Глава 1

16 октября 1197 года от Р. Х., Константинополь

— Живее! — Сердце устроило гулкий перестук в груди, поэтому я подгонял матросов, которые и так бежали со всей возможной скоростью.

Жар от горящих кораблей был такой, что подойти ближе к пристани оказалось просто невозможно, поэтому я крутил головой, высматривая среди бегающих и суетящихся купцов, воющих от горя при виде гибнущих кораблей, хоть одно знакомое лицо.

— Синьор Витале, — услышал я громкий крик неподалеку и повернул на звук голову.

Четыре вооруженных человека пробирались через толпу суетящихся людей и вскоре предстали передо мной, низко склонив головы.

— Ну! — едва не накричал на них я, узнав.

— «Елена» цела, только немного подгорел левый борт, — начал один из них с самого главного.

У меня словно камень с души свалился.

— Что произошло?

— Мы патрулировали пристань, как и было приказано, — продолжил он, — когда появились десять местных жителей, начавших кидать в нас камни и всячески оскорблять. Мы попытались отойти к кораблю, чтобы получить подмогу, но оказалось, что это лишь отвлекающий маневр, поскольку с моря подошло небольшое судно, с которого «Елену» стали забрасывать большими горшками, которые, разбиваясь о палубу, ярко вспыхивали огнем. Дежурная смена не спала и стала выполнять ваше распоряжение. Я сам видел, как на рынде была отбита тревога и вся команда стала таскать кувшины с уксусом и кидать их в пламя, прежде чем были вытащены шкуры и ими закрыли начавшее тлеть дерево левого борта и палубы.

— Такелаж? — с замиранием спросил я.

— Успели срубить загоревшийся, — вперед вышел второй, — я видел, как матросы поднимались по вантам и срезали то, что занялось огнем. Синьор Витале, я также видел, как наш корабль успел уйти из гавани, прежде чем огонь перекинулся на другие стоящие суда.

— Значит, есть шанс, что завтра они будут здесь, когда пожар потушат, — понял я, осматриваясь по сторонам. Ущерб инфраструктуре порта был минимальным, поскольку здесь использовались только каменные строения, рядом с которыми сейчас стояло очень много матросов и слуг, которые не допускали прилета тлеющих тканей со стороны воды. В том, что корабли полностью выгорят, ни у кого не оставалось сомнений. Приходилось ждать, когда они сгорят настолько, чтобы погрузиться в воду.

— Ладно, тогда нам нечего здесь больше делать, — решил я, пытаясь вглядеться в темное море, но за яркими факелами пожаров это было невозможно сделать, глаза просто слепли от огня, — будем ждать утра. Двое останьтесь здесь, двое смените их позже, жду от вас любых новостей от «Елены». Докладывать сразу, в любое время!

— Будет исполнено, синьор Витале, — матросы поклонились мне.

***

Остаток ночи прошел беспокойно, я ворочался, часто просыпался от малейшего шума, ожидая новостей от оставленных на пристани людей, так что, когда взошло солнце, с помощью слуг поднялся с кровати совершенно разбитым, не выспавшимся и в дурном настроении.

— Витале? — удивился моему виду кардинал Конти, когда меня спустили вниз, на завтрак. — Что случилось? Я слышал ночью какой-то шум.

— Эти… — я с трудом сдержался, чтобы не выругаться в его присутствии, — нехорошие люди устроили пожар на пристани, сгорело около десятка кораблей.

— А ваш корабль? — он обеспокоенно посмотрел на меня.

— По не подтвержденной пока информации, «Елену» успели увести в море, хотя она и пострадала от греческого огня, — признался я, — поэтому я весь на иголках в ожидании новостей.

У входа в зал раздались громкие голоса, и мы оба синхронно повернули туда головы, увидев вошедшего временного капитана.

— Синьор Джакопо! — радостно вскрикнул я, увидев прокопченного, воняющего гарью усталого человека. — Что с «Еленой»?

— Все хорошо, синьор Витале, — он поклонился и плюхнулся на предоставленный ему стул, — ваши предосторожности сработали, так что мы обошлись подпалинами на корпусе и частью сгоревшего такелажа, который восстановим за неделю. Я уже договорился с местными поставщиками и мастерами.

— Отличные новости! — я наконец облегченно вздохнул, новости о безопасности корабля подтвердились. — Смогли захватить кого-то из нападавших?

— Захватить нет, часть перебить — да, — хмыкнул он, — они потому и остановили атаку, что кто-то из наших попал в кувшин, и тот, расколовшись, залил их небольшую лодку огнем. Вторая лодка из-за этого просто не смогла подойти ближе, и синьор Марко ее утопил тремя удачными залпами.

— Хм, значит, корабль нужно отводить и дежурить на рейде, ночью мало кто подберется к «Елене» на достаточное расстояние для атаки, — задумчиво покивал я, — синьор Джакопо, поскольку мне нужно остаться пока в городе, вверяю корабль в ваши руки. «Елену» нужно держать подальше от города, любых кораблей, и в то же время днем пригонять на починку снастей. Вы сможете это все сделать без моего участия?

— Конечно, синьор Витале, — спокойно ответил он, — мы ведь не первый год в море. Вам не о чем волноваться, мы теперь понимаем, какой угрозы ждать, и главное, как на нее реагировать, в том числе и благодаря вашим советам. Которые очень пригодились сегодня при тушении. Помог уксус и сырые телячьи шкуры. Я планировал сегодня втрое увеличить запас всего этого на корабле.

— Отличные мысли, капитан, — я распрямил плечи, — в судовой кассе есть для этого деньги.

— Да, я уже взял и отписался в журнале, синьор Витале, — покивал он, — торговцы пенькой и канатами затребовали предоплату.

— Тогда приведите себя в порядок, переоденьтесь, перекусите и возвращайтесь, — я показал ему присоединиться к нашему завтраку, — необязательно выполнять в том порядке, в каком я перечислил.

— Благодарю вас, ночка и правда выдалась жаркой, — он с жадностью накинулся на еду, пытаясь разговаривать между глотками, — команде раздали еду, а я сам не успел, поспешил к вам на доклад. Понимаю же, что вы чувствуете.

— И я это ценю, — я склонил голову перед ним, — поэтому увеличьте охрану, патрули на время, когда корабль будет рядом с берегом. Прикажите Марко ночевать рядом с пушками, но чтобы ни одна лодка или корабль не подошла к нам близко.

— Все сделаю, — он запил вином последний кусок мяса, который проглотил, и поднялся со стула, — не переживайте, синьор Витале, вся команда любит «Елену» и не даст ее в обиду.

— Тогда до встречи, синьор Джакопо, присылайте вести о ходе ремонта.

Капитан поклонился мне, кардиналу и, провожаемый слугами, направился привести себя в порядок, перед тем как вернуться на пристань.

Проводив его взглядом, я посмотрел на кардинала.

— Что-то мне подсказывает, уважаемый брат, что сегодняшние переговоры зайдут в тупик. Кто-то очень не хочет, чтобы ваша миссия была успешной, и вы смогли рассказать о попытках покушений папе. Так что не забудьте, пожалуйста, под сутану надеть кольчугу, что я вам дал.

Он не стал, как обычно, говорить, что такие меры являются излишними, и лишь коротко кивнул, промокнув губы салфеткой, заканчивая трапезу.

— Тогда закончим наш утренний туалет и прогуляемся по городу? — предложил он. — До обеда у нас есть время. Хотелось бы его потратить с пользой.

— У меня нет ни малейших возражений, кардинал, — согласился я.

***

Прогуливаясь большим отрядом по широким улицам проснувшегося города, мы, конечно, притягивали недовольные взгляды местных жителей, которым приходилось уступать нам путь, но нас сопровождала городская стража, не давая этому недовольству вылиться во что-то большее. Так, мы посетили рынок, два больших собора, которые своей роскошью и убранством затмевали все то, что я когда-либо видел ранее. И все это было словно контрастом с тем, что мы видели вчера.

— Отсюда гвардия императора не выносит утварь и золото, священники довольны и весьма упитанны, — кардинал сегодня был более спокоен, чем вчера, поэтому всего лишь запоминал и проговаривал со мной моменты, возмущавшие его.

— Я поинтересовался у местных прихожан, этот собор отдан одному из аристократов из свиты правителя, который внезапно решил принять на себя сан священнослужителя, — тихо ответил я ему, — всю жизнь купался в роскоши, а тут, видимо, решил посвятить себя богу.

— Ты видел количество прихожан и чашу для пожертвований? — также негромко ехидно ответил кардинал, — не думаю, что он отказался от своих привычек, поскольку всего за несколько утренних часов чаша доверху наполнилась серебром и золотом.

— Ну и его всего раз видели здесь, когда налагали сан, — хмыкнул я, — остальное время, говорят, он проводит во дворце василевса.

Вид кардинала, который и без этой информации только что не истекал ядом на местные порядки, и вовсе стал злым. Его губы сжались, лицо окаменело. В таком состоянии мы и прибыли во дворец, а затем и в переговорный зал, где пришлось подождать прибытия Алексиоса III Ангелоса, его жены и, собственно, патриарха Георгия.

Для василевса даже принесли небольшой трон, на который он сел, возвышаясь надо всеми нами. Смотрелось это весьма комично, поскольку зал был весьма небольшим и простого кресла тут было достаточно, чтобы показать свой статус. Но, видимо, не для этого человека.

— Добрый день, кардинал, епископ, — Алексиос внимательно посмотрел на нас, — предлагаю приступить к переговорам. Вы готовы зачитать волю папы?

Кардинал Конти поднялся на ноги, достал свиток и стал читать. Для меня ничего нового там не содержалось, основное мне и так на словах уже было ранее сказано, впрочем, оно было неинтересно не только мне. Василевс при прочтении откровенно скучал, патриарх поглядывал на него, когда звучали слова «уния» или «объединение», единственная, кто высказывал хоть какую-то заинтересованность, так это жена императора — Евфросиния Дукаина Каматера. От попыток выговорить местные имена у меня порядком сводило челюсть, но нужно было привыкать, чтобы подтягивать свое произношение до хорошего уровня.

— Мы внимательным образом выслушали вас и сегодня посвятим день консультациям, — дослушав кардинала, произнес Алексиос III, — предлагаю встретиться завтра в это же время.

Я услышал, как у кардинала скрипнули зубы, но тем не менее он наклонил голову.

***

20 октября 1197 года от Р. Х., Константинополь

— Кардинал Конти, думаю, это бессмысленные переговоры, если их вообще можно такими назвать, — мы вышли из дворца с очередной бесполезной встречи, на которой, обменявшись всего несколькими предложениями, василевс опять отправился думать над ответом. Это продолжалось уже третий день и становилось больше похожим на издевательство, чем на реальные переговоры о церковной унии.

— Я это прекрасно понимаю, Витале, — он пожал плечами. — Папа, видимо, знал, что так и будет, поэтому и послал меня.

— Тут я соглашусь с его выбором, — лизнул я его самолюбие, — выдержкой и тактом, которые вы демонстрируете на встречах, мало кто обладает.

Симбионт в голове внезапно резко усилил восприятие звуков, и я услышал, как где-то сверху, над нашими головами, тренькнула тетива. Не раздумывая, я, лежа на носилках, резко дернул за рукав своего спутника, заставляя его этим сменить положение тела. Тут же один арбалетный болт ударил его в левое плечо, а второй просто звякнул где-то по булыжникам мостовой.

— Закрыть кардинала! — заорал я на матросов, которые в первую секунду не поняли, что произошло. Только мои слова привели их в чувства, и возле нас сначала с боков сомкнулись щиты, затем они поднялись и над головами.

Когда в черепаху протиснулся белый от волнения городской страж, чтобы удостовериться, что с нами все в порядке, я поинтересовался у него:

— Это может быть тоже веселая и невинная шутка?

Тот покачал головой.

— Еще с прошлого раза мне обещали найти виновного, и где он? — я сплюнул на мостовую. — Идите ищите тех, кто покушался на жизнь легата папы!

Он кивнул и выбрался наружу, а мы таким построением дошли до нашего временного пристанища, дворца синьора Бадоэра.

Глава 2

Вечером, за ужином, к нам присоединились старшие офицеры с «Елены», которые пришли проведать меня, заодно рассказав, как идет ремонт корабля. Все шло по плану, и были твердые надежды закончить его через четыре-пять дней, что, конечно, не могло не радовать. Я приказал им, как только все закончат, сразу готовить бригантину к отходу, запасаясь всем необходимым, они, конечно же, согласились, что местное гостеприимство слишком горячее, чтобы продолжать испытывать судьбу. Два дня назад была предпринята еще одна попытка поджечь корабль, закончившаяся ничем, и об этом я тоже говорил на встречах с византийским императором, прося принять меры, чтобы были найдены ответственные за поджоги и попытки убить нас. Он грозился, обещал найти и покарать, но, судя по всему, абсолютно ничего не делал для этого, поскольку даже сегодняшнее нападение на кардинала показало, что дальше оставаться в городе просто опасно. Об этом я ему прямо и сказал, когда мы остались за столом вдвоем.

Он задумался и пожал плечами.

— Хорошо, я планировал еще неделю посмотреть, как нас будут мариновать, но если появилась прямая угроза жизни, то я соглашусь с тобой, завтра попробую надавить, чтобы император принял решение. Хоть какое-то.

Я громко, недоверчиво хмыкнул.

— Да и Витале, — он поднялся из-за стола и наклонил голову, — я не успел поблагодарить тебя, но очень ценю, что ты спас меня сегодня от покушения. Синяк расплылся на все плечо, но, если бы не кольчуга, которую ты велел надеть, я бы лежал сейчас в кровати раненый, и о ни каких переговорах точно речи бы не могло идти.

— Не стоит переживать, кардинал Конти, — отмахнулся я от его благодарностей, — мы братья по вере, и я к тому же ответственен за вашу безопасность, так что это довольно явный сигнал, что нам здесь не рады.

— Я уже понял, что в Константинополе всем заправляет императрица и знать, а император лишь марионетка на троне, — тяжело вздохнул он, — алчущая лишь золота и развлечений. Договориться с ним нет ни малейшего шанса.

— Тогда, может, отложим визиты? — поинтересовался я.

— Завтрашняя встреча покажет, — нехотя ответил он.

— Смотрите сами, кардинал, легат вы, вам и отвечать перед Святым престолом за переговоры с Византией, — все, что мне оставалось, — это поддержать его.

***

— Прошу дать письменный ответ на предложение Святого престола, — кардинал был абсолютно спокоен, мне нужно было этому поучиться. Несмотря на все попытки греков вывести его из себя, он сохранял хладнокровие и выдержку. Чего нельзя было сказать обо мне. Гормоны юношеского тела, щедро сдабриваемые симбионтом, заставляли все происходящее принимать близко к сердцу, и поэтому я то бледнел, то краснел, то сжимал кулаки от злости, но молчал и не мешал спутнику придерживаться выбранной им линии поведения.

— Такого ответа сейчас мы дать не можем, — в который раз василевс уклонялся от вопроса, заданного прямо, — возможно, еще пара дней понадобится нам на размышления.

— Или неделя, — добавила императрица, цинично улыбнувшись.

— Или неделя, — согласился Алексиос, с усмешкой переглянувшись с супругой.

— К сожалению, я не располагаю временем, чтобы так долго ждать, — спокойно ответил кардинал, — поэтому готов потерпеть лишь еще несколько дней.

— Вы легат, — голос императора похолодел на несколько градусов, — будете ждать столько, сколько мы изволим думать. Или хотите убыть без ответа?

Кардинал поднялся со стула и лишь слегка наклонил голову.

— Продолжим переговоры, ваше императорское величество, через три дня.

Алексиос лишь пожал плечами и махнул рукой, давая понять, что встреча окончена.

Охрана помогла спустить меня со стула и уложила на носилки, после этого мы с кардиналом Конти отправились по знакомому маршруту обратно вниз. По устоявшейся уже привычке мы внутри дворца не обсуждали ничего, а делали это только вернувшись в квартал венецианцев.

— О, смотри, чудо-юдо какое в носилках, рядом с латинянином.

Внезапно я услышал громкий разговор на русском с явным новгородским говором справа от себя, когда мы проходили через очередной переход.

— Уродлив, как пес шелудивый, — согласился с ним другой голос, говоривший на том же языке, — хотя говорят, что это какой-то очень важный венецианец. О корабле, на котором он прибыл, каких только баек люди не рассказывают.

Я приказал матросом остановиться и повернул голову в сторону говоривших обо мне гадости. У стены стояли четыре неплохо одетых, хоть и не по местной моде, бородатых мужика.

— Может, вам языки укоротить, чтобы не лаяли на каждого встречного? — спросил я на русском.

У них от моих слов у них глаза на лоб полезли, и спесь мгновенно слетела с лиц. Они стали кланяться в пояс и извиняться за свое невежество.

— В качестве извинений сегодня вечером приходите ко мне в дом, — покачал головой я, — в квартале венецианцев спросите про меня, любой покажет дорогу.

— Хорошо, сударь, — все четверо еще раз низко поклонились.

Вернувшись к кардиналу Конти, я на его вопрошающее выражение лица ответил.

— Русские купцы, ничего для вас интересного.

Он благодарно кивнул, и мы пошли дальше к выходу.

***

Вечером, когда пришли гости, кардинал отправился к себе, поскольку ему было неинтересно общаться с северными варварами, а я стал дожидаться, когда слуги проводят их в зал. Оглядываясь по сторонам, неуютно себя чувствующие в присутствии ребенка, они сгрудились у порога.

— Присаживайтесь, дорогие гости, — позвал я их, кинув приказ слугам, чтобы сервировали стол и несли еду.

Купцы осторожно уселись за стол, все еще держась вместе.

— Думаю, стоит начать со знакомства, — продолжил я, чтобы не было неловких пауз, — я третий сын правителя Венецианской республики, Витале Дандоло.

Мужики ошарашенно переглянулись между собой, и самый старший сначала представился сам, затем перечислил купцов, сидящих рядом с собой.

— Предлагаю приступить к трапезе, после поговорим, — предложил я после знакомства, первым взяв с общего блюда кусок жареной курицы и положив его к себе в тарелку, начав расправляться с ним с помощью ложки и ножа. Несмело, но остальные ко мне присоединились, а в пустующие рядом с ними бокалы полилось дорогое вино, которое разносили слуги. Оно, как я и планировал, развязало языки, и мужчины немного успокоились, не видя для себя опасности.

— Господин Дандоло, — обратился ко мне самый старший из них, — хотел спросить, раз уж мы так накоротке разговариваем. Откуда вы так хорошо говорите на русском, да еще и окаете, как будто в Великом Новгороде прожили сызмальства.

— Иван Игнатьевич, — я отложил нож и вытер руки салфеткой, — во время моего паломничества в Иерусалим, к Гробу Господнему, мне досталась рабыня, как раз из славян, у нее я и выучил вашу речь.

Все четверо снова едва не открыли рты.

— Вы были у Гроба Господня? — с придыханием выдохнул купец. — Расскажите, какой он?

Я, пожав плечами, стал рассказывать, пускаясь в подробности, как будто снова побывал там. Мои красочные описания оказались по достоинству оценены, купцы стали чаще креститься, с восхищением смотря на меня и не перебивая.

— Собственно говоря, вот и вся история, — закончил я рассказ, — как я помог королю Англии попасть обратно на родину в обход всех преград, думаю, вам будет уже неинтересно.

— Синьор Витале! — вскричал тут же Иван Бухарин. — Смилуйтесь над нами! Расскажите! Никогда не слышали о таких чудесах и подвигах!

Остальные трое закивали, умоляюще смотря на меня. Я тяжело вздохнул.

— Хорошо, если вам и правда это интересно, то извольте.

Они одновременно перекрестились и поцеловали нательные кресты, подтверждая правдивость своих слов. Мне пришлось продолжить рассказ, не забыв упомянуть и свою роль в рождении наследника Англии. Их это рассмешило до слез, и они, не шелохнувшись, дослушали все до конца, лишь изредка прикасаясь к бокалам с вином, чтобы утолить жажду.

За окном давно мерцали звезды, когда я наконец закруглился, объяснив им, за что меня выгнал король Англии из своей страны.

— Но это же несправедливо! — возмутился один из них. — Вы спасли ему жизнь! Собрали в поход корабли, оплатили путешествие! Как он мог так поступить с вами?!

— Если я что и понял из своих странствий, так это то, что память у королей очень коротка, особенно к тем людям, которые им помогали, — я пожал плечами.

Купцы еще долго громко обсуждали, как несправедливо со мной поступили, возмущаясь и грозя англичанам божьими карами.

— Но это мы отвлеклись, — вспомнил я, для чего позвал их к себе, — собственно, что я хотел спросить у вас. Собрался я церковь поставить у себя в городе, а почва там по большей части глиняная да песчаная. Чтобы сооружение не упало, мне понадобятся бревна лиственницы в больших количествах для свай. Можете расспросить кого из своих, кто занимается поставками дерева? Предложу хорошую цену.

— А сколько надобно того леса? — осторожно поинтересовался один из купцов. — Ради нескольких бревен никто не возьмется так далеко возить.

— Двести тысяч стволов — достаточное количество? — поинтересовался я у него.

Челюсти у гостей попадали повторно, и они попросили повторить количество, что я с удовольствием и сделал. Они, все еще думая, что я ошибся и неправильно говорю на их языке, попросили записать это цифрами, и, когда я изобразил в понятном им исчислении, на лбу старшего показалась испарина.

— А чем платить будете, сударь? — поинтересовался Бухарин.

Я достал из кошелька золотую византийскую монету и крутанул ее на пустой тарелке. Те завороженно смотрели, как при отблесках свечей золото покружившись на дне, с легким звоном легло орлом.

— Золотом? — на меня подняли недоверчивый взгляд. — Это ведь огромные деньги, за товар в таком количестве.

— У меня достаточно денег, чтобы все оплатить, нашелся бы поставщик.

Они тут же сказали, что готовы сами все устроить, если я буду не против.

— Сам я не буду заниматься подобными мелочами, по понятной причине, — охладил я их пыл, — сделаем так. Я пришлю своего дядю или его поверенного, чтобы он вел с вами переговоры и заключил договор, с ними все и обсудите. Все же объемы большие, нужно предусмотреть доставку, хранение и прочее. Я в этом не силен, а он как раз сможет все это решить.

— Когда это можно будет сделать? — жадно поинтересовались они, поскольку глаза у них стали едва ли не светиться только от размышлений о будущей прибыли.

— Давайте сделаем так, завтра кто-то из вас придет сюда же, и я найду вам человека, через которого можно будет устроить переписку с дядей, — предложил я вариант, который всех устроил. Я сам не сомневался, что найду кого-то вменяемого из своего рода здесь, который сможет пересылать письма в Венецию и обратно.

— Благодарим вас, — они поднялись и стали низко кланяться, — за гостеприимство, интересную беседу и деловое предложение.

— До завтра, — отпустил я их с миром.

***

25 октября 1197 года от Р. Х., Константинополь

— Нет, кардинал Конти, мы еще не готовы дать вам ответ, рассматриваем предложение, — спокойно и крайне цинично ответил василевс при уже непонятно какой по количеству встрече. Я устал бессмысленно ходить на переговоры, делал это только из уважения к своему спутнику.

— А расследование поджога моего корабля, а также покушение на представителя Святого престола? — поинтересовался я, влезая в разговор. — Когда мы увидим результаты?

— Городская стража занимается этим, — Алексиос даже не потрудился повернуть в мою сторону голову, — как будут пойманы преступники, мы сразу вам об этом скажем.

— Сколько для этого нужно времени? — поинтересовался кардинал.

— Думаю, еще неделю, — спокойно ответил василевс.

— Или месяц, — добавила его жена, как делала это неделю назад.

— Или месяц, — с небрежной улыбочкой на лице подтвердил ее слова Алексиос III.

— Хорошо, — кардинал поднялся с места и чуть склонил голову, — мы подождем.

— Да? — настала очередь удивиться императору. — В прошлый раз вы говорили, что у вас много дел в Риме, и торопили нас с ответом.

У священнослужителя не дрогнул и глаз.

— Дела Святого престола важнее, чем мои личные.

— Ну, тогда до встречи через неделю, — отмахнулся от нас император.

Мы спустились вниз и, собрав отряд охраны, направились в набивший оскомину путь назад из дворца.

— Вернулись мои послушники, — тихо на латыни сообщил мне кардинал, — корабль готов к отплытию?

Я нисколько не удивился тому, что он недавно говорил, что мы будем ждать, и тут же сменил риторику. Видимо, этим хотел усыпить чужую бдительность.

— Да, все готово. Ремонт окончен, я лично все проверил. Продовольствие и вода загружены.

— Тогда предупредите своих офицеров, ночью мы отбываем, — предупредил меня он.

— Наконец-то, — облегченно выдохнул я, — думал, у вас терпение святого великомученика Георгия.

— К сожалению, я не столь преисполнен святым духом, как он, — покачал головой кардинал, — сегодня окончательно стало понятно, что, не давая ответ Святому престолу, василевс унижает нашу веру. А это уже близко к ереси.

— Тогда нам и правда больше нечего делать в этом бесстыжем и развратном городе, — перекрестился я, вызвав у кардинала ответные чувства.

— Полностью согласен с вашими словами, брат, — ответил он и замолчал. Так мы и дошли до нашего дома, где, подозвав главу охраны, который хорошо показал себя за это время, я тихо отдал ему приказы. Он понятливо кивнул и ушел их выполнять.

Глава 3

12 декабря 1197 года от Р. Х., Остия

— Витале, я могу добраться и сам.

После двухнедельного путешествия в Рим кардинал попытался уговорить меня отпустить его под охраной нанятого отряда в Остии, но я не соглашался, говоря, что не для того проделал такой большой путь, чтобы потерять его прямо рядом с Вечным городом.

— Но я же вижу, какие страдания тебе доставляют прогулки, хоть и на носилках, — он качал головой, — я сам вообще с трудом представляю, как можно с такими ранами куда-то путешествовать. У тебя переломаны руки, ноги, на пальцы вообще страшно смотреть.

— Вы сами меня учили, кардинал Конти, — улыбнулся я, приказывая выделить матросов для охраны нашего кортежа из повозок, которые наняли тут же, в порту, — дела веры превыше всего. Не спорьте со мной, брат, меня попросили довезти вас целым и невредимым, я это сделаю.

Он развел руками и улыбнулся.

— Всем бы нашим братьям подобные качества, как у вас, епископ.

— Я лишь скромный слуга, несущий Его слово, — перекрестился я, вызвав у него такую же реакцию.

— Хорошо, тогда мы вместе с вами помолимся сегодня вечером у меня дома, — настоял он, — познакомлю вас с семьей.

— С превеликим удовольствием, — моментально согласился я, подобное сближение нельзя было игнорировать.

***

Вечером, когда мы добрались до Рима, кардинал не дал мне искать себе жилище, а сразу повел за собой в родовое поместье. Его выбежала встречать многочисленная родня, которая слегка ошалела при виде моего отряда, но без особой суеты и слов их всех постарались разместить на лужайке, купив в городе у торговцев большие шатры. Причем мне даже не дали их оплатить! Его мама, Клариссия Скотти, все организовала и сделала сама. Мне пришлось подчиниться гордой и властной женщине, которая при виде моего состояния, жалостливо поджимала губы. Может быть, поэтому меня разместили в огромных гостевых апартаментах, выделив целых шесть слуг и пригласив составить компанию всему семейству за завтраком. Отказываться, понятное дело, было нельзя.

Утром за весьма небольшим столом собралось семейство кардинала Конти, которое присутствовало сейчас в имении: мать, сестра, дяди и тети по линии матери, а также куча мелких племянников, которые все как один с ужасом рассматривали мое лицо и тело, не скрытые под плащом. Слуги подняли меня с носилок и усадили на большое, широкое кресло, специально установленное за столом, и только когда я удобно устроился и спрятался под накидкой, чтобы никого не смущать, его мама призвала помолиться перед едой. Конечно, мы так и сделали и только после этого приступили к трапезе. Когда голод был утолен, всю малышню выпроводили вон, оставив только старшее поколение.

— Мы слышали, что вы весьма близки с нынешним папой, — вроде бы небрежно поинтересовалась у меня Клариссия.

— Не могу об этом судить, сударыня, — я пожал плечами, — иногда помогаю Святому престолу, иногда он мне. Все в пределах взаимной пользы.

— Мы также слышали о вашем далеком путешествии, — призналась она, — хотелось бы услышать о нем от непосредственного участника, хотя нужно сказать, что мы редко кого привечаем у себя из посторонних.

— Я искренне благодарен вам за гостеприимство, — осторожно ответил я, не очень понимая ее намек.

— Если бы вы остались у нас на несколько дней, рассказав о своем необыкновенном путешествии, я была бы вам чрезвычайно признательна, — сказала она загадочным тоном.

Я перевел взгляд на кардинала, который был сейчас по факту главой рода Конти. Он задумался, но затем кивнул.

— Хорошо, если вы не против, я с радостью воспользуюсь приглашением, — согласился я, понимая, что теперь нет другого выхода. Да и интересно было, чем живет семья человека, чей дядя был папой до Целестина III. Она явно была непростой.

Через полчаса с нами простился кардинал, который сказал, что поспешит отчитаться о своем прибытии, а затем из комнаты вышли и все остальные, оставив нас с Клариссией Скотти наедине. Как я уже знал, такое было неспроста, поскольку обычно знатные дамы передвигались только в окружении либо своей родни, либо слуг и охраны. Женщина меня не разочаровала. Поднявшись, она пригласила меня посмотреть ее коллекцию картин, и я, конечно же, согласился. Слуги занесли меня на второй этаж, оставив в небольшой комнате, где и правда была представлена живопись, в которой я, к своему стыду, не разбирался. Мое направление развития было всегда далеко от искусства. Об этом я честно ей и сказал, когда женщина предложила обсудить кого-то из художников.

Она, поджав губы, повернулась ко мне, словно принимая какое-то сложное решение, начав издалека.

— Вы знаете, Витале, что семейства Конти и Орсини враждуют между собой?

— Слышал об этом лишь от вашего сына, синьора, — честно признался я, — кардинал рассказывал во время путешествия, что был крайне удивлен вызовом папы из ссылки, куда в Ананье его послал он сам, едва получил сан. Да еще не просто вызвали, а отправили с весьма важной миссией в Константинополь.

— Нам всем показалось это странным, — она взяла стул и села рядом с носилками, — я знаю, что вы не раз и не два уберегли сына от смерти в этой поездке, поэтому могу быть с вами откровенна, Витале?

— Конечно, — я удивленно повернулся к ней, сейчас в этой комнате затевалось явно что-то такое, о чем я не знал.

— Целестин болен, и смертельно, — тихо сказала она, нагнувшись ближе, — а после своей смерти он хочет видеть на папстве своего племянника, кардинала-священника Джованни ди Сан-Паоло. Весьма ответственного и порядочного человека, но больше погруженного в медицину и спасение человеческих жизней, чем их душ.

— А кто является вторым кандидатом? — в голове начало проясняться.

— Лотарио, конечно же, — она посмотрела на меня как на дурачка, — и мы собираем союзников, которые смогут проголосовать за него.

— Пап же обычно выбирают из стариков, — не поверил я, — а Лотарио сколько? Тридцать шесть? Коллегия это допустит?

— Коллегия проголосует так, как будет нужно, если мы наберем достаточно сторонников, — твердо сказала она, — я говорю с вами откровенно только по одной причине. Сын рассказал мне сегодня ночью, что присматривался к вам всю дорогу, и после того, что вы для него сделали, не бросив даже в двух шагах от конечной точки путешествия, он предложил взять вас к нам в союзники. С вашими возможностями и деньгами, Лотарио сможет стать следующим папой.

— Хм, если Целестин III собрался избавиться от конкурента своего племянника, посылая его на смерть в Византию, тогда зачем кардинал Альбино попросил меня лично присмотреть за Лотарио? — удивился я. — Ведь Альбино — человек папы.

— Был, до той поры, пока не понял, что тот умирает, — с легкой улыбкой сообщила мне Клариссия, — он навещал меня до поездки сына и предупредил о грозящей ему в Константинополе опасности.

— А поскольку не поехать кардинал Конти не мог, то наш хитромудрый старикан предложил использовать меня в качестве охраны? — предположил я. — Очень на него похоже.

— Вы очень проницательны, Витале, как он и сказал, — женщина улыбнулась мне, — предупредив, к тому же, что лучше с вами играть в открытую. Для нашей же пользы и безопасности.

— Хм, сколько нужно денег для подкупа? — я почесал свой лысый череп, на котором волосы еле росли, поскольку симбионт забирал все ресурсы на восстановление костей.

— Примерно тридцать тысяч серебряных марок, — призналась она.

— Сколько вы собрали?

— Двадцать пять.

— Хм, у меня есть эти деньги, теперь остался главный вопрос, что я получу за это взамен? — я внимательно посмотрел ей прямо в глаза.

— А что вы хотите? — вопросом на вопрос ответила она, хитро прищурившись.

— Стать кардиналом, пусть для начала и дьяконом, — честно признался я, — быть самым молодым кардиналом в истории церкви, что может быть лучше?

Она с изумлением на меня посмотрела.

— Кардинал Альбино предупреждал меня о ваших амбициях, — покачала она головой, — но чтобы настолько…

Она задумалась и с сожалением призналась.

— Я могла бы вам сказать, что да, конечно, мы это осуществим после получения сыном сана, но, зная вашу репутацию, поостерегусь давать невыполнимые обещания. Коллегия встанет на дыбы от идеи сделать кардиналом ребенка.

Ее слова заинтересовали меня.

— А что не так с моей репутацией? — ехидно улыбнулся я. — Я честный, примерный христианин.

Она сначала удивленно посмотрела на меня, думая, что я говорю серьезно, но, увидев веселые искорки в глазах, улыбнулась сама.

— Ваша репутация, Витале, такова, что мало кто захочет переходить вам дорогу, — весело рассмеялась она, — после того, что вы учинили в родном городе, вас будут и старые враги стараться обходить другой дорогой.

Я широко улыбнулся.

— Спасибо за теплые слова, но что же тогда делать? Я ведь должен получить выгоду от этого мероприятия. Сумма очень большая.

— Может быть, вас устроит архиепископство? — предложила она. — Над той же Венецией?

— Слишком мало, — честно признался я, — думал об этом, но отдавать восемьдесят килограмм золота за простое архиепископство — это перебор. Я знаю расценки, смогу купить эту должность за гораздо меньшие деньги.

Тут уже она сильно удивилась моим познаниям и задумалась.

— А что насчет legatus a Latere? — неожиданно предложила она. — Очертим круг ваших полномочий, чтобы они соответствовали вашим нуждам, но в то же время не были во вред Святому престолу? Все можем скрепить договором.

— Хм, — тут уже задумался я. Legatus a Latere — высший чин посланца папы, его буквальное альтер-эго в конкретном месте, где не может быть сам папа. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— А это тоже не слишком невыполнимое обещание? — поинтересовался я.

— Это как раз-таки нет, — она покачала головой, — легатов назначает папа своей волей, так что вопросов ни у кого не возникнет. Ну и, как я уже сказала, ваши полномочия мы готовы будем обсудить отдельно. Понятное дело, что возможность развязывать войны, отлучать от церкви и прочие серьезные прерогативы туда не войдут.

— Это очень интересное предложение, — я внимательно на нее посмотрел, — если добавить к этой должности уже упомянутое вами архиепископство Венецианское, можно даже без конкретных приходов и областей, то я готов к вам присоединиться и добавить к сумме не пять, а десять тысяч серебряных марок на срочные расходы. Ведь, судя по тому, что вы говорите об этом прямо сегодня, сразу после возвращения сына, времени остается крайне мало? Папа так плох?

— Да, деньги нужны в ближайшее время, иначе они станут бесполезными, — согласилась она, — мы выгребли все сундуки, продали все драгоценности, но денег все равно не хватает. Есть еще один вариант, кроме вас, но тогда мы отправимся на поклон к своим противникам, и с ними придется делиться властью. Лотарио этого не хочет, поэтому и предложил вас в качестве альтернативы.

— Хм. Тогда мне нужно будет добраться до Венеции и забрав деньги, вернуться обратно в Рим, — я почесал затылок, — примерно двадцать дней пути, если не настигнет шторм.

— Так быстро?! — удивленно вскрикнула она.

— Моя «Елена» — быстрейший корабль в этой части света, — хмыкнул я, — ваш сын не даст соврать, поспрашивайте его о бригантине.

— Тогда мы будем вас ждать и подготовим расписку о взятии в долг денег, на случай, если наше предприятие все-таки не выгорит и нам придется вернуть потраченное всем заинтересованным сторонам, — с огорчением сказала она, — а также проект документа о ваших правах и обязанностях на должностях legatus a Latere и архиепископа Венецианского. Устроит вас такой расклад?

— Полностью, синьора, — я протянул руку, она непонимающе на меня посмотрела. Я улыбнулся, взял ее кончики пальцев, поцеловал мягкую, приятно пахнущую кожу. Женщина легко сжала в ответ мои изуродованные ладони и прикрыла на мгновение глаза, принимая комплимент.

— Тогда я покину вас сейчас же, чтобы не терять времени, а рассказать о путешествии оставлю кого-нибудь из своих старших офицеров? — продолжил я.

— Конечно, это будет не так эффектно, как если бы это сделали вы сами, но деньги и правда нужны срочно, — тяжело вздохнула она.

— Тогда я собираюсь и выдвигаюсь немедленно, — я громко кликнул слуг, чтобы они отнесли меня в комнату и собрали вещи в походный сундук.

***

— Что скажешь, мама? — когда опасный гость отбыл, в комнату вошел никуда не уходивший кардинал Конти. — Я был прав? Ему можно доверять?

Женщина задумалась, вспоминая свои ощущения от беседы с Венецианцем.

— Что точно правильно, так это желание проклятого Орсини держать его на коротком поводке, — ответила она, спустя минуту раздумий, — словно боевой пес, этот ребенок сметает все на своем пути. Если ты привяжешь его к себе милостями и должностью, он послужит нам верой и правдой после смерти старого хозяина.

— Да, мои ощущения точно такие же, — признался сын, — он очень умен и образован, но крайне узко мыслит. Его интересуют только золото и слава, добытые в бою, а это мы всегда сможем ему обеспечить, будучи на папском престоле. Врагов, через которых нам придется переступить, будет еще очень много.

— К тому же королей и императоров ему не привыкать приводить к твоей воле, Лотарио, — согласилась Клариссия.

— Хорошо, тогда ты тоже не против приблизить его к нам?

— Да, отклони предложение семьи Савелли, остаток суммы возьмем у Венецианца. Его самолюбие удовлетворят должности и милости, а лишние кардиналы в коллегии нам пока не нужны. Нет смысла обещать подобное, сам понимаешь почему.

— Да, крайне не хотелось бы видеть его армию под стенами Рима, — с легкой усмешкой ответил кардинал Конти, — а он это может осуществить. Кардинал Альбино достаточно подробно рассказал о том, как тот зачистил Венецию от других четырех враждебных ему великих домов.

— Что ж, тогда нам остается только ждать, — согласилась мать, — расскажи мне пока о его корабле. Он сказал, что это быстрейший среди всех.

— О, тут мне будет о чем тебе поведать, — воодушевился кардинал, — поскольку это действительно так.

Они, тихо разговаривая, направились на первый этаж поместья.

Глава 4

22 декабря 1197 года от Р. Х., Венеция

— Мам, привет, а где отец? — крикнул я издали, помахав в приветствии графине.

— Во дворце дожа, где ему еще быть в это время, — она подошла ближе и обняла меня, наклонившись к носилкам, — знаешь, дорогой, я уже спокойно начинаю реагировать на твои внезапные отбытия и появления.

— Мне нужно с ним посоветоваться и снова уплывать, — улыбнулся я, — прости, но не могу даже на ужин остаться. Зайду к отцу, к дяде Джованни, в дом Бадоэр — и снова в дорогу. Как тут, кстати, в целом дела? Особенно со стороны детей и девушек других домов? — забросал я ее вопросами.

— Детей уже успокоили, занимаются с учителями вместе с нашими, — степенно ответила она, — с более взрослыми пока сложнее, они дичатся и злятся. Но на это понадобится время и пара сотен плетей, уверена, мы справимся.

Она замолчала и глазами показала вправо. Повернувшись, я увидел, как дядя Андреа спускается с лестницы, ведя за руку знакомую мне девушку.

— Дядя! — позвал я его, он, заметив меня, вздрогнул, но пересилил себя, подведя жену ближе.

— Думаю, представлять вас друг другу не нужно? — буркнул он.

Я откинул плащ со своего тела, показав тонкие, словно спички, руки и ноги, которые туго обтягивала кожа.

— О, я очень хорошо знаком с вашей женой, — весело ответил я, показываясь во всей красе. Мама, увидев то, что я обычно старался скрывать, вскрикнула и со слезами бросилась к носилкам, а Анна так и не смогла поднять глаз, чтобы на меня посмотреть.

— Ладно, — я снова закрылся накидкой, гладя графиню по руке, успокаивая ее, — дядя Джованни дома?

— Да, Витале, ты хочешь его видеть? — родственник от неловкости постарался быстрее покинуть нас.

— Если несложно его позвать, я был бы вам благодарен, — попросил его я.

Он кивнул и, забрав жену, позвал слуг.

— Тебе нужно больше есть, Витале, — переживала мама, все никак не успокаиваясь.

— Не переживай, ем много и часто, просто организм пока еще не отошел от произошедшего, — спокойно ответил я, — все будет в порядке, не волнуйся, после морских прогулок я чувствую себя намного лучше.

Я рассказал ей о своем путешествии, опуская, конечно же, подробности, особенно связанные с угрозой для жизни, когда наконец не появился ожидаемый мной второй родственник.

— Прошу нас простить матушка, дела, — извинился я перед графиней, когда Джованни подошел ближе, поздоровавшись.

— Постарайся хотя бы поужинать с нами, — она, вытирая слезы, поднялась с колен, — я была бы тебе очень признательна.

— Н