автордың кітабын онлайн тегін оқу  Рассказ Ресми-эфендия о семилетней борьбе Турции с Россией

Осип Сенковский

СОК ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОГО В СУЩНОСТИ,

Начале и важнейших событиях войны, происходившей между Высокою Портою и Россией от 1182 до 1190 год гнджры (1769–1776).

«Памятники исторической литературы» — новая серия электронных книг Мультимедийного Издательства Стрельбицкого.

В эту серию вошли произведения самых различных жанров: исторические романы и повести, научные труды по истории, научно-популярные очерки и эссе, летописи, биографии, мемуары, и даже сочинения русских царей.

Объединяет их то, что практически каждая книга стала вехой, событием или неотъемлемой частью самой истории.

Это серия для тех, кто склонен не переписывать историю, а осмысливать ее, пользуясь первоисточниками без купюр и трактовок.

Пробудить живой интерес к истории, научить соотносить события прошлого и настоящего, открыть забытые имена, расширить исторический кругозор у читателей — вот миссия, которую несет читателям книжная серия «Памятники исторической литературы».

Читатели «Памятников исторической литературы» смогут прочесть произведения таких выдающихся российских и зарубежных историков и литераторов, как К. Биркин, К. Валишевский, Н. Гейнце, Н. Карамзин, Карл фон Клаузевиц, В. Ключевский, Д. Мережковский, Г. Сенкевич, С. Соловьев, Ф. Шиллер и др.

Книги этой серии будут полезны и интересны не только историкам, но и тем, кто любит читать исторические произведения, желает заполнить пробелы в знаниях или только собирается углубиться в изучение истории.

Это любопытное повествование было переведено с турецкого и напечатано двенадцать лет тому назад в Б для Ч. По причине редкости экземпляров этого журнала за прошедшие годы, многие требуют от переводчика издать теперь отдельно откровенный «Рассказ» турецкого министра, написанный им для стамбульских друзей своих, о делах, событиях и обстоятельствах, которые получают нынче новый и очень сильный интерес. Переводчик рад удовлетворить требование благосклонно вспомнивших о прежнем, забытом труде его, но не находит возможности дать другую форму второму изданию такого короткого сочинения, кроме простого перепечатания в том же издании, где оно некогда появилось впервые. Он вполне согласен с мнением тех, которые полагают, что Турков надо изучать, не в европейских газетах, но в собственных их писаниях, что они, по народному характеру, понятиям, чувствам и предрассудкам, по образу действия, фанатизму и беспорядку, как общественному так и правительственному, совершенно те же в 1854-м году, какими были в 1774-м.

В библиотеке Императорского Санктпетербургского Университета находятся два рукописные экземпляра этого нынче весьма редкого сочинения, которое, кроме своей важности для нашей отечественной истории, примечательно еще в том отношении, что оно, может быть, единственно в своем роде: по крайней мере, я не знаю во всей турецкой литературе ничего подобного этому живому, юмористическому описанию военных и политических событий эпохи, к которой оно относится. Автор его, Турок наблюдательный, дельный, и остроумный по-своему, по турецки, был в 1763 и 1764 годах послом Оттоманской Порты к Фридриху Великому, а потом рейс-эфендием, или министром иностранных дел. Он сопутствовал верховным визирям в походах Турков против Русских, и в своем «Соке достопримечательного», запросто, «буднишним слогом», без напыщенных метафор, без цветов восточной риторики, но бойко, умно и резко, описывает происшествия, которых сам был, не только свидетелем, но и участником, как важное государственное лицо. Сочинение Ресми открывает вам весь тайный механизм причин, побуждений и расчетов; оно обнаруживает сущность действий, движений, успехов и неудач; оно, наконец, позволяет вам проникнуть взором в самые недра турецкого правительства и его политики, в характер в способности действующих лиц, в понятия, надежды и средства тех, с кем имели мы дело. Все в этой подлинной картине странных обычаев и странных людей любопытно для наблюдательного читателя и для понятливого историка. Разумеется, что, для надлежащей оценки такого документа со стороны критики, надлежало сохранить в переводе его невозможности колорит и тон подлинника. Всякое изменение подали бы ложное понятче о писателе и отняли бы у читателей возможность определить меру доверия к его показаниям. Что касается до других правил, которыми руководствовался переводчик при передаче мыслей автора с возможною точностью, то об этом бесполезно было бы здесь распространяться. Кому известно, в какой степени логическая постройка фразы противоположна нашей; кто знает всю ясность для Турка, и всю запутанность для нас, колоссального оттоманского периода, избегающего глагодов и действующего одними деепричастиями; кто постиг всю разницу, которая по-необходимости существует между остроумием двух народов, совершенно различных образованностью, верою, нравами и понятиями, тот легко поймет, как должно быть трудно перевести иронию, юмор и веселость турецкого острослова так, чтобы оне не были, скучными по-русски и сам он не показался тупым. Сохранить ненарушимо тон и колорит такого подлинника, не изменяя сущности его выражешй и не стирая с них того отпечатка оригинальности, который составляет главную красоту текста, есть одна из самых страшных задач в филологии. Читатели решат, в какой степени искусство переводчика соответствовало трудности этой задачи. В подлиннике сочинение имеет заглавием: Хулясе-и-ихтибар?

Ф. Сенковский

Воздав долг хвалы Господу Всезнателю и благословения его Пророку, обращаюсь к людям благородным и почтенным. Вот в чем дело. С тех пор как вселенная стала обитаемой, с тех пор как начались перевороты царств в народов, постепенно происходившие события, из века в век, вносимы были в летописи, и те, которые жили на свете после, поучались примерами несчастий, случившихся с теми, которые им предшествовали. Это не подлежать ни спору ни сомнению. Известно также, что народы, во все века и во всех странах мира, беспрестанно вели войну между собою. Но люди умные и опытные, и твердо изучавшие историю, во все века знали также, что, в то же время, благоденствие и прочность государств зависят от уменья в нужном случае жить с неприятелем в мире и дружеских отношениях. Эти люди не сомневались, что брань сама по себе-дело дурное, и, предпочитая мир войне, всегда доставляли они правительствам, которым служили, и народу Божию, драгоценные выгоды покою и безопасности. То ли дело наши государственные мудрецы! Не дал им Аллах ни ума не опытности, — чтение истории не их занятие, — и, не зная цены этому великому правилу, они, сердечные, добродушно уверены, будто первый и священнейший долг мусульманского народа — истребить неверных на всей земной поверхности или, по крайней мере, пользоваться всяким случаем, чтобы свернуть шею врагу в научать его почтению. Вот они и завопили: «Покуда не двинемся, проку не будет! Это государство мечом добыто, и мечом только может быть поддержано! У нашего правоверного султана звезда высока, мужи храбры, сабли остры: будь только у нас визирь человек набожный, благочестивый, да распорядительный как Аристотель, который бы регулярно пять раз в сутки творил со всей армией молитву и хорошенько совершал омовения, так нам, по милости Аллаха, не мудрено завоевать весь свет: да мы, с двенадцатью тысячами отборного войска, дойдем даже до Красного-Яблока (Рима), где живет сам папа!» Эти пошлые хвастовства не доказывают ли невежества? Не похожи ли те, которые несут такую околесицу, на шутов, пересказывающих народу богатырские сказки из Гамзё-намё? Не думают ли например они, будто Красное-Яблоко (Рим) — нечто в роде тех красных как огонь молдаванских яблок, которые зовут «Руку-жжет», и что его можно взять да съесть?… Между тем, именно такое-то пустословие, при наущениях простяков, не умеющих соображать ни каких последствий, повело нас к войне с Москвитянином, которая, начавшись в 1182 году, продолжалась по 1190 (1769–1776)! Подробное описание этой войны составит для меня предмет другого сочинения, писанного языком более торжественным, более цветистым и изысканным, и предназначенного к поучению тех, которые после нас будут жить на этом суетном свете и захотят дела прошедшие соображать с предстоящими. Здесь, по милости Всевышнего, и в угождение нескольким доброжелателям Высокой Порты, — так как дело само по себе очень важно, — я напротив постараюсь говорить как можно понятнее, и, совестливо, чистосердечно, расскажу буднишным слогом все, как что было, разделив посильный труд свой на шесть глав, с предисловием, и заключением, и назвав его Хулясё-и-Ихтибар, «Соком достопримечательного».

Здесь будут изложены причины, подавшие повод к упомянутой войне

Как народ Москва имеет столицу, и живет в странах, весьма далеких от границ наших владений, то внимание Высокой Порты давно уже было отвлечено от него. С 1130 года от бегства Пророка (1717) мир с этим народом утвержден был на прочном основании, и Москва вовсе не чувствовала склонности начинать новую войну с нами. Но, в течение четырех сот лет, душе её жестоко надоели Татары: он и жгли её дома и, среди мира, не переставали, по причине близкого соседства, действовать против неё неприязненно и наносить вред ей при всяком удобном случае. Знатокам истории известно, что Татары, именно, бывали всегда причиною разрывов нашего мира с Москвою и враждебных её предприятий против Высокой Порты. Когда наконец Татары, оставив свое толокно и свою бузу, начали покушивать борщ, и покуривать отум, запивая его чаем да кофе, эти пьяницы, натурально, сделались слабыми и тяжелыми, а между тем Москва усилилась и пожелала отмстить им за свои обиды. Таким образом в 1150 (1737) году она произвела два нападения на Крым, и, проучив Татар знать честь и меру, вступила в союз с Немцами, пошла воевать Узы (Очаков) и Хотин, и утвердила за собою славу народа храброго и воинственного. В 1152 (1739) году был заключен мир с нею под Белградом. Вскоре после того начались продолжительные войны между Немцем и королем Грандабурка. Москва, вмешавшись в эту борьбу под предлогом помощи Немцу, пригляделась к их военным хитростям, которых прежде она не знала, у Грандабурка выучилась свои маленькие пушки прилаживать к лафетам, владеть ружьем и делать разные другие штуки, вызвала к себе искусных полководцев и офицеров от Немца и от других народов, и, устроив хорошенько свои дела, силою принудила грандабуркского короля к покорности: хотя-нехотя он должен был плясать под её дудку. «Москва была незначительный народ, отзывается он: у меня она выучилась правилам войны, а потом вот и меня схватила за ногу!» Эти слова сам я слышал из уст грандабуркского короля, во время посольства моего в Берлин.

Когда, таким образом, Москва припасла у себя войск более обыкновенного, нужно было найти для них помещение. Между её соседями находилось ляхское царство, страна чрезвычайно плодоносная и обширная, но, так сказать, без хозяина, и без защиты. В течении 1176 (1763) года, посадив своего дуку в пограничной области, Курляндии, Москва впервые стала распространять свое влияние на другие народы, а в 1177 (1764), когда умер ляхский король, сын Подковолома, она, согласясь с грандабуркским королем, который наконец таки преодолел Немца, одного жившего у неё польского вельможу возвела в короли и послала править Ляхами. Ляхская земля стала мятежничать, и поднялась суматоха. Москва послала туда часть своих войск, чтобы непокорных взять на цепь послушания и чтобы в то же время найти для всех ратников корм и помещение. Когда предопределение захочет исполнить какой-нибудь из своих приговоров, так не знаешь, откуда берутся случай да обстоятельства. Вот почему, едва это злополучное войско вступило в пределы Ляхов, Кырым-Гирей вздумал поскорее отправить гонца к Порогу Счастья с представлением, что Москва нарушает договоры, и тут же случилось