Ледяное яйцо
Мы с Лехой стоим у Второй Башни и курим на двоих сигарету.
— Ща бы на пляж! Ром, сигара, мулаточка!
— Тебе и Вера Павловна не даст!
— А тебе и Му-Му!
Льется нежное осеннее солнце. Делать нечего.
Слева от нас гаражи. Впереди пустырь и за ним стройка. Справа — Первая Башня, где в окне на втором скорбит Чижик, наказанный за курение. К Ирке идти еще рано, а наши вожаки только едут из ПТУ.
Тоска! Хотя и хорошо.
— Может, в качалку?
— Да ключа нет.
Вдруг сверху раздался смешок и в метре от нас бахнулось яйцо. Оно не только не разбилось, но даже воткнулось в землю, разбрызгав песок, точно бомба.
Леха поднял яйцо, и мы уставились вверх: на балконе пятого этажа искрит восторгом тупая рожа Гоши Птицына.
Гоша помахал нам рукой, перегнал сопли в горло и смачно харкнул.
— Конец уроду! — обрадовался Леха.
Достояние республики — Гоша Птицын — состоял где-то на учете, что не мешало ему замораживать куриные яйца и метать их с балкона. Обычно он пулял по кошкам, а тут мы с Лехой — грех не бахнуть!
Мы ломанулись в подъезд. Лифт не работал, ну и ладно — по лестнице все равно быстрее. Прыгая через две ступеньки, мы живо обсуждали, куда засунем Гоше ледяное яйцо и кто первый ему пропишет.
Пнув дверь на пятом этаже, мы вкатились внутрь и столкнулись с незнакомым чуваком лет двадцати. Слюнявой рожей он походил на Гошу Птицына, но был больше по размеру и гораздо злее. Я чуть не задохнулся от тугого амбре из дыма, пота и перегара.
— Здрасьте, а Гоша дома? — спросил Леха с насмешкой.
— Кому первому звездюлей? — чувак затер окурок о стену. — Это ты, хомяк, над братом глумился? — он вытянул лапу, пытаясь схватить Леху за куртку.
Леха, действительно похожий на хомяка, сверкнул злыми глазенками и внезапно швырнул ледяное яйцо прямо в слюнявую рожу.
— Тебе первому!
Судя по сочному «БЛЯ!!», жить нам оставалось секунды две-три.
И мы понеслись вниз! Прыжок, захват поручня, приземление, прыжок. Разрывая легкие и рискуя переломать кости, мы мелькали в пролетах лестницы как две молнии — четвертый этаж, третий, второй, первый, улица!
Не сбавляя темпа, мы помчались к гаражам и остановились в их дальнем конце у гаража дяди Юры — отца Васи Нефедова по кличке Крыса.
Кивнув дяде Юре, мы с Лехой сложились пополам и жадно глотали воздух, будто караси на берегу.
— От кого тикаете? — ухмыльнулся дядя Юра. — От этого лоха, что ли?
Я поднял глаза. Оказывается, скоростной спуск был освоен не только нами. Очень рассерженный Гоша-старший пыхтел метрах в десяти от нас, и в его правой руке качался силикатный кирпич, забрызганный кровью из разбитого носа.
Мы с Лехой даже не шелохнулись.
Во-первых, дыхалка сбита напрочь.
Во-вторых, мы оказались за спиной у дяди Юры, который вышел вперед, сложил руки на груди и спокойно ждал бегущего по наши души разъяренного амбала.
— Привет! Что строим? — весело спросил дядя Юра.
Гоша-старший удивился и перешел с галопа на шаг.
— Вот эти… этот, сука, хомяк… Убью!
В спокойствии дяди Юры таилось что-то зловещее, но нам было не страшно, а даже интересно.
— Иди сюда! — ласково поманил дядя Юра Гошиного брата. — Эти щеглы со мной. Знаешь меня?
— Да.
— Все?
— Все… — Гоша-старший, только что хотевший нас почикать, опустил глаза и бросил кирпич в пролет между гаражами.
— Ну я пойду? — отпросился он.
— Ну иди.
Гоша-старший развернулся и захромал прочь. Мы молча провожали взглядами его нескладную обезьянью фигуру в грязной майке и растянутых трениках. Мне стало его жалко.
Леха же смотрел ему вслед с презрением, а потом спросил:
— Дядя Юра, есть закурить?
— Щазз! Ну рассказывайте!
Мы рассказали.
— Да знаю я эту семейку. Этот примат — старший брат вон того фантомаса, — дядя Юра указал на Гошу Птицына, скачущего по балкону в мамкиных трусах на голове.
Рядом с Гошей курил его отец — алкаш дядя Толя — и глазел в нашу сторону.
Дядя Юра продолжил:
— А этого забулдыгу я всю жизнь тяну. Одноклассник мой. Вы там смотрите, им человека кирпичом — как два пальца.
Тут он немного напрягся и обратился к нам с некоей даже неловкостью:
— Парни, и вы это… Ваську Крысой не называйте.
Так Крыса стал Васей, впрочем, ненадолго.
