Глава 1

10 октября 1201 года от Р. Х., г. Шикаланго, полуостров Юкатан

Услышав мой громкий вскрик, молодой парень вздрогнул и испуганно подскочил на месте, поскольку я подходил в окружении двадцати солдат. Показывая рукой, чтобы он не волновался, я подхватил из корзины, в которой у него лежали небольшие помидоры, один из овощей и, поплевав на него, протер, как в детстве, об одежду. Под удивленными взглядами как продавца, так и своих солдат, я укусил помидор. Прохладная мякоть полилась в рот, но, к сожалению, знакомого сладкого вкуса не было, он оказался очень слабо выражен, зато аромат был все тот же. Видимо, до культивирования культуры с веками селекции было еще далеко. Все эти мысли пронеслись в голове, пока я доедал томат, и, закончив, вытер руки о платок, осмотрел остальной его товар. Во второй корзине лежал картофель, также весьма небольшого размера, едва ли крупнее куриного яйца, в третьей — фасоль в стручках, и в последней — какие-то странные, круглые, неизвестные мне зерна.

— Что это? — я показал на них рукой.

Индеец, все еще испуганно косясь на стоящих за моей спиной солдат, на плохом языке майя, жутко коверкая слова, ответил:

— Киноа. Растирать камнем. Есть.

Я не знал такого растения, но симбионт быстро подсказал, что на самом деле знал, просто забыл. Это один из трех основных видов пищи у жителей Анд, наравне с кукурузой и картофелем. Инки ее даже называли «золотым зерном».

— Забираю все, — ответил я парню, показывая на все четыре корзины, — еще есть?

— Все? — ошарашенно переспросил он, видимо, думая, что неправильно меня понял.

— Да, какая цена?

— Господин, я вернусь, — неожиданно сказал он и, бросив товар, помчался куда-то вправо, вдоль рядов рынка. Я недоуменно переглянулся с офицером, который меня сопровождал, но пришлось остаться, чтобы корзины никто не тронул. Вернулся он спустя десяток минут, идя рядом с недовольным взрослым, который ему что-то выговаривал. Только увидев, что я никуда не ушел, он обрадовался и, показывая на меня рукой, перебил его и о чем-то быстро заговорил. Его собеседник быстро оценил мой нездешний вид, а также охрану, вооруженную до зубов. Поэтому он сразу стал кланяться, еще даже не доходя до меня.

— Господин, простите этого оболтуса, — он снова низко поклонился, — сколько пытаюсь его научить языку людей этого города, но все бесполезно.

Вот его произношение было уже много лучше, и лишь легкий акцент и шерстяная одежда отличали его от майя.

— Ничего страшного, — отмахнулся я, — я хочу приобрести весь этот товар.

— Да, конечно, — удивился он, — папаса, киноа у нас очень много, их берут очень хорошо.

— Сколько у вас товара? Что есть еще?

Он задумался всего на секунду.

— Есть много перца, меди, обсидиана, а также шерсти викуньи, хотя ее приходится долго продавать из-за высокой стоимости.

— Могу я взглянуть на весь ваш товар? — поинтересовался я.

Он тут же стал кланяться и гортанно крикнул парню, который понуро встал обратно за прилавок, а мы со стариком отправились в сторону пристаней для каноэ и складских помещений, находившихся рядом. Оказалось, что они арендовали один большой каменный склад, который охраняли четверо его соотечественников, что сначала схватились за дубинки при нашем появлении, но, разглядев сопровождающего, облегченно расслабились.

Открыв дверь, старец пригласил меня войти первым и показал четыре стеллажа, на которых стояли тюки с обсидианом, металлом, корзины с картофелем, перцем чили, зернами киноа, фасолью и всего пара корзин с помидорами, которые были уложены в каменную яму в полу и укрыты циновками.

— Томатль быстро портится, даже с учетом того, что мы его повезли зеленым и в корзинах с землей, чтобы дозревал в пути, — с сожалением признал он, — везли только под заказ, но торговец, который просил его доставить, не появился по неизвестной мне причине, так что мы, получается, зря везли его в такую даль. Огромные потери в прибылях, ведь мы могли взять другой товар. Какое счастье, что я взял у него большой задаток, но все же убытки точно будут, их никто не покупает на рынке, майя не очень хорошо знают, что это за овощ.

Я повернулся к нему.

— Предлагаю сделку. Вы со всех запасов томатов отделяете мякоть от семечек, сушите их, и я возьму эти семечки по цене зрелых овощей.

Глаза индейца округлились.

— Зачем вам это, господин?

— Вас устраивает?

— Да, конечно, — заторопился ответить он, — как я сказал, мы бы точно вышли в минус от их доставки. Конечно, мы согласны.

— Тогда я забираю еще весь картофель и киноа, — продолжил я, — посчитайте, сколько это будет стоить.

Он отошел, позвал четырех охранников, с которыми быстро переговорил и вернулся.

— За все, с учетом работы с томатлем, мы просим десять тысяч какао-бобов.

— Возьмете их стоимость в нефрите? — поинтересовался я.

Он закивал. Я протянул руку, и мне тут же сзади вручили шкатулку, в которой лежала гора нефритовых украшений лучшего качества. При виде нее глаза старика стали круглыми, несмотря на монголоидное лицо с тем неповторимым загаром, который бывает только у жителей высокогорья. Прикинув примерно стоимость, я передал ему четыре браслета, шесть резных фигурок, а также две палочки для вставки в нос. Это было даже больше, чем он просил.

— Благодарю господин, это очень щедро! — заволновался он, боясь, что я передумаю.

— Вы еще говорили про шерсть, — напомнил я ему.

Он, передав драгоценности соотечественникам, поспешил показать мне стеллаж, на котором скромно приютились всего четыре небольших тюка шерсти. Я подошел и потрогал ее, затем взвесил в руке один из тюков, который показался невесомым, несмотря на большой объем. С большой долей вероятности это была шесть дикой викуньи.

— Беру, — я повернулся к старику, — сколько?

Он замялся и извиняющимся тоном ответил:

— Столько же, сколько и за прошлый товар, господин.

Я удивился. Шерсть эта на рынке в Шикаланго была редка, но все же присутствовала, как и предметы одежды из нее. Для девушек я ведь покупал подарки, так что знал примерные цены.

— У других торговцев дешевле, — я внимательно посмотрел на него.

Он замялся под моим взглядом.

— Эта не наша шерсть, господин, — нехотя признался он, — нас попросили ее продать.

— С такой ценой это будет крайне трудно сделать, — я хмуро посмотрел на него.

— Я говорил об этом старейшине той деревни, — все еще нехотя отвечал он, — но тот настаивал, что она лучше всего того, что есть в округе, а уж в крупном городе и вовсе должна пользоваться большим спросом!

— Что мешало вам тогда отказать ему, если она такая хорошая, пусть сам бы ехал и продавал? — все еще не понимал я.

— Я не мог ему отказать, — старик отвел от меня взгляд, — это новое племя появилось откуда-то с севера и завоевало много деревень вокруг, основав большое поселение в долине, где когда-то жили наши предки.

В голове у меня забрезжило кое-какое понимание.

— Какой народности вы принадлежите, уважаемый?

— Кечуа, — он гордо расправил плечи.

— А эти захватчики себя случайно не инки называют?

Его глаза в который раз за наш разговор округлились.

— Их вождя так и называют — Инка, — удивленно ответил он, — но откуда вам об этом известно, господин?!

Я, не ответив, потер подбородок. В этом путешествии я планировал открыть только новый континент и поискать богатые народы по Карибским островам, с которыми можно будет торговать, но, как оказалось, тут поголовно все были нищими, кроме майя, а значит, маршрут дальнейшего плавания требовалось пересмотреть.

— Есть у меня встречное предложение, — я поднял на него задумчивый взгляд, — мы берем сейчас эту шерсть, относим женщинам и покупаем вдобавок ту, что есть на рынке, они спрядут нам по клубку нитей, из которых попросим сделать небольшой лоскут шерстяной ткани. Если ваша шерсть и правда окажется такой хорошей, я возьму ее по вашей цене.

Он изумленно посмотрел на меня, но согласился.

***

На все про все ушло около двух часов, после которых у меня в руках оказались два небольших кусочка материи. Трогая которые, я и правда чувствовал разницу. Тот, что был выполнен из шерсти, переданной неизвестным инкой, был легче и приятнее на ощупь, чем сделанный из той шерсти, что мы купили на рынке.

— Как это понимать? — я поднял взгляд на старика.

Он сам непонимающе пожал плечами.

— Все на самом деле просто, господин, — обратилась ко мне женщина майя, которая и соткала нам эти кусочки, — на рынке под видом шерсти диких животных продают шерсть альпак, их одомашненных сородичей. Шерсть визуально очень похожа, но после выделки и подготовки нитей, а потом и ткани, получается вот такая разница.

«И тут обманывают!» — понял я про себя, не показывая, что удивлен.

Я достал из кошеля золотое кольцо с нефритовыми вставками и протянул его женщине.

— Благодарю за вашу помощь.

Увидев кольцо, она вскрикнула.

— Это слишком много, господин, за такую простую работу!

Не слушая, я взял руку женщины и вложил драгоценность в нее.

— Тогда это не оплата, а подарок, вы же не будете гневить богов, отказываясь от подарка, данного от чистого сердца?

Она, конечно же, покачала головой, быстро пряча кольцо себе в одежды.

— Идемте, — я повернулся к старику, — я заберу у вас эту шерсть.

Когда майя, те, что перевозили нас, загрузили лодки и повезли товар в обратный путь, я обратился к довольному сделкой торговцу:

— Где вы живете?

Он задумался и показал рукой на юг.

— У меня есть договоренность с одним торговцем, который живет далеко на побережье и тоже приезжает сюда торговать. Раз в год он ждет меня в определенном месте и подвозит вдоль побережья до первых поселений майя. Дальше мы перекладываем товар на речные каноэ и добираемся до Шикаланго. Так что до нашей долины неблизкий путь, господин.

— Расскажите мне все приметы. Рельеф гор, реки, может, что есть на побережье приметного, чтобы я мог вас найти.

— Зачем вам это, господин? — удивился он. — Ведь я сказал вам, что дорога длинная и очень опасная.

— Хочу купить больше этой шерсти, — ответил я ему полуправду, ведь на самом деле хотел увидеть золото инков, о котором так много писали испанцы во время знакомства с этой цивилизацией.

— А как вы доберетесь? — все еще не понимал он.

— Это уже не так важно, — я покачал головой, — я видел, на складе у вас есть еще товар, я могу купить его, чтобы вы могли отправиться обратно как можно быстрее и предупредили своего знакомого инку, чтобы готовил как можно больше этой хорошей шерсти.

Старик покачал головой.

— Я бы рад, господин, но тот торговец, что помогает мне добраться сюда, тоже не продал весь товар. Он у него весьма специфичный и обычно очень долго продается, так что мне все равно придется ждать его.

— Проведите меня к нему, я посмотрю, что за товар, — в очередной раз удивил я старика.

Мы направились по рынку и вскоре остановились перед палаткой, в которой и правда продавали необычный товар: шипы ската-хвостокола, необычные морские раковины, а также крупный морской жемчуг с преобладанием в нем грушевидных форм.

В голове моментально составилась логическая цепочка из слов: север Южной Виталики — жемчуг — испанцы — Картахена — остров Маргариты.

— Юл Гулун, я привел к тебе покупателя, — поздоровался старик с индейцем, кожа которого была светлее, чем у него, и очень морщинистая.

Тот поприветствовал его в ответ, переведя взгляд на меня.

— Что угодно господину?

— Правда, что вы путешествуете вместе и, как только продадите весь товар, отправитесь в обратный путь? — поинтересовался я у него.

— Так и есть, — он склонил голову, — наше партнерство выгодное, мы уже десяток лет приезжаем сюда торговать вместе.

— То есть, если вы продадите все, что у вас есть, вас больше ничего здесь не будет задерживать?

— Только пара дней, чтобы закупить необходимое на обратный путь, — он пожал плечами.

— Сколько вы хотите за весь свой товар? — зашел я с козырей, ввергая в шок уже этого торговца. Который тоже сначала подумал, что неправильно перевел мои слова, но, когда я подтвердил свое желание, долго мялся, советовался со своими спутниками, но в конце концов едва не шепотом озвучил цифру. Она меня не впечатлила, но ради порядка пришлось поторговаться. Предложив ему осуществить весь обмен у пристани, когда вернутся мои майя, транспортирующие первый груз, я получил согласие и предложение отметить сделку совместным ужином. Пришлось соглашаться, хотя сильно хотелось еще походить по рынку, ведь сюда я прибыл, чтобы осуществить покупку подарков себе и родным.

Глава 2

13 октября 1201 года от Р. Х., г. Шикаланго, полуостров Юкатан

На возню с торговцами ушло несколько дней, пока наконец они закупили все, что им было нужно для пути обратно, а также товар, которого не было у них в селениях, после чего они, попрощавшись со мной, двинулись в обратную дорогу. Все еще недоумевая и не понимая, как так случилось, что продали они все на месяц быстрее, чем обычно у них получалось, и все одному покупателю.

Я же, проводив их, взял себе только то, что было нужно мне, все остальное отдал с большой скидкой своим знакомым торговцам из Шикаланго, поскольку ракушки, обсидиан и медь не были мне настолько интересны, чтобы забивать ими трюм. Так что зайти на рынок получилось только перед самым отбытием на корабль. Я нашел и купил крупные изумруды, которые пойдут на мою новую подвеску, а также необычные золотые и серебряные фигурки животных и богов, заинтересовавшие меня в качестве сувениров с далекого континента. Еще более тщательно я подошел к закупке фруктов, овощей и всего местного, долго думая, вести ли мне табак в Европу или нет, в конце концов решив, что не готов дышать дымом, который будет отовсюду, как только он войдет в моду, как это было в свое время в моей реальности. Поэтому в основном делал упор на те культуры, которые приживутся в европейском климате и позволят мне обеспечить войско более дешевой едой. Как и всегда, я не собирался нести свет просвещения в массы, а лишь заботился о том, чтобы сократить собственные расходы на содержание огромного войска. Пропитание которого было одной из самых значимых статей расходов, так что наличие неприхотливого картофеля, высокоурожайной кукурузы, быстрорастущей фасоли, а также тыквы, богатой клетчаткой, я рассчитывал, что они помогут мне здорово сэкономить. Новый рацион был не такой затратный на выращивание, как нынешние европейские культуры. И я уже знал, кто поможет мне все это выращивать, но требовалось еще вернуться обратно.

***

16 октября 1201 года от Р. Х., г. Шикаланго, полуостров Юкатан

— Синьор Витале, — ко мне подошел капитан, — последние припасы погружены, вся команда на корабле.

Я стоял, облокотившись о фальшборт на шканцах, и смотрел, как от «Повелителя морей» отплывают каноэ, индейцы в которых с сожалением и грустью смотрели, как мы готовимся к отплытию. За эти недели, что корабль находился в лагуне Терминос, мы принесли им такую прибыль, какую они раньше получали лишь в течение нескольких лет. Так что старейшина общины, с которым мы тепло расстались, просил приплывать к ним еще. Я лишь развел руками, поскольку так далеко планировать было выше моих сил.

Оторвав взгляд от моря, я повернулся к ожидающему моего ответа капитану.

— Тогда в путь, синьор Джакопо, курс на юг, только держитесь подальше от берега, здесь могут быть коварные мели.

— Будет сделано, синьор Витале, — склонился он и, отойдя, разродился перечнем команд, а матросы побежали и полезли их выполнять. Корабль мгновенно превратился во встревоженный муравейник.

***

17 декабря 1201 года от Р. Х., о. Маргарита, Южная Виталика

Месяц потребовался нам, чтобы, аккуратно пробираясь вдоль берега континента, пройти территории нынешних Гондураса, Никарагуа, Панамы и выйти к побережью Венесуэлы. Меня иногда откровенно веселила возможность наблюдать за лицами офицеров, которые удивлялись тому, с какой скоростью я даю названия всем встреченным островам или землям. Капитан только успевал вписывать их в нотариальные ведомости первооткрывателя, поражаясь, откуда я беру столько непонятных, необъяснимых названий, не имеющих ничего общего с нашим языком и страной в целом. Конечно же, я не собирался объяснять, что просто даю этим местам привычные мне названия, чтобы упростить себе навигацию и описание маршрута.

Когда мы прошли Кюрасао, я еще больше стал осторожничать, чтобы не пройти мимо острова, на который возлагал большие надежды, так что, когда симбионт показал, что вскоре мы должны быть на месте, по нужным координатам, я не сильно удивился, услышав голос впередсмотрящего, говоривший об обнаружении земли. Вскоре высокие горы увидели и остальные члены команды.

— Обходите его лучше с северной стороны, синьор Джакопо, — попросил я капитана, — судя по погоде, нам лучше закрыться горами от ветра с континента.

Моряк покрутил головой, смотря на хмурые тучи на небе, и согласно кивнул. Уже через пару часов мы нашли уютную бухту, укрытую со всех сторон высокими горами, и, разведав глубины, бросили якорь в потрясающей по красоте лагуне, с белым песчаным пляжем и прозрачной водой, в которой была видимость до самого дна.

— Не разбредаться, поисковые партии идут только вместе, — продолжал читать нравоучения синьор Джакопо, и я был с ним солидарен. Сколько бы ни говорили об этом, кто-то да пропадал во время поисков воды или еды, отходя от отрядов.

— Вы еще им скажите, синьор Джакопо, что того, кто не вернется, мы обязательно повесим, — пошутил я, вот только капитан без малейшей запинки перетранслировал мою идею в массы, и, судя по тому, как испуганно вздрогнули спины уходящих, мой юмор остался не оцененным, угрозу приняли за чистую монету.

— Что делать остальным, синьор Витале? — вернулся он, проводив партии солдат и матросов. Тут же остальные офицеры подошли ко мне ближе, чтобы услышать ответ.

— Разбивайте лагерь, синьор Бароцци, — обратился я к военачальнику, — пусть вам помогут, заодно и за людьми присмотрите.

— Хорошо, синьор Витале.

— После, думаю, решим уже по ситуации, — продолжил я.

Синьор Бароцци стал распределять обязанности среди своих, а морские офицеры предлагать ему помощь, которую он с благодарностью принимал, и уже скоро на берегу застучали топоры и с грохотом стали валиться десятки деревьев.

Работа закипела и на корабле. Свободные от вахт моряки вытаскивали паруса, гамаки и прочие тканевые предметы на палубу, чтобы просушить их. Купор со своими оставшимися на корабле людьми занимался бочками, так что все были при деле, кроме, пожалуй, меня. Идти в каюту не хотелось, а девушки подняться сюда не могли, поскольку до сих пор мало кто был посвящен в то, что эти юнги не совсем мужского пола.

— Скучаете, синьор Витале? — подошел ко мне синьор Джакопо с удочкой в руках, протягивая ее мне. — Сообразил на скорую руку для себя, но если вы хотите…

— А, знаете, давайте, синьор Джакопо, — неожиданно согласился я, хотя раньше никогда не любил рыбалку. Отец часто уезжал с друзьями на нее, и обычно его возвращение ничего хорошего семье не предвещало, поскольку приезжал он без рыбы, но пьяный, устраивая скандалы. Поэтому уже во взрослой жизни меня обычно от этого слова слегка потряхивало, но тут, в бухте, с неба разбежались тучи, зимнее экваториальное солнце хорошо пригрело все вокруг, а шлепки волн о корпус корабля навевали сон и желание отвлечься от текущих проблем.

— Только покажите, как тут и что делать? — попросил я его. — Я теоретически знаю, конечно, но сам редко когда брался за удилище.

— Вы чего-то не знаете? — сильно удивился он, а затем закусил губу. — А да, вы же не совсем обычный ребенок. Простите, синьор Витале.

— Показывайте, синьор Джакопо, в моем детстве имелись свои плюсы, не до рыбалки было, — отмахнулся я от его смущения, а он, довольный тем, что оказался первым, кто учит меня хоть чему-то, поскольку обычно это было наоборот, с гордостью стал посвящать меня в таинства рыболовного ремесла.

***

Медитативные посиделки с капитаном за рыбной ловлей и неспешными разговорами оборвались, когда вдали на берегу раздался громкий детский вопль. Затем послышалось несколько ругательств, и мы, переглянувшись с синьором Джакопо, стали сматывать снасти.

— Благодарю вас, — я вернул ему удочку, — надеюсь, мы сможем повторить наши посиделки без того, чтобы рядом что-нибудь обязательно случилось.

— Буду этого с нетерпением ждать, синьор Витале, — хмуро ответил тот, унося все в свою каюту.

Когда он вернулся, нам подали лодку, и мы прибыли на берег, где десяток солдат стояли, смотря на что-то, находившееся внутри образовавшегося круга. Мы с капитаном рыкнули, и нам тут же освободили вид. Оказалось, на песке лежит связанный веревками ребенок лет семи, который и издавал громкие звуки, прервавшие наш отдых.

— Нашли в лесу, синьор Витале, — обратился ко мне один из солдат, показывая руку, на которой красовался укус.

— Вернись на корабль, пусть рану обработают и забинтуют, — кивнул я в сторону корабля, — в тропиках, сам видел, что бывает после загноения ран.

Он смутился, затем низко поклонился и молча отправился к лодке.

— Ты кто? Откуда здесь? Где твои родители? — на трех разных языках спросил я ребенка, перебирая языки араваков, караибов и майя.

Услышав мою речь, ребенок перестал кричать и быстро залепетал на языке, который я не понимал. Я огорченно покачал головой.

— Развяжите, дайте флягу с водой, пусть идет куда шел, — распорядился я, и вскоре все вернулись к работе, а ребенок остался один, со стеклянной флягой в руке, обернутой толстой парусиной. Он посидел еще десяток минут, но, когда понял, что всем стал безразличен, драпанул с берега так, что только пятки замелькали.

— Удвойте караулы, синьор Бароцци, — попросил я, проводив бегство туземца взглядом, — особенно ночью.

— Будет сделано, — старик сразу же отдал распоряжение ближайшему офицеру, и тот отправился к солдатам, выделять людей под дополнительную охрану.

Предосторожность оказалась не лишней, когда спустя три часа вернулся ребенок, уже без фляги, он остановился рядом со мной и несколько минут пристально смотрел, как все кругом работают, мало обращая на него внимание. Покрутившись, снова ушел в джунгли и вскоре вернулся уже со взрослым, который, вооруженный небольшим дротиком и продолговатым щитом, осторожно крался вслед за ним. Пацан подошел и, показав на меня рукой, о чем-то ему сказал. Тот осторожно, приметив, что, увидев оружие, ко мне моментально стала стягиваться охрана, обнажая оружие, положил все свое на песок. Мои телохранители немного успокоились, также убрали оружие, но не расходились далеко. Пацан подошел ко мне вплотную, с любопытством разглядывая одежду и украшения, а взрослый бочком, стараясь не делать резких движений, также подошел на пять шагов ближе.

Я повторил свои вопросы, и неожиданно, когда спросил на аравакском, мужчина вздрогнул и ответил.

— Плохо знать.

— О, кажется, есть контакт, — я удивился не меньше него и привычно, сколько у меня уже было подобных встреч, запустил процедуру знакомства, где на пальцах, где понятными ему словами объясняя, что мы прибыли очень издалека, ищем лишь воду и еду. А то, что пугает его, покачиваясь на волнах, — это наш дом. Вреда мы не причиним, если на нас не нападут первыми, даже готовы обменяться на что-то, если ему это интересно.

Когда понимание было достигнуто, и главное, он понял, что нападать на него не будут, туземец простился и, забрав ребенка, удалился в джунгли. Ночью и утром все было спокойно, а в обед они вернулись, только уже в сопровождении целого племени. Все воины были вооружены, что моментально заставило посты охраны и остальных занимающихся делами солдат и матросов бросить дела и укрыться в возводимом лагере.

Вперед вышел старик с головным убором, украшенным перьями, а также более красочно расписанный, чем остальные сопровождающие его воины, и показал пустые руки, я шагнул ему навстречу, также показывая, что безоружен.

— Говорят, ты знаешь язык водных людей, — на понятном аравакском заговорил он, осматривая меня.

— Да, я какое-то время общался с ними, — согласился я.

— Кто вы и зачем прибыли на землю вайкери? — спросил старик.

— Просто путешественники, — я пожал плечами, — но, если у вас есть, что нам предложить, можем и поторговаться. Будем также благодарны, если покажете источники пресной воды, мы пока не нашли их.

Старик задумался, затем с прищуром поинтересовался:

— Многие наши воины хотят убить вас, поскольку мы не рады чужакам рядом с нашей деревней.

Я посмотрел на него, на голых дикарей, пыжащихся неподалеку, голых, в одних набедренных повязках, со своими смешными плетеными щитами, легкими дротиками, и меня разобрал смех. Засмеявшись, я так весело залился, что привлек внимание всех вокруг, а старик вздрогнул и непонимающе на меня посмотрел.

— Я сейчас переоденусь в свои доспехи и встану против всех твоих воинов одновременно, — отсмеявшись, я с улыбкой обратился к нему, — и ты сам поймешь причину никчемности своих слов.

Он, повернувшись, крикнул своим воинам, и те, не понимая, придвинулись к нам ближе. Я поднялся с места, позвал самых крепких матросов, и они на лодке быстро довезли меня до корабля, где Карло помог надеть доспех, и я в таком виде вернулся обратно. Завидев меня, прямостоящего на носу лодки, когда она причаливала на одной из больших волн, лица туземцев вытянулись и больше не выглядели такими самодовольными, какими они были ранее. Синьор Бароцци кинул мне ровную палку, по весу и длине похожую на меч, и я двинулся к дикарям. Видимо, только осознание того, что они недавно сами угрожали нам смертью, не дало им разбежаться при виде моего доспеха, но когда я с легкостью уложил на землю четырех, выбив их оружие и повредив конечности, остальные повалились на колени сами. Хмыкнув, я вернулся к старику, сидевшему весь бой с открытым ртом и выпученными глазами.

— Радуйся, что мы не захотели вас убить, — обратился я к нему, встав рядом. Мой голос, приглушенный шлемом, видимо, прозвучал слишком угрожающе, поскольку он тоже опустился на землю и стал умолять простить его. Я пожал плечами и отправился переодеваться, поскольку, несмотря на терморегулирование моего защитного костюма из будущего, в стальном полном доспехе на жаре было адски жарко.

Солдаты, посмеиваясь и отпуская шутки в сторону туземцев, быстро принесли мне воды и сухой обрез ткани, чтобы я умыл лицо и вытерся. Зрелище быстрого избиения никого не оставило равнодушным, особенно когда было видно, что дротики дикарей скользили по моей броне, падая по сторонам, не причиняя ни малейшего вреда.

Когда я вернулся, старик по-прежнему ожидал меня на коленях, и разговор вышел уже совершенно другим. Он явно меня боялся, и это было видно.

— Витале — великий воин! — лепетал он. — Я сожалею о словах, что родил мой рот.

— Вернемся к воде и товарам, — перебил я его, — если у вас есть, что нам предложить, мы готовы дать хорошую цену.

Это его немного взбодрило.

— Мы принесем товары вечером, — он закивал, — а к воде выделим проводников.

— Во, давно бы так, — я довольно улыбнулся, затем попросил у ближайшего ко мне матроса его нож, он тут же, чуть поколебавшись, отдал его вместе с ножнами.

— Держи, — протянул я его старику, — оцени качество материала, прочность, главное, не зарежь себя им.

Тот двумя руками принял дар, вытащив пару раз лезвие, а затем повернулся к своим, вставая, отряхивая колени и уводя всех с берега.

— Как тебя зовут? — когда туземцы ушли, я поманил к себе матроса, отдавшего мне нож.

— Антонио, синьор Витале, — он прижал руку к сердцу, поклонившись.

Я достал из-за спины свой кинжал и протянул ему.

— Держи, то, с какой готовностью ты отдал мне явно дорогую тебе вещь, достойно награды.

Он удивленно отпрянул от дорогущего кинжала, одни ножны которого стоили больше его десятилетнего жалования на корабле.

— Нет, синьор Витале, это слишком дорого для простого моряка!

— Я видел гравировку на лезвии, — я не шелохнулся, — жена подарила?

Он кивнул.

— Отдала за него почти все свое наследство, чтобы со мной была вещь от нее в этом дальнем плавании.

— Именно поэтому возьми и не продешеви, если захочешь продать, — я практически насильно сунул кинжал ему в руки и, похлопав по плечу, отправился на корабль. Оглянулся лишь тогда, когда был уже в лодке. Окружившие счастливчика матросы тоже похлопывали его по плечам, обсуждая и разглядывая подарок.

— Балуете вы их, синьор Витале, — пробурчал сидящий рядом со мной офицер, но так, чтобы этого не слышали гребцы.

— И вас тоже могу, синьор Вико, — я покачал головой и сделал паузу перед продолжением, — когда будет за что.

От моих слов он вздрогнул и опустил глаза в пол.

Глава 3

Вечером на берегу случилось столпотворение. Туземцы прибыли в большом количестве, натаскав много товара, который нужен был им самим, но абсолютно не интересен мне. Ну и правда, зачем мне шкуры животных или оружие каменного века? Скептически оглядев все, я покачал головой старику.

— Витале, может быть, тебя заинтересуют украшения, что мы продаем водным людям? — печально спросил он. — У нас ими в основном дети играют, поскольку эти камешки в жизни нам не сильно нужны.

Я давно видел на детях и женщинах, сопровождающих воинов, жемчужины, некоторые из которых были весьма крупными, но сам не подавал вида, что они меня заинтересовали, и солдатам запретил тыкать в их направлении пальцем, под угрозой штрафа. Они поняли, что я веду какую-то свою хитрую игру, поэтому старались игнорировать шеи и запястья туземцев, не смотря вообще в их сторону. Я ждал, когда он сам мне предложит, поскольку в этом случае цена точно будет ниже, чем если бы я высказал интерес к жемчугу. Моя стратегия сработала.

— Да, показывайте, — я делано безразлично пожал плечами.

Тот обернулся к одной из женщин и попросил снять с руки небольшой браслет с тремя жемчужинами, закрепленными плотными плетениями волокон какого-то растения.

— Вот — это единственное, что интересует их при торговле, — протянул он мне его.

Я взял браслет, покрутил его и поинтересовался:

— Наверно, как украшение для наших женщин он и правда был бы неплох, но сколько у вас этих блестящих камушков?

Старик от моих слов обрадовался.

— Да раковинами, из которых их собирают, все побережье усыпано! Мы за пару дней тебе гору их наберем.

Я задумался, крутя браслет в руке, а старик взволнованно ждал моего ответа.

— Слушай, старик, ради сотен камушков я даже груз из своего корабля не буду доставать. Предлагаю так, я куплю у вас все, что есть и что вы добудете нам за неделю. Устроит такой вариант?

Его глаза торжественно блеснули, он тут же протянул руку.

— Взамен на те железные ножи, один из которых ты подарил мне!

Я не торопился закреплять сделку, поскольку не было обговорено ни количество, ни цена.

— Давай я покажу, что есть у меня, а там решим, по каким ценам будешь брать мой товар.

Он тут же согласился, и матросы привезли с корабля остатки ножей и немного наконечников для копий, что не выкупили у меня майя, поскольку большая их часть, а также разноцветные стеклянные бусы разошлись в Шикаланго почти целиком, без остатка. При виде широких и длинных наконечников он отвесил челюсть. И показал на них пальцем.

— Это такие же, как у твоих воинов?

— Да, — не признаваться же, что по виду они, может, и были похожи, но вот качество было совершенно на другом уровне.

— Можно проверить? — попросил он.

— Вы будете возиться с закреплением на нормальном древке, — поморщился я и попросил одного из солдат принести мне уже готовое копье, передав его старику, — можете на этом провести проверку.

Он примерил его в руке, позвал одного из воинов, тот сначала недоверчиво взял оружие в руки, но уже через десять минут упрашивал старика не отдавать его нам обратно. Но вернуть пришлось, поскольку я показал на наконечники, лежащие перед нами, и сказал, что их нужно сначала купить.

— А нет у тебя, Витале, еще, случайно, какао-бобов, — он с вожделением облизал губы, — у водных людей они часто бывают, но отдают они их крайне неохотно, поскольку везут в основном для себя. Из них получается напиток богов, который нравится всем нашим вождям и старейшинам.

— Есть, — я снова пожал плечами, — но они и правда дороги, даже я покупал их у этого народа за приличную цену.

— И ты готов будешь их продать мне за вот эти камушки? — он прищурился, показывая пальцем на браслет, который все еще находился в моих руках.

— Да, говорю же, нашим женщинам они, наверное, подойдут, ведь другого товара у вас и нет, — спокойно ответил я, — но только, чтобы все были не меньшего размера и качества, как на этом браслете!

— Ждите нас здесь вот столько лун, — он закивал и показал две свои пятерни, — предлагаю двадцать камушков за нож с ножнами, тридцать за один наконечник копья и пятьдесят за десять зерен какао.

Я задумался и для вида нехотя поторговался, он, также для вида, тоже и ухватился за мою протянутую руку, словно не веря, что нашел лопуха, который отдает драгоценные для его племени вещи всего лишь за какие-то блестящие камушки, которые дети могут натаскать из раковин горстями.

Это так явно было написано на его лице, что я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться, только когда он трижды взял с меня обещание не покидать берег и ушел, я позволил себе расслабиться.

Ко мне подошел синьор Бароцци и, видя мое лицо, поинтересовался:

— Судя по вашему довольному виду, синьор Витале, вы снова ободрали бедных туземцев, как липку?

— Как можно, синьор Бароцци? — я притворно удивился. — Они сами предложили товар и цену! И еще, поверьте, радоваться будут у себя в селении, мол, какие они молодцы, что облапошили тупого чужеземца.

— А на самом деле? — он прищурился.

— Увидите, — уклончиво ответил я.

***

27 декабря 1201 года от Р. Х., о. Маргарита, Южная Виталика

«Да уж, такого Нового года, у меня еще никогда не было», — изумленно смотрел я на расстеленные кожи, на которых грудами лежал жемчуг, а туземцы из джунглей все прибывали и прибывали, принося еще и еще. Я также заметил, что среди них мелькают какие-то новые, имеющие другую раскраску на телах, не такие, как первые встреченные мной жители острова. Видимо, старик привлек еще и соседние селенья, объяснив им, как ловко он надул пришельца, договорившись обменять камни из ракушек на отличное оружие и какао.

Когда берег, где я стоял, был завален кожами с жемчугом, довольный старик подошел ко мне и обвел все рукой, с довольным прищуром сказав:

— Помни! Ты обещал купить все!

— И от слова своего не отказываюсь, — я сделал крайне печальный вид, что сильно его рассмешило, и он полностью уверился, что совершил свою сделку века.

Я тяжело вздохнул.

— Выделяй людей, кто будет отсчитывать жемчуг, я распоряжусь, чтобы вам выдали все, о чем мы договорились.

С грустным видом я отошел от богатств, которые сами по себе, без других товаров в трюме, уже целиком окупали строительство корабля, поскольку я даже навскидку не смог понять, сколько здесь центнеров.

Чтобы не шокировать солдат и матросов количеством жемчужин, я отправил разбираться со всем синьора Бароцци, который сразу понял, что тут возможны кражи, ведь кто при переноске удержится от того, чтобы не зажать между пальцев один кругляш? Осознав это, он позвал к себе лишь офицеров, и те, скинув с себя рубахи, стали самостоятельно таскать ящики, доставляемые с борта «Повелителя морей». Обратно же они уносили сундуки, полные жемчуга, с висящими на них замками. Но их, правда, после закрытия таскали уже матросы, давая отдых полевым офицерам. Сам же военачальник занимался подсчетами, и даже со своего места я видел, как он постоянно о чем-то громко спорил со стариком, размахивая и показывая руками какие-то фигуры. И это все, нужно заметить, без малейшего знания языка!

Спустя четыре часа, взмокший, уставший, со слипшимися от пота волосами, он вернулся обратно, упав рядом с моим гамаком, в котором я лежал и лениво покачивал босой ногой. Он наконец отдышался и поднял на меня взгляд.

— Чтобы я еще когда-нибудь стал с вами торговаться, синьор Витале, пусть лучше бог меня покарает молнией с небес, — он покачал головой, — пятьсот килограмм жемчуга! Пятьсот! За груду металлолома и козьи какашки. Вас, наверно, если посадить коровьим говном у арабов торговать, вы и его им как манну небесную продадите.

Его слова меня развеселили, я свесился из гамака.

— За что я вас уважаю, синьор Бароцци, за то, что всегда можете найти нужные слова поддержки, а ведь ваше предложение не лишено смысла! Можно получить реки золота за говно, если знать, кому его продавать!

Он, не поверив мне, сплюнул в песок.

— Всем офицерам, кто участвовал, устройте пир сегодня, — попросил я, — возьмите у купора мои личные запасы вина, там вроде оставалось еще с десяток бутылок. Пусть остальные завидуют тем, кто хорошо поработал.

— Сделаю с превеликим удовольствием, — улыбнулся он, — ну и премию дам, вы ведь не против?

Я вернулся в гамак и лег на спину.

— Такие мелочи можете даже у меня не спрашивать.

***

Вечером туземцы таскали все, что мы им навезли, распределяя между собой строго по иерархии, и, когда я собирался пойти спать, ко мне подошел старик, довольный, как если бы выиграл сто миллионов рублей в лотерею.

— Витале — человек слова. Вайкери это уважают, — начал он, — вожди соседних племен спрашивают, сколько вы еще здесь пробудете?

— А какой им интерес? — удивился я, получив подтверждение своим мыслям, что не одно племя участвовало в ловле жемчуга и обмене товаров со мной.

— Мало какао наторговали, и тот твой грозный воин дал нам попробовать еще специи, что вы везете с собой и приправляете ими еду, — хитро прищурился он, — вожди хотели бы получить больше какао-бобов и перца.

— А взамен? — заинтересовался я.

— Так понравившиеся тебе камушки.

— Вы ведь сегодня все принесли, — удивился я, — сам говорил.

— Мы принесем еще, — уклончиво ответил он, — если вы подождете нас еще столько же дней.

Я задумался, сделав вид, что сомневаюсь.

— Ждать еще десять дней…

— Витале, соглашайся, — он сально мне подмигнул, — ваши жены будут довольны подарками! Ночью вы получите от них сполна за них!

— Ладно, но это последний раз, — словно нехотя ответил я, — вы уж тогда оповестите все племена, которые есть кругом, чтобы потом еще не появились новые, которые хотели бы свои камушки продать нам.

— Мне многие не верили, что ты действительно согласился на такой иди… — тут он закашлялся и испуганно покосился на меня, гадая, не догадался я о его оговорке. Но я сделал лицо кирпичом, и он, успокоившись, продолжил:

— Выгодный обмен, — быстро проговорил он, — поэтому поверь мне, камушки будут, лишь бы у тебя товар не закончился.

— Тогда по рукам, — я протянул руку, которую он моментально пожал, — спокойной ночи.

— И тебе, пусть боги оберегают сон, — хмыкнул он, уходя к своим.

***

7 января 1202 года от Р. Х., о. Маргарита, Южная Виталика

— Господин! — Ин Наишь первая бросилась при моем появлении в каюте на колени. — Вы совсем забыли про нас!

Близняшки также опустились на пол рядом с ней. Я тяжело вздохнул, стараясь не смотреть на их обнаженные ноги, выглядывающие из-под рубах.

— Дела, — проворчал я, опускаясь на стул, и все трое тут же бросились снимать с меня сапоги и переодевать в чистое. При этом нахально трогая за все выступающие части.

«Блин, где же я ошибся?» — думал я, стараясь не замечать их нежных рук. Ведь даже симбионт подсказывал, что сифилис привезли моряки Колумба из Америки. Но сколько я ни устраиваю осмотров морякам и солдатам, насиловавшим женщин караибов, ни у кого нет ни язв, ни признаков сифилиса. Даже девушек я успел осмотреть, также никаких следов. Были бы они девственницы, конечно, давно бы уже ими овладел и не мучился от стояка, но непонимание того, сможет ли вылечить меня от этой венерической болезни симбионт и не стану ли я потом переносчиком этой болезни, вкупе еще с тем, что не хотелось бы, чтобы стоны наслаждения девушек слышала вся команда на борту корабля, — это все и останавливало меня от того, чтобы лишиться наконец девственности.

Вот и сейчас, с трудом преодолев соблазн, я отодвинул настойчивые поглаживания и завалился на кровать, куда тут же плюхнулись и эти три безобразницы.

— Завтра отплываем, — сказал я, чтобы отвлечься, — сегодня погрузили на борт, видимо, вообще весь жемчуг, что есть поблизости. Больше ждать нет смысла.

— А куда мы поплывем теперь, господин? — ко мне ласково прижалась Ин Наишь.

— К инкам, — ответил я спокойно, поскольку никому разболтать они не могли. Девушки общались только между собой, ну, иногда еще и с Карло, у которого нахватались словечек на винето, а его обучили паре несложных слов на своем языке. Так они и общались друг с другом в мое отсутствие, на жутчайшей смеси двух языков, сильно исковерканных к тому же, но главное, они немного понимали друг друга.

— А где это, господин? — вторая близняшка, попой отпихивая Ин Наишь, попыталась занять место ближе ко мне, и они явно сцепились бы, если бы не мое присутствие. Ссоры и скандалы между ними я решал быстро, правда, они потом долго не могли сидеть на попах, но это уже было другое дело.

Я показал руками в пространстве континент, затем показал, где мы сейчас, а потом куда поплывем. Девушки испуганно на меня посмотрели.

— Так далеко! А мы не потеряемся?!

— Обязательно, если будете продолжать спорить и не жить мирно, — зевнул я, закрывая глаза.

Девушки мгновенно притихли, зная, что обычно я так устаю, что мгновенно засыпаю, и будить меня шумом в этом случае будет крайне плохой идеей.

Глава 4

20 апреля 1202 года от Р. Х., архипелаг Огненная Земля, Южная Виталика

Более чем двухмесячное плавание вдоль южного материка Виталики проходило по большей части спокойно. Да, периодически мы приставали к берегу, когда находили бухты, закрытые от океанических волн, и пополняли припасы, стараясь всегда употреблять свежую еду, а также пить нормальную воду, обновляя запасы. После того случая с нехваткой воды я лучше перестраховывался и чаще обновлял припасы, не готовый еще раз остаться без провизии или питья. Так что теоретически к южной оконечности материка мы могли прибыть и раньше, если бы не эти частые остановки, во время которых еще осуществляли ремонт корабля, поскольку небольшие поломки все равно случались. Также периодически происходили стычки с туземцами, поскольку не все были мирно настроены к чужакам, этих приходилось показательно наказывать, сжигая их селения. В целом после одной такой демонстративной порки к нам обычно не лезли, но были отдельные племена, которые с упрямством носорога оставляли трупы перед частоколом лагеря каждую ночь, до тех пор, пока нападать становилось просто некем. Попытки забрать трупы павших уже пресекали мы, чтобы неповадно было нам пакостить, так что в таких случаях мы снимались с места, когда трупный запах становился очень уж ощутимым.

Еще из мучащих меня вопросов: я все так же не мог понять, почему никто не заразился сифилисом. Частые проверки и осмотр тел личного состава, которые удивляли всех, не выявляли ничего. Меня это смущало и напрягало.

«Неужели правы были те историки, которые считали, что эта болезнь уже была в Европе и до открытия нового материка?»

Ответа у меня не было, ведь и на трех местных девушках также не оказалось ни язв, ни других следов этой болезни.

Ну и, конечно, из основного, близость к «ревущим сороковым» не могла оставить меня спокойным, так что по мере приближения к архипелагу Огненная Земля я все больше времени проводил на палубе, по множеству раз инструктируя впередсмотрящих, которые, натянув на себя двойной комплект одежды, сутками торчали в вороньих гнездах, высматривая опасности. Я не хотел повторить судьбу «Титаника», так что чем холоднее становилась погода и чем ближе мы были к Антарктиде, тем более переживал из-за встречи с айсбергами, особенно в ночи.

***

— Синьор Витале, спуститесь хотя бы погреться, — ко мне подошел синьор Джакопо, накинув мне на плечи еще одну робу, — весь день на ветру. Так и заболеть недолго.

Я, укутавшись в дополнительную, уже третью одежду, благодарно кивнул ему.

— Не нравится мне этот ветер, синьор Джакопо, — ответил я, не