Демон, — тень его густая грузно пала на ковёр —
И душе из этой тени, что ложится на ковёр,
Не подняться — nevermore!
Сел бы важный, мрачный, хмурый, чёрный Ворон древних пор
И назвался «Nevermore»?
Как зовут тебя в том царстве, где стоит Её шатёр?»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
Изумился я сначала: слово ясно прозвучало,
Ты без рыцарского знака — смотришь рыцарем, однако,
Вышел статный, древний Ворон — старой сказки божество;
Без поклона, смело, гордо, он прошёл легко и твёрдо, —
Воспарил, с осанкой лорда, к верху входа моего
И вверху, на бюст Паллады, у порога моего
То стучится бесприютный гость у входа моего —
Поздний путник там стучится у порога моего —
Гость, и больше ничего»
подумал: «То стучится гость у входа моего —
Гость, и больше ничего».
«Адский дух иль тварь земная, — произнёс я, замирая, —
Ты — пророк. И раз уж Дьявол или вихрей буйный спор
Занесли тебя, крылатый, в дом мой, ужасом объятый,
В этот дом, куда проклятый Рок обрушил свой топор, —
Говори: пройдёт ли рана, что нанёс его топор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
«Адский дух иль тварь земная, — повторил я, замирая, —
Ты — пророк. Во имя Неба, — говори: превыше гор,
Там, где Рай наш легендарный, — там найду ль я, благодарный,
Душу девы лучезарной, взятой Богом в Божий хор, —
Душу той, кого Ленорой именует Божий хор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
«Если так, то вон, Нечистый! В царство Ночи вновь умчись ты» —
Гневно крикнул я, вставая: «Этот чёрный твой убор
Для меня в моей кручине стал эмблемой лжи отныне, —
Дай мне снова быть в пустыне! Прочь! Верни душе простор!
Не терзай, не рви мне сердца, прочь, умчися на простор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
И, вперяя взор пытливый, я с улыбкою тоскливой
Опустился тихо в кресла, дал мечте своей простор
И на бархатные складки я поник, ища разгадки, —
Что сказал он, мрачный, гадкий, гордый Ворон древних пор, —
Что хотел сказать зловещий, хмурый Ворон древних пор
Этим скорбным: «Nevermore…»
Я сидел, объятый думой, неподвижный и угрюмый,
И смотрел в его горящий, пепелящий душу взор;
Мысль одна сменялась новой, — в креслах замер я суровый,
А на бархат их лиловый лампа свет лила в упор, —
Ах, на бархат их лиловый, озарённый так в упор,
Ей не сесть уж — nevermore!
Чу!.. провеяли незримо, словно крылья серафима —
Звон кадила — благовонья — шелест ног о мой ковёр:
«Это Небо за моленья шлёт мне чашу исцеленья,
Благо мира и забвенья мне даруя с этих пор!
Дай! — я выпью, и Ленору позабуду с этих пор!»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
Он сидел легко и статно — и шепнул я еле внятно:
«Завтра утром невозвратно улетит он на простор —
Как друзья — как все надежды, улетит он на простор…»
Каркнул Ворон: «Nevermore».
