Оглавление

Предисловие

Однажды душа мне подсказала: может, пора уже поделиться с читателями впечатлениями от жизни в крупнейшем городе США — Хьюстоне, — и мысли сразу заработали в соответствующем направлении. О чём, прежде всего, хочется рассказать? Конечно же, адресовать слова благодарности этому интересному во всех отношениях городу и своей судьбе, что забросила меня на целых десять лет за одиннадцать тысяч километров от родной земли, что я и делаю. А дальше мысли понеслись рассуждать об их носителе и о странностях, которые происходили и происходят с ним. Может, это и нескромно с моей стороны, но рискну поделиться своими откровениями в надежде, что они кому-то помогут. Отмечу также, что делаю я это и для себя, чтобы уточнить свой дальнейший жизненный путь. Вот такой я эгоист…

Сейчас, когда мне 65, я до конца осознал, что жизнь становится прекрасной и даже очаровательной, если у человека есть цель и мечта. Их может быть много, но к ним нужно двигаться, тогда и каждый шаг вперёд будет приносить удовлетворение. Это до банальности простой и известный всем вывод. Я не знаменитость, не миллионер, не сын высокопоставленных чиновников, а выходец из крестьянской семьи, где честность, справедливость, доброта, сострадание считались обыденными чувствами человека. Мне, наверное, повезло, что это всё сохранилось во мне и сейчас, правда, несколько изменившись под воздействием окружения и профессии. И теперь я считаю, что всё то, что нас окружает, имеет сознание, за исключением рукотворно созданных человеком вещей, а всё остальное в природе — живое и сознательное, но в отличие от человека — безвольное, не могущее напрямую повлиять на действия людей. Но вернусь к себе… Очевидно, лет с 16 я начал проводить эксперимент над собой, к чему меня периодически подталкивали подсознание и душа (я считаю, что они существуют, возможно, где-то в мозжечке). Тогда, держа в руке книгу «Война и мир», я подумал: вот бы написать такой роман! За этой мыслью последовала следующая: чтобы стать настоящим писателем, надо прожить жизнь, насытив её положительными и отрицательными событиями. Эти мысли промелькнули и ушли в глубины души и подсознания. В эти же 16 лет я стал свидетелем, как в Московском Кремле происходит смена караула у Мавзолея Ленина. Мелькнула мысль: вот бы попасть служить в Кремль. Она вспыхнула и снова ушла в подсознание. Но, очевидно, подсознание, получив эти мысли, стало направлять моё сознание к движению в нужном направлении. Я стал заниматься спортом и готовить себя к срочной службе в армии, что заметили в школе, назначив меня командиром оперативного отряда. Это отметили затем в военкомате. Так я оказался в Московском Кремле и дослужился до сержанта. Перед этим я также успел поработать электриком на заводе. В моей роте, где я был комсоргом, служили ребята-первопостники, которые занимались только строевой подготовкой, чтобы потом, чеканя шаг, идти на охрану Ленина. Служба в Кремле открыла мне дорогу к высшему образованию. За отличные успехи в боевой и политической подготовке мне дали направление на поступление в любой ВУЗ СССР. Я выбрал Беларусь, Минск, юрфак Белорусского госуниверситета. Так, после его окончания я стал прокурором. Потом ушёл в преподаватели техникума, а следом и в бизнесмены. Я стремился познать жизнь со всех сторон, чувствуя, что к чему-то иду. Не скрою, был в моей жизни период философствований в компании друзей в гаражах, пьяных вишнёвых садах и в других тёмных местах. В такой период рядом с мужчиной должна оказаться терпеливая, любящая и мудрая жена. Я сейчас ей говорю «спасибо», что не оставила меня в «пьяном вишнёвом саду» с «друзьями», многих из которых, к сожалению, уже нет. И этот сад отпустил меня. А однажды мелькнула мысль: вот бы побывать в США! Но этот всплеск эмоций быстро угас под воздействием реальной мысли, кто я? где я? и где та Америка? Но подсознание работало… Я почему-то всем стал говорить, что собираюсь в Штаты. Все в ответ посмеивались. И чтобы прекратить эти насмешки, я сделал всё, чтобы оказаться на вершине этой цели. В США я испытал чувство ностальгии, которое будет посильнее любви к женщине. Это чувство обострило все мои другие чувства и подняло из глубины души мечту стать писателем. Я, считая себя человеком со средними способностями, однажды сел и написал роман, потом его издал, потом написал другие книги, затем стал членом Союза писателей Беларуси. А спустя какое-то время появилась мысль, смогу ли я написать картину. Ознакомившись с некоторыми приёмами рисования и став постоянным посетителем художественных музеев, я написал копию картины «Звёздная ночь» Ван Гога. Теперь я пришёл к выводу, что даже простой человек может достичь практически любой цели и воплотить свои мечты в жизнь. Главное — движение вперёд. Благодаря этому движению я и попал в Хьюстон. Путь этот был тернистым…

Как я получал американскую визу. Реально. Ничего не выдумано.

Жил я тогда в небольшом белорусском городке. Любимым моим занятием, когда появлялось время от работы, рыбалки, увеселительных мероприятий и семейных обязанностей, было посещение книжного магазина. В нём я мог задержаться на целый час, рассматривая новинки книжной продукции, географические карты, глобусы. Особенно долго я мог простоять у стеллажа, на котором красовались различные самоучители по английскому языку, поскольку меня не покидала мечта когда-нибудь выучить этот международный язык. Разглядывая очередной учебник, я всегда ругал себя за то, что в школе из-за кажущейся лёгкости записался на немецкий язык, а потом и в университете по той же причине на испанский. Вроде бы я себя считал умным парнем, но почему-то во многих случаях искал халяву. Однажды моё внимание привлекла книга про США. В моей душе тогда что-то ёкнуло. Этот волнительный толчок передался мозгу, в котором мелькнула мысль: вот бы побывать там да посмотреть на тамошних людей и оценить их хвалёную демократию. Это желание вскоре затерялось в повседневной суете как несбыточное, и книга, которую я купил, тоже вскоре запылилась на полке.

Прошло ещё десять лет. Девятого сентября 2001 года, за два дня до террористических актов в Америке, из Нью-Йорка нам с женой позвонила дочь, которая по специальной программе экономического университета находилась там для изучения языка и приобретения соответствующего опыта, и сказала, что остаётся в США навсегда, поскольку нашла работу и друга. В моей душе снова ёкнуло. Я достал книгу об Америке, протёр с неё пыль и стал читать очерки о жизни в самой развитой стране мира. Через некоторое время книгу поставил на полку для того, чтобы на ней опять появилась пыль, поскольку желание попасть за океан по-прежнему казалось несбыточным.

Прошло ещё десять лет. Однажды вечером позвонила дочь и сказала: учите английский, мы с мужем отправили вам приглашение посетить Америку с дружеским визитом. На этот раз моя душа взлетела от волнения к небесам. Книгу о великой державе я даже тогда не достал с полки, поскольку меня захлестнул шторм по открытию виз. Мечта побывать в Америке засветилась на горизонте.

Процесс открытия визы начался со звонка в Москву на фирму «Пони-экспресс», которая обслуживает американское посольство. Сотрудница фирмы объяснила мне, какие нужны документы и каков порядок прохождения интервью. После этого я по электронной почте записался на очередь, а потом, собрав все необходимые документы, отвёз их по назначению, где симпатичная девушка, отбросив лишние бумажки, дала мне подтверждение на интервью с указанием даты и времени, пожелав удачи.

Через месяц я с женой с волнением вышел из поезда на Белорусском вокзале в Москве и прямым ходом на электричке метро поехал к американскому посольству. Интервью нам было назначено на девять часов тридцать минут. У посольства мы оказались ровно в семь часов утра. Увидев там у ворот одинокую женщину, я почему-то обрадовался, поскольку ещё раньше меня запугали огромной толпой людей, которые мечтали получить заветные визы. Я подошёл к женщине, улыбнулся и развёл руками.

— Однако, я ожидал другую ситуацию, а нас всего лишь двое.

Женщина тоже улыбнулась, но так, словно покрутила пальцем у виска.

— Ещё не утро.

К восьми часам утра вся улица перед зданием посольства гудела от его клиентов. Мы с женой были оттеснены от женщины, с которой перекинулся парой фраз, метров на сто. Глядя на море людей, в котором наравне со всеми стояли знаменитые артисты и деятели, я возгордился и успокоился. Отказ в получении визы мне уж не казался смертельным номером.

Несмотря на кажущуюся невозможность обслужить всех жаждущих попасть в мир иной, в девять тридцать, пройдя паспортный контроль, мы оказались внутри огромного здания, где сдали на хранение мобильный телефон и все другие вещи, которые представляли опасность для человечества. А потом нас, как на конвейере, стали передавать от одного окошка к другому, где я что-то подписывал, уточнял. В одном из окошек у меня сняли отпечатки пальцев и запечатлели сетчатку глаза. Через час мы с женой оказался в святая святых — в зале ожидания непосредственно перед тремя окнами, за которыми находились вершители людских судеб — американские офицеры. Я наблюдал, как к окошкам робко подходили оцепеневшие люди, словно они шли на плаху, где им вот-вот должны были отрубить головы. После интервью многие «пациенты психиатрического заведения» возвращались с паспортами в руках и с бледными лицами. Это означало, что мечте их не суждено сбыться. Они уходили молча. Одна лишь женщина осмелилась истерично закричать: «Как вы посмели? Какое вы имеете право мне не открыть визу, в то время, когда вы открыли её всем членам моей группы, которую я возглавляю? Я буду жаловаться!» Офицер ей ничего не ответил и пригласил следующего «пациента». Следующими были мы. Я глубоко вздохнул, мысленно перекрестился, подошёл к окну и сказал:

— Хэлоу.

Рыжеволосый мужчина удивлённо посмотрел на меня.

— Ду ю спик инглиш?

Я смутился.

— Ноу, ай спик инглиш э литл.

— Гуд, цель вашей поездки?

— Туризм. Хотим посмотреть, как живёт американский народ, познакомиться с достопримечательностями страны, а потом об этом рассказать гражданам своей страны.

Офицер пристально продолжал нас рассматривать.

— Гуд. Сколько времени вы собираетесь провести в США?

— Около двух месяцев.

— Гуд, — офицер опустил голову и стал что-то ручкой чёркать в документах, в которых находились разные справки, подтверждающие наше намерение вернуться на родину. Потом рыжие глаза посмотрели на меня и на жену:

— Хорошо, ваша виза одобрена. Паспорт вы можете забрать через три дня в «Пони-экспресс».

Я в порыве волнения и испуга воскликнул:

— Сенкью вери, вери мач, — и поспешно отошёл от окна, взяв за руку жену.

Потом уже, живя в США, я понял, что слова «ай спик инглиш э литл» с добавлением «ай эм фром раша» и «ай лайк США» магически действуют на американцев, которые, услышав эти фразы, сразу же становятся ещё доброжелательнее и готовы оказать тебе любую посильную помощь, и происходит это на фоне их фанатичного патриотизма к своей стране и великой гордости за неё, чего так не хватает нашему молодому поколению по отношению к своей стране.

После первого краткосрочного туристического визита к дочери в Хьюстон я сразу же понял, что в этом городе, в котором общественный транспорт в виде автобусов и трамваев бегает лишь в деловом центре Даунтауне и в относительной близи от него, без личного автомобиля не обойтись, поэтому во второй приезд в США с прицелом остаться там навсегда возникли две первоочередные проблемы, получение грин-карты и американского водительского удостоверения.

О том, как мы с женой получили грин-карты

К моменту получения грин-карты, то есть по прошествии одиннадцати месяцев с даты, когда было подано заявление на воссоединение с семьёй, а именно с дочерью, у меня уже сложилось некоторое представление об Америке, об американцах и об их образе жизни. И вот однажды январским вечером, когда температура воздуха соответствовала белорусскому лету в самый жаркий его период, я вспомнил про книгу об Америке, которую купил в маленьком городке в маленьком книжном магазине, и подумал: желание побывать в США, которое возникло тогда в глубинах моей души, никогда и никуда не исчезало. Оно на подсознательном уровне толкало меня к цели. И вот теперь, когда я прожил в великой стране определённое время и узнал некоторые особенности жизни американского общества, у меня появилось желание записывать уже самому кое-какие интересные наблюдения в свой персональный компьютер, и для этого было и время, и настроение. Единственное, что меня волновало, так это предстоящее интервью в официальном офисе в связи с получением грин-карты. Кое-что я уже знал про интервью из рассказов некоторых моих друзей, приобретённых в Хьюстоне. Они меня успокаивали, говоря, что не припомнят случая отказа в получении вида на постоянное место жительство в США. Несмотря на это, напряжение в моей душе сохранялось. Когда подошёл к концу год ожиданий, однажды в один из выходных дней дочь пригласила меня к телефону и сказала, что со мной хочет поговорить некое официальное лицо. Я с волнением взял мобильник, поздоровался и услышал вопросы, заданные вежливым женским голосом на английском языке: где я нахожусь в данный момент, дату рождения и могу ли я доверять дочери вести разговор от моего имени? Когда я ответил на эти вопросы, женщина меня поблагодарила и отключила связь.

В течение последующего месяца состоялось ещё два таких разговора. А спустя ещё неделю на моё имя по обыкновенной почте пришла зелёная карточка, которая делала меня почти равноправным гражданином США, за исключением возможности голосовать на выборах разных уровней. Но зато я приобретал право на трудоустройство, на свободный выезд из страны и свободный в неё въезд без мучительных открытий виз. Единственным условием в данном вопросе было то, что я должен был находиться на территории США не менее шести месяцев в году. Необходимо заметить, что перед подачей документов на грин-карту я прошёл медицинскую комиссию, которая свелась к сдаче крови на анализ, пробы на туберкулёз и прослушиванию сердца и лёгких строгим терапевтом. Держа в руке грин-карту, я тогда воскликнул «вау», что означало «вот это да!»

Моя жена процесс воссоединения с семьёй в связи с некоторыми обстоятельствами параллельно мне проходила на родине через Варшаву. Этот процесс тоже благополучно закончился с получением грин-карты уже в Хьюстоне. Это событие мы решили как-то по-особому отметить. И как раз в это время подвернулся такой подходящий случай. Один из друзей дочери пригласил нас на вечеринку. Когда мы оказались на месте, то особенным по белорусским меркам оказалось уже то, что в теремке на четыре спальни со всеми удобствами оказалось человек двадцать молодых людей разных национальностей. Встретила нас мать хозяина дома, монголка, нашего с женой возраста, с отпечатком советского прошлого на лице, с необычным именем Тула. При виде нас монголка не могла скрыть радости, предвкушая приятное общение с равными себе. Мы ответили искренней взаимностью. Тула представила нам сына, рождённого в браке от чеха в Чехословакии, и сообщила нам, что её муж в последние годы своей жизни работал шеф-поваром в одном из американских ресторанов, но два года назад умер.

На кухне суетился вьетнамец лет тридцати, который, со слов Тулы, хотел превзойти её по приготовлению пельменей. Через некоторое время к нам подошла русская девушка родом из Москвы и с удовольствием с нами поговорила. У меня с ней нашлась общая тема для разговора, поскольку в Москве жила моя тётя с дочкой, и я сам когда-то служил в Московском Кремле.

Людей с белой кожей в компании было всего четыре человека, включая меня, жену и дочь. И надо заметить, что в Хьюстоне чисто белых проживает 25% жителей, чёрных 23%, латиноамериканцев 43%. И, конечно, в таком обществе не мог не родиться чёрный мальчик с голубыми глазами, которого я однажды увидел в магазине. И наша компания пестрела цветами от чёрного до трудно сказать какого.

Другой особенностью вечеринки было то, что на каждом столике стояли бутылки с вином и даже с водкой, что не присуще чисто американским компаниям, где для гостей открывалась одна-две бутылки с вином. В первый час мероприятия спиртным командовал хозяин дома, следивший за тем, чтобы у каждого гостя что-то было налито в фужере. Но потом, когда были готовы пельмени, все перешли на самообслуживание.

Тула со спиртным не скромничала. Я тоже пытался от неё не отстать. В итоге вскоре я, жена и монголка запели «Катюшу».

Ещё одной особенностью мероприятия было то, что компания постоянно обновлялась. Кто-то приходил, кто-то уходил. Веселье нарастало. Мы уже раз пять под руководством Тулы спели «Катюшу». Но особенно весело было в группе, состоящей из трёх девчат и одного парня, который при каждой сказанной фразе кем-либо из девушек разражался хохотом до слёз. Иногда парень сам что-то рассказывал и снова хохотал. Тула, находясь под воздействием расслабляющих средств, разоткровенничалась и сказала, что этот хохотунчик является женой вьетнамца, колдующего над пельменями, и призналась, что когда узнала об этом, то почему-то после каждой встречи с парочкой мыла руки с мылом и всё в доме протирала чистым влажным полотенцем, но теперь привыкла и даже стала очень их уважать за добрые сердца и весёлый, неунывающий нрав. К тому же парочка усыновила двухлетнего мальчика.

В какой-то момент хохотунчик подошёл к нашей компании, налил всем по полному фужеру вина, сказал «пей до дна» и рассмеялся. Я такому тосту был только рад и, показав большой палец, воскликнул «вау». Потом, не глядя на жену, исполнил пожелание нетрадиционного парня.

Ближе к ночи в дом пришли ещё четыре парня, которые светились дружелюбием, услужливостью. Тула нам подмигнула и сказала: они тоже «голубые». А потом, выпив ещё по бокалу вина с нетрадиционными ребятами, которые собрались на дискотеку, на посошок я, жена и Тула громче, чем обычно, спели «Катюшу» и получили за это заслуженные аплодисменты от разноликих, добродушных, слегка наивных американцев. После этого было ещё раз пять на посошок и столько же исполнений «Катюши» и «Подмосковных вечеров».

В тот вечер нам с женой, действительно, удалось по-особому отметить получение заветных грин-карт. А уже на следующий день встал вопрос ребром о получении американских