Дивнозёрье

Кощеева невеста
Кощеевич и Смерть
Кощеевич и война
Ведьма Дивнозёрья
Тайны Дивнозёрья
Ветер Дивнозёрья

Алан Чароит

Ветер Дивнозёрья

Глава первая
Выходной для бабы Яги

Избушка на курьих ножках была окружена высоким частоколом, увенчанным черепами, в основном звериными, но Тайка не поручилась бы, что среди них нет человеческих. Эх, надо же было так влипнуть! Она-то думала, что Алконост доставит её до столицы Дивьего царства, прямо в объятия бабушки и дедушки, но вредная птица высадила пассажирку на самой границе миров и, похохотав, улетела прочь.

Солнце уже скрылось за деревьями, и небо окрасилось в закатные цвета. Позади простирался непролазный лес, и впереди тоже. Что ж, похоже, тут без вариантов: придётся к бабе Яге на постой проситься. (Тайка не сомневалась, что избушка принадлежит именно Яге — кому же ещё?) Вот только как туда войти? Ворота-то закрыты.

Она подошла ближе, и тут глаза черепов полыхнули синим светом — таким же, бывало, горели глаза Марьянки-вытьянки.

— Пугают, — сказала Тайка сама себе, сжав кулаки. — Испытывают, наверное.

Ох, как непривычно-то одной, но что тут поделаешь? Все друзья остались в Дивнозёрье, и сейчас Тайка могла рассчитывать только на себя.

Она подобрала с земли скатку со спальным мешком, решительно шагнула к воротам, и те — бах! — с треском распахнулись прямо перед ней.

Избушка переминалась с ноги на ногу, поскрипывая, словно чего-то ждала.

Тайка стукнула себя по лбу:

— Ну конечно! Избушка-избушка, повернись к лесу задом, а ко мне — передом!

Кажется, так принято говорить в сказках?

Присказка (а может, заклятие) сработала! Домик, пританцовывая, повернулся, и Тайка ахнула: на крылечке, подперев щёку, сидела седовласая хозяйка в красной юбке и душегрейке, отороченной белым мехом, — нарядная, напомаженная, будто на праздник собралась. Баба Яга улыбнулась гостье широко, но как-то хищно. Хотя, может, так казалось из-за кривых острых клыков, похожих на волчьи.

— Ну наконец-то! — хлопнула в ладоши старуха. — Я уж и не чаяла, что догадаешься. Сказывай теперь: кто такова, как звать? Каким ветром тя занесло? Дело пытаешь али от дела лытаешь? А проще говоря, чё припёрлася?

— Меня зовут Тайка, я из Дивнозёрья. Хотела попасть в столицу Дивьего края, но… как видите, что-то пошло не так…

— Ишь ты! Сталбыть, ветром Дивнозёрья и принесло. Давненько такого не случалось. А в Светелград зачем намылилася? С Матрёной-гуленой вертихвостничать?

— С какой еще Матрёной? — Тайка захлопала глазами.

— Да энто нашу алконостиху так кличут. — Яга облизнула сморщенные губы. — Ух, сделаю я однажды из неё суп!

— Спасибо, хоть не из меня… — Тайка пробормотала это себе под нос, но Яга услышала — зыркнула на неё чёрными как угли глазищами и расхохоталась:

— Не кажи гоп! Может, и тя сожру. Я покамест не определилася. А ну, подойди ближе, коли не боишься.

Нет, ну точно испытывает! Тайка сделала шаг, другой — и так, не дрогнув, дошла до нижней ступени крылечка.

— Фу-у-у! — Яга зажала крючковатый нос. — Человечьим духом пахнет! Стой там, ближе не лезь. Сперва сказывай — тока честно, без утайки: чё дома не сиделося? На кой те, дурёхе малолетней, в Светелград?

— К дедушке с бабушкой. Да вы, наверное, про них слышали: это царь Радосвет и царица Таисья.

Бабка в сомнении поскребла подбородок:

— Чё-та не похожа ты на царевну. Замарашка какая-то…

— И вовсе я не замарашка! — От обиды Тайка аж ногой топнула. — Ну, спешила, умыться не успела. Обязательно надо придраться, да?!

— Ты на бабушку не вопи! — Яга топнула в ответ костяной ногой. Получилось не в пример громче.

— Ой, простите… — смутилась Тайка. — Я вообще никого не хотела беспокоить. Наверное, мне лучше уйти. Вы только подскажите: в какой стороне тут дорога?

— А никакой дороги-то и нет. Сплошной лес кругом. Волки там бегают, зубами щёлкают. — Для наглядности бабка и сама щёлкнула зубами. — Оглянуться не успеешь, останутся от тя одни косточки. А коли хочешь, чтобы я те помогла, сперва сама мне подсоби.

— Смотря что делать надо.

С этой Ягой стоит держать ушки на макушке. Мало ли чего попросит? Но просьба оказалась незамысловатая:

— Меня тут давеча на шабаш позвали, а избушку оставить не на кого. Ты уж будь добра, последи за хозяйством, покамест я не вернуся. Можешь поесть-попить, в баньке попариться, коли хочешь. Главное — не спи.

— Ну, это, вроде, не сложно, — улыбнулась Тайка. — А почему спать-то нельзя, бабуль?

Яга понизила голос до шёпота:

— Избушка обидится. Вытряхнет тя и сбежит. Ищи её потом по всему лесу.

— Так вы что, сами никогда глаз не смыкаете?

— Чё? А, не. Есть у меня котик Васисуалий, верный страж. Да тока ему тоже погулять охота. С собой его возьму. Ух, покутим! Вернёмся, отоспимся — тады и поговорим о деле. Но знай, Тайка-царевна: коли упустишь избушку — пеняй на себя. Съем и черепком частокол украшу! Поняла?

— Да я не упущу, не бойтесь. А выходные всем нужны.

Ей даже жаль стало бабу Ягу. Это ж сколько лет они с Васисуалием вместе не отдыхали? Тут любой от усталости зубами щёлкать начнет.

— Ну, бывай, Тайка-царевна! — Старуха поднялась в полный рост. Ух и высоченная — рост как у девицы-поленицы, а пока сидела, сморщенной бабулькой казалась. — Носом не клюй, ворон не считай, а не то проворонишь свою удачу. Кыс-кыс-кыс! — А вот это уже, конечно, не Тайке предназначалось.

Из-под крыльца выпластался чёрный котяра — толстый, громадный, даже больше Пушка. Одарив гостью презрительным взглядом, он буркнул: «Шантрапа какая-то», — и запрыгнул хозяйке на руки. Яга свистнула — на зов подлетела ступа, а в руку сама прыгнула метла из ивовых прутьев.

Миг — и они взмыли в небо, обдав Тайку земляной пылью. Ступа быстро набрала высоту и затерялась среди закатных облаков, а избушка призывно скрипнула дверью: мол, заходи.

Тайка решила воспользоваться приглашением. Внутри её встретил полнейший мрак и беспорядок: свечи в костяных плошках еле-еле горели из-за нагара, паутина свисала со стен клочьями, под ногами валялись соломенный сор и мышиный помёт, на столе высились горы немытой глиняной посуды, противни у печи аж блестели от толстого слоя жира, в воздухе витал запах прогорклого масла.

М-да… кто бы мог подумать, что баба Яга окажется такой неряхой? Тайка схватила стоявший за дверью веник:

— Настало время генеральной уборки!

Избушка встревоженно скрипнула, но возражать не стала. Вряд ли она умела разговаривать, но Тайка рассудила так: если у тебя имеются куриные ноги и сила растрясти тут всё до основания, то выразить недовольство ты сумеешь не только смущённым скрипом.

На всякий случай в процессе уборки она рассказывала вслух, что собирается сделать:

— Смотри, сперва включим поярче свет. Да не бойся ты — это всего лишь фонарик. Он на батарейках. Ярко светит, правда? Сейчас воды принесу, посуду перемою. Как вы тут это делаете? Песочком, по старинке. М-м-м, я вроде прихватила мыло. Потом вытру пыль и уберу паутину. Надеюсь, эта табуретка подо мной не рухнет? Так, я бабкины колдовские штуки просто переложу аккуратненько. Не нервничай, ничего не сломаю. У меня у самой бабушка ведьмой была, да и я вроде тоже… Апчхи! Слушай, вы что, эту перину вообще никогда не взбивали? А подушки? Хотя да, кого я спрашиваю…

Так мало-помалу жилище бабы Яги преображалось. Напоследок Тайка протёрла зеркало в тяжёлой деревянной оправе, вытерла со лба пот и села на лавку, обмахиваясь рушником.

— Уф, кажись, всё. Теперь можно и чайку.

Огонь в печи радостно загудел, будто услышал её слова. А замызганная салфетка, которую Тайка постирала и повесила сушиться, вдруг сама собой перелетела на стол и развернулась, явив взгляду серебряное блюдо с пирогами (увы, немного подмоченными).

— Надеюсь, бабушка Яга не будет ругаться, что я тут порядок навела. — Тайка заварила себе травяной чай с медуницей. — Хотя она ведь сама сказала: «Присмотри за хозяйством». Вот я и присмотрела. У хороших хозяев порядок должен быть.

Ей показалось, что пробежавшая мимо мышь, подмигнув, кивнула.

— Ну вот, даже мыши согласны. — Девушка надкусила пирожок. — Кстати, где тут у вас баня? А то я и правда какая-то чумазая…

В деревне считалось, что париться на ночь — плохая примета. Мол, банник серчать будет, может кипятком ошпарить али напустить дурного газу так, что угоришь. Однако если у Яги и жил какой-то банник, то Тайка его не встретила. Но на всякий случай оставила у порога баньки пирожок и мисочку с молоком и представилась: мол, гостья, пришла издалека, не серчай, дедушко, дозволь помыться.

По возвращении из бани недоеденный пирожок куда-то пропал (мыши спёрли, что ли?), зато салфетка-самобранка предложила Тайке новое угощение.

— Ого, да это ж целый комплексный обед! Ну то есть ужин.

Она пристроила кроссовки и одежду на печку сушиться и, оставшись в одной футболке, села за стол. Чего тут только не было: и свежевыпеченный хлеб, и чечевичная похлёбка со свиными рёбрышками, и всякие соленья. А на сладкое — печёные яблоки, брусничное варенье и вдобавок большущий леденец! Настоящий петушок на палочке!

И всё бы ничего, но после баньки и сытного ужина Тайке так сильно захотелось спать, что впору было вспомнить любимую поговорку Пушка про закон подлости.

Она и за уши себя щипала, и щёки растирала, и губы кусать пробовала. Потом затянула песню — вдруг поможет?

— Пусть прячут тучи бледную луну, пусть заплутать легко на тропках лисьих, но старый вяз откроет вход в страну, где свет играет на хрустальных листьях…

Казалось, волшебная страна совсем рядом, манит, словно огонек в ночи. К добру приведет или к худу — пока неведомо. Ну так и Тайка пока что ни там ни здесь — застряла на границе между Явью и Дивью.

— Судьба затянет нить — не расплести. Но ты не сомневайся ни минуты: не каждому дано туда дойти, там ждут лишь тех, кто правда верит в чудо!

На подоконник села ворона, прислушалась и начала постукивать клювом по раме — в такт песне. И до того усыпляющим был этот стук, что Тайка сама не заметила, как начала клевать носом. Ох и правду говорят: «Скольких врагов ни победи, а сон всё равно сильнее сильного…»

Девушка открыла глаза, только когда почувствовала, что кто-то трясёт её и бьёт крыльями по лицу:

— Тая! Эй, соня-засоня, очнись! Ну же!

— Пушок?.. — пробормотала она, зевая. — Тебя здесь нет, ты мне снишься…

— Я не снюсь, я в спальнике спрятался. А вот ты сейчас свою удачу проспишь!

Тут уж пришлось продрать глаза:

— Так вот кто спёр мой пирожок!

— А тебе что, жалко, что ли? — надулся рыжий коловерша. — Я тут, понимаешь, спасаю ситуацию! Несчастный. Полуголодный. Но всё равно на страже!

Насчёт своих страданий Пушок преувеличивал: всё, что оставалось на салфетке-самобранке, он уже успел подъесть и даже мёд с усов не счистил.

— Я так рада тебя видеть, Пушочек! — выдохнула Тайка.

И это была чистая правда. Она-то думала, что очутилась в чужом краю совсем одна, но верный коловерша отправился следом. Наверняка ему тоже было очень страшно…

— Вот так бы сразу! — повеселел Пушок. — Ты не думай, я бабы Яги не испугался. Это была стра-те-ги-я! Ты ж меня знаешь.

Тайка не стала спорить, просто обняла его.

— Теперь мы точно со всем справимся. Я уверена!

— А то ж!

Коловерша подцепил когтем солёненький огурчик и отправил в пасть. Спасибо, что не в мёд макнул, гурман мохнатый.

Они проговорили всю ночь: вспоминали свои приключения, общих друзей. Пушок опять сватал Тайке Яромира, но та была такой сонной и усталой, что даже почти не сопротивлялась и не грозилась оборвать хвост неумелому своднику.

А ворона всё расхаживала по подоконнику, мерно постукивая в стекло. Сколько ни гоняли её, опять возвращалась, подлая. Под утро ещё и дождь начал накрапывать: шуршал листьями, обволакивал, шептал-убаюкивал…

Ну как тут противиться?

* * *

— Чё не встречаешь, Тайка-царевна? Али заснула?

Скрипучий голос Яги раздался словно гром среди ясного неба, и Тайка аж подскочила, ударившись о лавку копчиком.

— Не сплю, бабушка!

Вторая попытка встать увенчалась успехом. Пушок сделал страшные глаза и, муркнув: «О-ой, я, пожалуй, пойду», — юркнул обратно в спальник и затаился. А Тайка выбежала на крыльцо — второпях даже кроссовки не надела.

Да-а, вечеринка у Яги, похоже, удалась на славу. Вместо душегрейки на ней красовалась лисья шубка явно с чужого плеча, в распущенных седых волосах застрял серпантин, ступа слегка покачивалась, шерсть Васисуалия аж сияла от блёсток, в лапе кот держал коктейльный стаканчик с бумажным зонтиком и соломинкой.

Завидев Тайку, он отсалютовал ей стаканчиком и подмигнул:

— А ты вроде ничего, ведьма! Не шантрапа!

Потом вручил коктейль Яге и прошмыгнул за дверь.

— Ну как там, Васянь? — икнула бабка.

Из избы донеслось:

— Порядок! Ягусь, я на полном серьёзе. Всё сияет, аж глазам больно!

Пошатываясь, бабка выбралась из ступы и скомандовала:

— Лети-лети, чай, знаешь, где у тя стойло.

А затем вошла в дом — и давай ахать.

Тайке даже неудобно стало: ну подумаешь, прибралась немного…

— Ты мне вот что скажи, Тайка-царевна, — наконец вымолвила Яга, — спала али нет? Только честно отвечай, как на духу!

— Спала, бабуль, — покаялась Тайка, опустив глаза. Внутри всё сжалось: а ну как Яга ругаться начнет? Еще и впрямь сожрать вздумает.

— А избушка, стало быть, не убежала… — Бабка в задумчивости почесала подбородок.

— Не-а…

А вот это было действительно странно. Ладно, в первый раз хоть Пушок бодрствовал, но потом-то они вместе отрубились.

— А я тебе говорил, — промурлыкал Васисуалий, — это она бардак не любит. Убирайся почаще али хозяйственных смертных в гости приглашай, и будет тебе щастье, Ягусь.

— Твоя правда. — Яга опустилась на лавку. — Да чё уж там, мне и самой так больше нравится. Скушна тут, панимаешь. Сидишь сиднем, кругом лес, одни волки шастают. Вот руки сами и опускаются — тут уж не до уборки. Одна отрада у меня в жизни — с бабульками до ночного клубу слетать, на дискотеку.

— Это вы у нас, что ли, были?

— Агась, в райцентре. Ну а где ж нам ещё развлекаться? Не с волками же плясать? — Яга смущенно отмахнулась. — Ну, каюсь, грешна: оченно люблю энту вашу музыку. Ну, такую: «тынц-тынц-тынц»! Сразу силушки будто прибавляется. Ух, молодухой обернусь — и скачу до утра. А чё, скажешь, нельзя?

— Почему сразу нельзя-то? Можно! — Тайка, не удержавшись, улыбнулась. Ай да Яга!

— Вот то-то… Эх, поспать бы таперича!

Бабка, кряхтя, вскарабкалась на печь и ухнула в перину, раскинув руки в стороны.

— Сперва гостей выпроводи, Ягусь, — напомнил Васисуалий. — Обещала же.

— Ах да. Тока я уже влезла. Васянь, выдай Тайке-царевне клубочек. Ну, помнишь, тот, путеводный. Бери, царевна, не тушуйся. Он тя из леса на дорогу выведет. А там уж чапай, пока ноги зудеть не начнут, — как раз и дотопаешь до Светелграда.

Яга зевнула. Через мгновение с печи донёсся раскатистый храп. Ну вот! А Тайка ещё о стольком её расспросить хотела!

Кот подошёл и, сунув ей в руки клубочек, муркнул:

— В добрый путь, царевна. Чую, он тебе долгий предстоит.

— Спасибо! — Тайка с поклоном приняла дар.

А Васисуалий мягкой лапкой без когтей подтолкнул её в спину:

— Иди-иди, пока Ягуся не проснулась. Спросонья она ух и злющая бывает. Сожрёт как пить дать. Так что ты лучше у нас не задерживайся.

— А вы ей почаще выходные устраивайте, подобреет!

Тайка оделась, взяла рюкзак и скатку со спальником, вышла за частокол, обернулась в последний раз и, помахав коту рукой, углубилась в лес.

Она не видела, как серая ворона, сидевшая на подоконнике, сорвалась с насиженного места и полетела следом.

Глава вторая
Ворон Воронович

— Мне кажется, за нами следят. — Пушок, прищурившись, завертел головой.

— Ой, да ладно тебе! — на ходу отмахнулась Тайка. — Опять решил поиграть в детектива?

Сейчас ей было не до коловершьих фантазий: тут бы клубочек не упустить. Ну до чего же прыткий, а!

Ей казалось, они уже бегут по лесу целую вечность. Спина вся взмокла. Сперва Тайка спрятала куртку в рюкзак, потом туда же отправилась толстовка. Холода отступали, осенне-зимняя слякоть осталась далеко позади. Теперь ей приходилось перепрыгивать через весенние ручьи и обходить полянки подснежников, чтобы случайно не затоптать. Вскоре солнышко начало изрядно припекать — а это значило, что она уже ступила на земли своего деда: ведь в Дивьем краю царило вечное лето. А всё благодаря волшебному перстню, из-за которого однажды разразилась война…

Наконец Тайка не выдержала и, на бегу утирая пот со лба, крикнула клубочку:

— Да постой же ты! Дай дух перевести!

Клубочек тотчас же остановился. А что, так можно было? Уф…

Они с Пушком устроились на поваленном бревне, набрали воды из родника, и Тайка поделилась с коловершей бутербродами с сыром, приготовленными ещё дома.

— Маловато будет, — буркнул Пушок, в мгновение ока заглотив свою порцию.

— Тебя проще убить, чем прокормить, — усмехнулась Тайка. — Ну потерпи немного, вот дойдём до столицы, там нас бабушка с дедушкой угостят всякими разносолами. А пока припасы экономить надо. Кто знает, сколько времени займет путь?

Ворона на соседнем дубе согласно каркнула.

А Пушок вдруг вытаращился так, будто колбасой подавился, потом — шурх — взмыл на ветку и заорал:

— Тая! Полундра! Волки!!!

— Ну что ты меня пугаешь, глупенький?

Она понадеялась, что коловерша шутит. Даже хотела рассказать ему байку о мальчике, который кричал: «Волки!» — мол, первый раз поверят, второй поверят, а на третий… но слова застряли в горле: тощий облезлый волчара в самом деле вышел на поляну. Его глаза горели голодным огнём, а оскаленная пасть с очевидностью намекала, что серый явился отнюдь не с добрыми намерениями.

— Мамочки! — Тайка побросала вещи и вскарабкалась на дерево следом за коловершей.

— Я же говорил, что за нами следят! — простонал тот.

— Прости-прости, я тебе не поверила, а ты был прав.

Волк закружил под деревом, обнюхал рюкзак и спальник, потыкался носом в пакет из-под бутербродов, а затем сел, не спуская с добычи немигающих глаз.

— Может, ему скоро надоест и он уйдёт? — понадеялся Пушок.

Ага, как же! Вон как облизывается! И взгляд злющий, но умный…

Тайка покачала головой:

— Нет, Пушочек. Боюсь, тебе придётся дальше самому. Лети в Светелград, передай дедушке — ну, или Яромиру, кого первым встретишь, — что мне помощь нужна. Пускай высылают дружину с луками и копьями.

Она нарочно говорила это громко, чтобы волчара услышал. Ну а вдруг испугается? Но либо тот не понимал человеческой речи, либо Тайка говорила не слишком убедительно.

Коловерша отчаянно захлопал крыльями:

— А как же ты?! А вдруг заснёшь? И упадёшь?

— Не упаду. Я себя ремнём от штанов к ветке привяжу.

— Так я же не знаю, куда лететь!

— Возьми клубочек.

— А вдруг он потеряется-а-а?!

Так, это нужно просто пережить. Сейчас Пушок ещё немного попаникует, потом осознает, что, кроме него, больше некому, — и начнет действовать. Сколько раз уже так было.

Тайка собиралась продолжить уговоры, но этого не потребовалось. Помощь пришла откуда не ждали: здоровенная серая ворона сорвалась с ветки, налетела на волка и как начала его клевать! А клюв-то там был о-го-го — ещё и в глаза метил!

— Да! Да! Так его!!! — Пушок на радостях запрыгал, аж ветка затряслась.

Волк сперва пытался отбиваться и уворачиваться, потом заскулил и, поджав хвост, рванул в кусты. Нежданная защитница каркнула — и на этот раз Тайка отчетливо разобрала: «Тепер-рь пор-рядок!» (спасибо Грёзе, научившей её понимать язык животных) — и бросилась в погоню. Ну и дела!

Подождав немного для верности, они слезли с дерева, собрали вещички и поспешили убраться с поляны, пока ещё кто-нибудь из лесного зверья не счёл их лёгкой добычей. И хоть клубочек мчался быстро, но больше Тайка с Пушком привалов не делали — до самого выхода на тракт.

— Выходит, ворона-то была на нашей стороне? — Тайка шагала по дороге, по обе стороны которой росли кудрявые рябинки, сплошь усыпанные спелыми ягодами. — А я думала, она вредит. Ну иначе зачем бы ей стучать клювом в стекло и нас усыплять?

— А ты уверена, что это та же самая ворона? — Пушок, восседавший на её плече, топорщил перья на загривке и озирался по сторонам.

— Угу, ты не заметил разве? У неё в крыле одно белое пёрышко виднелось. А это редкость вообще-то.

— Хм… — Коловерша призадумался. — Ну, значит, это хорошая ворона. Может, она вовсе не усыпляла нас, а, наоборот, пыталась разбудить? Если так подумать, то стук усыплять не должен. У Яги, наверное, что-то там наколдовано было… Тай, а как думаешь, бабка тебя правда съесть хотела?

— Да кто ж её знает? Это же Яга, она даже в сказках всегда себе на уме.

— Я бы защитил! — Пушок пощекотал усами её щёку. — Ты ведь знаешь, я за тебя — за тебя!

— Ну конечно. — Тайка в ответ почесала коловершу за ухом.

Пусть её маленький друг не так силён и храбр, как ворона, напавшая на волка, но уж хитрости ему точно не занимать. Как же хорошо, что Пушок увязался следом: страшно подумать, как грустно было бы остаться в чужом краю без единого друга!

Тем временем дорога становилась всё шире, в пыли виднелись отпечатки подков и следы тележных колёс, а справа и слева простирались бескрайние поля с травой по пояс и фиолетовыми соцветиями диких люпинов. Над головой сияло солнце, в вышине пели птицы. Пейзажи напоминали привычные, деревенские — только если уйти куда-нибудь подальше от жилья. А так и не скажешь, что это Волшебная страна.

Долго ли, коротко ли — они дошагали до распутья. Клубочек подкатился к камню, стоявшему прямо на развилке, обежал его кругом и закончился — одна тоненькая ниточка осталась. Ну вот и всё, дальше, стало быть, самим придётся выбирать путь. Сердце ёкнуло: уж Тайка-то точно знала, что такие камушки на перекрестье дорог неспроста ставятся. Она огляделась по сторонам: а вдруг уже где-нибудь вдалеке виднеются белокаменные стены дедушкиного дворца? Но вокруг были только поля, да вдалеке маячила нескончаемая кромка леса.

На камне было что-то выбито (ну конечно, куда же без этого!), и Тайка подошла ближе, чтобы посмотреть. Да, это определённо были дивьи письмена. Прежде ей доводилось видеть похожие, когда они с Яромиром за живой и мёртвой водой летали. Тогда дивий воин научил её использовать узри-траву. Жаль, заклятие со временем рассеивалось, и теперь Тайка могла разобрать лишь отдельные слова вроде: «Направо пойдёшь… налево пойдёшь…» Этого было маловато: тут и ежу понятно, что есть три пути. А вот что на каждом из них случится?

— Надо найти травку, Пушок. Такую, с круглыми листиками. Тогда сможем прочитать, что тут написано.

Но сколько они ни ползали вокруг камня, ничего похожего на узри-траву не нашлось. Тайка только зря джинсы зелёным соком перепачкала.

— Эх, наверное, придётся выбирать наугад. Как думаешь, Пушочек, куда лучше пойти: налево, направо или прямо?

— Хочешь, чтобы я выбрал? Потому что я удачливый? — Коловерша потер лапы, поднял коготь, чтобы указать направление, и вдруг призадумался. — Ой, а вдруг я ошибусь? Ведь по теории вероятностей…

— Какая уж тут теория, — отмахнулась Тайка. — Это же Волшебная страна! Как там в сказках говорится: «От судьбы не уйдёшь».

— «Двум смертям не бывать, а одной не миновать». — Пушок закатил глаза, словно собираясь упасть в обморок. — Тая, я так не могу. А можно как-нибудь этого… того… миновать все-таки?

— Дорогу всё равно выбрать надо, хошь не хошь.

— Ну, тогда я пойду подумаю.

Он юркнул в спальник.

Ладно, может, коловерша и прав. Тайкина судьба — значит, ей и выбирать. Лучше налево пойти? Или нет… Прямо? Куда сердце-то ведет, чего подсказывает? Она еще долго стояла бы в нерешительности, но тут на камень спланировала ворона. Да, та самая, с белым пером в крыле.

— Э-э-э… Здравствуйте! — первой опомнилась Тайка. — Спасибо, что помогли там, в лесу.

— Ой, ер-рунда! — Ворона взмахнула крыльями, будто бы плечами пожала.

— А вы кто? Вас дедушка послал, да? Или, может быть, Яга? — Наверное, не очень вежливо задавать сразу столько вопросов, но как тут удержаться? — Простите, а вы еще разок не поможете? Прочитайте, пожалуйста, что тут написано.

Ворона покосилась на Тайку, а потом вдруг — бах! — ударилась оземь и обернулась добрым молодцем: черноглазым да черноволосым, только с одной белой прядью у виска.

— Я Вор-рон Вор-ронович, — поклонился он. — А ты — Тайка-цар-ревна, знаю, знаю. У нас тут о тебе наслышаны.

— И что обо мне говорят?

— Да р-разное болтают, — отмахнулся новый знакомый.

Он был смешной, взъерошенный и совсем не страшный. Может, так казалось потому, что роста Ворон был не слишком выдающегося, а еще — забавно вращал головой по-птичьи и пытался смотреть искоса, будто бы одним глазом. Наверное, нечасто в человека превращался.

Он подошёл к камню, сложил руки на груди и протянул:

— Так-с, посмотр-рим. Тут пишут: «Напр-раво пойдёшь — коня потер-ряешь».

— Но у меня нет коня, — пожала плечами Тайка.

— «Налево пойдёшь — голову потер-ряешь».

— Ой…

А ведь она как раз туда и думала идти поначалу. Хорошо, что не пошла.

— «Пр-рямо пойдёшь — в Светелгр-рад пр-ридёшь».

— О, а мне как раз туда и надо! — Тайка захлопала в ладоши. — Спасибо тебе, Ворон Воронович, что бы я без тебя делала!

— Р-рад помочь, — поклонился он.

— Кстати, а почему ты мне помогаешь?

— Пр-росто нр-равишься, цар-ревна-кр-раса.

Тут Тайка, признаться, смутилась: в каком это смысле? Но уточнять она не стала. Уже открыла рот, чтобы задать новый вопрос, однако Воронович, словно застеснявшись неосторожных слов, обернулся птицей и дал дёру.

— Эй, ты так и не ответил, откуда ты обо мне узна-а-ал!

Но поздно. Ворон уже улетел. Эх… Ну что ж, прямо так прямо. Она шагнула вперед, и тут из спальника высунулся Пушок и начал дразниться:

– «Цар-ревна-кр-раса»! Я смотрю, Тая, ты даром времени не теряешь. Уже и тут завела поклонника. А как же Яромир?

— Отстань, сводник. И не болтай попусту.

— Ага, боишься, что дивий кавалер узнает?

— Ой, подумаешь! Ворон просто комплимент сказал, из вежливости. А с Яромиром у нас ничего не было — да ты и сам всё знаешь.

Она надулась. Эти коловершьи шуточки начинали её доставать. Сразу хотелось ответить что-нибудь едкое — назло. Ну чего он лезет? Тайка ещё сама не определилась, что чувствует к дивьему воину. Может, это уже и правда нечто большее, чем дружба, да только как поймёшь, коли сравнить не с чем? Правда, что она часто думала о Яромире. И скучала по нему сильно — чего греха таить? Вроде вот недавно расстались, а уже снова увидеться тянет. А когда дивий воин едва не умер, Тайке вообще показалось, что от неё живьём кусок отрезали. Но любовь ли это?.. Кто знает? И даже посоветоваться не с кем. Не с рыжим же негодяем? Засмеёт ведь!

Тайка так крепко задумалась, что совсем перестала смотреть под ноги и, конечно, споткнулась о корень какого-то дерева.

— Ой!

Она полетела кувырком. Земля и небо поменялись местами, из лёгких от удара вышибло весь воздух, в глазах потемнело. Кажется, девушка на миг потеряла сознание, потому что очнулась от хлопков крыльев по лицу и встревоженного голоса Пушка:

— Эй, Тая! Тая!!! Ты жива? Ответь мне!

— Вроде жива…

Она приподнялась на локте, огляделась. Кругом были земляные стены, и только где-то в вышине виднелся кусочек синего неба.

— Где это мы?

— Кажется, в яме. Или, может, в колодце.

Тайка только теперь поняла, что лежит на спине в какой-то грязной луже, а Пушок восседает сверху.

— Откуда яме взяться посреди дороги?

— Думаю, это западня. — Коловерша понизил голос до шёпота. — Этот корешок, об который ты споткнулась… он непростой. Дерево будто бы нарочно подножку поставило. И столкнуло! Тая, я думаю, этот вран ощипанный тебя обманул. Может, дорожка-то не та была? А другая, где «голову потеряешь».

— Ну, ты сразу-то не наговаривай, параноик. Никто не обещал, что дорога на Светелград будет прямой и безопасной. Всякое случается. Я сама хороша — замечталась. Надо было под ноги лучше смотреть.

— Слетаю-ка я на разведку. Не бойся, я мигом.

Пушок лизнул её в щёку шершавым языком и взмыл ввысь. Хорошо хоть, один из них мог выбраться из ловушки. Эх, еще никогда она так сильно не мечтала о крыльях…

Заскучать Тайка не успела: коловерша вернулся быстро и доложил:

— Знаешь, по-моему, этот твой Воронович всё наврал. Заманил — и смылся. Дороги там и нет, только бурелом какой-то. И следы от чьих-то сапог. Это не просто яма — а самая настоящая разбойничья западня.

— Как это нет дороги?! — опешила Тайка. — Мы же по чему-то шли.

— Ага, по полюшку напрямик. А потом в лес свернули. Это точно злые чары, Тая! Чтобы ловить путников. Ох, что же теперь делать?

— Как это «что»? Есть только один путь — наверх!

Тайка встала, поплевала на руки. В конце концов, она всё детство в деревне провела, где только не лазила. Неужто из ямы не сумеет выбраться?

После нескольких бесплодных попыток стало ясно: нет, не сумеет. Склоны словно нарочно вырыли таким образом, что не уцепишься. Да еще земля рыхлая так и норовила осыпаться под ногами.

— М-да, нужен другой план. — Тайка дёрнула себя за косу — верный признак глубокой задумчивости. — Знаешь что, Пушочек? Придётся тебе вернуться к камню, а потом слетать в обе стороны и привести подмогу. Одна из дорог обязательно в Светелград приведет.

— Но как же я тебя тут оставлю? А вдруг те, кто ловушку устроил, тебя раньше найдут?

Признаться, Тайка тоже этого боялась, но Пушку говорить не стала, а то он ведь от волнения в обморок хлопнулся бы. Она постаралась принять самый беззаботный вид:

— Ой, не нагнетай! Наверняка это обычная волчья яма. А если ты видел свежие следы, значит, охотник сегодня уже проверял ловушку и в следующий раз явится только завтра утром. Так что давай, работай крыльями! В Светелграде нас, должно быть, уже ждут: пирогов наготовили.

— Пироги… — Мордочка коловерши стала мечтательной. — В общем, сиди тут, никуда не уходи! Я мигом!

— Да куда уж я уйду?.. — вздохнула Тайка ему вслед.

Оставалось надеяться, что этот балбес не заблудится и всё сделает как надо.

Она успела и поспать, и доесть последний бутерброд, и даже допить остатки холодного чая из термоса, а коловерши всё не было. От последнего глотка во рту стало горько: будто бы ниточка, связывавшая её с домом, оборвалась. Губы предательски задрожали. Пришлось сказать себе:

— Так, спокойно! Ещё не хватало из-за чая плакать! Подумаешь, провалилась. Придётся чуть-чуть посидеть. Отдохну вот, бабушкину тетрадку почитаю. Пушок справится, он быстро летает. А Яромир, как услышит, что я в беду попала, сразу же примчится.

Увы, ждать пришлось долго. Только когда начало смеркаться и строк в тетрадке стало совсем не разобрать, снаружи послышались шаги и мужской голос задумчиво произнёс:

— Ну-с, что это тут у нас?

— Яромир! — Тайка сперва выкрикнула это и лишь потом поняла, что голос принадлежит вовсе не Яромиру, хоть и похож.

В тот же миг с края ямы свесилась чья-то лохматая голова (лица в сумерках разглядеть не удалось), и незнакомый охотник всплеснул руками:

— Оп-пачки, девица! Ну и добыча попалась!

Глава третья
Вольные волкобои

— Отпусти меня, ты, мордоворот!

В высшей мере возмутительно, когда тебя просто берут, закидывают на плечо и куда-то тащат, точно мешок с картошкой. И молотить связанными кулаками по спине не очень помогает — в такой позе даже не размахнёшься нормально.

Тайка всё же исхитрилась: сорвала с шеи кулон с Кладенцом, но тот взял да и превратился в ложку. Мол, расхлёбывай сама, дивья царевна, те щи, которые наварила.

— Да не трепыхайся ты, коза, — буркнул похититель, перехватывая её покрепче.

— Куда ты меня тащишь?

— Куда надо. Там разберутся.

Ага, значит, этот тип ещё и не сам решает? Час от часу не легче. Ну как её теперь Пушок с Яромиром найдут?

Впрочем, Тайку вдруг осенило, что дивий воин — знатный следопыт. Лисицу-то, помнится, они легко отыскали. А похититель даже не очень таился — топал себе сапожищами по глине.

Интересно, какая это всё-таки дорога была? На которой коня потеряешь или голову? Ух, и пообрывала бы она перья некоторым воронам-шутникам…

Ладно, по крайней мере, убивать её вроде пока никто не собирался. Отпускать, впрочем, тоже. Пришлось на время смириться со своей участью и повиснуть — будто бы сомлела. Но на самом деле Тайка пыталась примечать: вот они прошли мимо лесного озерца, обогнули его слева, а от приметной раздвоенной берёзы свернули резко вправо. В ночном лесу всё было отлично видно: из-за туч как раз вышла полная, похожая на бабушкин блин луна. Тайка надеялась, что сможет отыскать обратный путь, когда сбежит.

Долго ли, коротко ли, они дотопали до избушки в лесу. И кому только взбрело в голову строить дом в такой глуши? Или разбойникам, или охотникам — больше некому.

Шкуры, натянутые во дворе для просушки, как и вялившееся под навесом мясо, ещё ничего не доказывали: бандиты тоже могут добывать зверя, им же надо чем-то питаться.

Во дворе послышался птичий пересвист, похититель остановился и тоже засвистел. Ага, значит, условный знак.

Они вошли с тёмной улицы в теплую избу, пропахшую мехом, травяным духом и вощёной кожей. В глаза ударил свет, а когда Тайка проморгалась, её уже сгрузили на лавку в сенях.

— Кого это ты нам принёс, Мох? — спросил недовольный женский голос.

— Вишь, какая лиса-краса в ловчую яму угодила, — хмыкнул похититель. — Одета не по-нашенскому. Посмотри, Душица, может, энто навья соглядница?

Послышался топот ног по скрипучим ступеням — Тайка и оглянуться не успела, а в сени уже набежала толпа. Она насчитала семерых мужиков, включая своего похитителя, и одну девицу в мужской одёже — видимо, Душицу. Имена у них были какие-то странные. Больше похожие на клички.

Девица подошла ближе и приподняла Тайку за подбородок, бесцеремонно разглядывая.

— Не, — качнула она русыми косами. — Эт не навка. Ты слепой, что ли? Девчонка — смертная. Уши-то видел?

— Эка незадача… — Мох принялся мять в руках шапку. — И чё теперь делать? Может, обратно отнести?

— Ох и дурак ты, братец… — вздохнул кто-то из парней.

Теперь, присмотревшись получше, Тайка поняла, что охотники (ну или разбойники) приходятся друг другу родичами — очень уж похожи: все одной масти, рослые, широкоплечие, румяные. Мама про таких говорила: «Словно горошины из одного стручка».

— Просто отпустите меня, и я уйду. — Она через силу попыталась улыбнуться. — Вы убедились, что я не из навьих. Так, может, разойдёмся по-хорошему, а? Я никому не скажу, что вас видела.

— Да мы вроде и не прячемся, — пожал плечами тот, что упрекал Мха в дурости. — Нас каждая собака в округе знает.

— А ты, Соловей, помолчи. Тебе я слова не давала! — Русоволосая красавица упёрла руки в бока — ну чисто как Марьянка.

Ага, Соловей, значит? Ну, этот-то точно разбойник! Значит, тут целая банда орудует. С девицей Душицей во главе.

— Сперва сказывай: кто такая, откуда идёшь, куда путь держишь? — Атаманша нахмурилась, а Тайкино сердце вдруг дрогнуло от предчувствия. Почуяла вдруг: не стоит говорить всей правды. Но и лгать тоже не след.

— Я из Дивнозёрья. Иду в столицу. Вы бы хоть руки мне развязали, раз уж разговариваем.

Душица сделала знак, и Соловей перерезал ножом веревку. Тайка принялась разминать затёкшие кисти.

— Зачем тебе в столицу?

Ну прямо допрос устроили.

— Потому что я воительница. — Про деда-царя Тайка решила не упоминать. Мало ли, вдруг выкуп захотят?

— Ты-ы-ы?! — расхохоталась атаманша, хлопнув себя по ляжкам.

И Мох ещё добавил:

— Ну, козявка, насмешила!

— Это кто ещё тут козявка?! — Тайка вскочила с лавки — вроде как обиделась. А сама стрельнула глазами в сторону приоткрытой двери. Может, удастся унести ноги?

Только Соловей заметил и путь загородил. Ишь, ещё и лыбится, подлец.

— Допустим. — Душица сплела руки на груди. — Ну и где же твой меч, воительница?

Тайка, насупившись, молчала. Про Кладенец рассказывать не хотелось. Атаманша расценила это на свой