у Святого престола, вручившего мне сан архиепископа Венецианского.
— Святой! Вы просто святой, ваше высокопреосвященство, — Марсель прижимал к груди маленькую дочь и плакал, как и все остальные.
— Прошу вас, добрые христиане, уже поздно, вам пора расходиться, — попросил я их, и моя просьба тут же была выполнена, люди кланялись, я их благословлял, и все, громко обсуждая услышанное, потянулись к дверям.
«Фух, — я залил в сухое горло полный стакан воды, — это было непросто».
Я повернулся к своим морякам, чтобы они сняли меня со стола, и увидел в их глазах знакомый фанатичный блеск, такой же, как тогда, когда я проповедовал в Индии. Матросы и Марко крестились, утирая слезы, хотя, в отличие от местных, были свидетелями случившегося, даже присутствовали на суде, когда меня признали невиновным. Странно, что они именно сейчас так разволновались.
— Синьор Витале, — Марко схватился за голову, — ваши слова, как тогда, в Индии, когда
