правда. Однако Фенвик утверждает, что, идя галсами против ветра, мы должны применять иное мерило действенности, нежели когда плывем непосредственно туда, куда стремимся.
В те напряженные времена отрезвляло видеть красное знамя с серпом и молотом над вышеупомянутым приютом советского посольства на другом берегу реки и отмечать на наших навигационных картах (изобилующих Опасными Зонами и Запретными Участками) восемьдесят с лишним сооружений Пентагона, разбросанных по этому хрупкому побережью, — включая и сам Пентагон, Военно-морскую академию США и заведения Арсенала Эджвуд по разработке химического и биологического оружия, не говоря уже о нескольких «конспиративных адресах» ЦРУ и штаб-квартире самого Управления.
однако к концу американских 1970-х человек уже выучивал, что паранойю, касающуюся контрразведывательных заведений, частенько превосходили как паранойя внутри самих этих заведений, так и сами факты, когда и если всплывали они на поверхность.
я замышлял не книгу, а причудливого сиамского близнеца, состоящего из фантастического игрового сценария (о постмодернистском любовном романе между скептически настроенным сперматозоидом и сопоставимо бдительной яйцеклеткой),
Вновь у Сьюзен на глазах слезы: она думает мысли не слишком отличные от его, но с другой стороны. Младенец. Два! Действительные индивидуальные дочери и сыновья, Фенна и ее, кем восхищаться, о ком тревожиться, заботиться; воспитывать тонкость и силу характера, защищать от повсеместной глупости и надменной вульгарности замечательной Америки; греть и/или разбивать ей сердце, но, как бы то ни было, закалять и выращивать его. Что есть искусство, желает знать Сьюзен, что такое постижение и цивилизация, где должны они подменять родительство, а не дополнять его? Ответ в том, что для Фенна, для кого они в самом деле дополнения друг друга, их достаточно; для Сью — с учетом размаха ее любви — они гораздо лучше, чем ничего. И у нее сердце переполняется — не так недвусмысленно, но с не меньшей любовью, чем у него.
