Глава 1. Падение в бездну
Облепленная мошками и пылью лампочка, висящая под потолком, медленно покачивалась, словно человек, зацепившийся за край обрыва и из последних сил старающийся не сорваться. Легкое дуновение ветра, и он непременно упадет. Его пальцы соскользнут с обрыва, а его тельце, по всем законам физики, полетит вниз, издавая душераздирающий крик. Последние несколько секунд его жизни будут, пожалуй, самыми страшными, ведь человек не сможет контролировать свою смерть.
Есть люди, которые боятся смерти потому, что она может происходить внезапно, мгновенно. Их пугает даже не сам факт наступившей кончины, а то, что они даже понять не успеют, что умерли. Отчего-то эти люди хотят прочувствовать, осознать момент своей смерти. Есть также и тип людей, для которых невыносимо думать о предсмертных
страданиях. Такие люди не хотят понимать того, что вот-вот умрут или того, что они умирают в данный момент. Для них это сравнимо с пытками и агонией. Я всегда относил себя именно к этому числу людей.
Тем временем в настоящем мире лампочка продолжала держаться за потолок все так же упорно, цепляясь за жизнь до последнего. Еще несколько дней назад я поймал себя на мысли, что начал играть сам с собою в игру под нехитрым названием «Когда же ты уже упадешь и разобьешься?» И все никак не мог в нее выиграть. Лампочка старалась.
Ну а прямиком в бездне, точнее под лампой, глядя глазами в потолок и придумывая абсурдные сюжеты, которые нормальным людям лезут в голову лишь по пьяни (ну или под кайфом, я никогда не был любителем запрещенных веществ) лежал я. Знакомьтесь, — Фрэнк Афтон. Не самый удачливый журналист, почти состоявшийся алкоголик и, по совместительству, неудавшийся семьянин. Почему неудавшийся?
Ответа на этот вопрос я и сам пока не нашел. Казалось бы, у меня было все: любящая жена, неплохая и, местами, любимая работа, двухкомнатная квартира в далеко не самом плохом районе Чикаго, а также новенькая машина, подаренная моим богатым кузеном Сидом на нашу с супругой годовщину. К слову, до этого момента кузен появлялся в моей жизни лишь дважды: в первый раз, когда помогал забирать мою мать из роддома, а второй раз, когда присутствовал на ее похоронах. Мама умерла от тяжелой и продолжительной болезни. Это был рак спинного мозга. Тот период прошел как в тумане. Но именно тогда я осознал, что приемлемой для меня смерть будет смерть внезапная, быстрая. Легкая, если позволите. Смотреть и уж
тем более чувствовать то, как в тебе угасает последний лучик света —
не самое приятное занятие. Больно вспоминать.
Планы на дальнейшую жизнь тоже были: дети, переезд в уютный пригород и прочее. Все, что может быть в планах у большинства молодых семей. Еще мы часто фантазировали о том, как купим большой, уютный трейлер и поедем на нем до самого побережья. А может быть в Канаду? Кто его знает. С такой штукой, как трейлер, тебе любые расстояния по плечу. Вот как сейчас чувствую: ночь, тусклый свет фар и длинная дорога впереди. Рядом сидит жена и болтает без умолку, лишь бы не дать мне уснуть. А пейзажи вокруг нехотя сменяют друг друга. Густой лес, затем темно-зеленые холмики, затем снова небольшая лесополоса. Где-то сбоку мелькают совы, лисы и прочие ночные животные. Заправки. О боги, ночные остановки на заправках всегда были для меня отдельным удовольствием. Этот короткий промежуток времени, когда ты можешь расслабиться, усмирить дрожь в руках после многочасовой езды и покурить, смотря на небо, заполненное тучами (ну или чистое, тут как повезет). Блаженство, да и только.
Но в одночасье все начало рассыпаться. Я вдруг осознал, что моя жизнь — это неустойчивый карточный домик, построенный неумехой, который прогулял все мастер-классы. Интересно, а существуют ли вообще курсы по собиранию карточных домиков? Что-то мне подсказывает, что да. В нашем мире какой только дряни нет.
Вдруг мои рассуждения о карточных домиках и падающих в бездну людях прервал пронзительный, очень звонкий и противный рингтон телефона. Каждый раз, когда я слышу этот ужасный звук, по моему телу пробегает неприятный холодок. Подобный рингтон у меня всегда ассоциируется с чем-то не очень хорошим, по типу звонка из полиции или из службы по контролю за оборотом наркотиков, которые в
очередной раз хотят узнать мое мнение по поводу какой-нибудь ситуации.
Да, на работе я чаще всего пишу о наркоманах. Мой профиль — это статьи о наркоте и о людях, которые ее употребляют. Я как никто другой разбираюсь, какая доза будет смертельной и сколько граммов нужно, чтобы просто «улететь». Но при этом я никогда не употреблял ничего из этой дряни. Судя по моим знаниям, можно было бы предположить, что я наркодилер, но это не так. Я просто журналист, который ищет сенсации в загаженных подворотнях и в людях, обитающих там. За долгие годы своей работы я научился без труда отделять метадоновых от метамфетаминовых наркоманов, коксоедов от любителей травы и так далее. Я чую присутствие наркотиков в любом месте. Даже там, где это тщательно скрывается.
То, что человек употребляет, легко определить просто смотря на него и его поведение. Чаще всего это нервные, тревожные личности. Если употребляет меньше 4 месяцев — все еще относительно неплохо: кожа чуть бледнее обычного, руки трясутся не так сильно, а взгляд не бегает по кругу, словно белка в колесе. Но чем дольше человек употребляет эту дрянь — тем хуже становится. И на поздних этапах определить зависимого можно невооруженным глазом.
Если я нахожусь в офисе, меня чаще всего окружает гора документов из полицейского департамента, а также куча фотографий молодых людей, чья жизнь пошла под откос намного раньше, чем могла бы. Это уже давно не нагоняет на меня тоску. Когда-то я жалел их, но спустя годы осознал, что они сами выбрали свой путь. Трудности в семье, плохая компания, провалы в карьере и, в конце концов, проблемы с психикой. Но где же была их сила воли, когда они скручивали свой первый косячок? И где, в конце концов, были их мозги? Я отрицаю любую попытку человека убить себя слишком простым методом. А
любые наркотики — это, как раз таки, очень просто. Ты сводишь себя в могилу. Поступательно, медленно. Зная, к чему это приведет. Как мы уже выяснили, медленное погружение в обитель смерти — не мое.
А звонок тем временем продолжал бить мне по ушам. Помнится, прошлым вечером я оставил телефон лежать на столе на кухне. Я поднял свое тело с дивана, оторвал взгляд от желтой лампочки, которая будто бы подмигивала мне, говоря что-то вроде: «Ну, вот сейчас ты поднимешь трубку и все — жди беды».
Я подошёл к столу и увидел, что мобильник уже практически сполз к краю стола и вот-вот упадет. Схватил его и посмотрел на экран — звонит главный редактор. Я неохотно принял вызов.
— Да, Мистер Сименс?
— Фрэнк, я понимаю, что с моей стороны будет очень неправильно тревожить тебя в твой единственный выходной, но…
Короткая пауза. Судя по звуку, Майк затянулся сигаретой. Мучительные пару секунд.
— В общем, ты должен приехать. Кажется, намечается серьезная заваруха, и я хотел бы, чтобы ты разобрался в этом. Сюжет должен получиться интересным. — прохрипел Сименс.
— Может быть, я могу узнать детали по телефону?
Я услышал характерный скрежет и то, как Майк откашлялся. Это говорило о том, что он был недоволен моим ответом.
