Я зарекался, но не очень,

Холодный дождь не вдохновлял,

Сижу пишу стишок про осень,

Как этот дождь уже достал!

Нордичный ветер без стесненья

Листву срывает, тучи рвет,

Он не приносит объясненья,

Он просто дует, просто прет.

И топчут небо в лужах ноги,

Мешают с грязью облака,

Разгневались, наверно, боги

На нашу жизнь наверняка.

Но есть у осени душа,

Она зовется бабье лето,

Там листья ласково шуршат

И люди думают про «это».

Сегодня рявкнули морозы

Внезапно даже для зимы,

И люди — мини-паровозы,

Мечтают о тепле весны.

А озабоченный снегирь

Сидит качается на ветке,

Он тоже помнит лето, пыль,

Замерз в рубиновой жилетке.

Скулит бродячий пес, дрожит,

Его беднягу не кормили,

Он поскулит и побежит

Считать свои собачьи мили.

Уже кончается декабрь,

И кажется: еще немного —

Увидим скоро теплый май

И снова запылит дорога.

Но впереди февраль и март,

Еще завьюжат эти двое,

И им я буду очень рад,

Без них и лето неродное.

Ну как без этих снежных дней,

Без колдовства зеленой елки?!

Мы будем в сотни раз добрей,

Лекарством будут нам иголки.

Сегодня рявкнули морозы,

Без них тепла не оценить,

И снег на веточках березы —

Его ничем не заменить.

Шерсть клочками на старом верблюде,

Чуть хромает, идет великан

По пескам, по барханам, в безлюдье

Сорок суток таскал нас шайтан.

Мы последние, нет каравана,

Дервиш старый и старый верблюд,

Только строчки святые Корана

Нам на небо уйти не дают.

Получил я его верблюжонком,

Белоснежным и грустным таким,

Все ласкал, называл Салажонком,

Ревновал до безумства к другим.

Белый круг, словно око пророка,

Сверху смотрит, безжалостно жжет,

С другом старым бредем одиноко…

Ну зачем нас Аллах бережет?

Нет воды и нет мыслей, движенья,

Губы в кровь, язык к небу прилип,

И в мозгу начинает брожение,

Что верблюд в горбу воду хранит.

Солнце разум забрало и совесть,

Но скотине в глаза не смотрю,

Я закончу сейчас его повесть

И, быть может, продолжу свою.

Одурманенный зноем, на нервах,

Ятаганом кровавым клевал

Тело друга и душу, наверно,

Но напрасно я воду искал.

Засыпаю. Рыдаю. Устал.

Точно знаю, уже не проснуться,

И пронзительно воет шакал,

Он-то знает, что нам не вернуться.

Медью плавится солнце. Садится,

Подводя дня земного итог.

И спешит все земное напиться

Той прохладой, что дарит Восток.