Оглавление

Как мы дошли до книги второй

До того, как перейти к описанию дальнейших приключений юного интеллектуала Эдвина, рассудительной бунтарки Алиры и обаятельного (как он сам смеет надеяться) журналиста Нолана, следует в двух словах напомнить (а впервые присоединившимся к повествованию читателям — хотя бы в общих чертах поведать) о делах, описанных в книге под номером один.

Итак. Краткое содержание предыдущей серии. После дежурства на скорой помощи Илья встречает продавщицу Екатерину, и между ними сразу пробегает искра, несмотря на то, что у Ильи есть жена Светлана и трое детей, а муж Екатерины Остап уже десять лет находится в коме. О связи Ильи и Екатерины становится известно Людмиле, подруге Светланы, тайно влюбленной в Илью и полностью игнорирующей ухаживания Владимира, родного брата Сергея. Сам же Сергей является бывшим мужем Светланы и лучшим другом все еще пребывающего в коме Остапа. За последним ухаживает молодая сиделка Аглая, внебрачная дочь приходящегося Илье родным отцом Вениамина и Дарьи — свекрови Екатерины, тайно встречающейся с Олегом — потерявшим память племянником Владимира и по совместительству сыном Сергея…

Так, стоп! Какой Сергей? Какая еще Аглая? Что это за ахинея? А, все понятно. Банальная интерференция из альтернативной Вселенной. Из очень странной, если не сказать жутковатой, Вселенной. Не обращайте внимания. Слабые помехи — ничего более. Возвращаемся к нашим шупальценогим многоглазам, как говорят на острове Дракона. То есть к похождениям сведенной вместе удивительными обстоятельствами странной троицы главных действующих лиц излагаемой мною истории.

События разворачиваются в мире, носящем название Земля-Мать и представляющем собой небольшой спутник планеты Гигант, вращающейся вокруг одной из неисчислимых звезд где-то во Вселенной. Точнее сориентировать по месту, увы, не могу. Если понадобится, спросите дорогу у пролетающей мимо кометы. И в этом самом мире Земли-Матери жил-поживал в 105 году так называемой Эры Порядка неимоверно начитанный для своего возраста юноша по имени Эдвин. Точно также жила-поживала, но уже в 260 году той же эры девушка аристократического происхождения Алира. А в 404 году жил-поживал средних лет журналист Нолан. Так бы они счастливо (хотя, кто знает, реально ли счастливо) и продолжали жить-поживать отдельно друг от друга в трех разных временных эпохах, но судьба в лице таинственного, говорящего механическим женским голосом столба (согласен, судьба порой принимает весьма странные обличия) распорядилась иначе. Сначала Эдвин, Алира и Нолан оказываются в загадочном месте, известном как пространственно-временной переход. Там они узнают о грозящей всему миру опасности, предотвратить которую можно, если отправиться в прошлое и поговорить с неким хозяином Хрустального Города. Поэтому наша троица перемещается в 105 год Эры Порядка и пускается в длительный поход, настолько захватывающий, что даже не буду ничего о нем говорить. Найдите, наконец, первую книгу и почитайте (либо перечитайте) ее! Отмечу лишь главное. По пути им встречается самый настоящий странствующий рыцарь — паладин Ордена Святой Чаши сэр Гаспар — верхом на верном коне с легко запоминающимся и просто выговариваемым именем Роцефитанир. С данного момента троица приключенцев превращается в четверку, и уже в подобном расширенном составе они продолжают паломничество в древний Хрустальный Город. Минуя всевозможные опасности, связанные с длительным пребыванием в дикой местности, окруженной очень сильным магическим фоном, потенциальные спасители мира добираются-таки до конечного пункта назначения своего путешествия, где узнают, что… это отнюдь не конечный пункт, но начало длинного приключения.

Огромный, на лицо ужасный и добрый (вроде как) внутри ящер Король-Дракон, значащийся временно исполняющим обязанности хозяина Хрустального Города, а также хранителем огненного элемента и предводителем балансиров — стражей магического равновесия в целом мире, — рассказывает, как можно остановить надвигающуюся катастрофу. Для этого необходимо разыскать еще одиннадцать хранителей баланса, разбросанных как в пространстве, так и во времени, и заручиться их поддержкой. Все очень просто. Или нет. Узнаем далее по тексту. От каждого балансира надо будет получить какой-то магический артефакт, содержащий в себе эссенцию той или иной стихии. Испробовав подаренное Королем-Драконом волшебное огниво, Эдвин (на минуту ставший весело полыхающим человеком-факелом) и его товарищи понимают, какая огромная сила попала к ним в руки. Сэр Гаспар остается по личным причинам в Хрустальном Городе, а юноша, девушка и журналист устремляются к горе Страданий (названной так одним очень впечатлительным первооткрывателем) на встречу с повелительницей холода королевой Изольдой. Тем временем остальной мир продолжает жить собственной жизнью, и сейчас я предлагаю обратиться к делам, творящимся за сотни верст от места основного действия.

Глава 1. Прохладный прием

Недалеко от Первограда, столицы Кладского Королевства, когда-то давно располагалось небольшое село Алое, являвшееся малозначительной частью Алоземского графства, славившегося производством самого популярного в высшем обществе красного вина. Село, в котором не собирали виноград и вообще не осуществлялось каких-либо работ, связанных с основным источником дохода всего остального региона, так бы и затерялось в анналах истории или старых энциклопедических словарях, если бы однажды король Сид XLIV собственной персоной не посетил здешние места и не поразился их красотой. Да столь сильно, что на следующий же день после своего визита велел ведущему королевскому архитектору воздвигнуть там величественное строение, используемое впоследствии в качестве загородной резиденции главы государства. Сказано — сделано. И в скором времени бедное загнивающее поселение исчезло, а буквально поверх него был возведен роскошный Алый Дворец.

Украшением интерьера здания занимались лучшие мастера со всего света. Ни одно помещение не было похоже на другое. Комната, целиком отделанная малахитом, сменялась комнатой из жемчуга, а та передавала эстафету рубиновому залу. Однако, несмотря на всю внешнюю пафосность и нарочитую показушность, имелись во Дворце и предназначенные исключительно для членов королевской семьи укромные уголки, куда гостей обычно не приглашали. Эдакие островки размеренной безмятежности в огромном океане страстей и интриг, бурлящих на фоне бросающихся в глаза богатства и вычурности, или своеобразные убежища, в которых можно уединиться с собственными мыслями[1].

Кабинет короля в числе прочих также относился к подобным убежищам. Вернее, второй кабинет. Первый-то выполнял чисто демонстрационную функцию, то есть формировал некий образ монарха — едва ли не наполовину обожествленного существа, способного решить любую проблему: от засорившейся канализации до победы над всеми внешними и внутренними врагами, включая воображаемых. Нет, преимущественно воображаемых. Как раз мифическому полубогу, имевшему, по-хорошему, слабую связь с реально стоящей у власти персоной, и принадлежал просторный инкрустированный золотом и драгоценными камнями кабинет, никогда не запираемый на ключ, ведь там все равно не хранилось никакой ценной информации. Нам же сию минуту интересен другой кабинет. Настоящий. Тот, что принадлежал королю-человеку, думающему, чувствующему, принимающему ответственные решения, не застрахованному от ошибок и откровенных глупостей — такому как все люди, только по воле случая, если говорить совсем уж откровенно, наделенному недоступным большинству могуществом.

Камин, пара кресел, широкий, заваленный бумагами, присланными из разных уголков мира, письменный стол, несгораемый шкаф, содержавший внутри себя горы государственных секретов, а также замурованный в стене сейф, скрывавший тайны еще более страшные — все, чем мог похвастаться истинный кабинет короля. Из всех обитавших в Алом Дворце слуг единственному старику Рифсу позволялось убираться в данном помещении. Пожилой мужчина заслужил оказанное ему доверие проявленной за последние шестьдесят лет непоколебимой преданностью хозяевам дома.

Рифс медленно шел по коридору. Быстрее не получалось. Во-первых, как уже отмечалось, слуга достиг весьма преклонных лет. Во-вторых, на дворе стояла ночь, и было слишком темно, чтобы развивать спринтерскую скорость в плохо освещенном проходе. А в-третьих, старик изо всех сил старался не уронить серебряный поднос с бутылкой вина и двумя бокалами. Дойдя до искомой неприметной двери, прятавшейся для верности на пересечении сразу нескольких теней, Рифс отработанным годами движением произвел условный стук.

— Да, Рифс, заходи, — послышался ответ.

Слуга легонечко толкнул дверь и первым, кого он увидел, оказался расположившийся в кресле напротив камина одетый в белоснежный костюм Магистр Порядка Пэк.

— Поставь поднос, и можешь быть на сегодня свободен, — сказал сидевший за столом другой мужчина, высокий, абсолютно седой, вплоть до аккуратно подстриженной бороды, и очень уставший, хотя и пытавшийся скрыть это. По крайней мере, голосом он себя не выдавал: произносил фразы четко, внятно и достаточно громко.

— Слушаюсь, Ваше Величество, — отозвался Рифс. Выполнив просьбу, он немедленно удалился, оставив наедине двух, возможно, самых влиятельных людей в мире на тот момент, а конкретно речь идет о середине лета 105 года Эры Порядка.

— Угощайтесь, Магистр, — любезно предложил бокал собеседнику король Клада Сид XLIX. — Это лучшее вино на всем севере острова.

— Благодарю, — выразил признательность Магистр Пэк, приняв подношение. — М-м… чудесный напиток… Знаете, ряд теоретиков вроде Брукса или Перепротофокла в своих трудах указывают на потенциальный вред, который может причинить алкоголь делу установления Всеобщего Порядка. Мол, опьяневший индивид является ярко выраженным носителем хаоса. И действительно: зачастую пьяный не в состоянии отдавать отчет в собственных действиях, не может сдерживать различные низменные потребности, совершает такие поступки, какие в трезвом состоянии не мог бы себе позволить и в общем плохо поддается контролю. Порядок — это прежде всего дисциплина ума. А спиртное в первую очередь на ум и воздействует. Поэтому с точки зрения учения о Порядке употребление алкоголя стоило бы полностью запретить. Тем не менее Церковь никогда и ни за что не прибегнет к настолько радикальным мерам. Догадываетесь почему?

— Потому что в случае тотального запрета на алкоголь массы могут взбунтоваться? — предположил король. — Стоит сегодня отнять у народа его самое любимое развлечение, так на завтра люди поднимут восстание, вооружившись нашептанными кем-то со стороны дурацкими революционными лозунгами, и конец твоей династии. Притеснять население стоит осторожно, мягко, постепенно. Отбирать можно только те права, отсутствие которых оно вовсе не заметит. К сожалению, свободное и неограниченное распитие спиртных напитков к такой категории прав не относится. Ну как? Моя догадка совпадает с вашими выводами?

— Примерно — да. Но есть еще одно немаловажное обстоятельство.

— И какое же?

— Просто церковники и сами не прочь иной раз пригубить хорошего вина, — ухмыльнувшись, заметил Магистр Пэк. — Требовать от других того, что сам пока не готов принять, нелогично, а следовательно, не соответствует одному из ведущих принципов, связанному с обеспечением прежде всего гармоничного развития общества. Развития, не предполагающего серьезных внутренних потрясений и противоречий.

— Думаю, за это стоить выпить, — подвел итог король.

— Воистину, — согласился Магистр, вновь подняв бокал.

— Однако же нам стоит поговорить о деле, — покончив с вином, повернул беседу в иное русло Сид XLIX. — Война за Порядок близится к концу. Пора начинать строить планы на будущее. И здесь существует ряд вопросов, не дающих мне покоя. Первый и самый важный — фактический контроль над Трипским портом. Во все времена судьбу проигравшего определял победитель. А что делать, когда победителей двое? Согласен, Кантория сейчас не так могущественна и влиятельна. Князь Павел же — мой драгоценный затек — вообще фигура чисто номинальная. И все-таки среди канторийцев по-прежнему остались сильные игроки. Богатые предприниматели, например. Или мой родной племянник Лекс — весьма неглупый юноша, совсем не похожий на отца-князя. Яблоко, упавшее от яблони на добрую версту. И это вызывает обоснованные опасения, так как рано или поздно династии Сидов придется иметь дело с человеком, чьи действия будет трудно предсказать. Объединившись, предприниматели и молодой княжич не позволят Кладу просто взять и присвоить себе порт, за который канторийские солдаты семь лет проливали кровь.

— Прежде чем высказаться, — предупредил Магистр Пэк, — хочу напомнить: Церковь Порядка стоит над политикой, не заботясь о частных интересах какого-либо отдельно взятого государства. Важна общая картина. Наша цель — распространение и укрепление учения о Всеобщем Порядке во всем мире.

— Понимаю…

— Однако, — продолжал Магистр, — не могу с вами не согласиться по поводу того, что управлять Трипским портом должен кто-то один. «Двоевластие» и «Порядок» — понятия слабо совместимые. Поэтому на правах высшего духовного лица могу вам гарантировать следующее: Церковь окажет всестороннюю поддержку тому, чьи войска фактически первыми займут порт.

— Вижу, куда вы клоните, — догадался король. — Старое правило «раньше во времени — сильнее в праве».

— Правило, замечу, существующее тысячелетиями и по духу полностью соответствующее учению о Всеобщем Порядке. Иными словами, если (и я подчеркиваю: если) первыми над Трипским портом водрузят знамя победы войска Клада, то Церковь сделает все возможное для дальнейшего упрочнения кладского влияния в Трипе.

— Получается, — поразмыслив, сказал Сид XLIX, — дело за малым. Нужно организовать все таким образом, чтобы в момент триумфа канторийцы оказались как можно дальше от порта. И как бы мне это провернуть?

— Уверен, у Вашего Величества и без меня хватает советников. Тем более, я — лицо нейтральное. Но не могу не отметить одно обстоятельство. Полтора месяца назад трипские войска совершили вероломное нападение на Храм Порядка в Красном Городе. В результате мне и другим высокопоставленным церковникам пришлось осуществить длительный вояж через всю Канторию, где, кстати, нас тоже чуть было не застали врасплох, прямиком к стенам вашей гостеприимной резиденции. На мой взгляд, недопустимым является положение, при котором группа смутьянов, не признающих верховенства учения о Всеобщем Порядке, хозяйничает в святой обители Церкви.

— Приношу соболезнования, но в данный момент приоритетной задачей является захват Громовой крепости с последующим продвижением на юг, прямиком к Трипскому порту. Кладская армия не может воевать на два фронта одновременно. К тому же в случае взятия Громовой крепости шансы на прекращение войны резко увеличатся. Скорее всего, оно сразу же положит начало мирным переговорам, и не вполне целесообразно сейчас перебрасывать силы на юго-запад, в Румбию.

— Боюсь, я неверно сформулировал мысль, Ваше Величество. Позвольте перефразировать. Храм Порядка в руках врага — это ужасно, невозможно, немыслимо… Вот примерно такого рода идея должна была бы прийти, скажем… канторийскому князю Павлу. Возможно… я ничего не могу утверждать наверняка, но возможно, пока мы с вами разговариваем, князь испытывает страшные угрызения совести из-за случившегося в Купере. Да, по большому счету все обошлось, и церковная делегация смогла вовремя покинуть осаждаемый город. Но это с одной стороны. С другой же, мы имеем невыполненное обещание организовать теплый, чуть ли не домашний прием. Каждый имеет право на собственное мнение, но лично я не могу назвать прием, сопровождаемый запахом пороха и гулом оружейных выстрелов, теплым. Выходит, князь не сдержал слова. А ежели в наши дни княжеское слово уже ничего не значит, то кому тогда вообще верить?

— А вы считаете, — усомнился король, — Павлу есть дело до формального обещания, случайно нарушенного при непредвиденных обстоятельствах?

Магистр Пэк покачал головой и развел руками, после чего ответил:

— Не могу знать, Ваше Величество. И все же догадываюсь, что в случае необходимости — крайней, я бы сказал, необходимости, такой, когда на кону стоит нечто действительно важное, например, Трипский порт, — можно отыскать способ воздействия на совесть достопочтенного князя и напомнить о когда-то данном обещании. Допустим, путем ненавязчивого совета, прозвучавшего из уст одного из приближенных или… супруги…

— И когда у князя взыграет совесть, — закончил за собеседника король, — он пошлет основные силы в Румбию, дабы отбить у захватчиков Красный Город вместе с Храмом Порядка, а в то же самое время кладские войска спокойно займут Трипский порт. Но подобным образом может поступить лишь конченый идиот. И, строго говоря, Павел полностью подходит под описание. Правда, думается мне, советом одной лишь супруги тут не обойтись…

— Мне кажется, у вас есть ресурсы для решения сей задачи.

— Помощь Церкви тоже не помешала бы, — намекнул Сид. — Ведь именно Церковь отвечает за наставление на путь истинный разумов, заплутавших в лабиринтах хаоса. А наш друг князь Павел заплутал сильно, раз даже забыл об исполнении простого обещания.

— Я обязательно напишу епископу Дулли. Он гораздо ближе любого церковника к князю, поэтому если кто-то и сможет наставить на путь истинный Павла, то это Дулли.

— Дулли… — проговорил король, мысленно вспоминая, как выглядит епископ. — Вечно улыбающийся толстячок… А хватит ли ему твердости?

— Не судите о нем по внешности, — предостерег Магистр. — Многие, очень многие совершили ту же ошибку.

«И да поможет мне Порядок не совершить ее самому, — уже про себя добавил Пэк. — Кто знает, какую игру ведет Дулли там, в Кантории, и на чьей он стороне: первого советника или молодого княжича…»

— О чем вы задумались, Магистр? — поинтересовался проницательный король.

— Да так… пришла в голову идея небольших организационных перестановок внутри Церкви. Но не сейчас. В будущем. После победы.

— Нашей победы, — уточнил Сид.

— Нашей… — вроде как согласился Пэк.

— Неужели нам обязательно забираться на самую вершину? — оглядываясь назад на проделанный путь, спросил Нолан.

— Трудно сказать, — отозвался Эдвин. — Ваш компас указывает направление вперед, не уточняя, вверху или внизу находится цель.

— Получается, — констатировал Нолан, — королева Изольда может спокойненько отсиживаться в какой-нибудь пещере у подножья горы, тогда как мы совершаем сколь героическое, столь же и бессмысленное восхождение?

— Ну, Король-Дракон дословно сказал, что Королева обитает на горе Страданий, — напомнил Эдвин.

— «На горе» — понятие весьма растяжимое, — заметил журналист.

— Становится прохладно, — поделилась наблюдениями идущая впереди Алира. — У нас в Первограде такие зимы, какое здесь лето.

— Я могу попытаться создать тепловой барьер, — предложил Эдвин.

— Тепловой барьер? — переспросил Нолан.

— Ага, — ответил юноша. — Нечто вроде сферы или полусферы, которая будет окружать нас во время пути, сохраняя при этом тепло и защищая от внешнего холода.

— Ясно. Волшебный термос, — по-своему истолковал журналист. — Всю жизнь о подобном мечтал. Ладно, может, и не всю, но последние пару часов точно. И вы действительно умеете их делать?

— Э-э… — протянул Эдвин.

— И что должно означать это ваше неуверенное «э-э»? — с опаской поинтересовался Нолан.

— Ну-у…

— Очевидно, — пришла на выручку юноше Алира, — господин Эдвин никогда прежде не создавал тепловых барьеров. Но он наверняка много о них читал…

— Всего пять учебников, десять монографий и тридцать три научные статьи, — как бы оправдываясь, перечислил Эдвин. — То есть с точки зрения теории я знаю вполне достаточно, пусть и далеко не все. Проблема в том, что раньше у меня просто не доставало сил для подобных экспериментов. Поймите, между зажиганием крохотного огонька и сотворением огромной тепловой сферы существует разница размером с нехилую пропасть. С другой стороны, у меня теперь есть огниво…

— Хотите еще раз пожечь себя? — уточнил Нолан.

— Это было давно… — попытался убедить журналиста Эдвин.

— Очень давно, — иронично подтвердила Алира, — аж два дня назад.

— Я многому научился с тех пор, — заверил юноша. — У меня все под контролем.

— «У меня все под контролем», — повторил за ним Нолан. — Обычно самые разрушительные катастрофы начинаются именно с этих слов.

Эдвин пропустил последнее замечание мимо ушей. И вместо того чтобы прислушаться к взываниям разума, который в данную минуту звучал подозрительно похоже на голос Нолана, юноша закрыл глаза, мысленно представив окружающий троицу путников купол.

«Главное — правильно отрегулировать температуру, — проговорил про себя Эдвин. — Эх, как бы нам случайно не изжариться внутри барьера. По-хорошему, мне нужно сосредоточиться на воспоминаниях о каком-нибудь теплом, но не очень жарком деньке… Например, когда Бэк в первый раз взял меня на рыбалку. Там было неплохо, даже здорово…»

— Получилось? — спросила Алира, как только Эдвин вновь открыл глаза.

— Станет ясно через несколько минут, — ответил юноша. — Либо мы почувствуем потепление… либо нет.

— Я думал барьер будет видно, — признался Нолан.

— Вероятно, его видно на эфирном уровне, — предположил Эдвин. — По крайней мере, есть соответствующая гипотеза, согласно которой эфирное поле теоретически можно было бы разглядеть, но человеческий глаз для этого банально не приспособлен. А вот некоторым животным повезло больше. И будь среди нас среднезападный падусвис, он увидел бы очертания моего барьера. Если, конечно, у меня получилось создать барьер…

— А кто такой падусвис? — полюбопытствовала Алира. — Никогда о них не слышала.

— Редкий вид, — пояснил Эдвин. — Эдакий мелкий злонравный хищник. Вряд ли нам удастся встретить его на пути.

— Вроде как потеплело, — обратил внимание Нолан. — Хотя, возможно, я просто сам себя убеждаю.

— Да нет, — сказала Алира. — Я тоже ощущаю тепло.

Полчаса спустя девушка слегка изменила мнение.

— Я ощущаю жару, — объявила она.

— Я тоже, — присоединился Нолан. — Как будто меня заперли в бане и постоянно подбрасывают дрова в печь.

— Ох, — вздохнул Эдвин. — Я и забыл, как тогда к полудню стало здорово припекать.

— «Тогда» — это когда? — уточнил журналист.

— Когда мы с братом ходили на рыбалку… Ай, не берите в голову. Сейчас подправлю… Готово. Надеюсь.

Уже в гораздо более комфортных условиях путники продолжили восхождение. Троица достигла границы, откуда начинался более или менее устойчивый снежный покров, вследствие чего шагать становилось все труднее. Вполне допустимая мысль о том, будто они ищут королеву не с той стороны горы, оптимизма относительно успеха предприятия также не добавляла. Усталые, успевшие с утра проголодаться, зато волшебным образом незамерзшие приключенцы остановились на очередной привал. Пока Эдвин с Алирой занимались приготовлением обеда, Нолан, сбросив груз походного рюкзака, решил осмотреть местность: вдруг удастся обнаружить какую-нибудь подсказку по поводу того, куда же все-таки двигаться дальше. И, как ни странно, пытливому журналисту улыбнулась удача.

— Ага! — воскликнул он. — Взгляните, что я нашел!

Подошедший к нему Эдвин не сразу понял, чем вызван ажиотаж.

— Вот же — следы! — указал Нолан на вмятины в снегу.

— Следы, — согласился Эдвин. — Не знаю, какой зверь их оставил. Явно не йети, и это само по себе неплохо.

— Я думал, вы все и про всех зверей знаете.

— Читал-то я и правда про многих, однако по одним лишь следам определить животное не могу. Простите, что разочаровал вас.

— Ничего. С превеликим трудом, но переживу, — усмехнулся Нолан. — Благо я знаю, кому приндлежат эти следы. Они весьма характерны. Смотрите: практически идеальная треугольная форма, заметно оттопыренный большой палец…

— Кажется, я вспомнил, — прервал журналиста Эдвин. — Точнее, отыскал в голове сведения о животном, подходящем под описание и обитающем в горах. Это пещерный вислоух.

— Правильно, — кивнул Нолан. — Когда-то давно, примерно жизнь тому назад, мне попадались пещерные вислоухи. Забавные создания, надо отметить. Но для нас с вами существенно другое.

— Согласен. Ведь пещерные вислоухи, как нетрудно догадаться, проживают в пещерах…

— А если бы мне суждено было поселиться в горах, — продолжил Нолан, — я бы присмотрел себе в первую очередь какую-нибудь пещерку. Не факт, что наша королева Изольда поступила бы так же, но лучше проверить эту догадку, нежели бесцельно слоняться среди поросших мхом камней.

— Предлагаете пойти по следу вислоуха? — уточнил Эдвин.

— Причем немедленно, пока отпечатки можно разобрать.

— А как же обед?

— Что? Я сказал «немедленно»? На самом деле я имел в виду «после обеда».

Нолан быстро расправился со своей порцией приготовленного с заботой… горячего… наверняка чрезвычайно питательного… чего-то. Честно говоря, он ел столь спешно, что толком и не понял, какое блюдо подала Алира. Пожалуй, нечто среднее между супом и кашей… Зато было вкусно. Определенно вкусно. Покончив с трапезой, журналист отправился по следам вислоуха и в скором времени наткнулся на самого зверя, жадно поедавшего выкопанный из-под снега куст какого-то лишайника. Несколько секунд человек и животное внимательнейшим образом мерили друг друга взглядами. Вислоух представлял собой стоящее на задних лапах существо, ростом доходившее Нолану до колен, покрытое оранжево-бурой шерсткой, с большими темными глазами, коротким, как у кролика, хвостиком и огромными свисающими до земли ушами, которые в расправленном виде напомнили бы журналисту два соединенных вместе дельтаплана, а Алире с Эдвином — наполненные ветром корабельные паруса. Наконец зверьку надоело играть в гляделки, и он припустил со всех ног подальше от назойливых людей.

— За ним! — скомандовал Нолан.

Двое молодых людей и один тридцативосьмилетний мальчишка бросились вдогонку за умчавшимся от них вислоухом.

— Ха! — обрадовался Нолан. — Здесь вход в пещеру. Похоже он привел нас к себе в логово, как я и планировал.

— Постойте, — рационально рассудив, предложила Алира, — а вдруг это западня, и у него там друзья, которые всем скопом накинутся на нас, как только мы войдем внутрь?

— Насколько мне известно, — покопавшись в закромах своей феноменальной памяти, ответил Эдвин, — пещерные вислоухи не образуют стаи. Максимум, кто нам может угрожать, так это его детеныши: маленькие пушистенькие вислоухики, способные разве что умилить человека до смерти.

— Оу-у… Я хочу на них посмотреть! — воодушевленно объявила Алира и тут же нырнула в проем пещеры, невзирая на полное отсутствие там света.

Эдвин, как всегда, воспользовался магией огня, чтобы озарить лежавший перед собой путь и быстро догнал девушку, остановившуюся у развилки.

— Здесь три коридора, — пояснила Алира. — Я не заметила, в который из них побежал наш дружок.

— Сейчас посветим… — сказал Эдвин.

— Вот он! — заметил вислоуха Нолан. — В левом коридоре. Смотрит так, словно насмехается над нами. Ладно-ладно. Он еще припомнит мои слова: смеется тот, чьи уши не волочатся по полу!

— Полегче, господин Нолан, — посоветовал Эдвин. — Мы нашли пещеру. Быть может, где-то здесь живет королева Изольда. Нам больше не нужен вислоух.

— А как же маленькие вислоухики? — недовольно проговорила Алира.

— То есть мы больше не ищем балансира холода, способного помочь нам предотвратить уничтожение мира? — на всякий случай уточнил Эдвин. — Отныне мы заняты исключительно поисками маленьких вислоухиков, коих здесь может и не быть вовсе?

— Вот когда вы так все описали, — грустно ответила Алира, — то затея перестала казаться хоть сколько-то разумной…

— Слушайте, — вмешался Нолан, — а почему он стоит и продолжает на нас таращиться? Почему не убегает? Как-то подозрительно… Пойду к нему и проверю.

Вислоух и впрямь точно бы нарочно дожидался, когда к нему придвинутся поближе, и только потом опять поскакал прочь. На следующей развилке он выбрал правый коридор.

— Напомните, зачем мы его преследуем? — попросил Эдвин.

— Можете назвать это предчувствием, — объяснил Нолан. — А можете — полным идиотизмом, но мне кажется, будто зверек осознано ведет нас куда-то. Как считаете, такое возможно?

— На острове Дракона, по-моему, все возможно, — серьезно ответил юноша.

— Он снова остановился, — указала Алира на вислоуха, сидевшего у третьего прохода из представленных на выбор семи, если считать слева направо. — Эй, дружок, ты хочешь, чтобы мы прошли по этому коридору?

В знак согласия вислоух издал звук, похожий на писк, а затем скрылся в темноте.

— Углубляемся все дальше в пещеру, — заметил Нолан. — Надеюсь, вы, господин Эдвин, хорошо запомнили весь наш маршрут. Нам ведь потом тем же путем возвращаться обратно.

— Не беспокойтесь, — заверил Эдвин, — я сумею воспроизвести последовательность пещерных проемов.

Последний коридор оказался самым длинным, зато на другом его конце, в отличие от предыдущих, забрезжил слабый свет.

— Либо впереди другой выход из пещеры, — предположил Нолан, — либо…

Однако впереди находилось нечто иное, а именно просторный зал с живописно свисавшими с потолка и похожими на гигантские сосульки сталактитами, а также сверкающими кристаллами кварца. Разноцветные минералы сливались друг с другом и образовывали в результате форму трона, на котором восседала одетая в белое платье из легкой ткани высокая бледнолицая женщина с холодными светло-голубыми глазами и длинными пепельными волосами. Голову дамы украшала излучающая ослепительный свет хрустальная диадема. Знакомый нашей троице вислоух больше не предпринимал попыток к бегству, а мирно прильнул к обутым в серебристые сапожки ногам своей хозяйки.

— Вы пришли, — коротко констатировала женщина.

— Э-э… добрый день, — поздоровался Нолан. — Дабы избежать возможных недоразумений и сразу прояснить ситуацию: мы имеем честь говорить с Ее Величеством королевой Изольдой?

— Да, это я.

— Что ж прекрасно, а меня зовут Нолан. Со мной мои друзья: госпожа Алира и господин Эдвин.

— Ясно, — отреагировала королева.

— И мы… собственно, — продолжал журналист, — пришли сюда по поручению Короля-Дракона.

— Я догадалась, — коротко ответила Изольда.

— Мы, кхм, по поводу спасения мира, — намекнул Нолан.

— Очевидно, — все в той же немногословной манере согласилась женщина-балансир.

— Простите, Ваше Величество, — почуяв неладное, сказал Нолан, — что-то не так? Вы хорошо себя чувствуете?

— От вас как будто веет теплом, — призналась королева, — а мне некомфортно в тепле.

— Ах да, конечно! — догадался Эдвин. — Тепловой барьер все еще действует. Я могу убрать его, пока мы с вами разговариваем.

Юноша закрыл глаза, и почти сразу же магический купол исчез. Ломать — не строить. Данная сентенция справедлива и в отношении магии, так как снять собственные чары гораздо проще, чем наложить их.

— Очень любезно с вашей стороны, — поблагодарила повелительница холода. — Вижу вы получили от Короля-Дракона его огниво. У меня тоже есть для вас дар. Но прежде я вынуждена попросить об одолжении. Надеюсь, вы не откажете мне.

— Разумеется, мы поможем вам, — уверенно ответила Алира. — Король-Дракон предупреждал нас о важности выполнения любых поручений балансиров.

— Благодарю, — сказала королева Изольда и принялась за рассказ: — На другой стороне горы находится гнездо грифона. Вы же знаете, кто такие грифоны?

— Здоровенные существа с головой и крыльями птицы, но при этом с туловищем льва, — без раздумий ответил Эдвин. — Про них всем известно, но я думал, грифоны давным-давно вымерли.

— Некоторые еще остались, — поведала королева. — Так вот. Нужна помощь с гнездом, точнее с хранящимися в нем яйцами еще не вылупившегося грифоньего потомства. До меня дошли сведения о трагической гибели матери этих птенцов. Как подобное могло произойти, мне, признаться, не ясно до сих пор. Но в любом случае детеныши остались без материнской защиты и тепла. Прошу вас найти гнездо и защитить его от опасности.

— От какой именно опасности? — уточнила Алира.

— Во-первых, от переохлаждения, — пояснила Изольда. — А во-вторых, если потребуется, от той неведомой угрозы, которая погубила их мать. Мой верный вислоух проводит вас через пещерные тоннели до нужного места. Теперь ступайте. С каждой минутой шансы птенцов на выживание уменьшаются.

Вислоух определенно не собирался медлить. Он вскочил и побежал к выходу из зала королевы. Наши путники проследовали за зверьком. Покинув покои Изольды, Эдвин сразу вернул на место тепловой барьер, поскольку начинал потихоньку замерзать. Проходя через очередную вереницу темных коридоров, юноша задал вопрос Алире с Ноланом:

— И что вы обо всем этом скажете?

— А что тут скажешь? — пожал плечами журналист. — Знойная женщина, мечта гляциолога…

— Чья мечта? — не поняла Алира.

— Гляциолога, — повторил Нолан, — ученого, изучающего ледники…

— А, смешно, — одобрила девушка, но как-то без энтузиазма.

— Я спрашивал не о королеве, — поправил друзей Эдвин, — а про ее поручение. Лично у меня нет вообще никакого опыта в обращении с грифоньими яйцами.

— Уверяю, здесь вы не одиноки, — поддержал юношу Нолан. — Ничего страшного. Разберемся на месте.

Выйдя из пещеры, троица начинающих грифоноводов тотчас же узрела распростертое на снегу громадное безжизненное тело с белым оперением и золотистым мехом, принадлежавшее, очевидно, матери нуждавшихся в опеке детенышей.

— Грустно, — одним словом описала открывшуюся картину Алира. — Надо ее осмотреть. Вдруг узнаем, как она погибла.

— А вы — эксперт-криминалист? — поинтересовался Нолан.

— Почему бы и нет? — сказала девушка и принялась за пристальное изучение останков. — Посмотрим… перья на левом крыле подпалены, причем с внутренней стороны. Возможно, грифониха летела или пыталась взлететь, расправив крылья, когда в нее угодил некий огненный снаряд. Далее. На груди имеется глубокая колотая рана. Судя по ширине отверстия… хм, не могу представить себе настолько большого острого орудия. Словно ее ударили отточенным на манер карандаша бревном… Однако рана чистая, никаких следов опилок либо еще чего-нибудь иного, указывающего на орудие убийства, я не вижу.

— Орудие убийства? — повторил Нолан. — Интересная формулировка…

— А как его еще назвать? — удивилась вжившаяся в роль сыщика Алира. — Несомненно, смерть наступила в результате насильственных действий со стороны пока не установленного гуманоида. Другое животное оставило бы следы когтей или зубов, коих я не обнаружила. Плюс в грифониху явно запустили или какой-то зажигательной смесью, или огненным шаром. Следовательно, убийца — разумное существо, способное пользоваться оружием или магией, то есть человек или виз. Лесовиков и марси в расчет не принимаю, ибо в горах на острове Дракона им делать нечего Люди в здешние края забредают также крайне редко, поэтому я поставила бы на виза. А если это виз, то, вероятно, он воспользовался магией.

— Вроде все логично, — прикинул Эдвин. — Но зачем визу нападать на грифона?

— Скорее, грифониха напала на него, защищая гнездо, — предположил Нолан.

— Не уверен, — с сомнением проговорил Эдвин. — Как все волшебные существа, грифоны наделены зачатками разума. Визу достаточно было через эфирное поле наладить ментальную связь с птицезверем, дабы избежать конфликта. Если только… Если только разум одного из них не оказался помутнен.

— В таком случае, — высказался Нолан, — ваши выводы идеально соответствуют моей версии о матери, взбесившейся от страха за дорогое ей потомство. Грифониха усмотрела в визе угрозу, он не смог достучаться до ее разума, и в итоге ему пришлось обороняться. Дело закрыто. Самозашита не является преступлением, даже в случае гибели представителя исчезающего вида.

— Не исключено, — все еще не будучи до конца убежден, сказал Эдвин. — Но где теперь этот виз? А если он ранен после столкновения с грифоном? Если ему требуется наша помощь? В горах одному опасно.

— Какими бы благородными ни были ваши побуждения, — глядя в глаза юноше, произнес Нолан, — мы не можем тратить время на поиски гипотетического виза, взамен выполнения поставленной перед нами конкретной задачи по обеспечению безопасности несчастных, оставшихся без матери птенцов.

— Вы правы, — вынужден был согласиться Эдвин. — Идем дальше.

— Веди нас к гнезду, дружок, — попросила Алира, обратившись к вислоуху, терпеливо дожидавшемуся, пока людям не наскучит возиться с мертвым телом.

Зверек, услышав команду, ловко поскакал куда-то вверх по весьма крутому склону. Троица, справедливо опасаясь неприятного падения, осторожно начала карабкаться по твердым камням, стараясь по возможности не отставать от их ушастого проводника.

Достигнув ценой испачканной одежды и оцарапанных ладоней долгожданного пологого участка, путники сразу обратили внимание на расположенное неподалеку широкое, размером с избу, сооружение из множества веток — искомое грифонье гнездо. Внутри лежало четыре яйца, обхватить каждое из которых руками удалось бы не всякому взрослому человеку.

— И как мы с ними поступим? — спросил у товарищей Эдвин.

— Для начала их надо согреть, — ответила Алира. — Можно воспользоваться вашим тепловым барьером. Вы ведь сможете создать для птенцов нечто вроде инкубатора? Только, пожалуйста, не переусердствуйте с температурой.

— И на какой показатель мне следует ориентироваться? — осведомился юноша.

— На температуру тела грифона? — предположил Нолан.

— Хорошая идея, — сказал Эдвин, — жаль, я не представляю, какая температура для грифонов считается нормой.

— Тогда поступим по аналогии с куриными яйцами, — придумал журналист. — А что? Курица — птица. Грифон — наполовину тоже… Значит, требуется установить температуру чуть выше температуры человеческого тела. Представьте, будто бы вы простудились, но не очень сильно…

— Попробую…

— У вас все получится, — подбодрила Эдвина Алира.

Молодой человек сосредоточился. Он едва ли не физически ощущал давящий на него груз ответственности. Как-никак на кону стояла судьба потомства очень редкого вида существ. Кто знает, не являлись ли эти четверо невылупившихся птенцов последними грифонами на свете? Одно неверное движение, вернее — мысль, и детенышам будет нанесен непоправимый урон. Кроме того, спалить гнездо из деревянных веток было проще простого.

— Все, — выдохнув, сказал вспотевший от напряжения Эдвин.

— Получилось? — осторожно поинтересовалась Алира.

— Думаю, да, — отозвался юноша. — Да, получилось. Барьер устойчивый. Температура оптимальная…