Дверь, обитая пухлым черным дерматином. Навсегда любимый запах подъезда ранней весной — смесь окурочно-пыльной затхлости с оттепельной свежестью
У израильтян и американских евреев принято совершать паломничество в части света, где жили их предки. Как в знаменитом романе Джонатана Сафрана Фоера «Полная иллюминация». На иврите эта практика называется тиюль шорашим — «путешествие по корням». Украина, Румыния, Венгрия, Польша, где нас уничтожили почти всех. Или казахская степь, куда занесл
Старый телевизор, над ним — иконка. Стенка с секретером, диван-кровать, шифоньер, ковер на полу. Иногда Оана гостит у родителей за городом, и тогда фон меняется: стены в пожелтевших фотографиях и афишах кабаре, буфет с резной витриной, на буфете — макраме, в углу комнаты — настоящая печь
Сейчас, когда я, разменяв пятый десяток, начал брать онлайн-уроки румынского, в моей памяти неожиданно всплывают случайные фразы, отрывки из детских стихов и так далее
Маму румынскому не учили намеренно: советский ребенок, пойдет в школу… После того, что дед пережил во время войны, меньше всего ему хотелось выпячивать свое иностранное происхождение. В результате моя мама не знает по-румынски ни слова
Хочется отстоять, отвоевать у небытия хотя бы клочок семейной памяти — уже почти несуществующего пространства. Надо поторопиться, времени в обрез, ведь в следующем поколении ничего уже нельзя будет восстановить. Дверь в прошлое закроется раз и навсегда — хотя бы потому, что мои дочери, Соня и Даша, говорят на другом языке. Их родной язык — английский; мой — русский. Родной язык моих дедушки с бабушкой — румынский, а родной язык их родителей — идиш. Это — Вавилонская башня, растянутая во времени
Как известно, три переезда — что один пожар. В этом пожаре и сгорели все наши архивы, все фотоальбомы. Иначе говоря, нам отшибло память
вышло. Спустя какое-то время никто уже не помнит, а то и вовсе не знает, как сложилась судьба дяди или тети, брата или сестры. Где и как они жили, от чего и когда умерли. Не помнят и того, что послужило причиной разрыва. Да и был ли разрыв? Или просто так сложились обстоятельства?
Невозможность коммуникации. Во всех семьях так или только в нашей? Никто ни с кем не общается, так
Большинство московских друзей внезапно оказались рассеянными по свету. У тех, кто остался, уже формируется новый коллективный опыт, непроницаемый для всех остальных. А те, кто уехал, переживают эмиграцию в прежнем смысле: одиночество, отчуждение, отдаление. И я, прошедший через все это тридцать лет назад, снова теряю близких людей, родню, снова не знаю своей семьи. Как и все сейчас теряют друг друга.
