автордың кітабын онлайн тегін оқу Сеть. Книга 1
Сергей Панченко

Кітап туралы Қазір оқып жатыр88 Сөрелерде Тегін фрагмент

Сергей Панченко

Сеть. Книга 1

Глава 1

Внутри сна начало зарождаться чувство тревоги. Оно мешало предаться заключительному, самому сладкому забытью перед тем, как сработает будильник. Нега и тревога враждовали между собой довольно долго, пока не победила тревога. Полина резко села на кровати, взгляд ее уперся в молчаливый экран терминала. Кажется, проспала. У соседки по комнате, не полагающейся на современные технологии, тикал старомодный будильник. Время на нем подходило к десяти.

Полина отбросила одеяло и заметалась по комнате, переворачивая стулья и натыкаясь на собственный беспорядок. Через час у нее был назначен экзамен по нейробиологии. Все бы ничего, но профессор Блохин слыл настоящим деспотом и гнобил любого студента, заподозренного в недостаточном пиетете к предмету и лично к нему самому. Нейробиология не относилась к любимым наукам Полины, ее вполне бы устроила натянутая четверка, но опоздание грозило перечеркнуть приближающиеся летние каникулы. Профессор мог устроить в отместку несколько пересдач в удобное для себя время.

Роста Полина была среднего, со стройной, но отнюдь не хрупкой фигурой. Ее конституция выдавала спортивные наклонности, но девушка ничем профессионально не занималась, отдавая все время учебе. Густые каштановые волосы были отпущены ниже плеч. Полине нравилось делать из них необычные прически. Ей очень шли плетенные хитрым манером косы. Большие распахнутые глаза основную часть времени казались серыми, но часто меняли оттенок от зеленого до голубого в зависимости от выбранного цвета одежды. Нос, или скорее носик, был небольшим и остреньким, красиво сочетаясь с пухлыми щечками и полными губами. Полина не считалась признанной красавицей на курсе, но поклонников имела предостаточно.

Проклиная новые технологии, на которые нельзя положиться, Полина забралась под душ, одновременно чистя зубы. Казалось, что мир наконец-то пришел к той стадии развития, когда можно было многое отдать на откуп электронике. Все было подключено к Сети и контролировалось извне, только чтобы индивидуум не отвлекался от тех забот, которые сам для себя выбрал. Туалет делал анализы и отправлял их в банк данных. Если у пользователя что-то случалось со здоровьем, ему прописывались процедуры или диеты. Душ знал, сколько тебе нужно воды и какой температуры. Кухня рассчитывала для тебя калории и витамины. Фабрики строчили одежду и обувь для конкретного человека, учитывая особенности строения его тела. За всем был пригляд, и люди начали понемногу привыкать к ненавязчивой заботе и поняли огромное удобство подобной социальной модели.

Огромные вычислительные возможности Сети, опутавшей Землю на суше, в воздухе и ближнем космосе, позволяли создавать комфорт каждому конкретному жителю планеты. Это было прекрасно, пока система не начала давать сбои. Полина точно помнила, как терминал перед выключением спросил, во сколько ее разбудить. Полина попросила сделать это в половине восьмого и повторить через полчаса, если она не сможет сразу встать. И что же – экран черным прямоугольником траурно смотрел на мечущуюся девушку. Сеть забыла про нее? Проигнорировала? А может быть, своими распределенными вычислениями уже вычеркнула человеческую единицу из всех списков?

– Включайся, скотина! – зло буркнула в его сторону Полина, на ходу впрыгивая в шорты. – Покажи, как ты умеешь краснеть со стыда.

Терминал загорелся синим экраном с надписью «Профилактические работы».

– Что это значит? – Девушка впервые столкнулась с подобным явлением. – Ты мог бы меня предупредить, что сегодня у тебя наступят критические дни? Из-за тебя я опаздываю на экзамен.

Терминал ничего не ответил. Полина рыкнула в его сторону, схватила сумку и выбежала в коридор. Электронный замок защелкнул входную дверь. Понятно было, что времени добраться до универа на автобусе у нее нет, придется воспользоваться автомобилем, что для студента непозволительная роскошь.

В отстойнике стояло штук семь разнокалиберных машинок. Полина выбрала двухместную, самую дешевую. В тот момент, когда ее рука взялась за ручку двери, сенсор снял отпечаток ДНК девушки, передал его в Сеть, получил подтверждение и открыл дверь. Для человека этот процесс происходил мгновенно.

– Проспект Парковый, сорок шесть, к порогу медицинского университета, – сообщила адрес Полина.

– Заказ принят. Спасибо, что выбрали нашу компанию.

Машина плавно и беззвучно тронулась на электротяге. Настройки, однажды сохраненные Полиной в таком же автомобильчике, по умолчанию включились и на этом: комфортная температура, развлекательный канал, положение сиденья.

– Включи мне лекцию про мозг по нейробиологии, – попросила Полина терминал автомобильчика, надеясь как-то освежить память по дороге.

Три минуты до экзамена оставалось, когда неторопливый и глухой к ее просьбам поднажать автомобиль остановился у монументальной лестницы учебного заведения. Деньги снялись автоматически. В ухе тренькнуло сообщение. Машинка покатилась к ближайшему отстойнику, а Полина как угорелая помчалась по лестницам на третий этаж.

Сердце ее остановилось, когда она увидела, в каком состоянии ее ждал Блохин. Профессор нервно ходил по кабинету, взгляд метал молнии, губы шептали молчаливые проклятья. Приняв его нервозность на свой счет, Полина сделала несмелый шаг в кабинет, готовая повиниться в чем угодно, лишь бы не усугубить ситуацию.

– Здравствуйте, профессор, – робко поздоровалась Полина.

Она искала в глазах профессора отклик. Тот как-то странно, мельком, прошелся взглядом по студентке и, не замечая ее, продолжил метания по кабинету. С губ его слетал шепот, похожий на колдовские заклинания.

– Извините, но терминал в моей комнате сегодня оказался на профилактике, и поэтому я чуть не опоздала. – Полина не поняла, почему профессор не обращает на нее внимания.

– У тебя экзамен сегодня? – Профессор мотнул седой шевелюрой и замер.

– Д-да, в одиннадцать.

Профессора как будто выключили. Он уставился на Полину, но смотрел мимо нее и совсем не шевелился. Полина подумала, что у преподавателя «сели аккумуляторы». Прошла минута, а профессор все так же смотрел сквозь девушку и, казалось, забыл как дышать. Вдруг, так же резко, как замер, он встряхнулся и ожил.

– Экзамен, значит?

– Да, в одиннадцать вы мне назначили.

– Как звать?

– Полина Громова, второй курс, третья группа.

– Пятерку хочешь? – Его вопрос звучал с интригующей интонацией. За профессором не водилось славы сластолюбца или взяточника.

– Я уверена, что знаю ваш предмет на «хорошо». – Полина не поняла, к чему клонит Блохин, и попробовала ответить честно.

– Я могу поставить тебе «отлично», не принимая экзамен, но в обмен на одну услугу… – Профессор замолчал.

Его глаза странно горели. Полине показалось, что ситуация выходит за пределы ее понимания, и это стало тревожить.

– Какую услугу? – Полина решила отказаться в ущерб экзамену, если предложение профессора покажется ей чрезвычайно странным или опасным.

– Тайны хранить умеешь? – Блохин спросил это серьезно, чем еще больше напугал девушку.

– Простите, может быть, вы назначите мне экзамен в другой день, если не можете принять сейчас? – Полина попятилась, готовая сбежать.

Профессор досадливо замотал нестриженой седой шевелюрой.

– В том-то и дело, что другого дня может не быть. – Блохин горестно, как показалось Полине, взглянул на нее. – Давай зачетку.

Полина положила руку на преподавательский стол. Экран на нем мгновенно опознал ДНК Полины и воспроизвел зачетку. Профессор занес палец над строчкой.

– Сколько?

– Я рассчитывала на четыре.

Блохин молча вывел четверку и приложился пальцем в квадрат с подписью. Вылезло сообщение, что оценка принята и внесена в реестр.

– Счастливо! – пожелал профессор девушке, странно смотрящей на него.

Такого не было в истории университета, чтобы Блохин поставил положительную оценку просто так. Просто так он ставил только «неуды».

– Спасибо.

Полина развернулась в сторону выхода, поправила сумку и пошла. Осторожно, боясь еще, что профессор ее разыграл и сейчас крикнет в спину: «Сюрприз, Громова, у тебя неуд!» Вместо этого в спину послышались шипящие заклинания. Блохин упер одну руку в бок, а второй нервно теребил косматую бороду. Он снова начал мерить кабинет шагами. Ему уже не было дела до студентки.

В дверном проеме Полину уколола совесть. Почему она не поинтересовалась, какую просьбу просил выполнить преподаватель? По его неадекватному поведению можно было понять, что она ему действительно нужна. Полина резко развернулась.

– Простите, профессор, а какая у вас была просьба?

Блохин остановился. Он снова смотрел сквозь Полину. Проблема, которая его мучила, не давала так сразу прийти в себя. Рецепторы реагировали на звук, но мозг еще некоторое время переваривал вопрос.

– Нет-нет, не надо. Я передумал. Это риск. Иди домой, Громова. Забудь.

Отказ возбудил любопытство. Полина почувствовала риск и азарт и не захотела так просто отступиться. Чем она могла рисковать, когда оценка уже была в зачетке, и даже сам профессор не мог ее изменить?

– Обещаю держать язык за зубами, профессор. Я кремень, любую тайну могу сберечь.

– Это не шутки, Громова. Ты еще ребенок. Иди домой.

– Вы пожалеете, что упустили шанс.

Профессор снова замер. В нем боролись чувства, отключающие физическую активность организма. Видно было, что предложение Полины ему нравится, но что-то мешает ему принять его. Полине думалось, что профессор опасается огласки в стенах университета.

– Никто ничего не узнает, Владимир Константинович. Мне еще четыре года здесь учиться. Я дорожу этим и мечтаю стать хорошим врачом. – Полина как могла постаралась убедить мучающегося сомнениями ученого.

– Ты не понимаешь, девочка, насколько это опасно.

– Я люблю опасности, – беспечно заявила Полина. – Их в мире почти не осталось. Всё по плану, всё под присмотром. Опасность – это весело.

– Опасность – это опасность. Хорошо, – Блохин оценивающе посмотрел на Полину, – у меня нет времени искать другие решения.

Профессор выглянул в коридор, осмотрелся и закрыл дверь. Не просто закрыл, а всунул ножку стула между ручек, чтобы снаружи не могли войти. Полина смотрела за его действиями с растущим удивлением и легкой боязнью.

– Только не вздумай думать, что я старый бабник, – предупредил Блохин. – За свою честь можешь не беспокоиться, здесь она никому не нужна.

– Да я… да мне и не думалось ничего такого.

– Да брось. Я ваши девичьи реакции уже давно изучил. Но сейчас не об этом. Пойдем со мной.

Блохин завел Полину в лабораторию. Здесь девушка бывала много раз на практических занятиях. Вдоль стен лаборатории расположились шкафы с заспиртованными мозгами животных и людей. Посередине стояли столы с оборудованием для диагностики мозга. На них студенты просвечивали содержимое своих черепных коробок. Блохин провел студентку к столу, до которого он не допускал никого раньше. Студенты поговаривали, что профессор проверяет за ним только свой мозг и не желает допускать к нему иных, чтобы не сбить настройку.

– Садись, – мягко сказал профессор.

Полина готова была поклясться, что никогда не слышала таких добродушных ноток в его голосе во время занятий.

– Вы хотите просветить мне голову? – спросила она, усаживаясь в удобное кресло.

– Громова, я хочу сбросить тебе в память всю свою работу, собранную за многие годы.

– А Сеть для этого не подходит? – удивилась Полина.

В ней места хватало под всё, и даже больше.

– Я не доверяю Сети. Она не умеет хранить тайны.

Полине показалось, что профессор шутит или его разбил старческий маразм. В Сети применялось такое шифрование данных, что ни один суперкомпьютер не смог бы его взломать за целый век.

– У тебя слишком наивное представление о современном мире. Тебе кажется, что сейчас наступила эра благоденствия, когда все проблемы человека на себя взял искусственный интеллект, всезнающий и ничего не забывающий.

– Как-то так. Мне это кажется удобным. Страшно представить, если бы мы жили так, как мне рассказывала бабушка. Еду готовили сами, работали кем придется, болели, диагнозы ставили неправильные, денег не хватало…

– Согласен, решение бытовых проблем избавило нас от многих забот. Но у всего есть и обратная сторона. Мы размягчаемся, мы как будто засыпаем под убаюкивающей заботой Сети. – Профессор в это время ставил перед Полиной странный прибор. – И не всех это устраивает. Природа не терпит пустоты. Есть и несогласные с такой организацией общества.

– И кто они?

– Ты слушала мою лекцию про направление нейробиологии – кибернейробиологию?

– Да, – неуверенно сказала Полина, потому что успела позабыть об этом.

– Это про попытки совместить нервную систему живого организма с вычислительными возможностями компьютеров или с Сетью. Помнится, тогда я говорил, что это очень отдаленная перспектива. Кажется, я ошибался. Кому-то это удалось сделать сейчас.

– Это как киборги?

– Почти. Проблема была в том, чтобы наш мозг научился правильно переваривать большие объемы машинных данных. Допустим, мы подключаем к нервной системе компьютер, который решает нам сложные математические задачи, а мы хотим, чтобы в этом симбиозе человек был не просто болванчиком, выкрикивающим ответы, а вполне полноценным партнером. Для чего это нужно? Во-первых, это еще сильнее упростит мир и сделает человека на шаг ближе к совершенству. К единому информационному пространству, в котором новый человек будет ощущать себя внутри, а не снаружи, как сейчас. Интерпретация машинного языка и мозговых импульсов в понимаемые коды сделает нас такими же элементами системы, какими сейчас являются компьютеры. Во-вторых, это расширит наши возможности, о которых еще не задумывались. Например, мы станем телепатами. Мы будем слышать мысли и видеть образы, которые нам будут посылать другие. Мы сможем записывать свои сны, сможем управлять своими аватарами, чувствовать то, что чувствуют другие.

– Это непостижимо так сразу, – призналась Полина, посчитав бурную фантазию профессора сопутствующим грехом творческой натуры. – А что, это кому-то удалось? В смысле – совместить?

– Кажется, удалось. Но не во благо они используют свои знания. Они подрывают Сеть.

Полине показалось это невероятным, но она вспомнила про молчащий с утра терминал. Не стоило, конечно, связывать это с признаниями профессора.

– Это они вас так напугали? С чего бы вы им понадобились?

– Они знают, что я могу их вычислить. Недавно мне предложили сотрудничать, а когда я попытался навести справки, вся информация о сотрудничестве исчезла.

– Это не обязательно киборги. Жулики какие-нибудь?

– Запросто, но я поймал их. Во время видеосвязи я прикинулся, что считаю на листке бумаги логарифмическое уравнение и что мне это очень нужно, и сделал так, чтобы оно попало на экран. Моему собеседнику хватило доли секунды, чтобы посмотреть на него и сказать решение. А вчера я почувствовал, что за мной следят. Не знаю, что им нужно, но люди, которые скрываются, не могут иметь хороших намерений. Им нужна моя работа и я.

– Вы хотите ее уничтожить, оставив только в моей памяти? – догадалась Полина.

– Да, свою четверку ты честно заслужила.

Профессор наконец-то разместил сложное оборудование, напоминающее гибрид высокотехнологичного оборудования и пыточных святой испанской инквизиции.

– Надо зафиксировать твои глаза напротив этих линз. Путь в мозг через глаза – самый короткий и самый чистый.

– Это не больно?

– Ну, может быть, пощиплет дня два, и все. Пробовал на себе.

Полину тронула тень сомнения. Азарт уже утих, кураж опасности рассеялся. Подбородок уперся в мягкую подушку, струбцины зафиксировали голову неподвижно с трех сторон.

– Смотри прямо. Сорванный поток информации будет дублироваться.

– Я смогу воспользоваться закачанными знаниями?

– Так, замри, включаю.

Глаза дрогнули от светового удара. Как информация записывалась на память, Полина не ощущала. Мягкий свет почти не раздражал глаз.

– А теперь можешь послушать, если интересно.

– Интересно, – не разжимая рта, ответила Полина.

– Я изобрел способ интерпретации машинного кода в понятный алгоритм работы мозга. Проще говоря, я научил мозг использовать программы. Я делаю программку на компьютере, перерабатываю ее в понятную для мозга форму и записываю.

– Зачем? – спросила Полина.

Все преимущества открытия ей не стали понятны так сразу.

– Затем, чтобы приобщить человека к быстродействию и возможностям быстро прогрессирующего искусственного интеллекта. Ты же видишь, что мы здорово отстаем от него. Я вот, например, могу производить в уме действия с любыми числами, могу усилить зрение и слух, могу воспринимать больше тысячи кадров в секунду, а могу видеть в инфракрасном спектре и слышать ультразвук. Наш мозг – мощная вычислительная машина, и не грех использовать эти возможности.

– А я тоже смогу как вы? – Полина формулировала краткие вопросы, потому что говорить было неудобно.

– Надо будет учиться этому. На всякий случай лучше не афишировать твои способности, потому что это может привлечь тех людей, которые за мной охотятся.

– Почему вы не пошли в полицию?

– Как не пошел? Первым делом к ним. Попытался объяснить, но они меня подняли на смех. Кто у нас сейчас полиция? Такие же, как и все, уснувшие в комфорте детища Сети. Когда у нас случались преступления последний раз? – Блохин сделал паузу, чтобы Полина вспомнила. – То-то и оно, нет преступлений, и ненужный орган отсыхает за ненадобностью. Поэтому, прежде чем ты побежишь в полицию с рассказами о том, что тебя пытаются поймать киборги, попробуй не допустить этого.

– Я не удержусь, – честно призналась Полина.

– Это в твоих интересах. Если все обойдется, я бы хотел получить назад свой труд в целости и сохранности.

– А если нет?

– Тогда… – профессор уставился в окно немигающим взглядом, – ты будешь вольна сама распоряжаться этими знаниями. Передай тем, кто сможет развить их и не обратить во вред обществу.

В ближайшие планы Полины не входили поиски коллег профессора Блохина. Сидя перед лампочками с зажатой головой, она вдруг подумала, что профессор банально съехал с катушек и весь этот театр с закачиванием знаний есть полная профанация, игра воспаленного воображения профессора. Полина замолчала, ей стало неинтересно и скучно. Риск оказался выдуманным, профессор – чокнутым, приключений не будет.

Прибор потух. Профессор бросился отсоединять струбцины, удерживающие голову девушки. Полина подумала, что было бы, если бы кто-нибудь из знакомых застукал ее сидящей с винтами на голове. Тема для сплетен и насмешек на все время ее обучения. Ладно хоть четверка в зачетке грела душу.

– Громова, как там тебя, Полина… – вспомнил Блохин ее имя, – в твоих интересах не болтать об этом.

– Я поняла, Владимир Константинович, могу идти?

– Иди.

– Спасибо за оценку.

– Спасибо, что помогла мне.

На улице вся эта история с профессором показалась идиотской. Напоминанием было только пощипывание в глазах, как от времени, проведенного за книгой в течение целого дня. Полина решила не рассказывать об этом никому. Если диагноз подтвердится и все узнают, что Блохин чокнутый, а Полина участвовала в его сумасшедшем эксперименте, это может сильно навредить ее социальной карме, которая незримо хранилась в Сети и была составлена из мнений всех знающих Полину людей.

Домой идти не хотелось. День был погожий, и одолевало желание бродить. Ноги привели девушку в «Кармашки». Сеть фастфуда, убившего гамбургеры, колу и прочую нездоровую пищу, приводящую к ожирению. «Кармушка» – так ее называли студенты за неправильную транслитерацию в английском варианте – Karmushki. Этот смысл был даже более близок к правильному значению.

Сеть развилась благодаря пище для космонавтов. Вначале были начинки, аналогичные тем, что выдавливают из тюбиков космонавты. Технология, создающая космическую еду, умела сохранять первозданный естественный вкус ингредиентов и витамины. Начинка помещалась в запеченный кармашек из теста, что и определило название сети закусочных. Прогресс не остановился на одних начинках. В «Кармашках» стали выпекать и само тесто в вакууме. После этого новшества блюда начали напоминать съедобную губку, пропитанную вкусной начинкой, сохранив при этом фирменный облик.

Полина заказала кармашек с копченым мясом и зеленью, чтобы удовлетворить голод, кармашек с творогом и клубничным вареньем, чтобы получить удовольствие, и квас на черной смородине, который считала самым удачным из всех кармушкинских напитков. Место она заняла перед большим окном, за которым находился ярко-зеленый газон с клумбой посередине и стрижеными кустами по периферии. На самом деле за окном был иной вид, а стекло являлось большим экраном, призванным добавлять посетителям положительных эмоций.

Принесли заказ. В ухе снова тренькнуло снятыми со счета деньгами. По социальной программе каждый студент мог рассчитывать на определенную сумму от государства, которую можно было потратить на минимальные потребности в пище, передвижении и получении платных дополнительных источников знаний. Купить билет в кино или игру на эти деньги было нельзя, а вот получить платную лекцию, доехать до универа или поесть в «Кармушке» – запросто.

Зубы вонзились в мягкое и ароматное тело кармашка. После прогулки аппетит сильно разыгрался. В ухе раздалась мелодия звонка, который Полина поставила на маму.

– Привет, мам! – Полина приняла звонок, посмотрев вправо.

– Привет, дочк. Сдала?

– Да, четверка, как и хотела. – Воспоминание об экзамене неприятно колыхнуло душу.

– Молодец! Когда домой приедешь?

– У меня еще два зачета и экзамен. Думаю, что через неделю.

– Хорошо, мы с отцом уже соскучились. Ему нечем заняться, ходит каждый день на речку лягушек смотреть. В лицо стал узнавать, имена раздал.

– Может, принцессу ищет?

– А найдет заразу какую-нибудь. В той речушке вода темная, не стерильная на вид и пахнет тиной.

– Не беспокойся, сейчас диагноз ставит унитаз в тот же миг.

– Слушай, Полин, а я все спросить у тебя хотела: раз унитазы ставят диагнозы, зачем нам врачи? Может быть, попробовать себя в другой профессии? Художником, например. Ты так красиво котиков в детстве рисовала. Зачем тебе конкурировать с унитазами?

– Мам, ну что ты придумываешь? Сейчас врачи занимаются больше изыскательской работой, ищут способы лечения, те же унитазы обучают меньше ошибаться.

– Ну ладно, ну ладно, как знаешь. Мы тебя ждем с отцом. Что приготовить?

– Пельменей хочу, со сметаной.

– Хорошо, сделаю заказ к твоему приезду. Пока, дочк.

– Пока, мам!

Картинка за окном сменилась уходящим вдаль альпийским лугом. Воздух в кафе наполнился горной свежестью и ароматом цветущих лугов. Легкий ветерок правдоподобно подделывал эффект открытой веранды.

«Тут аватары не нужны, обычная стенка в кафе может переместить тебя в любую точку мира», – Полина снова вспомнила про перспективы непосредственного симбиоза Сети и человека.

Второй кармашек и остатки кваса Полина употребила на автомате. Мысли переместились в сферу возможного будущего, когда грань между человеком и машиной начнет стираться. Как это будет выглядеть? Кем станут люди? Вымирание это человечества или, наоборот, следующий шаг на пути прогресса? Чокнутый профессор задал ей не очень приятное настроение на день. Мысли автоматически возвращались к той странной ситуации с экзаменом. О ней не хотелось думать и тем более анализировать, но мысли сами возникали в голове, чтобы нагрузить мозг размышлениями.

Полина встряхнулась. Поблагодарила персонал «Кармушки» и вышла на улицу. Чем занять остаток дня? Проваляться в комнате или сходить куда-нибудь? Полина выбрала второе. Она часто сравнивала себя с Кристиной, соседкой по комнате, полной своей противоположностью. Та никогда никуда не опаздывала, у нее везде был полный порядок: и в вещах, и в мыслях. Но свободное время она использовала странно. Полине казалось, что ее соседка произошла от ящериц или тритонов. Когда у Кристины не было никаких забот, она замирала на своей кровати, будто накапливая энергию. Ни в кино, ни в парк, ни на тусовку с пацанами ее нельзя было вытащить. Либо работа, либо анабиоз, другого не дано. Поэтому они не стали подругами. Жили два года в одной комнате, но почти не общались.

В парке было полно мамаш с детьми. Женщины выбирали его не только чтобы вывести своих детей на прогулку, по большей части они компенсировали недостаток общения. Они все держались стайками, оживленно беседовали, искоса присматривая за своими детьми. Со стороны наблюдать за этим было интересно. Иметь своих детей Полине пока не хотелось – и даже больше, передергивало от мысли, что она вдруг станет мамашей. Не созрела еще морально, не нагулялась.

Всех замужних женщин с детьми Полина относила к категории «тётек», независимо от возраста. Три «тётьки», которые были к ней ближе всех, взахлеб шушукались и поочередно оборачивались, ища глазами своих детей. Они напоминали ей пингвинов с детенышами. Полине стало интересно, о чем можно так увлеченно беседовать. Она напрягла слух, но при этом делала вид, что читает книгу.

Поначалу она разбирала только интонации, затем стала слышать отдельные слова, а потом разговор «тётек» стал настолько явственным, как будто Полина стояла рядом с ними. Эффект присутствия продлился меньше полминуты. Он развеялся словно от страха осознания необычности явления. Наваждение спало, и сколько Полина ни пыталась еще раз добиться такого эффекта, у нее не получилось. Разговора между мамами не было слышно абсолютно.

Чей-то малыш на электромобильчике ткнулся Полине в ногу бампером и вылупился на нее, ожидая ее реакции.

– Чеши отсюда, а то мамке расскажу, – предупредила его Полина. – Сдавай назад.

Мальчик улыбнулся. В его машинку врезалась маленькая девочка на трехколесном велосипеде. Малыш забыл про Полину и отвлекся на девочку, пытаясь теперь наехать на ее велосипед. Полина готова была подумать, что эффект суперслуха почудился ей, сам родился в ее уставшем от событий мозге. Не исключено, что Блохин мог скинуть ей в голову какую-нибудь гадость, вызывающую слуховую галлюцинацию.

Девушке показалось, что на сегодня ей достаточно событий. Внезапно навалилась усталость, захотелось быстрее попасть в свою комнату и просто лечь. Кристина ее поймет.

Глава 2

Отличное время – летние каникулы. Первую неделю наслаждаешься отдыхом и свободой, но на вторую становится уже скучно. Полина многое узнала про Игорька и Валерку и их общую подругу Варварку. Она не могла понять, как отец разбирает, кто из них кто. На ее взгляд, никаких отличий между Валеркой и Варваркой не было.

– Посиди с мое на берегу – и не такое увидишь. Я сбежал сюда от бесконечных маминых сериалов, вот уж где все одинаковое! Не поймешь, ты еще тот самый сериал смотришь или начался новый. Здесь, в природе, все разные, надо только присмотреться, остановиться, замереть и наблюдать. Вон Варварка, типичная вертихвостка, и этому свидание назначает, и этому, со всех пытается поиметь свою пользу.

– Па-а-ап, это же лягушки.

– Это мой сериал, и я его смотрю. Тут еще стрекозы две летали, тоже хотел за ними понаблюдать, но их быстро слопали, и сериал закрылся.

Родители Полины жили в деревне, в которой насчитывалась сотня дворов. Белые типовые домики о двух этажах расположились в четыре ровные улицы. Крестьянский быт имел лишь ту разницу с городским, что труд здесь был в основном сельскохозяйственный. Нужно было присматривать за оборудованием молочной фермы и уборочной техникой. Отец Полины, Юрий Громов, работал наладчиком механических узлов, проще говоря, слесарем. Сейчас он был на пенсии из-за того, что по неосторожности потерял палец, когда пытался починить косилку. Страховая фирма добавляла к его пенсии немного денег. Законодательство позволяло ему уйти на заслуженный отдых раньше обычного из-за травмы. Отец не преминул этим воспользоваться.

Мама Полины, Алла, до сих пор работала учителем в школе. Процесс обучения детей претерпел значительные изменения по сравнению с классическим образованием прошлой эпохи. Как такового деления на классы не стало. Были начальные четыре класса, где всех учили одинаково, а потом включалась программа отбора по предпочтительным наклонностям. Ученик регулярно тестировался на выявление тех или иных способностей и соответственно получал свою программу. Стране нужны были специалисты, а не отличники.

Событие с профессором Блохиным постепенно затиралось в памяти. В другой обстановке оно уже казалось придуманным, сочиненным собственной памятью. Размеренная жизнь у родителей без собственной инициативы развивала комплекс ребенка: родители заботятся, родители защищают, а ты живешь в скорлупке, закрытой от проблем. Можно было забыть не то что про профессора Блохина и его чудные страхи, но и вообще про студенческую жизнь, если бы не неожиданные сюрпризы.

Ночью разыгралась гроза. Молнии сверкали друг за другом. Стены дома вибрировали под мощными раскатами грома. Полина находилась в спальне одна, и ей было страшно. Порывы ветра бросали громкие струи дождя в окна и молотили по жестяному отливу. Временами казалось, что это не капли бьются в стекло, а самый настоящий град. Полине с трудом удалось уснуть.

Разбудили ее ругательства отца. В темноте он ударился ногой о дверной косяк и теперь громко причитал. Гроза повредила трансформатор, и поэтому вся деревня оказалась в темноте. Отец пытался найти фонарь, чтобы запустить генератор в подвале. В спальне Полины царила полная темнота. Темное от туч небо создало густой непроницаемый мрак в доме.

– Пап, – прошептала Полина из спальни. – Я помогу тебе найти фонарь.

– Сиди там, не выходи, – ответил ей отец. – Еще ты расшибешься.

Полина не послушалась и спустила ноги с кровати. Она точно помнила расположение мебели в своей спальне: если пройти пять шагов вперед, то упрешься в стол, вдоль него можно дойти до шкафа, а там и дверь. Полина вышла в коридор. Отец все еще ругал дурацкие косяки.

– Я иду, – предупредила дочь.

– Неугомонная. – Отец принял ее помощь. – Осторожнее маши ногами, а то, как я, ударишься.

– Больно, пап?

– Да, кажется, палец сломал. Чувствую, как пухнет.

– Где фонарик лежит?

– На кухне, в ящике под духовкой. А-а-а, как больно!

– А аптечка у вас есть?

– Тоже на кухне, в крайнем от окна навесном шкафчике.

– Сиди здесь, я сейчас все сделаю сама.

– Осторожнее, Полин.

– Хорошо, пап.

Полина, держась за стенку, добралась до лестницы на первый этаж. Тьма была хоть глаза коли. Любой источник света сейчас бы не помешал. Дом был знаком всеми поворотами с детства, но как-то не по себе становилось от такой темноты. Полине даже показалось, что с первого этажа донесся шорох, прибавивший суеверного страха. Она встала на первую ступеньку, сделала еще шаг… Отмеряла шаги как в темную бездну. Не думала, что такое может случиться в родном доме. Ей очень захотелось разгрести тьму и разглядеть сквозь нее привычную обстановку родного дома. Полина напрягла зрение, как мышцу во время поднятия тяжести.

К ее удивлению, она увидела перила лестницы, едва проступающие сквозь мрак. Полина попробовала сильнее сконцентрироваться на мысли, что она может видеть во тьме, и еще сильнее напрягла глаза. Лестница открылась до самого низа. И мрак стал уже не черным, как антрацит, а серым, как плотный туман в предрассветных сумерках. Снова вспомнился профессор Блохин и его «пыточный» аппарат. Профессор точно оказался не чокнутым, просто гениальным. Полина смело устремилась вниз.

– Осторожнее! Не торопись! – крикнул отец, услышавший бодрый топот дочкиных ног.

Полина вошла на кухню. От холодильника с обратной стороны исходило легкое свечение. Остывающий двигатель еще отдавал тепло, видимое в инфракрасном спектре. Полина подошла к духовке, выдвинула ящик. В нем было темно и очень захламлено. Полина попробовала усилить эффект ночного зрения. У нее получилось – на кухне стало почти светло. Все виделось в черно-сером цвете, как на старой фотографии, но передвигаться в таком сумраке можно было смело.

Полина спустилась в подвал. Здесь было темнее. Она попробовала прибавить яркости. Сколько она ни тужилась, светлее не стало, только заболела голова. Ей хватало и того, что она могла видеть. Генератор завизжал стартером и затарахтел. Загорелся свет и больно ударил по глазам. Полина вскрикнула и зажмурилась. В глазах забегали радужные болезненные сполохи. Сквозь веки бил свет, и Полине пришлось прикрыть глаза руками.

– Полинка, что с тобой? – Отец услышал крик дочери и, не обращая внимания на хромоту, спустился в подвал. – Ударилась?

– Нет. Очень яркий свет.

– А чего у тебя кровь из носа? Ткнулась все-таки?

Полина почувствовала теплый ручеек под носом. Высунула язык и попробовала его на вкус. Железный, точно кровь.

– Пап, выключи свет, я глаза не могу открыть.

Отец выключил. Полина убрала руки и открыла глаза. Яркий шар лампочки остывал под потолком. Из кухни падал отсвет на лестницу в подвал. Глаза медленно возвращались к нормальной светочувствительности. Кровь из носа была связана с тем, что Полина пользовалась особым зрением. Ничего не давалось просто так.

– Включай, – попросила Полина.

На этот раз все прошло гладко. Зрение быстро адаптировалось к яркости света. Прибежала мать и сразу принялась заботиться о дочери и о муже. Полине положили на переносицу лед в тряпке и то же самое – отцу на распухшую ступню.

– Я не пойму, как можно было так пострадать из-за какой-то ерунды? Отец теперь скакать будет целый месяц на одной ноге, ты нос расшибла. В чужом доме вы бы погибли уже без света. Постой, Полин, а чего у тебя глаза такие красные?

Мать пристально посмотрела в глаза дочери.

– От удара, что ли? – предположила она.

– Наверное, мам, ерунда, сейчас пройдет, – проговорила Полина, не убирая холодный мешочек от переносицы.

– Беда с вами, – снисходительно произнесла мать. – Как дети неосторожные.

Полине было не до нравоучений матери. Все это была ерунда по сравнению с тем, что она поняла, какие горизонты перед ней открывают возможности, закачанные профессором Блохиным. Нет, он определенно гений. Он был прав, мозг такой же вычислитель, как и компьютер. К черту установленные естественным отбором функции организма, слабое зрение, плохой слух и медленные вычисления! Наш мозг способен на многое, просто ему нужна правильная программа.

В сильном волнении Полина отправилась досыпать оставшиеся ночные часы. Сон не шел. Хотелось узнать, на что еще она способна, какие возможности перекачал ей в память профессор Блохин. Лишь под утро с помощью медитации ей удалось уснуть.

– Полинка! – раздался снизу голос матери. – Хватит дрыхнуть. Завтрак стынет.

Наступило утро. В спальню потянуло сдобной выпечкой. Откинув обеими ногами одеяло, Полина вскочила с кровати. Приятные ощущения новизны и перемен дарили хорошее настроение. Полина, перескакивая через ступеньки, влетела на кухню.

Отец уже сидел за столом. Нога в перевязи покоилась на соседнем стуле. Он жевал булочку, одним глазом косясь в свой мобильный терминал.

– Всем привет! Как нога? – спросила Полина, усаживаясь на свое место.

– Перелом пальца. Сделали обезболивание, но опускать ногу все равно больно. Ломит.

Мать вздохнула и послала дочери взгляд: «У него всегда так». Отец уловил его.

– В следующий раз сама пойдешь генератор заводить.

– Хорошо. Тогда фонарь у меня будет лежать в прикроватной тумбочке.

– Вот, кстати, про фонарь. – Отец даже опустил ногу со стула, но потом зашипел от боли. – Полин, а ты что, без фонарика в подвал спустилась? Я смотрю, он на месте лежит.

– Ага, на ощупь добралась.

– Учись у дочери, отец.

– Как же ты нащупала кнопку-то? – не унимался отец.

– Так и нащупала, головой приложилась немного, – ответила за Полину мать. – Не болит голова-то? Не тошнит?

– Все нормально.

– Слыхали? – Отец переключился на новости из терминала. – Вирус какой-то в Сеть попал. То там напакостит, то сям. Не пойму, как это может произойти, весь доступ в Сеть через идентификацию ДНК. Видно, кто что выложил, что скачал. Сеть сама чудит, поди? Столько информации, что пора бы уже и запутаться. Что скажешь, студентка?

– Не по профилю вопрос. Вот наш профессор Блохин считает, что есть некие люди, научившиеся делать из себя киборгов, что им якобы доступна Сеть изнутри. Они не просто пользуются ее услугами, они находятся в ней, общаются на одном языке. Не удивлюсь, что, если это правда, то им не нужна никакая идентификация ДНК для входа.

Мать этот разговор совсем не заинтересовал. Отец немного покачал головой, как будто взвешивая сказанное.

– Не, не может быть. Фантастика какая-то. А как, ты сказала, зовут вашего профессора? – Отец полистал в терминале, что-то ища.

– Блохин, а что?

– О! Нашел! Таинственное исчезновение профессора нейробиологии Блохина… ага-ага, так-так-так. – Отец бегал глазами по тексту. – Ни камеры видеонаблюдения, ни сканеры сетчатки глаза, ни сканеры ДНК не зафиксировали передвижения профессора после того, как он вернулся домой после работы. На работу он не вышел, соседи ничего не слышали, а профессора дома нет.

– Постой, а это не тот Блохин, которому ты сдавала экзамен? – спросила мать, вытирая со стола крошки.

Полина еле удержалась на стуле. Профессор предупреждал об опасности, но чтобы о такой, как похищение… Дочь изменилась в лице, и мать это заметила.

– Что с тобой, Полин?

– Да, мам, это тот профессор, которому я сдавала экзамен. Это он говорил про киборгов.

– Да как сейчас можно исчезнуть? Даже в Сибири не потеряешься, всюду датчики, сканеры, камеры… Чудит, поди, ваш профессор.

– Да, под кроватью спрятался или в шкафу с двойной стенкой сидит. Он нормальный у вас? – спросил отец.

– Странный немного, это есть, но зачем ему прятаться?

– Ладно, найдут вашего профессора. Чего ты так близко приняла-то, аж в лице изменилась? – удивился отец.

– Да, так, говорил он мне кое-что про это на экзамене. Переживал, что за ним кто-то следит.

– Полин, да выжил он из ума уже. Мания преследования, вот и спрятался.

Полина прикинула в голове, что такой вариант не исключен. Версия с похищением и впрямь казалась очень фантастической. Сеть следила за человеком везде. Нельзя было шагу ступить, чтобы не отметиться в ее памяти. После некоторого размышления Полина успокоилась.

– Чем займемся сегодня? – спросила она родителей, беззаботно откинувшись на спинку стула.

– На речку я теперь не ходок, а то можно было бы… – начал отец.

– Бр-р-р, – Полину передернуло, – хватит с меня твоих Игорьков, Валерок и Варварок. Мам, может, прошвырнемся по магазинам?

Магазины – это интерактивные витрины. В них не было ничего настоящего. Полина и ее мама, проходя мимо витрин с одеждой, любовались в них своими отражениями, одетыми в модные вещи. Стоило сбавить шаг, как над головой отражения появлялся ценник и время доставки изготовленной под ваши особенности строения тела вещи.

Времена неконтролируемого производства и «впаривания» товара любой ценой прошли. Прогресс ступил на следующий шаг эволюции товарно-денежных отношений, выбрав баланс между потребностями людей и гуманным отношением к природным ресурсам. Качество изготовления улучшилось, время пользования вещами увеличилось.

К одежде это не имело прямого отношения. Женщины так и остались женщинами. Но вот бытовая электроника отличалась огромным запасом прочности. Все, что подключалось к Сети (а подключалось к ней почти все, что питалось от электричества), тянуло деньги с хозяев, пока работало. За холодильник не нужно было платить сразу всю сумму в магазине. Подключившись к Сети, он посылал сигнал о собственной исправности, и фирме-производителю регулярно падала сумма за его использование. Естественно, такая фирма была заинтересована в том, чтобы сумма капала как можно дольше. Если холодильник ломался, денежный ручеек, соответственно, останавливался.

Шопинг отвлек Полину от мыслей о профессоре. Они с мамой увлеченно примеряли одежду, обувь, прикидывали на плечи сумочки. Выпили вкусного кофе глясе, съели по кармашку, вспомнили, как Полина с бантами и с плюшевым зайцем в руках совсем недавно каталась на паровозе по магазину. Мелюзга, занявшая ее место в пестрых вагончиках, разглядывала Полину снизу вверх, улыбалась ей, махала любимыми игрушками. Время летело незаметно, неотвратимо, и становилось грустно, что нельзя вернуться в какой-то момент из прошлого и попробовать насладиться им еще раз.

Полина с мамой не заметили, как пролетело время, пока не позвонил отец.

– Домой собираетесь? Уже темнеет, – сообщил он.

В стенах магазина, не имевших окон, время суток всегда было одним и тем же. В руках у Полины была дыня килограмма на три, у мамы – пакет с запасом еды на пару дней. Они взяли тележку, убрали в нее покупки и покатили на стоянку. Магазин находился в двадцати километрах от деревни, в райцентре. Оказаться дома они должны были затемно.

До выхода из магазина оставалось совсем немного. Витрины все так же услужливо одевали их в наряды, заманивали потратить деньги. Полина смотрела на себя, одетую в курточку и шапку, которую никогда бы не купила… Вдруг изображение дрогнуло, разбилось на квадратики, пошло кляксами. В магазине заморгал свет, а потом потух окончательно. Несколько секунд было тихо, а потом раздались вопросительные детские голоса.

– Мам, это конец света? – спросил тонкий девчачий голосок.

– Мама-а-а, ты где-е-е? – запищал потерянный ребенок.

– Я здесь, малыш.

– Темно как! Куда идти, где выход?

– Опять свет отключили. На улице что, снова гроза?

– Ничего нормально сделать не могут. Где аварийное освещение?

В ответ на вопрос загорелся свет, но слабо, вполнакала, он продержался несколько секунд и снова отключился. Полина запомнила направление к выходу.

– Мам, держись за тележку, я тебя довезу.

Она попробовала снова провернуть тот же фокус, что и прошлой ночью. Вначале надо было поверить, что это возможно, а потом приказать себе включить инфракрасное ви́дение. Глаза напряглись. Тьма посерела. Фигуры людей, беспорядочно передвигающиеся, словно призраки, проступили из нее.

– Поехали, – шепотом сказала Полина.

– А ты видишь куда?

– Запомнила.

– Детишек не передавим?

– Не переживай, объедем. У меня молодое зоркое зрение.

– Помнится, отец тоже хвалился крепкими костями.

Еще не остывшие экраны витрин, лампы под потолком, человеческие тела светились в темноте теплом. Это было так забавно и впечатляюще. Еще бы, никто, кроме Полины, не мог этого видеть. Ее тележка ловко объезжала людей, выставивших перед собой руки, боявшихся удариться о стену или другого человека. Они с мамой быстро достигли выхода. Но здесь их ждал сюрприз – двери не открывались. Механизм не работал без электричества.

– Конец цивилизации, – вырвалось у Полины.

Под носом снова стало мокнуть. Полина приложила палец и почувствовала выступившую кровь.

– Мам, у тебя есть платочек? – попросила дочь.

– Есть, зачем тебе? – Мать протянула носовой платочек.

– Кровь носом пошла.

– Опять? Полин, почему так часто? Ты не заболела?

– Ма-а-ам, ты бы уже знала, если бы со мной было что-то не так. Это из-за темноты. Я напрягаю зрение, видать, от усилий и идет кровь.

– Зачем его напрягать, дочк, один черт ничего не увидишь.

– Это ты так думаешь, – не удержалась Полина.

– Что, хочешь сказать, что ты что-то видишь в этом мраке?

– Представь себе, вижу. Подними левую руку.

– Зачем? – не поняла мать.

– Подними и сделай шаг влево. Ты упрешься в гнома, который раздает рекламу на входе.

Мать решила проверить ребенка. Никому не понравится, когда твои дети привирают. Ее рука уперлась в гнома.

– Ты помнила, что он здесь стоял.

– Хорошо. Сзади тебя, за спиной, стоит пустая тележка.

Мать развернулась и, выставив руки вперед, сделала несколько шагов. Руки ее были протянуты выше уровня тележки, и она с ходу налетела на нее. Раздался шум и ругательства.

– Куда мне теперь? – спросила мать, дезориентированная в темноте.

– Стой там, я возьму тебя за руку.

Полина подошла к матери и подвела ее к выходу.

– Полин, ты как летучая мышь. У тебя эхолокация?

– Нет, мам, инфракрасное зрение. Но ты подсказала мне идею. Надо проверить.

– Что это значит? Этому вас в университете учат? – наивно предположила мать.

– Почти. Ладно, проехали. – Полина отпустила улучшенное зрение, и непроглядная тьма снова окутала пространство вокруг.

Заморгал свет. Зажглось аварийное освещение. Двери плавно разошлись в стороны. Народ, щурясь, направился к выходу. Полина с мамой оказались впереди всех и первыми вышли на улицу. В поселке было темно. Только лампа над входом в магазин освещала небольшим пятном пространство вокруг. Стоянка автомобилей скрывалась в темноте.

– Я думала, на дворе снова гроза, а тут тихо, звезды светят, – удивилась мама. – Почему выключился свет?

Полина снова вспомнила разговор с Блохиным, помусолила его немного в голове и снова убрала в дальние закоулки памяти. Слишком невероятно. Киборги, анонимное пользование Сетью – все это звучало как новая теория заговора.

– Сбой какой-то. Я думаю, что это последствия вчерашней грозы, – Полина сделала более правдоподобное предположение.

Они подошли к стоянке и выбрали себе двухместный автомобиль с вместительным багажником. Такие машинки, как правило, чаще попадались возле больших магазинов. Их и проектировали как хозяйственные сумки на колесах. Полина взялась за ручку двери. Она не шелохнулась.

– Черт, у машин нет выхода в Сеть без света.

– А как же нам домой попасть? Отец там уже волнуется.

– Так, так, помнится, нас инструктировали в универе, что машины могут передвигаться автономно. Осталось вспомнить, как попасть внутрь. – Полина почесала затылок.

Ее память, виляя по закоулкам мозга, наткнулась на информацию, перекачанную профессором Блохиным. Помимо формул, алгоритмов и прочих, свойственных искусственному разуму способов обработки информации, там имелись и общие знания в быстро доступной форме, интерпретированные в личный опыт. Полина, не отдавая себе полного отчета в том, что она не может этого знать, произвела следующие манипуляции. Потянула ручку открывания двери до тех пор, пока не засветилась информационная панель в автомобиле. После этого она приложила руку, той частью, где был вшит идентификационный чип, в район нижней кромки лобового стекла, за которым изнутри светился слабый красный огонек. Огонек замигал и загорелся зеленым. Одновременно щелкнули замки открывания дверей.

– Готово! – Полина открыла дверь. Она была уверена, что воспользовалась новыми знаниями.

Мать удивленно посмотрела на нее, но ничего не сказала. Молодежь всегда лучше разбиралась в технике. Она подкатила тележку к багажнику и переложила продукты. Народ бестолково суетился возле машин, приученный Сетью только к одному варианту ее открытия. Они проводили взглядами единственный автомобиль, покинувший стоянку.

Машина до выезда из поселка пропетляла по непривычно темным улицам. Дороги были пусты. Создавалось ощущение покинутости, безжизненности поселка. Лишь однажды им попался молодой отец, тащивший одного ребенка на руках, а второго за руку. Полина и мама одновременно подумали о том, что понятия не имеют, как найти ребенка без Сети, тем более в такой непроглядной ночи.

Машина выехала на трассу. Перед ними проскочил грузовик, и больше никого не было. Ни один способ получения развлекательной информации в машине не работал. Тишина была непривычной. Она усугубляла ощущение тревожности, предчувствия каких-то неблагоприятных перемен. Будто бы с отключением электричества весь мир стал другим, не созданным для человека. Люди привыкли к своей скорлупке из технологий. Вне скорлупы мир казался опасным.

За спиной вспыхнули огни поселка, и тут же в машине включился развлекательный канал. Все сразу встало на свои места. Тревожные мысли растворились в музыке, льющейся из динамиков. У матери сработала связь.

– Едем, к дому подъезжаем. В поселке свет вырубился… Не, грозы не было, а у вас? Понятно. Через пять минут будем, пока. – Мама повернулась к Полине. – У них тоже света не было и грозы. Чудеса.

Полина проснулась рано. Ей хотелось скорее испытать свои новые возможности. Она нашла в Сети задачки для математиков и попробовала решить их. Поначалу ей не удавалось. Не так-то просто было понять, как это делается, какой запрос отправить в мозг, чтобы он активировал правильную программу. Для Полины все эти формулы на экране были просто абракадаброй, поэтому она решила начать с легких примеров сложения и вычитания трехзначных чисел. Тут мозг сразу понял, что от него требуется, и без проблем решал примеры.

Стоило Полине глянуть на столбики цифр, как ответ уже был готов, и она чувствовала, что это правильный ответ, как будто самостоятельно совершила все арифметические действия. Полина усложнила задачу, применила умножение и деление. Это никак не повлияло на скорость подсчета – ответ выдавался мгновенно. Тогда она попыталась решить простые уравнения. Снова тот же результат. Правда, проявился побочный эффект – начала болеть голова. Через два часа она стала раскалываться, и в первое же посещение туалета ей сообщили, что нужно отдохнуть, так как поднялось внутричерепное давление. Любопытство подстегивало проверить еще какую-нибудь новую способность, но Полине не хотелось с младых лет получить инсульт. Хотя последствия его хорошо лечились.

После таблетки обезболивающего Полина отправилась погулять по окрестностям. Отец хотел пойти с ней и свернуть к реке, но компаньон из него сейчас был неважный, и вообще, Полине хотелось побыть одной. Она чувствовала, как становится другим человеком, и ей нужно было подумать, как к этому правильно отнестись и как наилучшим образом распорядиться новыми возможностями. Основной вопрос, который она хотела решить для себя: афишировать или нет перед родителями свои способности. Что, если Блохин прав и это может навредить ей и ее семье? Полина решила пока не посвящать родителей в свою тайну.

Ветер приносил с полей запах разнотравья. Если закрыть глаза и вдыхать этот аромат, то можно представить, что плывешь в океане из запахов и звуков насекомых, птиц и ветра. Большой жук басовито пробарражировал на уровне головы. Мошкара зазвенела над луговыми цветами. Оса закружилась над головой, приняв яркую заколку за настоящий цветок. Высоко в небе, резкими отрывистыми возгласами, закричал кобчик. Не иначе как решил погонять воробьев.

Полина подняла голову и увидела высоко в небе две точки. Одна из них точно принадлежала хищной птице. Кажется, кобчик решил полакомиться голубем. Несчастная птица выполняла фигуры высшего пилотажа, только чтобы не попасться на обед. Кобчик, ломая крылья, резкими маневрами пытался сесть на хвост голубю. Полине стало интересно разглядеть воздушный бой в деталях. Она прикрыла ладонью глаза, чтобы не слепнуть. Схватка была высоко. Снова, как прошлой ночью, глаза напряглись, но вместо инфракрасного зрения Полина почувствовала, что картинка стала приближаться – вначале немного, словно протестировала новую способность, потом смелее. Кобчик и голубь теперь были видны как птицы, а не как точки. Еще сильнее… Картинка из-за сильного приближения задергалась в такт пульсу. У кобчика можно было рассмотреть цвет оперения.

Схватка птиц постоянно выпадала из поля зрения. Двигать глазами нужно было осторожно, филигранно, как инструментом с тонкой настройкой. Этому еще предстояло научиться. Голубь полетел к земле по спирали, как будто вошел в штопор. Кобчик настигал его и почти настиг. Голубь, наверное, уже почувствовал затылком победный крик хищной птицы, но не испугался и со всего маха ввинтился в кусты орешника. Кобчик влетел следом, но ударился о ветви и упал на землю. Голубь спасся.

Полина видела все, как будто это было снято на камеру для передачи про животных с очень близкого расстояния. Еще одной обнаруженной у себя способностью стало больше. Голова снова разболелась. На сегодня экспериментов с собственным мозгом было достаточно. Полине стало интересно узнать, была ли в этой свалке возможностей способность, влияющая на физическую силу или выносливость. Хотелось стать не просто интеллектуалом с высоким быстродействием мозга, но и иметь пропорциональные этому физические способности.

До дома она решила пробежаться, представляя, как это делает гепард, антилопа или страус, на худой конец. Никакая из воображаемых картинок никак не повлияла на скорость бега или усталость. Полина быстро выдохлась, едва осилив один километр. Природу не обманешь: если не тренировать тело, то никакими программами в голове этого не исправить. С другой стороны, можно было как-нибудь проверить организм на выделение гормонов и веществ, влияющих на скорость химических реакций в клетке. Не воспринимал же профессор Блохин человека однобоко, как биологический компьютер, сидящий на месте и вычисляющий результаты? Сила и выносливость не так прямо, как зрение и слух, но все же зависели от работы мозга. В стрессовых ситуациях люди способны на многое. Важно было понять, как правильно приказать мозгу включить нужный рычаг – к примеру, выработку АТФ в большем количестве, чем обычно.

Не всё сразу, Полина это понимала. Организм и так с трудом переваривал непривычные нагрузки, что могло привести к плачевным последствиям. Сеть могла заметить, что с девушкой творится что-то неладное, и упечь ее в больницу для глобальной проверки. Если причины изменений в организме для Сети станут непонятны, то недолго попасть под карантин до выяснения причин. Полине не хотелось кому бы то ни было признаваться в своих новых способностях. Душу грела мысль, что она является уникальным человеком, в чем-то лучше других. Это было эгоистично, немного подло по отношению к другим людям, не меньше ее заслуживающих право обладать необычными способностями. Но быть немного читером, когда другие играют как умеют, так приятно.

Головная боль прошла сама собой. Подъем сил и торжественная приподнятость духа, которая обычно бывает у людей, носителей важной тайны, придавали оптимизма, который, в свою очередь, обладал доказанными наукой лечебными свойствами. К дому она подошла вприпрыжку. Отец сидел в кресле на веранде. Упрятанная в повязку ступня покоилась на стуле.

– Я бы тоже хотел так скакать, – позавидовал он дочери. – Где была, что видела?

– Да так, природой любовалась. От города отдыхала. Как нога?

– Побаливает. – Отец пошевелил ею. – А-а-а!

– Давай съездим в больницу в поселок. Там тебе наложат нормальную повязку с восстанавливающим составом. Три дня, и будет лучше прежней.

– Не надо, сама заживет. Не люблю я эти больницы, чувствую себя там как черт в церкви.

– Поэтому и отправил меня на врача учиться, чтоб я тебя дома лечила?

– Если бы я решал, кем ты должна стать, чтобы мне польза была, то я бы отправил тебя учиться на повара. Надоела мне эта заказная еда. Так хочется чего-нибудь приготовленного руками, с другим, нормальным, вкусом.

– Фу-у, ужас! – Полина представила свою судьбу, если бы выбрала профессию повара. – Ни за что!

И гордо прошла мимо отца.

Минул месяц каникул. Полина незаметно для семьи совершенствовала свои способности. Мозг тренировался, как и любой человеческий орган, привыкал к нагрузкам. Скорость доступа к нужному умению ускорилась. Полина стала чувствовать, какую мысль послать, чтобы получить мгновенный отклик. Теперь ей хотелось использовать одновременно несколько сверхспособностей, но, кажется, алгоритм выбора являлся однозадачным. Когда она пыталась прибавить слух, уходило орлиное зрение. Когда быстро считала в уме – все остальное отключалось. Очень хотелось пообщаться на эту тему с Блохиным, но он так и не объявился.

Было ли это похищение или просто старый чудак решил исчезнуть, применив свои знания, оставалось неясным. Если он был прав, то этот мир являлся не настолько безопасным, как все считали. Однажды Полина попробовала рассчитать в уме вероятность того, что случилось с профессором. Она выписала на листок все факты, указывающие прямо и косвенно на то, о чем он предупреждал. Его собственные опасения насчет неких киборгов, отключения света, участившиеся в последнее время неполадки в Сети… Девушка чувствовала, что у нее есть аналитическая программа, способная просчитывать вероятности. Подспудно она ею пользовалась, но по-бытовому, и это выглядело как обычные догадки.

Полина обдумала каждый факт, прочувствовала его и задалась целью высчитать вероятность. Спустя несколько секунд задумчивости в голове появился образ, какой обычно случается при озарениях. Ясная мысль, как долго ускользающая догадка, наконец-то позволила Полине открыть тайну. Профессор был похищен. Каким бы он ни был гением, провернуть такое в одиночку невозможно. Если только он сам не являлся членом той мифической организации, о которой предупреждал. Тут аналитическая программа давала минимальную вероятность. Стало быть, мировой порядок не так безопасен и стабилен, как в это хотелось верить.

Полине представлялось, что некая группа ученых, вечных нонконформистов, которые обязательно водятся в любом социуме, решили избавить людей от полной зависимости от Сети. По идее, немного иной взгляд на эту зависимость человечеству не помешал бы. Люди и так превратились в спящих мух, лениво проживающих жизнь в безопасной среде. Растрясти их, показать жизнь с другой стороны – опасной, но более увлекательной и полной – было благим делом. Нужна была только красная линия, дальше которой заступать не рекомендовалось, чтобы не начался неуправляемый хаос. Полина подумала, что нужно было усилить колонизацию Луны и Марса. Там жизнь намного опаснее, и колонизаторы, вернувшиеся на Землю, могли бы создать у людей ореол героизма и желания подражать. Войны, криминал, сомнительные проекты были не нужны. Полина помнила из истории о миллионах жертв и потерянных поколениях. Колонизация планет, строительство космических станций были тем самым делом, которое могло дать замершему социуму новый толчок и желание развиваться.

Если организация, похитившая Блохина, мечтала о чем-то таком, то Полина желала им успехов. Если они действовали из разрушительных мотивов, более соблазнительных и легких на первый взгляд, то Полина надеялась, что им не повезет и Сеть быстро вычислит их и накажет. Лунные пещеры как нельзя лучше подходили для этого. Больше хотелось верить в первый вариант. Молодость всегда окрыляла на великие дела. Полина верила, что к ее возвращению в университет Блохин уже будет там. Вездесущая Сеть должна была найти его местонахождение с помощью миллиардов сенсоров и бесконечных вычислительных способностей.

Когда отец снова смог нормально ходить, Полина отправилась с ним на речку, к соскучившимся по ее родителю Валерке, Игорьку и Варварке. Отец сразу признал лягушек.

– Вон Варварка сидит, щеки наела, вон Валерка. Эх, а головастиков-то сколько наплодили. Где ж я им всем имен наберу?

Битый час они сидели на берегу, и все это время отец восторгался лягушачьим миром. Полина не говорила ему, что он уже несколько раз разных лягушек называл Варварками, а одну и ту же – разными именами. Полине были заметны самые минимальные отличия в окраске земноводных. Месяц назад все лягушки казались ей на одно лицо, но теперь она видела, насколько они были не похожи между собой. Полине показалось, что она пришла сюда не с отцом, а с ребенком, который впервые попал на природу. У реки было хорошо и спокойно.

Глава 3

Лето закончилось, и пришла пора снова отправляться грызть гранит науки в город. Кристина уже была в комнате. Лежала на кровати и собирала энергию для дальнейшей учебы.

– Приехала? – спросила она для проформы.

– Приехала, – так же нейтрально ответила Полина. – Отдохнула?

– Ага.

И весь диалог. За два года девушки не научились понимать друг друга и предпочитали минимальное общение. Полина попросила большой настольный экран терминала показать ей расписание занятий на первую неделю. Учебный год начинался с новых предметов. Теперь они были профильными и относились конкретно к выбранной профессии. Ей было интересно, как новые способности скажутся на постижении наук. Вот сокурсники удивятся, если Полина неожиданно станет вундеркиндом на третий год учебы!

Она одернула себя. Нельзя так бездумно гнать с места в карьер. Кто-то всевидящий знает, что ничего просто так не появляется. Начнутся проверки, которые обязательно приведут к загадке исчезновения профессора Блохина, но желание выделиться так и рвалось наружу. Стремление показать всем, какой она стала умной, распирало Полину. «Надо быть сильнее своих желаний, – решила Полина. – Пользоваться ими осторожно, только для собственного удобства».

В первый же день поставили в расписание четыре пары сразу. Они измотали отвыкших за лето студентов. Перед возвращением в общежитие Полина решила зайти в «Кармушку». Привычный смородиновый квас добавил тонуса, а кармашек с ежевичным вареньем утолил голод и подарил вкусовым рецепторам порцию гастрономического наслаждения. Полина вышла из кафе с чувством легкой эйфории, получив дозу эндорфинов от вкусного обеда. Сентябрьское солнце нагревало темную одежду, но атмосфера уже становилась прохладной. Она любила это время года за то, что воздух казался чище и приятнее, за то, что природа отмаялась от летней жары и облегченно вздохнула, готовясь к зимней спячке.

Полина было направилась в сторону остановки общественного транспорта, как ей донеслось в спину:

– Громова Полина?

Еще не обернувшись, девушка почувствовала неприятный холодок. Никто в современном мире так не делал. Полина обернулась. Перед ней стоял мужчина лет сорока. Возраст выдавал только проницательный взгляд, лишенный молодой взбалмошности. От него исходило ощущение власти.

– Да, – растерялась Полина. – Вы кто?

– Я из полиции. Моя фамилия Смирнов, и я расследую исчезновение профессора Блохина. Могу я задать вам несколько вопросов? – И, не дожидаясь ответа, продолжил: – Вы были у него на экзамене незадолго до того дня, когда он исчез?

– Была, – призналась Полина.

– Что сдавали?

– Нейробиологию. – Вопрос показался Полине не к месту, и она попыталась немного подстегнуть свои способности в области аналитики.

Она догадалась, что из нее попробуют вытянуть что-нибудь, чего не стоит рассказывать. Из-за легкого волнения способности плохо срабатывали. Полицейский предложил сесть на скамью.

– Вы не заметили что-нибудь необычное в поведении профессора Блохина? – Полицейский впился взглядом в лицо Полины, как клещ. От него стало не по себе.

– Он всегда немного странный. Его поведение варьируется в более широких рамках, чем принято у обычных людей. Не могли бы вы подробнее рассказать о том, что вас интересует?

Полицейский приподнял бровь. Он рассчитывал, что вопросы будет задавать только он.

– Страх, неуверенность, подозрительность.

Полина сделала вид, что пытается припомнить. На самом деле она задумалась о том, рассказать ли полицейскому о стуле, которым профессор заблокировал дверь. Аналитические способности просчитали цепочки вариантов и подсказали, что лучше это сделать.

– Он заблокировал дверь стулом. Как будто боялся, что кто-то может помешать нам провести экзамен.

– Так, хорошо, еще что-нибудь не припоминаешь?

– Нет, не припоминаю.

– Ты была на экзамене гораздо дольше остальных студентов, не расскажешь почему?

Полина вспомнила, что профессор поставил ей оценку почти в самом начале, значит, полицейский знает, что она задержалась в кабинете профессора после экзамена.

– Я быстро ответила ему, и мы просто разговаривали о предмете. Ему хотелось найти свободные уши, чтобы рассказать о волнующем его будущем нейробиологии.

По лицу полицейского стало понятно, что ловушка сорвалась.

– Не припомнишь деталей разговора?

– Я на самом деле больше делала вид, что мне интересно, мыслями я была уже на каникулах.

Полицейский резко встал.

– Хорошо, Громова Полина, ваши показания будут использованы при расследовании похищения профессора Блохина. Спасибо за сотрудничество. – Он протянул Полине руку.

Ладони девушки вспотели от напряжения и беспокойства. Проскочила мысль, что полицейский не просто хочет попрощаться за руку, но и проверить ее потные ладошки, которые могут выдать эмоциональное напряжение, скрываемое лицом. Полина не стала давать свою руку. Усмехнулась протянутой руке, будто неуместному жесту, и помахала на прощание. Полицейский тоже усмехнулся, в его взгляде проскочило уважение, и он убрал руку.

– Если вспомнишь что-нибудь интересное, передавай мне. – Полицейский протянул визитку. – Я доступен двадцать четыре часа в день.

– Пока. – Полина взяла визитку, развернулась и зашагала в сторону остановки.

Полицейский задержался, глядя ей в спину. По виду обычная девчонка, но как-то умело она обошла его ловушки. Полицейский еще немного постоял, развернулся и пошел к служебному автомобилю. Невидимая паутина, ничем не отличающаяся от тех, что летели по воздуху в это время года, как будто бы нечаянно прицепившаяся к скамейке, где сидели Полина и полицейский, блеснула слабым синеватым пламенем и исчезла, не оставив после себя ни дыма, ни золы.

* * *

Кристина проявляла непривычную для этого времени суток активность. Сосредоточенно ковырялась в своем чемодане, несколько раз заглядывала под кровать, ворошила на ней постель.

– Ищешь вчерашний день? – поддразнила ее Полина.

– Какой вчерашний день. Блузку потеряла. Меня сегодня на вечеринку пригласили, а я потеряла ее. Куда она делась? – Кристина снова упала под кровать. – Не видела, Полин, розовую такую?

Доли секунды хватило Полине, чтобы воспроизвести в памяти события вчерашнего вечера. Кристина вчера перед сном гладила свои вещи и развешивала в гардеробе. Среди них была и розовая блузка. Из-за дефицита вешалок она вешала по нескольку вещей на одну вешалку. Полина откатила створку гардероба и стала перебирать вещи Кристины. Среди них мелькнула розовая ткань.

– Она здесь. – Полина бросила вешалку со всей одеждой на кровать девушки.

– Твою мать! – удивилась Кристина. – Я сто раз смотрела и не могла найти. Подумала, что дома оставила. Спасибо, Полин.

– Не за что, – устало ответила Полина и отправилась в душ.

Осадок от разговора с полицейским остался. Она вспомнила все детали разговора и особенно взгляд полицейского. Он как будто был уверен, что Полина знает больше, чем говорит. Может быть, это вообще стиль поведения следователей, психологический прием, оказывающий на подозреваемого определенный эффект. Хотелось в это верить. Ей ни к чему были проблемы с законом. Полина всегда считала себя законопослушной и никогда бы не встала на сторону преступников. Подозрение полицейского ставило ее как раз на сторону противников закона. От этого и возникало неприятное чувство.

Тугие струи воды помассировали голову и разогнали тяжелые мысли. Из душа Полина вышла большей оптимисткой, чем зашла.

– Как день прошел? – Кристина, благодарная за блузку, снизошла до проявления интереса.

– Нормально. В первый же день четыре пары, тяжеловато. На какую вечеринку собралась?

– Мы, те, кому исполнилось по двадцать одному году, решили устроить алкогольную вечеринку. Прикинь, мне теперь можно. Говорят, что от алкоголя такая эйфория, весело, хочется танцевать. Тебе когда двадцать один? – Кристина спрашивала, одновременно подкрашивая ресницы.

– Через полтора года. Но я уже пила пиво. Отец два раза угощал, – призналась Полина.

– Нормально, и как же ты обманула унитаз? – удивилась Кристина. – Родителей оштрафовали?

– Нет, ты что, я же деревенская. В кусты бегала.

– И как?

– Так же, как на унитаз, только прикольнее.

– Да нет, я про ощущения от пива.

– А, понятно! – усмехнулась Полина. – Танцевать не тянуло. Мы с отцом мяч гоняли на задах. Было весело.

– Я волнуюсь. Говорят, можно перебрать с непривычки и отрубиться.

– У меня такого не было. Отец сказал: «Одну кружку», значит, одну кружку.

Это было хорошо, что Кристина уходила. Полине хотелось остаться в тишине, сосредоточиться и немного потренироваться. Вообще, тренировки со способностями стали второй натурой Полины. Она мимоходом вычитывала текст на рекламных плакатах за три квартала от нее, слушала разговоры людей на противоположной стороне улицы или за стенкой. Выделяла в толпе прохожих с высокой температурой и помогла однажды человеку, которому стало плохо, до приезда скорой помощи. Замечала причинно-следственные связи, которые раньше ни за что не увязала бы между собой. Например, процент типов транспортных средств в зависимости от места и времени суток. То, что раньше казалось хаотичным, на самом деле имело порядок. Еще Полина стала больше понимать человеческие эмоции. Искренность и ложь были для нее так же понятны, как будто ее предупреждали об этом.

Способности Полины, незаметно для нее самой, подняли ее над обществом. Это было не высокомерие, а снисхождение, как у первых белых путешественников по отношению к папуасам Новой Гвинеи или Австралии. Полина старалась оставаться для всех такой же, какой и была, но людей не обманешь. Они почувствовали, что девушка изменилась. Настоящее мнение о нас складывается не из того, что мы хотим представлять, а из того, кем мы являемся на самом деле.

Полина стала увереннее. Девичий круг общения на курсе подсознательно отверг ее. Отчасти из-за того, что теперь он казался самой Полине глуповатым. Много очевидных вещей обсуждались в нем раз за разом, и от этого на душе становилось тоскливо. Отчасти из-за того, что на Полину стали чаще обращать внимание парни – в особенности уверенные в себе, не боявшиеся проявления ума у девушек. А так как эти парни по умолчанию считались потенциальными избранниками нескольких красавиц с курса, привыкших к конкуренции только внутри своего общества, Полину попробовали превратить в изгоя. Вместо этого у девушек получилось заработать репутацию глупых куриц, и пришлось поумерить свою активность.

Страсти вокруг исчезновения Блохина в университете не стихали. Какие-то службы регулярно приезжали, снимали, сканировали, опрашивали. Два раза Полину приглашали ответить на вопросы. Людям из служб было невдомек, что девушка, наивно хлопающая перед ними глазищами, на самом деле видит людей за стеклом, аппаратуру, измеряющую параметры тела, и понимает все логические ловушки, в которые ее собираются поймать. Полина отвечала честно, чтобы не дать аппаратуре усомниться в ее ответах, и незаметно для всех заставляла задавать именно те вопросы, на которые могла дать честный ответ.

Ближе к октябрю все успокоилось. Прецедент был, конечно, уникальным. От Сети никто не мог скрыться бесследно, но само событие перестало муссироваться, и о нем начали забывать. Полина вздохнула облегченно. Чем меньше ей внимания, тем лучше. Можно было сконцентрироваться на учебе, на интригах курса, на тренировках, на поиске новых способностей. Полину не покидало желание найти среди оставленных в ее голове программ ту, что могла бы активировать физическую силу и выносливость. Все попытки запустить ее через привычные мысленные образы были тщетными. Возможно, ее там и не было. Физические способности человека в плане приложения усилий для их развития для профессора Блохина могли быть не интересны.

* * *

Полина вышла из автобуса на остановку раньше, чтобы пройтись перед занятиями. Старый тополевый парк специально не убирали от опавшей листвы. Ее оставляли для детей, которым было в радость бегать по шуршащим сугробам, валяться в них, подкидывать вверх и обсыпаться листьями. Полине нравилось вдыхать аромат пожухлой листвы, нравилось раскидывать ее ногами. Было в этом что-то полезное для настроения.

Так рано в парке детей еще не было, а взрослые редко выбирали маршруты душой. Им нужны были дороги, покрытые асфальтом или плиткой. Они не понимали, как много упускали, отказываясь пошуршать листьями просто так. Оазис дикой природы встретил Полину присущим ему запахом. Полина вдохнула его полной грудью и пошла сквозь парк, намеренно подкидывая носками ног сухие листья. Деревья осенью, уходя в зимнюю спячку, создавали атмосферу сонливости, приятного, зафиксированного во времени момента перехода от бодрствования ко сну. Даже воздух в парке в это время как будто застывал. Полине казалось, что, если задержаться здесь надолго, он затянет в процесс засыпания и заставит уснуть вместе с ним до самой весны.

Навстречу шел мужчина. Судя по его виду, ему просто хотелось сократить путь. Он не наслаждался дорогой, не смотрел по сторонам, просто шел, засунув руки в карманы пальто. Полине показалось, что он зябнет. Они разминулись. Полина сделала несколько шагов, резко обернулась и посмотрела вслед уходящему человеку. Аналитическая программа благодаря тренировкам постоянно работала в фоновом режиме, и она выдала результат, что мужчина появился в парке из-за Полины. Девушка прибавила зум, будто пыталась увидеть причину подозрений вблизи. Мужчина обернулся, словно знал, что ему смотрят в спину. Полина видела его лицо совсем близко. Глубоко посаженные глаза в темной окантовке нездоровой кожи… Рот мужчины скривился в усмешке. Полину передернуло.

Мужчина снова отвернулся и зашагал прочь как ни в чем не бывало. Липкий пот потек по спине и выступил бисеринками на носу и лбу. Теперь Полина точно знала, что неприятный тип оказался здесь по ее душу. Что ему было нужно? Кому она интересна? Проблем не хотелось совсем. Ни с законом, ни с мифической организацией, способной похищать людей под носом у Сети.

Настроение испортилось. Вместо занятий захотелось уехать домой к родителям, почувствовать себя маленькой и защищенной. День прошел как во сне. Улыбка незнакомца то и дело всплывала в памяти. Она была мерзкой, липкой и не сулящей ничего хорошего. Не улыбка это была, а оскал судьбы, готовящей неприятности. Полина пыталась понять, как должна работать организация, умеющая незаметно похищать людей. Получалось, что она способна отключать камеры, сенсоры, детекторы и прочую технику, фиксирующую каждый шаг жителя планеты. Теоретически это было невозможно, потому что все они принадлежали разным ведомствам. И в этом случае у человека не было прав просто отключать камеры или сенсоры. Их меняли только из-за поломки.

Полина вспомнила Блохина и его опасения по поводу киборгов, пользующихся Сетью изнутри. Получалось, что кто-то мог стать вычислительной единицей Сети с человеческим интеллектом и быстродействием машины. Полина была не сильна в программировании, но могла представить: можно сделать так, что Сеть будет считать подключившегося к ней человека за еще один процессор. Машине не нужно подтверждать свой выход идентификацией ДНК, значит, управляемая желаниями соединенного с ней человека, она способна творить в Сети все, что ей заблагорассудится. Захочет – отключит камеру, захочет – свет, захочет – возьмет под контроль автомобиль, и никаких следов, указывающих на действия человека, не останется. Если Блохин прав и кому-то удалось соединить в одно нервную систему человека и провода компьютера, сделать так, чтобы они понимали друг друга, то можно считать, что человечество сделало еще один качественный шаг в своей эволюции. Тихому, засыпающему под постоянным наблюдением Сети человечеству приходил конец. Наступало время не согласных с таким порядком.

С этого дня Полина стала ездить только общественным транспортом, бывать преимущественно в людных местах и пользоваться своими способностями чаще обычного. Психика начала давать сбои. Кристина попалась ей под горячую руку, когда в очередной раз задала вопрос про свою потерянную вещь. Полина почувствовала, что напряжение, копившееся в ней последние дни, требует выхода. Если бы она промолчала, то какой-нибудь предохранитель внутри нее перегорел бы, и Полина съехала бы с катушек. Кристина убежала из комнаты с плачем, держа в руках найденную вещь. Полина упала на кровать и, зарывшись в подушку, пролежала не двигаясь не меньше получаса. Когда психоз сошел на нет, ее ждало еще одно открытие – она почти не дышала и тем не менее не нуждалась в воздухе.

Полина подошла к зеркалу и увидела свое лицо, ставшее пунцово-красным. Каждый вдох вызывал головокружение, как от перенасыщения кислородом. Девушка решила, что непроизвольно запустила программу, вызывающую ускоренное производство эритроцитов, а может быть, она запускалась автоматически, когда организм начинал испытывать кислородное голодание или стресс. Краснота кожи стала проходить на глазах, как только она начала нормально дышать. Новая способность обрадовала Полину, и к возвращению Кристины она стала такой душкой, что попыталась загладить вину заказом кармашков.

– Ни хрена себе у тебя ПМС! – Кристина приняла извинения, с удовольствием поедая подношение. – Я бы проверилась на твоем месте.

– Ни за что. Мы же медики и знаем, что медицина одно лечит, другое калечит. Сама справлюсь. Сырая погода, уныние, помноженные на ПМС, – вот причины моего захода. Сама испугалась.

– Полин, я тебя давно хотела спросить, что с тобой произошло? – Кристина посмотрела ей в глаза. – Нет, я не про сегодняшний случай, я вообще имею в виду – в последнее время.

– Ты о чем? – Полина сделала вид, что не поняла.

– Ты… ну, ты стала другой, не такой, как раньше. Ты прости меня, но раньше я считала тебя недалекой деревенщиной и старалась держать с тобой дистанцию. А в последнее время мне кажется, что ты как будто и не ты. Ты находишь мои вещи, как будто всегда знаешь, где они лежат, напугала меня, когда посчитала в уме, в какой день недели будет мой день рождения, и вообще… ты похожа на человека, который что-то скрывает.

Кристина замолчала и, глядя в глаза, ждала ответа. Полина поняла, что с днем рождения сокамерницы дала маху. Вместо ответа она рассмеялась. Не ожидала от сомнамбулической Кристины такой наблюдательности. Выходит, ее манера общения была нежеланием впускать на свою территорию деревенщину Полину. Не больно-то и хотелось.

– Да брось, какой другой. Просто подросток Полина превращается в девушку. В семье у нас принято класть все на место, поэтому я невольно запоминаю, куда ты и что раскладываешь. Подсознательно, понимаешь? А твоя днюха просто совпала с днем, который мне тоже важен. – Полина легла на свою кровать и задрала вверх ноги. – Деревенщина – это сильно. Вот уж не подумала бы, что в наше время играет роль то, из какой ты местности.

– Я ни разу не была в деревне, думала, что вы там до сих пор коров пасете.

– Как же ты попала в универ с таким кругозором?

– Ой, ну все, сейчас поссоримся. Спасибо за кармашки. – Кристина открыла свой терминал, давая понять, что разговор окончен.

* * *

На День согласия и примирения Полина решила съездить домой. Соскучилась по родителям сильно. Праздник был хорошим поводом повидать их. Соседка накануне праздника снова ушла на пати. Ей пришлись по душе алкогольные вечеринки. Полине показалось, что Кристина наконец-то нашла себе парня. Она больше занималась собой и стала чаще пропадать вне общежития. Ее отсутствие было по душе Полине.

Вечерний морозец щипал нос и заставлял прятать руки в карманах толстовки. На стоянке остался только один междугородний автомобиль. Неслыханная роскошь для студента – кататься в одиночестве на такие расстояния. Из-за того, что она решила ехать домой в последний момент, в рейсовых автобусах не осталось свободных мест. Полина решила, что родители оплатят поездку на автомобиле.

Салон машины быстро прогрелся. Полина почувствовала умиротворение от тепла и мелькающего за окном пейзажа. Сеть предложила несколько предпочитаемых ею развлекательных ресурсов. Полина попросила оставить окна прозрачными. Ей захотелось немного вздремнуть. Мелькающие картинки за окнами убаюкивали.

Сон быстро завладел ее сознанием. Сквозь дрему слабо доносился шорох шин по дороге да чувствовались легкие раскачивания, еще глубже погружающие в сон. Полина доверилась технике и полностью отключилась. Ей показалось, что проспала она очень много времени. Когда открыла глаза, за окном была ночь. Терминал показывал десять вечера. По идее, она должна была подъезжать к своей деревне. Мелькали редкие фонари, освещающие придорожные кафе и стоянки грузовиков, железнодорожные переезды. Показался знак населенного пункта. Полина присмотрелась. Она знала все деревни рядом со своей. «Покровка» – гласила надпись на знаке. Никаких Покровок даже близко возле ее деревни не было.

Полина заволновалась. Вынула терминал, чтобы свериться с маршрутом. Его экран загорелся, но завис, так и не выйдя на рабочий стол.

– Где мы едем? Выведи на экран карту маршрута, – попросила она автомобиль.

Прошло несколько секунд, но ее просьбу никто не спешил исполнить.

– Что за черт? – Полина поняла, что случилось что-то из ряда вон, но еще не хотела в это верить. – Остановись на ближайшей стоянке! – сказала она строго, как будто для Сети это имело значение.

Автомобиль не подчинился. «Похитили, как профессора Блохина» – аналитическая программа выдавала тот же результат. Если бы случились неполадки с Сетью, она бы уже сто раз вывела на экран предупреждение об этом. Автомобиль был глух к просьбам и настойчив в своем желании увезти Полину неизвестно куда. В душе начиналась паника. Первобытный страх перед непонятной опасностью сковал способность рационально мыслить. Полина заметалась. Бессознательно требовала остановиться, перезагружала свой терминал, кричала через окно, проезжая мимо стоянок. Все было напрасно. Автомобиль включил окна-экраны, и Полину не стало видно с улицы, а она не смогла видеть дорогу.

Паника перешла в истерику, а когда силы закончились, наступила пауза прояснения рассудка. Слабость, длившаяся минут десять, показалась Полине в этот момент чужой, пережитой в другом теле. Мозг очистился от лишних эмоций и наконец начал думать. Он подсказал про аварийное отключение автомобиля – была в нем такая функция, оставленная на всякий случай. Чужие знания всплыли в Полининой голове как свои собственные. Она откинула крышку переднего перчаточного ящика и попробовала найти в нем инструкцию. Ее там не было. Похитители могли предусмотреть этот момент. Можно было поступить, как вандал, и разбить окна. Сеть в этом случае должна была отправить машину к ближайшему сервису.

Полина уперлась спиной в сиденье и попробовала выбить передний экран. Где там, он был рассчитан на большие нагрузки. Тогда Полина развернулась и пнула боковой. Стекло затрещало и пошло паутиной трещин. Картинка потекла и пропала. За окном снова проступила ночь. Полина пнула с оттяжкой. Стекло выгнулось наружу. Сильный порыв встречного воздуха вырвал его из посадочных гнезд и разбил о дорогу. В салон ворвался ледяной воздух. Громче заработала печка, но никаких предупреждений о поломке не было. Машина продолжала лететь по ночной дороге.

Автомобиль был под контролем кого угодно, но только не Сети. У нее на этот счет имелись инструкции, которые она не могла нарушить. Никакие доказательства наличия некоей силы, не контролируемой Сетью, больше были не нужны. Вот оно, похищение. Если бы Сеть знала, что ее единица катается без всякого ведома, она бы давно подняла панику и попыталась изловить взбунтовавшийся автомобиль любым доступным способом. Но на дороге было тихо, никаких засад, погонь или попытки взлома автомобильной электроники. Тишина – и только морозный ноябрьский воздух трепал волосы Полины, ставшей заложницей легкой четверки по нейробиологии.

Современная техника считала, что времена, когда можно было перепоручить человеку нештатную ситуацию, давно прошли. Отец рассказывал Полине, что еще ребенком застал те времена, когда на машинах были рули и рычаги ручного тормоза. Человек мог сам управлять автомобилем. Это было небезопасно, но тогда Сеть не имела таких вычислительных возможностей, чтобы доверить ей управление полностью. Из-за ручного управления часто случались аварии по вине человека. Гибли и калечились пассажиры. С тех пор как Сеть взяла под свой контроль перемещение людей, аварии ушли в прошлое. Но сейчас функция ручного управления могла бы, наоборот, спасти Полину.

Капсула салона была изолирована от любого узла автомобиля, который можно было повредить, вызвав остановку машины. Полине оставалось только выброситься из окна. Но это была верная смерть. Скорость машины превышала двести километров в час. На такой скорости от нее осталась бы только вытянутая по дороге красная полоса, заканчивающаяся ботинками и роскошной трехгодичной косой. Не вариант.

Вдали показались огни. Полина решила, что, когда достигнет их, станет кричать во все горло, лишь бы ее кто-нибудь услышал. Огни приближались. То, что она приняла вначале за очередную стоянку, оказалось грузовиком, двигающимся в попутном направлении. Автомобиль Полины не стал его обгонять. Вместо этого он пристроился сзади и занял дистанцию метрах в двадцати от грузовика. Полина высунулась в окно и под сильными порывами ледяного ветра принялась махать руками и кричать. Есть же в грузовиках камеры, кто-нибудь должен увидеть ее.

Грузовик как будто увидел ее и стал замедляться. Автомобиль-похититель тоже стал сбавлять скорость. Полина вздохнула с облегчением. Кажется, Сеть заметила наконец эти чудачества на дороге. Сейчас они остановятся, и Полина вызовет нормальную машину, которая отвезет ее домой. Сюрприз для родителей получился испорченным, но радость спасения перевешивала любые сюрпризы. Задняя дверь-жалюзи грузовика дрогнула и потянулась вверх, открыв темное нутро прицепа.

– Зачем это? – успела мелькнуть мысль, прежде чем аналитические способности выдали высокую вероятность того, что грузовик тоже состоит в сговоре с похитителями.

Из темного провала выпал автомобильный пандус и заскрежетал искрами по дороге. Автомобиль Полины резко ускорился и заскочил по нему внутрь прицепа, потом так же резко затормозил. Жалюзи опустились. Полина оказалась в полной темноте. Зрение перешло на инфракрасное ви́дение. Внутри прицепа было почти пусто. У передней стенки стояли несколько коробок, составленных одна на другую. Полина выбралась из автомобиля. За несколько часов поездки ноги затекли.

Сказать, что настроение было на нуле, – значит не понять, в каком состоянии находилась девушка. Она была подавлена, испугана. Коленки мелко дрожали. Во рту от волнения стало сухо, как в Сахаре. Единственная мысль засела в голове: зачем она согласилась на просьбу Блохина сохранить в себе его опыты! Сейчас ничего этого не случилось бы. Сидела бы с родителями в теплом доме, пила чай с тортом. Нерациональное мышление, свойственное человеку в критический момент, не способствовало раскрытию сверхспособностей. Мысли «Если бы все было не так…» забирали на себя большую часть работы мозга, не давая сосредоточиться на важном.

Полине показалось, что она услышала шум, отличный от шума покрышек, шуршащих по дороге. Тепловое зрение ослабло, но усилился слух. Точно, откуда-то спереди доносилось шипение, напоминающее свист аэрозольного баллончика. Она намеренно ослабила слух, увеличив чувствительность носовых рецепторов. Многообразие запахов ударило в нос: резиновая горечь остывающих покрышек, пластика, остаточные ароматы перевозимых в прицепе грузов и резкий запах эфира. Полине хватило доли секунды, чтобы понять, что ее пытаются погрузить в бессознательное состояние.

Она отбежала в конец прицепа, пригнулась к полу и, держа в голове образ задыхающейся себя, принялась часто дышать. Она почувствовала, как кровь наполнилась кислородом, как к лицу подступила краснота. Голова закружилась, и стало даже как-то хорошо и спокойно. Полина задержала дыхание и легла на пол. Она снова перешла на тепловое зрение. Над собой она увидела красное пятно инфракрасной подсветки. Разумеется, за ней следили. Беспомощно лежа на полу и ожидая решения собственной участи, Полина попыталась проанализировать прошлое. Очевидно, что за ней начали следить давно. Кто-то хотел убедиться, что именно ей передал свои знания Блохин. Она вспомнила отключенный свет в магазине, когда она водила мать за руку, восхищаясь своими способностями. Уже тогда кто-то вычислял ее, а она по наивности сдала себя с потрохами.

Полина вспомнила, как ради интереса лазила по Сети и решала математические задачи, логические головоломки. Что, если и тогда ее проверяли? Тот человек в парке – зачем он прошел мимо нее, что он мог понять, взглянув на нее мельком? Теперь ей было понятно, что все время она была под наблюдением. Способности искушали, и не было сил, чтобы не продемонстрировать их. А в результате она лежит в прицепе грузовика и пытается пережить химическую атаку. Задержки дыхания хватало максимум на полчаса, она не раз замеряла этот параметр, а дальше все равно придется вдохнуть воздуха, насыщенного снотворным эфиром.

Позывы из легких становились все настойчивее. Полина держалась, но чувствовала, что непроизвольный спазм легких случится совсем скоро. Она осторожно встала, открыла дверь автомобиля, который похитил ее. Нащупала свою сумку, вынула из нее запасную майку, смочила водой. Она приготовила ее на тот момент, когда придется сделать вдох. Полина точно не знала, пропустит или нет такой фильтр сложную молекулу эфира. Эритроциты в первую очередь подцепят ее, а не кислород. Если мокрая тряпка окажется неэффективной, то она отключится мгновенно.

Грузовик резко остановился. Полина едва сдерживала спазм легких. Механизм открывания задней двери загудел и включился. Дверь поползла вверх. Полина броском выскочила на улицу, сделала глубокий вдох и тут же перешла на тепловое зрение. В глаза ударил свет фонаря. Полина даже не успела ничего разглядеть вокруг. Полагаясь на удачу, она закрыла глаза и бросилась прочь от грузовика. Через пару секунд она открыла глаза и едва успела отреагировать на дерево перед собой.

Полина мчалась по лесу. В спину ей светили два фонаря преследователей. Еще не восстановившийся до нормы уровень эритроцитов действовал как допинг. Полина бежала как лань, перепрыгивая через поваленные стволы деревьев и мелкие овражки. Ей показалось, что в таком темпе она сможет нестись несколько часов. Так легко ей никогда не бежалось. Едва она так подумала, как в спину что-то больно ударило. Ноги сразу завязли, как в желе, голова закружилась. Полина пробежала еще несколько метров и упала.

Глава 4

Где-то рядом за стенкой два мужских голоса переговаривались между собой. Полина напрягла слух.

– Чуть не сбежала от нас эта сучка. Если бы Санёк не попал в нее, так и смылась бы. Не поверишь, метров по пять прыжки делала. Я потом сам шагами измерил ее следы. – Наверное, этот голос принадлежал одному из ее похитителей.

Полина пошевелила руками. Они были связаны за спиной. Движение отдалось болью в спине, в том месте, куда ее ударило во время бегства.

– Я не могу поверить, что человека можно вот так взять и запрограммировать, как компьютер, – ответил второй мужской голос с нотками южного выговора. – Вмешательство в мозг всегда приводит к побочным эффектам.

– Мы следили за этой, на дуру она не похожа. Даже старалась не выделяться на фоне других.

– Пойду проверю, может быть, пришла в себя наша газель. Как там ее зовут? – спросил человек с южным акцентом.

– Полина. Громова.

– Вах, красивое имя.

Раздались шаги, а потом щелкнул замок в двери. Дверь бесшумно распахнулась. Полина зажмурилась. В нос ударил запах с улицы. Теплый и влажный, как в знойный летний день после короткого дождя.

– Эй, девушка, пора вставать. Тебе в туалет пора, наверно. Ты уже сутки спишь.

Мужчина был прав. В туалет уже давно хотелось. Полина приоткрыла один глаз. Перед ней стоял невысокий коренастый человек с кудрявой шевелюрой, крючковатым носом и темной обильной щетиной. Южанин, она не ошиблась.

– Очухалась! – сказал он громко, чтобы его услышал второй мужчина. – Добро пожаловать в свободный мир.

Полина попыталась сесть, но связанные руки не позволили ей этого сделать. Южанин помог подняться, но развязывать не стал. Полине показалось, что он ее боится. Мужчина так осторожно помогал ей, как будто был готов отскочить при первой опасности. Вошел его напарник. Здоровый, с бритой наголо головой. На вид он был ближе к приматам, чем к людям. Скелет его был сформирован для выполнения тяжелой физической работы, а покатый узкий лоб указывал на скромные умственные способности.

Голова еще кружилась, болела, и подташнивало.

– Где тут у вас туалет? – спросила Полина у кружащихся фигурок.

Здоровяк взял ее под руку и стянул с кровати, как невесомую куклу. Ноги не слушались, были как ватные и тряслись в коленках. Если бы здоровяк не держал ее под руку, она бы не устояла. Полину вывели в коридор. Вдоль всей левой стороны находилось большое панорамное окно, открывающее вид на синее море, кипарисы и поросшие лесом горы. Полина решила, что это экран. Ей сейчас было не до того, чтобы интересоваться местом, в котором она оказалась. Сильная рука толкнула ее в туалет.

– Руки развяжи, – почти приказала она.

Здоровяк немного помялся, но выполнил просьбу. Он открыл дверь и подтолкнул девушку в туалет. Полина чуть не упала на кафельный пол. Дверь громко хлопнула за спиной. Кисти затекли и ничего не чувствовали. Полина обшарила карманы. Терминала в них, как и следовало ожидать, не оказалось. С трудом удалось расстегнуть пуговицу и молнию. Полина не спешила вставать с унитаза. Она смотрела на свое бледное отражение в зеркале и думала, как быстро привести себя в норму. Хотелось как можно быстрее избавиться от последствий интоксикации, мешающей чувствовать себя нормальным человеком. Какие-то глобальные мысли о ситуации, в которой она оказалась, не думались. Слишком все круто перевернулось, чтобы это осознать и принять.

Чуть-чуть больше кислорода, чем обычно, ускорило метаболизм. В комнатке стояла раковина с краном. Полина присосалась к нему. Вода должна была скорее промыть организм и вывести токсины. Охранник постучал в дверь, обеспокоенный задержкой девушки. Чего он боялся? Здесь не было даже окошка, чтобы сбежать.

– Считаю до трех! Не выйдешь – я сам зайду.

– Иду, – отозвалась Полина.

В руках только сейчас появились нормальные ощущения. Ладони покалывало мелкими иголками. Карусель головокружения успокоилась, и стало намного лучше. Здоровяк стоял подле двери, и как только Полина вышла, сразу накинул ей на запястья наручники.

– К чему такая осторожность, гигант? Что за манеры обращаться с девушками в свободном мире?

– Нормальные манеры. – Здоровяк крутанул Полину в нужную сторону и подтолкнул. – Свободный мир не для тебя, а для нас.

Полина догадалась, и это было очень смелое предположение, что в этом месте нет контроля, установленного Сетью. Для обычного гражданина понятия Сеть и Земля были синонимами. Все знали, что нет такого места на Земле, где за тобой не было бы пригляда. Ан нет, выходит, что есть.

Полина готова была поклясться, что окно справа – на самом деле большое стеклянное окно, а не экран. Десяток мух ползали по нему с обратной стороны. Если бы это был экран, то картинка подавалась бы на него с камеры, на линзе которой десяток мух занял бы всю линзу.

– Зачем я вам? – спросила Полина, зная ответ.

Интересно, что ей будут врать.

– Скоро узнаешь. – Все, чем ее удостоили.

В комнате, в которой ее содержали, уже ждал обед: два кубика герметичной термопосуды и большой бокал с темным напитком. Состояние Полины улучшилось, и она почувствовала, что голодна. В первом кубике находился плов. Совсем не такой, какой она привыкла заказывать: более ароматный, темный, с бо́льшим количеством мяса. Вкус его оказался более насыщенным. Если бы Полине сейчас было до сравнений, то она сказала бы, что ничего вкуснее не ела. Обед занял продолжительное время из-за того, что есть в наручниках оказалось совсем неудобно.

Слух приходилось держать на максимуме, сканируя все звуки вокруг. Голосов и звуков раздавалось много, но они доносились издалека и не затрагивали судьбу Полины. Ее волновал вопрос: зачем она им? Вытянули бы из Блохина знания да и воспользовались бы ими в своих целях. Сквозь сумбур мыслей и остатки тумана Полине пришел ответ, что Блохин специально не держал в себе свои знания. Как только он понял, что они могут попасть не в те руки, то оставил в Полине единственную копию, а остальное уничтожил. Будь проклят этот экзамен!

Полина спросила себя, что будет с ней, когда она поделится знаниями с организацией, похитившей ее. Все, что ей сейчас хотелось, – это вернуться домой и зажить прежней жизнью. Не нужны были никакие сверхспособности, спокойная жизнь стоила дороже. Ответ пришел не тот, который она хотела. Свидетелей никто отпускать не будет. Ее либо уничтожат, либо завербуют, сделав так, что ей придется работать на них, даже против своей воли. Стало неимоверно жалко родителей. Они теперь уже были в курсе того, что она пропала. Мать с отцом представились ей одинокими, потерянными, сидящими на ее кровати с выражением скорби на лице.

– Ну уж нет, дудки! – Полина сжала кулаки и метнула воинственный взгляд в сторону двери. – Обрадовались, что девчонку поймали! Слабую и бестолковую. Думайте так и дальше, а я придумаю, как провести вас всех. Посмотрим, как ваши силиконовые мозги будут работать против отборного, улучшенного серого вещества.

Тепловое зрение выявило в комнате несколько камер. Кто-то хотел созерцать ее со всех сторон в объемном варианте. Полина уплетала плов, запивала его темным напитком, напоминающим пиво. Во второй коробке она нашла суп харчо. Его вкус тоже оказался восхитительным, умеренно острым, чесночным, с ароматом натурального дыма. Если здесь присутствовала такая дикость, как стеклянные окна, то вполне возможно, что и еду готовили на костре.

После сытного обеда глаза заволокло туманом. Ослабленный организм еще нуждался в отдыхе. Даже чувство тревоги, не отпускающее ни на минуту, оказалось слабее желания выспаться. Полина решила ему отдаться. Сон завладел ей мгновенно. Показалось, что прошло не больше минуты, когда послышались шаги в коридоре. Девушка резко открыла глаза. Даже во сне у нее получилось удерживать слух на более высокой чувствительности.

Щелкнул замок. В распахнутую дверь вошел здоровяк и еще один мужчина, незнакомый, чуть ниже ростом, но тоже крепкой комплекции. Чего они так ее боятся?

– Пошли с нами! – грубо произнес здоровяк.

– Развяжите хоть. – Полина протянула руки. – Жмет.

– Нет.

Полина встала с кровати, мельком заметив, что старые часы со стрелками отмерили два часа с того момента, как она решила поспать. Здоровяк взял ее за локоть и направил к выходу. Второй мужчина стоял у дверей. На бедре у него висел полицейский электрошокер. Меры безопасности еще больше удивили девушку и немного позабавили.

– Бу! – напугала Полина второго мужчину, когда прошла мимо него.

Мужчина вздрогнул и схватился за шокер.

– Сучка! – попытался он ругательством нивелировать неожиданный испуг.

– Еще раз выдашь такой номер – получишь дубинкой по спине. – Здоровяк напомнил Полине, что она пленница.

Полину вывели на улицу. Яркое горячее солнце слепило. Воздух благоухал непривычными ароматами и был наполнен стрекотом цикад. Глаза привыкли к свету. Девушка осмотрелась. Ее вели вниз по дорожке, мощенной бежевой плиткой. Вдоль дорожки росли аккуратно стриженные плотные лавровые кусты. За ними, как солдаты в почетном карауле, стояли ряды кипарисов. Вниз, по дорожке, у самой кромки голубой воды расположились одно- и двухэтажные домики: небольшие, с красными крышами, окошками, прикрытыми ставнями-жалюзи. Их было не больше десяти. Больше и не поместилось бы из-за того, что скалы, опускающиеся в море, ограничили пространство для строительства.

Место оказалось красивым, и приятнее было представить, что оно создано для отдыха, а не для прибежища преступной организации. Полина сосчитала ступени. До входа во двор их было триста двадцать девять. Двор дома был огорожен кирпичной стеной, покоящейся на каменном фундаменте. Смотрелся забор основательно, могуче, как будто предназначался для выдерживания долгой средневековой осады. Сам двор оказался непривычно большим. Наверное, из-за того, что в нем было пусто. Вымощен он был той же плиткой, что и ступени. В глубине двора стоял двухэтажный дом с балкончиком. Под балконом росли два оливковых дерева, заключенные у основания в красивую каменную чашу. Дверь на балкон отворилась, и на него вышел мужчина средних лет с аккуратной бородой. Одет он был в атласный халат. В одной руке у него находился большой бокал. Он поднял его в знак приветствия. Полина поняла, что этот знак для нее, а не для спутников. Здесь все выглядело совсем не так, как должно быть у похитителей. Слишком тихо и умиротворенно.

Полина приблизила лицо мужчины. Борода добавляла возраст, но по глазам можно было предположить, что ему не больше шестидесяти. В уголках глаз начали появляться морщины, в бороде проглядывали седые прядки. Хотя могло быть и сорок, если он не дружит с Сетью и не принимает предписываемых ею антивозрастных процедур.

Полину завели в кондиционируемую прохладу дома. Вся обстановка в просторном холле была выполнена в старинном стиле. Деревянная мебель, на полах – ковры, на стенах – картины классиков. Хозяева дома, должно быть, скучали по старым временам, когда все было лучше, или на самом деле отвергали все, что появилось в мире после информационно-социальной революции, создавшей Сеть.

Старинную обстановку можно было назвать уютной. Она прекрасно сочеталась с внешним видом дома и с атласным халатом его хозяина. Мужчина вышел навстречу. Бокал его был уже пуст, а на лице – самая добродушная улыбка, которую он смог на себя наклеить. Полина была неплохим физиономистом и умела отличать поддельные эмоции от наигранных. Мужчине в халате были нужны программы в ее голове.

– Ионас, что ты вцепился в это хрупкое создание, как краб? – Не меняя выражения лица, хозяин дома попросил вышибалу отпустить девушку.

Здоровяк отпустил Полину и сразу взялся за электрошокер-дубинку. На руке у девушки остались следы его пальцев. Ионас и второй мужчина не сводили с нее глаз, готовые в любой момент пустить в ход оружие.

– Добрый день, Полина. Меня зовут Филиппос. – Хозяин дома сделал легкий кивок. Старомодный жест. – Как вам в наших краях?

– Зачем вы меня похитили? – Полина вложила в голос все накопившиеся эмоции.

– Потому что ты не захотела приехать сама. – Филиппос помахал бокалом. – Людей стало тяжело сковырнуть с насиженного места. Они перестали думать самостоятельно. За них все решает Сеть.

– Вы могли бы просто спросить меня? Зачем было красть? Это дикость, варварство! – Голос Полины дрогнул.

– Хотел еще раз убедиться, что мы с тобой не ошиблись. – Филиппос поставил стакан на деревянный столик. – Что мы стоим на пороге, проходите в дом.

Филиппос развернулся. Его халат заструился переливами атласного шелка. Полину снова крепко схватили за локоть и повели следом за хозяином дома. Вместо того чтобы пройти в гостиную, они спустились в подвал. Второй мужчина накинул ей на голову непрозрачный колпак. Полина испытала приступ клаустрофобии и страх перед неопределенностью. Она взяла себя в руки и попробовала применить инфракрасное зрение. Темнота наполнилась проникающими через ткань свечениями тел и нагретыми электроприборами.

Прямо перед Полиной загорелся оранжевый вертикальный огонек цилиндрической формы. Он двинулся влево, потом вверх. Полина водила глазами за ним, но не двигала головой. Потом свет резко приблизился к лицу, как будто ее хотели ударить этим нагретым предметом. Полина резко отклонилась.

– Вот сучка, видит! – донесся удивленный голос здоровяка.

– Ионас, никаких грязных эпитетов по отношению к этой девушке. Она наш гость.

До Полины дошло, что это была проверка, и сейчас она раскрыла перед ними, что может видеть в тепловом спектре. Мешок с головы не сняли. Открылась дверь, и Полину повели по гулким коридорам. Она видела только редкие пятна света и пыталась запомнить все повороты. Ее поставили на шаткий пол. Загудел электромотор, и пол понес ее вверх. Движение длилось минуту. Редкие огни проскакивали сверху вниз. Пол дрогнул и остановился. Снова крепкая рука дернула Полину. Еще минута гулких шагов по коридору.

В глаза ударил свет большого количества ламп. Мешок неожиданно сняли с головы, и Полина чуть не ослепла. Ей пришлось зажмуриться и прикрыть лицо руками.

– Как здорово, наверное, быть чуть-чуть лучше всех? – Филиппос поджал нижнюю губу. – Скажи честно, ты бы хотела сделать так, чтобы все люди смогли обладать теми же способностями, что и ты?

Полина едва начала различать обстановку места, в которое ее привели. Зал, метров двадцать на двадцать, без окон, оборудование вдоль стен. Полина не стала отвечать Филиппосу.

– Ладно, можешь не отвечать. Я знаю ответ. Быть лучше всех намного приятнее, чем быть одним из одинаковых. В твоем случае это тихое балование самолюбия, редкие проявления превосходства на публике, потому что скромность – это твоя натура. Достанься способности Ионасу – все было бы по-другому. Он бы весь мир перевернул с ног на голову. Поэтому бодливой корове Бог не дает рогов. Но одна общая черта – нежелание сделать всех равными тебе – есть у всех. Согласись, что эта черта совсем не добродетель? – иронично поинтересовался Филиппос.

– Я… я не знаю. Мне не хочется дискутировать с вами. Я не в том состоянии. Скажите, что я должна сделать, чтобы вы меня отпустили домой? – Полина умоляюще посмотрела на него.

Тот изучал ее некоторое мгновение, а потом засмеялся.

– Вы слышали… домой? – хохоча, спросил он у вышибал. – Не ожидал я от тебя такого вопроса, Полина.

Вышибалы ржали. У Полины на глаза навернулись слезы. Этот смех для нее значил только одно – никакого возврата домой добровольно не будет.

– Развяжите ее, – сквозь смех попросил Филиппос Ионаса. – Чем раньше поймет, зачем она здесь, тем лучше.

Ионас снял наручники. Второй страховал его, держа электрошокер в вытянутой руке. Чего-то Полина не знала о себе. Почему с ней обращаются как с диким зверем? Ведь у нее ни разу не получилось активировать физические сверхспособности, кроме того случая во время бегства в лесу. Но тогда это было следствием высокого содержания кислорода в крови. Даже в том состоянии она могла только убежать, но никак не сладить с тремя взрослыми мужиками. Может быть, Блохин что-то наплел им, надеясь, что те не рискнут похитить ее?

Полину оттолкнули. Она чуть не упала. Ионас, держась за дубинку, отступил к дверям, где его ждал Филиппос и второй охранник.

– Желаю нам удачи! – крикнул перед уходом хозяин дома.

Троица исчезла за толстой дверью. Полина осталась одна посреди зала. Посмотрела вокруг тепловым зрением. Зал был засвечен сильно нагретым оборудованием и лампами дневного света. Обострила слух и смогла различить в дальнем конце зала, за стеной, шум приближающихся шагов. Неприметная дверь, сделанная под одно со стеной, открылась. В помещение вошел профессор Блохин. По-старчески щурясь, приглядывался к Полине, подошел ближе. От удивления его глаза становились все шире.

– Ты… ты та студентка, как тебя… Громова, да?

– Полина Громова, Владимир Константинович. – Полина не меньше профессора была удивлена его появлением.

Профессор подошел к Полине и прижал ее голову к себе.

– Прости, девочка, прости, не думал, что все так обернется. Вот я старый дурак, зачем тебя ввязал в это дело? Тебе не били? – Блохин отстранил Полину и осмотрел ее.

– Нет, обошлось. Держали связанными руки, и все.

– Прости, Полина. Они мне намекали, что знают, как заставить меня вернуть все мои наработки, но я не думал, что они имели в виду тебя. Был уверен, что они про тебя не знают. Изверги! Ничего святого!

– Где мы находимся, профессор? Почему здесь не работает Сеть? – Полине не хотелось больше выслушивать душевные терзания преподавателя.

– Где-то в Греции, скорее всего на острове. Я не выходил отсюда ни разу. Вся моя территория – вот этот зал и небольшой балкончик, вырубленный в скале. Не могу поверить… – Профессор горестно замотал головой. – Теперь они заставят меня плясать под их дудку.

– Почему здесь не действует Сеть, Владимир Константинович? – повторила вопрос Полина.

Профессор вздохнул.

– Не помню, я не рассказывал тебе про мои предположения о существовании киборгов?

– Рассказывали. Вы предположили, что кому-то удалось соединить нервы и провода и создать интерпретационный язык для общения.

– Я был прав. У них целая армия таких людей, которые просто сидят в Сети и творят все что угодно. Отключают камеры где нужно, угоняют машины, создают невидимые участки, как этот. Представляешь?

– Представляю. А зачем им это?

– Они противопоставляют себя Сети. Считают ее злом, ведущим к деградации человечества.

Полина на секунду задумалась над словами профессора. Отчасти она была согласна с этим. Человечество становилось заложником немыслимого комфорта.

– А что, если так и есть?

– Ха, вас, молодых, легко подзудить на любую революционную идею. Как сказал один умный человек, не смотри, что говорят, смотри, что делают. В основе любой подобной идеи за красивыми лозунгами кроется всегда одно – желание власти.

– А я должна помочь им в этом?

– Точно так. Извращенный мозг их руководителя готов воспользоваться моими разработками самым безобразным способом.

– И что же они планируют?

– В подробностях не знаю. Меня никто не посвящает в его планы. Думаю, что он хочет использовать людей со сверхспособностями с той же целью, что и киборгов.

– Профессор, а вы не скажете мне, почему они обращались со мной, как с тигром, выпущенным из клетки? Они так напрягались, когда у меня были освобождены руки!

Блохин прикрыл глаза и мелко заводил головой из стороны в сторону. Можно было догадаться, что такие вопросы задавать вслух не стоит. Полина ответила ему понимающим кивком.

– Не знаю, у них могут быть свои домыслы, – произнес вслух профессор. – Я им говорил, что программами из человека не сделать олимпийского чемпиона. Если только по шахматам. – Это был тот ответ, который должны были услышать те, кто подсматривал за ними и подслушивал их.

– Что мы будем делать? – спросила Полина.

– Будем извлекать то, что я сохранил тебе. – Блохин указал на ряды оборудования. – Вот, пытаюсь воссоздать свой аппарат для работы с мозгом через зрительный нерв. Думаю, что через неделю закончу его.

– Значит, у меня неделя, – неопределенно сказала Полина.

– Значит, – понял, о чем речь, профессор. – Иди пока, подыши морским воздухом на балкон. Посмотри, что здесь к чему.

Полина поняла его пожелание за совет присмотреться, как все устроено. Ладно, любое действие лучше, чем бездействие. Полина пошла к той стене, из которой появился профессор. Дверь с первого взгляда была не видна. Полина сменила зрение на тепловое и увидела место, где установлен электронный замок. Придавила рукой в том месте. Замок щелкнул, и часть стены откатилась в сторону. Из коридора потянуло сквозняком.

Проход в горе закончился еще одной дверью, за которой находился балкон, вырезанный в склоне горы. Каменный козырек накрывал балкон больше чем наполовину. Помещение напоминало квартиру. Здесь стояла мебель. Спартанская, но все же она создавала уют в каменной комнате. Полина подошла к перилам. Голова закружилась, когда она посмотрела вниз. На несколько сот метров под балконом простиралась пропасть. Внизу синее море билось о голые скалы маленькой бухточки. Море было везде, до самого горизонта. Светлый оттенок воды у берега сменялся насыщенной глубокой синевой вдали. Несколько белых суденышек рассекали морскую гладь, оставляя позади себя длинные пенистые буруны.

Полина приблизила одно судно до такой степени, что смогла прочесть на борту его название «Санта-Мария». Это был прогулочный катер, на палубе которого загорали люди. Интересно, они в курсе, что на этом острове зреет заговор против мировой системы? Они могли быть и сами с отсюда и наслаждаться свободой творить что им захочется, без оглядки на Сеть. Те, кто родился после Сети, могли не понимать, что тотальный присмотр может напрягать, потому что впитали его с молоком матери как само собой разумеющееся. Взрослые же рассказывали, что установление контроля Сетью далось непросто. Психологический барьер, сформированный пониманием личного пространства, был взломан, и человеку пришлось довериться Сети, потому что было решено, что полный контроль позволит своевременно удовлетворять человеческие потребности. Жертвование свободой в обмен на комфорт и безопасность…

Раньше Полина не думала об этом – и никто не думал. Удобство жизни под Сетью казалось незыблемым. Так оно и было, в принципе. Контроль над всеми сторонами человеческой жизни привел к тому, что продолжительность оной выросла более чем в два раза. Прапрадед, доживший до ста двадцати, рассказывал, что раньше нельзя было принять шестидесятилетнего человека за сорокалетнего. Шестьдесят лет были возрастом стариков. Мужчин отправляли на пенсию, доживать оставшийся короткий срок перед смертью. Это было ужасно, печально, потому что сейчас считалось, что в шестьдесят человек только входит в расцвет своих сил. Медицина, отсутствие тревог, правильное питание, положительные эмоции – все вместе позволило человеку раскрыть заложенный в него запас прочности.

Мысли Полины перескочили на родителей, и ей стало невыносимо горько за них. Неизвестность должна угнетать их сильнее, чем известие о трагическом случае. Она посмотрела вниз, в пропасть, и представила себя птицей, способной улететь из неволи. Какая, к черту, Сеть, какие революционеры, когда у тебя самой на душе тоска за себя и родных людей! Неделя, всего неделя, чтобы сбежать отсюда. Потом она будет не нужна. И тогда придется выбирать между полным заточением, смертью или работой на психов с неуемными амбициями.

Лицо пошло красными пятнами из-за злости. Это же чувство и отрезвило немного мысли, выбив из них бесполезное и даже вредное уныние. Планировать и действовать – вот что было нужно. Похоже, и Блохин придерживался того же мнения. Он здесь оказался раньше нее и мог присмотреть лазейки. Злость прошла и оставила после себя чувство голода. Одинокий холодильник стоял в тени. Полина открыла его и обнаружила большое количество фруктов и соков в стеклянных кувшинах. Лежал здесь и приличный ломоть хамона. Куда же в этих краях без него! Полина решила, что сильно не объест профессора. Нарезала себе ломтиками вяленое мясо, поставила несколько кувшинов с соком, насыпала маслин и плотно перекусила.

Во время обеда она рассматривала балкон. Терминала здесь не было, как и следовало ожидать. Вместо него – старинный телевизор. Сеть в этом месте была объявлена вне закона, поэтому и развлечения только в офлайне. Какими же вещами развлекают профессора? Полина увидела пульт от телевизора: прямоугольный, жутко неудобный, с кучей непонятных кнопок. Тому, кто его придумал, место в аду было забронировано. Не сразу получилось понять, что для того, чтобы включить телевизор, пульт следовало направлять к нему определенной стороной. Экран засветился и начал показывать какой-то фильм не с самого начала. Полина не стала вникать в перипетии картины. Ей было приятно, что телевизор просто бубнил, создавая привычный фон.

От нечего делать Полина занялась наведением порядка в творческом бардаке профессора. Это отняло у нее два часа. За это время на балкон пару раз наведывались чайки. Они знали, что здесь можно перехватить съестного без нужды нырять за рыбой. Если бы не печальные обстоятельства, времяпрепровождение на балконе с видом на море могло показаться отличным отпуском.

Когда работа закончилась, время потянулось медленнее. Память телевизора содержала несколько фильмов, и ни один из них не заинтересовал Полину. Скучать и ничего не делать было не в характере девушки. Можно было потренировать свои суперспособности. Рассматривать и слушать здесь оказалось особенно нечего, и Полина решила поупражнять память. Благо всякая литература для этого имелась.

В основном в помещении хранились книги по нейробиологии и программированию. Два направления, которые скоро должны были превратиться в одно – нейропрограммирование, первым подопытным кроликом которого она и являлась. Полина прочитывала любую страницу на выбор, запоминала ее, а потом старалась воспроизвести по памяти. Это было просто – произносить вслух послушно подаваемый улучшенной программой памятью прочитанный текст. Хорошо бы еще и понимать его. Для этого надо было начинать изучать программирование с самых азов.

Полина услышала шаги только за секунду до того, как открылась дверь. Ионас и второй здоровяк вышли на балкон.

– С тобой хотят поговорить, – произнес Ионас.

В руках у него были наручники.

– А можно без них? – Полина кивнула на наручники. – У меня руки затекают.

– Нет!

– Надолго?

– Не знаю!

Полина на всякий случай положила в рот несколько оливок и кусок хамона. Неизвестно, когда ей придется перекусить в следующий раз. Демонстративно вытянула перед собой руки и подошла к охраннику. Наручники вжикнули и затянулись. Полину снова взяли под локоть и повели.

– Отпусти, я помню дорогу.

Ионас согласился. Он встал позади нее, а второй охранник впереди. Как в кортеже, ее проводили через зал, где работал профессор. Тот только ободряюще махнул ей. Ей снова накинули мешок на голову и повели поворотами, которые Полина запомнила. Затем лифт, еще повороты и, наконец, свет. Полину провели по белой мраморной лестнице к причалу, возле которого, покачиваясь на волнах, стоял белоснежный катер. Сердце екнуло надеждой, что ее отвезут обратно, но аналитическая программа снизила этот шанс до нуля. Вариант с тем, что ее пустят на корм рыбам, был более вероятен.

Полина перепрыгнула с причала на шаткий борт катера. Ее провели к носу судна, на котором помещались поднятые в сидячее положение лежаки. Палубу окаймляли низкие перила из хромированной стали. В трюм вела лестница, отделанная натуральным деревом. Из него показался Филиппос. Одет он был в синие штаны и тельняшку, на голове фуражка с кокардой в виде штурвала. В этом одеянии он походил на картинного капитана корабля или боцмана. Борода подчеркивала это сходство.

– Привет! Добро пожаловать на борт! – поздоровался он. – Ходила на катере?

– Только на моторке, по Волге, – призналась Полина.

– Морской болезнью не страдаешь?

– Нет, я не тошнотик. Вы меня не развяжете?

Филиппос усмехнулся. Он положил свою руку поверх Полининой, ухватившейся за перила, и пристально посмотрел ей в глаза. Полина постаралась выдержать его взгляд, но не смогла.

– Еще не время. Мы не знаем точно, кто ты, ты не знаешь, кто мы. Я предлагаю тебе совершить прогулку, поближе узнать друг друга, чтобы между нами появилось доверие. Ты готова?

– У меня есть выбор?

– Выбор всегда есть, но добровольный союзник всегда надежнее, чем помогающий по принуждению.

Полина поняла, что ей предлагают стать под их знамена добровольно. Пока.

– Поехали.

Филиппос взял Полину за руку и повел по лестнице вниз. В трюме было роскошно. Красное дерево и кожа. На каждом борту ниже ватерлинии – по длинному иллюминатору, сквозь стекла которых можно было наблюдать подводную жизнь моря. Ионас и его подельник остались снаружи, сразу за дверью. Где-то в недрах катера едва уловимо зажужжал электромотор. Тяга заставила Полину вцепиться в полированные ручки дивана. Вода в иллюминаторах забурлила. Филиппос, казалось, не обращал внимания на движение. Он открыл дверку бара и вынул оттуда бутылку шампанского. Поставил на стол два бокала, которые примагнитились к его поверхности. Хлопнул пробкой и разлил шампанское по бокалам.

– Здесь не Сеть, тебе можно, – ответил на вопросительный взгляд Полины Филиппос.

– Я не хочу, – призналась Полина.

Ей было совсем не до алкоголя. Внутри нее дрожала душа, а снаружи – коленки.

– Как знаешь.

Филиппос достал еще один бокал.

– У меня есть апельсиновый сок, виноградный, персиковый… Какой будешь?

– Апельсиновый.

Филиппос налил ей сока и вставил в него трубочку.

– Угощайся.

– Спасибо. – Полина взяла в руки холодный бокал и пригубила немного.

Хозяин катера сделал несколько крупных глотков шампанского. Он ухмыльнулся. Вид зажатой Полины его забавлял.

– Для девушки с необычными способностями ты выглядишь слишком нерешительно.

– Я все та же Громова Полина и веду себя естественно в необычной ситуации. Она меня угнетает. Все, что я хочу, – это вернуться домой, к маме и папе. Отпустите меня.

– Полина, чтобы не вести бесполезных разговоров и не тратить время впустую, предлагаю разговаривать только о конструктивном сотрудничестве. Разговоров о маме и папе не надо. Ты уже большая девочка, чтобы зависеть от них.

– Я не про зависимость. Им плохо без меня. Устройте мне контакт с ними, чтобы я могла их успокоить. У меня душа не на месте. Какое может быть сотрудничество в таком состоянии?

Филиппос задумался.

– Я подумаю над этим, – пообещал он. – А пока расскажи, что ты думаешь о нас? Какими мы тебе представляемся, чего хотим?

– Вы умеете обманывать Сеть и хотите создать общество без ее надзора.

– Ммм, умница, в точку! Твои мысли или профессора?

– Мои, но они могут и совпадать с профессорскими. Уж больно все очевидно.

– Тогда ответь мне на неочевидный вопрос. Профессор Блохин был похищен или приехал к нам самостоятельно?

– Разумеется, похищен. Чего здесь неочевидного?

– А вот и нет. Профессор Блохин вышел на контакт с нами и предложил сотрудничество.

– Зачем это?

– Если ты сомневаешься, ответь мне на такой вопрос: почему он не сохранил свои знания в Сети? Зачем он затолкал их в твою юную голову?

– Он не доверял Сети, потому что считал, что вы умеете взламывать защиты.

– Тебе самой не кажется это слишком наивным?

– Я не программист и не понимаю этот процесс.

– Хочешь, я скажу тебе, почему Блохин не хранил свои опыты в Сети?

– Только если это правда.

– Самая настоящая правда. Единственная правда из всех возможных. Слушай. Опыты Блохина по нейропрограммированию шли вразрез с интересами и задачами Сети. Они были опасны ее разрушением. Сейчас Сеть находится как бы на обслуживании интересов человечества, но на самом деле она просто откармливает его, превращая в домашнее животное. Придет время, и Сеть прикончит человечество. Не в прямом смысле, но точно станет над человечеством, отведя нам роль домашней скотины. Блохин – умный ученый, гениальный, он и решил заменить компьютерную ячейку человеческой. Та же Сеть, но соединенная в общее человеческое сознание.

– А профессор подтвердит то, что вы сказали? – Полина сконцентрировалась на лице Филиппоса. Мимика должна была его выдать.

– Как сказать, у нас с профессором Блохиным одинаковый взгляд на проблему, но разный – на ее решения. Сейчас мы ищем пути сближения наших точек зрения. Для начала ему надо представить нам рабочую модель устройства записи программ в человеческий мозг и демонстрацию возможностей этих программ. Нам нужны такие люди, как ты, Полина, только гораздо больше. Кстати, кровь носом больше не идет?

– С каких пор вы начали наблюдать за мной?

– С тех самых, как профессор Блохин рассказал нам о тебе.

– Он сделал это добровольно? – Полина подумала, что ученого могли пытать.

– Ему хватило демонстрации нашего «цеха».

– Какого цеха?

– Если ты будешь долго принимать решение о сотрудничестве, я покажу тебе его. А пока поберегу твою детскую психику. Она нам еще пригодится.

Алкоголь заставил Филиппоса проявить свою настоящую натуру. Из галантного капитана корабля он превратился в честолюбивого, самовлюбленного психа. Полине стало очень неуютно в его обществе. Катер замедлил ход и остановился.

– Предлагаю переместиться на палубу. – Филиппос взял в руки недопитое шампанское и два бокала.

– Я не хочу загорать. Давайте вернемся?

– Пойдем, пойдем. Я покажу тебе мир, который не спит, свободный мир.

Тон его был непререкаемым. Полина подчинилась. Катер остановился в двадцати метрах от уютной бухточки с золотым пляжем. В воде плескались человек пятьдесят. Были среди них и дети, строившие замки из песка или гоняющие по воде большие надувные мячи.

– Это свободные люди. – Филиппос помахал им. Ему ответили с берега тем же.

– На вид они такие же, как и остальные.

– Ты права, снаружи разницы нет. Она вся изнутри. Кем они себя ощущают, как проводят свои ежедневные будни.

– И как же?

– Просто. Они живут. Наслаждаются жизнью, принимают ее со всеми поворотами судьбы, радостями и неудачами.

– А что другие, разве не так?

– Абсолютно не так. Сеть создала для вас такую запланированную жизнь, что в ней нет места неожиданностям. Вот ты родилась, потом детский сад, где к тебе уже начали присматриваться, к чему у тебя склонность: лепить пластилиновые какашки или же рисовать маму и папу, похожих на разварившиеся макароны. Потом школа и более серьезный отбор. Ты думала, что выбираешь, а на самом деле Сеть присматривалась, в какой механизм тебя воткнуть, чтобы ты стала максимально полезной деталью. Потом университет, где ты получишь необходимые знания, и там же Сеть незаметно для тебя станет подсовывать тебе парня с ДНК, наиболее подходящей к твоей. Все произойдет как бы случайно для вас, но не для Сети. Она самая прожженная сваха в мире. Дальше работа, семья, заботы. Некогда думать о том, что тебя планируют. Скажи честно, часто ли твои родители устраивали спонтанные поездки или праздники без повода?

Полина задумалась. Не столько о том, что спросил Филиппос, сколько о том, что в его речах было много правды. Если подумать, то, действительно, свою жизнь люди отдали на откуп Сети. Комфорт в обмен на свободу.

– Я не помню, может быть, бывало пару раз. Точно помню, когда отцу раздробило палец, мы много чего делали спонтанно. Не могу сказать, что мои ощущения были приятными.

– Ты меня прекрасно поняла, Полина. Инерция сознания не позволяет тебе сразу перестроить свое отношение к привычным вещам. Если хочешь, я буду привозить тебя каждый день на этот пляж.

– Я так полагаю, отсюда нельзя убежать?

– Ты правильно полагаешь. Ты нам еще нужна для демонстрации своих способностей. – Филиппос посмотрел в сторону пляжа. – Можешь сказать, какую книгу читает вон тот мужчина в синих трусах?

Полина засомневалась.

– Давай смелее, мы знаем, что ты это умеешь.

– Эдгар Берроуз, «Тарзан». – Полине хватило секунды, чтобы увидеть обложку книги.

– Эй, Ионас, принеси мне бинокль.

Охранник, стоявший поодаль, бросился исполнять просьбу. Он вынес из трюма электронный бинокль. Филиппос присматривался с минуту, пытаясь увидеть надпись на обложке. Изображение с такого расстояния сильно тряслось. Ему пришлось зафиксировать руки на перилах. Наконец он поймал изображение и сделал снимок. Потом поднес картинку с изображением Полине. Она была права.

– Восхитительно, не думал, что твоим зрением удобнее пользоваться, чем электронными гаджетами. Я тоже хочу такое зрение. Я собираюсь проверить твое ночное зрение и слух. Но мы это сделаем дома, чтобы посчитать все параметры точнее. А пока, если хочешь, можешь поплавать.

– Спасибо, но у меня нет купальника.

– Это не проблема.

– Нет, спасибо, нет желания.

– Тогда поехали обратно. Предлагаю оставшееся время провести на палубе, под солнцем и соленым ветром! – Шампанское делало из Филиппоса плохого артиста, криво изображающего гостеприимного хозяина.

У Полины тряслись поджилки от этого добродушия. Больше всего ей хотелось открыть глаза и очутиться дома. Какой дурной сон она видит! Зачем ей нужны чужие заговоры? Волей-неволей придется подчиняться Филиппосу и делать вид, что она добровольно принимает его предложения. Интуиция подсказывала Полине, что внутри человека, изображающего из себя добряка, сидят такие демоны, видеть которых себе дороже.

Катер сделал большой круг и стал резко набирать скорость. Волны перед его носом разбивались в мелкую пыль, и в ней светилась радуга. В море было полно кораблей. Полина без труда нашла «Санта-Марию», которую видела с балкона темницы. Ей стало интересно понять, кто эти люди: подчиненные Филиппоса или ничего не подозревающие подданные Сети? Каков был соблазн попасть на их корабль! Филиппос не рискнул бы угонять судно, на котором окажется слишком много народа. Мозг заработал, ища варианты побега.

Филиппос отправил Ионаса за второй бутылкой шампанского. Полине принесли персиковый сок. Жидкость уже не лезла внутрь. Полина села по направлению движения катера. Ветер раздувал ей волосы и трепал одежду. Аналитическая программа никак не хотела выдавать подходящего ответа. Не исключено, что мирный островок Филиппоса – самая надежная тюрьма в мире. Все, что существует вне Сети, как бы не существует совсем – как миф, как история про загробную жизнь.

– Эй! Как тебя там… – Пьяный Филиппос отпивал шампанское из горлышка бутылки. – Я свожу тебя в цех сегодня, прямо сейчас, как вернемся. Нечего тянуть резину. – Он сделал продолжительный глоток, еле проглотив его и тут же отрыгнув газы. – Чем раньше у нас будет мотивированный союзник, тем лучше.

Полина не представляла, что такое цех в понимании Филиппоса. В ее привычном представлении цехом называлось белое светлое помещение, в котором роботы собирали технику, мебель, детские игрушки. В устах сумрачного гения это слово приобретало зловещий оттенок.

Катер причалил к пирсу. Полине снова надели наручники и вывели на сушу. Филиппос смотрел на девушку пьяными глазками, в которых читалось предвкушение от события, которое он ей приготовил. Полине было не по себе. Она заранее не хотела этой экскурсии.

Ее снова завели в дом, где она впервые увидела Филиппоса, надели на голову мешок и повели по туннелям. В этот раз повороты были другими, но закончились они лифтом, который, судя по ощущениям, поехал вниз. Снова туннели. Запах сырости. Шум отъезжающей двери на вакуумном приводе. Резкий свет после того, как с головы сдернули мешок.

– Добро пожаловать в цех, работники которого отдают жизнь, чтобы сделать этот мир немного свободнее.

Полина стояла в ярко освещенной пещере на металлической платформе, прикрепленной к стене в пяти метрах над полом. Над головой висели могучие железные балки, к которым были подвешены светильники и жгуты проводов толщиной в руку Ионаса. Внизу, в несколько рядов, длиной метров в пятьдесят каждый, располагались ряды столов с оборудованием. За каждым столом сидел человек. Их были сотни. Полина догадалась, что это тот самый плацдарм, где люди с помощью технологии сопряжения человека и компьютера отвоевывают у Сети свое право быть самостоятельными. Так, как они это понимают.

Филиппос смотрел на Полину и улыбался. По его глазам Полина поняла, что он ждет от нее реакции. В принципе, она готова была увидеть что-то подобное. На всякий случай Полина приблизила картинку с работающими людьми и чуть не потеряла сознание. То, что сверху выглядело как обычная работа за терминалом, оказалось совсем не тем. У людей не было верхней части черепной коробки. Вместо нее – банка с прозрачной жидкостью и идущие от нее провода к компьютерам. Люди сидели в одной позе, бледные и безжизненные. На их лицах проступали сиюминутные эмоции, но даже улыбка на лице с обнаженным черепом выглядела ужасающе.

Филиппос прочел в глазах девушки страх, отвращение и жалость.

– Что поделать, технологии несовершенны. Как только профессор Блохин явит нам свои знания в работающем материале, мы сможем закрыть этот цех. А пока эти самураи компьютерного кода сражаются с системой не жалея себя. Каждый из них обречен погибнуть. Человеческий мозг не предназначен для обработки двоичного кода долгое время. Быстро изнашивается.

– Они все… умрут?

– К сожалению, да. Кто-то сегодня, кто-то через неделю. Новенькие – через пару месяцев. Нам нужен прогресс, и ты нам его обеспечишь. Мы нуждаемся в языке программирования, изобретенном Блохиным. Он намного безопаснее для человеческого мозга, и ты это подтверждаешь. Кровь из носа не в счет.

– Вы прикрываетесь благородными идеями, но творите зло! – Сдержаться было невозможно.

Эмоции и слезы душили Полину. Нельзя было осознать, что в такое спокойное время где-то в пещере находятся сотни людей со вскрытыми черепами. И еще удивительнее, что перед ней стоит человек, оправдывающий использование людей в преступных целях и фактическое убийство в процессе этого.

– Они не мучаются. Им хорошо. Вместе с питательным раствором они получают наркотик. Для них работа в Сети – мощный кураж. Короткий режим Бога. Полное всемогущество. – Филиппос попытался смягчить первые впечатления Полины.

– Это… это… нельзя так. Это неправильный метод. – Полина говорила сквозь слезы. – Вас же учили, что добро приумножает добро, а боль приумножает боль. Вы плодите зло!

– Вот только оставь свои метафизические рассуждения при себе. Это догма современного общества, которую запрещено опровергать. Я скажу тебе так: ты получаешь то, к чему стремишься, независимо от методов. Это человек придумал добро и зло для описания своего отношения к миру. Вне человека ничего этого нет. Исчезни человек – не будет и всех тех явлений, что он придумал. – Глаза Филиппоса заблестели. – А тебе, девочка, лучше выбрать мою сторону добровольно, иначе… – Он повел глазами вниз.

Полина не могла ничего ответить. Слова застряли в горле из-за захлестнувших эмоций. Ее психике был нанесен сокрушительный удар. Она прикоснулась к такой невероятной извращенной жестокости, что это ввело ее в ступор. Перед глазами против воли возникали розовые мозги, просвечивающие через стекло колпаков. Внезапно подступила тошнота. Полину вырвало прямо на пол. Филиппос скривился в улыбке. Кажется, его удовлетворила реакция девушки.

– Все, уходим! – скомандовал он.

Глава 5

Полина пришла в себя на балконе. Вскрытые черепушки наперекор всему лезли в глаза. Волны ужаса накатывали, как только приходило осознание, что она видела их вживую, что все это правда. Психика готова была надломиться, угрожая непредсказуемыми последствиями. Выручил Блохин, заметивший, что Полина чересчур бледна и находится не в себе. Он протянул ей стакан с водой и бросил в него шипучую таблетку.

– Выпей и успокойся. Тебя водили в цех? – предположил профессор.

Полина кивнула.

– Какой он идиот, этот Филиппос, инквизитор, варвар! Тебе нужно выспаться, Громова. Не насилуй свое сознание. Попробуй выбросить это из головы.

Блохин взял Полину под руку и провел ее на свой гамак. Девушка вела себя как кукла, с трудом переставляла ноги и послушно выполняла просьбы профессора. Блохин придержал зыбкую постель, чтобы она смогла на нее забраться, и поставил ширму, закрывающую от солнца и назойливых чаек. Таблетка подействовала, и Полина уснула.

Она проспала оставшийся вечер и всю ночь и проснулась от запахов. Профессор готовил завтрак. Голова была тяжелой, а на душе лежал камень. Первые мгновения после сна Полина не помнила о причинах его появления, но потом розовые мозги под колпаками снова полезли в глаза. Пришлось приложить усилия, чтобы избавиться от этих видений.

Она отодвинула ширму и спустила ноги на пол. Профессор самозабвенно готовил гренки и вздрогнул, когда Полина заговорила.

– Доброе утро, профессор! – произнесла она, скрипнув ножками стула, выдвигаемого из-под стола.

– О, ты проснулась! Чего нам не хватает в Сети, так это возможности готовить самостоятельно. Смотри, какие вкусные штуки получаются из хлеба.

На блюде лежали несколько остывающих гренок. Некоторые из них были явно пережарены. Блохин положил последние четыре гренки и начал готовить кофе.

– Тебе без кофеина и со сливками? – спросил он заботливым тоном.

Полина просто кивнула. Ей было все равно, какой кофе пить. В свете последних событий бытовые запросы казались сущей ерундой. Профессор поставил перед ней кружку. Ароматный пар задвинул тревожные мысли на задний план. Гренка оказалась приятной на вкус, хотя и жестковатой. Профессор тоже сел за стол и захрустел. В отличие от Полины, он наслаждался завтраком. Рассматривал гренки перед тем, как откусить, и громко выдыхал после каждого глотка кофе.

– Не драматизируй, Полин. Мы с тобой в более привилегированном положении. Мы им нужны. Ты – как уникальный носитель знаний, я – как ученый.

– Это страшно! Это как в фильме ужасов, только по-настоящему! Он извращенный садист, монстр!

– Тихо, тихо, Полин. – Блохин положил свою руку поверх ее и многозначительно поводил глазами по балкону, показывая, что их видят и слышат. – В истории человеческой цивилизации были и не такие жестокости. Инквизиция, фашизм, медицинские опыты… В человеке еще дремлет первобытность. Нет-нет да и пробивается наружу. Мы отвыкли от этого, забыли, как противодействовать.

– Филиппос мне сказал, что вы сами вышли на него?

Блохин вздохнул и замер, так и не дожевав кусок гренки.

– Я его вычислил. Подумал, что это такой же ученый, как и я. Когда понял, кто он на самом деле, было уже поздно. А тут ты со своим экзаменом. Прости, что я, старый дурак, поддался искушению ввязать тебя в это дело. Я никогда себе этого не прощу.

– Ладно, Владимир Константинович, будем решать уравнение с имеющимися переменными. Прокрастинация нам никак не поможет. В конце концов… – Полина повысила голос, – мы можем и не знать, что стоим на пути прогресса, который приведет человечество к светлому будущему.

Блохин догадался, что Полина изображала для тех, кто подсматривал и подслушивал.

– Это меня и заставляет трудиться в поте лица.

Завтрак закончился. Полина немного успокоилась. Вскрытые черепа потеряли яркость и уже не так пугали. Полина анализировала поведение Блохина и пришла к выводу, что он не в сговоре с Филиппосом. Вчера она не была уверена в этом. Профессор пытался вести свою игру, но в условиях изоляции сделать это было трудно. Каждое их слово и движение разбиралось шпионящими компьютерами, и всякий полунамек мог быть интерпретирован как попытка сговора.

– Отдохни до обеда, посмотри телевизор. – Профессор сделал едва уловимый намек на последнем слове.

Полина сразу поняла, что телевизор надо посмотреть обязательно.

– Я тебе тут апельсинов выпросил, отличный местный сорт, а потом можешь почитать книгу. Во второй половине дня попробуем протестировать оборудование. Ну все, удачи! – Профессор исчез за бесшумной дверью.

«Телевизор, апельсины, книга» – аналитическая программа выделила три слова, расставив их именно в той последовательности, в которой их произнес профессор.

Полина не сразу включила телевизор. Она прошлась вдоль перил, любуясь морем. Навела легкий марафет в творческом беспорядке, а потом, будто устав, плюхнулась в кресло из ротанга и включила телевизор неудобным пультом. Фильм снова начался откуда-то с середины. Неизвестные персонажи обсуждали то, что было в начале фильма. Полина не смогла уловить смысла, просто таращилась в мелькающие картинки. Тоска смертная. Ее хватило на полчаса. Выложенные перед ней в вазу апельсины отвлекали от просмотра.

«Пора», – решила Полина и взяла первый апельсин.

Она чистила его аккуратно, боясь проглядеть послание от профессора. Напрасно, апельсин был обычным, без сюрпризов, и очень вкусным. Полина съела еще два, разглядывая кожуру и разделяя дольки перед тем, как положить их в рот. Ни в одном из них не встретилось ничего необычного. Профессор оказался прав, сорт был отличным и мало походил на апельсины из магазина. Так и не разобравшись с первыми двумя загадками, Полина решила почитать книгу. Книга по психологии, как специально, лежала на самом виду. Не самое любимое чтиво, но профессору виднее.

Полина пробежалась глазами по введению, открыла первый раздел. Ничего необычного. Попробовала вчитаться между строк, понять тайный смысл. Безрезультатно. В голове вертелся триумвират слов: телевизор – апельсин – книга. Что в мудреной голове профессора были за мысли? Думает ли он так же, как и Полина? Если нет, то и намеки его могут значить совершенно иное. Телевизор… у него одна функция – показывать. Это Полина сделала. Апельсин – фрукт, можно съесть, можно сделать сок. Полина представила апельсин и стала придумывать с ним еще какое-нибудь привычное действие. Ничего не придумывалось.

Снова взяла в руки книгу. Открыла на середине и попробовала просто вычитать кусок текста и понять его. С глазами произошло что-то странное. Пропала резкость. Текст слился в темные полосы. Полина протерла глаза. Стол и апельсины на нем выглядели нормально, как всегда. Снова посмотрела в книгу. Строчки снова слились в нечитаемые полосы. Полина взяла себя в руки. За ней же наблюдают.

Она умела пользоваться развитым зрением, что ей стоило навести нормальную резкость! Она сфокусировалась, но как-то странно. Из строчки выделялась четко только одна буква, и это была «П». Полина глубоко задышала, чтобы успокоиться. Снова посмотрела в книгу. Резкость пропадала, пока глаза не натыкались на букву «П». Полина начала догадываться, что профессор запустил в ее голове странным алгоритмом еще одну программу. Хорошо, пусть будет «П». Внутренне она проговорила эту букву, как первоклассник, которого учат читать.

П сразу пропала, зато появилась р. «Пр» – запомнила Полина. Следующей буквой стала и. «При», потом в. «Прив». Кажется, Полина догадалась, какое слово увидит. Как только она произнесла про себя: «Привет», снова появилось П, потом о, потом л. «Полина», – догадалась девушка. Полина поняла, что от нее требуется, и принялась читать.

«Привет, Полина. Чтобы не раскрыть себя, вынужден загрузить программу для общения. Сотрудничать с Филиппосом не намерен. Позже я устрою тебе побег. Большинство программ в твоей памяти активируются мыслеобразами, как апельсин для активации программы секретного чтения. Знаю, что многое из того, что я тебе заложил, ты не используешь по причине необычности этих способностей. Самая необычная из них – это программа-бустер, ускоряющая скорость обмена сигналами в нервной системе. Благодаря оптимальному пути сигнал от рецепторов в мозг или наоборот может ускоряться в десятки раз. На пике работы программы ты замечаешь, что мир вокруг тебя живет гораздо медленнее, чем ты привыкла видеть. Очень полезное свойство, активируемое образом вспышки молнии. Будь осторожна, программа сильно нагружает мозг. Пользуйся ею в крайнем случае и только непродолжительное время. Еще одна программа касается нервной системы. Ты можешь увеличивать чувствительность рецепторов, а можешь снижать ее до полного отсутствия реакции. Я разработал эту программу специально для тайного общения, которое не может отследить ни Сеть, ни Филиппос. У тебя в памяти есть азбука, похожая на азбуку Брайля для слепых. С ее помощью и чувствительных окончаний на кончиках пальцев ты можешь читать послания от меня или оставлять их сама. Можешь сейчас представить слепого и почувствовать, как просто управлять своей нервной системой, а потом прикоснуться к странице книги и почувствовать, какие у нее выпуклые буквы. На этом пока все. Делай вид для Филиппоса, что готова сотрудничать, чтобы у меня было время создать условия для побега. Раздобудь немного крепкой эластичной ткани. Скажи Филиппосу, что хочешь сделать себе свой гамак».

Полина небрежно отложила раскрытую книгу на стол, как будто чтение утомило ее. Попробовала представить себе незрячего человека. На ум приходили какие-то гипсовые скульптуры из античного прошлого. Менялись перед глазами, но Полина точно знала, что те, с кого их лепили, не были слепыми, просто это была такая манера лепить глаза, которые с детства казались ей бельмами. Головы двигались как по конвейеру, пока перед глазами не встала голова Гомера. Древний сказитель точно был слепым. Сразу пришло ощущение, что можно управлять рецепторами. Виртуальные «крутилки» в сознании стояли в среднем положении. При повороте влево они убавляли чувствительность, вправо – прибавляли. Полина подумала про правый указательный палец и провернула «крутилку» вправо, на усиление чувствительности. Удивительно, но она почувствовала сквозняки подушечкой пальца. Снова взяла книгу в руки и сделала вид, что водит пальцем под строчкой, которую читает. Палец буквально спотыкался о выступающие буквы. Кожа на пальце, вдруг ставшая чересчур нежной, болезненно отреагировала на прикосновения. Программа отлично работала и могла пригодиться в будущем.

Полине не терпелось проверить, как действует программа-бустер. Если все так и есть, как сообщил профессор, то у нее будет огромное преимущество перед любым противником. Полина представила разряд молнии над лесом – картинку, которую часто видела в детстве из окна своей спальни. Ничего не произошло ощутимого. Никакой рубильник не включился. Как себе представить ускорение сознания? Полина закрыла книгу, подняла ее перед собой и бросила на стол. Книга упала с обычным ускорением. Возможно, профессор не сказал ей, что нужно немного потренироваться, чтобы заметить результат.

Разочаровавшись в надежде сразу получить интересную способность, Полина решила, что пришло время немного подкрепиться. Программы, разработанные профессором, всегда расходовали больше энергии организма, чем способности, выработанные в человеке эволюцией. В холодильнике лежали сыр, овощи, остатки хамона, пакет молока, гроздь винограда. Организм требовал белка и быстрых углеводов, для чего подходили хамон и виноград. Полина взяла кусок вяленого мяса и блюдо с виноградом. Закрыла ногой холодильник и понесла еду к столу.

Едва она ее поставила, как на балкон залетела чайка. Она явно караулила момент, когда можно будет полакомиться съестным. Полина увидела ее боковым зрением и успела только повернуться с мыслью не попасть под ее острый клюв. В следующее мгновение случилось удивительное – чайка стала терять скорость. Крылья заходили медленными зигзагами. Птица будто останавливалась в воздухе. Привычное сознание подкинуло мысль, что на такой скорости невозможно оставаться на лету, она должна упасть. Но чайка держалась и, хищно вылупив глаза, направлялась к блюду с виноградом.

Наглость этих птиц порядком надоела Полине. Хоть они и делили с ними один склон горы, но Полина не лазила к ним в гнезда за яйцами. Шея чайки поравнялась с рукой Полины. Едва мысль поймать птицу коснулась сознания, как рука уже выполнила приказ. Теплая пульсирующая шея забилась под пальцами. Чайка хотела издать звук, но не смогла протолкнуть его через сжатое горло. Птица испуганно забила крыльями. Полина еще секунду непонимающе смотрела на нее, приходя в себя от новой способности. Как только она расслабилась, время снова вошло в привычный ритм.

Чайка лупила крыльями по рукам и шипела. Полина отнесла ее к перилам и перекинула через них. Птица полетела вниз и только у самой воды пришла в себя и начала полет. Еще не веря в то, что такое возможно, Полина с недоверием посмотрела на свои руки, вытворяющие команды со скоростью света. Напоминанием о невероятной реакции осталась только несильная боль в локте из-за потянутого сухожилия. Для безопасного использования этого умения необходимо было тренироваться.

Филиппос снова прокрутил момент, где пленница хватала чайку за шею. Замедленная в сто раз съемка давала представление о том, что может «улучшенный» человек. Вначале девушка совершенно обычно пыталась увернуться от наглой птицы, а потом молниеносно схватила ее, как будто вспомнив, что умеет так делать. Разница между нормальным и быстрым движением была колоссальной. В замедленном воспроизведении скорость выброса руки выглядела естественной, как при обычной записи. Значит, как минимум в сто раз быстрее нормальной реакции. Филиппос еще раз оценил гений Блохина.

Профессор явился в обеденный перерыв. Полине очень хотелось рассказать ему, что она поняла его намек и теперь знает о себе гораздо больше. Но, помня о том, что за ними следят, она боялась выдать связь между ней и ученым. Блохин как будто специально не смотрел на Полину, чтобы не провоцировать ее. Он приготовил быстрый обед из полуфабриката, поставил его на поднос вместе с двумя пустыми бокалами для сока и понес к столу.

Полина, как голодный птенец, ждала его, забавляясь ложкой – искала равновесное состояние, положив ее поперек пальца. Профессор дошел до стола и неловко споткнулся, поднос качнулся, и стаканы полетели вниз. Полина испугалась, и этот страх тут же проявил себя разрядом молнии. Стаканы словно попали в тягучий плотный воздух. Полина подхватила их и поставила на стол. Как только она поняла, что бояться больше нечего, все встало на свои места.

– Фух, чуть не угробил наш обед! – Профессор опустил поднос на стол. – Спасибо, что поймала.

Он произнес это обыденно, как будто не заметил, с какой скоростью Полина поймала бокалы. Филиппос не должен был понять, что профессор и его студентка начинают свою игру. Не так сразу.

– Еле успела, – подыграла Полина. – Какие у нас планы на день?

– Будем тестировать оборудование. Рабочий образец у меня есть, посмотрим, что он может.

Больше за обедом ни о чем не разговаривали. Блохин думал о том, что Филиппос теперь увидел новые способности Полины и начнет торопить его с рабочим образцом. Если бы он знал, что образец давно готов и спокойно работает на допотопном телевизоре! Через него, посредством кодированного мерцания, девушка и получила программу секретного чтения. Такой способ программирования людей в дурных руках был очень опасен из-за своей возможности влиять на огромные массы одновременно. Надо было торопиться с побегом Полины.

Полина, в силу молодой бесшабашности, больше всего думала о своих новых способностях. О том, что будь они у нее раньше, она непременно стала бы лидером волейбольной команды в школе или могла бы выигрывать споры, читая с закрытыми глазами. Мысли о побеге тоже занимали ее, но она надеялась, что профессор все устроит и ей нужно только дождаться удачного момента. Пока она забавлялась тем, что пыталась замедлить время. Для этого, помимо «Молнии», требовалось подспудное понимание необходимости данной способности. Страх прекрасно запускал настройку, переводя ее в максимальное положение. Полине хотелось пользоваться способностью дозированно, чтобы не возникало ощущения, будто руки пытаются вырваться из тела.

Блохин допил сок и хлопнул ладонями по столу.

– Пора! – объявил он.

В зале, наполненном гудением работающего оборудования, их ожидал Филиппос. С ним были новые, но не менее грозные телохранители. Естественно, сюда его привела демонстрация новых способностей Полины.

– Я буду присутствовать во время опыта, – объявил он. – Мне хочется наблюдать своими глазами, что у вас все идет как надо. Как надо мне.

– Не смею возражать, – учтиво согласился Блохин.

Полину посадили в кресло напротив гудящего аппарата с объемным экраном. Профессор намазал ей виски́ какой-то жидкостью и надел на голову ободок, упирающийся концами в виде пончиков как раз в виски́. На запястье прикрепил ремешок с датчиком сердцебиений. Полина помнила, что никаких подобных действий в университете в тот злопамятный день профессор с ней не проводил. Девушка знала, что так надо, и была совершенно спокойна.

Блохин выбирал на экране параметры, дергал провода. С его губ слетали только звуки, похожие на работу двухтактного моторчика: «Так-так, так-так-так». Затылок горел от ощущения взгляда Филиппоса.

– Кажется, все готово, – произнес профессор. – Будем пробовать? – спросил он у него.

Полина не видела этого, но поняла, что Филиппос дал отмашку. Профессор включил оборудование и пристально уставился на Полину. Она не чувствовала никаких изменений. Виски слегка покалывало, но это могло сработать самовнушение. Потом мир начал разъезжаться, стены потекли в одну сторону, лицо профессора – в другую. Оно было комичным и испуганным одновременно.

– Полина, тебе плохо? – услышала она последнюю фразу ученого перед тем, как потерять сознание.

В себя она пришла в кровати в незнакомом помещении. От всей комнаты ее закрывала белая ширма, как в больнице. Подвигала руками и ногами, пошевелила головой. Организм был в порядке, никаких неприятных ощущений, наподобие тех, которые она чувствовала, когда ее усыпили снотворным. Полина напрягла слух. В комнате находился еще один человек, и он сопел во сне. Полина бесшумно села и потянулась к окну, расположенному справа от нее. Кровать предательски скрипнула. Сопение затихло, раздался шум отодвигающегося стула. Часть ширмы ушла в сторону, и в проеме появился Ионас.

– Пришла в себя?

– Пришла.

– Вытяни руки вперед! – приказал громила.

Полину рассмешил его страх перед ней.

– Идет коза рогатая за малыми ребятами! – Полина сделала пальцами козу и направила ее в сторону громилы.

В глазах Ионаса появился страх и растерянность.

– Сидеть! Я сказал! Руки вперед!

Полина подчинилась. Ни к чему было пугать охрану, иначе она могла усилить бдительность. Самозатягивающийся наручник вжикнул электрическим натяжителем. Ионас резко поднял Полину, компенсируя свой недавний страх грубой силой, и потянул в коридор. Полина успела разглядеть вид из окна. Коридор был выше балкона, на котором она жила. За окном «больницы» раскинулась большая поляна, состоящая из клумб и дорожек, а за ней – далекая синяя полоска моря.

Ионас завел девушку в лифт и уже там накинул ей на голову непрозрачный колпак. Лифт пошел вниз и вскоре остановился. Они вышли из него и сделали еще пару поворотов. Скрипнула дверь, и в нос ударил знакомый запах зала с оборудованием. Ионас снял колпак и наручники. Перед Полиной стоял профессор Блохин. В его испуганных глазах отражалась тревога и страх.

– Как ты? Как себя чувствуешь, Полина? – Профессор потрогал ее лоб и оттянул девушке конъюнктивы.

– Что со мной произошло? Я ничего не помню. Все расплылось перед глазами, а потом я очнулась на кровати, в месте, похожем на больницу.

– Что-то пошло не так. С тобой случился эпилептический припадок. Тебе едва успели ввести лекарство.

– Я могла умереть? – Полину прошиб пот.

– Если бы мы опоздали на минуту, то неминуемо. Мы дадим тебе немного времени восстановиться. – Блохин надел девушке медицинский браслет. – Иди на балкон, тебе нужно побыть на свежем воздухе.

Профессор показал Ионасу, что его работа закончилась. Он немедленно удалился. Блохин взял Полину за руку и помог ей выйти на балкон. Она чувствовала себя отлично, но не стала мешать профессору проявлять заботу.

– Какой я был слепец! – запричитал Блохин. – Я не заметил, что перепутал элементы кода. Хорошо, что ты осталась жива, иначе я не простил бы себе такой глупости. Какой слепец…

Полина немного изучила натуру Блохина и стала понимать, что профессор некоторые слова произносит специально, чтобы заострить на них внимание. «Слепец» – было произнесено намеренно.

– Отдыхай. Филиппос дал время на отладку, поэтому еще пару деньков я не буду тебя трогать. Он испугался, что сможет потерять тебя. Пока твои знания не сохранили на жесткий диск, ты для него самая дорогая ценность. Ну, отдыхай. – Профессор развернулся к дверям. – Какой слепец!

Блохин ушел. Полине не терпелось понять, в каком виде профессор оставил ей послание. Скорее всего, это было написано его азбукой для слепых, но как понять, на чем он его оставил? Полина заставила аналитическую программу поискать намеки. Если у самого профессора была установлена аналогичная программа, то и заложенная в нее должна была работать по тому же алгоритму. Полина прогулялась по балкону. Взяла из вазы персик и, встав у перил, стала искать взглядом в творческом беспорядке скрытые послания.

На первый взгляд – хаос. Возможно, штаны профессора, которые он не донес до стиральной машины, указывали направление разгадки? Нет, они лежали так и раньше и ждали, когда Полина сама отправит их в стирку. Табурет, письменные принадлежности, небрежно разбросанные по столу, ваза с фруктами… Где-то в сознании щелкнуло, что письменные принадлежности могут содержать полезную информацию. Полина подошла к столу и рассмотрела, как лежат ручки, карандаши, ластики, циркули и линейки. Профессор считал, что в работе на бумаге скрыта половина дела. Подготовительную часть он всегда проектировал на ней. Из всей кучи беспорядка выделялся остро заточенный карандаш. Полина приняла его за вектор и посмотрела, куда указывал его кончик.

Направлен он был на письменный стол. Полина взяла новый персик и пошла в указанном направлении. На нем лежали несколько папок с бумагами, первые наброски ученого. На одной из папок валялись наручные часы профессора. Часы были старинными, стрелочными с механическим заводом и не работали. Стрелки замерли на 6:45. Полина заметила на папках числа, подписанные в правом верхнем углу. Была папка и с цифрой 6. Для порядка Полина перетрогала все папки, но взяла в руки шестую.

Полина расположилась в кресле и будто из праздного любопытства принялась перелистывать страницы. Со стороны казалось, что девушка просто рассматривает каракули профессора. На самом деле она отсчитывала страницы. Наконец, сорок пятая. Полина воспроизвела в уме гипсового Гомера и подкрутила чувствительность указательного пальца. Ветерок и вибрации мира задрожали под его чувствительной подушечкой. Полина прикоснулась пальцем к странице. Она была вся в маленьких выпуклых точках. Нормальное зрение их совершенно не улавливало.

Полина поставила палец в левый верхний угол и повела им по странице. «Полина, никакого эпилептического припадка у тебя не было. Я создал его имитацию, потревожив некоторую часть головного мозга. Нам нужно выиграть немного времени для твоего побега. Я изготавливаю на объемном принтере модель планирующего костюма. Чтобы меня не поймали, я создаю мелкие детали, якобы для аппарата, передающего информацию из мозга на компьютер. Когда костюм будет готов, ты сможешь выпрыгнуть с балкона и достичь места, где есть Сеть. Это рискованно на первый взгляд, но это возможно. Я уверен, что Филиппос не остановится и пошлет за тобой погоню или иными способами попытается вернуть. Втайне используя некоторые технологии Филиппоса, преуспевшего больше меня в соединении человека с компьютером, и улучшив их, я создал передатчик, способный маскировать человека, делая его невидимым для Сети. Я настроил его на тебя. Перед побегом ты его получишь».

Полина провела пальцем до конца страницы. Чувствительная кожа спотыкалась о следы карандаша, но текста больше не было. Сердцебиение участилось. Полина убрала папку в сторону. Прыгать со скалы, даже в специальном костюме, чудовищно страшно. Сама по себе мысль о побеге грела душу и не давала расклеиться, но вот прыжок со скалы в воду Полиной не рассматривался. Она надеялась, что Блохин устроит что-то вроде тихого исчезновения на лодке. Видимо, такой вариант был неосуществим.

Полина решила с этой минуты начать морально готовиться к тому варианту побега, который предложил профессор. Для этого она подошла к перилам и попыталась спокойно принять высоту, с которой ей предстояло прыгнуть. Внизу, метрах в двухстах под балконом, громко крича, переливалось облако чаек. От чаек до воды было еще метров двести, а может быть, и больше. И поговорить открыто на эту тему с профессором не было никакой возможности. Обсуждать план побега вслух – значит заранее отказаться от него. А с другой стороны, выхода оставалось всего два: побег или сидеть со вскрытой черепушкой подключенной к Сети, обслуживая нужды Филиппоса. Полина была за побег с любой вероятностью риска.

Профессор два дня ходил в полном молчании, задумчивее, чем обычно. Хмурая тень не сходила с его лица. И спросить было нельзя, связано ли его состояние с планами побега. Полина все же решила зайти издалека:

– Владимир Константинович, вы не приболели?

– С чего ты взяла, Полина? Местный климат очень благоприятствует хорошему самочувствию. У меня прекрасное состояние: и душевное и физическое. Мыслями весь в работе, оттого тебе могло показаться, что я нездоров. Хотя от зеленого чая для повышения тонуса не откажусь. Завари мне, пожалуйста.

Полина бросилась исполнять просьбу профессора. На полке у них стояли банки с кофе, сахаром, солью и жестяная коробка с зеленым чаем. Полина подняла крышку и мельком заметила, что на ее внутренней поверхности приклеен маленький кусочек бумажного листка. На нем была надпись: «8:23». Полина сразу поняла, что это значит. Незаметно для камер, прикрывшись от их всевидящего глаза спиной, Полина сорвала бумажку, скрутила ее в маленький шарик и сунула в карман. Заварила чай и подала профессору.

– Спасибо, очень вовремя, – сказал профессор про чай, но Полине показалось, что он имел в виду совсем другое.

Папка под номером 8 была самой свежей. Как только профессор ушел, Полина, под видом протирания пыли, добралась до этой папки. Отсчитала страницу 23 и приступила к «слепому» чтению.

«Костюм для прыжка готов. Я занесу его вечером, под видом оборудования. На упаковке будет вся инструкция по применению костюма и дистанционного передатчика, а также рекомендации на первое время. Крепись, ждать осталось недолго».

Полина еще раз провела пальцем по тексту. Как же было страшно, хоть отказывайся и принимай свою судьбу. Как только малахольные мысли полезли в голову, Полина вспомнила про родителей. Их убитые горем лица сразу придали решительности. Чтобы не испытывать себя на крепость, Полина решила больше не подходить к перилам и не ужасаться лишний раз бездне за ними. Она точно знала, что в эту ночь спать ей не придется.

* * *

Чтобы следящие камеры не заметили, как Полине не спится, ей приходилось тратить всю силу воли на то, чтобы не ворочаться. Беспокойство так и подмывало менять положение тела. Из-под одеяла Полина одним глазом подсматривала за профессором. Кажется, он спал. Ну да, это не ему прыгать с утра в полукилометровую бездну. Еще ее взгляд постоянно останавливался на коробке, в которой лежал костюм. Профессор нанес на него текст, написанный его азбукой для новой способности Полины. Текст запомнился до буквы: «У тебя будет несколько минут до того, как охрана поймет наши намерения, поэтому запомни все, что прочтешь. Костюм фиксируется на запястьях и щиколотках. Из себя он представляет аэродинамическое крыло, позволяющее планировать. Для этого надо вытянуть руки в стороны и развести ноги. По моим расчетам, при удачном толчке ты пролетишь около пяти километров. Перед контактом с поверхностью воды дерни кольцо, которое у тебя будет на левом запястье, это прикроет тело перегрузочным экраном от сильного удара. Перед ударом сложи руки вдоль туловища и сведи ноги. Используй задержку дыхания. Костюм поможет тебе и в воде, позволяя плыть с большой скоростью. Поднимайся на поверхность, только чтобы набрать воздуха. Тебе нужно будет проплыть еще пять километров, это потребует многих сил, так что будь готова к большим нагрузкам. Дальше этого расстояния Филиппос не сунется. Теперь о передатчике. Филиппос попробует тебя снова выкрасть или по крайней мере сделать так, чтобы о тебе никто не знал, поэтому придется стать невидимкой. Мой передатчик позволяет сканировать идентификаторы камер, сенсоров и прочих устройств, запросы которых анонимны для Сети. Ты сможешь посредством мысленных команд подключаться к подобным устройствам анонимно. Это позволит тебе выключать приборы, фиксирующие твои передвижения, а также использовать их для собственных нужд, смотреть глазами камеры или управлять автомобилем самостоятельно. Сеть не заподозрит подмены. Передатчик зашит на твою ДНК. В чужих руках прибор будет просто бесполезной штукой. Вроде все. Береги себя. Не пытайся искать контакта со мной. Как доберешься домой, оповести службы о том, что видела. Удачи!»

Засинела полоса новой зари на горизонте. С моря потянуло свежестью. Полину начало колотить, то ли от холода, то ли от страха. В ближайшие часы все должно было решиться. К такому жизнь ее не готовила. Полина собиралась прошагать по ней легко, согласно разработанному Сетью плану. Из нюансов были отношения с потенциальным мужем и потомством, все остальное оставалось понятным и давно выбранным. Профессор неожиданно зашевелился и сел на своем гамаке. Он посмотрел на Полину и заметил ее мерцающий взгляд из-под щелки между одеялом и простыней. Блохин встал, прошелся до кухонного уголка и поставил чайник.

– Зябко становится на улице спать, – произнес он, оправдывая ранний подъем перед камерами. – Одеяла надо просить шерстяные. Только в этих краях не слышали про такие.

Профессор гремел посудой, что-то бубнил под нос. Ему тоже было тревожно, и он разряжался подобным образом. Полине тоже хотелось встать, но под одеялом было уютнее, и она даже уснула под монотонный бубнеж профессора. Она этого не заметила и почувствовала только, как ее тронули за плечо. Полина даже напугалась того, что незаметно уснула.

– Пойдем, немного горячего чаю с сахаром тебе не повредит.

Небо разгоралось желтым горизонтом. Воздух потеплел. На балконе стоял приятный запах свежих гренок. Как только Полина вспомнила, что ей предстоит, зубы сразу принялись отбивать чечетку. Она села за стол и обхватила себя за плечи.

– Свеж-ж-жо! – произнесла она сквозь стук зубов.

– Осень, – объяснил Блохин.

Полина заметила, что, когда профессор наливал чай, его руки мелко тряслись. Он тоже волновался, и, может быть, не меньше Полины. У нее есть шанс сбежать, а профессор вынужден остаться. Об этом он с Полиной не разговаривал, но и с начальными понятиями по психологии было понятно, что у профессора здесь есть дела, которые он хочет закончить. Полина только догадывалась, что Блохин знает Филиппоса давно, и именно благодаря профессору тот смог создать маленький свободный мир с большими возможностями и амбициями. Профессор оставался, чтобы исправить свои ошибки. Он понимал, что рискует жизнью, оттого и тряслись его руки.

Горячий чай унял трясучку. Гренки не лезли в горло. Ранний завтрак наверняка напряг тех, кто следил за ними. Они могли проанализировать и получить большую вероятность того, что на балконе что-то затевается.

– Так, Полина, буду говорить открытым текстом. Времени у нас минут пять, одевайся, – произнес Блохин.

Раньше Полины профессор схватил коробку, открыл ее и вынул костюм. Сердце Полины зашлось от неожиданности. Кровь застучала в ушах. Блохин взял левую руку девушки и закрепил широкий ремешок на запястье, потом на правой руке, на груди, вокруг поясницы, затем на ногах. Полина подчинялась, не имея сил что-то спросить. Профессор закончил и осмотрел девушку.

– Руки в стороны! – потребовал он.

Полина развела руки и почувствовала, как ткань, внутри которой находился плоский металлический скелет, превратилась в упругое крыло.

– Назад!

Полина, поборов сопротивление упругого скелета, сложила руки вдоль туловища. Ткань повисла за спиной.

– Ноги в стороны!

Полина развела, и ткань между ног тоже превратилась в жесткое крыло.

– Вместе!

Костюм работал.

– Запомни, с этим костюмом в воздухе ты птица, а в воде – русалка. И не теряй голову от страха, не забывай про кольцо на левой руке. Дерни перед тем, как упасть в воду, иначе потеряешь сознание от удара. Поняла?

– Поняла. – Больше всего Полине хотелось, чтобы профессор сказал, что у него есть запасной вариант – уплыть ночью на лодке, например.

– Давай, охрана уже в коридоре! – Тут Полина поняла, что профессор обладал теми же способностями, что и она.

С нормальным слухом ничего не было слышно, но стоило прибавить его, как донесся топот ног. Счет пошел на секунды. Профессор придвинул стол к перилам и помог Полине на него забраться. Внизу была бездна. Она хотела забрать Полину себе, навечно. Голова закружилась, и пропала сила в ногах.

– Какого черта, Громова! Прыгай, или я исправлю твою четверку на двойку, и вылетишь из универа к чертям собачьим! Ну!

Страх отбил у Полины волю к чему бы то ни было. Подчиниться так подчиниться. Полина встала на твердую поверхность парапета и, не глядя вниз, оттолкнулась изо всех сил, что остались в ее слабых ногах. Мир понесся навстречу Полине. Паника вызвала обратную ассоциацию, перед глазами сверкнула молния, и падение в бездну превратилось в медленное скольжение. Полина увидела свои руки, застрявшие на полпути и не расправившие крыло. Она немедленно сделала как надо. Полину дернуло потоками воздуха под расправившимся крылом. Затем Полина развела ноги и получила еще один толчок и чувство руля. Страх растворился в незабываемом чувстве самостоятельного полета. Мир тут же обрел прежнюю скорость и свист ветра под крылом. Искрящаяся в утренних лучах солнца морская поверхность стремительно летела перед взором девушки. Встречный ветер выбивал слезы из глаз.

Глава 6

Лететь было здорово, захватывало дух. Адреналин выбрасывался в кровь непривычно большими дозами. Полине казалось, что сейчас она не парит, постепенно приближаясь к точке падения, а летит, и полет совершенно безопасный. Таких ярких переживаний у нее не было никогда. Новые ощущения открывали неизвестные грани жизни, раздвигая рамки привычного. Жизнь могла быть смертельно опасной, но такой полной в своем стремительном порыве. Полина больше не жалела, что поддалась профессору, выбравшему этот путь бегства. Смертельно опасное переживание ставило ее над людьми, сознательно оберегающими себя от подобных опасностей. Ее поступок, так же, как и сверхспособности, вполне оправданно давал преимущество над обывателями. И если способности Полина получила случайно, то смертельный прыжок со скалы являлся осознанным поступком, дающим право считать себя лучше остальных.

Полине хотелось обернуться, чтобы увидеть, как далеко от нее та скала с балконом. Наверняка профессор смотрел ей вслед, желая видеть, что у Полины все получилось так, как он рассчитывал. Но она боялась обернуться из-за нарушения аэродинамики. Поверхность воды приближалась. Поднимающийся от нее воздух становился прохладнее. От мельтешащей ряби, серебрящейся в лучах восходящего солнца, появилась тошнота и легкая потеря ориентации из-за размытого фокуса. Так было, пока Полина не увидела темное пятно своего отражения на зыбкой поверхности. Оно быстро увеличивалось. Пора. Правая рука, с трудом преодолевая сопротивление воздуха, потянулась к левой, нашарила кольцо и дернула. По спине пробежал импульс. Полине показалось, что у нее появился второй позвоночник. Перед головой расправилась защита, прикрывающая ее от удара. Полина успела сделать три глубоких вдоха, прежде чем влететь в воду.

Защита сработала штатно. Толчок был жестким, но гораздо слабее, чем ожидалось. Полина вошла в воду на глубину около десяти метров, оставив за собой дорожку из поднимающихся пузырей воздуха. Она замерла и подождала несколько секунд в том положении, в котором вошла в воду. Убедившись, что никакой опасности нет, поплыла под водой. Мощные гребки при помощи костюма, вместо крыла, исполняющего теперь роль перепонок, устремили девушку прочь от тюрьмы «свободного мира».

* * *

Всплывать приходилось через каждые десять минут. Воздух во время работы заканчивался быстрее, а также существовала опасность потерять направление движения. Скала, в которой была заточена Полина с профессором, оставалась единственным ориентиром. Темное пятно балкона указывало ей правильное направление.

В такое раннее утро ни лодок, ни катеров, ни яхт в море еще не было. Туристы нежили свои слабые тела в кроватях, восстанавливаясь после вечернего ужина с вином. Когда Полина всплыла в третий раз, до слуха донесся звук мотора, приближающегося со стороны скалы. Девушка сделала несколько глубоких вдохов до сильного головокружения и ушла под воду на глубину больше обычной.

Звук мотора стал различаться даже в воде. Полина увидела тень от судна, проскочившую над головой. Как-то они смогли вычислить ее курс. Может быть, у нее был маячок. Возможностей поставить его Полине незаметно имелось множество. Тень лодки с расходящимися от нее бурунами снова проскочила над головой. Знают или предполагают? Полина решила не обращать внимания на погоню и сконцентрироваться на правильном расходовании воздуха.

На глубине двадцати метров животный мир моря держался от Полины в стороне, но проявлял любопытство. Стайки рыб ломаными зигзагами вились неподалеку. Коллективным сознанием они пытались понять, что за странная рыба завелась в их владении. Внезапно стайка разлетелась в стороны, как будто взорвалась серебристыми осколками. Появилась пара серых дельфинов. Смышленые животные приблизились к девушке и проплыли рядом с ней до момента, когда пришлось подниматься к поверхности за глотком воздуха. Дельфины проводили ее до самой кромки и снова ушли вглубь.

Жажда воздуха пересилила страх. Перед глазами забегали разноцветные круги, кровь застучала в ушах, и сердце выпрыгивало из груди, накачивая бедную кислородом кровь в органы. Полина буквально пробила головой водную поверхность и сделала глубокий и громкий вздох. Только после этого огляделась. Мотор лодки был слышен совсем рядом. Полина обернулась и увидела ее. На борту с биноклем стоял Ионас, облаченный в водолазный костюм. С ним находился второй охранник, разговаривающий с южным акцентом, и еще один мужчина, которого она не видела раньше, он тоже был в водолазном одеянии. Незнакомец держал в руках оружие. Полина задышала, чтобы наполнить кровь кислородом на ближайшие десять минут интенсивной работы. Скала с темной точкой была далеко, но направление она пока выдерживала правильное.

Выстрел и фонтанчик брызг слева от головы Полины заставил ее нырнуть в воду, не успев набрать достаточного количества кислорода. Тень от лодки нависла над головой. Полина посмотрела вверх, узнать, что предпримут ее преследователи. Два всплеска по обе стороны лодки вспенили воду. Из расходящихся кругов появились черные тела в водолазных костюмах. Они завертелись, выискивая девушку глазами. Один указал второму направление, в котором он увидел Полину. Ей только и оставалось, что поднажать на скорость, уверовав в технический гений профессора и собственные силы.

Тень от лодки преследовала девушку, все время держась над головой. Пловцы отстали. Профессор не подкачал. Упругие толчки придавали приличное ускорение. С таким костюмом и способностями подолгу обходиться без воздуха можно было стать морским жителем, прототипом беляевского Ихтиандра.

Напряженная работа мышц активно расходовала кислород. Меньше чем через пять минут Полина почувствовала сильные позывы вдохнуть воздух. Глубина была приличной, а желание вдохнуть – нестерпимым. Полина чуть не впала в панику, пока добиралась до поверхности. Наверное, она ушла на большую глубину от страха, чем обычно. Тень от лодки ее уже не беспокоила. Громкий крик, а не вдох, вырвался из ее горла. Легкие ходили, как мехи. Сзади раздался звук мотора. Полина оглянулась и увидела, как мужчина правит лодку прямо на нее. Несколько секунд было у нее в запасе.

При том что преследователь был защищен, его глаза выражали страх. Полина знала, что ее лицо, сейчас пунцово-красное, могло напугать мужчину, знающего, что перед ним не совсем обычный человек. За несколько метров до столкновения Полина сделала резкий бросок вправо. Ее толкнули волны, расходящиеся от лодки. Пока лодка совершала разворот, у нее имелась пара десятков секунд надышаться как следует.

Мужчина обернулся и увидел направленный в его сторону поднятый средний палец, сжатый потом в дулю. То ли он расценил это как оскорбление, то ли приказ был не брать Полину живой, но мужчина поднял оружие и выстрелил. Попал он в пустое место. Полины уже не было на поверхности.

Первым делом она огляделась, как далеко находятся ее преследователи. Ей удалось увидеть черные точки, пускающие пузыри. Отлично, значит, надо повернуться к ним ногами и удирать в противоположном направлении. В этот раз кислорода в крови оказалось намного больше. Мышцы снова пришли в тонус. Резкими толчками Полина уходила в отрыв. Лишь темное пятно лодки над головой не давало ей расслабиться.

Пятно все же исчезло. Полина просчитала, что преследователи бросили глупую затею поймать ее под водой и решили ловить в короткие моменты всплытия. Воздух снова заканчивался, и Полина поняла, что надо всплыть, пока лодки нет рядом. В этот раз всплыла она беззвучно. Тихо выдохнула отработанный воздух из легких и часто задышала. Поднимаясь на волне, она видела лодку в пятидесяти метрах от себя. В лодке снова были трое. Ионас смотрел то в бинокль, то на какой-то прибор в другой руке. Он увидел Полину или, как ей показалось, высмотрел в своем приборе. Охранник с акцентом вскинул оружие и выстрелил. Пуля легла далеко. Полина не стала нырять, посчитав, что волнение моря не даст стрелку нормально прицелиться. Напрасно. Второй выстрел чиркнул ей по трапециевидной мышце. Полина вскрикнула и сразу же погрузилась в воду. Возле лица появился красный ручеек крови, растворяющийся в соленой воде. Боли еще не чувствовалось, только тупое чувство удара.

Полине стало страшно. Ей не хотелось сгинуть неизвестно где, не хотелось этого, когда свобода была уже близка, не хотелось подвести родителей – и просто перед лицом смерти жить хотелось сильнее обычного. Вдруг рядом снова появились два серых дельфина. Они приблизились на расстояние вытянутой руки и поплыли параллельным курсом. Полина чувствовала волнение воды, вызываемое их мощными хвостами. Они заинтересовались Полиной. Возможно, они почувствовали в воде кровь и решили, что ей нужна помощь. Если бы не лодка сверху, то их помощь вполне можно было принять. Только бы не ослабнуть раньше времени из-за потери крови.

Воздух снова стал заканчиваться. Дно лодки маячило над головой. Они точно знали, где она, и накручивали круги над ней. Полина решила сыграть на неожиданности. Всплыть, сделать один мощный вдох и снова уйти, пока преследователи не опомнились. Но тут в планы вмешались дельфины. Вернее, у них был свой план спасения Полины. Второй дельфин неожиданно отделился от их группы и, прибавив скорости, ушел вперед. Полина не сразу поняла, что это был хитроумный план. Она продолжила подниматься. Но тот дельфин, что был ближе к ней, странно заволновался и начал мешать ей всплывать. Это напугало Полину, пока она не заметила, что дно лодки двинулось вперед, преследуя отделившегося дельфина. Тогда до нее дошло, что преследователи решили, будто это Полина прибавила ходу.

Девушка не мешкая направилась к поверхности. Шок от ранения начал проходить, хотя движение рукой доставляло боль. Полина игнорировала ее, потому что она была малой платой за свободу. Дельфин держался девушки, как товарищ, готовый оказать поддержку. Они вместе выплыли на поверхность. Лодка с преследователями была далеко. Зато менее чем в километре плыл белый катер или яхта. Полина приблизила картинку. «Санта-Мария» – наверное, та самая, которую она заприметила с балкона своей темницы. С такого расстояния Полина поняла, что корабль был скорее прогулочной яхтой, чем катером. Яхта шла поперек Полининого маршрута, и следовало поторопиться, чтобы не разминуться с ней.

Пару глубоких вдохов до головокружения – и Полина снова ушла на глубину. Дельфин не отставал. Он вился вокруг девушки, присматривая за ней человеческим взглядом, в котором чувствовалась забота и желание помочь. Полина испытывала к этому существу – язык не поворачивался назвать его животным – огромную благодарность. Жаль, Блохина она больше не увидит, можно было бы попросить его создать программу, понимающую язык дельфинов. Когда дельфин оказывался совсем близко, Полина проводила по его скользкому телу рукой, выражая свою благодарность за помощь.

Умение пользоваться костюмом эффективнее пришло не сразу. Для этого требовалось понимание своего тела и конструкции костюма, чтобы работать им с максимальной пользой. Наблюдая за движениями дельфина, Полина тоже стала двигать ногами, как дельфин своим хвостом. Постепенно тело поняло, что от него требуется, и превратилось в единую гибкую мышцу, разгоняющую Полину сквозь плотную воду.

Преследователи раскусили трюк с разделением. Когда Полина всплыла в очередной раз, чтобы набрать воздуха в легкие и осмотреться, лодка была совсем рядом. Но и «Санта-Мария» находилась в ста метрах. Это обстоятельство не позволило преследователям применить оружие. Люди с прогулочной яхты махали им руками, принимая за местных жителей. Лодка попыталась загородить от преследователей Полину, качающуюся на волнах. Девушке не нужно было много воздуха, чтобы доплыть до яхты. Она сделала несколько вдохов и, ударив ногами по волнам, быстро ушла под воду. Дельфин повторил все действия за девушкой.

Полина поднырнула под яхту и всплыла с обратной от преследующей ее лодки стороны. С этой стороны никого не было, кроме парня, лениво рассматривающего море. Он вздрогнул и испуганно уставился на появившееся из-под воды раскрасневшееся девичье лицо. Мгновение Полина и парень смотрели друг на друга, не зная, что предпринять.

– Что смотришь, посадку давай! – сквозь сбивающееся дыхание попросила Полина.

Нужно было торопиться, визжащий звук моторной лодки звучал поверх басовитого рокота мотора яхты и приближался. Парень растерялся.

– А… э-э-э… трап сзади.

Полина одним толчком оказалась позади яхты. Схватилась за белый поручень и забралась на борт. Лодка опоздала на миг. Ионас буравил взглядом девушку. Пассажиры яхты, ничего не понимая в разворачивающейся на их глазах сценке, застыли позади Полины.

– Полина, возвращайся! Профессору без тебя будет плохо! Очень плохо! Его бедное сердце может не выдержать расставания! – Ионас выражался так, чтобы только Полине было понятно, что с профессором они обойдутся жестоко.

– Если я вернусь, ничего не изменится. Вам не я нужна, а то, что у меня здесь. – Полина ткнула указательным пальцем в лоб. – О вас узнают все, и вашим чудовищным экспериментам придет конец!

Ионас воспользовался переговорным устройством, одним глазом контролируя Полину. Она прибавила слух.

– …не успели, тут туристы на яхте, да, да, понял. – Ионас убрал переговорное устройство. – Как хочешь, не смею больше настаивать. Желаю вам отлично отдохнуть в наших краях! – Он сыграл на публику, изображая радушного местного жителя.

Пассажиры вразнобой поблагодарили Ионаса. Лодка зарычала мотором и умчалась в сторону скалы. Полина проводила ее взглядом, потом села на палубу и, уткнувшись в колени, разрыдалась. До нее только сейчас дошло, что она смогла убежать. Насквозь дырявый и сырой план, сейчас казавшийся невыполнимым в силу незначительной вероятности благоприятного исхода, сработал. Расплатой было легкое ранение и неимоверная усталость.

– Что с тобой? У тебя кровь! – раздался над Полиной голос молодого человека.

Полина подняла голову. Краснота с ее лица уже сошла. Красными были только белки глаз из-за того, что Полина не закрывала их под водой.

– Здесь есть Сеть? – спросила Полина.

– Что это значит? Сеть есть везде, – ответила женщина с ярко-рыжими волосами.

На ее белой рубашке был пришит шеврон с надписью «Санта-Мария».

– Я капитан судна, Марушка Гнапп. Мне нужно задекларировать ваше появление на яхте и оказать медицинскую помощь. Позвольте ваш терминал.

– У меня его нет. Он остался там. – Полина кивнула головой в сторону далекой скалы. – В свободном мире.

Ее ответ удивил капитаншу, но она не стала вдаваться в подробности. Все видели, что девушка оказалась в непонятной ситуации.

– Тогда пройдем в медицинский отсек, там возьмем пробу ДНК и засвидетельствуем твое присутствие на судне.

Капитанша развернулась к Полине спиной и пошла, подразумевая, что девушка двинется за ней. Полина попыталась встать, но ноги не слушались. Она почти не чувствовала их. Тот самый парень, увидевший ее раньше всех, сразу понял, что Полине требуется помощь. Он закинул ее руку вокруг своей шеи и помог девушке подняться. Полина вскрикнула от боли. Рана от неловкого движения начала кровоточить. Туристы, выехавшие в тур по достопримечательностям, скрытым под водой, и оттого рассчитывающие больше на игру собственного воображения, получили неожиданную порцию приключений. Странная девушка с красным лицом и раной на шее, могучие мужчины в лодке, романтический поступок юноши, догадавшегося поступить по-мужски. Будет о чем рассказать родным и друзьям!

– Откуда рана, зацепилась о кораллы? – Капитанша подумала, что Полина из дайверов, ныряющих на глубину без акваланга. Ее странное одеяние натолкнуло на такую мысль.

– Нет, это пуля. Те мужчины в лодке стреляли в меня. – Полине незачем было врать, и она рассказала как есть.

Парень, который помог довести ее до медицинского модуля, даже привстал со стула. Капитанша же, напротив, не поверила. На самом деле заявление Полины звучало глупо. Кто в здравом уме будет стрелять в человека, когда об этом сразу станет известно, да и никакого оружия на руках у людей давно нет!

– Так, девочка, сейчас мы смерим тебе температуру, у тебя явно жар, ты такая красная.

Капитанша приставила ко лбу девушки градусник. Через секунду тот пискнул готовым результатом.

– Так, что у нас? Хм. – Капитан Гнапп свела брови. – Нормальная температура. А ну-ка, покажи свою рану.

Не дождавшись разрешения, она отвернула ворот и рассмотрела ранение. Ее глаза округлились, когда она поняла, что рана очень серьезная. Трапециевидные мышцы были разорваны в верхней части тела, рядом с шеей. Без лишних слов капитанша закрыла крышку модуля и поставила на сканирование. Нехорошие предчувствия закрались ей в душу.

– Она не врет? – спросил юноша.

– Сейчас узнаем. Ты, Генри, иди на палубу, полюбуйся красотами. Если лодка с теми же людьми приблизится снова, скажи всем, чтобы уходили с палубы. На всякий случай.

– Ага, я понял. – Генри вышел.

Марушка Гнапп села напротив монитора медицинского модуля. Ее взгляд перескакивал с монитора на Полину. Вначале был сделан анализ ДНК и отправлен запрос. Непривычно долго ответ не приходил, а потом был выдан результат, что человек с таким кодом ДНК не зарегистрирован в Сети. Это было крайне интересно, но потом получилось еще интереснее. В ране были обнаружены следы меди, что указывало на то, что девушка не врет, в ее крови было повышенное содержание эритроцитов. Синтез АТФ тоже выше нормальных значений в несколько раз.

На основании полученных результатов модуль выдал распечатку восстановительных процедур. Первым делом он ввел обезболивающее и препарат, снимающий избыточный тонус мышц. Полина почувствовала, как ее тело расслабилось, отступила боль. Впервые за несколько дней она почувствовала себя в безопасности, в привычной среде под заботливым оком Сети.

Марушка посчитала, что нужно немедленно сообщить на берег о необычной девушке.

– Я сейчас приду. – Капитанша нагнулась над стеклом модуля. – Отдыхай.

Полина была не против. Отдых – это то, что ей сейчас было нужно. Она закрыла глаза и почувствовала, как сознание собирается приятно оставить бренное тело на восстановление, а само отправиться в страну снов. Легкая качка убаюкивала. Перед тем как совсем уснуть, Полина решила послушать, что происходит на яхте. С закрытыми глазами слух становился намного острее. Она услышала, как капитан разговаривает по связи и сообщает о найденной девушке, не значащейся в Сети, о ее огнестрельной ране, о необычном составе крови. Полину это не беспокоило. Она понимала, что информацию о ней Филиппос попытается подтереть, но вряд ли у него получится сделать это абсолютно чисто. Ей даже хотелось некоторого соревнования с ним. Убежать от него она смогла, сможет и через Сеть стукнуть его по носу.

На палубе люди тоже судачили о ней. Тут их гипотезам не было границ. Вплоть до того, что найденная девушка является представительницей древнего народа, живущего в подводных пещерах Эгейского моря. Это было в целом приятно – чувствовать себя легендой. Голос капитанши на время перебил общий гомон, и даже работу двигателя:

– Берег, вы пропали, ответьте. Перейдите на аварийный канал.

– О! У меня Сеть отключилась!

– И у меня!

– У меня тоже!

– Неполадки какие-то. Сейчас восстановят.

Аналитическая программа подсказала Полине, что таких совпадений не бывает. Тревожное чувство усилилось, когда мотор яхты неожиданно начал набирать обороты, а с ними и скорость.

– Берег, ответьте! Яхта сходит с маршрута и набирает скорость! Я не контролирую ее. Дайте Сеть, черт возьми!

Кажется, Филиппосу удалось взять под контроль яхту, и он пытался вернуть беглянку назад. Возвращаться Полине не хотелось. Она представила себя с открытым черепом, и ее передернуло. Хотела поиграть с темным гением – пожалуйста, случай представился.

Мышцы не хотели повиноваться. Препарат расслабил их, превратив в беспомощный кисель. Полина задержала дыхание. Кровь начала притекать к лицу. Несколько глубоких вдохов – и мышцы стали гораздо послушнее. Полина выбралась из медицинского модуля, открыла дверь в коридор и пошла на голос капитана. Марушка продолжала бесплодные попытки соединиться с берегом.

– Они не ответят! – спокойно сказала Полина. Капитан посмотрела на девушку подозрительно, словно это были ее проделки. – Яхту взяли под контроль и гонят к берегу острова, откуда я сбежала сегодня.

– Не говори ерунды, у тебя жар, ты опять покраснела.

– Я пытаюсь бороться с препаратами, чтобы у меня появились силы. Вы должны мне поверить, иначе вас используют.

– Девочка, ты о чем?

– На острове орудует психопат. Его зовут Филиппос, он создал киборгов, людей, соединенных с компьютерами, через которых управляет Сетью. Яхта тоже под их управлением.

– Мать твою! Иди назад в медицинский модуль. Тебя не долечили!

Полину разозлило ее неверие. Она развернулась и пошла, но не в медицинский модуль, а на палубу – предупредить туристов о грозящей опасности. Народ толпился у поручней. Им еще было невдомек, что яхта мчится совсем не туда, куда должна. Их забавляла высокая скорость и мощные брызги, разлетающиеся веером от стального носа. Скала приближалась на глазах. Полина готова была сделать что угодно, лишь бы не вернуться на остров.

Генри стоял с краю собравшейся толпы, спиной к Полине и пока ее не замечал. Из-за того, что он помог ей, Полина считала его самым восприимчивым к тому, что собиралась сказать. Сеть делала из людей блаженных агнцев, слепо уверовавших в собственную безопасность. Полина и сама была такой неделю назад.

– Генри!

Парень обернулся и удивленно уставился на девушку. Полина мельком успела отметить правильные черты лица, большие голубые глаза и каштановые волосы, треплемые ветром.

– Яхта в опасности. Она не идет по маршруту. Ее управление перехватили плохие люди и гонят к тому острову, откуда я сегодня сбежала. – Полина показала на скалу.

Удивление на лице Генри сменилось недоумением. Он как будто пытался понять шутку, смысл которой ускользал от него.

– Сбежала? Зачем? – Видать, его мозг никак не мог осознать такой простой факт, как насильное удержание.

– Там, на острове, живет психопат Филиппос, он вскрывает людям черепки и подключает их к Сети, чтобы они выполняли для него работу. Один из таких обреченных сейчас управляет нашей яхтой и гонит к берегу. Если вы не покинете ее, вам тоже придется работать на Филиппоса! – Полина говорила громко, чтобы все слышали.

Туристы стали оборачиваться и с любопытством рассматривать странную девушку. В их взглядах не было доверия, напротив, только снисхождение, как к умственно отсталому человеку. Полину это разозлило, что добавило ее лицу красок.

– Достаньте свои терминалы. Покажите, у кого есть Сеть? – попросила Полина и дождалась, когда люди выполнят ее просьбу.

– У меня нет Сети.

– И у меня.

– Сеть пропала. Из-за этого сбоя и яхта не слушается. Надо ее заглушить.

– Управление яхтой изолировано от доступа человека. – Капитан вышла на палубу. – Сохраняйте спокойствие. – Марушка враждебно посмотрела на Полину, как на подстрекательницу к бунту. – В управлении судна есть несколько защитных контуров. Максимум, что может с нами случиться, – это то, что мы пристанем не к тому берегу до устранения неисправности.

Полина злилась, но не могла винить людей в их слепой вере в заботу Сети. Она приняла решение. Раз жизнь людей подвергается опасности из-за нее, то ей стоит покинуть яхту.

– Как знаете, – обреченно сказала Полина. – Я ухожу.

– Стой! – крикнула ей в спину капитан. – Не сметь! Вернись!

– Желаю удачи! – Полина прыгнула в воду «щучкой».

Мощные брызги разлетелись в месте падения. Ее завертело в воде и на мгновение дезориентировало. Полина всплыла на поверхность. Яхта уносилась прочь. Она приблизила изображение и увидела, что на корме стоит Генри и смотрит на нее. Впервые в жизни она испытала чувство, что ей будет жаль, если с этим парнем что-нибудь случится. Полина развернулась к злосчастной скале спиной и не торопясь поплыла от нее в обратную сторону. Всего за несколько дней ее мировоззрение изменилось так кардинально, что от прежней Полины осталась только внешняя оболочка. Усталость, пережитый страх погони не вогнали ее в стресс, а, наоборот, раскрыли все человеческие качества, отвечающие за выживание.

Мимоходом Полине вспомнился случай, произошедший с ней на первом курсе. По нелепой случайности часть ее сокурсниц посчитали Полину замешанной в одном неприятном деле и решили проучить – надавать тумаков в туалете. Полина помнила этот момент, то, как холодела ее душа, как тряслись ноги, как она малодушно просила прощения в том, к чему не имела отношения, лишь бы замять конфликт. Если бы сейчас случилась та же самая ситуация, то она бы не отступила ни на шаг, и ее однокурсницам этот конфликт мог стоить вырванных косм, расцарапанных физиономий и таких моральных травм, после которых весь курс обходил бы их стороной, как прокаженных.

Полина обернулась посмотреть, сколько яхте осталось до берега. К ее удивлению, судно сменило курс и пошло влево. Даже если оно собиралось пристать к берегу с обратной стороны острова, дуга была чересчур крутой. Можно было подумать, что яхта возвращается. Полина приблизила картинку, насколько ей позволили волны и удаленность корабля. Ей показалось, что поперек курса яхты морская гладь играет пенными бурунами. Там могли быть камни. Полина не успела как следует осознать эту мысль. Яхта на всей скорости вошла в буруны. Полина увидела, как ее корпус взлетел на воздух вместе с гигантскими брызгами. Сверкнула синяя вспышка, и раздался хлопок.

Филиппос убрал свидетелей. Ни в чем не повинных людей. Все чисто. Корабль потерял управление по неведомой причине и налетел на камни. Полина сразу подумала о Генри. Девичье сердце почувствовало к нему симпатию. Это обстоятельство и не позволило ей развернуться и плыть прочь от острова. Полина ушла на глубину и мощными толчками поплыла на место аварии, желая успеть к ней раньше людей Филиппоса.

Усталость давала о себе знать. У Полины не было случая перекусить с того момента, как она выпорхнула с балкона. Внутренние ресурсы организма заканчивались. Приходилось чаще всплывать и дольше дышать. Через час девушке попались на пути первые обломки яхты: личные вещи, куски пластика и дерева. Чайки кружились над головой, выискивая, чем поживиться среди остатков кораблекрушения. Глубина в этом месте была небольшой. На дне лежали куски судна, а ближе к камням виднелись тела.

Полина услышала женский крик и поплыла на него. За камни держалась женщина, в которой Полина едва опознала капитана Гнапп. Волос у нее не было, вместо них опаленный черный череп в кровоподтеках. Лицо разбито, один глаз отсутствовал. Полину затрясло от ужаса и жалости. Капитан стонала. Красная вода накатывала на нее и смывала с лица выступающую кровь.

– Помоги… помоги мне, помоги. Вызывай службу спасения, мэйдей, мэйдей…

Полина решила помочь ей выбраться на берег. Если женщина потеряет сознание, то непременно захлебнется. Полина выбралась сама, взяла капитаншу под мышки и потянула из воды. Ее чуть не вывернуло, когда она увидела, что живот женщины распорот и из него свисают кишки. Правая нога была распорота так, что виднелась кость. Как медику, Полине было абсолютно ясно, что, если через пять минут женщину не поместить в медицинский модуль, она умрет.

Полина устроила ее на камнях. Марушка уже не просила помощи. Ее удивленные глаза смотрели на Полину, как бы спрашивая: «Откуда ты взялась?» Больше Полина ничем помочь ей не могла. Девушка усилила слух, чтобы распознать среди шума бьющейся о камни воды еще чьи-нибудь стоны. Она услышала крик о помощи. Полина повернулась в его сторону и увидела, как вдалеке над водой показались руки и снова пропали. Девушка стремглав нырнула в море и направилась на помощь. С ее способностями процесс занял минуту.

Приблизившись, она увидела погрузившегося на пару метров от поверхности, беспорядочно бултыхающего руками и ногами Генри. Юноша был явно не в своей среде и держался из последних сил. Полина прибавила скорости и, как касатка, торпедировала ослабевающего парня, подняв его над водой. Генри испугался и чуть не ударил Полину, поддавшись непроизвольному защитному рефлексу.

– Эй, стоп, стоп! Это я! – Полина закрылась от занесенной руки.

Генри вытаращился на нее обезумевшими глазами. Он как будто не видел Полины, а до сих пор сражался с опасной водной стихией, чуть не прибравшей его на тот свет.

– Это я, Полина. Генри, приди в себя.

Услышав свое имя, юноша начал успокаиваться. Он завертелся, наверное, искал глазами яхту.

– Всё в щепки, – произнесла Полина. – Капитан выжила, но долго не протянет.

– Почему, почему это случилось?

– Потому что вы подобрали меня. – Очевидный факт больно кольнул совесть девушки. – Я и подумать не могла, что Филиппос может решиться на такое.

– А что теперь делать? Нас спасут?

– Я знаю не больше твоего. Могу только предположить, что исчезновение целой яхты с пассажирами не останется незамеченным.

– Будем ждать здесь?

– Не думаю, что это хорошая мысль. Люди Филиппоса приплывут раньше. Им же надо убедиться, что меня удалось убить.

– Это звучит нереально, я не могу тебе поверить. Все как в дешевом дурацком кино.

– Тогда мы с тобой в кино. В таком хреновом кино с неясным финалом.

– А как же тогда, что нам надо сделать, чтобы…

Полина не дослушала Генри, потому что издалека донесся знакомый звук моторной лодки.

– Хватайся за меня! – приказала ему Полина.

– Что?

– Бери меня за пояс и не отцепляйся. Сюда едут плохие парни.

Генри понял, что в незнакомой малопонятной ситуации лучше не задавать вопросов, а делать как просят. Полина почувствовала, что Генри ухватился за ремень на ее пояснице, резко развернулась в сторону камней и поплыла. Она шла по поверхности, но иногда уходила под воду, когда опустившаяся волна обнажала их, выставляя на виду. Она очень рассчитывала на то, что Генри успевает набирать в легкие воздуха.

Капитан умерла. Тело, сведенное предсмертной судорогой, застыло в одном положении. Генри охватил ужас при виде изувеченного человеческого тела. Его вырвало. Полине было не до сантиментов, срочно требовалось найти место, где можно спрятаться.

– Генри, подержись за камни, а я попробую найти место для нас.

– Х-хор-рош-шо. – Зубы парня отстукивали чечетку.

Звук моторки приближался. Следовало поторопиться. Полина нырнула и начала проверять скалистый откос. Она не представляла, как сделать так, чтобы Генри смог пробыть под водой так же долго, как и она. В скале имелось много мест, в которые можно было забиться и просидеть полчаса в ожидании помощи. Но неподготовленный человек не выдержал бы и пары минут под водой.

Полина спустилась еще глубже, но бесцельно, наудачу. Склон был усеян обломками яхты, реже телами, к которым уже начали присматриваться рыбы. На глаза попался сдвоенный кислородный баллон от акваланга. План появился в голове сразу. Полине хотелось думать, что это была ее собственная догадка, а не работа аналитической программы. Девушка схватила баллон. Крутанула вентиль. Кислород пузырями устремился вверх.

Удачная пещерка, почти невидимая со стороны, нашлась почти сразу. Полина поднялась к ее своду и выпустила воздух из баллона, вытолкнув воду. Под потолком образовался воздушный пузырь. Теперь можно было тащить сюда Генри. Звук моторки раздавался совсем рядом. Полина не дала Генри опомниться. Схватила его за руку и потянула на дно. Ее тело, обрамленное перепонками, грациозно изгибалось, делая Полину похожей на настоящего морского обитателя. Генри казалось, что девушка – русалка и на самом деле она хочет заполучить его, живым или мертвым. Скорее мертвым, потому что в воде он долго не протянет.

Страх усилился, когда она втянула его в узкий проход, ведущий в русалочье гнездо. Неожиданно голова его оказалась на поверхности, почти в абсолютной тьме. Свет едва брезжил через небольшую щель, через которую они только что заплыли.

– Держи баллон. – Полину всучила парню тяжелый кислородный баллон. – Как только воздуха будет не хватать, подтравливай. Нащупал кран?

– Ага, нащупал. А ты куда?

– Я могу обходиться без воздуха очень долго, и нам на двоих его надолго не хватит. Я буду караулить у входа.

– Ты русалка?

– По обстоятельствам.

Полина сделала глоток воздуха и заняла место у входа. Она усилила слух, стараясь посредством него понять, что происходит на поверхности. А там уже слышались человеческие голоса. По тембру она узнала Ионаса. Он короткими фразами отдавал приказы. Раздался всплеск, за ним еще. По характерному звуку поднимающихся воздушных пузырей Полина поняла, что в воду плюхнулись аквалангисты – искать ее труп. Как непривычно дико звучала догадка. Кто бы мог подумать совсем недавно, что кого-то будет радовать вид ее бездыханного тела?

Полина поднялась к своду пещеры, узнать, как дела у Генри. Его до сих пор трясло.

– Генри, плохие парни обыскивают камни, если нас обнаружат, будь готов постоять за себя.

– Это как? Мне надо будет ударить их?

– Да, и желательно так, чтобы вырубить.

– Я занимаюсь каратэ, но в воде драться не приходилось. Я вообще чувствую себя не в форме, – трясущимися губами произнес испуганный юноша.

– Ладно, тогда веди себя тихо, но будь наготове.

Полина вдохнула и ушла под воду. В ярком пятне выхода из пещеры мелькали тени. Аквалангисты Филиппоса расшугали косяк скумбрий, и парочка рыб с перепуга заплыла в пещеру. Полина активировала «Молнию». Рыбы стали медлительными, лениво виляя хвостами, завернули за уступ, за которым пряталась Полина. Резким движением рук девушка схватила их. Рыбы забили хвостами, задергали пружинящими телами, норовя вырваться.

Шум поднимающихся пузырей приближался. Если люди Филиппоса увидят пещеру, то непременно захотят заглянуть в нее. По стенке пробежался луч фонаря. Пещеру заметили. Девушка взвела себя, как курок на ружье. Подготовила образ молнии, для того чтобы спустить его в нужный момент. Луч снова скользнул по стене, исчез и опять вернулся, чтобы замереть на стене. Пятно света скользнуло по потолку, по полу. Естественный свет начал меркнуть, это означало, что пещеру решили проверить. Пора выпускать рыб.

Придушенные в руках девушки, рыбы не кинулись прочь. Они вальяжно выплыли из-за уступа, замерли, будто не ожидали увидеть здесь кого-то, кроме своих товарищей по стае, и медленно вернулись в пещеру. Луч света резко выскользнул из пещеры, и в проеме снова стало светло. Трюк со скумбрией оказался удачным. Полина набралась смелости и выглянула из-за уступа. Тени мелькали, но уже в стороне.

Лезть второй раз в одну и ту же пещеру преследователи вряд ли бы стали. Можно было сделать небольшую передышку. Полина всплыла. Генри в темноте не сразу признал ее и чуть не ударил.

– Ты чего?

– Прости, это ты. – Юноша облегченно вздохнул. – Ты же сама приказала мне быть готовым драться. Я когда фонарь увидел, подумал, что все, нас нашли.

– Ну ладно, молодец. Но, кажется, они нас не увидели. Добавь кислорода в воздух. Дышать уже нечем.

Генри выпустил свежую струю из баллона. Полина глубоко вдохнула и медленно выдохнула.

– Выберемся – сожру целого поросенка, даже если он будет сопротивляться.

Организм уже испытывал дефицит питательных веществ, быстро расходуемых на различные суперспособности. Жирка в Полине было немного, и тот, как ей показалось, начал заканчиваться.

– А я не могу сейчас про еду думать. У меня перед глазами капитан Гнапп стоит. Хорошим она была капитаном, строгая, но ей так это шло.

– Я говорила ей, что надо покинуть яхту, она мне не поверила.

– Так любой бы поступил на ее месте. Как можно было тебе поверить? Краснолицая девушка с невероятными предупреждениями. Естественно, что тебя сочли не совсем в себе.

– Я тебе тоже показалась придурочной?

– Ну… я бы так не сказал, скорее необычной.

– И на том спасибо.

– Скажи, а то, что ты кричала на яхте, про людей со вскрытыми черепами, подключенными к Сети, это правда?

– Нет, я шутила. Мы тебя разыграли, ты участвуешь в шоу розыгрышей, и тебя снимают скрытой камерой!

– Правда? – В голосе юноши просквозила надежда.

– Сущая… ложь. Все по-настоящему: и вскрытые черепа с розовыми извилинами, и похищение людей, и ликвидация свидетелей. Знаю, что звучит неправдоподобно, но от этого места лучше держаться подальше.

– Я не могу поверить. Мне казалось, что Сеть всесильна. Что она все видит и все знает.

– Получается, что там, где сила, там ее слабость. Это же мы наделили Сеть единой сущностью, очеловечили ее, стали воспринимать как рукотворного бога. На самом деле Сеть – бездушный вычислитель. Ее функция – равномерное перераспределение всего: материальных богатств, технологий, научных изысканий, так, чтобы человечество жило оптимально в соответствии с заложенной в нее программой. Это прекрасно с одной стороны, но, с другой, Сети нет дела до человека. Что она видит и знает обо мне? Код ДНК, сколько у меня в моче минералов, когда мне надо менять обувь и прочее. Филиппос понял, что если встроиться в Сеть, то можно через нее получить власть. У него получилось. Он создал киборгов, имитирующих устройства, которыми пользуется Сеть, и через них получает анонимный доступ.

– Ты одна из них?

– Боже избавь. Из киборгов один выход – на тот свет.

– А кто ты? Почему ты все это умеешь?

– Я – это противоположный подход к той же самой проблеме. Мой преподаватель, гениальный ученый, разработал программы, повышающие способности человека. Он их записывает в мозг, как в компьютер. Наш мозг и органы чувств способны на многое, нужно только научить их вычислять. Филиппос обманом заставил профессора пойти на сотрудничество, и когда тот понял, что дело зашло далеко, решил сделать резервную копию, а тут как раз я подвернулась со своим экзаменом по нейробиологии.

– Невероятно, и что ты умеешь?

– Считать, видеть, слышать, анализировать, ускорять нервный импульс, повышать содержание эритроцитов в крови, держать равновесие, сверхчувствительность и, может быть, еще что-нибудь, о чем не знаю.

– А драться, драться умеешь? – с надеждой на отрицательный ответ спросил Генри, почувствовав собственное несовершенство перед девчонкой.

– А вот драться я не умею и думаю, что это искусство надо постигать тренировками. Какой смысл махать слабыми ручками или задирать ногу, когда растяжки нет?

– Да, это так. Нужно долго тренироваться. Я с семи лет хожу в секцию каратэ, езжу на соревнования. У меня коричневый пояс.

– Это очень хорошо, Генри.

– Что именно?

– У меня есть коричневые туфли и шапочка, твой пояс хорошо бы смотрелся с ними.

Генри замолчал, переваривая сказанное Полиной. Потом до него дошло, что это была шутка, и он запоздало рассмеялся.

– В гробу! – договорила Полина, оборвав смех. – Ладно, шучу. Можно помолчать немного, я пытаюсь оценить обстановку.

Генри замолчал, но Полина слышала его сердцебиение. На поверхности шел разговор. Аквалангисты докладывали Ионасу:

– Да там не разберешь, она или нет. Все в клочья.

– Простая она девка или нет, но в таком взрыве ей не выжить. Сгинула вместе со всеми.

– Мы со всех похожих куски поотрезали, как ты и приказал. Пусть теперь шеф разбирается, какой кусок ее.

– Ладно, уходим, Служба спасения вылетела. – Это был голос Ионаса.

Лодка затрещала мотором, и ее звук быстро удалился.

– Ушли, можно всплывать, – сообщила Полина приятную весть товарищу по несчастью.

– Уверена? – спросил Генри испуганно.

Его можно было понять, слишком много впечатлений за одно утро.

– Хорошо, пойду проверю. Я слышала их разговор, они сказали, что спасатели уже вылетели. Если это не ловушка, то они скоро будут здесь.

– А если ловушка и тебя схватят? Что мне делать?

– Действуй на свое усмотрение.

– Я всплыву, когда кончится воздух.

– Когда он кончится, то ты всплывешь кверху пузом. Тут до поверхности метров двадцать, всплывай при первых признаках гипоксии.

– Я понял, Полина, хорошо, так и сделаю.

Никого рядом с камнями не оказалось, кроме чаек, заинтересовавшихся трупом капитана. Полина отогнала их. Заглянула вдаль усиленным зрением на все стороны света. Ничего подозрительного. Лодка ушла за горизонт, к острову. Полина посмотрела в сторону скалы. Балкон, на котором она провела несколько дней, был едва различим. Полине хотелось увидеть на нем профессора Блохина, здорового и невредимого. Но ее способности все же были ограничены. Полина нырнула за Генри.

Она столкнулась с ним нос к носу, на выходе из пещеры. Юноша встретил ее раздутыми щеками и вытаращенными глазами. Полина показала ему, что надо вернуться в пещеру.

– Никого? – спросил он с надеждой, оказавшись в пещере.

– Никого. Набирай воздуха и держись за меня.

Генри хотелось хоть как-то проявить мужественность перед девушкой, но случай никак не представлялся. Как ребенок за мамкин подол, он ухватился за пояс ее костюма. Плавными и мощными движениями они поднялись к поверхности. Полина сразу услышала шум двигателей летательного аппарата. С той стороны, откуда шел звук, Полина увидела темный силуэт. В приближении им оказался конвертоплан с шасси, пригодным для приводнения.

Глава 7

Спустя минуту конвертоплан завис над головами Полины и Генри, покачался в воздухе и сел, разгоняя от себя волну. Из иллюминаторов воздушного судна смотрели встревоженные лица спасателей. Помимо обломков, они увидели труп капитана. Такое страшное событие, как крушение корабля с десятками жертв, случалось очень редко, и теперь оно должно было всколыхнуть весь мир. Открылась дверь конвертоплана, и оттуда выпал трап. Он мгновенно надулся, и по нему вышли несколько человек в аквалангистской экипировке. Конец трапа почти достал до камней, на которых сидели Генри и Полина.

– Кто-нибудь еще выжил? – спросил первым спустившийся спасатель.

– Только мы, – ответил Генри. – Капитан умерла от ран.

На спасенных ребят накинули теплые накидки и провели внутрь судна. Полина видела, как из конвертоплана выгрузили оборудование – небольшую платформу с манипулятором, на конце которого находилась лебедка с сетью, предназначенной совсем не для ловли рыбы. Полине не хотелось думать о произошедшей трагедии, потому что часть вины за свершившееся она брала на себя. Ребят подвергли необходимым медицинским процедурам для определения состояния здоровья. Женщина из экипажа судна принесла горячий чай и два кармашка со сладкой начинкой. Генри отдал Полине свой кармашек, потому что девушка буквально проглотила свой. У него до сих пор любое упоминание о еде вызывало рвотный спазм.

Затем с ними провели процедуры физического восстановления. Генри назначили восстановление психики, а Полине поставили капельницу с питательным раствором. Оборудование констатировало у нее сильное физическое измождение. Их оставили в покое на некоторое время. Полина закрыла глаза и почувствовала, что отключается.

– Кхм! – Ее разбудило чье-то желание пообщаться.

Полина с трудом открыла глаза. Перед ней стояла женщина в форме службы спасения. Судя по знакам отличия, она была офицером.

– Полина, извини, что разбудила, мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов. Ты готова?

– Готова. – На самом деле спать хотелось сильнее, чем общаться.

– Тебя не значится среди пассажиров «Санта-Марии». Ты была на нем во время аварии?

– Нет, я спрыгнула в воду раньше.

– Как ты оказалась на судне?

– Меня подобрали, когда я плыла.

– В десяти километрах от берега?

– У меня специальный костюм для плавания. – Полина подняла руки, показывая эластичные перепонки.

– Она плавает в нем как русалка, – со своего места подтвердил Генри. – Я могу подтвердить, что она была в море, когда мы ее подобрали.

– Не заметили ли вы какое-нибудь событие, предшествующее тому, что яхта стала неуправляемой? Например, удар молнии поблизости, неисправность оборудования или еще что-нибудь неординарное.

Полина хотела сразу огорошить ее всем, что знала, но ее задержал вывод аналитической программы. Он дал большую вероятность того, что ей не поверят. Но и врать было нельзя. Сейчас фиксировались все параметры, и ложь была бы сразу замечена.

– А что показала Сеть? – спросила Полина.

– Ничего, неисправное судно перестало определяться.

– А может быть так, что его управление перехватили и специально разбили о камни? – Полина попробовала схитрить, направить офицера по правильному пути.

– Хм, с таким количеством степеней защиты это вряд ли возможно. Да и зачем это нужно? Отказ оборудования и фатальная случайность в виде каменистой отмели – наиболее вероятная причина кораблекрушения.

Полина пожала плечами. Ей хотелось вернуться домой и уже оттуда, из знакомой обстановки, помогать миру раскрывать заговор. Генри посмотрел на Полину. Он понял ее состояние и не стал ничего говорить. Ему тоже хотелось как можно скорее забыть об этом страшном случае.

– Вас отправят по домам. Может быть, вам придется ответить еще на некоторые вопросы, но уже не нам, а полиции. – Офицер встала и собралась уйти.

– Меня сегодня отправят домой? – удивилась и обрадовалась Полина.

– Ну да. Твоему здоровью ничего не угрожает. Тем более на вашем острове есть хороший санаторий. Походи туда на процедуры.

– Каком острове? – не поняла Полина.

– Этом. – Офицер указала рукой в сторону скалы. – Как его там, Ликидосе.

Полине бросилась краска в лицо. Дурные предчувствия заполнили ее разум.

– Это не мой остров, я из России.

– Постой, постой! Ты же Полина?

– Да.

– Иоаниди?

– Нет, Громова, Громова Полина. Студентка медицинского университета.

– Такого не может быть. ДНК является уникальным ключом, и двух человек с таким кодом просто не существует. Я увеличу тебе дозу препаратов, поспи еще, а потом выясним, кем ты себя считаешь.

– Что бы вы ни ввели мне, я не перестану быть Полиной Громовой, а вам давно пора проснуться и понять, что ваша Сеть несовершенна, и ею уже пользуются злоумышленники.

– Поспи, ты перевозбуждена. – Офицер постучала пальцами по сенсору медицинского терминала.

Одна из трубок капельницы дернулась под увеличившимся давлением. Голова закружилась, и Полина против воли почувствовала, что засыпает. Успокоительному препарату удалось отключить Полину, но ему не под силу было лишить ее тревоги. Вынужденное забытье походило на клетку, из которой не существовало выхода. Полина просовывала руки между прутьями, пытаясь ухватить проходящих мимо нее людей. Но они равнодушно отстранялись от нее. Реакция окружающих злила девушку, лишала сил и надежд на то, что они помогут ей выбраться на свободу.

Полина пыталась снова и снова, с одним и тем же результатом. Вдруг ее руки ухватили человека и подтянули его к себе. Это был Генри.

– Очнись, я помогу тебе, – произнес он и ударил Полину по щеке.

Сон прошел. Генри навис над ней. Щека горела.

– Прости, что пришлось вот так, ты не просыпалась.

Полина захлопала глазами.

– Что случилось?

– Я слышал, как офицер сообщила о тебе на остров. Твои родители очень обрадовались, что с тобой все в порядке.

– А ты мне веришь?

– Я сомневался, но потом, когда увидел твоих родителей, понял, что они играют, прикидываются, причем очень плохо. Ты точно из России?

– Точнее некуда. Этот остров – гиблое место. Отсюда никто живым не выберется. Видишь, как меня пытаются вернуть.

– Я гулял по судну и нашел здесь моторку, такую же, как у тех людей, что приехали за тобой.

– И?

– Хочешь, мы угоним ее и доберемся до материка самостоятельно.

– А ты умеешь управлять ею?

– Видел, как отец это делал.

– Помоги мне. – Полина поднялась с кушетки. От слабости закружилась голова.

Генри в этот раз быстро сообразил и подхватил девушку под руку. В хвостовой части конвертоплана находился грузовой отсек. В настоящий момент он был открыт. Останки людей, поднятых со дна, доставляли сюда, упаковывали в мешки и убирали в холодильники. Парочку, пытающуюся сбежать, заметили не сразу. Генри показал Полине на лодку, стоящую почти на краю платформы. Резиновая лодка оранжевого цвета была пристегнута к стене ремнем.

– Прикрой меня, я отстегну ремни, – попросил Генри.

Полина огляделась, ища взглядом, чем бы помочь товарищу. Люди были заняты морально тяжелой работой, и им было не до двух живых молодых людей. Полина переставила тележку с оборудованием так, чтобы она прикрывала Генри. Убедившись, что тот не вызывает подозрений, подошла к терминалу. С тех пор как ее похитили, у Полины не было возможности выйти в Сеть, чтобы связаться с родителями. Девушка заволновалась, палец, приставленный к сканеру, оставил влажный след на нем.

Секундное промедление, прежде чем Сеть определила ДНК девушки… Офицер не обманывала, профиль Полины был изменен. Филиппос сделал так, чтобы информация о девушке была изменена с самого рождения. Волна злости прокатилась от пальцев ног до макушки. Полине стоило усилий, чтобы успокоиться. Она набрала по памяти адрес терминала матери. Сейчас самым важным было сказать родителям, что она жива.

Вызов ушел, долгая пауза перед тем, как появиться изображению… Оно появилось, но вместо лица мамы Полина увидела Ионаса. Тот мерзко скалился на камеру терминала, затем он отвернул ее и показал профессора Блохина, сидящего в кресле. Вид у профессора был неважный. Лицо рассечено, глаз заплыл, губы как фиолетовые вареники.

– Вернись, иначе профессору станет еще хуже. – Противная морда Ионаса снова появилась на экране.

– Не смей! – крикнул за кадром профессор.

Полина резко выключила терминал, пока это не привлекло внимания окружающих. Филиппос отрезал ей возможность общаться с родителями через Сеть. На секунду ей стало страшно за них. Преступник мог использовать ее родных для того, чтобы заставить девушку вернуться.

– Эй, пошли уже. – Тихий окрик Генри вывел ее из мрачного состояния. – Все давно готово.

Полина подошла к лодке.

– Бери ее спереди, там легче.

Полина ухватилась за проушину и потянула лодку к краю платформы. Генри пыхтел и надрывался с кормы, где находился мотор. Их заметили.

– Эй, а куда вы лодку тащите? – подозрительно поинтересовался у них мужчина в униформе.

– Быстрее! – крикнул Генри.

Полина засеменила спиной вперед и чуть не оступилась в воду.

– Прыгай в лодку! – скомандовал Генри.

Лодка уже наполовину оказалась в воде. Полина прыгнула и упала на дно. Спасатели поняли, что их имущество пытаются украсть, и бежали к ним. Генри полностью вытолкал лодку в воду и с разбега запрыгнул. Он едва успел увернуться от протянутых к нему рук. Засвистел мотор, разгоняясь без нагрузки. Генри опустил руль с винтом на конце в воду. Поверхность вспенилась под ним, и, набирая скорость, лодка помчалась к материковому берегу.

Поступок их для людей, привыкших к определенному пониманию жизни, казался глупостью. С какой стати сбегать со спасшего их судна, на котором ничего не грозит? Напрямую да, спасатели желали им добра, но логика, которой они безоговорочно доверяли, заставила бы их передать девушку в руки преступников.

Лодка целый час неслась по волнам. Легкое суденышко слетало с них, как с трамплина. Генри хотел сбавить скорость, но Полина не разрешила. Ей казалось, что пока она находится в незримом круге, контролируемом Филиппосом, им грозит опасность. Стоит только остановиться, как их снова притянет к тому острову. Полина всматривалась в горизонт, опасаясь увидеть погоню. Она смогла расслабиться, только когда увидела отвесные берега, вдоль которых ходили яхты, похожие на «Санта-Марию».

Удобный берег нашли не сразу. Там, где выдавалась в море искусственная песчаная коса, вода кипела от туристов. Берег был похож на пестрое лежбище морских котиков.

– Придется перед буйками бросать лодку и плыть до берега, иначе порежем винтом людей, – предположил Генри.

– Я сегодня только и делаю, что плаваю, привыкла уже.

Генри прошелся вдоль ярких поплавков, выбирая просвет между людьми. Заглушил лодку, как только нашел подходящий. Туристы не обращали на них никакого внимания. Здесь находилось много персонала из сферы развлечений, зарабатывающего в сезон на туристах. Двух молодых людей можно было запросто принять за кого-то из них. Полина прыгнула в воду. За сегодняшний день вода стала для нее очень привычной средой. Генри прыгнул следом. Поднырнув под трос, скрепляющий буйки, они направились к берегу.

Пока было глубоко, Полина спокойно плыла под дрыгающимися ногами Генри. Потом ей пришлось плыть среди людей, удивленно рассматривающих ее необычный костюм. Генри не поспевал за девушкой. Полина вышла на берег намного раньше него. Некоторое время она стояла, ища юношу взглядом. Она увидела его в тот момент, когда играющие на мелководье ребятишки бросили ему в голову большой надувной мяч. Генри отбил его и погрозил малышам пальцем.

Люди смотрели на парня, не в последнюю очередь из-за того, что он был в мокрой одежде: майке, джинсах и кроссовках. Когда он подошел к Полине, было слышно, как в его обуви чавкает вода.

– Просушиться надо, а потом идти. Я не могу в мокром расхаживать среди людей, – сказал Генри.

Только сейчас до Полины дошло, что на ней, кроме трусов и бюстгальтера, ничего нет. Только этот, смотрящийся монструозно, костюм. Купить она ничего не могла, потому что в Сети ее ДНК принадлежало выдуманному человеку. Любая попытка войти в Сеть отслеживалась Филиппосом. Полина не боялась находиться среди людей и знала, каким образом можно не попасть в плен, но провоцировать его не хотела, да и организм просил отдыха: и физического и, еще больше, морального.

– Послушай, Генри, мы с тобой мало знакомы, чтобы просить у тебя денег, но ты не мог бы купить мне одежду?

Генри не сразу понял вопрос. На его лице застыло бессмысленное выражение.

– Отомри! – Полина не дождалась ответа. – Я сбегала второпях, утром, в чем проснулась. На мне только нижнее белье и этот прекрасный костюм, на который все будут обращать внимание.

– Нет проблем, Полина, но как на мой профиль купить женскую одежду? Разве так можно?

– Через меню подарков можно, хотя тебе придется ввести мои данные. М-м-м, времени потеряем много, да еще и зависнем на одном месте…

Полина напрягла извилины и аналитическую программу. Совместное усилие выдало результат. Отдыхающие бесконечным потоком шли от кабинок для переодевания к морю и обратно. Полине пришел на ум преступный способ приобретения одежды.

– Подожди меня здесь, я скоро.

Не дожидаясь реакции Генри, Полина направилась в сторону человеческого потока. На нее обращали внимание. Взрослые рассматривали ее исподтишка и отводили взгляд, когда Полина ловила его. Дети рассматривали в открытую. Те, что посмелее, протягивали ручонки и щупали эластичный костюм. Полина высматривала в толпе девушку своей комплекции. Их было несколько. Больше всех ей приглянулась девушка в красном легком приталенном платье в мелкий желтый рисунок. В средиземноморскую жару платье подходило лучше тесных брюк.

В помещении для переодевания свободные кабинки светились зеленым, красные были заняты. Полина подошла поближе к девушке в красном платье, но не спешила подносить руку с чипом к замку. Ей это было не нужно. Девушка скинула платье и протянула руку, чтобы убрать его в кабинку. Полина дождалась, когда она это сделает, и сразу вообразила в голове молнию. Преступный замысел для благовоспитанной девушки тоже был источником адреналина. Раздевалка сразу замерла. Люди погрузились в желе, их движения стали замедленными, а голоса тягучими.

Полина легонько толкнула рядом стоящую с ней женщину, но с учетом того, что той надо было задеть девушку, у которой было красное платье. Пока женщина и девушка сближались, Полина сделала несколько медленных шагов, чтобы не привлекать к себе внимание резкими движениями, и зашла с обратной от столкновения стороны. Столкновение произошло. Девушка возмущенно обернулась, и в этот момент Полина резким броском левой руки выхватила платье из шкафа, затолкала его под костюм и направилась к выходу. Время ускорилось до нормального.

Сердце колотилось в ожидании окрика в спину. Его не последовало. Только подойдя к Генри, разложившему свою одежду на лавровых кустах, Полина смогла свободно вздохнуть.

– Фух, воровство – это не мое, – произнесла она, утирая вспотевший лоб.

– Ты украла одежду? – искренне удивился Генри.

– Да, потом я закажу ей что-нибудь модное, когда все утрясется. Нам надо уйти отсюда. Эта девушка сразу вычислит меня, если увидит в своем платье. У нее одно такое на всем пляже.

– А зачем ты украла его, нельзя было подобрать что-нибудь более часто встречаемое?

– Потому и украла, что редкое. Я же не из инкубатора вылупилась. Собирай манатки, пойдем сушиться в другое место.

– Как скажешь, босс. В другое так другое. Хочешь, я куплю нам по кармашку?

– Хочу, Генри, и даже парочку бы съела. Я тебе потом перечислю деньги, ладно?

– Ладно, брось, это джентльменский поступок. Тебе с чем?

– Один сладкий, один с борщом и сметаной.

– Ого, с борщом, сразу ясно, что ты из России.

– Ну дык.

Генри ушел. Полина собрала его вещи, нашла неприметное место и остановилась там ждать его. Юноша вернулся минут через пять. Он нес четыре кармашка и два стакана с напитками.

– Ничего подозрительного не было? – спросила Полина, принимая свою долю.

– Что ты имеешь в виду? Слежку?

– Я боялась, что Филиппосу стало известно о том, кто выжил в катастрофе, и он попытается заблокировать твой профиль.

– Нет, все нормально.

– Хорошо. Спасибо. – Полина еле сдерживала слюни, когда отворачивала краешек упаковки, чтобы откусить.

Приготовление начинки по методу космической еды нашло свой отклик в желудках людей, не готовых тратить деньги и время в ресторанах. Организм Полины, тративший запасной жирок на тяжелые физические и умственные нагрузки, начал переваривать еду уже во рту, а то, что упало в желудок, было аннигилировано полностью за одно мгновение. Генри уплетал кармашки с неменьшим аппетитом. Полина видела, что парня отпустило и шок прошел.

Пора было задуматься о том, что делать дальше. Идти в полицию или же попробовать добраться домой самостоятельно и уже там идти в полицию? Блохин как бы подталкивал ее ко второму варианту. Для этого он и сунул ей «железку», через которую можно было как-то невидимо пользоваться Сетью. Полина не знала, как это выглядит в работе, и опасалась, что не сможет разобраться с ней. Но прежде стоило попытаться.

После хорошего перекуса Полина почувствовала себя намного лучше. Жизнь снова показалась ей цветастой, как одежда туристов, и полной, как мадам, занявшая сразу два лежака. Природа человеческая устроена таким образом, что после избавления от опасности через некоторое время кажется, что она просто выдумана испуганным воображением.

Вглубь территории к множеству отелей вели извилистые дорожки. Полина подумала, что сейчас быть на виду им не надо, и повела Генри в сторону от прохожих путей. В горы вела едва заметная тропинка, вдоль которой росли оливковые деревья, инжир и смоковницы. В кронах фикусов трещали цикады. Полина присмотрела поляну, на которой рос кустарник, удобный для уединения и развешивания мокрой одежды.

Полина стянула с себя мокрый костюм, прилипший к ней, как вторая кожа. Повертела перед собой платьице и накинула его одним движением. Генри не сводил глаз, подглядывая за Полиной, но она и не просила его отворачиваться. Платье очень шло к фигуре девушки.

– Так вот ты какая! – Генри смотрел с удовольствием. – Костюм русалки выходит, врал?

– Уж какая есть. – Полина покрутилась, расправила платье ладонями по телу. – Хорошо сидит.

Она повесила костюм, изготовленный профессором, на кустарник и присела на нагретый камень.

– Что будем делать? – спросил Генри.

– Я собираюсь немного выспаться, восстановить силы, пока сохнет одежда.

– А мне чего-то не хочется. Я закрываю глаза и вижу ее… капитана Гнапп. Не могу поверить, что это произошло со мной. В наше-то время.

– А ты родителям сообщил обо всем?

– Да, еще со спасательного судна. А ты?

– У меня не получилось. Заблокирован доступ. Мне профессор дал одну штуку. – Полина показала черный предмет, состоящий из нескольких элементов. До этого он лежал в непромокаемом кармане костюма. – Чтобы с его помощью я могла шастать по Сети анонимно. Не знаю пока, как этим пользоваться.

Полина разобрала предмет по элементам. По виду одна из частей должна была крепиться за ухом, а вторая, соединенная с первой проводом, – непосредственно в ухе.

– Похоже на наушники, – заметил Генри.

– Я и без них хорошо слышу.

– Может быть, твой профессор с помощью них мог бесплатно качать музыкальный контент? Ты же говорила, что он недолюбливал Сеть.

– Не говори ерунды. У моего профессора таких дурацких идей не могло возникнуть. Сказано, что это для анонимного пользования Сетью, значит, так и есть, просто инструкцию сообщить мне не было времени.

Полина вставила устройство в уши – как ей показалось, правильно. Прикрыла волосами, так, чтобы со стороны его не было видно. Глаза рефлекторно скосились вправо, как при бесконтактном пользовании терминалами. Прибор издал звук, как будто принял команду. Полина закрыла глаза и попробовала приказать устройству обнаружить любые устройства, работающие по беспроводному протоколу. Ничего не произошло. Прибор не отозвался. В лесу могло и не быть ничего связанного с Сетью. Полина вынула устройство.

– Никак? – поинтересовался Генри.

– В городе проверим. В голове еще туман от слабости, не могу сконцентрироваться. Я посплю с часок?

– Спи, конечно, со мной ты в безопасности. Помнишь, коричневый пояс по каратэ?

– Конечно, модненькая штучка.

– Ладно, спи, патологоанатом.

– Ученый фармацевт, если получится.

– Какая разница, спи.

Упрашивать Полину не пришлось. Организм сам знал, что ему надо больше всего, и благодарно отключился, как только Полина закрыла глаза.

Генри поглазел на спящую девушку, поразмышлял о своем положении. О том, в какую страшную переделку он попал, и о том, как быстро приспособился. Ему казалось, что сейчас он должен лежать в психиатрической клинике на реабилитации, кричать во сне от воспоминаний или забываться в наркотических грезах. Он видел сегодня такое, чего не видел никто из его знакомых и вряд ли увидит до самой смерти. Одна только капитанша с вывороченными внутренностями и выбитым глазом чего стоила. При воспоминании о ней холодок все же пробежал по спине. Генри передернуло. Но это была мелочь в сравнении с тем, какой реакции можно было ожидать.

Полина засопела, вдобавок у нее открылся рот. Генри решил, что его прогулка в окрестностях ничем не грозит ее безопасности. Проходя мимо девушки, он осторожно прикрыл ей рот. Полина зачмокала пересохшим языком по нёбу. Вдруг до Генри дошло, что такое он мог сделать лишь по отношению к хорошо знакомому человеку, а Полину он знал только с сегодняшнего страшного утра. Это было удивительно, но за короткий период, что они были вместе, у него возникла привязанность к девушке. Мысль о том, что они скоро расстанутся и, возможно, больше никогда не увидят друг друга, разошлась по душе неприятным ощущением. Это не было похоже на любовь с первого взгляда, скорее на привязанность, возникшую в результате совместно пережитой опасности.

Нагретый воздух маревом поднимался от горячих скал. До ближайшего обрыва было метров пятьдесят. Генри решил, что он быстро дойдет до края, полюбуется пейзажами внизу и сразу же вернется. Спотыкаясь о серые камни и сплетения вьющейся по ним травы, юноша добежал до обрыва. Красота внизу выглядела необыкновенно. Лазурное море до горизонта, желтый пляж, мельтешащий людьми как молекулами броуновского движения, бананы с туристами, парашюты, водяные катапульты… Необыкновенное сочетание природной красоты и человеческого беззаботного веселья. Как хорошо, что в мире существовали такие места, где человек отшелушивал от себя все обременительное, что наслоилось на него за трудовой год!

Буйки выделялись пестрой пунктирной линией на фоне лазурной воды. С высоты скалы Генри увидел лодку, на которой они приплыли. Ярко-оранжевое пятно лодки отнесло метров на сто от буйков вглубь моря. Вплотную к ним на волнах колыхало еще одну лодку обычного серого цвета. Такой же цвет был у лодки, на которой приплыли мужчины, уговаривавшие Полину вернуться на остров. Холодный пот прошиб Генри. Страх заставил его припустить за Полиной, невзирая на камни и растительность. Он боялся, что его могут опередить.

Полина мирно спала. Рядом никого не было. Генри перевел дыхание, огляделся по сторонам.

– Полина, проснись. – Генри тронул ее за плечо. Морфей крепко держал ее в своих объятьях. – Полина! Проснись! За нами погоня!

– Что? – Полина пыталась поднять веки, но глаза не открывались. – Сколько я спала? Можно еще минут десять? – Ее голова безвольно упала на руку. Тут же раздалось сопение.

– За тобой приплыли, те самые, на лодке!

Полина села, с трудом открыла глаза, стукнула себя по щекам. Ее взгляд понемногу прояснился.

– Ты уверен?

– Лодка такого же цвета, как у них, стоит у самых буйков. Видать, недавно, потому что нашу отнесло в море.

– Когда же они отстанут от меня, гады. – Полина выдернула из земли пучок ни в чем не повинной травы. – Бежать надо отсюда, и чем скорее, тем лучше. Одежда высохла?

Генри вскочил, подбежал к своей одежде, помял ее, проверяя.

– Почти, но я могу надеть ее. На мне еще быстрее высохнет.

– Тогда нам надо взять машину и отправиться на вокзал. У тебя деньги есть на машину?

– Есть, но впритык. Я еще не брал билет до дома, не знаю, во сколько он мне обойдется.

– А ты откуда, Генри?

– Шотландия.

– Да, пешком неблизко. Тебе бы до Ла-Манша доехать, а там пешком через тоннель, потом на овечьей упряжке немного – и дома.

– Сама ты на овечьей упряжке езжай к своим медведям.

Обмен традиционными представлениями о народных символах завершился смехом.

– Кроме шуток, Генри, надо подальше убираться из этого места.

Полина поднялась, надела «наушники» и всем видом показала, что пора отправляться в путь.

– Нам бы до Салоник добраться на машине или электричке, а там разбежимся.

Генри согласно кивнул. Полина первой выбралась на тропинку. Линии отелей лежали перед ними. Между ними текли реки отдыхающих, подобно крови неся кислород, набранный на солнце, в тело отелей. У каждого отеля находилась небольшая стоянка автомобилей для тех туристов, которые желали кроме пляжного отдыха насладиться еще и местными достопримечательностями. Полина и Генри направились к ближайшей стоянке.

Наверняка действия преследователей координировали киборги Филиппоса. Стоило им попасться на камеры и взяться за ручку двери любого магазина, как их местоположение становилось известно. По дороге Полина пыталась понять, как работает устройство в ее ушах. Вдоль дорог находилось большое количество камер, которые смотрели в сторону дорожного полотна и дальше, на пляж. Полина встала позади столба с камерой, пробуя понять и почувствовать, каким образом идет сигнал от камеры в Сеть. Получилось не сразу. «Наушники» выдавали разные звуковые сигналы, понять которые было невозможно.

– Это ты ее вращаешь? – неожиданно спросил Генри.

– Я не знаю. Не могу понять, что делать.

Полина закрыла глаза и попробовала почувствовать прибор. Сознание как будто касалось правильного направления, но только едва-едва, и тут же теряло. «Так, камера снимает и передает видео на антенну. Я камера, я снимаю и передаю видео на антенну». Неожиданно в голове возник поток, ощутимый физически, похожий на течение реки вокруг ног. Полина поддалась ему. Поток понес ее. Он слился с еще несколькими потоками и вынес девушку в океан. Полина поняла, что это ее сознание так представляет себе информационные потоки и хранилище. Океан упирался в дамбу, которая пропускала сквозь себя миллиарды потоков, забирая себе из них только работу, ради которой они существовали.

Дамба была одновременно и входом в Сеть. Полину втянуло в шлюз, и ей стало понятно, куда можно попасть через этот шлюз. Направлений было множество: от контроля домашней техники до космических программ. Полина наугад выбрала узкое горлышко шлюза и оказалась в большом муниципальном автобусе. Судя по пассажирам, преимущественно темнокожим, она была в Африке. Полина почувствовала управление автобусом и попыталась перехватить его. У нее это легко получилось. Но навыка управления автобусом не было, машина опасно завиляла по дороге. Народ закричал, и Полина испуганно бросила управление, передоверив его Сети.

– Я поняла, что делать, Генри! Я могу с этой штукой управлять Сетью, так же, как и киборги Филиппоса. Я сейчас рулила автобусом!

– Так это, может быть, ты взломаешь для нас машину, и мы отправимся на ней в Салоники?

– Я попробую. С автобусом получилось не очень.

Ближайшая стоянка была метрах в ста. Почти бегом они достигли ее. Полина почувствовала машину и открыла ее. Генри уважительно цокнул.

– Ты самая очаровательная хакерша из тех, что я знал.

– И многих ты знал?

– Трех, и все из одного фильма.

Полина и Генри сели на задние сиденья четырехместной машины. Они опустили шторки, чтобы их не разглядели снаружи. Полина почувствовала управление автомобилем. Подвигала колесами влево и вправо, завела двигатель. Перед ней находилась картинка, которую машина передавала в Сеть, состоящая из видеоизображения, данных собственных радаров и карты навигации. Полина запустила двигатель и поехала. Машину, как и автобус, заводило из стороны в сторону. Участники дорожного движения, управляемые Сетью, чуть не попали в аварию по ее милости. На первом же перекрестке Полина поняла, что понятия не имеет, в какой очередности следует его проезжать, и испуганно остановила автомобиль. Генри был бледен.

– Ты чего такой бледный, смерть увидел? – спросила Полина, подозревая причину цвета его лица.

– И не только ее. Вон, на обочине, тот мужик из лодки.

Полина посмотрела сквозь перфорированную шторку и заметила рядом с машиной Ионаса и его дружков. Их всех она видела на острове.

– Поехали уже, – попросил Генри.

Ионас подозрительно смотрел в их сторону.

– Я не умею управлять, я не знаю правил дорожного движения. Мы попросту не доедем до города.

– Попробуй сделать заказ из города на эту машину или еще что-нибудь? Этот громила смотрит на нас.

Идея с заказом показалась Полине стоящей. Не надо было самостоятельно управлять. Полина закрыла глаза, нащупала поток и понеслась по нему к дамбе. Проникла в шлюз и там нашла вход в чужой профиль. По сути, она собиралась совершить воровство. Прокатиться за чужой счет. Но в этот момент легальные варианты не приходили ей на ум.

Полина заказала машину от лица пожилой итальянки, выбрав местом назначения международный вокзал луперов в Салониках. Ионас со товарищи уже подошел к их машине, замершей на дороге, и собирался заглянуть в нее через лобовое стекло. Машинка зажужжала электромотором и, объехав препятствие, понеслась в город.

– Ух, кажется, пронесло. – Генри утер лоб. – Ну и рожа у этого мужика.

Как только машина запетляла по извилистым горным дорогам, Полина расслабленно откинулась на сиденье. Когда опасность миновала, она снова вспомнила о родителях. Это было очень волнительно – известить их о том, что она возвращается назад, живая и здоровая. Полина вошла в Сеть через автомобиль и оказалась в шлюзе. Это действие она проделала быстрее, чем в первый раз у столба с камерой. Затруднение вызвало то, что адресов было очень много и на перебор их ушла бы вся жизнь. Искать по графическим аватаркам тоже было нереально. Наверняка существовал иной путь. Полина произнесла свою фамилию. Миллиарды вариантов сменились сотнями тысяч. Назвала имя матери – и адресов стало еще меньше. Произнесла название своей деревни – и количество адресов сократилось до нескольких штук. Выбрала свою деревню – и остался один адрес. На иконке вызова находилась фотография мамы. Она улыбалась, но ее улыбка показалась Полине грустной. Вообще, ей в этот момент казалось, что она пытается подать матери весточку с того света.

Полина разрешила потоку увлечь ее внутрь иконки. Зазвенел звонок терминала. Он отзывался внутри головы, перекатываясь из уха в ухо. Полина видела перед собой темный круг неработающей камеры. Раздался щелчок, и звук пропал, круг засветился мельтешащей картинкой. Кажется, это был школьный класс. Затем почти весь круг заняло лицо мамы.

– Извините, я на работе, перезвоните после шести, – попросила мама Полины.

– Мама! Мама, это я, Полина! – закричала Полина.

Она закричала это на самом деле, испугав Генри. Лицо матери застыло. Она с недоверием и каким-то страхом посмотрела в объектив терминала.

– Полиночка?!

– Да, мам, это я! Я далеко, но еду домой!

– Извините, – сказала мама.

Ее слова предназначались классу. Картинка снова замельтешила, хлопнула дверь, Полина увидела знакомый коридор школы.

– Полиночка! – Слезы потекли по щекам матери. – Ты где? Что с тобой?

– Мамочка, со мной все хорошо. Сейчас я в Греции, но еду на вокзал, скоро буду дома. Наверное, к вечеру.

– Это правда, дочь, ты? Почему я не вижу твое лицо? Почему ты в Греции? – Мать рыдала, и Полина тоже не удержалась.

– Мамочка, я еще не знаю, как звонить из машины, я сейчас попробую, чтобы ты меня увидела. Генри, ты не знаешь, где в этой машине камера?

Парень разглядел переднюю панель.

– Вот она. Перелазь вперед.

Полина перебралась вперед и попробовала мысленно найти включение камеры и не потерять связь с матерью. От сильных эмоций ощущение потока слабело. Полина сделала несколько глубоких вдохов и подумала про удушье. Кислород заполнил кровь, но не так сильно. Сердце успокоилось и застучало реже.

– Полина! – Мать и вскрикнула, и зарыдала одновременно. – Полиночка! Ты жива!

– Мам, все хорошо, со мной все нормально. Ты не поверишь, но меня похитили из-за профессора Блохина, – тараторила Полина. – Помнишь тот случай, когда я была на каникулах, передавали новость, что наш преподаватель исчез?

– Да, нас с отцом уже много раз вызывали беседовать в полицию. Спрашивали про ваши отношения. При чем здесь ваш профессор, дочь? Что это значит?

– Мам, я приеду, все расскажу. Сообщи скорее папе, что со мной все нормально. Приеду – обязательно сходим на речку, посмотрим его лягушек. И еще, мам, будьте осторожнее с папой, не слишком доверяйте Сети. Сегодня лучше не пользуйтесь транспортом, хорошо?

– Хорошо, дочь. Скажи, с тобой все нормально? Тебя не обижали?

– Все хорошо, мам. Я очень переживала, что не могу сообщить о себе. Сделала это, как только смогла. Больше не волнуйтесь за меня…

Полина почувствовала, что кто-то перехватил инициативу и отключил ее от потока, посредством которого она общалась с мамой. Лицо матери пропало, на его месте появилась физиономия криво ухмыляющегося Филиппоса. Он стоял в своем доме, в домашнем халате и держал в руке бутылку вина и пустой бокал.

– А я вот решил поднять бокал в твою честь. – Злой гений налил вина в бокал и подержал его перед носом, наслаждаясь букетом. – Молодое вино, как и ты. Слишком дерзкое и смелое, а вот твой профессор уже созрел и служит мне на пользу.

– Отвали! – Полина хотела отключиться.

– Стой, стой, не узнаешь интересного, если отключишься, – произнес Филиппос делано слащавым тоном.

Полина задержалась, хотя искушение не видеть неприятного человека призывало ее отключить связь.

– Ты едешь в красной машине со своим товарищем в Салоники, я прав?

Полине было неприятно услышать, что за их действиями все-таки наблюдают. Как она могла себя обнаружить? Или она еще не все знает о передаче информации, или Филиппос вычислил ее, когда она связалась с матерью, что было более вероятно. Ей вдруг пришла в голову шальная мысль: а что, если ей самой взять и попробовать подчинить поток, идущий от Филиппоса?

– Нет, вы не правы, я еду в белом автобусе в Афины. Ваши киборги ни на что не годятся.

Полина наугад выбрала ячейку, кажется, это была коммунальная служба какого-то города, и пустила сигнал от Филиппоса в эту ячейку. Филиппос пропал. Полина снова очутилась в шлюзе. Мамин терминал еще горел активным окошком. Полина быстро восстановила связь с матерью.

– Что это было, почему ты пропала? – Голос мамы был взволнован, а глаза пристально вглядывались в лицо Полины, ища повода для тревоги.

– Нас опять могут рассоединить, мам. Ждите меня и не поддавайтесь провокациям. Со мной все хорошо, на случай если вас будут убеждать в обратном. Пока, я люблю вас.

Полина отключилась. Генри смотрел на нее во все глаза. Он и половины не понял из того, что произошло. Бо́льшая часть общения протекала у нее в голове. Со стороны это выглядело как разговор сумасшедшего с воображаемыми собеседниками.

– Киборги Филиппоса вычислили нас, когда я дозвонилась до мамы. Они знают, куда мы и на чем едем. Они нас могут запросто сбросить с кручи, если захотят. Я их выключила, но они могут попытаться снова.

– Нам надо выбираться из этой машины, я полагаю.

В конце фразы раздался щелчок заблокировавшихся дверей, мотор взвыл на высоких оборотах, машина ускорилась. Полина знала, что быстро открыть двери не получится, стекла в них очень крепкие. Оставалось только попытаться отобрать управление. Полина снова уловила поток от автомобиля. Она сразу влилась в него, увидела мир камерами автомобиля, но попытка управлять им поначалу не удалась. Поток тек сам по себе, игнорируя Полинины старания. Машина шла под гору, целясь в ограждение, за которым зияла пропасть. Киборги были искуснее девушки или действовали коллективно, не позволяя перехватить управление. Полина слышала, как Генри выбивал ногами стекло.

Оставались секунды до столкновения с ограждением. Поток не поддавался ни на какие ее усилия. Полина пыталась схитрить, завернуть поток в первый попавшийся шлюз. Не удавалось и этого. От нее ждали подобных действий и работали на упреждение. В какой-то момент Полина даже почувствовала азарт, как в игре, но инстинкт самосохранения не дал ему разыграться. Полина сменила тактику. Бороться за управление автомобилем являлось бесполезным занятием. Против нее был опыт и массированная атака. Как еще можно было обездвижить автомобиль?

И тут ей кто-то помог. Чье-то воздействие разделило поток информации на два ручья. Один из них, более тонкий, воспротивился общему потоку. Полина тут же присоединилась к нему. В ее положении времени на выяснение природы второго потока не было, Полина просто доверилась ему. Объединив усилия, они смогли взять часть управления в свои руки, чтобы намертво заклинить тормоза. Автомобиль завизжал покрышками. За ним потянулись две черные полосы сожженной об асфальт резины и белый дым, как от дымовой шашки. Скорость на спуске оказалась достаточно высокой. Окончательное торможение произошло об отбойник.

Глава 8

Отбойник выдержал удар пластикового автомобиля, но его пассажиров сильно приложило о подушки. Двери открылись автоматически. У Полины появилась ссадина на лбу, а у Генри пошла носом кровь. Полину больше заботила не ссадина, а то, что кто-то оказался на ее стороне. Она сразу подумала про профессора. Но его помощь могла значить только одно – Блохина сделали киборгом.

– Еще чуть-чуть, и нам конец. – Генри глянул в пропасть. – Ты не ушиблась?

– Ерунда. У меня это начинает входить в привычку.

Полина подошла и встала рядом. Здесь было не так высоко, как на том утесе, где ее держали пленницей, но если бы не неожиданная помощь и крепкий отбойник, итог падения мог оказаться неутешительным. До Салоник оставалось еще далеко, а Филиппос знал, где они находятся. Ионас с командой уже спешили убедиться в том, что раздражающий их свидетель мертв.

– Что будем делать? – спросил Генри.

– Уходить надо отсюда, как можно быстрее. Лучше всего не по дороге.

– По камням? – удивился Генри. – Ноги переломаем.

– Не хочешь сам по камням – камень поставят тебе на могилу, – сурово пошутила Полина.

Она занесла ногу через отбойник, чтобы перебраться на склон.

– Полин, а может быть, ты все рисуешь, преувеличиваешь? Ты меня как-то взяла в оборот, запугала, я тебе поверил, но я не слышал ничего с той стороны, которая тебя преследует. Очень дико звучит для нашего времени, будто за тобой гонятся люди, которые хотят тебя убить.

Полина вернула ногу обратно и серьезно посмотрела на парня.

– Генри, твое право сомневаться во мне. Как только доберемся до города, сразу отправишься в полицию и расскажешь им все. Пусть они решают, чему верить, а чему нет. А пока прояви благоразумие, доверься мне – дольше проживешь.

– Бред!

– Согласна. Но я в нем живу подольше твоего и знаю, что он настоящий. Автомобиля, потерявшего управление, тебе мало? Погнали отсюда, я слышу звук мотора.

Генри с неохотой последовал за девушкой. Бесконечная гонка от убийц, которых он, по правде говоря, не видел в деле. Тот здоровяк, что пытался посмотреть в окно их машины, на самом деле мог просто поинтересоваться, с какой стати автомобиль застрял посередине дороги. А то, что машина якобы потеряла управление, могло быть вмешательством Полины, изображающей перехват управления. Как и с яхтой, разбившейся о камни. Предположение напугало Генри, и он посмотрел на Полину, карабкающуюся перед ним по камням, со страхом. Кем была эта девушка? Человек ли она в привычном понимании? Зачем она держит его?

Рядом о камень что-то громко ударило и с визгом унеслось прочь. Тут же просвистело рядом с головой и ударилось о ветку кустарника, срубив ее начисто.

– Прижмись к камням! – услышал он голос Полины.

До Генри еще не дошло, что по ним стреляют. Полина дернула его за штанину. Генри растянулся прямо на камнях, пребольно ударившись коленной чашечкой.

– Это что?

– Это пули, Генри. Они могут сделать тебе бо-бо!

Тяу-у-у-у-у! Рикошет полетел в пропасть.

– Не хочешь у них спросить чего-нибудь? Видишь, как они расположены к беседам!

Полина приблизила картинку и сквозь зелень кустарников увидела охранника-южанина. Он высматривал их в прицел винтовки. Из нее полыхнуло пламя, и тут же рядом ударилась пуля, выбив из камня мелкие осколки.

– Что нам делать? – В момент опасности Генри готов был полностью довериться Полине.

– Я думаю, что нас попытаются окружить. Стрелок будет держать нас на мушке, пока Ионас не зайдет в тыл.

– Я не спрашивал, что будут делать они, я спросил, что нам делать? – Генри был испуган.

– Плана пока нет, будем действовать по обстоятельствам.

Внизу петляла серая лента горного серпантина. Полина предложила пересечь ее и спуститься еще ниже, чтобы выйти к оживленному шоссе, идущему вдоль моря. Преследователи могли отрезать им этот путь. Ситуация становилась сложной и очень опасной. Полина не знала, какое умение применить, чтобы выпутаться из этой передряги. Бежать бесполезно – слишком хорошая мишень для стрелка. Сидеть за камнями значило отсрочить на полчаса свою смерть или новый плен в лучшем случае.

– Слушай, Генри, я сейчас войду в состояние ускоренного метаболизма и швырну камень вверх. Засеки, пожалуйста, как высоко он улетит.

– Зачем это тебе?

– У меня появился план.

Полина разработала плечевой сустав правой руки. Она представила молнию и страх. Мир начал затихать, а сердце, напротив, принялось биться громче. «Нездоровая вещь, но на время сойдет», – подумала она про это умение. Выбрала камень округлой формы и небольшого размера, чтобы не вывихнуть руку во время броска. На секунду выглянула из-за камня. В этот момент сверкнул выстрел. Полина бросила камень и только успела спрятаться за свое укрытие, как по нему щелкнула пуля. Мир вернулся в нормальное состояние. Полина повернулась к Генри, чтобы узнать результат.

Таким она его еще не видела. Он смотрел на нее как на привидение.

– Что? Далеко?

– Ты перекинула через дорогу, кажется, – произнес Генри.

– Не ошибся?

– Нет, кажется.

– Чего ты такой испуганный?

– Ты бы видела себя со стороны. Это жутко. Ты не человек.

– Генри, не говори ерунды. Я такая же, как и все, просто мне не повезло.

– Как сказать. Я бы тоже хотел так двигаться.

– Генри, нет времени восторгаться или пугаться. Я полезу вверх и попробую попасть камнем в этого стрелка, а ты отвлекай его, чтобы он не заметил меня раньше времени. Понял?

– Ага. Будь осторожнее.

– Ты тоже, не лезь под пули.

Генри сломал ветку, насадил на нее свою майку и стал дразнить ею стрелка. Пуля тут же прошила майку. Полина проложила себе мысленно путь от камня к камню так, чтобы подобраться к стрелку незамеченной. Она решила поберечь силы для решающего броска и не пользоваться способностью, ускоряющей метаболизм. Вместо этого она использовала то слух, то зрение, экономно расходующие ее силы. Стрелок не видел ее. Он продолжал всаживать пулю за пулей в приманку Генри.

Осталось метров пятьдесят и почти чистый склон. Подниматься выше было чистым самоубийством. Полина сделала пробный бросок. Камень ушел в сторону метров на десять вправо и вверх. Стрелок его даже не заметил. Полина решила перебрать все умения, которые могли бы оказать ей помощь. Мощное зрение годилось на это отчасти. Оно не было связано с рукой и никак не влияло на меткость. Аналитическая программа могла подсказать правильное время, и больше ничего. Была еще одна способность, которая ей ни разу не пригодилась. О ней Блохин рассказал ей вскользь, как о совсем незначительной.

Это было прокачанное чувство равновесия. Оно работало в обе стороны. Могло помочь обладателю сохранять равновесие хоть на нитке в сильный ветер над огромной пропастью. А могло помочь составить фигуру из немыслимых вещей, которые сохраняли бы равновесие, держась друг на друге. Полина активировала его. Пришло ощущение полного контроля тела, уверенность в каждом своем движении. Полина взяла в руки камень и выбрала цель. Тело и разум поняли, как нужно действовать. Камень вылетел из руки и угодил прямо в ствол разлапистого оливкового дерева. Точно в то место, куда целила девушка.

Полина выглянула из-за камня, чтобы узнать, не наделала ли она лишнего шума. Наделала. Стрелок-южанин вскинул винтовку в ее сторону и выстрелил. Пуля ударилась в камень. Полина выругалась на свою оплошность, но план менять не стала. Ей представились времена Дикого Запада с их дуэлями на револьверах. На стороне стрелка винтовка, на стороне Полины – реакция. Снизу закричал Генри, поняв, что Полина обнаружила себя. Он сыпал ругательствами в сторону охранника с винтовкой. Полина посчитала, что стрелок увидел ее и теперь ни за что не отвлечется на Генри, которого не считает опасным.

Под ногами лежал аккуратный камень в четверть размера ладони. Его форма не должна была сильно повлиять на траекторию полета. Полина взяла камень в руку, давая программе равновесия оценить снаряд. Она рассчитала и сообщила телу результат в ощущениях. На деле это выглядело как уверенность в том, что ты точно знаешь, что делаешь. Полина выглянула из-за камня и чуть не попала под град осколков, выбитых пулей.

– Шустрый туземец, – прошептала она.

Полина была готова попробовать свои силы в смертельной дуэли. Левой, больной, рукой она взяла первый попавшийся камень. Представила молнию. Время сразу стало густеть. Она отбросила камень в левой руке недалеко в сторону. Подождала «свою» секунду и сделала несколько шагов вправо. Первый камень только упал. Стрелок рефлекторно повернул голову в сторону шума. Полина вскинула руку, собираясь бросить камень, но напоследок решила увидеть, в каком положении Генри. Хорошо, что она это сделала. Генри был в большей опасности, чем она. Ионас и его напарник стояли позади юноши, до сих пор пугающего стрелка своей майкой, метрах в десяти. Весь план сразу поменялся. Нужно было спасать Генри.

Как только Полина выбрала целью Ионаса, тело и разум рассчитали траекторию броска. Не медля, Полина бросила камень, целясь им в лоб Ионасу. Камень с шорохом ушел к цели. Он еще не долетел, а Полина подняла второй камень, чтобы попасть в напарника Ионаса. Генри, заметивший в последний момент, что Полина смотрит в его сторону, обернулся и увидел, как вначале Ионас дернул головой и следом еще один мужчина, шедший позади него. Оба повалились, как подрезанные снопы. До парня быстро дошло, что Полина спасла его. Он показал ей поднятый большой палец.

Равновесие работало как надо. Камни попали в цель. Полина надеялась, что не убила людей. Остался только стрелок. В голове заиграла музыка Морриконе из фильма «Хороший, плохой, злой». Подмывало крикнуть смелую фразу типа «Джонни, я уже здесь», но времена благородных мстителей умерли вместе с Диким Западом. Снова молния перед глазами, загустевшее время и камень в руке… Полина высунулась на полкорпуса из-за камня. Стрелок менял обойму в винтовке. Он присел на одно колено. Железный отбойник почти полностью прикрывал его, только кучерявая голова выступала над ним сантиметров на пять-семь. А попасть надо было в нее, иначе раненый зверь окажется непредсказуем. Полина воспользовалась тем, что на нее не смотрели, хорошенько прицелилась и бросила камень. Наверное, из-за не очень правильной формы он не попал в цель. Камень ударился в край отбойника и разлетелся на кусочки. Пока Полина тянулась за вторым камнем, ища среди тех, что были под ногами, наиболее подходящий, стрелок успел залечь. Его стало почти не видно, только шапка черных волос и ствол винтовки.

Это была настоящая дуэль с равными шансами. Меткость и реакция решали все. Огнестрельное оружие против человеческих сверхспособностей. Камень хорошо лежал в руке. Равновесие подсказывало, что шанс есть. Полина решилась на бросок. Камень вырвался из руки одновременно со вспышкой выстрела. Спокойная мысль, что сейчас в нее попадет пуля, успела посетить Полину. Она была уверена, что окажется в расчете со стрелком, даже погибнув. Траектория камня была направлена точно в цель. Но случилось непредвиденное – камень и пуля встретились. Облако каменных брызг разлетелось в воздухе. Пуля изменила траекторию и, обиженно визжа, ушла в сторону. Полина юркнула за камень. Плечо правой руки ныло из-за мощных бросков. Так недолго было и мышцы порвать.

Генри подбирался к Полине. В руке у него был пистолет, позаимствованный у кого-то из поверженных врагов. Стрелок из-за своего положения не мог видеть Генри. Для этого ему надо было подняться над отбойником. Генри, тяжело дыша, дополз до Полины и прижался к камню, за которым она пряталась.

– Ловко ты их.

– Не убила?

– Вроде нет, но черепкам сильно досталось. Могут дурачками остаться.

– Они не заметят разницы.

– Что с этим стрелком думаешь делать? Может?.. – Генри кивнул на пистолет.

– Я не умею им пользоваться. Сам сможешь?

– Я? Нет. А тебе можно, тебя из Сети стерли, твори что хочешь.

– Выходит, мы все сдерживаем в себе желание убивать только потому, что боимся потерять все, что нам дает Сеть. А если она про нас не знает, то можно валить всех направо и налево. Получается, что Сетью мы подменили понимание Бога. Изгнание из Сети – как изгнание из рая.

– Полин, тебя понесло. Сейчас не время предаваться теологии. Мы одной ногой уже в могиле.

– Самое время подумать о Боге.

Пуля ударила под ногу Полине. Стрелок сменил положение, пока молодежь упражнялась в теософии.

– Черт! – Вспышка молнии непроизвольно возникла перед глазами девушки. Нужно было решать вопрос со стрелком как можно скорее.

Время начало замедляться. Генри следил за Полиной с интересом, замечая изменения в ее движениях. Девушка подобрала камень и, как показалось Генри, почти не целясь, бросила его в сторону противника. Грохнуло как от выстрела. Камень снова угодил в отбойник. Генри высунулся с левой стороны и выстрелил два раза. Черная шевелюра спряталась за травой.

– Всю руку мне выдернул этот тип. Когда же я попаду в него?

– Нам здесь сидеть, пока у него патроны не кончатся либо полиция не приедет. Хитростью надо с ним.

– Придумал что-нибудь? – Полина, морщась от боли, подвигала плечевым суставом.

– Придумал, – гордо заявил Генри. – Тебе надо будет отвлекать стрелка, пока я не зайду ему с тыла.

Генри отдал Полине пистолет и собрался идти вниз.

– Постой, Генри, это очень опасно! У тебя же ничего нет, а у него ружье.

– Хорошо отвлекай, чтобы он не обернулся, когда не надо.

Генри торопливо спустился вниз, чтобы стрелок его гарантированно не видел, и двинулся в сторону. Полине только и оставалось, что бросаться камнями и постреливать из пистолета наугад. Стрелок делал то же самое – всаживал пулю за пулей в камень, не предпринимая опасных маневров. Полина думала, что он еще надеялся на своих товарищей и тянул время.

Полина время от времени обращалась в слух, чтобы услышать шаги Генри. Где-то через полчаса ей послышалось шуршание его кроссовок по ту сторону дороги. Теперь надо было отвлекать стрелка сильнее, чем прежде. Едва выглядывая из-за укрытия, она швыряла камни, почти не целясь. Стрелок тоже стрелял наудачу и иногда промахивался мимо камня, за которым пряталась Полина. Три раза она выстрелила в воздух, когда четко расслышала шаги Генри. Не удержавшись от любопытства, она активировала быстрый метаболизм и попала на финальное представление. Генри зашел со спины к стрелку. Тот в последний момент почувствовал чужое присутствие и начал оборачиваться. В этот момент парень уже наклонялся над ним. Он резко ударил его отточенным приемом в лицо. Стрелок безвольно уткнулся в землю. Генри выдернул винтовку из его рук и замахал ею, показывая Полине.

– Теперь я вижу, что ты не заливал мне про каратэ и коричневый пояс. – Она быстро поднялась на дорогу.

Генри был польщен комплиментом. Стрелок лежал без движения. Руки в перчатках были вытянуты вперед, а кожа над бровью рассечена и сочилась кровью прямо на закрытое веко.

– Я еще и не то могу. Ногой, например.

Полина вынула из кармана стрелка его терминал. Экран засветился от прикосновения. На нем появилось лицо незнакомого мужчины.

– Поймали уже… – начал он и осекся, когда увидел, что на него смотрит Полина, – Где Махмуд?

– Упал, ударился, ему нехорошо. – Полина повернула камеру терминала на стрелка. – Его товарищи тоже не могут сейчас ответить. Присылайте новых.

Лицо мужчины выразило недоумение, удивление и страх. Он попытался что-то сказать, но не нашел слов и отключился. Операция пошла не по их плану, он растерялся и нуждался в инструкциях. Полина почувствовала себя победительницей. Это придало ей решительности и уверенности в своих силах. Суетные хаотичные мысли, которые были у нее в голове во время бегства от погони, упорядочились. Полина вошла в Сеть через чужой терминал и вызвала полицию и службу спасения для поверженных противников.

– Патроны надо высыпать, а оружие вернуть. Пусть эти говнюки сами придумывают себе оправдание.

Генри, помучавшись с рычажками, разрядил винтовку и пистолет. Патроны выбросил на другую сторону дороги.

– Теперь как добираться будем? – спросил Генри. – На их машине нельзя, меченая.

– Тогда, как и собирались, вниз до шоссе.

У Полины болела правая рука и шея с левой стороны, а у Генри были рассечены костяшки от удара кулаком.

– Если мы доберемся до дома живыми, то это будет самый запоминающийся отдых. – Генри сорвал листок с молодого фикуса, порвал его на несколько частей и приложил к кровоточащим ранам. – А то: «Посмотрите налево, там затоплен корабль третьего века до нашей эры, а здесь под нами древний портик, а вон там, за горизонтом, вообще Зевс случался с Герой». Скукота, и не проверишь, правду говорит гид или это только для туристов сказки?

– Не знаю, я бы сейчас многое отдала, чтобы вернуться в прошлое и сказать себе прежней: «Не ходи ты, дура, на тот экзамен по нейробиологии».

– Да ладно? – не поверил Генри. – Ты же стала суперчеловеком. Все мечтают быть немного лучше остальных.

– Я тоже так поначалу думала, но видишь, в нагрузку идут проблемы. Ты любишь проблемы?

– Нет, конечно.

– Вот и я не люблю. Пока думала, что это подарок, радовалась. В уме уравнения решала, ходила в темноте, слышала и видела то, что другие не могут. А потом села не в ту машину и проснулась на острове, где все мои способности оказались кому-то еще нужнее, чем мне.

– Тебя похитили?

– Да, таким же манером перехватили управление автомобилем.

– Да-а-а, – протянул Генри. – Я считал, что Сеть настолько обезопасила себя от незаконного пользования, что все киберпреступления остались в прошлом.

– Как видишь, нет. Внутри Сети для устройств, создающих ее, пользование ничем не ограничено.

– Об этом я не думал.

– А мой преподаватель, профессор Блохин, думал. Мы-то считали его злым дядькой, который топит студентов на экзаменах ради забавы, а он оказался гениальным ученым с революционными взглядами и пониманием наступающей беды.

– Да уж, его суперпрограммы продвинут человечество на новый уровень. По сути, наш мозг не изменился с тех пор, как мы жили в пещерах и охотились на мамонтов. Все это время мы накапливали знания, использовали их, но умнее пещерного человека не стали. Вся разница только в накопленном багаже знаний. Без него мы такие же пещерные люди. А тут скорость вычислений как у компьютера, все органы чувств усилены многократно, это настоящий прорыв. Медленная соображалка – это то, что заставляло нас испытывать комплекс перед созданной нами техникой и верить, что когда-нибудь ее осознание поднимется до такого уровня, что посчитает нас, людей, неугодными атавизмами ее существования.

– Все верно, Блохин тоже так считал… считает. Он мне сказал, и после этого я сама стала замечать, что Сеть превращает нас в послушное тупое стадо, откармливает. Еще непонятно, какой ресурс она хочет вытянуть из нас. – Полина помолчала. – А может быть, ты и прав, умертвит всех одновременно, а мы и не заметим.

– Тогда твой похититель, как его там, Филиппос – герой, борющийся с системой.

– Нет, у него нет цели победить. Он хочет пользоваться ею для собственных нужд, а они у него преступные.

– Еще вчера я считал, что мы живем в эпоху всеобщего благоденствия, а сегодня мои взгляды развернулись ровно на сто восемьдесят градусов. Сеть – тайный враг, а убийства – совсем не пережиток прошлого.

В воздухе раздался шум винтов конвертопланов. Спасатели и полиция, если можно так было выразиться, «спешили» на место аварии. Они зашли со стороны гор, поэтому пара молодых людей не попала в область действия их сканеров.

– Интересно, что они наплетут про оружие и все остальное? – спросил Генри, провожая взглядом яркие точки летательных аппаратов.

– На месте Филиппоса я бы подстраховалась. Поменяла бы сведения о них в Сети и активировала бомбы, встроенные в мозг.

– У тебя извращенный и жестокий ум.

– Это все программа, которая подсказывает мне оптимальные действия. Программе не свойственно проявлять эмоции. Я не против, пусть живут.

За разговорами Полина и Генри не заметили, как вышли к шоссе. Здесь было оживленнее, чем на горном серпантине. К тому же неподалеку находилось небольшое придорожное заведение, возле которого стояли несколько автомобилей. Полина почувствовала острый голод. Схватка с преследователями и тяжелый спуск сожгли все калории.

– Я превращаюсь в прожорливое существо. Извини, но я никуда не поеду, пока мы не поедим.

– Полина, я студент, в таких местах еда очень дорогая.

Генри намекнул на свою неплатежеспособность и сделал виноватое лицо. Полину рассмешило, что он принял ее реплику на свой счет.

– Да брось, еду нам оплатит греческое министерство туризма. По-моему, справедливый круговорот? Сейчас мы через камеру закажем себе обед. Ты что будешь?

– Давай чего-нибудь местного. А то дома будут спрашивать, что ел, а я кроме кармашков ничего и не успел попробовать.

– Греческий салат, фета, оливки? Я не собиралась сюда ехать, поэтому не подготовилась.

– А можно я сначала меню посмотрю?

– Ладно, я сейчас зайду к ним и буду перечислять, а ты мне говори, что выбрать для тебя.

– Хорошо.

В меню было много салатов с ничего не говорящими названиями. Генри молчал, когда Полина их перечисляла. Зато, когда пошли мясные блюда, он соглашался на первое, потом отказывался, потому что второе звучало еще аппетитнее. Так же было и с третьим, и с четвертым. В итоге Полина выбрала наугад два мясных блюда, два рыбных, один салат и напитки.

Пока они обедали на открытой веранде, по шоссе в сторону гор промчались несколько полицейских автомобилей. Нужно было торопиться. Если парни начнут все рассказывать как есть, то Полину и Генри обязательно задержат. Потом начнется долгая бюрократическая проволочка с передачей подозреваемых под юрисдикцию другой страны, а Полине хотелось уже сегодня вечером увидеть родителей. Тем не менее они доели все, что им принесли.

На стоянке выбрали двухместный миниатюрный автомобильчик.

– На этот раз спонсор поездки – министерство транспорта? – пошутил Генри.

– Почему бы и нет.

– С тобой я начинаю мыслить как преступник.

– Со мной ты начинаешь мыслить.

Генри засмеялся и неожиданно поцеловал Полину. Он метил в губы, но в тесноте, а больше из-за того, что девушка испуганно отстранилась, попал ей в ухо. Полина засмущалась и покраснела. Генри тоже почувствовал неловкость, в основном из-за того, что поцелуй не получился.

– Извини, не хотел тебя напугать, – пробубнил он.

– Да ладно, это я, как молодая коза, не поняла сразу.

– Опыта мало?

– Вот только не надо хвалиться своим опытом! – Полина поставила точку в начавшейся было романтике.

Она пробралась в министерство транспорта и заказала машину от профиля какого-то чиновника ведомства. Ориентироваться в бесконечных потоках информации оказалось на удивление просто. Мысли превращались в понятный для Сети запрос, а фишка с подменой источника запроса открывала перед ней любой профиль, минуя пароли и блокировки.

По дороге в город Полина сумела вздремнуть. Генри не смог, он ворочался, оборачивался, опасаясь преследования преступников или полиции, и постоянно ждал, что автомобиль снова перейдет под чужое управление.

До международного вокзала луперов в Салониках они добрались без приключений. Народу здесь было много, и все они приехали из разных уголков мира. Пенсионеры были постоянно напряжены из-за того, что боялись не успеть, не понять или пропустить мимо ушей. Седовласые парочки постоянно переводили свои взгляды с личных терминалов на общественные, подслеповато вчитывались во все вывески и бурдели друг на друга. Несмотря на это, они выглядели милыми и забавными.

Молодежь, напротив, была уверена в себе и коротала ожидание по-молодежному. Они целовались, устраивали игры, шумно прощались, некоторые парочки, познакомившиеся во время отдыха, не могли сдержать слез во время прощания. Но цена этим слезам была невысокой. Такие встречи быстро забывались и повторялись из года в год.

И наконец, самая шумная и непоседливая категория туристов – это молодые родители с маленькими детьми. Вот уж где отдых превращался в нервотрепку. Выпучив глаза, неутомимые детишки носились между рядами, знакомились, дрались, выпрашивали вкусности, хотели в туалетик, в кафе, домой и много еще чего, поэтому родителям нужны были стальные нервы.

Среди этого многообразия Полина и Генри быстро затерялись. Никто не обращал внимания на рану Полины или разбитые кулаки Генри. На последние деньги юноша купил себе билет до Глазго. Полину начинали терзать муки совести и страх перед правосудием за то, что она так свободно тратит чужие деньги. Однако выбора ей оставалось немного. Либо идти в полицию и забыть про дом еще на долгое время, либо договориться с совестью еще раз и воспользоваться чужими деньгами.

На самом деле Полина не выбирала. Она искала себе оправдание, и после того, как решила, что виной всему несовершенство Сети, успокоив совесть, она купила себе билет за счет фонда российско-греческой дружбы. Генри снова рассмеялся над ее изощренной фантазией. Полине показалось, что на самом деле он смеется не столько над ее фантазией, сколько из-за того, что она ему понравилась, если не больше. Генри не обращал внимания на красоток, которых здесь было великое множество, на любой вкус и цвет. Бледные голубоглазые скандинавки с модельными фигурами. Кучерявые полногубые мулатки с идеальными пропорциями. Европейки, вобравшие в себя гены всех народов, проживающих в Европе, отчего их красота была на диво многообразной. Миниатюрные азиатки, мяукающие, словно кошки.

Определенно, Генри не хотел их замечать. Полина ловила его взгляд, направленный на себя, в отражении стеклянных витрин. На душе у нее тоже становилось тоскливо, когда она понимала, что больше не увидит этого парня. Судьба их свела, дала возможность проверить друг друга в тяжелых обстоятельствах, которые они выдержали с честью, а теперь разводит, может быть, навсегда.

Лупер в Шотландию подали первым. Генри глубоко вздыхал и никак не мог заставить себя сказать что-нибудь приятное Полине перед прощанием. Он набрался смелости, взял ее за руку и поцеловал. В этот раз все произошло без накладок. Полина надеялась на поцелуй и не стала дергаться, как в прошлый раз. На фоне похожих прощаний по всему перрону они совсем не привлекали внимания. Отрывались, чтобы перевести дух, и снова целовались, пока не объявили отправление. Полина дрогнула и пустила слезу. Генри держался из последних сил. Голос его дрожал, слова застревали в горле, и в итоге он не смог сказать всего, что собирался.

Он заскочил в лупер и сразу занял место у окна. Он показывал Полине, что не надо плакать, и этим вызывал еще больше слез. Через минуту, быстро набирая скорость внутри прозрачного тоннеля, состав скрылся из вида. Полина утерла слезы, перешла на свой перрон и стала ждать лупер. Радость от скорой встречи с родителями компенсировала романтические переживания по поводу расставания с Генри. Она твердо решила, что по возвращении домой будет общаться с Генри и, если поймет, что не потеряла к нему интерес, обязательно летом пригласит его к себе. Или поедет к нему в Шотландию, если он пригласит ее, или встретятся снова в каком-нибудь курортном месте. Хотя курортные романы казались ей легкомысленными, необязательными. Пригласить к себе – значило показать ему свою дальнейшую заинтересованность. Ведь придется знакомить с родителями, показывать друзьям.

Подали состав, идущий в Россию. Полина вошла и заняла место в комфортабельной капсуле. Через пять часов она наконец будет дома. Никогда еще она так не скучала по родителям, по родному дому и даже по Варварке с Валеркой. Ей сейчас было плевать на учебу, на полицию, ничего не хотелось, кроме одного – обнять родителей и побыть с ними. Стюардесса попросила пристегнуться. Состав едва ощутимо дернулся и, резко набирая скорость, вдавил Полину в спинку кресла мощным ускорением.

Глава 9

Тоннель лупера поднялся на высоту пятнадцати метров над уровнем земли. Бо́льшая часть старого города оказалась внизу. Но и она быстро исчезла позади. Пейзаж сменился лесами, тоннелями, речушками. Полина откинулась на спинку и включила в мониторе напротив терминал. Сеть попросила идентифицировать себя. Нет, такую ошибку она не допустит. Полина закрыла глаза и поискала, к чему можно подключиться. Источников было множество: от коммуникационных до систем мониторинга узлов лупера.

Первое, что пришло ей на ум, – найти профиль Генри. Полина не знала его фамилию и точный возраст. Подходящих Генри в Шотландии было множество. На их поочередный просмотр могло уйти времени гораздо больше, чем на дорогу до дома. Полина почитала новости, зашла в родной университет. Везде все было тихо и спокойно. Новость про разбившуюся яхту еще не появилась. Что-то подсказывало Полине, что она вообще может не появиться. Ни к чему портить людям их размеренную жизнь, полную веры в свое управляемое благополучие.

Полина набралась храбрости и решилась найти выход на устройства Ликидоса. Это было рискованно, даже глупо. Она могла подвергнуть всех пассажиров лупера смертельной опасности. Чтобы этого не произошло, Полина забралась в чужой компьютер, следящий за параметрами бойлера многоквартирного дома где-то в Чикаго, чтобы использовать его в качестве прокси-сервера, и через него стала искать выход на остров.

Она нашла его. Связь с Сетью осуществлялась через единственный кабель, проложенный, видимо, по дну моря. На входе стоял мощный файрвол, препятствующий нежелательному проникновению. Пару раз он отклонил ее попытки пробраться, но на третий раз ей повезло. Под видом геологической службы, исследующей дно Средиземного моря, файрвол не нашел ничего опасного. Полина посмотрела на остров камерами и сенсорами, что были установлены вдоль извилистых улочек. С виду жизнь острова выглядела самой обыкновенной. Люди ходили по улицам, как и везде. Попробовала найти доступ, ведущий к помещениям внутри горы. Их не оказалось. Филиппосу незачем было так рисковать. Она знала, что оттуда должен быть выход в Сеть, но только у киборгов.

Полина потыкалась по информационным потокам, но везде упиралась в тупики, заканчивающиеся либо камерами, либо сенсорами, либо домашними устройствами. Она подумала, что Блохин должен был оставить хоть какую-нибудь зацепку. Попробовала поставить себя на его место, чтобы представить, как это можно было сделать. Напрасно, ничего на ум не приходило. Неудивительно, ведь профессор – гений, а она – всего лишь жертва его опытов. С другой стороны, он обязательно должен был оставить что-то для контакта. Он ведь хотел знать, получилось ли у Полины сбежать с острова или нет. Умереть с чистой совестью намного приятнее, чем с мыслями о чужой загубленной судьбе.

Прямой связи у Блохина с Сетью не было. Но он мастерил программы для киборгов, создавал оборудование. Наверняка он мог изобрести способ тайного общения, конечно, если он только не сидел со вскрытой черепушкой. Филиппос при всей своей жестокости не мог пойти на это. Блохин был единственным способом превратить Сеть в инструмент его власти и наживы. Полина вспомнила тот случай, когда их автомобилю помогли остановиться. Хотелось верить, что это было дело рук профессора. Самый легкий способ найти этот поток – снова дать обнаружить себя.

Риск был несоизмерим с количеством возможных жертв, поэтому Полина отказалась от этого пути. Времени было достаточно на то, чтобы попытаться найти другие зацепки. В проходе между сидениями показались стюарды, катящие перед собой тележки с едой. Полина снова почувствовала голод и иронично отметила, что обжорство стало еще одной ее суперспособностью. Сеть «Кармашки» добралась и до скоростных поездов, правда, здесь их предлагали только на десерт.

Полина взяла отварной рис с подливкой из креветок и стручков зеленой фасоли, сладкий кармашек и кофе. Мыслям требовался ускоритель. Кармашек находился в бумажном кульке, на котором красовалась новая реклама сети быстрого питания. Пожилой мужчина и мальчик сидели перед иллюминатором космического корабля. Взгляд мальчика был направлен на звезды, которые было видно сквозь стекло иллюминатора. Над головой мужчины висело облачко с фразой: «Хочешь влезть в скафандр – питайся космической едой». «Кармашки» при любом удобном случае подчеркивали свое космическое происхождение и завуалированно продергивали упитанных поедателей гамбургеров. Все континенты пали перед сетью «Кармашки», кроме Северной Америки, все еще держащейся за традиционные для нее ценности.

– Извините, вам письмо. – Полина вздрогнула от неожиданности, когда над ее ухом раздался голос.

Это оказалась стюардесса. В руках у нее был сложенный пополам листок. Она протягивала его Полине. Девушка не спешила протянуть к нему руку.

– От кого? – осторожно удивилась она.

– Не знаю, здесь не написано имя. Сказано передать пассажирке с вашего места.

– Спасибо. – Полина все еще думала, что это ошибка, но взяла листок в руки.

Она не стала разворачивать его при стюардессе, дождалась, когда она уйдет. На бумаге оказался текст, вырванный куском из какого-то художественного произведения. Полина прочла его, но смысл сразу не уловила. Прочла его еще раз и, когда дочитывала, вспомнила о тайном общении с профессором. Само собой зрение приобрело определенный фокус, текст размылся, и только нужные буквы обретали четкость: «Рад, что у тебя получилось сбежать. Слышал от охраны про разбившуюся яхту. Печально, что погибло столько людей. Их смерть и на моей совести тоже. Сейчас я думаю, что, находясь рядом с Филиппосом, я намного полезнее для общества. Здесь у меня есть возможность больше влиять на него, нарушая коварные планы, сбивая с выбранного пути. Предупреждаю тебя быть осторожнее. Твои попытки забраться во внутреннюю сеть острова оказались замечены. Хорошо, что я в этот момент был в ней и смог спровоцировать помехи. Не создавай поводов для смерти людей. Филиппос не остановится ни перед чем, чтобы нейтрализовать тебя. Как только доберешься до дома, сразу смени профили родителей. Они могут стать тем слабым местом, в которое он постарается ударить. Не ищи со мной связи. Я сам тебя найду, когда будет нужно. Живи невидимкой».

Это был весь текст. Несмотря на предупреждения, Полина почувствовала позитив, идущий от него. Она ощутила себя внутри важного события мирового масштаба. Примерно такое же испытывали юные революционеры, пропитанные идеями скорых кардинальных свершений, тайными носителями которых они являлись. Полине, наоборот, вместо того чтобы прятаться и казаться невидимой, захотелось вступить в схватку с Филиппосом. Она на мгновение поверила, что имеет достаточные силы и ум, не в последнюю очередь благодаря суперспособностям, чтобы сразиться с ним на виртуальном поле.

Пребывать в возвышенном состоянии праведной борьбы ей пришлось недолго. Неожиданно лупер начал замедляться. Полина знала все его остановки наперечет. Ближайшая была в Софии, но до нее оставалось как минимум полчаса. Она напрягла слух, чтобы услышать разговоры стюардов.

– …электроника останавливает состав аварийно. Командир лупера сказал, что по приказу Интерпола, – донеслось до слуха Полины.

Революционный запал как-то быстро сдулся. Вместо борьбы снова захотелось домой к родителям. Вынужденную остановку Полина связывала только с собой. Признаться, она не верила, что полиция так быстро отреагирует. Сердце тревожно забилось.

Лупер причалил к аварийному трапу в чистом поле. Внизу стоял конвертоплан с логотипом Интерпола. Открылась дверь, в вагон вошли двое мужчин и одна женщина в красивой строгой форме полиции. Женщина была выше среднего роста, вровень с мужчинами. Длинный острый нос, большие синие глаза, маленький рот с тонкими губами выдавали в ней скандинавские или немецкие гены. Под изумленные взгляды пассажиров они прошли до места, которое занимала Полина.

– Полина Иоаниди? – спросила женщина.

– Почти, Громова моя фамилия.

– Мы вынуждены снять вас с лупера. Вот ордер на ваше задержание. – Женщина предъявила бумагу с переливающимся логотипом Интерпола. На бумаге чернел строгим шрифтом текст и несколько подписей. Полина не стала его читать.

– А нельзя ли было дождаться, когда я вернусь домой, и там обсудить все в спокойной атмосфере?

– Не хитрите, мы знаем, что вы сбежали из дома. Поднимите большие пальцы вверх.

Полина подняла. Женщина ловко накинула на них самозатягивающиеся напальчники. Пассажиры таращились на сценку во все глаза. Прекрасное завершение отдыха. Немного остроты перед целым годом работы. Женщина-полицейская подождала, когда Полина выйдет в проход. Она встала позади нее, а мужчины пошли впереди.

– Извините за причиненные неудобства. – Женщина извинилась перед пассажирами по правилам своего профессионального этикета.

Мальчик лет четырех встал на сиденье и почти сравнялся с Полиной ростом. Он смотрел на нее большими глазищами, в которых сквозило любопытство и страх. Полина не удержалась:

– Бу! – сделала она в его сторону.

Мальчик от неожиданности упал в руки матери, но не заплакал.

После кондиционированного воздуха лупера снаружи показалось обжигающе жарко. Конвертоплан громко рубил воздух лопастями на холостом ходу. Полина впервые летала на таком аппарате. Ей они всегда казались летающими тракторами, лишенными удобств. Она ошибалась. Звукоизоляция внутри аппарата была отменной. Машина поднялась в воздух, легко и быстро набрала скорость.

– Я хочу вас предупредить, что сообщать о моем задержании не надо до тех пор, пока не приземлимся. – Полина посмотрела на полицейскую, приняв ее за старшую в группе.

– Без тебя разберемся! – бесцеремонно отреагировала она.

– Я не шучу, если вам дорога жизнь, отнеситесь серьезно к этому.

– Не лезь не в свое дело. – Ее снова оборвали.

Полина выругалась про себя на упертых полицейских. Ей никто не верил: ни капитан с яхты, ни эти люди. Первая поплатилась жизнью своей и своих пассажиров. Эти еще только собирались. Но Полине было с ними не по пути. Она была молода и собиралась пожить. К тому же на ней висела важная миссия спасения людей. Девушка сделала вид, что расслабленно откинулась на спинку сиденья. На самом деле она просканировала органы управления конвертопланом, чтобы вовремя заметить попытку перехватить управление.

Мужчина, что сидел перед Полиной, доложил о том, что девушка на борту. Информация ушла в Сеть и обязательно должна была попасть в расставленные ловушки. Прошло не больше минуты, как стали явственно ощущаться лишние информационные потоки. Конечно, так их ощущала Полина, чтобы сделать их более удобными для понимания своим разумом. Как на самом деле злоумышленники проникали в управление аппаратом технически, она не знала. Ей достаточно было ощущений.

Вначале конвертоплан качнуло, как будто он попал под сильный боковой ветер. Никто из команды не почувствовал ничего особенного. Автоматика тоже не заметила ничего страшного. Внезапно вибрации от работающих двигателей пропали, стало тихо, аппарат клюнул носом и пошел вниз. Полина чувствовала этот поток, блокировавший управление аппаратом, как и тогда в машине, и не имела сил, чтобы справиться с ним.

– Что это?! – ужаснулась полицейская.

Она отсоединила ремень и попыталась встать, но невесомость тут же подбросила ее к потолку. Полицейская страшно закричала. От профессиональной выдержки не осталось и следа. Она кричала, как человек, полностью утративший контроль над собой. Мужчина напротив сидел с бледным лицом, не шевелясь и не сводя глаз со своей коллеги. Второй пытался дергать за все ручки, что находились рядом с ним. Он был таким же бледным.

– Ручное управление… ручное управление, – бубнил он.

Значит, было еще не все потеряно. Полина посчитала, что попытки полицейского перейти на ручное управление проистекали из каких-то инструкций, которые он не помнил, искренне считая, что они никогда не пригодятся. Конвертоплан стал замедляться. Полицейская снова упала в свое кресло и потеряла сознание. Моторы не работали, но винты, раскручиваемые встречными потоками воздуха, замедлили падение.

– Авторотация, – произнес один из копов.

Авторотация была шансом на спасение, но не очень большим. Зато она давала небольшую отсрочку времени до удара о землю. Полина использовала ее для того, чтобы найти инструкцию по аварийным ситуациям на подобных аппаратах. Ей хватило двух секунд, чтобы найти и понять ее. Оказывается, в машинах, предназначенных для ведения боевых действий, всегда имелась автономная система управления, и включалась она кнопкой под подлокотником сиденья. Полина нашла защелку, подняла подлокотник и вдавила красную кнопку. Ожила электроника, женским голосом проинформировавшая о переходе на аварийный режим работы. Заработали моторы и сразу же перешли на максимальные обороты. Полина выглянула в окно и увидела, как быстро приближается земля. Она пристегнулась, уперлась ногами в противоположное кресло, головой в спинку и стала ждать удара.

«Закончится когда-нибудь сегодняшний день?» – подумала она перед тем, как конвертоплан ударился о поверхность.

Брызги воды полетели в иллюминаторы. Мужчины и Полина отсоединили ремни и выглянули наружу. Их угораздило свалиться в реку. Удар был смягчен водой, но напугал местных жителей. На малой тяге, как на воздушной подушке, конвертоплан выполз на берег и сел на шасси. Нашатырь быстро вернул полицейскую в сознание. Она резко пришла в себя и испуганно забегала глазами.

– Что… что… мы приземлились? – не веря в свое спасение, проговорила она.

– Да, эта девчонка быстрее нас сообразила, как включить аварийную посадку, – произнес один из ее напарников.

Полицейская посмотрела на Полину недоверчиво, но ничего не сказала.

– В Центр уже доложили? – спросила она.

– Еще нет.

– Я сама доложу.

Полине стало смешно. Эта мадам, наделавшая в штаны при первом серьезном испытании, все равно хотела показать себя командиром. Женщина не поняла причину ее смеха.

– У тебя истерика от страха, это скоро пройдет, – заметила она.

– Такой истерики, как у вас, я еще не видела. А-а-а! – Полина закричала, а потом откинулась на спинку, закрыла глаза и высунула язык, изображая женщину.

– Что ты… что ты себе позволяешь? – Полицейскую проняла Полинина шутка. – Это был способ психологической разгрузки в нештатной ситуации.

Тут уже не выдержали ее коллеги и рассмеялись.

– Цыц! – прикрикнула на них командирша.

Она связалась с Центром и получила приказ ждать на месте до прибытия помощи и комиссии.

– Сейчас приедут специалисты и найдут причины этого чрезвычайного происшествия, – уверенно произнесла женщина.

Нелегко было поколебать ее уверенность в том, что все произошло неспроста.

– Я вас предупреждала, что такое возможно. Авария не была случайностью, ее подстроили. Как и аварию на яхте. Вы, наверное, знаете, о чем я?

– Меня зовут капитан Мориц, и я веду это дело, – наконец-то представилась женщина-полицейская. – Интерпол. – Она отогнула лацкан, чтобы Полина рассмотрела значок на нем.

– Очень приятно!

– Это лейтенант Сулима и лейтенант Ягло.

– Очень приятно, – повторила Полина. – Меня зовут Полина Громова, я из России. Была тайно вывезена и доставлена на остров Ликидос неделю назад. Там же обнаружила похищенного ранее профессора Блохина, преподавателя нейробиологии и выдающегося ученого из университета, в котором я учусь.

– Мы располагаем стопроцентными сведениями, что это не так, – вступил в разговор лейтенант Ягло. – Нам интересно, с какой целью ты пытаешься выдать себя за другого человека.

– Послушайте, господа полицейские, я могу показать вам место, где я живу, мои родители меня призна́ют, соседи, однокурсники, преподаватели… все скажут, что я Полина Громова, а не какая-то Иоаниди. Мой профиль изменили преступники, потому что они хотят избавиться от меня. И у них, поверьте, есть возможности использовать Сеть в своих интересах.

– Звучит чересчур фантастически, – подытожил ее речь Сулима. – В Сеть нельзя войти анонимно, и это гарантия того, что люди не могут произвести в ней ничего противоправного, чтобы это осталось незамеченным.

– Могут! Еще как могут! – Полина повысила голос, не выдержав этого бараньего упорства.

Ей вдруг пришла в голову идея продемонстрировать свои способности по анонимному пользованию Сетью, но аналитическая программа дала сигнал не делать этого. Полина плюхнулась назад в кресло и демонстративно выставила на обозрение связанные руки.

– Если бы не я, то вы бы догорали сейчас в обломках.

– Мы признательны тебе, но наше расследование не может быть пристрастным из-за этого, – ответила Мориц.

– Вы считаете меня подозреваемой? – Полина подняла руки, связанные стяжкой, хотя это было и так ясно.

– Да.

– В чем же?

– В убийстве.

Полина вздрогнула. Все-таки она не рассчитала силу и убила камнем Ионаса, или его напарника, или обоих сразу. До сего момента она не хотела думать о том, что могла убить, надеялась, что все обошлось. Теперь ей стало не по себе. Она – убийца. Пусть она и сделала это из самообороны, но теперь этот ярлык прилипнет к ней навсегда. Не видать ей карьеры врача, если только не тюремного. Что еще хуже, для собственной совести это спровоцирует занятие самопоеданием до самой смерти.

– Я… я не думала, что так получится. Мы… я была в опасности. Меня бы они точно не пожалели. Я не хотела. Я не думала, что смогу убить камнем.

Мориц странно на нее посмотрела.

– Камнем? – переспросила она.

– Да, я бросила в них камень, в одного, потом в другого. Я видела, что попала им в голову, и подумала, что их крепкие кости выдержат.

Капитан ничего не ответила. Она переглянулась с коллегами. Они пожали плечами.

– Хорошо, свою версию ты нам расскажешь на допросе, под протокол. – Мориц встала, поправила форму и стала выглядеть как образцовый полицейский, как будто совсем недавно не падала в обморок от страха.

Самый тяжелый день в жизни Полины, наконец, склонился к закату. Жаркое южное солнце в желтом ореоле марева исчезало за горизонтом. Воздух сразу посвежел и стал пахнуть зеленью. В воздухе появились три конвертоплана. Один из них был белым, медицинским, другой – аппарат техников – оранжевым, и полицейский – серым.

– Лыко да мочало, начинай сначала, – проговорила Полина. – Вы хотите снова испытать судьбу. Вас может не хватить на еще один такой эпизод, – обратилась девушка к капитанше.

– Я не склонна верить твоим предупреждениям. Просто подвела техника. Иногда это случается.

– Да, со мной это случилось три раза. Первый раз на яхте, второй раз в автомобиле и вот на этом аппарате. Все за один день. Не с той ноги, наверное, сегодня встала.

– Все случаи тщательно проверятся, – по-казенному ответил лейтенант Сулима.

– Тогда подготовьтесь сразу. Положите палец на красную кнопку.

Ей не ответили.

Техники приземлились первыми. Вынесли много разного оборудования и стали «прозванивать» поврежденный конвертоплан. Медики проверили самочувствие полицейских и Полины. Со всеми было все в порядке. После диагностики они загрузились в полицейский конвертоплан. Полина сделала вид, что слушает музыку в «наушниках». Она уже знала, что справиться с мощной атакой у нее не получится, но могла сразу заметить проникновение и успеть раньше всех включить аварийную посадку. Через полуприкрытые веки она наблюдала за троицей: Мориц, Сулимой и Ягло. Они были бледноваты, напряжены и неохотно разговаривали с коллегами. Где-то внутри они поверили Полине и ждали новой провокации.

Все было спокойно. Чужого присутствия не чувствовалось. Полина подумала, что Филиппос решил не испытывать судьбу, чтобы не привлекать ненужное внимание к себе. Как-нибудь в следующий раз, когда представится возможность убить Полину в одиночку, он обязательно воспользуется этой возможностью. Она даже поверила самой себе, действительно нашла подходящую радиостанцию в Сети и стала слушать музыку. Будущее ее тревожило, но в данный момент она все еще была рада, что не находится в руках Филиппоса.

Полицейские бросали на Полину заинтересованные взгляды. Убийства в мире были так редки, что в карьере копа каждый случай запоминался надолго. А тут перед ними сидела молодая девушка с раной на шее, в ярком платьице, за спиной которой – труп или два. Полине надоело, что на нее смотрят, он отвернулась к иллюминатору и стала рассматривать закат и землю под собой. В городах и поселках загорались огни. От них паутиной разбегались освещенные трассы. Ей так захотелось вернуться домой, что она готова была угнать конвертоплан, на котором ее везли неизвестно куда. Полина даже пробежалась по всем органам управления и качнула аппарат. Мориц побледнела еще сильнее и ухватилась за подлокотник. Ягло даже успел поднять его, чтобы нажать кнопку. Полицейские из экипажа засмеялись над их реакцией.

Вдалеке появилась мерцающая огнями точка какого-то летательного аппарата. Она шла перпендикулярным курсом. Точка росла в размерах и летела подозрительно в их направлении. Полина еще надеялась, что это просто совпадение. Точка обрела формы. Это был легкий скоростной вертолет на гибридной тяге, и он летел прямо на них. Полина усилила зрение. Ей сразу стало все ясно. Бородатый мужчина на переднем сиденье панически бил руками по приборной панели, пытаясь вернуть управление над машиной. Полина догадалась, что изощренный ум Филиппоса решил применить новую тактику – сбить их другим аппаратом.

Времени на то, чтобы взять управление на себя, оставалось несколько секунд. Полина, не упуская из виду летящий на них вертолет, прикоснулась к информационным потокам, идущим от винтов, закрылков и хвоста. Она должна была сманеврировать перед самым столкновением, чтобы не дать врагам времени на реакцию. Мориц решила что-то спросить у Полины.

– Скажи мне, когда… – Ее вопрос застыл у нее на устах.

Вначале она увидела, что с девушкой что-то не так, она была напряжена до такой степени, что на лбу и носу у нее выступили капельки пота. Мориц удивило, с чего бы себя так чувствовать. Затем ее взгляд невольно зацепился за движение по ту сторону иллюминатора. Она снова чуть не закричала от страха. На них летел вертолет. Мориц успела увидеть прикрытое руками тело человека, рефлекторно пытающегося защититься от удара. «Смерть», – мысль, как жирная точка в конце предложения, острым карандашом воткнулась в ее мозг.

Произошло чудо. Конвертоплан совершил резкий нырок, так что все, кто были в нем, чуть не выпрыгнули из кресел. Вертолет с шумом прошел над головами. Конвертоплан задрал нос и пристроился в хвост вертолету. Тот начал делать вертикальную петлю, как будто пытался сбросить «хвост». Полина держалась за ним. Те, кто управляли вертолетом, не должны были отступиться так сразу. Легкий летательный аппарат был намного маневреннее конвертоплана. Он быстро закончил маневр и уже сам нацелился в хвост.

– Что происходит? – громко спросил кто-то из экипажа.

Капитан Мориц могла только предположить, что это как-то связано с Полиной, и что этот случай уже никак не попадает в категорию случайностей. Она хотела спросить об этом саму девушку, но по ее напряженному состоянию догадалась, что то, что сейчас происходит в небе, как-то связано с ней, что девушка напрямую к этому причастна. Подумать о том, что Полина управляет конвертопланом, она не могла. С ее знаниями, опытом, а также трезвым подходом к работе такие вещи не брались во внимание. Однако прагматичный ум не давал ответа, и только интуиция подсказывала не лезть к Полине.

Вертолет зашел сверху, Полина видела его посредством сенсоров, и спикировал на них, как коршун на добычу. Полина дернула машину вправо и уклонилась от удара. Старший офицер из экипажа дрожащим голосом передал в Центр о ЧП в воздухе. Ситуация была настолько нестандартной, что оттуда не пришло никакого ответа. А Полина почувствовала, как в управление их конвертопланом пытаются запустить щупальца извне.

Противостоять такому она уже не могла. Теперь их точно столкнут. Даже если они включат аварийную посадку, она уже не сможет уклонить конвертоплан от тарана. Время на принятие решения неумолимо заканчивалось. Вертолет теперь целил в брюхо их машины, которая становилась все менее подвижной. Полина попыталась маневрировать ею, но конвертоплан реагировал вяло, так что вертолету не составляло труда держать их на прицеле.

Полина ускорила метаболизм. Вернее, это получилось почти само собой. Опасность провоцировала эту способность автоматически. Все замерло. Вум-вум-вум – винты делали видимые глазу обороты. «Надо что-то делать», – твердила самой себе Полина. Идеи не приходили в голову. Уверенность в том, что выход всегда есть, придавала решительности, но не выдавала решений. Что бы сделал в этой ситуации Блохин? Придумал бы еще одну программку, запрещающую чужим мозгам лазить в чужие конвертопланы. Идея хороша, но Полина не умела создавать программы. Все, что она видела в графическом отображении, – это потоки, шлюзы, тупики и конечные потребители информации, такие, как органы управления конвертопланом.

Стоп, а что если скопировать потребителей, создать их полную виртуальную имитацию? Полина попробовала это сделать как в привычной жизни: копировать – вставить. Начала с конечных потребителей, таких как двигатели и закрылки, эмулировала антенну и сразу увидела, как потоки информации размножились. Предварительно она запомнила, где находятся оригинальные узлы, и сконцентрировала все усилия на них. Рассеянные силы противника не смогли сопротивляться ее нажиму и уступили в тех местах. Полина почувствовала, что конвертоплан слушается ее.

Время вернулось к нормальному течению. Полина сделала маневр. Вертолет стрелой пронесся мимо иллюминатора. Мориц все-таки закричала. Мужчины были бледны. Они не делали ничего, что могло бы спасти их. Полина выставила обороты двигателя на полную мощность, чтобы оторваться от вертолета. Информационные потоки, как слепые змеи, натыкались на двойников узлов машины и не могли понять, почему их работа не производит никаких действий. Небольшая победа подстегнула воображение Полины. Она решила, что в свободное время попробует поэкспериментировать с блокировками, чтобы исключить несанкционированное проникновение в те машины, которыми она пользовалась.

Конвертоплан начал снижение. Преследующий их вертолет остановил винт и камнем пошел вниз. От земли поднялся шар огня и черного дыма. Филиппос не любил оставлять свидетелей. К счастью, Полина перехитрила его и сохранила себе жизнь. Аппарат сел на крышу высотки в Афинах. У трапа их ждали люди со значками Интерпола. Судя по их возрасту, они были в большем звании, чем капитан Мориц. По тому, как капитанша поспешила отсалютовать им и произвести доклад, предположения Полины подтвердились.

Она слышала все, что говорила Мориц, и отчасти была с ней не согласна, потому, что та пыталась выдать все происшествия за случайность, а схватку с вертолетом – вообще за козни неведомой организации. Полине хотелось все сказать за нее. Может быть, эти люди, дослужившиеся до важных чинов, имеют более гибкий ум и внемлют ей? Офицеры бросали на девушку взгляды, полные любопытства, но и строгости. Никто из них не желал ее рассказа, потому что априори они были уверены в том, что она будет врать и выкручиваться.

Капитан Мориц пристегнула Полину к себе наручниками.

– Мы идем в комнату предварительного задержания. Там есть все условия для нормального времяпрепровождения. Получишь медицинскую помощь, поешь, помоешься, а завтра начнем задавать вопросы.

– Я хочу известить родителей о том, что сегодня не приеду.

– Сегодня… – хмыкнула Мориц. – Это твое право.

– Только я не хочу общаться с чужими родителями с острова. Мне нужны мои, из России, которые меня любят и ждут.

– Хорошо, как скажешь.

Здание было высоким. Они долго спускались на лифте и все равно, когда вышли, оказались высоко над землей. Коридоры были заполнены спешащими работниками. Полина подумала, что для мирного времени аппарат Интерпола раздут. Чем заниматься в мире, отвыкшем от преступлений? Мысли ее прервались, когда она увидела Генри. Его тоже вели в наручниках впереди нее. Бедняга, не доехал до дома.

– Генри! – крикнула Полина ему в спину.

Тот обернулся и расплылся в улыбке. Видно было, что он безмерно рад снова видеть ее, несмотря на обстоятельства.

– Полина, привет! Они говорят… – Генри наклонил голову в сторону сопровождающего, – что мы кого-то убили.

– Я знаю. Но это не мы, это я. Ты ни при чем, Генри.

– В интересах следствия вам запрещено общаться. – Сопровождающий Генри дернул его и повел в другой коридор.

– Держись, Полина, все будет хорошо! Они узнают, что это была самооборона! – Генри кричал, но его уже не было видно.

– И ты держись, Генри! – ответила ему Полина.

Сейчас она чувствовала себя, как пойманная властью революционерка. По идее, ее надо было холить и лелеять, как жертву похищения, но все шло к тому, что ее собирались обвинить в убийстве и упечь на несколько лет, а может быть, десятков лет, в тюрьму, не разобравшись толком, кто она такая есть. Всем была хороша Сеть, но непоколебимая вера в правдивость предоставленной ею информации могла сыграть и такую злую шутку. Нет и никогда не было никакой Громовой Полины, и быть не могло, несмотря на ее физическое присутствие. Проще принять, что человек сошел с ума, чем является тем, кем себя называет.

Комната, в которую ее поместили, оказалась без окон, но все равно уютной. Барокамера медицинского модуля у стены, стол, один стул, прикрученный к полу, лифт, привозящий по требованию то душ, то холодильник. Выдвигающееся из стены кресло, трансформирующееся в кровать, и экран терминала перед ним. В целом она очень напоминала комнату студенческого общежития. Здесь Полина почувствовала себя в безопасности. Отсюда можно было связаться с родителями без опаски быть убитой. Но прежде стоило провести лечебные процедуры в барокамере.

Усталость дала о себе знать. Пока питательные, лечебные и расслабляющие растворы бегали по сосудам, Полина чуть не уснула. После процедур стало намного легче. Рана затянулась, сустав почти не болел. Полина села перед монитором терминала и набрала профиль матери. Ответ пришел сразу. Мама была дома. Она и отец, прижавшись друг к другу, смотрели в камеру своего терминала.

– Полина, ты где? Мы тебя ждем. – Голос матери дрогнул.

– Полиночка, мы ждем, – вторил ей отец.

У Полины навернулись слезы.

– Я не приеду сегодня. – Она вытерла слезы, побежавшие по щекам. – Меня задержала полиция. Интерпол. Я теперь у них.

– Что это значит? Какой Интерпол? – не поняла мать.

– Полина, просто скажи, где ты, и мы сами к тебе приедем, – серьезно предложил отец.

– Я этого очень хочу, но это может быть опасно. Есть такой человек, как Филиппос, он может использовать вас, чтобы выманить меня. Оставайтесь лучше дома, будем общаться через Сеть, так мне спокойнее.

– Полин, что ты говоришь, что значит «будем общаться»? Какой Филиппос? Полин, скажи, где ты, и мы с отцом приедем, сегодня же!

– Не надо-о-о. – Полина не выдержала и разревелась.

Перед родителями она всегда чувствовала себя маленькой девочкой, и все смелость и мужество покинули ее враз, как только они проявили заботу. На самом деле она очень хотела увидеть родителей. Прижаться к матери, почувствовать поцелуй отца в макушку. Она была слишком маленькой для таких проблем. Мать расплакалась, а отец принялся неистово гладить ее по голове и целовать в щеки.

– Девчата, девчата, хватит реветь, – упрашивал их отец. – Давайте разберемся, что происходит. Я один ничего не понимаю?

– Я, пап… – Полина попыталась взять себя в руки, – я попала в эту историю из-за профессора Блохина. Он занимался научными разработками, которые заинтересовали одного негодяя. Неделю назад, когда я поехала на выходные к вам, моя машина украла меня.

– Что ты говоришь? Так бывает? – Мать растирала слезы по лицу.

– Еще как бывает. Оказывается, под управление можно взять любой прибор, подключенный к Сети. Я уснула и поздно заметила, что еду не в ту сторону. А потом меня погрузили в грузовик и вывезли из страны. В себя я пришла на каком-то острове. Там же был и профессор Блохин. Он мне все рассказал и помог сбежать. С сегодняшнего утра я все бегу и никак не могу добежать. Я была в лупере по дороге домой, но меня сняли и вот привезли в Интерпол.

– Зачем? – серьезно спросил отец.

Полина не ответила сразу. Не знала, как влепить им сногсшибательную новость.

– Я, вернее, мы с Генри бежали от погони. Нас зажали в горах, и мне пришлось отбиваться камнями. И… нам сказали, что, короче, кого-то мы прибили насмерть.

Мать ахнула, прикрыла рот ладонью и распахнула глаза. Отец не знал, как себя повести. Он взлохматил волосы, потом принялся приглаживать их ладонью.

– Как же так?

– Полин, это правда? Ты не фантазируешь? – Отец решил, что рассказанная дочерью история невозможна в принципе.

– Пап, если бы ты знал, как мне хочется, чтобы это оказалось сном. Я домой хочу. Все забыть хочу. – Полина снова разревелась. – И еще мой профиль стерли. Юридически я уже не ваша дочь. Мне даже фамилию изменили.

Отец кинулся к своему терминалу и начал что-то в нем искать. По мере того, как проходило время, его глаза становились все больше. Он молча сунул жене терминал. Полина знала, что она там увидит. Матери стало плохо. Она закатила глаза и взялась за сердце.

– Да плюньте вы на то, что вам говорит Сеть. Я все так же ваша дочь. Никто не отнимет меня у вас, а вас у меня.

Экран терминала дрогнул, и картинка сменилась. Вместо родителей там появился Филиппос. Снова в том же красном атласном халате и бокалом в руках. Кажется, он был в том доме, в котором она видела его в первый раз.

– А вот я так не думаю. – Фраза явно была продолжением диалога с родителями. – Чего не существует для Сети, того и не существует в принципе. Вся система построена на этом. Если ты будешь упрямиться и сопротивляться, то твои родители могут исчезнуть не только из Сети, но и… – Филиппос сделал картинный глоток вина, – из жизни.

– Да пошел ты, урод! – Полина бросила в экран терминала кроссовок.

Экран упал. В динамиках раздался противный смех Филиппоса.

– Беспомощность так и проявляется.

Полину захлестнули злость и жажда убийства. Пока она сама была в смертельной опасности, ей было просто страшно, но когда опасность стала грозить родителям, она готова была убивать ради их защиты. Импульс злобы вылился в мысль, что она больше не хочет видеть Филиппоса. Живьем. Только в гробу, со свечкой в руках. Компьютерные программы интерпретировали ее желание по-своему. Полина почувствовала, как информационные потоки со скоростью света устремились в дом Филиппоса и выжгли камеру, через которую он общался.

Это была еще одна маленькая победа, еще немного новых знаний и еще одна головная боль для Филиппоса. Теперь он знал, что Полина обладает способностью, которые есть у его киборгов. Только она не привязана проводами к Сети, что качественно отличает ее от его помощников.

Полина подняла монитор, снова нашла профиль матери и вызвала ее. Мать перепуганными глазами смотрела на дочь.

– Полина, я слышала чей-то голос и видела твои глаза. Ты была другой, очень злой.

– Мама хотела сказать – «решительной», – встрял отец. – Кто с тобой разговаривал? Этот жулик, который похитил?

– Да. Я рада, что вы всё слышали. Мне теперь не надо уговаривать вас быть осторожнее. Если он смог проникнуть в Интерпол, значит, он и любую машину взломает и расшибет ее о стену или о другую машину, если захочет.

– Как нам быть?

– Купите себе по велосипеду.

В дверь Полининой комнаты постучали и тут же зашли.

– Все, пока. Не волнуйтесь за меня. Люблю. – Полина отключила терминал.

В комнату вошла капитан Мориц и два вооруженных короткими автоматами человека.

– Мы зафиксировали несанкционированный доступ. Это твоих рук дело?

– Нет. Я болтала с родителями, и во время разговора связь прервалась. К моему терминалу подключился человек, который очень хочет меня убить. Он мне угрожал.

– Мы отключим тебе связь, – ответила Мориц. – А пока набирайся сил. Завтра у тебя будет трудный день.

– Вряд ли труднее сегодняшнего.

Мориц развернулась и вышла за дверь. Охрана последовала за ней. Полина попробовала поймать Сеть. Ее здесь было предостаточно. Скрытые камеры и микрофоны, подключенные к ней, были идеальным способом пользоваться ею. Знал об этом и Филиппос и наверняка следил за Полиной. Девушке было плевать на это. Она смертельно устала и хотела только одного – упасть в постель. Полина приняла душ, наскоро перекусила тем, что было в холодильнике, и легла спать.

Оқуды жалғастыру