Да и смели ли мы спрашивать, волноваться, просить. Не все ли равно? За нас должны были думать и беспокоиться другие. После полной свободы, которой я всегда пользовался, и связанной с ней ответственностью, было как-то даже спокойнее на душе от сознания, что с лишением свободной воли с меня спала и часть ответственности и что вся моя жизнь уже более не зависела от меня, а будет идти но определенной колее, из которой трудно вывихнуться.
