автордың кітабынан сөз тіркестері  Порядок слов

Елена Катишонок

Всё ясно и предопределено:

Смеются дети, солнце не погасло,

Преломлен хлеб, и налито вино,

Но Аннушка уже купила масло

Когда человек умирает,
Глядят со стены портреты.
Душа по дороге к раю
Бредёт потерянно где-то,
А на запястье часики,
Теплом руки не согреты,
Тикают часто-часто,
Словно в траве кузнечик,
Чётко меряя время
Минус один человечек.

Сон показывают кусками —
Часто рвётся старая плёнка.
Не подушка, а тёплый камень
Под щекою, и плач ребёнка
Из-за стенки тихо сочится.
Боль живёт под левой ключицей,
А во сне только снег и море.
Надо плыть до первого камня,
Чтобы сдать зачёт по истории.
Отчего такая тоска меня
Догнала, за плечо схватила?
Камень дразнится, уплывая;
Не догнать – кончаются силы…
За окном в снегу – мостовая,
Чтоб закрыть глаза – и во сне
Босиком ступить прямо в снег,
И пройти легко, аки посуху,

Ты помнишь край, где колосилась рожь на

сереньком картоне под названьем «Родная речь»?

Тот самый край, где ложь мы ложками столовыми

хлебали и где кормили нас канадскими хлебами,

хоть на обложке колосилась рожь? Но до сих пор

восторженная дрожь от этих «р» в словах: «родная

речь», хоть нет давно страны СССР, хоть речь

родную некому беречь. Ты помнишь край?.. Постой,

не умирай, моя родная! Сильно изувечена, ты

выживаешь силою извечною так, словно прямо из

земли растёшь, как на обложке выгоревшей – рожь

Когда уходит человек
На час иль навсегда,
Горит невыключенный свет
И капает вода,
Хоть он закрыл на кухне кран
И снял ключи с гвоздя,
В холодный сумрачный туман
Поспешно уходя.
В тумане скрылся человек,
Ушёл он налегке,
Но след остался на траве,
Перчатка на песке,
А дома — недопитый чай
И сигаретный дым...
Ушёл на день или на час —
Назад пришёл седым

Такое стойкое отчаянье,
Какого не бывает горя.
Пора, наверное, отчаливать
В ладье Хароновой, не споря
С кривой судьбою, нищетой,
С капризной, малокровной музой,
Что вдруг становится обузой,
Хоть бушевала ещё той —
Прелестницей, вакханкой, нимфой,
То хохоча, то уходя,
Шутя одаривала рифмой…
Смеркается. И ждёт ладья

ПОЧЕМУРИКИ

* * *

Почему
Примат с приматом
Говорит отборным матом?
Потому что лишь примат
Отзывается на мат.
* * *

Почему,
Говоря с идиотом,
Исходишь шахтёрским потом,
А беседуют два идиота —
Ни капли не пролито пота?!
* * *

Почему,
Оставляя отечество,
Остаёмся мы жить без отчества?
Безотцовщиной Имя мечется,
И прильнуть ему к Отчеству хочется…
* * *

Почему
От мечтаний и чаяний
Выпадает в осадок отчаянье?
* * *

Винни-Пуху
Не пойму никак,
Хоть убей меня,
Не осилить моим мозгам:
Почему это —
Время от времени,
А вот деньги —
Всегда к деньгам?!

СТОЙКИЙ ОЛОВЯННЫЙ СОЛДАТИК

Куколка-балетница,
Воображуля, сплетница
Закружила голову
Солдатику из олова.
А игрушки шепчутся:
«Уж она потешится!»
Приговор выносят:
«Поматросит — бросит».
«Честь мундира дорога,
Да всего одна нога...»
И вздыхают тётеньки:
«Ах, какой молоденький!»
«А танцорка — пустельга,
Вечно задрана нога!
От горшка два вершка...»
«Оловянная башка!»
Солдата звали стойким:
Попав в камин, не ойкнул.
Балетница вздохнула
И... в огонь порхнула.
Кто как с любовью справился:
Умело, неумело;
Солдатик — переплавился,
Куколка — сгорела.

Снег иссяк, как моё вдохновенье,
Как прилив в час отлива забыт.
Понедельник сменил воскресенье,
Из забот составляется быт,
Чтобы быть, не избыть, не забыть,
Как снежинки покорно-послушно
Под метлою метели мело,
Как была неудобна подушка,
И как лампа смотрела в стекло,
Истекавшее пьяной метелью,
Чтобы утром, в похмельном бреду,
Притвориться капелью-апрелью,
Маем-таем, я-больше-не-бу…

Пожала безразличными плечами,
Пальто коснулась – и стоять осталась.
Покой, остывший кофе и молчанье.
«Садись, хозяйкой будь», – шепнула старость