Ольга Ярошинская

Академия Чаросвет. Отражение

Глава 1
Бал

— Волнуешься? — спросил Бастиан, остановив чаромобиль перед высокой лестницей дворца, роскошней которого я не видела.

Впрочем, что я там видела, в своих сумерках: чахлые дома на ножках свай, окна без штор, огороды на крышах — все для того, чтобы ухватить хоть чуть-чуть света для выживания. Здесь же огромное здание из белого мрамора вольготно раскинулось посреди зеленого парка, залитого солнцем.

— Немного, — призналась я, разглаживая несуществующие складки на юбке. — Может, надо было все же выбрать другое платье.

Бас усмехнулся, окинув меня взглядом.

— Серьезно, Мэди? — недоверчиво переспросил он. — Ты идешь на бал великих домов, где тебя, вполне возможно, попытаются убить, но переживаешь за платье? — Бас вышел из чаромобиля и, открыв мне дверь, подал руку. — Ты потрясающе выглядишь, — заверил он. — А твое платье великолепно.

Великолепным был он: в строгом костюме, подчеркивающем и широкие плечи, и узкую талию, в белой рубашке, оттеняющей смуглый цвет кожи, с лаконичными знаками дома на галстуке, весь такой взрослый, красивый, восхитительно совершенный, с искрами чаросвета в серых глазах.

Но мое платье тоже было ничего: с открытой спиной, на тонких бретельках, обтягивающее, но не стесняющее движений. В салоне, куда отвез меня Бас, попадались такие сложные конструкции корсетов и юбок, что я выбирала по принципу — в чем смогу ходить. Черный цвет означал принадлежность дому Альваро, но также был знаком траура по всем тем, кто погиб в сумерках. А на моем запястье блестел серебряный браслет Баса. Теперь я носила его не снимая.

Бастиан отдал ключи от чаромобиля, чтобы его отогнали на стоянку, и повел меня по лестнице, а позади нас появилась дюжина рослых мужчин, все со знаками черных псов.

— Вообще-то я не особо люблю такие мероприятия, — вздохнул Бас, как будто не замечая охрану. — Скука и ложь. Фальшивые улыбки, фальшивые слова…

— А что там есть настоящего? — спросила я.

— Драгоценности, — ответил Бас. — Вот насчет бриллиантов можешь быть уверена — никаких подделок.

— Уверен, что вообще стоило приходить?

Сотни любопытных взглядов обрушились на нас, как только мы перешагнули порог. Музыка, цветы, яркие наряды — так много красок, звуков и впечатлений, что захотелось спрятаться в тень.

— Ты больше не тайна, Мэдерли, — шагнул нам навстречу Артирес Альваро. Он пожал руку Басу и, взяв мою кисть, поднес к губам. — Это способ сохранить тебе жизнь, — произнес он тише, — показать официально и при всех, что ты под защитой нашего дома.

Мать Бастиана, Лорейн Альваро, удостоила меня легким кивком и отвела взгляд. Кое-что не меняется. Я же расправила плечи.

Где-то здесь, в роскошном дворце, залитом солнечным светом, веселятся те, кто отправил эквилибров в сумерки. Пьет вино человек, отдавший приказ серому убийце. Улыбается тот, кто послал тварей ночи за моей матерью. Я пришла во вражеское гнездо, но рядом со мной шел Бастиан, так что я и правда куда больше волновалась насчет платья, а еще…

— Я не умею танцевать, — прошептала я, сжав его руку.

— Я тебя научу, — пообещал он. — Не такая уж сложная наука, если доверяешь своему партнеру.

— Значит, у меня получится, — сказала я в ответ.

Здесь собрались все студенты последнего курса академии чаросвет. Некоторые пришли парами, кто-то гордо стоял в одиночестве. Белое платье Найрин напоминало наряд невесты, а Ронда явилась в красном брючном костюме. Ларг раздобыл где-то алую розу в тон и воткнул ее в карман своего пиджака.

К нам подошел Кейден и представил мужчину, который выглядел таким же эталонным чаром, как и он сам: голубоглазый и златокудрый.

— Эльгред Монтега, мой отец, — сказал Кей. — Себастиана ты знаешь, а это его милая подружка Мэди.

— Моя невеста Мэдерли, — поправил его Бастиан. — Отец уже подписал согласие на помолвку.

Он приподнял мою руку так, чтобы стало видно браслет Альваро. Эльгред изогнул золотисто-рыжую бровь и окинул меня внимательным взглядом.

— Наслышан, — коротко сказал он и без особой радости в голосе добавил: — Поздравляю с помолвкой. Интересно будет узнать, что вам напророчат оракулы. Сейчас они не видят дальше своего носа. Говорят, какая-то птичка спутала все карты.

— Ничего, — ответил Бас. — Карты улягутся, и все образуется. Я лично смотрю в будущее с большими надеждами.

— Как и все мы, мой мальчик, — снисходительно произнес Эльгред, не отрывая от меня взгляда. — Кей, что же ты не пригласишь даму на танец. На правах хозяина дома…

— Я уже пригласил ее, — перебил его Бас. — На все танцы.

— Вам тут нравится, Мэдерли? — не отставал старший Монтега.

— У вас чудесный дом, — вежливо ответила я. — Большой. Столько света.

А еще розового мрамора, лепнины, золота. Все будто кричало о богатстве и роскоши: и тяжелые бархатные шторы с кисточками, и красный паркет, и кадки с пышными пальмами в каждом углу, и золотые клетки с яркими птичками, чьего пения не было слышно из-за музыки.

Когда мы раскланялись и Бас отвел меня к столам с напитками, я подумала вслух:

— Монтега из дома рыжих котов, и в его доме много красного и золотого… А в твоем? Все сплошь черное?

Бас подал мне бокал.

— Представляю, что ты обо мне думаешь, — усмехнулся он. — В черном-черном городе, в черном-черном доме, жил черный-черный пес.

Я улыбнулась, чувствуя себя глупо.

— У меня не черная комната, Мэди, — сказал Бас. — Но и не золотая. Отец не особо любит выпячивать свои богатства и не придает большого внимания антуражу. Этим занимается мама. Вообще-то, у нас больше серебра.

Я уже знала, что Лорейн Альваро до замужества принадлежала дому белых кошек, и не могла не заметить, что она не в восторге от выбора сына. Что поделать. Придется ей с этим смириться.

— Потанцуем? — предложил Бас. — А то как бы Кейден Монтега не увел тебя у меня из-под носа.

Я поставила недопитый бокал на поднос слуги — загорелого и с золотистыми волосами, и невольно подумала, что на его месте я бы смотрелась куда органичнее. Хотя, может, и не прошла бы строгий отбор Монтеги.

— Если ты не боишься, что я оттопчу тебе туфли, — заранее извиняясь ответила я, но Бас повел меня в центр зала, где уже танцевали другие пары.

Я поймала на себе злобный взгляд Найрин, ощутила спокойную поддержку Артиреса Альваро. Лорейн что-то шептала ему на ухо, и я готова была поспорить, что ничего хорошего.

— Долго мы должны тут пробыть? — спросила я.

— Нужно, чтобы все убедились в том, что мы вместе, — ответил Бас. — Даже не знаю. Может, трех танцев достаточно?

— Бас, я не шутила, когда говорила, что не умею танцевать, — напомнила я.

Он обнял меня за талию, привлекая к себе, и я положила левую руку ему на плечо, а правая устроилась в его ладони. Поймав теплый взгляд, улыбнулась, и все страхи ушли — как всегда, когда я оказывалась в объятиях Бастиана. Я перестала замечать и золото, и мрамор, и слепящие драгоценности дам — все исчезло.

Его рука на моей талии скользнула чуть выше, и прикосновение обожгло обнаженную кожу. Сердце пропустило удар, а потом забилось быстрее. Я погладила крепкую шею кончиками пальцев, нырнула в глаза, полные чаросвета, и Бастиан повел меня в танце так легко и уверенно, что я словно поплыла с ним вместе, кружась по залу и забыв обо всем.

* * *

Эльгред Монтега не сводил глаз с пары, закружившейся в танце. Альваро сделал ход конем и одобрил помолвку. Как бы говоря — выкусите. В целом Эльгред его понимал. Седьмой дом — это ново и свежо, и в их маленьком мирке может означать перестановку сил. Вот только пока непонятно, какие такие силы есть у этой девчонки.

— Обычная полукровка, — снисходительно произнес Тибальд Серебряный Лев. — Если б я не пил таблетки от фертильности во время обучения в академии, то мог бы настругать таких с десяток.

— Вроде у тебя есть пара бастардов, — напомнил Эльгред.

— Я и говорю, — Тибальд тряхнул светлой гривой. — Ничего особенного. Если Альваро так уперлось женить своего сына на полукровке, так, может, и ладно.

Девушка была очень мила — тонкая, глазастая, но если бы на этом все, то птица бы не вспорхнула в середину великого полотна, заслонив остальные дома.

— Такие хорошие детки, — растроганно шмыгнул носом Освальд, встав рядом. — Вот и подросло новое поколение чаросветов, которые будут решать судьбы мира.

Старость — не радость. Белый пес уже мало что понимал в происходящем и постоянно скатывался в пустую болтовню, зато оставался удобной марионеткой, пока его сыновья грызлись за место главы дома.

— Сильный выпуск в этом году, — продолжил он слезливо. — Два наследника дома, из наших белых псов Ларг — славный мальчик, очень толковый артефактор, потом еще твоя племянница, Тибальд… А где она, кстати?

— Вон, подпирает колонну, — лениво бросил Эльгред Монтега. — Сын, ты бы пригласил ее, что ли…

Кейден кивнул и отошел к Найрин. Галантно склонившись, пригласил на танец.

— Красивая пара, — щедро расточал старческую сентиментальность Освальд. — Твой старшенький, Эльгред, так похож на тебя. А твоя племянница, Тибальд, прямо невеста. Сразу видно: достойная девушка, воспитанная в духе уважения к традициям. Раньше ведь как — в последний год обучения в академии чаросвет всех девушек сватали. Те, кого не удавалось пристроить, считались неудачницами. А вот сынок Альваро удивил, удивил… Надо же, поймал редкую птичку.

— Я пока не вижу ничего удивительного, — заметил Тибальд. — Может, и не стоило из-за нее огород городить.

— А ты присмотрись, — посоветовал Монтега.

Мэдерли была одета довольно скромно: черное платье, никаких украшений, кроме браслета Альваро. Эльгред даже придумал несколько ядовитых колкостей по поводу обедневшего дома, но сейчас стало ясно как божий день — драгоценна вся девушка целиком.

— Чтоб меня мокрощупом драли! — совсем неблагородно выпалил Серебряный Лев.

На обнаженной спине Мэдерли лежала смуглая ладонь Себастиана Альваро, и от его пальцев по светлой коже разбегались искры.

— Она что, сияет? — подслеповато прищурился Освальд.

Младший Альваро вел девушку в танце так легко и свободно, словно она была его продолжением. Все смотрели на них, а они не видели никого, кроме друг друга. Глаза в глаза, рука, скользящая по мерцающей коже в невинной ласке, искры в сплетенных пальцах… Эльгред на миг даже почувствовал неловкость, как будто ему довелось увидеть нечто интимное, не предназначенное для его глаз, — и не мог отвести взгляда.

— Седьмой дом! — радостно воскликнул белый пес. Кто-то из слуг принес ему стул, и белый пес, усевшись, хлопнул себя по колену. — Истинная наследница седьмого дома.

Тибальд скрежетал зубами, кто-то разбил бокал — и Эльгреду показалось, что это весь привычный мир разлетелся на осколки. Альваро и его девушка танцевали, и свет окутал их золотистым облаком. Но Монтега приметил и другое — как задрожали тени под кадушками с пальмами, как притихли птички в клетках, а в углах зала сгустилась тьма. Ей неоткуда было взяться. В солнечном доме Монтега отроду не было ни свечей, ни люстр.

— Пойду выпью, — буркнул Тибальд. — Есть у тебя что покрепче?

— Вон за тем столом, — указал Эльгред, ткнув в левый угол. — Сорокалетней выдержки. Я подойду к тебе позже.

Кейден отвел племянницу Тибальда туда же — видно, той не понравилось, что все внимание обращено на другую, — а сам подошел к отцу.

— Она тебе нравится? — спросил Эльгред.

— Найрин? Больше нет. Я думаю после окончания академии по старинке пойти к оракулам и сделать расклад на оптимальную спутницу жизни, — поделился Кей.

— А эта? — Эльгред кивнул на пару, что все еще танцевала.

— Она от меня не светится, — вздохнул сын, ничуть не удивившись вопросу.

— Откуда знаешь? — заинтересовался он.

— Пробовал.

Монтега с уважением посмотрел на младшего.

— Почему не сказал мне раньше?

— Почему не сказал, что собираешься погасить свет в сумерках? — ответил Кей вопросом на вопрос. — Я бы обсудил твою тактику, папа. Сдается мне, ты выбрал не ту сторону.

— Тебе только недавно новый зуб пришлось растить, — напомнил он. — Потому что ты подрался с младшим Альваро.

Поморщившись, сын провел по зубам языком.

— Я забочусь о мире, в котором ты будешь жить, — добавил Эльгред.

— Я понимаю, на что ты намекаешь: младший Альваро мне не друг. Однако он мне должен. А иногда это куда лучше, чем светлые узы дружбы.

Подумав, Эльгред кивнул.

— Поговорим, — сказал он. — После бала найдешь меня.

Музыка закончилась, и Себастиан остановился, но не спешил размыкать объятия. В том, как он смотрел на девушку, как прикасался к ней, было нечто такое, отчего Эльгред почувствовал глухую тоску.

— Ах, любовь, любовь, — протянул Освальд, покачивая седой головой. — Помню, был я моложе…

Как будто опомнившись, Себастиан подвел свою девушку к отцу. Пара слов — и молодые упорхнули из зала. Что ж, они и правда показали достаточно.

* * *

Чаромобиль сорвался с места и помчался чуть не со скоростью света, но все равно недостаточно быстро. Бастиану хотелось поскорей убраться из напыщенного дома Монтеги и оказаться с Мэди наедине — там, где никто бы на нее не пялился. Кроме него, конечно.

— Куда так спешишь? — выдохнула она, когда ее вжало в сиденье.

Бастиан бросил на нее быстрый взгляд, и ее щеки зарделись от румянца.

— Ничего, что мы ушли так рано?

— Ничего, — ответил он. — Я как-то не подумал, что ты засветишься от танца. Но если у кого-то и были сомнения на твой счет, то больше их не осталось.

— И что теперь? Это лишь звучит громко — наследница седьмого дома. Но что я, по сути, наследую? Вымерзшие земли, полные монстров?

— А еще сумерки. Приграничные с ночью территории. Все тени готовы пойти за тобой.

Мэди нахмурилась и отвернулась к окну.

— Тени идут за Первым, — возразила она.

— Никуда он их не приведет, если у них не будет надежды.

— Я уже слышала похожее. От Шрама. Он сказал, что я подарила им надежду.

— Я и говорю, — кивнул Бас. — Сейчас тени зависят от солнечного рубежа. Свет погасят — и они останутся без защиты. Совсем другое дело, если у них появится свой источник света, понимаешь?

— Я пыталась осветить Порожки, но лишь стреляла чаросветом в небо.

— Я видел. — Он протянул руку и положил ладонь ей на бедро. — Это ничего. Ты научишься.

Больше между ними не осталось секретов, Мэди надела его браслет, дала согласие на помолвку, она спала в его кровати — и за каждую ночь он готов был отдать все, что имел.

Глянув в зеркало дальнего вида, Бас нахмурился.

— Что? — сразу вскинулась Мэди и обернулась. — Нас преследуют?

— Это охрана, — ответил Бас.

— И?

— Выходит, я не могу остановить чаромобиль и заняться с тобой сексом прямо сейчас, — пожаловался он, испытывая странное удовольствие от того, как вновь порозовели ее щеки.

— И правда жаль, — согласилась вдруг Мэди и подтянула ткань платья выше, так что его рука легла на обнаженную кожу, замерцавшую под его пальцами.

Оказалось, что чаромобиль может ехать еще немного быстрее.

Припарковавшись возле башни, Бас помог Мэди выйти и подхватил ее на руки.

— Ты чего? — рассмеялась она.

— Там ступеньки, у тебя каблуки, — пояснил Бас, быстро шагая домой.

— Ты только недавно болел! — воскликнула она, обнимая его за шею.

— Все прошло, — заверил он, взбегая по лестнице, загудевшей под его ногами.

Толкнув дверь, Бас вошел в зал и, не останавливаясь, занес Мэди к себе в спальню. Аккуратно положив ее на постель, выпрямился и довольно улыбнулся.

— Теперь все как надо, — заявил Бас, стягивая надоевший галстук.

Мэди потянулась на кровати и повела руками, собирая тени и закрывая ими окна. Она все еще немного стеснялась его, но стоило ее поцеловать — и все смущение исчезало. А Бас скорее откусил бы себе язык, чем признался, что так, в полумраке, он видит ее еще лучше.

Чаросвет вспыхивал под его губами, искрился под ее светлой кожей, перетекал по нежной шее к груди, животу и еще ниже, как будто подсказывая, что делать дальше. Бастиан торопливо расстегивал рубашку, жалея, что у него не четыре руки, потянул бретельку ее платья губами, одновременно целуя ключицу. Его дыхание на миг сбилось, когда Мэди с таким же нетерпением принялась расстегивать ремень на его брюках.

Туфли, одежда — все полетело на пол. Брызнули шпильки из ее волос, руша прическу и высвобождая густые темные пряди. Бас задержался на миг, рассматривая Мэди, практически обнаженную — в крохотных трусиках из черного кружева, которые он сам для нее купил, как и мечтал когда-то.

— Почему ты улыбаешься? — прошептала она.

Потому что оказалось, что ему вообще все равно, какие на ней трусы. Хоть кружево, хоть хлопок, а лучше вообще без них — он хотел ее одинаково сильно. Бас провел ладонями по ее телу, от плеч по мягким холмикам груди, через плоский животик к бедрам, неспешно развел в стороны ее колени.

А самое восхитительное — это то, что она тоже всегда его хотела.

Ее стоны и рваное дыхание, искры чаросвета под кожей, вкус сладких губ, которые становились все смелее, и бешеный пульс, вторящий биению его сердца, — еще одна лучшая ночь в его жизни.

А когда Мэди выгнулась под ним, хватая воздух губами, яркая вспышка прогнала все тени из его сердца.

Они вернулись позже, когда Мэди тихо спала у него под боком, а Бас лениво перебирал ее густые волосы, вплетая в них нити чаросвета, расплескавшегося по комнате. Он досадливо потер зудящий шрам на груди, когда все та же ядовитая мысль пришла терзать его сердце. Этот дурацкий вопрос все не давал ему покоя, возвращаясь точно назойливый комар, которого никак не удавалось прихлопнуть: что, если и страсть, и любовь Мэди — лишь отражение его собственных чувств? Как чаросвет.

Любит ли она его по-настоящему?

Глава 2
Пророчества

Я задержалась у глянцевой черной стены и по привычке посмотрела в самый низ списка, но теперь мое имя светилось куда выше. Отец Бастиана официально одобрил помолвку своего сына, и я с ходу получила пятьдесят баллов. Дом Альваро взял меня под свою защиту, но это слегка напрягало.

Я повернулась и недовольно посмотрела на женщину, которая буквально дышала мне в шею.

— Питер Порти, — ткнула она пальцем в имя. — Мой племяш. Так себе учится, да? А на каникулах заливал, что он чуть ли не лучший на курсе.

Элма Ридис, боевой чар из дома черных псов, ходила за мной как тень. Высокая блондинка с гладко зачесанными в хвост волосами, в черных одеждах, обтягивающих стройное крепкое тело, вызвала настоящий фурор среди парней моего курса. Особенно у Фалько.

— Элма, — выдохнул он, догнав нас на лестнице. — Я тут подумал. Я ведь друг Баса и королевы ночи и, значит, тоже в опасности.

— Привет, Фалько, — сказала я.

— Привет, Мэди, — бросил он. — Так вот, Элма, мне было бы куда спокойнее, будь ты рядом.

— Плохо спится, малыш? — спросила она. — Мучают кошмары?

Она придержала меня за плечо, первой заглянула в кабинет, оценив обстановку, и лишь потом позволила мне пройти. Я невольно закатила глаза и села за свою парту.

— Кстати о снах, — промурлыкал Фалько, проходя следом. — Сегодня мне снился очень интересный сон. А поскольку я — потомственный прорицатель, то смею предположить, что сон этот вещий.

— Мы все в нетерпении, — сказал Дин, занимая место поближе к выходу. На прорицании он вечно чувствовал себя как на иголках и норовил сбежать со звонком, пока не получил еще парочку дочек в предсказание к первым шести.

— Так вот, мне приснилась одна блондинка, — поведал Фалько. — Не буду называть имен, но потрясающая женщина. Суровая, сильная, но видно, что под защитной броней прячется нежная девочка, мечтающая о любви.

Я невольно покосилась на Элму, которая, как всегда, заняла последнюю парту, чтобы не мешать учебному процессу. Не знаю, где там прячется эта девочка, но явно очень глубоко.

— Так вот, — продолжал Фалько. — Подходит она ко мне, останавливается и начинает медленно расстегивать пуговки на своей черной рубашке, одну за одной.

— М-м-м, — понятливо протянул Дин. — Выходит, твоя суровая блондинка предпочитает черное?

Фалько кивнул.

— А потом она и говорит…

— Я тебе в мамы гожусь, — вздохнула Элма.

— Нет, не это, — возразил Фалько. — С таким страстным придыханием она шепчет: о, Фалько, я и подумать не могла…

— Что у тебя такой крохотный? — подхватила Арвена и свела указательный и большой палец, почти соединив.

Класс дружно засмеялся, а Элма вдруг сорвалась с места и оказалась у доски, закрыв меня сияющими щитами чаросвета. Доска вспыхнула через мгновение, и свет постепенно собрался в буквы.

— Это задание от учителя, — капризно протянула Лекса. — Отойдите, а то не разобрать. Никому ваша тень не нужна, успокойтесь.

Элма отошла ко мне, опустив руки, а я выдохнула. По большей части охрана меня раздражала одним фактом своего существования, но я понимала, что это во благо. К Бастиану тоже приставили телохранителя — крепкого мужчину, который напоминал сторожевого пса: цепкий взгляд, поджарое тело и чутье на опасность. Бас сказал, эти двое, что теперь шатались за нами следом, одарены предвидением — лучшие охранники из возможных. Пусть так, потерплю. Лишь бы Бас не пострадал из-за меня снова.

— Кто Фелицию найдет, с предсказанием уйдет, — прочитала Лекса вслух, и слова, пылающие на доске, медленно погасли.

— Мы что, будем играть в прятки? — утомленно спросила Арвена, обмахиваясь тетрадкой как веером.

— Так и развивают дар предвидения, — ответил Фалько. — Но вы можете расслабиться и довериться мне. Кровные узы — это не кот начихал. Я свою мать из-под земли достану.

Он вышел из кабинета первым, и все гурьбой повалили следом.

— Он кого угодно достанет, — вздохнула Элма и виновато на меня покосилась. — А ты, Мэди? Не пойдешь с ними?

Я мотнула головой. Хватит с меня предсказаний. Разобраться бы с тем, что происходит прямо сейчас. Повесив на плечо сумку, я спустилась по лестнице вниз, нашла расписание старших курсов и пошла на улицу.

Жмурясь от яркого солнца, я пересекла парк, повернула к стадиону, откуда доносились крики. Элма держалась позади, но ее тень падала мне под ноги. А потом я увидела овальное зеленое поле, и мое сердце сладко екнуло. Бастиан обернулся, и я помахала ему рукой. Вот уж кого я чувствовала даже на расстоянии — никакого прорицания не надо. Элма свернула на зрительные ряды и устроилась возле охранника Баса.

— Как жизнь, Крон? — спросила она, легонько толкнув его локтем. — Девчонки не достают?

— Самое сложное задание в моей карьере, — пожаловался тот. — Ты видела, какой длины у них юбки?

Оставив их болтать, я спустилась к краю поля и оперлась на бортик.

— Подача, пас, голевой бросок, — командовал тренер Алеф. Повернувшись, спросил: — А ты что, Мэди? Прогуливаешь занятия?

— У нас сейчас прорицание, — ответила я. — Надо найти Фелицию.

— Ну, тут ее нет, — сказал он. — Кей, стань в пару с Басом! Трикс, ты на воротах! Рет, Клей — оба в блок. — Опершись на бортик с той стороны, Алеф тихо заметил: — Когда Альваро и Монтега играют в одной команде, им нет равных.

Они и правда действовали слаженно. Мяч летал с одной стороны поля на другую — точно в руки. Быстрый пас — и Бастиан забросил гол в ворота и дал пять Монтеге, а потом подбежал ко мне и поцеловал — быстро, почти невинно, но свет тут же вспыхнул во мне, озаряя и сердце, и душу.

— Так, давай на поле, — приказал Алеф. — Романтика потом. Возьми в пару Ларга, только придержи коней.

Бас улыбнулся мне и, поцеловав еще раз, побежал назад, а сбоку от меня вдруг вытянулась рука, ловко поймавшая мяч, летевший прямо мне в голову.

— Мазила, — буркнула Элма, возвращая мяч Найрин.

— Боюсь, она была исключительно меткой, — вздохнула я.

— Вот как? — заметила Элма, провожая Найрин взглядом. — Может, расскажешь, от кого еще стоит ждать подвоха?

Я пожала плечами. Новости по академии расходились быстро, и я то и дело натыкалась на настороженные и даже испуганные взгляды. Наследница седьмого дома, ночная птичка, невесть как залетевшая в царство света, — я снова стала изгоем, не успев сойти за свою.

— От кого угодно, — ответила я. — Откуда мне знать?

— Что ж, у тебя как раз есть шанс получить ответы, — усмехнулась Элма.

Сперва я услышала мелодичное позвякивание браслетов, а после увидела кудрявую гриву Фелиции, подпрыгивающую над зрительными рядами.

— Вот честно, предсказаниями я уже сыта по горло, — пробормотала я.

— Тогда просто поболтаем, — жизнерадостно произнесла Фелиция, сворачивая в проход между рядами. — Итак, Мэди, если ты ничего не хочешь спросить…

— Я хочу, попросить, — подала голос Элма. — Твой сын, Фелиция, уже достал своими намеками. Уж не знаю, что у него за страсть к женщинам постарше…

— У него ко всем женщинам страсть, — кинулась я на защиту друга. — Особенно к блондинкам, — добавила тише.

— Так вот, не могла бы ты, как мать и прорицательница, — продолжила Элма, — намекнуть своему мальчику, что ему ничего не светит.

— Ох, дорогая, — виновато протянула Фелиция, — но я стараюсь не врать без особой нужды.

Элма поперхнулась словами, покраснела.

— Хочешь сказать, у нас с ним что-то будет? — недоверчиво произнесла она.

— Я ничего не хочу говорить, — тряхнула головой Фелиция. — Предсказания — вещь тонкая и хрупкая. Особенно в том, что касается чувств. Но ты только представь, как будет здорово! Сколько мы уже дружим? Лет десять? Сможешь звать меня мамой!

— Ты шутишь, — утвердительно произнесла Элма.

— Как знать, — ослепительно улыбнулась Фелиция и, приобняв меня за плечи, отвела подальше.

* * *

— Ты злишься, — сказала Фелиция, усадив меня рядом.

Поджав губы, я вздохнула. Я и правда злилась. Да, Бастиан выжил, мы теперь вместе, я учусь управлять тьмой и вроде как стала сильней…

— Столько людей погибло. Бастиан рисковал жизнью. И я все думаю, нельзя ли было поступить иначе?

— Добро пожаловать в мой мир, — вздохнула Фелиция, нервно постукивая носком туфли.

— А Расмус? — вырвалось у меня. — Что с ним? Почему его не отпускают, раз уж теперь понятно, кто из седьмого дома?

— Потому что он наговорил на измену великим домам, — сказала Фелиция. — Но, может, все еще обойдется.

— Вы должны были сказать мне раньше, — буркнула я. — О нем.

— Если бы я рассказала, что он твой отец, эквилибры загребли бы тебя вместе с ним, — с жалостью произнесла Фелиция, — потому что кто-нибудь из вас себя выдал бы. Если бы я поехала в сумерки сама или с другими чарами, то меня бы забрали к серым, и больше я бы не смогла ничем помочь. А резня в Порожках все равно случилась бы позже, и никто бы не выжил. Если бы я не отправила Бастиана и Фалько в твою таверну в самом начале…

— Это сделали вы? — ахнула я.

— …то сумерки залило бы кровью до самого солнечного рубежа.

Она чуть прищурила глаза, глядя на поле по чаркроссу, где тренер Алеф переставлял игроков, меняя их местами, словно подбирал наиболее выигрышную комбинацию.

— Прямо как в жизни, — пробормотала Фелиция. — Иногда человек раскрывает весь свой потенциал, только если ему попадется подходящий партнер.

— Как я, — утвердительно произнесла я.

— Как вы с Бастианом, — исправила Фелиция. — Изменения в нем, может, не так заметны, как твоя тьма, но они потрясающие. Значит, ты не хочешь моих предсказаний, Мэди…

— Потому что мне страшно, — откровенно призналась я.

— В целом ты права, — кивнула Фелиция. — Лучше тебе и правда не знать.

— Вы уже меня пугаете, — заметила я.

— Но эта бабочка, что выбралась из сумеречного кокона, мне нравится, — она обняла меня за плечо и на миг прижала к себе теснее. — Смелая и влюбленная, теперь ты способна на все. Знаешь, я не стану ничего предсказывать, но дам тебе совет. Съезди в сумерки, не помешает.

Фелиция улыбнулась Алефу, щуря глаза как кошка, а потом вдруг встрепенулась.

— Ой! — выпалила она, вскакивая с лавки. — Ой-ой-ой. Так, мне пора. Мэди, вот еще, хотела сказать: тьма — это хорошо, но не забывай о свете, что горит внутри тебя. Все, мне пора.

Она сбежала вниз к полю, шепнула что-то Алефу, юркнула в тренерскую, а через мгновение на зрительные ряды хлынула толпа моих одногруппников под предводительством Фалько.

— Только что была здесь, — сдала ее Элма, махнув рукой на поле. — Вы еще сумеете ее догнать.

— Я же говорил! — воскликнул Фалько. — Кровь — не водица! За мной!

Дружной гурьбой они двинули вниз между рядов, плотной гусеницей выползли на поле и вскоре скрылись в раздевалках.

— Вот как можно вообще ей верить, она вечно врет, — проворчала Элма, присаживаясь со мной рядом.

Фелиция никогда мне не врала. Скорее, недоговаривала. Я поймала на себе взгляд Бастиана и облизнула губы, на которых остался мятный привкус его поцелуя. Влюбленная? Да. Смелая? Точно нет. Я всего боялась: тварей ночи, эквилибров, немного — Найрин, а больше всего — потерять Баса. Он казался мне незаслуженным подарком судьбы.

Сейчас Бас играл в паре с Ларгом — белобрысым артефактором, но иногда поглядывал в мою сторону, и в животе сладко екало от каждого его взгляда.

— Ей надо запретить шутить, — пробубнила Элма, и я едва сообразила, что она все еще про Фелицию. — Это жестоко — прорицательница с чувством юмора.

— Вы с ней подруги? — спросила я.

Элма пожала крепкими плечами.

— Она вела курсы для телохранителей по развитию интуиции, и мы как-то сблизились. — Она ахнула, и в ее голосе прозвенел ужас: — А что, если она уже тогда увидела, что я — вероятная подружка ее сына?

— Вообще-то Фалько — отличный парень, — сказала я, слегка обидевшись за друга. — Он веселый, умный. Симпатичный…

— Рыжий! — возмущенно воскликнула Элма.

— Девчонкам нравится, — ответила я. — На него пачками вешаются. Особенно после того, как он забил решающий мяч на чаркроссе. Вот еще, кстати: Фалько сильный и ловкий. И бегает быстро. А еще он хороший друг.

— Дружба — это ладно, — кивнула Элма. — Но ему сколько? Восемнадцать? Девятнадцать? У нас минимум десять лет разницы!

— Возраст любви не помеха, — усмехнулась я, и Элма посмотрела на меня с осуждением.

— Тебе смешно? — уточнила она. — Нет, я не могу себе даже представить. Может, он вообще девственник.

— Точно нет, — отрезала я.

С Арвеной у них уже все закончилось, зато теперь Ирис ему прохода не давала.

— Все равно. Вряд ли он что-то там умеет, — фыркнула Элма. — Нет, любовники должны быть из одной лиги. Иначе получается игра в одни ворота.

Прямо как мы с Бастианом, из разных лиг. У Баса была репутация бабника, и я понимала, что ему есть с чем сравнивать. Что, если я ему скоро наскучу?

— Фелиция точно пошутила, — кивнула Элма, вытягивая длинные ноги на сиденья нижнего ряда. — А ты, значит, поедешь в сумерки? Даже не думай удрать без охраны!

— Там не любят чаров, — все же попыталась возразить я. — Особенно сейчас. Я могу быстренько смотаться сама, никто и не заметит.

— Куда это ты собралась? — спросил Бас, оказавшись вдруг передо мной.

Его темные волосы торчали мокрыми иголками, влажная от пота кожа блестела под солнцем. Бас по-прежнему не отбрасывал тени, зато во мне ее было с избытком.

— Она хочет поехать в сумерки, — наябедничала Элма. — Одна.

— Поедешь ты, поеду и я, — упрямо заявил Бас. — Это не обсуждается.

Его любовь была сплошной свет, который горел и во мне. Но если я потеряю Бастиана, останется лишь тьма.

* * *

— Мы должны сделать что-нибудь, Тибальд! — умоляюще воскликнула Кристина.

— Ты должна была сделать, — заметил он, неодобрительно разглядывая кузину.

Он самолично поспособствовал ее назначению на должность ректора академии чаросвет и полагал, что это принесет выгоду. На деле же Кристина оказалась бесполезной непроходимой дурой.

— Как ты могла не заметить, что у тебя под носом наследница ночи? — продолжил он ее распекать. — Она еще и дочка Коррегана! Ты ведь была с ним обручена когда-то. Неужели не заметила сходства? Это же надо быть такой слепой курицей!

Кристина поджала губы и отвела взгляд, поерзала в кресле для посетителей, щурясь от света, падающего в окно. Безжалостное солнце выделило каждую морщинку в уголках ее глаз, угрюмые складки, падающие от крыльев носа, пробивающуюся у корней волос седину. Сам Тибальд сидел спиной к окну и полагал, что серебряные волосы должны светиться вокруг его лица нимбом.

Здесь, в своем кабинете, он продумал каждую мелочь, чтобы незаметно, но точно подчеркнуть свой вес: массивный стол опирался на львиные лапы, серебро блестело ненавязчиво и строго — в письменных приборах, на уголках книг; роскошная белая шкура пустынного льва укрывала диван у стены, на котором сейчас без всякого почтения развалился Эльгред Монтега.

— Если бы ты не проворонила девчонку, мы могли бы решить все быстро и просто, — вернулся Тибальд к разговору. — А теперь она невеста Альваро.

— Я говорила, что не надо принимать полукровок в академию, — попыталась оправдаться Кристина. — От них одни проблемы.

— Твое мнение никого не интересует, — отрезал Тибальд. — Совет домов решил иначе.

Он сам, конечно, голосовал за исключение теней. Но его никто не поддержал. Даже Монтега.

— И что теперь? — беспомощно спросила Кристина, потеребив кулон в виде кошечки, как будто символ дома мог придать ей сил. — Я пыталась ее отчислить, но она вцепилась в академию как клещ.

— Не трогай ее пока что, — вздохнул Тибальд.

— Неужели все так боятся Альваро? — хмыкнула Кристина, и Тибальду захотелось влепить ей пощечину.

Она вообще не понимает, что происходит. Надо срочно подыскать ей замену. Кого-нибудь без звона в голове.

Дом Альваро, конечно, имеет большой вес, но дело не только в нем. Черные коты тоже выступили в поддержку наследницы ночи. Она их крови, надеются что-нибудь поиметь и укрепить свое положение. Остальные дома пока не высказали четкой позиции. Что особенно волновало Тибальда — никто не выступил и однозначно против, даже Монтега как будто колеблется. Как будто лишь он, Серебряный Лев, видит, в какой хаос это повергнет существующий мир, который и без того висит на волоске.

Что его больше всего волновало — это провал операции в сумерках. Никто из чаров не вернулся. Порожки уцелели, и теперь Тибальд терялся в догадках — что же там произошло. Допустим, свет младшего Альваро разогнал тварей ночи. Но что с чарами? Они вполне могли бы уничтожить Порожки и при свете. Сумеречное восстание получило свою первую победу, и это очень, очень плохо.

Он знал по себе — однажды вкусив крови, захочешь еще.

— Если убрать девчонку, ее превратят в мученицу, — подал голос Монтега. — Мы получим вспышку восстаний по всем сумеркам, а оно нам не надо. В домах и так нет единства. Мэдерли — надежда сумеречного сопротивления.

— Да что она там может! — воскликнула Кристина, повернувшись к Эльгреду. — Она только начала обучение!

— Вот и узнай, — приказал Тибальд. — Ты же ректор академии чаросвет, забыла? Разузнай все о ее способностях и о том, можно ли их как-нибудь заблокировать.

— Может, их вовсе нет, — буркнула Кристина. — У нее даже уровень скачет.

— На балу она танцевала с младшим Альваро и светилась, точно фонарь, — вновь влез Монтега. — Вся целиком.

Это было красиво. Спина в вырезе платья мерцала под ладонью младшего Альваро, который смотрел на девчонку так, точно не видел больше никого.

— Я поняла, — важно покивала Кристина. — Все узнаю.

— Можешь идти, — бросил Тибальд, не став расшаркиваться в любезностях.

— Пока, Кристина, — сказал Монтега и даже поднялся с дивана, чтобы поцеловать ей руку.

Когда дверь за кузиной закрылась — тихо и аккуратно, все же хватило мозгов не хлопать дверью, — Монтега вернулся на диван и развалился на нем, точно кот.

— Можно было бы просто отчислить девочку, — заявил он. — У меня сын выпускник. Я могу поднять вопрос о том, что волнуюсь за наследника, который обучается рядом с темной кровью.

— Тогда она уедет в сумерки, и мы потеряем всякий контроль, — задумчиво пробормотал Тибальд.

— А так мы сами обучаем противника, — заметил Эльгред. — Даем теням оружие, которое однажды будет обращено против нас.

Тибальд цыкнул зубом. И так, и так плохо. Поднявшись, он подошел к бару, плеснул густой янтарный напиток в бокалы и подал один Монтеге. Тот покрутил рукой, наблюдая, как густая жидкость обволакивает стекло.

— Есть у меня один план, — сказал Эльгред. — Довольно спорный. Но может, тебе понравится.

На стене кабинета висела карта, слегка потертая, под старину. Кольцо городов украшали серебряные башни. Монтега выставил указательный палец, ткнув в нижний угол карты. Пустыня там высовывала длинный желтый язык, разделяя города белых псов, находящиеся под угасающим взором Освальда, и черных котов, которые слишком много о себе возомнили.

— У нас есть наследница седьмого дома, — сказал он. — Но самого дома нет. Что, если пойти навстречу и Альваро, и теням?

Тибальд сделал маленький глоток и облизнул губы.

— Предлагаешь построить еще один город? Втиснуть его в пустыню между псами и кошками?

Он начинал понимать.

— Жест доброй воли, — кивнул Эльгред. — Да, местечко не райское, зато солнца завались. Тени ошалеют от счастья, если пустить их за солнечный рубеж. Получат свой дом, свой город. Для волнений больше не будет причин. Кроме, разве что, власти…

Монтега коварно улыбнулся.

— Он называет себя Первым, — вспомнил Тибальд. — Их предводитель. Он не захочет делить власть с какой-то девчонкой.

— Но наследница дома она, — напомнил Монтега. — Он тут вообще ни при чем. Обычная тень. Если бы девочка была сама по себе — ладно, он бы ее быстренько подмял. Но теперь она невеста Альваро. Единственного наследника рода. Он точно не захочет прогибаться под какого-то мужика из сумерек.

— И Альваро фактически получат власть над двумя домами?

— Потом помрет Освальд, и свора его сыновей начнет дележ территории, — продолжил Монтега.

— Мы сможем сделать так, чтобы это произошло в нужный момент, — подумав, кивнул Тибальд. — В конце концов, из него песок сыплется, смерть не вызовет подозрений.

— А тут еще и тени под боком. Начнется грызня за территории.

— Выходит, дело за тем, чтобы подсунуть клочок пустыни седьмому дому? — Серебряный Лев вздохнул, пригладив редеющую гриву.

Монтега встал и подошел к карте, постоял, перекатываясь с пяток на носки.

— Больше седьмой дом никуда не всунешь, — сказал он, обведя лоскуток земли пальцем. — К тому же это максимально удаленная точка от дома Альваро. Разделяй и властвуй. Если же остальные главы домов будут против — что ж, тем лучше. Это заставит их наконец определиться с отношением к внезапной наследнице.

— Вообще-то, исторически седьмой дом был в ночи, — напомнил Тибальд. — Как там в пророчествах? Свет озарит ночь, развеет мрак и все такое.

— Если помнишь, на ночные земли у нас свои планы, — криво усмехнулся Эльгред.

Глава 3
Силы тьмы

Фалько набрал себе полный поднос и теперь ел так, что за ушами трещало.

— Все же это странно, — сказала Ронда, разглядывая меня. — Наследница темной крови…

— В мире есть и более удивительные вещи, — ответила я и кивнула на Фалько. — К примеру, как можно столько жрать и не толстеть.

Фалько как раз запихнул в рот полкотлеты и встрепенулся, когда сообразил, что речь о нем.

— Все сгорает в топке моего внутреннего огня, — пояснил он с набитым ртом и обернулся на Элму, которая села за столик позади.

Она сказала, что не хочет мешать нам болтать о своем, о детском. Но я думала, это попытка держаться подальше от Фалько. После предсказания или шутки Фелиции Элма старалась вовсе на него не смотреть.

— Странно, что тебя вообще не отстранили от занятий, — заметил Ларг, которого я почти не воспринимала отдельно от Ронды. Он таскался за ней хвостом, но Ронда упрямо игнорировала его чувства.

— А с чего ее будут отстранять? — возмутилась она. — Мэди такой же чаросвет, как и остальные.

— Мы ведь выяснили, что не такой же, — заметил он. — Пойми меня правильно, Мэди, я вовсе не против того, чтобы ты обучалась…

— Как будто твое мнение на что-то влияет, — язвительно прокомментировала Ронда, рисуя вилкой волны на картофельном пюре.

— …но ты можешь представлять собой опасность, — продолжил Ларг. — Сейчас в академии обучаются сразу два наследника великих домов.

— И с одним из них она обручена, — напомнил Фалько, с сожалением глядя на тарелку, опустевшую словно по волшебству. — Так, я за добавкой. Элма, тебе принести чего-нибудь? Хочешь сладенького? Рыженького?

— Отвали, — буркнула она, не оборачиваясь.

— В академии появляется темная кровь, и хоп — наследник дома Альваро чуть не выгорает дотла, — не сдавался Ларг.

Это было правдой. Сейчас Бас выглядел таким же здоровым, как прежде, но на его груди остался шрам — белая спираль, закручивающаяся от сердца. Как целители ни старались, эта метка с ним навсегда. А я навсегда запомнила, каким он был, когда лежал на больничной койке — задыхающийся, с воспаленной кожей и повязкой на глазах. Иногда я просыпалась посреди ночи от кошмара, в котором вновь заходила в ту больничную палату, а Бастиан лежал на кровати и его грудь больше не вздымалась.

Он остался жив, но все могло закончиться куда хуже. Несмотря на то что Бас словно сиял здоровьем и силой, он был уязвим.

— А где он? — спросила я. — Почему Бас не обедает с вами?

— Так у него еще личная тренировка, — ответила Ронда. — Ты разве не знала?

Я покачала головой.

— Он ведь наше сиятельство, высший чар, — пояснила она. — На Баса у великих домов великие планы. Его гоняют и в хвост, и в гриву чуть ли не каждый день. Хотя, я думала, ему дадут побольше времени прийти в себя после того, как он чуть не выгорел.

— Ты ведь тоже пойдешь в ночь? — спросил Ларг у нее.

— Тоже? — переспросила я, и вилка брякнула о тарелку.

— Это практика для боевых чаров, — невозмутимо пояснила Ронда, съев пюре и облизнув губы. — Перед выпуском. А ты что-то хотел, Ларг? Принести тебе сувенир из ночи? Клык брюхана? Чешую алебаста?

Ларг мотнул стриженой головой и покраснел. Мне даже было его немного жаль — так отчаянно влюблен в Ронду и, кажется, безнадежно.

— Я пойду с тобой, — твердо сказал он.

Ронда фыркнула и рассмеялась.

— С твоим половинчатым уровнем тебе нечего делать в ночи, — безжалостно сказала она. — Тебя сожрут.

— А вот я однажды тоже пойду в ночь, — похвастался Фалько, вернувшийся с полным подносом, и вновь покосился на Элму. — Как будущий боевой чар. У меня уровень восемьдесят пять!

— Я уже оставил заявку на кафедре артефакторики, — упрямо продолжил Ларг. — О необходимости опробовать мою разработку во мраке. Это часть моей дипломной работы. К тому же, — он приободрился и даже улыбнулся, — Фелиция сказала, что твари ночи меня не сожрут.

— Дело твое, — пожала плечами Ронда.

От ее равнодушия белобрысый здоровяк снова поник, и я решила вклиниться в их беседу.

— Скажи, Ларг, — попросила я, — а вот артефакты, они действуют под силой чаросвета?

— Зависит от типа, — ответил он. — Вы начнете изучать артефакторику на втором курсе. Есть простейшие, которые начинают работать при непосредственном воздействии на них чаросвета. Тот же измеритель уровня. В более сложные свет изначально вплетен.

— А что, если в артефакты добавить тьму? — спросила я.

Ларг замер с вилкой у рта, и его взгляд словно остекленел. Я терпеливо ждала ответа.

— Ты управляешь тьмой? — первой отмерла Ронда. Она склонилась над столом и, понизив голос, спросила: — Серьезно?

— Это ведь уже не секрет, что я вроде как наследница седьмого дома, — напомнила я, приканчивая котлету. Сегодня повариха превзошла саму себя, и я тоже подумала о добавке.

— Ну, знаешь, говорят всякое, — отмахнулась Ронда. — Но силы тьмы? У тебя? Реально?

— Я только учусь, — призналась я. — Но да, я управляю тенями.

Наверное, прежняя я держала бы это в секрете до последнего. Но я изменилась. Я не хотела больше делить чаросветов и теней на два враждующих лагеря. Есть хорошие и плохие люди — везде. Бас — высший чар, но он чуть не пожертвовал собой ради меня. Я не могла и не хотела считать его врагом. Мы вместе. А Ронда и Ларг — его друзья.

— Это потрясающе, — выдохнул Ларг. — Мэдерли! Это ведь такие возможности! Новые просторы!

— Тихо ты, — осадила его Ронда. — Не ори на всю столовку. Но так-то Ларг прав. Это потрясающе! Можно мне посмотреть?

— Приходи в башню Альваро, — предложила я. — И ты, Ларг, если хочешь.

— Я приду, — быстро покивал он. — Когда пойдем? Сейчас?

— Надо, чтобы Бас вернулся, — спохватилась я. — На башне защита.

— Давай к пяти, — предложила Ронда. — Мне еще домашку делать.

— А я возьму пару заготовок, — с энтузиазмом подхватил Ларг. — Если запитать их тьмой вместо света, то эффект, по идее, должен быть противоположным… А если и чаросвет, и тьма? Ох, Мэди, я так хочу с тобой поработать!

— Ладно, — улыбнулась я. — Мне и самой интересно попробовать. Так, выходит, выпускники с высоким уровнем пойдут в ночь? И Бастиан тоже?

— Ему там отведена главная роль, — сказала Ронда. — Он практически прима.

* * *

После столовки я пошла домой. Элма тащилась за мной как тень, но отстала на первом этаже башни. С помощью чар оказалось довольно легко избавиться от хлама, который хранился внизу, и теперь комнаты, вполне пригодные для жизни, занимала охрана.

— Не могу привыкнуть к запаху, — пожаловалась Элма, задержавшись на пороге. — Чувствуешь? Как будто чеснок, уксус, что-то кислое…

Аромат огурцов тети Рут навеки впитался в эти стены. Фелиция сказала, мне надо съездить в сумерки, и она, конечно, права. Как бы меня ни терзали страх и вина после всего, что случилось в Порожках, я должна попрощаться с тетей.

Устроившись в зале, я разложила учебники на стеклянном столике и принялась за домашку. На травоведении мы изучали чернополох — ночной цветок, который плюется ядовитыми шипами. Поймаешь такой — и будешь чесаться неделю. Но в нашей сумеречной лекарне из шипов чернополоха делали отличное средство от облысения. Кожа от него краснела и зудела, зато волосы потом перли даже из заслуженных лысин.

Однако из учебника я узнала несколько иную информацию: ночное травянистое растение, ядовитое, сложноцветное, и еще парочка классификаций, в которых я уже начала разбираться.

Потом зазубрила пару законов о применении чар: использование тенями артефактов допускается лишь под строгим надзором чаросветов и в случаях, когда это необходимо. К примеру, сложное производство, научный эксперимент, защита ночного периметра. За самовольное использование артефактов законы чар грозили штрафами, заключением, а в случае, если это приносило ущерб чаросветам, — немедленной казнью.

В сумерках шептались о том, как казнили непокорных теней. Длинный подземный тоннель уходил далеко в пустыню, там преступника поднимали наверх на специальной платформе, а назад опускали лишь горстку пепла.

Я поежилась, осознав, что кулон, который теперь носит Шрам, может стать причиной его смерти. Ведь именно кулон помог ему подобраться ближе к чару, чтобы убить. Наверное, все дело в темной стороне моей души, но мне вообще не было жаль чаров, погибших в сумерках. Ни раскаяния, ни стыда, ни чувства вины.

Дверь скрипнула, оторвав меня от мрачных мыслей, и в зал вошел Бас. Взмыленный, взъерошенный, но сияющий улыбкой.

— Мне надо в душ, — с ходу предупредил он, когда я поднялась ему навстречу. А после паузы предложил: — Хочешь со мной?

Я отложила учебник и подошла к Бастиану ближе. Легонько поцеловала в губы и шепнула:

— Хочу.

В ванную мы добрались уже почти раздетыми. Где-то в зале остались мои блузка и юбка. Лифчик повис на дверной ручке. Трусы… А тьма их знает, куда они улетели. Бастиан стянул мои гольфы и поцеловал меня под коленкой, а я рассмеялась от неожиданности.

— Щекотно…

Нежные ладони на моей груди, упругие губы… Поцелуи, легкие дразнящие укусы, горячий язык, зализывающий следы зубов… Бас все пытался себя контролировать, боясь сделать мне больно. Но я обожала момент, когда он терял контроль. Его движения становились требовательными, жадными, и я с ума сходила от мысли, что это все из-за меня.

Струи воды, льющейся сверху, словно впитали в себя чаросвет и стекали по нашим телам чистым золотом. Бас развернул меня к стенке, и свет брызгал от моих ладоней по черному мрамору, словно пульсируя при каждом толчке, все быстрей и быстрей…

— Тут все же удобнее, — заявил Бастиан уже после, когда мы валялись на кровати, и потянул с меня простыню.

— Подожди, — улыбнулась я, придержав ее на груди. — Дай отдышаться. Помнишь, когда-то ты рассказывал, что после секса принято поговорить.

— Я такое сказал? — наигранно изумился Бас, но, посерьезнев, добавил: — Ты что-то хотела спросить, Мэди?

— Ты пойдешь в ночь?

Бас заправил прядь волос мне за ухо, погладил шею, снова попытался ненавязчиво потянуть простыню вниз, но я рассмеялась и, удержав ее, села на кровати.

— Себастиан Альваро, я требую разговор!

Он разочарованно вздохнул и откинулся на спину.

— Я уже ходил в ночь. Ничего страшного.

Я скептически на него посмотрела.

— Ну ладно, — усмехнулся Бас, закинув руки за голову. — Бывает страшновато. Мрак, холод, ветрище. Но студенты идут группой, под руководством опытных боевиков, так что не волнуйся за меня.

— А зачем вам туда ходить? — полюбопытствовала я.

— Программа освоения ночи, — ответил он. — На темной половине ресурсов завались. Сейчас строится сразу несколько шахт. Плюс базы для персонала, рабочих и…

Он запнулся.

— И для кого?

— Для их семей, — нехотя ответил Бастиан.

— Погоди, — нахмурилась я. — Вы хотите переселить людей еще дальше в ночь?

— Я не хочу, — быстро заявил Бас, вскинув ладони, будто сразу сдаваясь.

Я покусала задрожавшие губы, пытаясь переварить новую информацию.

— Если честно, я не особо задумывался над этим вопросом, — признался Бас. — Предполагается, что переселение будет добровольным. Желающим хорошо заплатят.

Это будет тюрьма. Без возможности удрать. Чем плохи сумерки, с точки зрения чаросветов, — оттуда тени лезут как тараканы. Но если постепенно переселить их подальше, отгородиться поясом тьмы, то они будут полностью зависеть от зеркальных башен и чаров.

Сейчас, в общем, тоже. Но солнечные лучи добивают даже до Порожков. Пусть и совсем чуть-чуть.

— Мэди, — Бас потянулся ко мне, погладил коленку.

Вздохнув, я легла к нему, прижавшись к горячему боку. Осторожно провела кончиком пальца по белой спирали шрама, закручивающегося у него на груди. Бас ни в чем не виноват. Как и многие другие чары. Они просто не задумываются над судьбой теней.

— Злишься на меня? — спросил Бас.

Я покачала головой, не поднимая на него взгляд.

— Мне надо в сумерки съездить, — сказала я.

— Я с тобой! — тут же выпалил Бастиан.

— Это может быть опасно для тебя, — попыталась я возразить. — Чаров там ненавидят! Сейчас — особенно.

— Это не обсуждается, Мэди, — заявил он, играя желваками. — Если ты туда поедешь, то только со мной.

Я закатила глаза и, сев в постели, стукнула его подушкой.

— Мы всего лишь помолвлены, а ты уже ведешь себя как тиран! — возмутилась я. — Что будет дальше?

— Показать тебе? — промурлыкал Бастиан и вдруг метнулся ко мне так быстро, что я даже пикнуть не успела, как оказалась под сильным горячим телом. Его ладони крепко обхватили мои запястья, так что я не смогла бы высвободиться. Но я и не хотела.

— Эй! — крикнул вдруг кто-то снаружи. — Ес