Слёзы
Слёзы… опять эти горькие слёзы,
Безотрадная грусть и печаль;
Снова мрак… и разбитые грёзы
Унеслись в бесконечную даль.
Что же дальше? Опять эти муки?
Нет, довольно… Пора отдохнуть
И забыть эти грустные звуки,
Уж и так истомилася грудь.
Кто поёт там под сенью берёзы?
Звуки будто знакомые мне —
Это слёзы опять… Это слёзы
И тоска по родной стороне.
Но ведь я же на родине милой,
А в слезах истомил свою грудь.
Эх… лишь, видно, в холодной могиле
Я забыться могу и заснуть.
1911–1912
А на печке старик
С грустью засыпает.
Есть тоска веселая в алостях зари.
Задымился вечер, дремлет кот на брусе,
Кто-то помолился: «Господи Исусе».
Полыхают зори, круятся туманы,
Над резным окошком занавес багряный.
И надо мной звезда горит,
Но тускло светится в тумане,
И мне широкий путь лежит,
Но он заросший весь в бурьяне.
Тихо струится река серебристая
В царстве вечернем зеленой весны.
Солнце садится за горы лесистые,
Рог золотой выплывает луны.
Чую — будет гроза,
Грудь заныла сильней,
И скатилась слеза
На остаток углей.
Не видать за туманною далью,
Что там будет со мной впереди,
Что там… счастье, иль веет печалью,
Или отдых для бедной груди
Не поддержать вам костра догоревшего,
Искры потухшие… Поздно, бесплодные.
Не исцелить сердца вам наболевшего,
Думы больные, без жизни, холодные!
«Я ль виноват, что я поэт…»
Я ль виноват, что я поэт
Тя
