Комната
стихотворения
Андрей Драгунов

© Андрей Драгунов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

«…представь себе лес ещё существует. Шумят деревья…»

 

…представь себе лес ещё существует. Шумят деревья.

Мимо него проходят куда-то люди —

утром и вечером и, даже, ночью – еженедельно —

и в выходные дни, и в рабочие будни,

то есть в любое время. Когда погода

не позволяет выйти совсем из дома,

даже за хлебом – всё выглядит по-другому —

будто бы даже местность уже не знакома…

и взгляд поднимается выше самих верхушек

старых деревьев, чтоб точно увидеть небо —

не через ветки, которые можно слушать

при порывах ветра – с завтра до обеда…

Лес ещё существует – его границы

так же видны, как берег с кормы буксира,

что, уходящему в плаванье, будет сниться,

даже, когда в запасе уже полмира —

это ещё один вариант спасенья

от одиночества… Верх корабельной мачты

напоминает лес и его деревья,

что к облакам всё ближе уже маячат.

 

июнь 21. 2015 год.

«Ещё не дом, но комната уже – …»

 

Ещё не дом, но комната уже —

три на четыре с окнами на площадь,

на третьем, предпоследнем этаже,

где пьяная соседка в неглиже —

почти – с утра над газ. плитой хлопочет,

   

соорудить пытаясь на обед

хоть что-нибудь из нищенских припасов —

каких-нибудь копеечных котлет,

что любит так возлюбленный сосед…

и даже прячет пару под матрасом —

   

на всякий случай, чтоб не голодать

в ночное время, или спозаранку,

когда на службу надобно вставать,

а в холодильнике лишь только – Твою мать! —

и, высохшая год назад, баранка —

   

картина маслом… или же углём —

по крашенной стене – но впечатляет,

когда сосед с котлетами бульон —

и, кажется, как будто трезвый он —

скрепя зубами, молча уплетает.

   

Таков, увы, литературный быт.

Спасение лишь за закрытой дверью,

когда сосед после обеда спит

и счёт котлетам временно закрыт…

и есть возможность подсчитать потери.

   

Жизнь – есть всего лишь сумма мелких дел —

порой незавершённых – не хватает

то сил, то времени… и если не успел

всё завершить, как сам того хотел —

то, точно, кто-нибудь за это не похвалит…

   

не наградит за тяжкие труды,

не выдаст премию, не удостоит взгляда,

не поднесёт уставшему воды —

поскольку было больше ерунды

в его словах – ну так ему и надо —

   

за сказанное. Чей-то липкий взгляд,

как будто через стенку, проникает

в пространство, где ему никто не рад,

но он вбирает глазом всё подряд,

как будто – червь, но быстро уползает

   

к себе обратно и его следы

теряются на кухне и уборной

там, где ему достаточно воды

и, видимо, котлет, то есть – еды,

располагаясь, где ему удобно —

   

Такая жизнь, но с адресом теперь —

не лучший вариант, но и не хуже —

по крайней мере призрачная дверь —

спасает от естественных потерь

и от судьбы бездомного – к тому же.

 

июнь 22. 2015 год.

«Давай попробуем состариться – теперь – …»

 

Давай попробуем состариться – теперь —

не после, когда вовремя – до срока,

пока число назначенных потерь

не стало явью – грубой и жестокой

и не случилось что-нибудь ещё,

о чём потом подумать даже страшно.

За что, возможно, даже, не прощён

останешься – почти, как день вчерашний —

за невозможность всё вернуть назад,

к исходной точке, где ещё способ

всё изменить, хоть, дважды говорят —

не то, что в реку – в ванну – без вопросов

не влезешь и не сможешь повторить…

Давай состаримся теперь, двадцать второго.

В квартире на четвёртом будем жить —

ты, я и кошка цвета голубого,

как небо осенью за кухонным окном.

Нам повезёт – мы выживем, наверно…

Жаль в комнате отсутствует балкон —

он был бы кстати, чтобы осень скверной

не показалась. Чтобы внешний вид

деревьев – яркий – виден был с балкона,

та часть двора, где лампочка горит

и детский сад, с рождения знакомый.

 

июнь 22. 2015 год.

«Вот и ты, как будто навсегда…»

 

Вот и ты, как будто навсегда,

уезжаешь. Я один в квартире

остаюсь и капает вода…

мыши доедают дыры в сыре.

Медленно карабкается день

расставания, растягивая муку,

как для понимания … и тень

по стене протягивает руку

для рукопожатия. Молчу —

что ещё сказать – Прощай, наверно…

И слова упрёков пропущу —

ни к чему в дорогу портить нервы.

 

июнь 22. 2015 год.

За чтением рукописи

 

Судя по текстам, ему было больше лет,

чем в биографии – минус учёба в школе

для дураков, которые за ответ

платят обедом – голодные по неволе…

Каждая буква, как будто бы – год за два —

плюс осложнения с сердцем ещё в колхозе

от института и кругом идёт голова —

в перечислении – проще, наверно, в прозе

всё это высказать и не сойти с ума —

только поэтому «граф» не любил Шекспира —

проще без рифмы найти – чья во всём вина —

быть иль не быть, как сказано на полмира,

или куда-то дальше… Скрипи перо,

перебегая со строчки в другие дали —

может быть кончится рукопись и всего —

то останется – смазать с лица печали.

 

июнь 23. 2015 год.

«…вот и теперь – без вымыслов – только суть – …»

 

…вот и теперь – без вымыслов – только суть —

а рассказать-то нечего в ярких красках,

чтобы не так, как раньше – не как-нибудь,

как это было в русских любимых сказках

там, где Емеля и печка – почти… жена,

или же щука, своим плавником наморщась —

чтобы уже, действительно – всё сполна —

водка, аптека, уха, с постаментом площадь.

 

июнь 24. 2015 год.

«Когда идёшь по улице – из детства – …»

 

Когда идёшь по улице – из детства —

в какой-то дом, наверное, чужой,

где предлагают у дверей раздеться

и снять ботинки и… стоишь босой —

не вспоминаешь тех, кто жил и умер

на этой улице – считаешь фонари,

которые горят, как ночью пули

на поле боя и шипят внутри

разорванного тела. Старый город —

из прошлой жизни – парк, фонтан, дорога,

аптека рядом, листьев жёлтых ворох,

исписанных дождём – по-детски строго,

как в прописи. Сезон воспоминаний

о фонарях, что выше карусели…

за провода цепляются названья —

кустов и высохших почти уже деревьев

и улица молчит холодным камнем,

и дождь то капает, то продлевает скуку

молчанием своим – по ржавым ставням,

сводя на «нет» свиданье и разлуку.

 

июнь 25. 2015 год.

«Когда земля становится всё дальше…»

 

Когда земля становится всё дальше,

гляжу вокруг – где лучше приземлиться,

когда придётся – будто бы сквозь пальцы —

сквозь облака и посторонних лица.

Пейзаж – почти однообразно серый —

за исключеньем той зелёной крыши

в начале улицы – природа захотела

разнообразия – но видимого свыше —

не всем доступного, как будто для отчёта

перед Создателем о выполненной службе —

Сотри, я здесь… гляди из самолёта,

как будто крыша – это всё, что нужно

Создателю… Весёлый птичий клёкот

в небесной тишине – лишь отвлекает

от наблюдения за красотой полёта —

земля кругла, но кто об этом знает —

доподлинно, кто видит весь рисунок —

изгибы улиц, церковь на отшибе,

не освещённый ночью переулок,

священника на старенькой машине…

Гляжу на землю и считаю время

до приземления – уже совсем недолго

и самолёт согнёт свои колени,

...