автордың кітабын онлайн тегін оқу Трое и боги
Юрий Никитин
Трое и боги
Часть I
Глава 1
Ничто не смело пролетать над островом Даны, но когда в то утро солнце на миг застлала уродливая тень, богиня не повела и бровью. Воздух, всегда чистый, как вымытый, внезапно всколыхнулся и пошел густыми волнами. Ближе к воде золотой песок взвился, заблистал и осел желтыми искорками на зеленую траву.
На островок падал, все еще суматошно хлопая крыльями, крупный Змей. Кожистые крылья, похожие на старые грязные паруса, едва не лопались от напора ветра. Пахнуло потом, тиной и запахом большой речной рыбы.
Крылатый зверь рухнул так, словно тянул до островка из последних сил. Земля дрогнула, но Змей еще и побежал, часто-часто перебирая короткими лапами. Даже крылья выставил как два гигантских щита, чтобы не пронесло через крохотный клочок земли прямо в реку.
Остановился у самой кромки, дышал натужно, с хрипами. Крылья распластались, примяв траву, а когда потащил их на спину, острые шипы процарапали в траве глубокие борозды.
От загривка и до хвоста тянулся через спину встопорщенный гребень. Там, среди белесых игл, похожих на свежеотесанные колья, виднеются трое звероватых людей в волчьих шкурах.
Дана, что доселе возлежала среди вечнозеленой травы, приподнялась на локте. Странное волнение, непривычное и тревожное, уже зарождалось в груди. Третий раз ее остров посещают эти смертные, и третий раз за всю долгую жизнь – смертным не вообразить, насколько долгую! – ей странно и тревожно.
Передний соскочил легко, как огромный хищный кот. Из-за плеча выглядывает колчан с оперенными стрелами, в обеих руках хищно блистает широким лезвием великанская секира. Лишь по ней да еще вызывающей на драку стойке Дана признала Мрака – старшего из лесных людей: с черными до синевы, как крыло ворона, волосами, глазами цвета коры старого дуба, угрюмого и злого. Он и здесь, на острове, настороже, готов к любым подвохам, схватке, крикам и звону железа.
Двое других, Олег и Таргитай, слезают медленно, их все еще шатает. Олег измученно оперся на посох. Дана широко распахнула глаза: в посохе гнездится мощь, смертным не подвластная! Молодой волхв овладевает чародейством непостижимо быстро!
Лишь у Таргитая в руках пусто, а синие, как небо, глаза все так же невинно распахнуты. Правда, из-за спины выглядывает рукоять Золотого Меча, но юный певец все равно не выглядит воином. Несмотря на широкие плечи, рост, мускулистые руки.
Дана вгляделась пристальнее, ощутила за пазухой Таргитая ту самую простенькую дудочку, от звуков которой у нее слабеет тело, а сердце начинает стучать чаще.
В прошлый раз это были все еще полузвери. Сейчас их глаза стали глазами много повидавших и много испытавших людей. Хотя что можно успеть увидеть за краткую, как полет искорки, жизнь смертного? Но у всех троих вокруг глаз уже разбежалась сеточка мелких морщин. Такие возникают даже на юных и мужественных лицах, если долго всматриваться в пламя ночного костра, часто зреть магический свет или напряженно смотреть в Неведомое. Лица посуровели, кожа натянулась, глаза смотрят прямо, вопрошающе. В движениях появилась расчетливая меткость.
– Приветствуем тебя, бессмертная, – сказал Мрак негромко, и Дана удивилась непривычно сдержанному голосу оборотня. – На этот раз мы по своей воле.
Таргитай и Олег подошли и встали по бокам Мрака. Волчьи душегрейки топорщились, а голые плечи, массивные и потемневшие от солнца, блестели, как обкатанные бурной рекой валуны. Сапоги у всех истрепаны, у Таргитая торчат пальцы, а Мрак подвязал левую подошву тетивой.
– Все по-другому, – согласилась Дана. – Сами двигаете звездами?
– Чем? – не понял Мрак, а Олег, услышав о звездах, сразу насторожился.
– Звездами, что кажут путь.
– Да зачем нам?
– Звезды кажут путь слабым, – сказал Олег, его зеленые, как молодая трава, глаза неотрывно смотрели в бесстрастное лицо богини.
Она благосклонно кивнула.
– А сильные сами движут ими.
Мрак равнодушно пожал плечами.
– Может быть, и подвигали невзначай. За всем не уследишь. У нас к тебе очень сурьезное дело, бессмертная.
Дана молча и все с тем же смутным удивлением, столь редким для богини еще с тех времен, когда земля была молодой, всматривалась, как трое смертных опускаются перед нею на траву. При первой встрече у них было только одно дело: уцелеть в этом страшном мире. Второй раз увидела, когда река выбросила их на ее остров, уже умеющих держать удары и бить в ответ, но все еще ошалелых, растерянных перед огромностью мира. Теперь… теперь они другие.
– Мы опять гонялись не за теми, – заговорил Олег. Голос молодого волхва был не таким жестким, как у Мрака, но в нем ясно проступала крепость, которой ранее не было. – Не цари правят, как мы думали вначале. Но и не маги, как решили потом.
– А кто?
– Вы правите. Боги.
Мрак ничего не мог прочесть в ясных спокойных глазах великой богини, но Олегу почудилось в них сомнение. Потом она перевела царственный взор на Таргитая.
Золотые волосы певца все так же ниспадали на широкие плечи, раздвинутые так, что начали обвисать под тяжестью, а синие, как васильки, глаза на потемневшем от нещадного солнца лице стали еще ярче и пронзительнее. Душегрейка открывала широкие пластины мускулов груди и ровные валики мышц живота. Кожаный с железными бляшками пояс удерживает на кольцах нож и калиточку. Пухлые детские губы теперь плотно сжаты. Таргитай все еще выглядит простаком, но теперь в его простоте появилось нечто тревожащее.
– Пойдемте, – она легко взвилась на ноги. – Вы голодны. Люди всегда голодны, верно? За едой расскажете.
Из пышной травы, с хрустом раздвигая землю, поднялась массивная скала. Глыбы раздвинулись неслышно, словно скользили по разлитому маслу. Из глубины пахнуло прохладной сыростью. Широкий вход вел покато вниз, в глубине мерцал красноватый свет факела. Дана лишь покосилась на притихшего Змея. Летающий зверь разбросал крылья и все четыре лапы, как приклеился от изнеможения.
– Не убегет, – успокоил Мрак, – и траву не потопчет. Наш волхв кого только не взнуздает! Скоро и на коне научится ездить.
Подземный ход быстро вывел в просторную пещеру, уже знакомую по прошлому разу. Теперь, когда постранствовали и кое-что повидали, этот воздушный пузырь в каменной горе показался неврам местом диким и неухоженным. Воеводы, не говоря уже о царях, живут в роскошных теремах, а тут богиня! Могла бы изволить что-то лучше.
Под правой стеной журчал ручей, такой прозрачный, почти незримый. За годы и годы он выгрыз и отполировал узкое каменное ложе, а убегал в широкую дыру. Под дальней стеной над каменным полом возвышалось широкое ложе. На ворохе шкур барахтались двое детишек, волтузили друг друга, верещали. Белоголовые и синеглазые, оба показались Мраку странно знакомыми.
Олег вообще застыл обалдело. Всегда привыкший допытываться, вникать, ведать, сейчас силился что-то понять, сопоставить. Мрак не привык ломать голову, спросил в лоб:
– Старшенький – Арпо?
– Угадал. – Бесстрастное лицо речной богини впервые порозовело, глаза заблестели.
– Как он?
– Великоват. – Голос Мрака все же дрогнул. – В прошлый раз… а это было пару месяцев тому, второго вроде бы еще не было…
– Дети героев растут не по дням, а по часам.
Мрак с подозрением оглянулся на «героя». Тот хоть и не чистил пещеры в носу, но стоял обалделый, челюсть отвисла. Герой, хоть забор им подпирай.
– А второй?
– Младшенький. Липо кличут. Догоняет братца.
– Еще как догоняет, – пробормотал Мрак, младшенький как раз подмял старшего и с победным воплем заламывал тому руки. – Ну Таргитай… Ну боец…
– Я что, – пробормотал Таргитай. – Я ничо…
– Эт видно! Не знал только, что от ничо дети бывают.
Посреди пещеры возник стол из каменных плит. Появились жареные куропатки, печеный кабанчик, жареная и вареная рыба, раки невиданной величины, плюхнулась корзина с яблоками.
Лесные люди насыщались быстро, жадно, но глаза оставались серьезными. И даже быстрота перестала быть звериной. Теперь ели люди, которые очень торопились. Мрак перехватил внимательный взгляд Олега. Волхв рассматривает богиню пытливо, словно пытается понять, почему живет в такой дикости. Даже ест как дикая охотница. В первый раз они считали, что так и надо, но теперь, побывав и повидав, знают, что иначе можно, и даже как можно!
При чем здесь дети героев, невпопад сказал ему взглядом Мрак. Это наш придурковатый Таргитай герой? У зайцев тоже раз-два – и уже зайчата траву портят. А Род, как известно, богов и зверей творил первыми, вот у них все так похоже.
Олег поспешно отвел глаза. Вдруг богиня уловит непочтительные мысли смертного? Сравнил богиню с крольчихой! Грубый Мрак. Полмира пробежал с ними за лето, многое видал и даже щупал, а все равно за версту видно, что из Леса.
Таргитай все косился то на Дану, то на детей. В глазах были детское удивление и некоторая опаска. Олег ощутил нехорошую зависть. Мрак потому и груб, что только грубость да дикость видел. Он, Олег, тоже груб, но успел умные грамоты повидать, научился сдерживать себя, переспрашивать, сомневаться. Но и он, как и Мрак, за все время странствий не видывал женщин. Лиска разве что, но ее лучше не вспоминать, не задевать, летучий образ рассеивать, не давать рвать душу… Рана свежа, кровоточит при любом касании… А Таргитай, самый дурной и ленивый, не пропустил ни одной бабы по дороге, а дорожка была длинная. Да они сами выбегали отовсюду и на шею кидались!
Он опустил глаза. Горечь была такой, что кусок не лез в горло. Таргитай даже детей заимел – мечта любого мужчины. Вот уж в самом деле дурням везет! Разве что потом боги заставят за все расплатиться страшно и кроваво.
– Благодарствуем, – произнес Олег заплетающимся от усталости языком. Сытость навалилась как мягкая гора. – Позволь до утра…
Мрак уже спал, уронив голову на секиру.
Утром Олег и Мрак вышли с Даной из подземелья, а Таргитай остался дурачиться с детьми. Воздух свеж, по-речному прохладен. Волны бежали серые, как земляные холмы, небо затянуто тучами. Зеленый островок выглядит беззащитным.
Дана выжидающе смотрела на лесных людей.
– Вы – друзья Тарха, отца моих детей. Я хотела бы помочь, но не поняла, чего вы хотите.
– Если бы мы сами знали, – пробормотал Олег тоскливо, а Мрак сказал напористо:
– Уничтожить Зло! Только и всего.
– Что есть Зло?
– Ты… – пробормотал Олег. – Ты не знаешь, что есть Зло?
– Не ведаю.
Мрак покачал головой:
– Богиня ты аль нет?
– Дана великая богиня, – поправил Олег поспешно. – Да-да, я уже понял. Боги не ведают зла! Верно, Дана?
– Зло пришло с людьми, – произнесла Дана бесстрастно. – Но мы, боги, все равно не познали его сути. Но я, кажется, догадываюсь, что вы хотите… Равновесие постепенно нарушалось, потому что сами люди отказались… не везде, правда… от реинкарнации…
– Чего-чего? – переспросил Мрак насторожившись и подозрительно: речь богов темна и непонятна.
Олег сказал быстро:
– Я объясню, Дана. Мраку надо все на пальцах. Раньше не было не вирия, ни подземного мира, потому что шел круговорот душ в природе, верно? Сегодня ты человек, а завтра после смерти возрождался в звере, птице, рыбе, даже дереве. После их смерти мог опять вернуться в человека. Все было просто. Но ничто на белом свете не менялось, а волхвам было завещано, говорят, самим Родом, искать, как изменить мир. Наши волхвы долго искали и нашли способ прервать этот круговорот…
– Сжигая покойников? – спросил Мрак недоверчиво.
– Точно. Души вместе с дымом волей-неволей вздымало вверх. А там, в небесных хоромах, боги образовали… или сами души, это не важно, но там создался солнечный вирий!
Мрак смотрел все еще недоверчиво, но Дана кивнула благосклонно. Олег сказал еще торопливее:
– Да-да, сперва в вирий уходили все. Потом волхвы решили, что нельзя героев и трусов отправлять в одно место. Ведь вирий – место, где собраны все запасы нужной людям воды. Из вирия можно наблюдать за нашими деяниями… Словом, волхвы создали особые обряды погребения. Одних – в вирий, других – в землю. Наш мир, наша жизнь стали всего лишь проверочными испытаниями. Ну, вроде тех, что устраивает Громобой молодняку. Только здесь вся жизнь – тяжкое испытание!
Мрак покачал головой. В темных глазах была издевка.
– Понятно, почему нет равновесия… В вирий по одному, а к Ящеру – толпами. Верно?
Дана царственно наклонила голову.
– Да, Ящер не забыл, что когда-то был солнечным богом. Он уродлив и страшен, но все равно не избавился от жажды выйти из подземного мира. Выйти и отомстить… Он уже заслал в верхний мир, сюда к нам, верных слуг. Нашел союзников среди упырей, дивов и, говорят, даже аримаспов. Наверх вышли его жена Мара и двенадцать дочерей. А сколько обрел союзников за то время, что вы здесь!
Мрак подумал, пожал плечами.
– Ящер – это, конечно… Да.. Но если подумать, что такое Ящер?.. Всего лишь петух, только гребень у него на всю спину. И яйца в сто раз больше.
Таргитай замер с открытым ртом, стараясь вообразить такого петуха. Олег поморщился:
– Что ты мелешь? Петухи яиц не несут.
– И петухи не зеленые, – добавил опомнившийся Таргитай. – Даже куры… Что-то не то ты говоришь, Мрак!
Мрак поднялся, гордо повел плечами.
– Так чего сидим? И почему хлебалом щелкают в вирии?
– Ворота вирия закрыты до весны, – вставил Олег. – Ключ у кукушки. К ней самой Ящер подбирает ключи. Первым из вирия кукушка выпускает жаворонка. Ящер наверняка попытается захватить мир до того, как откроются ворота вирия снова.
Олег молчал, но Мрак прочел по выразительным глазам волхва, что боги, по его мнению, многого не познали, что давно ведомо человеку.
– Но ты поможешь? – спросил Мрак.
Голос Даны был почти равнодушным.
– Никто из богов не поможет. Из людей – не знаю. Из магов… Но вы уже и среди магов выситесь как горы. Хотя… Кажется, я знаю, кто может вас хотя бы понять. Он знает ответы.
– И на наш вопрос?
– Думаю, на все вопросы. Полагаю, что знает.
– Он бог? – спросил Олег недоверчиво.
Дана медленно покачала головой. В ее золотых волосах пробегали искры, волосы пощелкивали, шевелились. От богини устойчиво пахло рыбой и речной свежестью.
– Вряд ли. Богам дано если не все… то все же больше, чем хотят взять. А этот и сейчас, говорят, носится по свету… Он скорее всего не бог. Только он знает… или может знать ответы. Да еще сам Бог.
– Бог? – переспросил Мрак быстро. – Какой именно?
– Есть только один Бог. – Голос Даны стал почтительным и строгим. – Остальные – просто боги. У него даже имени нет, ибо он – первый. Его назвать было некому. Мы его зовем Прабогом, иногда – Первобогом. Смертные зовут его Родом. От него пошел на-род, род-ина, род-ить, при-род-а, род-ники…
Олег ощутил, как волосы зашевелились на затылке.
– Советуешь спросить самого бога богов?
А Мрак спросил удивленно:
– А что, старик еще живой?
Дана произнесла строго:
– Он не вмешивается в дела мира. Испокон веков сидит в личине белого сокола на вершине Прадуба. Когда я родилась, мир был еще юн, по земле бродили совсем другие звери… Нет, тогда зверей не было, но на вершине Прадуба уже блистала искорка.
Олег зябко передернул плечами. Это ж сколько веков сокол сидит недвижимо? Голова закружилась, словно заглянул в бездну.
– Прадуб, – проворчал Мрак. Он старался держать голос мужественным и чуть насмешливым, но лицо посерело, а губы двигались как на морозе. – Мы ж там бывали!.. Таргитай по нему лез, как коза, а Олег вовсе несся, как битый кот… Какая жалость, в прошлый раз самую малость до вершинки не добежали! Заодно расспросили бы старика.
Дана молчала, ее глаза смотрели поверх голов лесных людей на вход в пещеру, где появились Арпо и Липо. Липо пытался сесть на старшего брата. Тот увертывался, оба падали в зеленую траву, барахтались, как два веселых медвежонка.
Олег сказал медленно:
– Род породил двух сыновей: Белобога и Чернобога. Это они ответственны за все Добро и Зло на свете. А Род… он только сотворил мир.
– Дана, – сказал Олег просительно, – что делать нам?
– Вы – люди.
– Люди, Дана. Мы знаем очень мало. Ты – много.
– Разве ты спишь в огне, как боги? Или на дне реки? Вмороженным в лед? Можешь ли свою искорку жизни сопоставить с бессмертием и неуязвимостью богов?
– Понял, – сказал Олег убито. – С нашим-то рылом да дорогой богов? А ежели чего попроще?
Дана покачала головой:
– Ты герой, но ты лишь человек. А я не знаю путей смертных. И никто из богов не знает. Белобог и Чернобог – могучие боги, но и они не ведают ни добра, ни зла. Это путь людей. Мы не знаем, почему говорите так… Это присуще только вам, людям… Если боги вам и помогут, то случайно. Повредят – тоже случайно.
– А кто – не случайно? – спросил Олег жалобно.
Мрак одернул:
– Ты же слышал: ежели бог прибьет, то это как лавина с горы! Задавит просто так, не со злости. Или река тебя утопит. Или же деревом пришибет…
– Да нет, кто может помочь не случайно?
Оба смотрели на Дану выжидающе и требовательно. Ее глаза не отрывались от играющих детей. Арпо и Липо подняли такой визг, что стебли травы в испуге шарахнулись в стороны.
– Не знаю, – ответила она наконец. – Я же сказала, разве что один старый мудрец… Род сотворил его в числе первых людей. Он даже старше многих богов. Жил столько, что знает пути богов, но он все-таки человек… Побывайте у него.
– Как его найти?
– Я богиня реки, – напомнила она. – Этой реки. Другие края мне неведомы.
Олег смотрел пристально:
– Но тебе неведомы и пути других богов?
Дана кивнула, ничуть не рассердившись, как он втайне боялся.
– Речных – ведомы. Даже морских. А другие зачем? Но я слышала от пролетающих птиц, что живет он в самом старом городе на белом свете.
– Где этот город?
– На Востоке. Знаю еще, что стены того города складывали сами боги. Это единственный нерушимый город на свете…
Она медленно начала входить в речные волны. Вокруг ее сильного тела завертелись бурунчики, замелькали рыбки. По реке показались плывущие речные девы – дети богов и смертных.
– А он знает? – спросил Олег ей в спину.
Она бросила равнодушно через плечо:
– Вряд ли. А ежели знает, то вряд ли то, что вам нужно. Но если не он, то кто? Все-таки это самый знающий из людей. Зовут его Аристеем.
Еще миг невры видели ее золотые волосы, что веером разошлись по воде, тело в прозрачной воде обретало иной блеск, нестерпимый для глаз. Олег уже вскинул руку, защищая глаза, но в следующее мгновение богиня исчезла, воссоединилась с великой рекой.
Мрак ухватил Олега за плечо – а то и над этим станет ломать голову, потащил в пещеру.
Едва вошли, Олег рухнул вниз лицом. Мрак потряс его за плечо. Волхв нехотя повернул голову. Сердце Мрака упало. Лицо волхва было смертельно бледное, а глаза пустые, как у мертвеца.
– Я, – сказал он глухим, но твердым голосом, – не иду.
Мрак покачал головой:
– С нами?
– С вами или без вас… Я не иду дальше.
В дальнем углу Таргитай чесал детям спинки. Оба лежали вниз лицом, подставляли свои горбики, выгибались, худые лопатки остро торчали из-под бледной, не тронутой солнцем кожи. Косточки позвоночников у обоих выступали так, что можно было пересчитать все до единой.
Таргитай спросил тихо, еще не веря, что расслышал верно:
– Богов испугался?
– Тарх… Впрочем, ты ж не ведаешь страха… Мы едва вышли из Леса, так только и вредим миру, в котором живем!
Мрак тяжело сел, обхватил колени руками. Таргитай вскочил, растерянно топтался, как медведь на цепи.
– А что делать? – спросил он горько. – Ведь зло умножается!
– Когда с ним бьемся, – сказал Олег со злостью, – столько ломаем дров, что умножается куда быстрее. Я не хочу больше ломать дров. И вам не дам.
– Олег, у тебя тоже… предчувствие неудачи?
– Предчувствие? Смеешься? С закрытыми глазами видно. Рвать жилы, захлебываться грязью, драться с лютым зверьем – и все для того, чтобы стало еще хуже?
Молчали долго. Мрак проговорил сдавленно:
– Может быть, ты и прав. Одной силы мало. Еще бы и то, чего у нас нет…
– Чего? – спросил Таргитай.
Мрак посмотрел на дударя с отвращением.
– Да всего. Что у нас есть, кроме силы? С другой стороны, если не пойдем, тогда что?
– А ничего, – ответил Олег мрачно. – Ты знаешь, что труднее всего человеку сделать? Не знаешь?.. Труднее всего сказать три слова: «Я был не прав!» Так вот сейчас я говорю ясно и отчетливо: я был не прав! Нас послать в мир – что трех сумасшедших с горящими факелами в сарай с сухим сеном!
Мрак обвел скептическим взглядом пещеру:
– Думаешь… отсюда не попрут?
– Мрак… у нее этих островков тысячи. И везде по мановению мизинца возникают эти пещеры… А нет – переберемся на берег. Много ли нам надо?
На этот раз тяжелое, как воды реки, молчание нарушил Таргитай. Оставил детишек, те сразу притихли, поднялся и шагнул к друзьям. Смотрел. Синие глаза потемнели. Непривычно суровое лицо, плотно сжатые губы. А голос был горьким, ломким от боли:
– Моя душа останется здесь… Но я пойду дальше.
Мрак покачал головой:
– От такой жены… и таких детей?
– Мрак, я – дурак. Я не умею думать. У меня голова вместо мозгов песнями набита. Я слышу голоса, вижу смутные лики. Я иду, когда велит сердце. И куда велит. А там будь что будет.
Олег молчал, Мрак буркнул:
– Сердце… Олег говорит, голову слушать надо.
– Если сердце с головой не в ладу, человек несчастен!
– Так кто главнее? – рявкнул Мрак с неожиданной злостью. – Сердце или голова?
Опять Олег смолчал, а Таргитай сказал убито:
– Знаю, без вас будет невмоготу. Может быть, куры лапами загребут в первой же деревне. Но я пойду… потому что… так велит что-то изнутри. Где они, умные и всезнающие? Я догоню их и на коленях отдам этот огненный Меч! Да, с радостью. А сам – на печь. Мне, окромя тепла, орешков каленых и дудочки, ничо не надо. Но ежели я крайний, ежели нет другого… Олег, твой Змей перевезет меня на берег? Если нет, я переплыву.
Он поднялся, а Мрак буркнул ему в спину:
– Ты ж плаваешь, как моя секира.
– Мы многое не умеем. Но делаем.
Он исчез в слабо освещенном проходе. Мрак и Олег долго смотрели друг на друга. Наконец волхв сказал с тяжким вздохом:
– Чувства!.. Дай сердцу волю – заведет в неволю. Чувства повелевают животными, а у человека – разум. Мы опасны, Мрак! Опасны. Нам дадена огромная мощь… ну, сами взяли, а вот ума таким наскоком не обрести.
Острые уши Мрака шелохнулись.
– Пойду взгляну. Как бы в самом деле не кинулся в воду… не попрощавшись.
Олег спросил в спину:
– Мрак… ты хоть не думаешь, что…
Из прохода донеслось досадливое:
– Ты прав, прав… Надо жить разумом! Но я все-таки наполовину волк. Да и человек я все еще дикий.
Волны бесследно впитывались в золотой песок у ног Таргитая. За плечами певца блистала рукоять Меча, пояс туго затянут.
– Дана, – сказал он со смертельной тоской. – Ну что за жизнь у нас, людей?
– Мне никогда не понять смертных, – ответила она ровным, как степь, голосом. – Но ты иди. Герои всегда уходят. Они уходят рано, намного раньше… других.
Дети подбежали, зачуяв перемену, прижались. Он с неловкостью обнял обоих.
– Я хотел бы побывать здесь без спешки… Когда все это кончится.
Она прямо посмотрела в его синие глаза. Голос ее был тих и все так же ровен.
– Третьего сына я назову Коло.
Из пещеры показались, щурясь от яркого света, оборотень и волхв. Мрак услышал богиню, присвистнул. Олег смотрел как грозовая туча. Мрака не понять. Ведь, в отличие от Таргитая, понимает же, что верно, что неверно! Что творится с оборотнем?
– Богиня, – сказал Мрак, – благодарствуем за хлеб-соль… Ну, за рыбу и раков.
Глава 2
Послышались могучие хлопки. На остров тяжело падал грузный Змей, изумрудно-зеленый, словно только что перелинявший, вдвое крупнее предыдущего. Крылья подняли ветер, а когтистые лапы с такой силой ударились в рыхлую землю, что Змей погрузился, как в болото, по самое пузо.
Глаза полыхали багровым огнем. Из пасти вырывались частые клубы синего дыма. Проскакивали искры. Змей в панцире из толстых плит, от загривка тянулся ярко-красный гребень. На горбатой спине частокол был в рост человека, между иглами можно сесть по двое. Длинные когти отливали недоброй голубизной, словно умело выделанный булат.
– Быстро ты его, – буркнул Мрак. – Прямо из подземелья вызвал?
– Долго ли умеючи?
– Умеючи – долго, – отпарировал Мрак намекающе. – Просто ты вроде бы ухомякивал кабанчика, потом второго…
– Я свистел сквозь зубы.
Дана молча наблюдала, как существо с секирой за плечами, чья жизнь так коротка, бесстрашно карабкается на горбатую спину крылатого чудовища. Таргитай уже на лапе Змея повернулся, растопырил руки. Дети, как два визжащих поросенка, сразу оказались в его объятиях. Он целовал и нацеловывал снова, лицо кривилось, а глаза блестели.
– Дана… Эх, остаться бы мне…
– Третий сын, – повторила она, глаза ее смотрели вдаль, – которого я понесла этой ночью, будет… я не знаю кем, только чую, что сотворит нечто… или с ним что-то… О нем узнают даже боги!
Мрак крикнул сверху:
– Как назовешь?
– Коло. Его будут звать Коло.
– Коло, – повторил Мрак, – авось еще успеем услышать! Они у тебя растут даже не по часам – как грибы после теплого дождика! Олег, эта корова с крыльями не заснула?
Таргитай смотрел на него счастливыми глазами.
– Вы… тоже?
– Это ты тоже, – огрызнулся Мрак. – А я – настоящий.
Он поднял кулак в прощании. Олег, такой маленький и расплюснутый, медленно поднял ладонь с растопыренными пальцами.
Змей тяжело побежал, на ходу растопыривая крылья. От них пошел сухой треск, будто ломались толстые вязанки хвороста. Мрак сидел на загривке зверя, ноги болтались.
Крохотный островок внезапно кончился, Змей тяжело побежал по мелководью. Тучи радужных брызг обдали их с головами. Змей замолотил по воздуху чаще, начал подпрыгивать, как гигантский сом, что норовит ухватить пролетающего жука.
Их ударило холодным ветром, воду разом сдуло. Змей пару раз мощно взмахнул крыльями – они трещали, едва не рвались, – затем распластал, как исполинские паруса. Мрак слышал, как часто бьется под ним огромное сердце зверя. Маленький остров был уже далеко внизу и с каждым мгновением уменьшался.
Мрак поглядывал вниз, одолевая страх высоты. Могучая река уменьшилась, берега сдвигались. С этой высоты река Даны уже не выглядит океаном. Все-таки они трое успели увидеть больше, а богиня все же невольница великой реки!
Змей слегка снизился, зелень внизу раздробилась на крохотные деревца, но река великой Даны уже осталась далеко позади. Впереди открывался новый мир, и скоро даже Таргитай – Мрак за ним наблюдал исподтишка – ушел мыслями с острова и полетел впереди Змея.
Данапр превратился в ручеек, затем затерялся в зелени. Воздух стал холодный, обжигал горло, будто глотали толченый лед. Мрак ловил на себе вопросительные взгляды Таргитая. Ни один из них не умеет управлять летающим зверем. Таргитай просил Олега, чтобы Змей перевез его на берег…
Но Змей прет и прет дальше!
Таргитай не успел проголодаться, как Змей вломился в черное месиво тучи. Их накрыло дождем. Змей попробовал подняться выше, но (и) там хлестали водяные струи, толстые и ледяные, будто Змей заснул под водопадом.
– Отсюда не выбраться, – пробормотал Таргитай.
Мрак по-волчьи оскалил зубы:
– А кто мечтал погибнуть на полном скаку?
– Так мы ж не скачем…
– В полете разве хуже?
– В полете, – простонал Таргитай. – Меня уже рыбой по голове ударило!
Змей вдруг заработал крыльями чаще, закряхтел, застонал от натуги, но вверх все же пробился. Чуть посветлело, Таргитай был прав: дождя здесь уже не было. Взамен крепко секло градом. Сперва град был с горошину, потом с орех, затем с воронье яйцо. Воздух стал как в зимнюю стужу, а встречный ветер враз выдул остатки тепла.
– Эта ящерица с крыльями летит сама по себе, – определил Мрак. – Возможно, в гнездо. А там птенцы ждут…
Таргитай попробовал пощупать рукоять Меча, но окоченевшие пальцы не желали отцепиться от гребня. Ветер стал злее.
– Переждать бы грозу… на землице…
– Я уже вымок, как Ящер…
– Ты когда последний раз мылся?
– Я уже чистый, как медведь под дождем…
Таргитай зажмурился, сжался. Змея бросало в воздушных ямах, трясло, подбрасывало. Потом что-то изменилось, Таргитай поспешно раскрыл глаза. Впереди на шее Змея горбится знакомая фигура. Ветер треплет красные волосы.
– Олег, – прошептал Таргитай. С плеч сразу свалилась гора. Он перебрался вперед… – Теперь все будет хорошо…
Змей поднялся выше. Таргитай взвыл, согнулся так, что коленями сдавил уши. Похолодало еще, зато посветлело, град оборвался так же внезапно, как и ливень. Встречный ветер пронизывал до костей, вот-вот сдует мясо. От дыхания выступал иней на коленях, его тут же срывало ветром.
Под ногами в черном бурлящем месиве туч страшно вспыхивало. В толще огонь казался пурпурным, даже багровым, но когда Таргитай увидел, как полыхнуло в просвете между тучами, то скрючился еще больше и закрыл ослепленные глаза. Но и под плотно сжатыми веками видел страшную ветвистую молнию, похожую на невиданный корень. Белую настолько, что ничто на земле не могло быть таким чистым и незапятнанно белым!
Мрак окоченевшими пальцами пощупал узлы. Кожаные ремни застыли. От толчков их затянуло, даже бережливый Олег не развяжет.
Олег сидел впереди, выбирал дорогу. Он же принимал на себя и удары встречного ветра. Мрак, с трудом одолевая тошноту, старался не отводить взгляд от спины волхва. Под собой чувствовал костяную плиту, спереди и сзади надежно зажимают толстые, как колья в ограде Боромира, иглы гребня, но все-таки… в двух саженях от пуза Змея начинается бездна!
Они стремительно неслись над полем клубящегося дыма. Иссиня-черный, словно по необъятной долине стлался дым от пожарища, там же часто блистали багровые сполохи. Мрак предпочитал думать как о пожаре, страшнее помнить, что под этим дымом еще две-три версты и что опускаются все ближе и ближе…
– Олег! – крикнул он хрипло: губы застыли, едва шелохнулись. – Ты ж говорил, поверху вроде быстрее…
– Но падать дольше, – донесся такой же хриплый замученный голос.
– Но Змей…
Олег молчал, и Мрак стиснул зубы. Под ним стонало и хрипело, бока Змея раздувались часто, а сердце стучало так, что подпрыгивали мешки.
Они погрузились в грохочущее месиво из дождя, града, молний и мокрого ветра. Змей падал, спешил выйти из грозы. Внезапно рядом с Мраком грянуло так страшно, что его подбросило. Волосы встали дыбом, а зубы заныли, будто после горячей ухи хлебнул родниковой воды.
В туго натянутой перепонке крыла возникла дыра с обугленными краями. Пахнуло горелым мясом. Змей вскрикнул так, будто закричала от боли гора.
Несло вниз круто, трясло и колыхало, как лист на ветру. Змей едва не перевернулся вверх пузом.
– Олег! – закричали в один голос.
Олег молча опустил ладонь. Мрак сжался, желудок начал карабкаться к горлу.
Когда выпали из тучи, земля оказалась неожиданно близко. Серая полоска ручья в самом деле оказалась ручьем, не рекой, а деревья вырастали уже не только снизу, но и спереди.
Вытянутые вперед лапы Змея ударились в жидкую грязь. Он быстро-быстро пробежал, зацепился за корягу и рухнул. Тучи грязной воды, как исполинские уши неведомого зверя, выросли по обе стороны. Олега сорвало, пронесло кубарем по шее. Он упал в грязь и остался лежать, раскинув руки.
Мрака и Таргитая ремни удержали. Под ногами хрипело и стонало, будто работали огромные прохудившиеся мешки в кузне Степана. Змей как уронил морду в грязь, так и не двигался. Огромные крылья раскинулись на половину поля.
Мрак ножом перехватил тугой узел, в два прыжка оказался возле волхва. Олег поднял голову, только зеленые глаза блестели под слоем грязи.
– Как Змей?
– Ты бы о Тархе спросил, – упрекнул Мрак, не удержался.
– Дурней боги берегут.
– Точно?
Олег пожал плечами:
– Так говорят…
С трудом поднялся. С него текло, будто неделю пролежал на дне болота. На спине недвижимого зверя Таргитай суетился, окоченевшими пальцами пытался ослабить узлы.
– А зачем их берегут?
– Наверное, родню чуют… Потому дурней на свете все больше. А Змеев – меньше.
Все еще шатаясь, ступил на кожаное крыло. Под ногами прогнулось, сухожилия пошли желтыми болезненными узлами. Опаленная дыра зияла у самого основания, а ветром ткань рвануло так, что теперь в кровоточащую щель пролезла бы стельная корова. В двух местах торчали сломанные кости, нехорошо белели обнажившиеся хрящи.
– Добей, не мучь скотину, – крикнул Мрак вдогонку.
Олег опустил ладони на края раны. Между пальцами вспыхнули сухо пощелкивающие, как угольки, искорки. Змей дышал все медленнее, огромная голова повернулась. Олег увидел немигающие глаза навыкате, холодные и нерассуждающие. По спине пробежал холодок. Глаза зверя все еще туманило болью, но Змей словно бы понимал, что боль затихает не сама по себе.
Олег едва держался на ногах, перед глазами все плыло, внезапно ощутил на затылке мощное дыхание. Над ним нависала огромная, как скала, голова Змея. От трещины остался безобразный бугристый шов, пальцы приклеились к застывшей сукровице.
– Ну-ну, – проговорил Олег дрогнувшим голосом, – не пугай, я ж не Мрак, которому все нипочем…
Змей шумно всхрапнул. По Мраку, большая жаба с крыльями, но те каждое лето на берег лезут новые, а Змеи только через семь лет шкуры меняют – неужто ума не набираются? Если долго-долго жить, то даже Таргитай бы поумнел, а этот с крыльями не беспечный Тарх?
Олег перехватил уважительный взгляд оборотня. Мрак полагает, что он сумел одолеть трусость. Такого зверя не страшится! Но так же поляне и даже их дети не страшатся огромных рогатых коров.
Когда-нибудь, сказал себе твердо, когда все это закончится… да-да, сразу же придет время и Змеев, и дивов, побывает в подземельях Древних Магов, прочтет старые книги, без спешки посетит самых мудрых, почерпнет знаний…
Сразу же – как только.
Облепленный грязью Змей шумно поедал кусты, выдирая их вместе с корнями. Молодые деревца хватал передними лапами, пригибал, с хрустом и треском сжирал молодые верхушки. Когда вытягивал шею, пластинки на шее раздвигались, открывая нежную кожу, не видавшую даже солнца. Мрак всякий раз прицельно намечал место: с одного удара голову долой! Спохватывался – своя ж тварь, все одно что коня убить, – но глаза искали, намечали, показывали, как острое лезвие пройдет в щель костяного панциря.
Обиженный Таргитай явился с оленем на плече. Швырнул к костру, едва не угодил в грязь. Гроза ушла, солнце спешно подсушивало землю, но мощь осеннего солнца уже не та. Этим лужам, похоже, судьба покрыться льдом.
– Настоящий охотник, – похвалил Мрак. – Чего губы надул? Учись обходиться без Мрака.
Таргитай виновато уронил голову. Забыл, что Мраку назначено скоро держать ответ перед богом мертвых! Великодушный Мрак и тут думает не о себе – о них, не самых умелых в этой жизни.
Змей поспешно повернулся к истекающей кровью туше. Мрак приглашающе помахал дланью:
– Для тебя били! Но поспеши, а то за Таргитаем… Он у нас рыбой ушибленный. Значит, голодный.
Жалость к Мраку сразу испарилась. Таргитай выудил свирель, жалобные звуки полились над мокрой равниной. Змей не слушал, торопливо рвал мясо страшной пастью, кровь окрасила лужи. Даже Мрак опасливо отошел, ибо зверь всякий раз, видя оборотня близ оленя, грозно и предупреждающе рычал.
– Этого хватит? – спросил Мрак.
– Еще бы одного-двух, – сказал Олег напряженно. – Не дотянем до Города, сами пойдем на корм.
– Вот за что люблю Змеев! А ты полетишь с нами дальше?
Олег прятал глаза, голос был озлобленный.
– Вас без меня не только куры, но и воробьи загребут.
Мрак поспешно согласился:
– Точно. Что воробьи – муравьи! Мы с Тархом уже готовились помереть, а тут ты явился. Ты под крылом или еще где прятался?
– Именно в «еще». Там теплее и не дует.
Мрак недоверчиво покрутил головой.
– Не дует? Гм, а звук слышно было… И вонь… Ладно-ладно, забудем, где ты прятался. Сколько, говоришь, до этого самого древнего?
– До ночи могли бы успеть. Ежели по прямой.
– А как еще? – спросил Мрак подозрительно. – Мы ж летели как стрела!
– Стрелу тоже сносит ветер. Если опять гроза или еще что…
– Это «еще что» будет обязательно, – пообещал Мрак. – Так что давай сейчас. Чтобы до вечера успеть.
Огромный багровый шар медленно опускался к виднокраю. Тот уже заранее прогибался, готовясь принять неимоверную тяжесть. Встречный ветер потерял лютость, пронизывал не до мозга костей, всего лишь больно сек кожу.
Вверху он был чисто зимним, даже снежинки проскакивали: колючие, злые, с разлета кололи, как крохотными стрелами. Когда Змей несся, как огромная летучая мышь, над самой землей, у Мрака голова кружилась от мелькающих деревьев.
Его, наконец, вывернуло, встревоженным друзьям сообщил виновато, что сдуру съел печень больного оленя. А может быть, то был не простой и честный олень, а зверь, что подло пользовался его личиной.
Олег и Таргитай сидели, сжавшись в комки, берегли остатки тепла. Мрак старался не смотреть даже по сторонам, но все же первый вскрикнул:
– Олег!.. Быстрее!
Волхв в испуге завертел головой. Впереди показалось темное пятнышко, быстро увеличилось в размерах, пронеслось справа. Олег едва успел разглядеть бледное злое лицо, горящие глаза.
– Кто это был? – спросил Мрак.
– Мрак, я не разглядел…
– Человек, – сказал Мрак с презрением. – Висит между небом и землей. В белом, шкура выделанная, мягкая. Борода седая, но мужик еще в силе. Подпоясан жилой, что годна на тетиву… Что еще? Ага, в руке палка. С виду простая.
Таргитай поскуливал, оглядывался. Странного человека давно и след простыл, в усталых глазах плясала не одна темная точка, а целый рой темных мух.
– Между небом и землей… – повторил Олег напряженно, кожа на лбу собралась в морщинки. – Кто бы… Ага! Это никак сам великий подвижник Кремех?.. Боги, никогда бы не подумал, что удастся его узреть…
– Что за Кремех? – рявкнул Мрак зло. – Какого черта он там висит? Чем нам это грозит?
В зеленых глазах волхва все еще было великое удивление.
– Нам – ничем. Это было в давние-давние времена… Волхвы тогда, говорят, имели большую силу. Как-то решили, возгордившись в своей мощи, живыми достичь вирия, обиталища небесных богов. Самый могучий собрал своих сторонников, с их помощью начал подниматься в небо… Боги рассердились, попытались воспрепятствовать, но волхвы были сильны и упрямы – перли своего вожака, несмотря ни на что. Наконец боги, собравшись всем селом, сумели остановить его продвижение… на большее сил не хватило. Так и остался великий волхв на полдороге.
– Но… почему даже сейчас?
– Древние волхвы ушли, но их магия бессмертна. А боги уже и забыли о старой схватке. К себе не пустили – и ладно.
Мрак неожиданно зябко передернул плечами.
– Вот так и тягайся с богами.
Олег ощутил такой приступ страха, что в глазах потемнело. Древние волхвы были столь сильны, что горами двигали, но у тех, возомнивших о себе, кто пытался тягаться с богами, судьба была страшной. Боги наказывали жестоко. Вряд ли они просто забыли о гордом волхве. Скорее всего оставили в назидание всему потомству людей.
Задул сильный встречный ветер. Деревья клонило к земле вершинками, в лица швыряло комья земли, сучья. Змей долго проламывался сквозь бурю, наконец упал, ломая густые кусты. В нем хрипело так, что Таргитай взмолился:
– Олег, не бей ящерицу! Надо переждать ветер.
– Ветра… не должно быть…
– Откуда ведаешь?
– Тучи гонит в другую сторону.
– Ну и что? Вверху ветер туда, а здесь – сюда.
Мрак вмешался:
– А колдовством не пахнет?
Олег прислушался, голос дрогнул.
– Ты прав… Но кто? Попался бы мне этот маг!
– Попадется, – утешил Мрак. – Нам всегда все попадается.
Таргитай извертелся, костяная плита под ним уже дымилась, а синие глаза стали как блюдца.
– Кто-то старается нас задержать?
– Кому мы нужны, – ответил Олег горько. – У нас нет врагов.
– Уже нет, – вздохнул Мрак лицемерно. – Как жить будем?
– Скорее всего, – продолжил Олег медленно, словно размышляя вслух, его глаза смотрели невидяще вдаль, а голос тоже доносился словно от виднокрая, – какой-нибудь деревенский колдун отгоняет тучу от своей деревни.
– Но она ж обрушится на соседей!
– А ему не все равно? Для него белый свет кончается за околицей.
Таргитай опустил глаза, к щекам прилила горячая кровь. Для них троих совсем недавно за деревней был и Край Мира.
Олег сумел переломить ветер, погнал обратно. Змея понесло, будто у него выросла еще пара крыльев. Мрак и Таргитай нахваливали волхва: давно бы так, тот опечаленно прижимал мешок с травами. Любое волхвование кому-то наносит вред. Пользоваться магией только для себя вроде бы стыдно…
Теплело. Мрак тревожился, с недоумением поглядывал на багровый шар, что как завис над видноколом, так и не скатывается в подземный мир. Будто дает им время засветло добраться до Города.
– Угадал, – сказал Олег, словно прочел мысли Мрака. – День длиннее, если гнаться за солнцем.
– Почему?
– Когда-нибудь узнаю.
Мрак беспокойно задвигался.
– Если не чудится… И если не марево…
– Город?
– Поблескивает что-то… Вроде бы крыши.
Змей по неслышимому велению пошел круто вниз. Совсем близко замелькали ровные, усеянные цветами кусты. Поляны тоже были покрыты крупными диковинными цветами. Невры уловили сильный аромат, бодряще пахло свежей листвой и сочной травой.
– Сажаю, – сказал Олег осторожно, в голосе звучало сожаление. – Дальше пешком.
Таргитай спросил чистым детским голосом:
– Почему?
– Не знаю, – ответил Олег хмуро.
Неожиданно ответил Мрак:
– В этом мире не любят ни сильных, ни умных. Охотка у нас есть, но есть ли время драться со всеми?
– А что, придется?
– Тарх, да ежели прилетим на Змее, полгорода выбежит с кольями! И как бы мы ни уверяли, что мы хорошие, все одно прибьют. На всякий случай.
Змей с разгону, хоть и растопырил крылья, гася встречный ветер, въехал в роскошные кусты, переломал, пробежался, топча и толоча сочную хрустящую зелень. Его забрызгало белесым соком, остановился, длинный раздвоенный язык лизнул испачканную лапу, затем Змей принялся облизывать себя торопливо, жадно, страшная зубатая пасть начала подхватывать истекающие густым соком ветви.
Таргитай слез, как всегда, последним. Вид у него несчастный, синие глаза смотрели затравленно. Хоть спина летящего Змея – не теплая печь, но и здесь прижился, человек везде приживается, а на новом месте обязательно жди беды… С их счастьем только по грибы! Да и те разбегутся.
Мрак швырнул ему дорожный мешок. У него из-за плеча уже выглядывали концы стрел, рукоять секиры и широкие ремни дорожной сумы. Олег махнул Змею, тот нехотя пополз от близкой дороги.
Глава 3
Сапоги звонко били в сухую, как обветренные кости, землю. Вдали угрожающе поднимались каменные стены. Высокие настолько, что непонятно, как тучи и даже мелкие облачка протискиваются между каменными зубцами и небесным куполом.
Вот так, подумал Таргитай измученно, вот уже полгода они идут, бегут, скачут в дождь, зной. Когда кони падают от усталости, Мрак тут же гонит бегом. Когда дорогу загораживали горы, то Мрак и Олег, соперничая в чутье и ведовстве, находили глубокие норы, что выводили на ту сторону. Если же впереди такие вот стены, то явно придется карабкаться через самую высокую.
Мрак на ходу крикнул:
– Вон опять руины… И там развалины древнего города!
– Ежели порыться, – предложил Таргитай, загораясь, – то может отыскаться подвал… подпол со скрытыми тайниками.
Олег шел, весь в думах. Мрак крикнул громче:
– Волхв!.. Как насчет древней мудрости?
Олег отмахнулся:
– Много она им помогла.
– Все мрут, нам дорогу трут.
– Но здоровые дают потомство.
Мрак почесал затылок.
– Я понял, о чем ты. Хоть дурные, зато здоровые, да? И еще на дудке чтоб играли.
– Вроде того.
– Ну, ежели так… Впрочем, потомство могло хамелю-хамелю в другое место.
Таргитай оглядывался сожалеюще, намека не уловил. Олег опять ушел в думы, как в темный лес, даже спина не мелькает. Мрак бросил с невеселым удивлением:
– Мы ж этих мертвых городов повстречали больше, чем живых!.. Неужто мир так стар?
Таргитай и Олег лишь тяжело дышали на бегу. Под сапогами гремела уже земля желтая, но такая же твердая и мертвая. Руины проползли справа и остались за спинами. Таргитай оглядываться перестал. Ничто не растет, и никто не живет, но когда-то текли реки, росла сочная зеленая трава, вздымались города. Но реки в один день не пересыхают, народы приходят и уходят, а Род все смотрит на свой мир, смотрит, смотрит… Чего-то ждет?
Олег вздрогнул, почему-то подумав, что люди не просто так живут, а для чего-то. Судя по руинам таких древних городов, жизнь людская не меняется. Города и сейчас такие же, как строили тыщи и тыщи лет тому. Под землей, занесенные песками, покоятся еще более древние стены. Но ничего не меняется.
От зноя накалились головы, а соленый пот, быстро испаряясь, превращался в белесую корочку. Таргитай, отчаянно почесываясь, подошел к Олегу:
– Слушай, волхв… Мне все время мерещится, что по мне ползают всякие сороконожки, пауки, муравьи, жуки, мокрицы…
Олег отпрыгнул в страхе:
– Осторожно! Не стряхни на меня.
Мрак остановился на вершинке холма, оглянулся, скаля зубы, приглашающе помахал. Таргитай послушно взбежал, ахнул, отшатнулся, будто получил кувалдой промеж глаз.
Олег поднялся настороженный: эту ухмылочку Мрака уже знал.
Внизу вся широкая долина до едва виднеющейся на виднокрае башни была завалена белыми костями и черепами. Человеческие скелеты лежали целыми и по частям, что-то по норам растащило зверье. Вперемешку с костями виднелись ржавые щиты, обломки оружия, догнивающие сапоги…
Человеческих черепов было столько, что даже Мрак решил сперва, что померещилось. Вообще не думал, что на свете столько народу, а тут одних скелетов больше, чем он видел людей в державе киммеров. Реберные каркасы угрожающе воздевали острые обломки, чахлая трава не могла скрыть высушенные, как мел, кости.
– Пошли, – сказал Олег бесстрастным голосом. – Насмотримся.
– Почему? Я не хочу смотреть.
– Иди с закрытыми глазами.
Мрак угрюмо сопел, шел осторожно, водил глазами. Олег хотел было напомнить, что здесь одни скелеты, как оборотень буркнул:
– Оружие не собрали… Вон даже меч ржа изгрызла.
– Ну и что?
– Противник больно могуч. Железо не бережет…
У подножия уже пошли по костям. Хрустело, вздымались белые дымки. Так шли полдня, а затем невры заметили, что трупы попадаются все более недавние: обглоданные, оружие не ушло в ржавчину.
Таргитай с унынием и сочувствием рассматривал скелет, что лежал прямо на дороге.
– Вот и кончилась жизнь… Здесь были глаза, здесь торчали уши… ага, тут был нос… а здесь… гм… был…
Олег покачал головой:
– Не был, а была. Это женский скелет, дурень.
Башня вырастала, а среди павших пошли трупы с уцелевшей одеждой. Когда до башни осталось с полверсты, встретили убитых даже в доспехах. Вороны только-только успели выклевать глаза, мелкие зверьки и сейчас грызли лица павших. Хищные жуки торопливо проедали норы в твердеющей плоти.
Таргитай отворачивался, не мог смотреть на Олега. Волхв на ходу переворачивал трупы, бегло осматривал, морщил лоб, задумчиво хмыкал. Мрак тоже наклонялся, срывал амулеты, кольца, шарил в карманах.
– Олег, от чего померли?
– Хотел бы сам знать…
Таргитай опережал друзей: оба в такие минуты казались отвратительными. Он даже дудочку вытащил, заиграл скорбную мелодию. Когда волхв и оборотень задержались, крикнул не оборачиваясь:
– Что вам от них надо? Им уже не помочь.
Мрак даже не ответил, а Олег буркнул:
– Им нет, а нам можно.
– Как?
– Смерть одного – урок другому. Даже если он ушибленный рыбой.
Дорога раздваивалась: одна шла к башне, другая тянулась вдоль стены, уходила к дальней роще. Мрак равнодушно прошел мимо ворот, Таргитай оглядывался, выворачивая шею.
– Так и не заглянем?
– А чо те надо?
– Ну, кто там внутри… И почему так мертво. Даже со стен никто не лается, не кидает камнями.
Мрак прорычал:
– Погр-р-рабить восхотелось? Научись проходить мимо соблазнов. Иначе никогда не доберешься до цели.
Таргитай оскорбленно – такое о нем подумать! – побежал, опередил обоих, а Олег, отмечавший про себя каждое слово, подумал горько, что в таком случае их цель – помереть, ибо спешат схлестнуться с богами!
Башня осталась маячить голым скелетом на небе, как некий чудовищный зверь древних времен. Невры вышли на бескрайнее унылое плато. Вдоль дороги к небу тянулись черные кресты из добротных бревен. Сердце Таргитая сжалось: на каждом были распятые мертвецы. От некоторых остались одни скелеты. Сытые вороны равнодушно смотрели на идущих внизу троих еще живых. Обрывки одежды трепало ветром.
Мрак покачал головой:
– Пошто так?
Олег равнодушно буркнул:
– Это свои.
– Врешь! – не поверил Мрак. – Чтоб своих, да так люто… Если виноват, то просто чикни ножом по горлу. Аль ты шутить пробуешь?
– Мрак, какие шутки? Есть племена, для которых класть в землю – отдавать червям на поругание.
– Поляне тоже так считали. Они своих жгли, как поленья.
– Поляне потому и поляне, что на полянах. Посереди леса! А здесь земля да скалы, щепки не отыщешь.
– А эти столбы?
– Везли издалека, стоят дорого. Не видишь, на каждом уже не один побывал. Может быть, каждый столб принадлежит одному роду… Нет, только богатые могут такими владеть. Другие же столбы – общие. Всяк приспосабливается, Мрак. Только мы все такие же твердоголовые.
– Настоящий человек не должен меняться, – ответил Мрак гордо.
– Настоящий человек должен меняться, – сказал вдруг Таргитай. Он старался говорить важно, но при беге получалось плохо. – Только дурни не меняются.
Олег бежал молча. Мрак на ходу ткнул его в бок – не спи, замерзнешь. Волхв выдавил с неохотой:
– Меняются. Сегодня дурость одна, завтра – другая. То, что вчера мудрость, сегодня – обыденность, а завтра и вовсе дурость. Все мы умные задним числом.
Он перепрыгнул расщелину. За сапоги цапнуло темное, хищное, выбросившее длинные цепкие лапы. Мрак на ходу стоптал, неодобрительно хмыкнул:
– А вещие на что? Зри, что будет умностью, что – дуростью. Той дорожкой и потопаем.
Олег ответил тоскливым голосом:
– Ничего не зрю… Не знаю, но туда мой дар не проникает.
Мрак оскалил зубы в широкой усмешке:
– Нет, потому что нет. Нету, разумеешь? Только будет. А будет то, что сотворим. Мудрый ты как-то местами, вроде божьей коровки! Простых вещей, ну совсем простых, не понимаешь!
Простых никто не понимает, подумал Олег сердито. Их просто принимают. Это в сложные вгрызаются. Всяк в сложных знаток и мудрец, всяк все знает и другим указывает…
Мрак остановился, мешок полетел на землю.
– Передохнем.
Таргитай огляделся:
– Местечко очень удобное. Мягкая травка, ручей. Здесь и полежим, перекусим.
– Ты прав, – кивнул Олег. – Местечко – лучше не выбрать. Ты мог ошибиться, но не эти тыщи зубатых муравьев!
Таргитай подскочил как ошпаренный.
Олег проснулся, научился спать чутко. Мрак люто бил оземь нечто желтое, сухое, с вывернутыми суставами. Оборотень трудился молча, земля гудела, существо верещало отвратительным скрипучим голосом, словно ножом скребли по камню.
Олег в красном свете догорающего костра рассмотрел изувеченную девку: в лохмотьях, с грязными нечесаными волосами, воспаленными гнойными веками. Мрак свирепо молотил ею по земле, как только жизнь еще теплилась, топтал, хватал снова и бил о деревья.
– Мрак! – заорал Олег. – Это кто?
Мрак зло оглянулся:
– Ты волхв, ты и ответь!
Олег перелез через спящего Таргитая, тот не шелохнулся, храпел, раскинув руки.
– Ты бы отпустил несчастную… Что тебе сделала?
Мрак с размаха хрястнул жертвой о ствол вяза. Дерево загудело, посыпались листья, куски коры и сучья. Несчастная завопила громче, лицо и руки были в странно белесой крови.
– Мне ничо, – огрызнулся Мрак. – А вот тебе… Отпустить?
– Нет-нет, тогда держи, – крикнул Олег поспешно. – Кто это?
– Ломота, если угадал… А то и Жовтяница. Тебе мало, что тебя еще в детстве покусала Лякливица?
Он с размаха ударил ею оземь. Пыль закрыла Таргитая, чихнул, но не проснулся. Мрак с отвращением разжал пальцы, вытер ладони. Существо попыталось подняться на дрожащих ногах, но руки подломились, упало в пыль разбитым лицом.
– Силен, – проговорил Олег потрясенно. – Не думал, что можно так внучку самого Чернобога… Она меня куснула?
– Я, похоже, успел раньше.
– Куснуть?
Ломота кое-как воздела себя на ноги. Горящие желтые глаза отыскали Мрака, синий рот изогнулся в жуткой гримасе.
– Ты… умрешь… Скоро, ужасно!
Мрак потянулся, зевнул.
– Опять та же песня. Мамка твоя где? Еще бы и ее…
Ломота отступила. Кровь засохла и осыпалась грязными струпьями. Разбитые губы, только что толстые, как оладьи, стали как две бледные пиявки.
– Прежде встретишься с моими сестрами!
– С кем еще? – осведомился Мрак. – Кикимору бивал, Навью гонял, Пропасницу еще в деревне отвозил по первое число… Лякливицу бы встретить! А то наш волхв больно пужливый.
– Ты еще встретишь Черевуху, Людницу, Огневицу…
Мрак сказал довольно:
– Значит, долго жить будем: вон их сколько! Плодовитая твоя мамка. Как поросная мышь. Видать, трижды в год поросилась. Эх, добро бы так плодилось, а то все погань да погань…
Ломота исчезла, только слышалось затихающее шлепанье босых ног. Мрак лениво подвигал палкой угли. Взвился столбик искр. Олег не ложился, загибал поочередно пальцы. Губы волхва неслышно шевелились.
– Разуйся, – посоветовал Мрак с лицемерным сочувствием. – Их же двенадцать, даже я знаю.
Олег сбился, начал снова:
– Черевуха, Людница, Огневица, Коркуша, Глуханя, Гризачка, Жовтяница… Мрак, мы одолели магов, но как будем драться с богами?
– А эти твари – богини?
– Вряд ли. Но все-таки бессмертные.
Мрак пожал плечами:
– Вишь, отделал и бессмертную. А чтобы совсем, надо не болеть, только и всего. И не пужаться. Тогда и Лякливица ничего не сможет.
– Мрак, разве люди когда-нибудь перестанут пугаться?.. Ладно, но как одолеем Мару? Она страшнее своих дочерей. Дочь самого Чернобога!
Мрак проворчал, уже засыпая:
– Что думать заранее? Пусть конь думает, у него голова поболе…
Он умолк на полуслове. Олег с несчастным видом лег с другой стороны костра, отгородившись от злой ночи жарким огнем. Ему надо думать заранее. Он не Мрак, который в любом деле сразу находится. Правда, как находится – хватает секиру!
Наутро увидели вдали столб черного дыма. Он поднимался в синеву быстро и стремительно, ввинчиваясь в небесную твердь как чудовищный коловорот, но пробить не мог, расползался тонкой и черной кроной немыслимого дерева.
По мере того как приближались, столб превратился в исполинскую черную гору. Воздух стал жарким, невры ощутили устойчивый попутный ветер. Черная гора, совершенно отвесная, одинаковая по ширине у основания и вершины, упиралась в небо, растекалась по небосводу.
Острые глаза Мрака уже узрели красное у основания. Ветер донес запах гари.
– Что там может так гореть? – спросил Олег.
– Кто у нас волхв? – ответил Мрак.
– Перед неведомым все одинаковы.
– Только дурни одинаковы. А ты – волхв!
Багровый чадный огонь вылетал, похоже, из трещин в земле. По мере того как невры подходили ближе, трещины разрастались в ущелья. Издали видны были обугленные и оплавленные края, из глубины вылетали лохмотья копоти. Воздух сухой, жаркий, пропитанный запахом горелой земли.
Олег сказал тревожно:
– Огонь, судя по всему, полыхает не один день…
– Как точно. – Голос Мрака был едким, как муравьиная кислота. – Скажи, год или даже столетие – не ошибешься тоже.
От жара спины взмокли, мутные капли срывались с бровей. Они перешли на шаг. Таргитай дышал тяжело, Олег терпел молча, только грудь вздымалась, обереги на шее трепыхались и стучали.
Мрак предположил:
– Видать, у кудов молоко сбежало.
– Кабана смалят, – сказал Таргитай наивно.
– Люди, плюйте на него! Забыл, у них нет кабанов. Только лягухи с быков.
– А молоко откуда?
– Лягух доят. Ты молоко пил?
Таргитай брезгливо отплюнулся. Олег оставался напряженным и озабоченным. Огонь не может идти сам по себе: камни не горят. Явное колдовство, а сути не видать. Хуже того, даже не улавливает магии.
– Пусть горит, – сказал Мрак. – Обойти-то делов!
Шаги замедлились поневоле. Жар был таким неистовым, что все трое выставили перед собой ладони, закрывая лица.
Огонь взметнулся выше. В пляшущих языках пламени проступило быстро меняющееся лицо… нет, даже не лицо, но что-то живое, ужасное. Люди ощутили на себе тяжелый взгляд, полный нечеловеческой злобы. Из огня донесся щелкающий голос:
– Дети воды… Ненавижу!
Пламя взметнулось стеной – ревущее, разбрасывающее раскаленные камни. Иные вылетали разжаренные добела, рассекали багровую стену, похожие на иглы на спине чудовищного зверя. Жар пахнул так, что люди отшатнулись. Волосы затрещали от жара.
Мрак пятился, закрываясь ладонями.
– Да и мы тебя не жалуем… Кто бы ты ни была, ты – губительница Леса.
– Ненавижу, – повторил голос, крепчая с каждым мгновением. – Всю плесень выжечь… Вы – сырость…
– Да кто ты?! – рявкнул Мрак люто. – На Велеса, нашего бога, не больно похожа!
Олег уже отбежал дальше всех, заорал:
– Мрак, скорее уходи! Это сама Табити!
Мрак отступал шаг за шагом. От жара затрещала душегрейка, запахло паленым волосом. Сквозь растопыренные пальцы видел враждебную всему живому богиню подземного огня. Ей поклонялись киммеры, приносили кровавые жертвы все кочевые народы. Апию, кроткую богиню плодородной земли, свирепо попирали копытами, втаптывали, превращая в камень. Лишь одно племя чтило Апию, крохотное племя полян, почти стертое с лика земли свирепыми киммерами…
Оглянулся, увидел потемневшее лицо Таргитая. Снежана, Зарина, кроткий Степан, их муки в руках свирепых степняков… Всех принесли в жертву этой свирепой богине.
– Ты не наша, – сказал он зло.
– Я… свирепая… могучая!
Мрак, отступив на десяток шагов – там жар еще можно было терпеть, – смотрел оценивающе. Свирепая богиня всемогуща, но только в своем царстве. Другие боги тоже всемогущи… Табити может прорваться сквозь землю кипящей лавой, может испарить ручей, но могучие воды реки Даны поглотят ее без следа!
Всяк бог, как кулик, сидит в своем болоте. Дана кого хошь побьет в воде, Велес неодолим в Лесу да Степи, сыны Стрибога гоняют тучи, а эта кровожадная сильна лишь в своих подземных пещерах. Может прорваться огненным столбом наверх, но этим рассердит кроткую, всеми обижаемую, но очень сильную богиню Апию, которую поляне ставят выше всех богов и кличут Ма-Дивией, Матерью сырой землей…
– Пошли в обход. – Голос Олега дрожал, он часто-часто облизывал пересохшие губы, пятился дальше всех. – Лбом горы не прошибешь. А прошибешь – все одно дураком назовут.
– Даже волхва?
– Мрак, недостойное это дело – с каждым зверем или рыбой по дороге спорить. Хоть тебе чешется… А она ж не лучше зверя или, скажем, лесного пожара. Только сильнее.
Мрак ругнулся, но делать нечего – пошли в обход. Держались шагов за сотню от трещины, ближе жар не пускал. Олег наконец сообразил, почему ветер так упорно дует им в спины, а теперь в бок. Он стремится к огню, а там его взметывает жаром к тучам. Он сам, когда обращался в зубатую птаху, на потоках такого воздуха без усилий поднимался в такую высь…
Из-под земли в снопах огня и черного дыма вылетали раскаленные камни. Земля гудела и тряслась. Невры прошли версты две, прежде чем трещины сузились. Наконец, огонь исчез, а черный дым стал реже. Ущелье превратилось в узкую трещину, края начали сходиться, но, прежде чем сомкнулись, дым истончился и пропал.
Земля еще изредка вздрагивала, но тряска и гул остались позади. Таргитай оглядывался на столб огня и дыма, глаза же Олега и Мрака были устремлены вперед. Там клубилась пыль, а все неизвестное грозило бедой.
Все, подумал Олег горько. Лес, Степь, Горы, Пески… Как вообще опасна жизнь. Если жить, а не прятаться от нее.
Глава 4
Впереди была схватка. Целый отряд вооруженных оборванцев окружил в россыпи камней старика в пестром халате, женщину и троих слуг. Слуги и даже женщина умело отбивались ножами и мечами. Старик прятался за их спинами, торопливо чертил в воздухе знаки. Нападающие мешали друг другу, теснились, толкались, трое передних уже были ранены, один упал на колени, закрывая окровавленными руками голову.
Мрак оскалил зубы, медленно и с удовольствием потащил из ременной петли секиру. Олег хотел было сказать, что это не их дело, что если ввязываться во все схватки… но посмотрел на оборотня, на Таргитая, вздохнул и покрепче сжал Посох Мощи.
Сердце Таргитая бухало часто и сильно. Горячая кровь побежала по жилам, вздувая мышцы, наливая тело свирепой силой. Грудь раздвинулась, недобрая мощь заполнила тело. Из горла вырвался хриплый клекот.
Нападавшие – их было около двух десятков – оглянулись, быстро и умело закрылись щитами, выставили мечи и копья. Все-таки они выглядели настоящими воинами, умелыми, уверенными. Бывшие солдаты, дезертиры или же отряд, посланный с тайной миссией?
Таргитай воздел Меч, дыхание пошло чаще, прерывистее. Как смели напасть вооруженные мужчины на старика и женщину?! Их надо бить, крушить, повергать на землю. Острое лезвие должно рассекать их на куски. Их кровь должна залить землю, а вопли ужаса достигнуть вирия и усладить пращуров невров.
Сам Таргитай сделал только первый шаг, дальше подхватила и понесла странная, но уже знакомая мощь. Радостная, святая, зверино-ликующая. Он с легкостью рассек первого же, стоптал другого, сердце бухало часто и сильно. На него плеснуло горячим, но он только крепче сжал рукоять – пальцы будут скользить по крови.
Рядом дрался, как разъяренный тур, Мрак: крушил, истреблял, рубил с такой мощью, что несчастные распадались под его звериными ударами пополам. Глаза были безумные, на губах повисла желтая пена. Он ревел страшным голосом, в котором не было ничего человеческого. Руки были забрызганы кровью, тяжелые красные капли упали ему на губы. Таргитай успел заметить, как оборотень жадно слизал брызнувшую на лицо кровь.
Олег шел следом, осторожно переступал через убитых и раненых. Он лишь отражал удары Посохом, все видел и все замечал. Пот начал заливать глаза, он смахнул со лба раз-другой, сердце от жары и криков начало биться чаще. Вдруг из глубин поднялась горячая волна, ударила в голову. Тело налилось неведомой радостной мощью. Он распахнул на груди душегрейку: мужчина не страшится выставить голую грудь против доспехов!
Из горла вырвался крик. Посох как боевая дубина словно сам по себе взметнулся над головой. Олег прыгнул в самую гущу, почти опередив Мрака, ударил, сбил на землю, сбил другого. Мышцы пели от счастья, он чувствовал себя яростной молнией, в теле поселилась неведомая мощь.
По голове ударили сзади. Отмахнулся, услыхал хруст и сдавленный крик. Ударили справа и слева, он пришел в ярость: мужчины должны драться лицом к лицу! Руки сами сорвали душегрейку: жарко, да и достойнее так. Сразу видно, кто мужчина, а кто лишь носит портки. К тому же коричневые сзади.
– Олег! – донесся сбоку крик Мрака. – Ты чо, озверел?
– Иду! – заорал он в ответ.
Торопясь, сокрушил еще двоих, третьему страшным ударом разбил голову. Он чувствовал себя огромным страшным зверем: бил, крушил, а эти подлые и трусливые были в его власти. В теле плясала свирепая радость. В двух шагах блистал Мечом Таргитай: глаза выпучены, пена на губах, на лице неистовое, просто телесное счастье, словно в высший миг обладания женщиной, который длится и длится, и в его власти продлить, надо лишь крушить, повергать на землю, слышать треск разбиваемых голов, видеть, как твои руки убивают, уничтожают, тем самым поднимая над ними тебя – великого, могучего, самого лучшего!..
Но я же человек, сказало что-то глубоко в мозгу, беспощадное и трезвое. В нем пробудилась свирепая радость воина, простого, как эти камни, но все-таки он волхв, в первую очередь мыслящий волхв…
Когда нападавших осталось пятеро, те бросились бежать. Таргитай на ходу срубил одного, дурак налетел сослепу, а Мрак с грозным ревом воздел над головой секиру:
– Трусливые твари!.. Вернитесь и сражайтесь, как мужчины!
Весь забрызганный кровью, даже волосы слиплись и торчат, как у ежа, он был страшен и красив. Секира от рукояти до кончика лезвия стала красной. Глаза оборотня горели желтым огнем лесного зверя. Грудь вздымалась как волны северного моря.
Таргитай лихо вытер Меч, хотя надобности не было – тот выпивал кровь без остатка, со стуком бросил в ножны. Его синие глаза не отрывались от женщины. Она тоже дышала часто, тонкая ткань на груди распахнулась, но женщина видела только троих могучих варваров, так нежданно оказавшихся рядом. Ее темные, чуть раскосые глаза с изумлением смотрели на синеглазого чужака в волчьей шкуре. Пальцы ее все еще сжимали тонкий, как ореховый прут, клинок.
Мрак оскалил зубы:
– Вовремя мы, ребята?
Старик с трудом поднялся. Лицо и даже волосы перепачкались в пыли. Он суетливо отряхивался, руки дрожали, морщинистое, как печеное яблоко, лицо дергалось, но все же пришел в себя быстро, с достоинством поклонился. Седые кустистые брови нависали так, что глаз не было видно, но Мрак чувствовал, что следят за каждым его движением.
– Мы бесконечно… бесконечно благодарны вам, северные люди.
– Да пустяки, – застенчиво отмахнулся Таргитай. – Только и делов, что свору отогнать…
Старик поклонился снова:
– Мы слышали, что в сказочной Гиперборее живут гиганты, но не думали, что такие…
– Да, мы там всякие.
Женщина и уцелевший слуга поклонились тоже. Женщина была молода и хороша собой. Олег, привыкший все подмечать, смутно удивился, что за время странствий им почти не встретились некрасивые женщины или красивые враги.
Олег, уже стыдясь своего воинского порыва, вклинился в разговор:
– Почему они напали?
– Просто напали, – ответил старик грустно. – Мир таков, что где нет железной руки властителя, там властвует разбой. Я местный маг… старый, но не очень могучий. Моя сила не в магии…
По лицу Таргитая было видно, что певец разочарован. Если бы старик оказался королем в изгнании, молодая женщина – принцессой… или нет, старик чтобы был заколдованным магом немыслимой мощи, а в благодарность за спасение… гм… нет, чтобы женщина в благодарность…
Олег сказал с жадностью:
– Я сам волхв-травник… маг-лекарь, по-вашему. Я понимаю тебя. Говори!
– Я занимался ведарством…
Мрак уже выворачивал карманы сраженных, вытряхивал мешки. Женщина торопливо хлопотала среди раненых. Олег чувствовал ее любопытные взгляды, потом как-то само собой ее черные, как ягоды терна, глаза повернулись к Таргитаю и уже не отрывались от дударя.
Таргитай вытащил сопилку. После сражения остро захотелось поиграть. Словно бы мог очиститься, как Мрак очищал себя горячим песком за неимением воды.
– Ведарством, – услышал он озадаченный голос волхва, – что это?.. Слышал о нем однажды…
– Та магия, которая была… до магии.
Вечером Мрак прибил огромную ящерицу. Длиннее козы, страшная, она перепугала Олега до икотки, когда подошла, любопытствуя, к костру. Мрак тут же швырнул в нее камнем. Попал удачно, ящерица упала замертво. Почти замертво, так как ожила, когда Мрак почти заканчивал снимать шкуру. Вырвалась, забегала, Мрак погнал ее на Олега. Волхв успел ухватить и, сердясь за испуг, удавил голыми руками.
Вечером сидели у костра. Мясо ящерицы оказалось нежным, как у рыбы, даже чуточку пахло тиной, хотя в жарких песках вода могла только померещиться. Мрак с удовольствием разгрызал полые кости, шумно выдувал костный мозг. С одной костью промучился долго, выбивая мозг, пока не стукнул ею Таргитая в лоб.
Олег съел печень, жевал медленно, прислушивался к ощущениям. Сказали бы раньше, что будет есть большую жабу – а ящерица просто вытянутая жаба, – плюнул бы в глаза. Но ест, не жалуется. Таргитай показывал молодой женщине, как играть на дуде, Мрак отдал сапоги слуге на починку, а Олег жадно впитывал неторопливый говор старого волхва.
– Не знаю, зачем тебе, такому молодому и полному сил… вызнавать такое… Это мне, я уже одной ногой там, внизу… Ты мог слыхать, что в старину хоронили только в скрюченной позе. Подвязывали руки и ноги, если надо – подрезали сухожилия. В могиле клали так, будто лежит в утробе матери. Посыпали охрой, что по нашим магическим обрядам являет собой кровь. Все для того, чтобы облегчить новое рождение…
– Так было и у нас, – прошептал Олег.
– И человек рождался на земле снова… В звере, птице, рыбе… Снова в человеке. Шел круговорот душ в природе, все понимали звериную речь, все были с природой едины… Если охотник убивал зверя, то просил прощения…
– И у нас! Мы только вчера об этом говорили.
– Но ничего не бывает хорошим полностью. Кто жил в Лесу, тот другой жизни не знал. Но вышли в Степь, увидели мир бескрайним… Увидели, как солнце совершает свой путь по небу… Всегда с востока на запад! И дознались, что ночью солнце совершает путь обратно. Уже под землей. И тогда мудрецы решили, что человек должен оставаться человеком и после смерти… Для этого его нужно хоронить распрямленным!
Олег помолчал, сказал нерешительно:
– Вроде бы лучше человеком…
– Остаться человеком – никогда не увидеть нашего мира. Не бегать по лесу, не плескаться в реке, не прыгать по деревьям. Никогда не видеть солнечного мира, никогда! Кто попадает в подземный мир, не возвращается.
– Тогда как же лучше?
– Каждый выбирает свое, – сказал старик неожиданно жестко. – Пока что выбирает. И для всех последующих поколений выбирает. Сшиблись две могучие силы. Старые боги требуют круговорота душ в природе, новые хотят закрепить человека в человеке. Взгляни!
Олег осторожно взял в руки глиняный сосуд. Старик называет его лицевой урной. Когда умрет, его сожгут и сюда засыплют прах. Гончар не просто сделал урну, а очень точно вылепил лицо старого ведара. Боги судьбы уже не пустят душу в зверя или птицу, а вернут человеческий облик и ввергнут в мрачное подземное царство… или забросят в солнечный мир вирия!
Олег с холодком страха подумал, что так и не знает, что же лучше – остаться наслаждаться жизнью и после смерти в этом прекрасном мире, но надеть звериную шкуру и лишиться людей, или же остаться человеком, но рискнуть навеки уйти в мрачный подземный мир?
Я не решил, сказал себе горько, но люди понятно как решат. Если есть возможность, хоть малая, что можно попасть в вирий… Люди рождаются с жаждой риска.
По настоянию старика убитых разбойников и двух его слуг похоронили вместе. Все они дети одного бога, объяснил он. И послушные, и драчливые, и умные, и некрасивые…
Погребальный костер невры сложили из дуба – в соседней роще деревья на подбор, а чего жалеть, если лес чужой? Да и вообще, дуб – дерево мужчин, как береза – дерево молодых женщин. Поверх погребальной крады постелили цветной ковер, разложили украшения погибших. На грудь павшим воинам положили щиты, в ноги – колчаны со стрелами, луки. Мрак позарился было на один, но проверил тетиву, скривился, оставил в пользу подземного бога. Олег, чуткий к обрядам, отметил, что в головах поставили берестяные и глиняные чаши с медом, горшки. В горшках гречка, просо, рожь. На пальцы надели кольца, в том числе и серебряные с камешками. Одели пышнее, чем одевались при жизни. Даже сапоги сменили на новые, хотя до этого были в растоптанных и пыльных от дальних дорог.
Старик сам поднес факел к политым маслом бревнам. Пламя вспыхнуло сразу – жаркое, красное. Взметнулся черный дым, скрыл от глаз убитых. Невры попятились от жара, Таргитай закрывался ладошками.
Олег спросил с неловкостью:
– Я дурак, конечно… Но так и не понял, зачем кладем в могилу… или сжигаем, не важно, оружие, рыбацкую сеть, еду, украшения, наконец? Мертвому ни к чему, а живым могли бы сгодиться.
Старик смотрел пристально, с удивлением.
– Ты мудр… Сам не понимаешь, но ты мудр. Целые поколения магов не доискиваются, что и почему. Им важен результат. Сказал заклятие – гора сдвинулась. А вот почему… Не многие знают сокровенные тайны, которые нельзя разглашать непосвященным. Но ты – особый волхв.
Олег смотрел жадно. Старик дряхл, вряд ли за остаток жизни встретит, если верить ему, такого же любопытствующего. Сам готов открыть тайны волхвов!
– Люди были зверьем, – сказал старик медленно. – Мужчины были медведями, женщины – обезьянами… Не веришь? Проследи за их повадками. И сейчас жаждут вернуться, зверьем жить легче. Единственный способ удержать в человечьей личине – заставить трудиться. Но человек уже силен, он может потрудиться утро, а день лежать в праздности, снова превращаясь в животное. Вот и придумано, чтобы нарочито держать в работе… Мы создали обряд, чтобы мертвому класть все его имущество. То есть уничтожать, чтобы делали снова. Простым людям нельзя знать такие тайны! Работать никто не захочет. Тем более зря, как они сочтут. Мы-то знаем, что не зря! Новое оружие, посуду, снаряжение делают лучше, добавляют что-то еще. И человек все время трудится, не озверевает, и польза для общества…
Олег сказал пораженно:
– Понятно… Конечно, такое надо хранить в тайне… даже не знаю какой великой… Это я урод: мне мало, чтобы получалось, хочу знать, как получается… Я могу трудиться гораздо больше, чем надобно.
– Я такой же урод. – Глаза старика стали сочувствующими. – Но мне уже немного топтать эту землю… А тебе суждено надолго стать паршивой овцой…
– А что делать? Быть как все?
– Да, так легче.
Олег покачал головой:
– Не знаю… У меня нет ни мужества, ни бесстрашия, как у моих друзей. Но мне мало лишь пользоваться заклинаниями. Мне надо уметь их составлять.
Наутро простились со старым грустным магом. Женщина долго не могла оторваться от Таргитая, глаза покраснели, а по щекам бежали слезы. Олег шевелил губами, укладывал в памяти рассказы старого мага. У него тоже глаза были красные – слушал ночь напролет.
Но Мрак в рассветных лучах уже видел Город. Тот самый, что единственный. Который первый, самый-самый… Вечный и неуязвимый.
Город вырастал, приближался. Как тугим поясом был окружен высокой стеной из белого камня. Исполинские башни, дворцы, высокие дома теснились так, что едва не переваливались через крепостную стену. Уже видны были распахнутые ворота.
Олег чувствовал, как будто у него из ног вынули кости. Они еще за версту, а стены и башни уже как отвесные горы. Неужто это строили люди? Или боги для себя, а люди поселились позже?
Рядом часто дышал Таргитай. Даже Мрак выглядел потрясенным. Недавно их потрясло размерами село полян в два десятка хат, потом ахнули при виде башни Мардуха… Но здесь целый город исполинских башен из белого камня, дворцы и подвесные мосты, острые шпили!
А еще дальше, за Городом, едва видимые отсюда, вздымаются пологие горы оранжевого песка. Они зловеще блестят красным под заходящим солнцем. Ровные, чем-то неуловимым напомнили Таргитаю снежные заносы в родном Лесу.
Олег тащился так, словно волок на ногах пудовые вериги. Лицо волхва было мрачнее грозовой тучи. Мрак шел хмурый, как обычно, может, чуть обычнее. Проворчал:
– Не бери в голову! А бери, как говорят на Востоке… За всех разве настрадаешься?
Олег огрызнулся:
– Я не Таргитай, чтобы за всех. Сколько здесь мудрости накоплено, подумай! Это же особый Город. Это матерь всех городов на свете!
– Умного на свете много, хорошего мало. Этих матерей еще много будет…
– Хорошее надо искать среди умного. Эх…
Таргитай озадаченно смотрел на обоих:
– Вас на Змее укачало? Совсем непонятные стали.
Городская стена поднималась в три-четыре человеческих роста. Гордые башни вздымались вовсе к небу. Между ними часто тянулись ажурные переходы. Теперь уже и Таргитай видел, что белую стену пересекают трещины. Она осела, год-два – и рухнет под собственной тяжестью. Белые-белые башни, дворцы и даже городская стена уже не казались высеченными из мела. Таргитай, содрогаясь, пытался отогнать видение огромных костей, давно выбеленных зноем и ветром.
– Олег! – завопил он в тревожном предчувствии. – Что с Городом?
Мрак покачал головой:
– Потому Дана и велела поспешить?
– Потому, – ответил Олег.
– Гм… Мы-то хоть успеем?
– Мрак, что для богини наши жизни? Дни.
Глава 5
У самых ворот в тени отдыхали трое стражей. При виде чужаков никто не шелохнулся. Похоже, здесь повидали даже таких лохматых и в звериных шкурах. А если и не видали, то были готовы повидать всякое. Даже золотые волосы Таргитая и красные, как огонь, Олега вызвали только мимолетные взгляды. Один, грузный и в доспехах на голое тело, смерил пришельцев недружелюбным взором:
– Эй, лохматые!.. К кому и по какому делу?
Мрак и Таргитай выжидающе смотрели на Олега. Волхв вскинул руку в приветствии:
– По всему свету идет слава о Вечном Городе! Мы прибыли с дальнего Севера увидеть его красу и славу. Старые пророчества глаголют, что боги его возьмут к себе…
– Со скотом и курами, – вставил Мрак: ему хотелось помочь волхву.
– Этот час близок, – сказал Олег, – спешим успеть…
Угрюмые лица чуть посветлели. Старший страж ворот с победным видом оглянулся на друзей:
– Что я говорил? А вы – пески, пески!.. С людьми и скотом, ясно?.. Даже с курами. Эй, почтенные! Проходите без пошлины. Добро пожаловать в Вечный Город.
Створки ворот, как заметил, проходя, Таргитай, вросли в землю. Их не закрывали уже годы. За спиной послышался раздумчивый голос другого стража:
– Ну, с другой стороны… ежели строили, то должны и взять…
Город внутри городской стены раскрылся такой красивый, что у Таргитая защемило сердце. Словно бы сотни поколений только и занимались, что строили, достраивали и украшали Город, который в конце концов начали называть Вечным. Тихонько дернул Олега за руку:
– А почему он должен погибнуть? Если вечный?
– Не все вечное, как видишь… Даже если именуют так.
– Но боги…
– Не знаю, Тарх.
– А как он обречен?
– Ты видел, что за Городом с той стороны?
– А чего? Песков я не навидался? Такие точно в пустыне, где мы были. Это где ты бил магов, как лягушек.
– Ну, вот ты и ответил.
Таргитай хлопал глазами, ответа все еще не видел. Густые вечерние тени падали от домов и дворцов, только крыши еще горели под закатными лучами.
– Жаль, – сказал он наконец с наивным сожалением, – такой красивый… И вообще этот Вечный Город мне нравится… Он совсем как наша деревня.
– Чем же? – удивился Мрак.
– Тоже люди живут.
Дома по обе стороны широкой улицы вздымались как отвесные горы. Камень в стенах был стар, надежен, а улицы, на удивление, были вымощены широкими плитами серого камня. Серыми, в выбоинах, в трещинах. Окна поднимались на четыре, а то и пять поверхов. От нагретых солнцем стен шел теплый воздух. Воздух был полон запахами кухонь, свежеиспеченного хлеба.
Народ почти не попадался, но дальше люди стали встречаться чаще, явно шли, как предположил Олег, к храмам или капищам.
– Или к корчме, – буркнул Мрак.
– Мрак…
– А что? Мы ж мудреца ищем? Так где ж его еще искать? Ладно-ладно, не блистай глазами, а то, не ровен час, молнию метнешь, полгорода спалишь… К тому же в корчме завсегда все знают. Туда стекаются люди разные, а вино развязывает самые тугие языки. Да и поесть не мешает. Ты вот худой, как вобла, ребра просвечивают! А я горло промочу, больно пыльно…
– Жарко, – пожаловался Таргитай.
– Вот видишь, и Тарх в корчму рвется…
Таргитай ухнул в глубокую щель прямо посреди дороги, занесенную пылью, расчихался, вылез злой и весь белый, как в муке. Легкая пыль покрывала город, заполняла щели, ямы и даже провалы между домами.
– Какая корчма, – сказал Олег тоскливо. – Мрак, здесь другой мир! Другие люди, другие обычаи…
– Мир без корчмы? – не поверил Мрак. – До этого даже Род не додумается. Ее только кличут везде по-разному, а есть везде, где люди. А люди везде, где муравьи…
– Муравьи тоже разные, – вмешался Таргитай. – В прошлый раз меня всего искусали, а за что? Я им ничо не сделал! Только мурашник палкой разбросал, так им веселее бегать…
Какой-то человек, с ног до головы в зеленом, торопливо схватил Олега за локоть, заискивающе спросил что-то. Мрак прошел дальше, любопытный Таргитай остановился послушать обоих. Когда обрадованный человек в зеленом ушел, Таргитай вытаращил на Олега непонимающие глаза.
– Ты так подробно рассказывал, как пройти к базару… Откуда знаешь? Неужто в умных книгах прочел?
Олег недовольно засопел. Мрак хохотнул:
– А чего ты решил, будто он знает?
– Но как же…
– А он вежливый, понял? Никого не может оставить без помощи. Как волхв-лекарь.
– У меня выздоравливают, – огрызнулся Олег.
– Этот тоже найдет дорогу. Вот только куда… Ха-ха!
