© Даниэль Зеа Рэй, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

* * *

Пролог

Голубое пламя застлало взор, наполненный яростью. Последствия перестали иметь значение, как и причины, по которым она утратила контроль над собой. Выплескивая гнев потоками огненной маны, Сапфир опустошала себя и избавлялась от эмоций. Легкость вот-вот должна была охватить тело и сбросить с плеч тяжесть бытия. В груди защемило, подсказывая, что момент освобождения близок.

Удар в лицо отрезвил ее. Голова дернулась вместе с телом, и Сапфир оторвало от пола, подбросив в воздух. Голубое пламя последовало за ней. Рев сестры внезапно стал отчетливо слышен.

– Не-е-ет! – кричала Рубин, пока сестра сносила спиной все преграды на пути.

Дерево изломанной мебели полосовало руки и дырявило ткань платья, чтобы сотнями заноз впиться в кожу и остаться под ней.

Удар спиной о каменную кладку выбил из груди весь воздух. Пламя вокруг Сапфир мгновенно погасло, и, падая на пол, она увидела фигуру Ордериона, показавшегося в малой гостиной.

Голова раскалывалась, картинка перед глазами плыла. Рубин по-прежнему загораживала сына спиной, в то время как Ордерион стоял впереди и не двигался.

– Я же говорил, что все это плохо кончится, – произнес он перед тем, как Сапфир закрыла глаза и провалилась в забытье.

Глава 1

Сапфир

«Когда надежды на светлое будущее рвутся, словно струны на лютне, внутри что-то умирает. Мост, соединяющий прошлое с будущим, рушится, и впереди оказывается пропасть неизвестности, в которую хочешь не хочешь, а упадешь. Требуется время, чтобы взять себя в руки, смириться со случившимся и придумать, как выбраться на поверхность, чтобы идти дальше. Только уже в иное будущее. То самое, которое ты не выбирала».

Сапфир открыла глаза и вся сжалась. Слова набатом звенели в голове. Боль сотен точечных ожогов пронизывала тело. Принцесса забилась в угол и прислонилась щекой к стене, надеясь, что там до нее зальтиец не дотянется. Она старалась не смотреть на него, застывшего у окна в ее покоях и глядящего на улицу.

Холодный камень студил кровь, закипающую в жилах, дрожь пальцев тушила мелкие искры, что появлялись перед лицом, и только клацанье зубов выдавало ужас, который в тот момент испытывала Сапфир.

Дверь настежь распахнулась. Милая и добрая Изумруд прошла в комнату и остановилась напротив Сапфир. Больше ничего милого и доброго для Сапфир в сестре не осталось. Поступки способны многое объяснить, однако в жизни средней из трех сестер они свидетельствовали против нее. И младшая Изумруд, и старшая Рубин с этим смирились. Дело за средней – Сапфир, которая наотрез отказывалась признать правду: она не контролирует свой дар огня и представляет опасность для окружающих и самой себя.

– О чем ты думала? – закричала Изумруд, сжимая кулаки. – Где был твой разум, когда с рук сорвалось пламя? – Крик перешел в хриплый шепот. – Ты давно переступила черту, сестра. Я не раз предлагала принять меры и обезопасить от твоего дара остальных. Но они отвергали эту идею. Что ж, больше поблажек не жди. Ты и я знаем, что тебе нужна юни изменений, которая запечатает твой дар раз и навсегда.

Гронидел обернулся и смерил Изумруд липким взглядом всезнающих глаз.

– Оставь нас, – жестко произнес принц.

Юная ученица покосилась на него, но с места не сдвинулась.

– От себя самой ее может спасти только она сама. – Голос Изумруд разлетелся по комнате и проник в уши Сапфир. – Но вы и без меня это знаете.

Девушка покинула покои, а Гронидел снова отвернулся к окну.

– Я не виновата! – воскликнул Сапфир, пытаясь в который раз оправдаться.

С пальцев сорвалось голубое пламя, но принцесса тут же потушила его, возвращая себе самообладание.

– Ты никогда и ни в чем не виновата, – устало произнес он. – Но последствия налицо.

Сапфир прижалась лбом к холодной стене. Что бы она сейчас ни сказала, смысла это иметь не будет. Вновь она поймала себя на мысли, что в этой жизни от нее мало что зависит.

– Что теперь меня ждет? – тихо спросила она.

– Ничего хорошего, – зло ответил Гронидел. – Я запечатаю твой дар.

– Нет, – покачала головой принцесса.

– Да! – рявкнул принц.

Сапфир с ненавистью взглянула на зальтийца:

– Катись в пекло, Шершень!

– А вот и настоящее лицо, – лукаво усмехнулся он. – Принцесса ненависти и фальши соизволила снять маску. Надолго ли? – Гронидел хмыкнул. – Боюсь, что нет.

Зальтиец повернулся к ней и протянул руку. Его пальцы запорхали в воздухе, и лоб Сапфир запекло.

– Рисуешь так, чтобы всем было видно? – прохрипела она.

– Так, чтобы ты видела ее каждый раз, как смотришься в зеркало. Видела, но не могла снять.

Сапфир вздрогнула и открыла глаза. Мерзкий сон растворился в черноте ночи, унося с собой образ вечно сосредоточенного и заносчивого Зальтийского Шершня. Принцесса щелкнула пальцами и зажгла лампу на прикроватной тумбочке. Руки затряслись. Пожалуй, не помешало бы пригубить настойки.

Девушка встала и пошарила рукой под матрацем: фляга оказалась на месте. К сожалению, абсолютно пустая.

Обреченно сгорбившись, Сапфир застонала – пополнять запасы прямо сейчас ей определенно не хотелось. Но выпить… После таких кошмаров тело требовало успокоительных настоев.

Сапфир угодила в западню год назад и выбираться из пропасти даже не думала. Она не знала, какая именно ее часть больше никогда не вернется к жизни, но признавать, что с течением времени медленно гибнут и другие, тоже не хотела.

Девушка оделась, осторожно открыла дверь комнаты и выглянула в коридор. Никого. Она спрятала волосы под капюшон накидки и отправилась в путь. Ей предстояло провернуть крайне важное дело: тайком пробраться в кабинет Зальтийского Шершня, слить в флягу травяную настойку из его личных запасов и быстро смыться.

Со стороны лестницы послышались шаги и голоса. Сапфир спряталась в тени коридора, чтобы не выдать себя, и застыла.

– Игур-то наш после летнего отдыха так и не вернулся, – на языке ошони, но с туремским выговором произнес юноша. – Не хочу думать о том, что отец все-таки заставил его работать в поле, вместо того чтобы обучаться в школе.

– Нынче батрачить безопаснее, чем учиться в школе повелителей силы маны, – ответил на чистом ошони его собеседник.

– Ты о нечисти толкуешь?

– Дело не только в ней. На нас охотятся, как за редким сокровищем. Цены на юни с каждым месяцем только растут, а вместе с ними повышается и цена за живого повелителя силы маны.

Голоса стихли, и Сапфир тяжело вздохнула. Кто бы мог подумать, что разменной монетой после уничтожения месторождений маны станут сами повелители силы?

Принцесса потрясла головой, прогоняя невеселые мысли, и отправилась дальше. Проскользнула на лестницу и спустилась на первый этаж. Остановилась. Прислушалась. Выглянула в коридор. Словно воровка на крамольном задании. Хотя она и была воровкой.

Кто-то бы постыдился в таком признаться, но Сапфир давно отрешилась от бессмысленных сожалений. Два года назад на мир маны напал бог Дуон и его прихлебатели. Жажда наживы привела их за маной, которую они собирались присвоить с помощью повелителей-смертников. Миру маны помогли другие боги – Одинелла и Дхар, их армия воинов и чудо-оружие. Но все же после тех сражений каждый, кто побывал на поле боя, навсегда изменился.

Старшая сестра Рубин стала королевой. Она вышла замуж за принца Ордериона – верховного повелителя силы маны. Родила сына. И решила, что вправе играть судьбой Сапфир как ей вздумается.

Чуть больше года назад сестра сказала, что хочет отдать ее за принца Гронидела, кошмар ему в сон. Сапфир называла этого ядовитого, заносчивого и беспринципного нахала Зальтийским Шершнем. В ответ он величал ее Огненной Ведьмой. Сказать, что они не ладили – это промолчать об аршинах раздора и пудах ненависти между ними. Каково же было удивление Сапфир, когда месяц спустя Рубин призналась, что идея со свадьбой не более чем розыгрыш! Королева Турема вступила в сговор со старшим братом Гронидела – королем Зальтии – и припугнула нежеланным браком нерадивую парочку, чтобы та начала вести себя как подобает принцу и принцессе.

Услышав признание в намеренном обмане, которое королеве Рубин виделось неким подобием злой шутки, Сапфир пришла в ярость. Перестав контролировать дар, она едва не сожгла сестру и ее маленького сына заживо. К счастью, их защитил Ордерион. Именно он сбил Сапфир с ног и загородил жену и ребенка щитом.

Когда масштабы содеянного обрушились на плечи Сапфир тяжестью возможных последствий, она пустилась в бега. Нашел ее Гронидел. Именно он приволок принцессу в школу повелителей силы маны и объяснил, что в миру без присмотра она не останется до тех пор, пока не научится контролировать дар. Наказание тоже не заставило себя ждать: Гронидел запечатал способности Сапфир на два месяца и обязал посещать занятия с другими учениками школы.

Поначалу принцесса пыталась проявить характер и игнорировала приказы Гронидела, что, конечно, выводило его из себя. Она сама не заметила, как однажды обнаружила себя стоящей посреди коридора в совершенно неподобающем виде. Гронидела настолько обуял гнев, что он схватил попавшееся под руку ведро с грязной водой и окатил из него принцессу.

Такого унижения она прежде никогда не испытывала. О, если бы то было последнее унижение в ее жизни!

Постепенно Сапфир осознала, что бороться ей в принципе не за что. Замуж ее ни за кого не выдадут: побоятся, что сожжет супруга. Покинуть школу повелителей силы, пока она не контролирует дар, тоже не позволят.

Мало-помалу девушка смирилась со своей невеселой участью заложницы замка Света и начала посещать занятия, которые проводил Гронидел.

Талант к преподаванию у зальтийского грызуна определенно был. С этим Сапфир даже не собиралась спорить. Совсем юные ученики слушали истории Гронидела, раскрыв рты. Те, что постарше, то и дело задавали вопросы. Особенно ретивыми среди них были девицы. Неженатый Гронидел, принц Зальтии, манил их своими шутками-прибаутками и незаурядной внешностью. Он был молод, обаятелен (когда того хотел) и ловко прятал лживое нутро за обворожительной улыбкой, сводившей с ума. Ушлые вертихвостки быстро складывали два плюс два и шли в атаку, прельщенные его высоким положением и статусом. Однако Гронидел умудрялся манипулировать и этими прекрасными созданиями, которые развешивали уши каждый раз, как он открывал рот.

Сапфир его ложь не трогала. Она предугадывала маневры Шершня и точно знала: в груди этого повелителя силы маны зияла пустота, что давно поглотила сердце. Эта же пустота уничтожала каждого, кто рассчитывал найти в Грониделе взаимные нежные чувства.

Новые голоса заставили принцессу спрятаться в тени коридора. Из подвала по лестнице поднималась очередная парочка учеников из числа простолюдинов. Особый деревенский говор всегда их выдавал. Нравы у этих «детишек» были попроще, чем у отпрысков деров. Но за тайные ночные походы в женское крыло школьного общежития по подземному туннелю и тем и другим влетало по первое число.

Как хорошо, что от нее самой теперь все отстали. Понадобился всего год, чтобы от Сапфир отвернулись сестры. Небольшой год для того, чтобы Шершень перестал ее обучать. Вечный год, чтобы понять: за толстыми стенами замка Света ее ждет беспросветное одиночество.

Так почему бы не скрасить горькое бытие сладкой зальтийской настойкой из личных запасов Шершня? Тем более что в замке больше нигде не найти крепких напитков, кроме как в кабинете Гронидела.

Сапфир миновала три длинных коридора и остановилась у массивной деревянной двери с табличкой: «Руководитель школы ордена повелителей силы маны».

При виде длинной надписи, исполненной на четырех языках Великого континента, она традиционно закатила глаза, но вскоре все ее внимание поглотила головоломка на юни замка.

«Смирение и терпение», – напомнила себе Сапфир, обводя пальцами дополнительные петли на рисунке юни, чтобы разблокировать сложный механизм.

Гронидел часто читал ей нотации, где в одном предложении фигурировали слова «терпение» и «смирение». Шершень считал, что Сапфир растеряла их где-то по пути от кошмара злополучной ночи до возвращения к мирной жизни. Принцесса неизменно парировала, отвечая, что когда-то они у нее имелись, в отличие от самого Шершня, которому и терять-то было нечего.

Наконец она закончила. Узор вспыхнул, и замок щелкнул.

Принцесса мысленно поаплодировала самой себе и юркнула в кабинет. Запустила маленький пульсар и полной грудью втянула воздух. Зальтийцы знали толк в благовониях, поэтому дымили ими везде и всюду. Сапфир нравился этот аромат: тяжелый, древесный, напоминавший, что все в этом мире способно тлеть, но далеко не все при этом благоухает.

Принцесса пересекла кабинет и остановилась у стеллажа с книгами. В прошлый раз она стащила занимательный фолиант с описаниями защитных юни. На этот раз хотелось раздобыть что-нибудь из «запретного для девиц». Она взяла приглянувшуюся книгу и пролистала ее. Ни одной иллюстрации, сплошные зальтийские закорючки. Сапфир скривилась. Книга без картинок все равно что пир без драки: весело, но без огонька!

Принцесса поставила «Искусство обмана» на место и взяла в руки «Науку о теле». Открыла и захлопала ресницами, глядя на обнаженную мужскую фигуру. Пути циркуляции маны, которые стрелками вились вокруг нее, Сапфир не заинтересовали, а вот схождение некоторых из них в районе паха сулили много интересных знаний.

Сапфир закрыла книгу и спрятала под мышку. В следующий раз вернет. Решив больше не задерживаться, принцесса юркнула к тайнику с настойками. Тот выглядел как обычный комод, но скрывал внутри потайной отсек для хранения сосудов, где и притаилось интересующее ее «лекарство от хандры». Сапфир добралась до них и заполнила флягу, переливая понемногу из каждого сосуда.

– Ты же знаешь, что в них разные настойки? – раздался голос Шершня в помещении. – Их лучше не смешивать. Голова наутро сильно болит.

Сапфир обернулась и увидела на полу Гронидела. Он сидел на ковре и подпирал спиной кресло. Рядом стоял высокий кубок. Кажется, Сапфир застала Ивсея за ночной дегустацией настоек. Или это он подловил ее на воровстве?

Принцесса закупорила флягу и сунула в карман накидки. Закрыла потайной отсек и отошла от комода. Если Гронидел пьян, возможно поутру он забудет, что видел ее здесь?

Сапфир направилась к двери.

– Куда-то спешишь? – спросил Гронидел, вскидывая голову.

– Устала сильно. Хочу побыстрее лечь.

– Не надоело пить в одиночестве? – он хмыкнул.

Как же ее бесил его снисходительный всезнающий тон!

– А тебе? – нашлась она и обернулась.

Гронидел подхватил с пола кубок и отсалютовал ей:

– За твои успехи в самообучении!

Сапфир фыркнула и плотнее прижала книгу под мышкой. Интересно, давно ли он осведомлен о том, что примерно раз в две недели она заглядывает в его кабинет, заимствует книги и, как оказалось, несколько видов настоек? Сколько раз до этого он использовал морок, чтобы остаться незамеченным? И почему выдал свое присутствие сегодня? Да еще и в таком виде!

Сапфир пробежала взглядом по белой рубахе с закатанными рукавами и черным штанам простолюдина, в которых зальтиец расселся на полу. Нахмурилась.

Вторая годовщина злополучного дня минула месяц назад. Дня, когда погиб ее отец. Дня, когда на прежней жизни многих жителей Великого континента был поставлен жирный крест. Все в школе знали, что Шершень накануне отменил занятия с учениками, а после церемонии поминания заперся в своих покоях и не покидал их несколько дней.

«Пьет», – бурчал старый камердинер, не позволяя никому тревожить Ивсея. «Пьет», – шептала служанка, что прибиралась в покоях Сапфир.

– Ты же вышел из запоя месяц назад, – принцесса скептически вскинула бровь.

Гронидел пригубил из кубка.

– Выйти может только тот, кто туда входил. – Шершень опустил кубок на пол.

– Прости, я и забыла, что ты ныряешь в него с головой.

Сапфир хотела открыть дверь, но та не поддалась. Она поджала губы и начала искать юни, которую Шершень успел наложить на замок.

– У меня к тебе есть одно предложение. Выслушай, потом уйдешь.

Девушку напугал его тон. Усталый. Спокойный. Безысходный. Три слова, которые, казалось, к интонациям Шершня применить невозможно. Жестко. Колко. Ядовито. Так он обычно изъяснялся с ней. А тут… Возможно, сказался дрейф по водной глади зальтийских настоек?

Сапфир решила проявить благоразумие и воздержалась от ответной резкости. Она повернулась к Шершню и произнесла:

– Я вся внимание.

– Хочешь выбраться отсюда и жить свободно, ни в чем не нуждаясь?

Принцесса несколько раз моргнула и скривилась.

– Допустим…

– Нужно выйти замуж за благородного и состоятельного мужчину, с которым ты сможешь заключить сделку. Брак на бумаге без взаимных супружеских обязательств, где основным условием является сам факт союза. Ты сможешь жить так, как захочешь. Сможешь путешествовать или засесть где-нибудь в глуши. Никому не будет до тебя дела, ведь официально ты станешь проблемой своего мужа.

Принцесса едва не расхохоталась, но вовремя опомнилась и напустила на себя самый грозный вид из всех, на которые была способна.

– Ты, кажется, подзабыл, почему я заперта в этом месте, – произнесла она и наигранно поджала губы. – Ни один мужчина, будь он даже в стельку пьяным, не согласится уложить меня в свою постель. Уже хотя бы потому, что я могу ненароком его сжечь!

Гронидел взял в руки кубок, покрутил его, явно над чем-то раздумывая, и снова пригубил.

– Я не простой мужчина, – заключил он, отставляя кубок. – Я – гонец смерти. И пламени твоей ярости не боюсь.

Сначала принцесса опешила. Все же не каждый день можно услышать подобное из уст Шершня. Да что там Шершня! Вообще услышать это из мужских уст! Но первая волна воодушевления быстро схлынула, оставив тело Сапфир зябнуть на сквозняке посреди кабинета ее заклятого недруга.

– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – девушка сделала шаг вперед.

– Именно, – подтвердил Гронидел.

Сапфир не удержалась и хмыкнула. Она манерно поднесла руку к лицу и постучала по губам указательным пальцем. Надменно глядя на Гронидела сверху вниз, принцесса делала вид, что размышляет. Однако она попросту тянула время, получая особое удовольствие от того, что Гронидел ждал от нее ответа.

– Пожизненно сковать себя обязательствами с тобой – мужчиной, которого я, мягко скажем, недолюбливаю, чтобы вырваться из этих застенков? – спустя не меньше минуты уточнила она.

– Да, – кивнул Гронидел.

– А если я влюблюсь и захочу завести настоящую семью? Перспектива быть навечно с тобой связанной не особо прельщает.

– Прежде чем влюбиться, тебе придется в совершенстве овладеть своим даром. А иначе, боюсь, во время первой же крупной ссоры пожар твоей страсти оставит от горе-возлюбленного лишь горстку пепла. – Нахал расплылся в улыбке, изображая радушие. – Однако и на этот случай у меня припрятано решение. В моем распоряжении есть около года. За это время я должен обучить тебя самоконтролю и сделать вдовой.

Сапфир захлопала ресницами, как те девы, что не зная устали пытались влюбить в себя Гронидела, и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Ты через год собрался помереть?

– Год, возможно меньше, – вполне серьезно ответил он.

Принцесса моментально изменилась в лице. Юмор Гронидела всегда ходил по краю, но не над смертью же насмехаться!

– Ты в своем уме? – разозлилась Сапфир. – Подобными вещами не шутят!

Принц махнул рукой, будто давно смирился с неизбежным и устал это обсуждать.

– Рубин не в состоянии постоянно продлевать отведенный мне срок. – Голос Шершня казался весьма равнодушным. – Чудо-лекарство богов тоже ненадолго решит мою проблему. А наведаться к ним с просьбой достать из моей головы искру, которая разрушается и убивает меня, я не могу. Это запрещено.

Сапфир сделала еще один шаг к Грониделу:

– И когда это запреты тебя останавливали?

– Когда на кону мирное соглашение с богами. Нам запрещены визиты в их мир.

– Зато они не гнушаются к нам в гости заглядывать! – возмутилась принцесса. – И чудо-лекарство, между прочим, Ди незаконно к нам доставила!

– Я разговаривал с Дхаром и Ди, – не уступал Гронидел. – Они выразили мне свои сожаления.

– Да кому нужны их сожаления! – Сапфир подошла к Грониделу и села на ковер рядом с ним.

Она достала флягу и пригубила настойку. Поморщилась и выдохнула.

– Ты умеешь открывать порталы. – Сапфир начала рассуждать вслух. – Возьми камни и золото, иди к богам. Вылечись и вернись обратно. И никому об этом не говори. – Она повернулась лицом к Шершню. – Все элементарно просто!

– И тебе не жаль мира маны? Не боишься, что чей-то страх за собственную шкуру будет стоить благополучия остальных?

– Ты сгущаешь краски, – отмахнулась Сапфир. – Ну нарушишь ты договор, и дальше что? Думаешь, они разозлятся и прикончат нас?

– Они прикончат меня. А у остальных начнутся проблемы, – пояснил Гронидел.

Принцесса искоса взглянула на Шершня и прикусила губу.

– И давно ты стал таким правильным? – спросила она.

Гронидел прищурился и уставился в стену, будто что-то припоминал.

– Года два назад, – лениво потянул он. – Но тебе не понять: ты же абсолютно безответственная особа. Что тебе до остальных, когда собственная жизнь катится по наклонной?

– Сказал Ивсей, принося себя в жертву миру, которому на него наплевать! – пафосно отчеканила Сапфир и обвела рукой помещение кабинета. – Верной тропой следуешь. Счастливого пути! – Принцесса хлопнула себя по коленям и хотела встать, но Гронидел схватил ее за руку и остановил.

– Так ты согласна на сделку?

– Нет, конечно! – возмутилась она. – Гарантий, что ты помрешь через год, нет. Да и причины твоего предложения для меня пока секрет.

– Брат сосватал меня королеве Ошони, – признался Гронидел. – Та приняла его предложение, но официального заявления еще не было. Этой сделки нельзя допустить. Ты идеально подходишь для обмана. Туремская принцесса, знаешь все секреты и подноготную ордена Повелителей силы, сама владеешь даром. Ошони злопамятны. Женюсь на обычной дере – она и месяца не проживет. А на тебя уязвленная королева Ошони не замахнется. Война с Туремом ей не нужна.

– Дело не в этом. – Сапфир отдернула руку, которую удерживал Гронидел. – За нарушение договора брат тебя и титула, и состояния лишит. Будешь на подаяния Рубин и Ордериона жить.

– Или так, – согласился зальтиец.

– Не понимаю, почему ты кочевряжишься? – Сапфир снова достала флягу. – Год королем-консортом побудешь, наследника подаришь и в мир иной, где бы он ни был, сгинешь! Хороший план. – Она отсалютовала ему и пригубила.

– Последний год своей жизни я желаю прожить свободным, – заявил он. – Пусть это будет только иллюзия свободы, но, по крайней мере, я не окажусь под каблуком у девицы, которая мнит себя великой королевой.

– Спасибо, что оценил меня выше этой напыщенной высокомерной выдры.

– Сколько эпитетов! – Гронидел потянулся к кубку. – Имела честь с ней пообщаться?

– Три дня она у нас в замке гостила. Всех служанок до истерики довела. Думала, Ордерион не выдержит и все-таки испепелит ее, но нет, сдержался.

– Странно, что ты этого не сделала. – Шершень отсалютовал и выпил.

– Поверь, я была к этому крайне близка.

– Ну так что, спасешь бедного зальтийского принца от участи целовать пятки королеве-выдре? – спросил Гронидел.

Сапфир спрятала флягу в карман накидки и наклонилась к лицу Шершня.

– Не-е-ет, – ласково прошептала она. – И с радостью отправлю вам поздравления с пожеланиями счастливого брака!

– Угодила пташка в клетку, – так же ласково ответил Шершень и впился в ее губы, нагло уложив ладонь на пышную грудь.

Сапфир опешила. Мгновение – и дверь в кабинет распахнулась. Гронидел тут же отпрянул от принцессы и повернулся лицом к застывшей в дверях служанке.

– Приберетесь завтра. Сегодня не нужно. – Шершень расплылся в масляной ухмылке.

Сапфир переводила ошалелый взгляд с зальтийца на служанку и обратно, пытаясь понять, что только что произошло и почему она все еще не сожгла этот кабинет вместе с Шершнем и девицей, до сих пор прижимавшей руку к губам.

Служанка извинилась и закрыла дверь. Принцесса понимающе кивнула и медленно встала. Ее спокойствие поражало даже саму Сапфир. Неужто обрела пресловутую невозмутимость гонцов смерти?

– Ничего не выйдет, Гронидел, – равнодушно констатировала она. – Мне на свою репутацию наплевать, а тебя пополощут и отстанут. Счастливого брака с выдрой!

Она достала книгу, швырнула ее на стол Гронидела и гордо удалилась из кабинета.