Охватившая меня вдруг ревность положила конец колебаниям. Сомнения не оставалось: я ревновал, значит, я любил!
– Возможно, что я научился стоять на своих ногах, – сказал я, – но мне нужно еще научиться наступать на ноги других.
она никогда не снимала маски, хотя в редкие минуты и играла в откровенность.
Нельзя было измерить этот дух, определить его границы или точно классифицировать его и положить на какую-нибудь полочку, рядом с другими, подобными ему типами.
каждый человек, по моему мнению, действует согласно своим желаниям. А желаний у него всегда много. Одни желания – избежать страданий, другие – получить удовольствие.
Меня очень удивило, что Волк Ларсен устроил для экипажа такое пиршество, но, очевидно, он знал хорошо их психологию и способы превратить в дружбу то, что началось кровопролитием.
Его гений и моя критика получили должное отмщение, когда он выступил со своей «Кузницей».
Порвалась последняя нить. Где-то внутри этой могилы из плоти еще жил человеческий дух. Он еще теплился в молчании и во мраке. Для него не нужно было тела. Он не нуждался в нем. Он не нуждался во внешнем мире. Он сознавал только себя и беспредельную глубину спокойствия мрака.
– Значит, вместо вас здесь будет ваша душа.
– Чепуха! Это будет значить только то, что высшие психические центры в моем мозгу еще не затронуты. Я могу еще помнить, могу думать, соображать – вот и все. Действуют они – действую и я. Когда кончится и это – меня не станет. Какая там душа!
Я не знаю, может ли быть на свете что-нибудь более ужасное, чем вид человека-богатыря в момент его крайней слабости и бессилия.