Он видел миллиард живых и тысячи миллиардов мертвых: моря иссушались, пустыни затоплялись, горы тонули, боги и демоны приходили с юга, правили над краткими вспышками веков и исчезали, обретая свое северное сияние смерти – бормочущие, пронизанные отблесками смерти сумерки завершенных богов.
Мальчик среди телят. Где после? Где теперь?
Я, думал он, часть всего, чего я коснулся и что коснулось меня, – того, что, не имея для меня существования, кроме полученного от меня же, стало не тем, чем было, приобщившись тому, чем я был тогда, а теперь вновь изменилось, сливаясь с тем, чем я являюсь теперь, а это, в свою очередь – завершение того, чем я постепенно становился.
Дурак, – сказал Бен, – это и есть жизнь. Ты еще нигде не был.
– Но в городах?
– Их нет. Есть одно путешествие, первое, последнее, единственное.