автордың кітабын онлайн тегін оқу Гонец Ее Величества Короны
Эдуард Береснев

Кітап туралы Қазір оқып жатыр1 Тегін фрагмент

Эдуард Береснев

Гонец Ее Величества Короны

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Юлия Непарко

Казалось бы, что сложного в доставке обычного письма, имея защиту самой Короны? Так же размышлял и Ноэль принимая свиток из рук короля и отправляясь в путь, даже не подозревая, о том, что во время своего путешествия ему придётся умереть и воскреснуть, убить и спасти тех, чьи жизни давно уже перешагнули порог смерти. И посетить один из величайших городов мира, который никто не видел последние несколько сотен лет

18+

Золотые набойки на каблуках мелодично выстукивали замысловатую мелодию оповещая всех окружающих о том, что гонец посланный самой Короной направляется по очень важному поручению. И не уступить ему дорогу, или хотя бы на миг задержать его в пути, подобно смерти, а также карается законом, на кого бы не распространялось это наказание.

Во всем королевстве было всего лишь три человека, кто мог противиться этому магическому звону. Двое из них сейчас находились за Золотым мостом, а про третьего Ноэль слышал лишь однажды, еще в те времена, когда набойки на его обуви были из бронзы, а сам он ничем не отличался от дворовой ребятни, которая спит и ест рядом со свиньями, а на работу ходит в шахты, на помощь хмурым гномам, которые вот уже несколько столетий, как обосновались в Кедровых горах, далеко на севере от королевства.

Сам Ноэль будучи, как и остальные круглым сиротой никогда не хотел для себя такой судьбы, но удача всегда обходила его стороной и лишь однажды вильнула коротким хвостом, но и этого было достаточно. Ноэль ухватился за этот шанс и с тех пор делал все возможное чтобы продвинуться еще дальше.

Он попал в шахты, как и многие остальные еще будучи ребенком шести лет, купленным на рабовладельческом рынке. Целый год работая глубоко под землей, он лишь изредка выбирался на солнечный свет и вглядываясь в невыносимо голубое небо, словно пытаясь оторвать его крошечную часть себе и спрятав за пазухой прохудившейся рубашки, тайком пронести в глубь горы, где и любоваться ею в те моменты, когда работа останавливалась.

В шахте всегда было чем заняться, если он не таскал камни, то чинил одежду или развозил похлебку, между такими же, как и он. Работа была трудной, но гномы щедро платили за ее выполнение. Да и они были единственными, кто принимал к себе не только рабов как сам Ноэль, но и сирот. Всяк хотевший мог найти пристанище в глубоких норах и спрятаться от мира на многие годы. Но отработав у них семь лет, каждый рассчитывал на безбедное существование, а если кто-то желал, то его с радостью оставляли еще на семь лет. После этого срока, жизнь в любом месте королевства казалась чем-то невероятным и волшебным.

Ноэлю повезло. Через год после того, как он спустился в шахту его скорость и сноровку приметил один старый гном и предложил ему башмаки гонца. Самые первые, как он помнил были больше его ног на несколько размеров с набойками из дерева. Поэтому, когда он доставлял письмо от гнома в горах в город на окраине королевства, он держал свиток за пазухой, а башмаками, одетыми на обе руки, просто стучал друг о друга, чтобы гонца было слышно издалека.

Это и был его шанс. После того как он покинул шахты, назад он уже не вернулся. Присягнув на верность Гильдии гонцов, уже через год он стал обладателем бронзовых набоек. Еще три года понадобилось для того, чтобы они сменились серебряными и только сегодня утром, спустя шесть лет ношения серебряных набоек, он получил себе золотые и впервые был представлен Короне в составе еще пятнадцати юношей, которые так же, как и он, в разные времена стали обладателями мелодичного звона, одного из самых дорогих металлов в королевстве. Сегодня все они получили на руки письма и разбежались в разные концы империи на поиски некоего человека, чье описание разнилось от гонца к гонцу, но тем не менее было похожим друг на друга. Словно бы им необходимо было найти одного и того же, только разного возраста. Так как в описании он был и молодым, с черными как смоль волосами и стариком с давно седой головой.

Дорога Ноэля лежала в Торбург. Первый город на пути от дворца Короны, но и самый опасный из существующих. Отделенный лишь Золотым мостом, он всегда вздымал свои темные башни, словно бы вызывая на поединок видневшиеся белоснежные стены дворца.

Ноэль на миг замер, выискивая нужную ему дверь и вновь прибавил шаг устремившись вверх по лестнице, пытаясь подняться как можно быстрее. Он преодолел расстояние от дворца в кратчайшие сроки. На путь, который у других гонцов отнял бы два дня, он потратил всего лишь половину. Быстрее это могли сделать лишь Королевские крылья, но тревожить их ради столь коротких дистанций не посмела бы даже Корона.

Ноэль надеялся однажды попасть и в их ряды, но до этого ему было столь же далеко, как и семилетнему мальчику до золотых набоек взрослого юноши.

Тяжелая деревянная дверь, выскочившая из-за угла с неожиданной легкостью, подалась под его натиском и словно бы растворилась в полумраке комнаты под самой крышей. Ноэль аккуратно переступил порог и попал в душное помещение, где изредка проносились легкие струи холодного воздуха, прорезая его множеством невидимых нитей.

Комната под самой крышей оказалась гораздо просторней, чем могло показаться на первый взгляд. Ее стены, ровными рядами вздымающиеся вверх терялись где-то вдалеке мрачного и темного помещения, лишь факелами, горящими в беспорядке, отмечая свое местоположение в пространстве этого мира. «Если бы не они, — размышлял Ноэль, медленно оглядываясь вокруг — то и разгадать, где на самом деле эти стены, было бы невозможно».

— Дверь! — в ужасе выкрикнул он, в тот момент как смог обернуться и не заметить за своей спиной проема, через который он только что сюда попал. Ее не только не было на прежнем месте, но и сама стена, непонятным ему образом растворилась, словно измазанная черными чернилами. Стала невидимой в ночном небе.

— Ее больше нет, — раздался рядом еле слышимый голос, а к горлу Ноэля прикоснулась тонкая полоска метала, словно выкованная из света луны, в одну из самых ярких летних ночей.

Торбург, никогда не мог назваться приятным городом. Состоящий вплоть из преступников, воров и беглых каторжников, он внушал неподдельный страх проезжающим мимо торговцам, но и привлекал их в свои объятия невероятной выгодой, в случае удачной продажи товара.

Ночью, когда солнце скрывалось за горизонтом, оставляя землю в кромешной темноте, в которой невозможно было увидеть ничего дальше, чем собственный нос, а факелы, которые должны были освещать улицы, указывали лишь на себя, не способные пробиться сквозь тени разлитые у стен зданий. Торбург, казалось был еще темнее, еще неприветливее. Его темные башни, стремившиеся высоко в небо, были подобны острым зубам огромной пасти, способной проглотить все, чтобы в него не попало.

Узкие улочки, пропитанные смрадом сточных вод и кислыми ароматами пота, так и норовили запутать и раздавить всякого, кому не повезло оказаться среди них.

— Ночь наступила! — послышался голос глашатая, идущего по этим темным коридорам и подсвечивая себе дорогу небольшим факелом. — Закрывайте окна! Ночь наступила! — не оглашал он, а словно бы выкрикивал приговор, каждому, кто мог его услышать.

Его сухой, подскриповатый голос доносился отовсюду одновременно и казалось, что это слова самого Торбурга. Величественного и ужасающего, особенно сейчас, в последний день, уходящего месяца.

— Ночь наступает! — донесся до Ноэля голос из распахнутого окна, которое словно бы висело в воздухе, оторванное от стены и выглядывающее куда-то, куда обычные окна никогда не смотрят.

Он сглотнул ком в горле, чувствуя обжигающую остроту стали, словно ошейником окружившую его шею.

— Кто ты мальчик? — вновь раздался у него в голове требовательный голос, а клинок слегка ослабил хватку, давая ему выговориться.

— Я-я, Ноэль, — произнес он, набирая полную грудь воздуха. — Гонец Короны и его величества.

Давящее, металлическое ощущение пропало, давая ему полную свободу. Он вновь сглотнул очередной ком, чувствуя, что его рот набит металлическим привкусом, от которого не помогут спастись даже лучшие вина Реанских виноградников, тягучие словно мед и настолько сладкие, что обычному человеку попросту невозможно почувствовать весь их вкус.

— Что привело тебя сюда в столь поздний час?

— У меня послание Короны, — произнес Ноэль, пытаясь определить откуда до него доноситься голос. — Вот.

Он вытянул свиток из-за пазухи и просто протянул его в пустоту.

Алая печать, светившаяся в полумраке помещения и подтверждающая то, что письмо действительно от Короны, а также гарантирующая, что ее может вскрыть только тот, кому это письмо предназначено, какое-то время покоилась на ладони, а в уши к Ноэлю вползали тонкие струйки звука, поднимающиеся от самого пола, и появляющиеся от соприкосновения каблуков с досками.

— Самой Короны? — в голосе послышались вопросительные нотки и печать в один миг взмыла в воздух, лишь благодаря своей внимательности Ноэль смог разглядеть, тонкие, словно сухие ветки, пальцы, ухватившие за край письма. — Последний раз, такое случалось…

Маленькая корона, запечатленная на печати с легкостью, раскололась, освобождая свернутый лист бумаги с аккуратным подчерком Канцелярии порядка и погасла еще до того момента, как первые ее куски упали на пол.

— Странно, очень странно. Это все?

Ноэль почувствовал на себе внимательный взгляд и кивнул.

— Только послание, и больше ничего, — добавил он, неуверенный в том, что его могли увидеть. — Я могу быть свободен?

— Останься, — услышал он резкий ответ и его ног словно бы сам коснулся прочный стул на массивных ножках, даже не приглашая, а заставляя его сесть.

Откидываясь на спинку стула, Ноэль с удивлением потер глаза, пытаясь сбросить с себя увиденное. Комната враз преобразилась и стала гораздо меньше, чем казалась на первый взгляд. Стены из больших камней, аккуратно уложенных друг на друга так плотно, что между ними не способна была протиснуться и иголка, надвинулись на него со всех сторон, а окна, до этого висевшие без всякого порядка, заняла на них свои положенные места, вновь открывая за собой привычные башни Торбурга, охваченные лунным светом, словно зубы кровожадного хищника, вкусившие кровь своей жертвы.

Напротив, него, в удобном кресле с высокой, оббитой кожей спинкой восседала высокая фигура, закутанная с головы до ног в дорожный плащ, с накинутым на лицо капюшоном. Лишь руки, свободные от перчаток, все еще держали перед собой раскрытое письмо, обращенное к горящей, над его плечом толстой свечи, воск от которой, стекал вниз настолько медленно, что так и не успевал коснуться основания, делая его еще шире.

— Сама Корона приглашает меня в гости, прося помощи. — произнес сидевший отбрасывая письмо в сторону, на появившийся как по волшебству стол.

Ноэль вновь помотал головой, пытаясь понять, откуда он здесь оказался, но после попросту решил, что стол всегда стоял там, просто он до этого момента не обращал на него внимания. Лишь сейчас, когда его коснулось письмо, словно бы вырывая из небытия, стол вновь стал заметным и нужным.

— Корона не вправе приглашать, — поправил он. — Обычно она может лишь требовать явиться перед собой всяк, кто ей необходим.

Капюшон, скрывающий лицо у его собеседника медленно повернулся в его сторону.

— Есть те, кого даже Корона не может контролировать, мальчик. Запомни это, а лучше запиши, чтобы изредка, перечитывать, в те моменты, когда жизнь будет указывать тебе на обратное. Я слышал с дюжину звонких ударов золотых каблуков, таких же, как и у тебя. Куда отправились они?

— Слышали?

— Ваш трезвон разноситься на всю округу, пугая своим цокотом всех, кто собрался отправиться в путешествие. Ты еще не успел ступить на Золотой мост, как звон твоих каблуков влетел в мою дверь, оповещая о скором прибытии гонца. Неужели ты думал, что каблуки просто издают шум? Они оповещают того, кому следует принять письмо задолго до вашего визита, заставляя его прибыть именно в то место, в которое послание будет доставлено. Так как я оказался в Торбурге, то и решил остаться здесь и подождать того, кто направляется именно ко мне. Остальных, я попросту проигнорировал. Поэтому я и спрашиваю тебя, куда они отправились?

— Я не могу знать, — отозвался Ноэль, переваривая полученную информацию. — У каждого своего пути, но я могу сказать лишь то, что всем им поручено найти именно вас, а значит, они этого сделать не смогут, так как я обнаружил вас первым.

— Как знать, — ответил его собеседник, поднимаясь со своего места, — возможно и к ним удача будет столь благосклонна, что они смогут застичь меня по тем адресам.

Он потянулся за сумкой, висевшей на спинке его кресла и Ноэль ахнул, увидев то, что окружает его запястье.

— Павший, — произнес он и тут же опустился на колени, стараясь, стать одним из предметов мебели, наполнявших эту комнату. Превратиться во что-нибудь совершенно другое, лишь бы не привлекать к себе лишнего внимания, того, кто сокрыт под плащом.

Ноэль восседал на спине лошади мерно ступающей по отрезку пути, расположенному где-то между окраинами Торбурга и Золотым мостом, попеременно то хватаясь за спину сидящего перед собой, страшась упасть с лошади, то резко убирая руки, понимая, что страх быть разбитым о камни, расположенные внизу не сравним с тем, что он прикасается к самой Смерти принадлежащей Короне.

Здесь автор хочет сделать небольшое отступления, пытаясь увязать воедино все события приведшие к этому событию и описать то, что случилось с героем в промежутке между моментом, когда главный герой находился в комнате и тем, в котором он вовсю бросается из крайности в крайность, зажатый между страхом упасть и страхом ухватиться за единственную спасительную соломинку.

Павшие, как выразился Ноэль, принадлежали к особому отряду, Руки Карающей еще при кровожадном правителе Истоме Первом Не родившемся, сумевшим объединить под своими знаменами все человеческое население под высоким небом, что как он помнил произошло еще до восхода эльфов, которым предшествовал спуск гномов, которые к тому моменту сумели пережить каменный дождь, случившийся в те времена, когда люди только начали становиться людьми, переставая быть теми, кем они были до того момента.

Так вот именно Истом Не родившийся и сделал из людей людей, простите мне такую тавтологию, но по-другому попросту и быть не может. Ему первому пришло в голову разделить все виды на отдельных существ и подчинить себе самых слабых из них, для того, чтобы в будущем…

Впрочем, сейчас речь не об этом. Будучи толи не выросшим эльфом, а может и вовсе переросшим гномом, а как после шептались колдуны возможно и красивым троллем, Истом Первый по мнению абсолютно всех однозначно являлся одним из самых выдающихся людей своего времени. Сумев на одном из званных ужинов в честь дня шарообразования земли, отделить красное вино от белого, он понял, что все в мире должно поддаваться классификации. С его слов, именно с того момента нельзя было к примеру, называть жабу тварью-летающей лишь только потому, что никому до этого не удавалось увидеть, как она взмывает вверх, аки летучая мышь, хотя многие скептики и склонялись к тому, что жабы таковыми и являются. Но именно в этот момент и при данных погодных условиях они считают ниже своего собственного достоинства хвастаться данным умением. А возможно просто опыты, проведенные над ними, проходили с нарушением общей мировой концепции, не давая раскрыть им всего вложенного в них создателем потенциала. Помимо жаб, его идеи коснулись и всего остального, включая и людей, которых он выделил среди множества всевозможных видов. Правил Истом не сказать, что крепко, но под его началом род человеческий не вымер, как рассчитывали не то, что многие, а практически все, но и смог подмять под себя всех остальных, в конец заняв лидирующее место на земле прогретой солнечными лучами.

Тогда-то к нему в голову и забралась мысль о том, что темпы роста превышают все возможные ожидания, а уходить люди по собственной воле не собираются и им в этом просто необходима чья-либо помощь. Так как войн не велось, а единичные случаи поножовщины были не в счет, Канцелярия скорой расправы предложила создать в своем ведомстве небольшое учреждение и назвать его Рукой Карающей, в чьи обязанности входил бы контроль за популяцией человечества и продолжительностью его жизни. Из этой организации впоследствии и вышел отряд Павших. Преданных своему королю и идее, они каждодневно помогали отойти в мир иной тысячам и тысячам людей по всему миру. Такое продолжалось долгие годы. Люди рождались и когда наступал момент смерти к ним являлись Павшие. Давая возможность родственникам попрощаться с безвременно усопшим, они уводили его и после чего, никто никогда не мог того найти.

Но однажды случилось так и выяснилась одна прискорбная деталь, что люди по природе своей смертны и даже без помощи Павших в один прекрасный день способны умереть даже в том случае, если рядом не будет проходить организованных стычек или других обстоятельств, способных сократить их срок проживания.

Павшие были сокращены и многие из них остались без работы. Скитаясь по свету, часть из них ушла настолько далеко, что пропала из видимости, а другие сменили квалификацию, став совершенно другими личностями, а после и вовсе пошли слухи о том, что все это только выдумки и враки, которыми пугали детей, тем более что Истома Первого и назвали Не родившимся лишь потому что его никогда и не было.

Поэтому Ноэль и был так удивлен. Встретить Павшего сейчас, казалось ему попросту немыслимым и невозможным хотя бы по одной простой причине, что с тех пор, прошло столько времени, что никто из них попросту не смог преодолеть его отрезок и остаться в живых.

Поняв смущенность и страх перед своей фигурой, Павший помог Ноэлю вновь занять вертикальное положение и объяснил ему что бояться его вовсе не стоит. По крайней мере до тех самых пор, как его время не подойдет к концу. После чего Ноэль был накормлен и ему любезно предложили присоединиться к компании, в которую уже входил Павший и его лошадь. Отказаться он попросту не посмел и сейчас всячески старался сохранять равновесие, чтобы лишний раз не дотрагиваться до походного плаща, маячившего перед его носом.

Лошадь медленно ступила на камни Золотого моста и недовольно фыркнула, ощущая поднимающуюся от воды прохладу.

— Может быть я пойду сам, — наконец-то смог осмелиться Ноэль и заговорить. — Мне-то преодолеть оставшееся расстояние будет куда проще, чем кажется. Я не зря ношу золотые набойки.

Ответом ему было затянувшееся молчание иногда переходящей в легкое похрапывание, подтверждающее то, что под капюшоном скрывается такой же человек, как и он, нуждающийся во сне, отдыхе и прочих других человеческих нуждах, которыми страдает общество.

Под мерное покачивание лошадиного крупа, Ноэль сам не почувствовал, как начал проваливаться в глубины, на первый взгляд, собственного сна, но что-то странное витало в округе, что-то, чего он никогда не видел и видеть не мог.

Словно вспышки, перед его глазами мелькали картинки неизведанного прошлого, настолько давнего, что он попросту не мог посчитать разделяющее их время. Они проносились настолько быстро, освещая лишь небольшие участки.

Под ударами томных барабанов, с гор ступают тысячи тысяч гномов, ведя позади себя на толстых цепях великанов, способных превратить отряды противника в кровавое озеро лишь одним ударом.

В небо взмывают мириады стрел, закрывая как тучей солнце и обращая яркий день в темную ночь, а замковые стены, словно держащие на себе весь небесный свод, рушатся под тяжестью сраженных защитников.

Горящие леса и прозрачные тени эльфов, скользящие с перекошенными в ужасе лицами вперед, бросаясь на до остроты отточенные колья, тем самым давая возможность пройти по своим трупам многим другим.

Волны, словно падающие с неба и разбивающие целые флотилии в мелкую щепу, не жалея никого, кто смог оказаться на борту несокрушимых кораблей…

И множество другого, что вовсе не укладывалось у Ноэля в голове. Красавицы, способные затмить своим светом солнце, пещеры, наполненные таким количеством золота и драгоценных камней, что самые богатые гномы по сравнению с этим, нищие оборванцы, башни магов, которые невозможно обойти вокруг за несколько лет и чудеса, скрывающиеся в самых темных уголках мира, о которых никогда не слышали современные колдуны.

— Стой! — взорвался в голове Ноэля раздраженный голос.

Он быстро открыл глаза, вглядываясь в темноту и пытаясь разобрать, где он находится. Шум бегущей воды, подсказал ему, что они не преодолели еще и Золотой мост, за которым должен открываться дворец Короны, но уверенности в этом не было. Возможно они уже давно в столице, а слышит он, как кто-то выливает помои из окна, хотя там в каждых домах должна быть канализация, как он помнил. Но людей не переделать, об этом Ноэль знал точно, сложно переучиваться тем, кто всю жизнь выливал ведра на улицу иногда обливая соседей — это не только удобней, но еще и весело, если в действительности удастся на кого-то попасть.

— Стой окаянный! — прозвучало вновь и лошадь всхрапнув, замерла так и не сделав очередного шага. — Кто такие? И по каким делам в столицу среди ночи?

— Я гонец Короны, — начал было Ноэль, но получил легкого тычка в бок от своего спутника и быстро проглотил язык, как ему почудилось даже в прямом смысле этого слова. По крайней мере некоторое время он не мог найти его у себя во рту.

— Я вызван Короной, — проговорил Павший. — Вот все необходимые документы!

Он протянул стражникам переданное ему Ноэлем письмо и те на некоторое время оставили нежданных гостей в покое, как раз именно до тех самых пор, пока водопад изливаемой воды не прекратился и в круг света не вошел тучный мужчина, бесцеремонно подтягивающий свои портки.

— Кто такие? — спросил он у стражников, даже не удосужившись взглянуть на гостей.

— По поручению Короны, — и письмо вновь совершило переход из одних рук в другие.

— К Короне значит, — произнес тот и громко высморкался, после чего вытер руки о объемный живот и поднес письмо к пламени факела, пытаясь разобрать появляющиеся там буквы.

По мере того, как сквозь его маленькие глазки, буквы, сложенные в необходимую информацию, попадали в мозг и достигали там какого-то логического финала, начальника караула начало трясти, а его лоб побили крупные капли пота, словно ему удалось попасть под нешуточный дождь.

— П-п-прошу, проезжайте, — выговорил он, возвращая письмо трясущимися руками обратно.

— Оставь себе, — ответил Павший, брезгливо отворачиваясь от запачканного свитка и погоняя лошадь. — От него теперь не больше толку, чем от обычной бумаги.

С этими словами он вновь прикрыл глаза и под настороженные взгляды стражи, пытающейся привести в чувство своего начальника въехал в город. Королевство полной Короны, столицу империй Тол.

Спешившись у дворца, Ноэль предпринял жалкую попытку скрыться куда-нибудь подальше, спасая свое тело от присутствия такой значимой фигуры, но его жалкие потуги не увенчались успехом. Откуда ни возьмись, выметнулась рука и ухватив его за воротник жилета, потащила за собой, а сверху, словно бы раскатом грома, прозвучали слова:

— Ты меня сюда привел и теперь пытаешься остаться в стороне? Так дело не пойдет!

— Но ведь я… — попытался оправдаться Ноэль, но его попросту не слышали.

Ему показалось, что его ноги и вовсе не касаются мраморного пола, украшенного золотыми тиснениями, а проплывают над ним, между завешанных картинами стен и великолепной лепнины на потолке. Но почему-то все коридоры вели его не в тронный зал, где должна находиться Корона, а куда-то в сторону от него. Сразу, с пола исчезло золото, а после и мрамор уступил место обычным, выбеленным каменным глыбам, уложенным когда-то кое как, но по прошествии лет, отполированных до гладкого состояния. Картины и вовсе остались висеть на стенах, но лишились своих главных героев. Там были изображены пейзажи и батальные битвы, но все, кого там так не хватало, видимо подались ближе к выходу, где им оказывалось больше внимания и почестей. А потолок, до которого было так далеко в главных коридорах, сжался и огрубел настолько, что так и норовил щелкнуть Ноэля по носу или приложиться к макушке, после чего у него появлялась очередная шишка, которых уже там было немерено.

Последние отголоски света факелов затерялись где-то за множеством поворотов, там, где они были нужнее, оставляя темный проход, практически неразличимым, но каким-то чудом, он, так же, как и его провожатый угадывали дорогу и безошибочно уходили на новый виток, теряясь еще больше в невероятном лабиринте дворца.

Ноэль прекрасно осознавал где он находиться, во всяком случае, он мог понять, как отсюда выбраться, если представиться такой случай. Даже одного года, проведенного в подземельях Кедровых гор, хватило ему для того, чтобы он научился запоминать дорогу и многочисленные тоннели, прорытые гномами и ведущие в такие глубины, о которых не слышали многие жители остального мира.

«Ведь бывали случаи, — вспоминал он, когда очередная шишка на его голове переставала зудеть, а до следующей оставалось выждать какое-то время. — Многие терялись в горах и больше никогда не выходили на свет. Шутили, что они превращались в троллей, которые после осложняли жизнь мирным работягам своим присутствием».

Кедровые горы не прощали ошибок и не помогали их исправить. Каждый день там проходила немыслимая битва не с кем-нибудь особенным, а с самим собой. В попытках выжить, ну или сохранить хотя бы признаки живого человека, на какие только ухищрения не приходилось идти. Дети обвязывались веревками и старались идти как можно медленнее, чтобы их спасительная нить не оборвалась или перетерлась о острый край, а иногда и вовсе, всеми силами пытались повзрослеть настолько быстро, насколько это у них получалось. Каждый день, проведенный там стоил на поверхности месяцев и месяцев беспечной жизни.

Неожиданно его привыкшие к темноте глаза, вспыхнули яркой вспышкой и заслезились, а в уши, отвыкшие от шума влетел такой звон, что Ноэль постарался прикрыть их, но он словно бы забрался к нему в голову и теперь пытался найти выход обратно, стучась о все ее содержимое.

В страхе, что, если этот звук не найдет обратной дороги, он нерешительно открыл рот, надеясь, что, хотя бы так, он вылетит на свет и открыл глаза, оглядываясь в непривычной для себя обстановке.

Комната, в которой они оказались больше походила на кладовку при маленькой кухне, чем на одну из комнат дворца. Но по крайней мере здесь было тепло и сухо. С потолка не свисала хлопьями паутина, а очаг горел и освещал собой все углы, гоня темноту прочь даже из-под аккуратно убранной кровати, куда как ни странно периодически заглядывала даже швабра уборщицы, выметая оттуда грязь и мусор, возможно скопившийся там с прошлой уборки.

У камина, в мягком кресле сидел пожилой человек, в обычном халате, перевязанном толстым шнурком, по-видимому оторванным у каких-то штор в более респектабельной части замка. В его руках мирно покоилась маленькая книжка, а ее буквы весело отражались на тоненьких стеклах, надетых на его нос очков.

На неожиданный шум, ворвавшийся в его комнату, которого так испугался Ноэль, он не обратил никакого внимания, увлеченный чтением. После Ноэль и сам понял, что как такового шума не была, это всего лишь его золотые набойки наконец-то смогли коснуться пола и мелодично зазвенеть, что еще раз подтверждало его теорию о том, что весь этот путь от самых ворот, он провел не своими ногами, а бережно перенесенный, сюда невидимой рукой, все время сжимавшей его воротник.

— Ты вызвал меня от имени Короны? — разгоряченно произнес Павший и скинул с себя дорожный плащ, скрывавшие его все это время. — Никто никогда не использовал ее в своих целях!

Ноэль с ужасом заметил, что под плащом действительно оказался обычный человек. Не эльф, как он предполагал раньше, не торг, которые в своем стремление стать совершенными, походили больше на людей, чем на кого бы то ни было еще. Ни великан с бывшего края земли, ни вампир или оборотень, ни дух леса или страж гор, а обычный, совершенно невзрачный человек, которых он сам неоднократно встречал в городе и его округе по сотне за раз, а когда дело доходило до ярмарок или выступлений бродячих музыкантов и десятке сотен. Слегка выше обычного, с широкими, но не настолько чтобы отпугивать всяких задир, плечами, на которых в беспорядке покоились длинные волосы имеющие серебряные кончики. Его карие глаза лишь раз мелькнули по лицу Ноэля и вновь устремились на читающего, который как раз, успел отложить свою книгу в стопку похожих и поднялся со своего места.

— Не я вызвал тебя, — тихо произнес он и Ноэль ахнул, невольно отступая за спину Павшего, стараясь спрятаться там от возможных неприятностей. — Я лишь воспользовался своим правом, зная, что на призыв Короны ты можешь и не ответить.

Старый мужчина, выглядевший просто и по-домашнему, оказался королем империи Тол, отцом тысячи свободных островов и единственным, кому разрешено держать Корону на своей голове. Сейчас Ноэль точно был уверен, что это его голос он слышал не далее, как сегодня утром, когда ему вручали свиток с посланием, и это именно его он рад лицезреть всякий раз, когда ему удается увидеть Корону. Но почему-то тогда, он выглядит по-другому. Выше, сильнее, гораздо моложе, и не так обыденно, что ли.

— Присаживайтесь, — произнес король, указывая на свободные кресла, стоящие неподалеку. — Я вижу, ты явился ко мне не один, а в сопровождении моего гонца, но это твое право. Если ты считаешь, что мальчишка, достоин ожидающего нас разговора, я не вправе тебе противиться.

— Вы ослепли, гоняя его с обычными поручениями, — произнес Павший, удобно устраиваясь на оббитой мягкой кожей подушке. — Все твои звездочеты и прихлебатели, обделенные магией, не могут увидеть того, что твориться у самых носов. И вещают лишь о том, что происходит за тысячи переходов от дворца.

— Все, что находиться под их носами, — произнес король, усаживаясь обратно, — мне видно и без них, поэтому я и не интересуюсь этим.

— А знаешь ли ты, что Кедровые горы лишились своей силы? — посмотрел на него Павший. — Многие колдуны возмущенно заметили, что она утекла как песок сквозь пальцы и у кого? У самых бережливых жителей мира под высоким небом. Даже гномы не сразу сообразили, что случилось и почему горы теперь не так благожелательны к ним, как были прежде.

— Это, если ты не знаешь случилось еще с десяток лет назад. Возможно ты и не заметил прошедшего срока, но сейчас это все давно не новость.

— А то, что перед тобой сидит тот, кто смог похитить эту силу, — с этими словами Павший указал на Ноэля и внимательно вгляделся в его непонимающее лицо.

— Обычный человек! — восхищенно произнес король и радостно захлопал в ладоши, словно ему рассказали одну из последних шуток, будоражащих сознание горожан. — Обычный человек смог совладать с тем, к чему не могли подступиться тысячи гномов? Да узнай они об этом, за дворцовыми стенами уже стояли бы их войска, а золото, которое они заплатили бы за выкуп этого юноши, хватило бы на то, чтобы выстроить по замку на каждом из свободных островов империи Тол.

— Мне кажется, что гномам известно об этом, — ответил Павший. — Иначе бы они не отпустили мальчишку так легко и быстро. Сила горы сама выбирает свой путь и воспротивься они этому, их давно бы постигла его кара.

Ноэль непонимающе переводил взгляд с одного на другого, пытаясь понять, о чем так любезно общаются эти два человека. Судя по всему, говорили о нем, но при чем здесь горы и его прошлые хозяева, он так понять и не мог. Все, о чем он сейчас мечтал, это вернуться в казармы Гильдии гонцов и заснуть как можно быстрее. Время давно перевалило за полночь, а утром ему необходимо быть на службе. Ведь помимо того, что его обязанности никто не отнимал, остальные золотые набойки сейчас находятся неизвестно где, пытаясь разыскать и вручить письмо тому, кто и так уже удачно найден.

— И что ты мне предлагаешь с ним сделать? — спросил король не переставая глядеть на Ноэля.

— Оставить у себя ты его не захочешь, — заметил Павший. — Ты не зря носишь Корону на своей голове. Но и терять, такой лакомый кусок, будет жутким расточительством.

— У тебя есть идеи?

— Отдай мальчишку мне в счет оказанных мной услуг.

Король внимательно вгляделся в Ноэля, после чего перевел взгляд обратно на Павшего, стараясь сохранять каменное выражение лица, но его губы то и дело расплывались в предательской улыбке. Видимо, как потом размышлял о случившемся Ноэль, тот сам прекрасно осознавал, какой экземпляр попал в его копилку и как удачнее ему с этим поступить. Но именно в тот момент, в глухую, темную ночь, освещенный лишь пламенем камина, он пожал протянутую Павшим руку, и сделка была заключена. В один миг Ноэль лишился золотых набоек и своего светлого будущего, о котором мечтал все последние годы.

Мимо его закрытых глаз утек и дворянский титул, как высшая награда за службу и земельный надел на одном из островов, где он смело смог бы стать рукой Короны, вершащей судьбы. Но сейчас, ему было не до этого. Он бежал вперед, стараясь доставить письмо как можно быстрее, так и не добравшись до своей постели, а заснув прямо на мягкой подушке, венчающей удобное кресло в присутствии не только короля, но и одного из тех, кто вправе обращаться к нему на Ты.

Солнечные зайчики в одночасье превратились в откормленных для королевского ужина кабанов и начали скакать у Ноэля по лицу, особо не заботясь о сохранности его внешнего вида. Попытавшись открыть хотя бы один глаз, он был страшно разочарован тем, что все его потуги оказались неудачными. Веки по-видимому опухли настолько, что не дают открыть не только глаза, но еще и придавливают голову к подушке, на которой она странным образом оказалась.

Ноэль прекрасно помнил, что находился вчера в присутствии короля, что слышал какой-то странный разговор, но почему-то сильно захотел спать и уже не смог побороть навалившееся на него чувство. «Хотя возможно, — размышлял он, помогая себе разлепить веки руками, — что все это ему только привиделось, в тот момент, когда он мирно спал на бредущей по Золотому мосту лошади».

Медленно, с попадающем в глаза утренним светом, его голову наполняли и другие признаки начинающегося дня, влетающие через распахнутое окно со двора одного из постоялых дворов города.

Гостиница, в которой он каким-то чудом оказался, выглядела не такой уж и плохой, уже хотя бы потому, что под его головой находилась подушка, а не полено, с которого любезно была состругана вся кора, а его ответственно оббили козлиной шкурой, для пущего эффекта, вбив такое количество гвоздей, что даже через неделю, помой он голову, некоторые из них все еще останутся висеть у него в волосах.

— Получилось! — радостно воскликнул он, оповещая всех о удачном исходе своих стараний и воззрился на высокий потолок залитый солнечным светом, распахнутыми во всю ширь глазами.

Оглядев подвернувшуюся ему комнату, он какое-то время старался моргать, пытаясь сбить с себя наложенное наваждение. Ноэль знал, что мороки часто встречаются и многие, даже те, кто не в ладах с магией стараются прибегнуть к их помощи, чтобы выделиться из толпы или представить свой дом в лучшем свете. Что уж душой кривить сам он неоднократно прибегал к услугам местных колдунов, чтобы привлечь к себе внимание разбитных девиц, гуляющих по улицам города в те времена, когда ему удавалось выкроить очередной выходной. Но толи он платил слишком мало, за очередной морок, толи наоборот дамы всегда попадались с придурью и не верили в наложенную иллюзию, но все его старания заканчивались в квартале любовников, в одной из тамошних таверн, где любовь, как и все остальные товары продавалась и покупалась, так же легко как сладости в кондитерской лавке.

Моргание не помогло, и он окончательно убедился, что комната на самом деле выглядит так, как он видит. Этому свидетельствовало еще и некое количество синяков на его руке. Убедившись, что это не очередной морок, Ноэль начал себя пощипывать, пытаясь проснуться от очередного приятного сна и всем лицом рухнуть в навалившиеся проблемы бренного мира.

— Господин сказал, как только вы проснетесь, вам следует спуститься в трактир, он будет ожидать вас там, — произнес писклявый голосок так и не показавшись из-за приоткрытой двери. Лишь тонкий, белые руки поставили перед ней кувшин с водой, а изящные длинные пальчики разместили рядом полотенце, после чего дверь, не издав больше ни единого звука закрылась, оставляя его в одиночестве.

Вода оказалась чистой и теплой, а вот дальше началось форменное безобразие. Ноэль как ни старался, не смог найти свой костюм и что самое страшно свою обувь. Не было страшнее для гонца утратить привычный облик и растерять набойки на своих каблуках. За такие провинности могли строго наказать, вплоть до лишения очередных привилегий, на неопределенное время. Несколько раз перерыв комнату, он нашел только какие-то странные штаны и рубаху, похоже выделанную из кожи троллей, потому что, оказавшись на теле она в прямом смысле начала нападать на своего нового хозяина, стараясь укусить или ущипнуть его как можно больнее. Сапоги вместо привычных ботинок оказались не в пример лучше и удобнее. Мягкие каблуки пружинили его походку, но оставались безмолвными, как бы сильно он не пытался стучать ими об пол. Все, чего он смог добиться, лишь невыносимо устал от прыжков и выбил себе палец, угодив в подвернувшийся совершенно неожиданно стул.

Поверх всего этого Ноэль накинул плащ, похожий на тот, что носил сам Павший при их встрече. Вот это действительно было стоящим приобретением. Рубашка, скрытая под тонкой тканью, мгновенно успокоилась, а по телу пронеслась волна свежести и прохлады, освежая его и наполняя бодростью.

Так и не решившись накинуть на голову капюшон он вышел из комнаты и опрометью бросился по коридору чуть ли не по колено утопая в расстеленных там коврах.

Если место, куда выплюнула его лестница и назывался трактир, то до этого Ноэлю удавалось быть лишь в сплошных портовых забегаловках, в которых вместо еды подавали тумаки, а брали с гостя как за горы самоцветов.

Выскобленные столы благоухали чистотой и свежестью. На досках не было ни одного гнилого места или трухи, выеденной короедами. Мало того, Ноэль не смог найти даже остатков еды, которые в других трактирах, по привычке не убирали со стола, а запихивали в щели между досок. Вместо этого, на каждом из них стоял заранее нарезанный хлеб и покоилось немалое блюдо с разносолами, где нет-нет, да и попадались мясные вкрапления, увенчанные сырными кусочками и горами съедобных трав. Желудок привычно заурчал, а глаза уже начали поедать все это великолепие, за которое в другом месте пришлось бы выложить не одну монету.

Так и не насытившись, одним взглядом, он все же решился и приблизился к единственному занятому столу, который уже ломился от поставленных туда блюд, где жаренные поросячьи бока перемешивались с утиными грудками и пытались убежать благодаря бараньим ногам, вес которых превышал все виденное Ноэлем мясо в Кедровых горах, выделенное на день ватаге рабочих.

Аккуратно уместившись с краю гладкой лавки, он внимательно посмотрел на венчавшего все это великолепие человека. Павший, а это был именно он, без страха и опасения отрывал очередной, сочащийся жиром кусок и отправлял в рот, который не прожевывая перепрятывал попавшее в него угощение, складируя все это где-то в районе живота, так сказать для будущего пользования.

— Ешь, — произнес Павший между кусками и подвинул к Ноэлю крупное блюдо и целый кувшин не плохого по запаху вина. — Нам еще до полудня необходимо покинуть город.

— Но я не могу, — жалобно произнес он, стараясь придать голосу больше уверенности. — Я состою на службе и не имею права отлучаться с нее без разрешения или поручения.

— Больше нет, — услышал он ответ и перед ним опустился мешок, мелодично зазвеневший после соприкосновения со столом.

— Что это, — взвесил в руке мешок Ноэль, ощущая приятную тяжесть, которая может быть только у золота.

— Твое жалование за несколько лет, плюс премия за выслугу. Помимо этого, на твое имя открыт счет в королевском банке, куда переведены все основные сбережения. При желании ты можешь добавить к нему и эти деньги, — Павший кивнул в сторону покоящегося на руке мешка и продолжил говорить. — Как оказалось ты уже сколотил себе не плохое состояние, а при моей помощи смог увеличить его в несколько раз.

— Но я ничего не понимаю, — отозвался Ноэль. — Я же не уходил со службы.

— Ты ее поменял, — поправил его Павший. — Твое нынешнее положение гораздо выше чем посыльный. С этого дня тебе стоит представляться как Эхо королевского голоса. Его слова будут звучать из твоих уст. Поэтому хорошо подумай мальчик перед тем, как открывать рот.

Он опрокинул целую кружку вина и вытер рот тыльной стороной ладони, после чего добавил:

— Набирайся сил, долго я ждать не намерен.

В его руках появился маленький камень и небрежно упал на стол. Ноэль захлебнулся вином, которое как раз принялся пробовать. Сейчас перед ним лежало не что иное как небесная руда. Драгоценный камень, цена которого составляет целое состояние и это все за один лишь завтрак.

Быстро перекусив и так же быстро осоловев от выпитого, он выскочил наружу, где к крыльцу уже подводили высокого, статного рысака, больше годящегося для выставок, чем для верховой езды. Ноэль внимательно оглядел животное, погладил его по широкому носу и поставив ногу в стремя резво вскочил в седло, после чего понял, что ни разу этого не делал, а лишь видел, как делают другие и удачно свалился с другой стороны подняв облако пыли и смех у видевших все это прохожих.

Вторая попытка оказалась куда лучше и то лишь потому что он сам не делал абсолютно ничего. Пытаясь подняться и потирая ушибленный бок, Ноэль почувствовал, что его хватает за шиворот невидимая рука и вздымает вверх, удобно располагая в так удачно подвернувшемся седле. Вовремя ухватившись за поводья, он успел заметить, что рука вновь вернулась к своему владельцу и там уже накидывает капюшон на его лицо, пряча под ним одну из самых загадочных личностей.

Оглянувшись напоследок он заметил постоялый двор, расположенный практически у самого дворца, что свидетельствовало о том, что гости в нем останавливаются всегда зажиточные и не простые. Так небрежно рассчитаться за завтрак, как это смог сделать Павший, позволено лишь королям, да и, наверное, все. За такие цены, можно скупить весь Сточный рынок, расположенный неподалеку и деньги, еще останутся для повторной покупки.

Вывеска «Последний турнир» скрипнула на прощание под легким порывом ветра и доставшийся ему конь двинулся следом за точно таким же, что находился под Павшим. Ноэль приосанился, согласно нынешней занимаемой должности, стараясь представить, как это выглядит со стороны и подумал, что теперь Любовные кварталы для него навсегда забыты. Новый образ выдает в нем если и не графа, то как минимум виконта, а пыльное пятно на спине пускай принимают за его родовой герб, которым он обязательно обзаведется, как только подвернется подходящий момент.

Лошади бок о бок пронеслись по широким улицам столицы империи Тол и вылетели через главные ворота как два черных ворона размером с корову и шумных как стадо кухарок, вырвавшихся в город на базар. Распугав столпившихся у ворот стражников, они проскакали мимо них так быстро, что не остановить, ни даже заметить ездоков у тех бы и не получилось. Хотя сам Ноэль прекрасно заметил, прибитый на их сторожке кожаный шлем, не успевший поддаться времени, что свидетельствовало о том, что вчера вечером явно кому-то не смогли оказать должную помощь, и начальник караула, чей именно шлем он и лицезрел, сейчас оставил свой пост в связи с безвременной кончиной своего бренного тела. Так как призраков в столице не принимали, ему по-видимому придется не так уж и сладко, хорошо если подвернуться работенка, где придется пугать запозднившихся зевак, а если нет, то ему одна дорога, на сельские поля, управлять попавшимся чучелом и до конца времен распугивать падкую на дешевизну живность.

Каменная дорога с готовностью бросалась под копыта новоиспеченного ездока за единственным исключением, что мелодичный звон издаваемый золотыми набойками сменился металлическим лязгом и снопом искр, выбиваемых из-под подков его коня. Встречный ветер врывался в распахнутый ворот плаща и надувал его, образуя за спиной Ноэля горб с необходимым скарбом путешественника, но после находя выход устремлялся дальше, разгоняя мелкую мошкару и заставляя траву кружиться в бешенном танце.

— Значит это был не сон? — наконец-то уговорил он себя задать вопрос, когда кони наигравшись перешли на мерный шаг, превратившись с резвых скакунов в обычных тягловых лошадок, которых так много на широких трактах.

— Ты, о чем?

— Сон, который я вчера видел, король, странная коморка и то, что он отдал меня в уплату за какое-то поручение?

— Ты помнишь? — Павший даже снял с головы капюшон и его карие глаза пронзили Ноэля лучше, чем лунная сталь, которую выплавляют в Зыбком овраге на краю Пустого леса. — Действительно в тебе сила, которую даже я не могу представить.

— Какая во мне сила? — переспросил Ноэль, пытаясь докопаться до истины.

— Когда-нибудь поймешь, — отмахнулся Павший и быстро сменил тему, благо для этого были все подходящие условия. — Знаешь почему мост называют Золотым?

Спросил он это не спроста, лошади как раз ступили под навес перекинутого через реку моста и начали фыркать, наслаждаясь прохладой в жаркое утро.

Ноэль лишь пожал плечами, разглядывая потемневший от времени камень.

— Когда-то, — начал Павший, — Корона стала настолько богатой, что золото, хранившееся в ее кладовых, начало пробиваться наружу, используя любую подвернувшуюся щель. Монеты находили везде: в котлах для приготовления пищи, в ночных горшках вельможных дам, в карманах расточительных граждан, которые лишь прогуливались рядом с дворцом, а золотые самородки и вовсе валялись без присмотра и только мешались под ногами.

Тогда один из покойных нынче родственников нашего короля, знаменитый Бедоир Несносный, приказал выстроить новый мост, для расширения существующего тракта, что поспособствует увеличению торговли между столицей и остальным миром. Золото начали свозить сюда тоннами, стараясь как можно быстрее закончить работу, ведь новое не переставало появляться и уже достаточно осложнило жизнь многим порядочным людям в королевстве, чьим последним занятием было лишь одно — убирать его и прятать как можно дальше от посторонних глаз. В широкие золотые листы укутывали каменные глыбы и возводили новый мост только ночью, ибо свет, отражаясь от золотых камней ослепил трех архитекторов, двадцать прорабов и несметное количество строителей, но уже через месяц первые торговые караваны ступили по новому мосту, который и в лунном свете доставлял немало хлопот.

За долгие годы службы, он оставался нетронутым, потому что даже именитые воры и бандиты считали ниже своего достоинства брать от него хотя бы кусочек, но такое положение вещей не могло продолжаться слишком много.

На место Бедоира пришел его брат Бринэйнн Отчаянный и первым же указом приказал смести с лица земли расположенный на другой стороне моста Торбург, чтобы тот не портил своим видом облик нового королевства. Буквально за ночь, мост потерял половину своего блеска и на утро под знамена Торбурга ступили войска из-за края мира, приняв присягу на верность золотой плате. Бринэйнн не долго размышлял и в след за первой половиной, золото исчезло и со второй части моста, а новоиспеченные войска получив в свое распоряжение солидный капитал отправились обратно так ни разу и не скрестив мечи. Оставшиеся же силы, сойдясь на середине моста принялись подписывать мирный договор и решили остаться союзниками. Корона на голове короля больше не противилась наличию города, но сам город обязывался вступать на защиту империи, как и остальные ее вассалы. После чего на пир по случаю очередного мира, потратили последние кусочки, случайно оставшиеся не удел. Название моста так и осталось Золотым, хотя блеска его золота уже не видно последние лет пятьсот.

— И все это время мост стоит тот же самый? — удивился Ноэль услышанной истории.

— Умели раньше строить, — подтвердил его слова Павший.

Пока наш герой совершает очередной вояж и выходит на новый виток своего существования, который приведет его к невероятным событиям еще не придуманным автором, мне бы хотелось немного описать первую из ключевых точек их нынешнего путешествия.

Торбург, названный так в честь его основателя Торбурга Сбежавшего. Первого каторжника серебряной тюрьмы Короны, кому удался побег, но не слишком умного, чтобы скрыться настолько далеко. Рассудив, что лучше оставаться рядом с лакомым кусочком империи, он не придумал ничего лучше, чем остановить свои попытку к бегству на другой стороне реки, окружившей столицу и сколотить шайку из местных воров и разбойников. Заключившись помощью одного из столичных колдунов, он быстро приобрел известность в узких кругах и за месяц его войско возросло в разы, начав представлять существенную угрозу независимости Короны. Тогда под нею восседал Юдеирн Беспомощный и это событие бросало тень на его правление. Войска империи Тол окружили Торбург, и враг был разбит, но место так полюбилось шарлатанам всех мастей, что шалашный городок перерос в деревню, а та выросла в город, ставший по размерам превосходить столицу. К этому времени король полностью погряз в пирах и закулисных схватках, что попросту проморгал нужный момент и город стал независимым государством вплоть до событий, о которых рассказывал Павший Ноэлю.

С годами он вбирал в себя только худших представителей своего рода, а все население там делилось на две категории. Одних постоянно обворовывали, обманывали, обсчитывали и обвешивали, были случаи, что и убивали, а второе как раз-таки и занималось всем этим. Иногда приоритеты менялись и вчерашние воры, сегодня оставались ни с чем, ввязавшись в неожиданную авантюру, придуманную новоиспеченным разбойником.

Многие маги и колдуны, в бытность своего ученичества в Закрайнем университете, отправлялись на поиски славы не куда-нибудь, а именно в Торбург. После чего на долгие годы пропадали из вида своих преподавателей, а появившись в неожиданный момент, выдавали труд всей их жизни, в котором описывалась экономика и существование денег в городе.

По не понятным до сих пор законам, одна единственная золотая монета, попавшая в пределы городских башен, на следующий день имела свою точную копию, которая смело покоилась в неожиданном кармане совершенно непонятной личности. Спустя несколько дней, таких монет уже было четыре и так дальше, пока их исчисление не переходило в мешки, для лучшего подсчета. Как это происходило и каким законам подчинялось до сих пор остается загадкой для многих, кто пытается и ныне найти на нее ответ, но этим частенько пользовались и правители независимых государств, отправляя своих послов с целью улучшения финансового состояния своих держав. Конечно для многих, это является билетом в один конец, не смотря на всю их предпринятую осторожность, но тем, кому удается вырваться из лап грешного города, им просто-таки сопутствовала удача. В какой-то момент, все одинаковые монеты сходились в одной точке и, если удачливый делец предпринимал невероятные попытки сохранить успех, его можно было считать везунчиком и одним из самых богатых людей мира.

Одним из таких как раз и прослыл Луг, названный так за то, что какое бы дело он не начинал, в скором времени оно приносило ему невероятную прибыль. О честности проведенных им сделок сомневаться не стоило. Все, кто мог хоть в чем-то его обвинить, странным образом не могли этого сделать по вине своего совершенно случайного отсутствия, а те же кому он ничего плохого не сделал, выстраивались в очередь, чтобы прославить его честность как можно большее количество раз, получив от него слова благодарности и заверение в долгой дружбе, подкрепленное соответствующей их дружбе плате. Но к нему мы вернемся немного позже, когда сам герой явиться в его покои размахивая мечом и стараясь выбить из него признание, о котором он старался забыть последние двадцать лет.

Удивлены, я сам как автор слабо в это верю, ведь до этого момента описывал Ноэля как аккуратного и спокойного юношу, не способного обидеть никого, даже тех, кто гораздо слабее его, но можете ли вы себе представить, что этот юноша, глядя на себя в зеркало в одной из комнат захудалого трактира на окраине Торбурга уже начал вынашивать свой кровожадный план, неожиданной для всех нас мести.

Голубые глаза под тонкими бровями проводили муху так ненароком залетевшую в поле его зрения, когда он в очередной раз поравнялся с зеркалом и залюбовался своим в нем отражением.

Конечно же пыльный из-за падения и долгой скачки плащ не придавал того эффекта загадки, как к примеру, у Павшего, но прибавлял ему несколько лет и представлял его умудренным жизнью мужчиной, которых так любят юные девушки и их отжившие уже не первую свою юность мамаши, когда нелегкая заносит их на очередной званный ужин, где так легко найти для своего чада выгодную партию, в которой и возлюбленной теще найдется сахарное местечко.

Отряхивая видимые лишь ему соринки, он внимательно посмотрел на Павшего все это время молча стоявшего у распахнутого окна и поглаживающего рукоятку висевшего у пояса кинжала. Снежный саблезубый барс, редкое и поистине завораживающее животное, был уменьшен в сотни раз, чтобы занять удобное положение на лунном клинке своего владельца. Его тело застыло в длинном прыжке выявляя на поверхность канаты, набранных за время жизни мышц. Его клыки, удлиненные во время прыжка, превратились в гарду, защищая своего хозяина от неосторожных движений и рубины вместо глаз, словно налитые кровью, выслеживающие слабое место в доспехах противника.

Ноэль неоднократно видел похожие клинки. Многие именитые дома Империи и мира, расположенного за краем взяли за обычай помещать на рукоять своего холодного оружия различных животных более или менее подходящих им по смыслу. Конечно были и курьезные случаи, когда один из знатных домов Тола, щеголял с рукоятью и запечатленной на ней улиткой, что просто обязывало их передвигаться, не спеша и как им казалось властно, что лишь подливало масла в огонь истерического хохота, разгорающегося за их спинами. Поколения охотников обычно брали себе в услужение лесных зверей, на которых они охотились, торговцы использовали лисиц, банкиры львов, василиски покоились у магов, если им так уж и были необходимы данные клинки.

Не редки были случаи того, что животное вредило не своему хозяину. Во время схваток, норовило укусить или расцарапать сжавшую их руку, особо запомнился Ноэлю один случай, где мелкий воришка похитил клинок вместе с ножнами у одного влиятельного господина, но не смог убраться и на двадцать шагов, так как застывший на рукояти орел, расправил сложенные до этого крылья и превратил кисть незадачливого разбойника в мес, необычный цветок, произрастающий почему-то только на полях сражений и имеющий трубчатую форму с рваными краями красного цвета. Особо ценящийся многими колдунами за свой живительный сок, этот цветок стал причиной многих побоищ вызванных одной единственной целью, создать целые поля его произрастания.

Барс к великому удивлению Ноэля подмигнул ему и в блаженстве прикрыл глаза, а по комнате пронеслось легкое урчание, которое возможно услышать от домашних кошек в тот момент, когда они находятся в эйфории от нахлынувших на них наслаждений.

Услышав этот звук, Павший убрал руку и запахнув полы плаща обернулся к Ноэлю.

— Что ты знаешь о Смерти? — спросил он у ошарашенного увиденным юноши.

— Какой смерти?

— Не смерти, а Смерти, — поправил его Павший. — Неживое, но и не мертвое существо, которое властвует над временем и ежедневно проверяет песок в часах, которые отвечают за чью-нибудь жизнь?

— Смерть реальна? — спросил Ноэль, пытаясь сохранить остатки самообладания, которое начало утекать от него, стоило ему только представить, что костлявая, которой пугают детей, в действительности топчет землю, как и все остальные.

— Смерть реальнее всех нас, — ответил Павший, доставая свою походную сумку. — Она появилась еще до создания мира. Будучи ее непосредственными коллегами, Павшие искали доказательства ее существования и после того, как нас не стало, убедились в том, что она существует на самом деле. Следит за балансом в мире, за тем, чтобы все шло по задуманному создателем плану.

— Но сейчас же людей, да и не только их слишком много, как Смерть может уследить за всеми?

— О, мой мальчик, у Смерти есть помощники, это Болезнь, Война, Мор, Голод смело бродящие среди нас и собирающие свою жатву, но ты уловил суть, порой даже им не удается уследить за всем происходящем вокруг. Как бы ни было велико ее влияние, иногда даже она способна совершить промашку.

— И что случается тогда?

— Самое странное что ничего, — усмехнулся Павший. — Смерть идет дальше по своему пути, а мир корректирует свое существование согласно новым условиям. Но всегда, такие условия идут в разрез с высшим замыслом. Людям знаешь ли свойственно заблуждаться по своей природе, но в таких случаях заблуждение им навязывают. Заставляют верить совершенно не в то, во что им хочется верить. И те, кто упустил свою встречу со Смертью обретают совершенно новые способности, которые помогают им управлять окружающим себя миром. Маги могут лишиться своих сил, но взамен получить что-то гораздо большее…

— Что может быть больше чем магия? — перебил его Ноэль.

— Хотя бы знания. Все они стремятся получить их любым путем идя на любые ухищрения, продлевая себе жизнь и по крупицам выбирая нужное, но в один момент, совершенно случайно, они получают это и сходят сума осознав насколько глубоко заблуждались или выбирали неверную дорогу. А сумасшедший, пускай и бывший маг, все равно опасен. Такие становятся проповедниками и могут единственным словом вести народы в нужную для них сторону. Другие обретают богатства, известность, многое другое, о чем и не подозревали в свое время и все лишь потому, что могут опоздать на встречу, к которой идут многие годы своей жизни.

— Никогда бы не подумал, что даже у Смерти могут быть промашки.

— Смерть ничем не хуже и не лучше остальных. — произнес Павший и одним ловким движением достал из сумки совершенно новый клинок и бросил его под ноги Ноэлю.

Мгновение назад он видел оружие в его руке, а теперь оно удобно расположилось у носка его сапога, аккуратно срезав виднеющуюся там нить, случайно выбравшуюся из шва.

— Это твое, — продолжил Павший как ни в чем не бывало. — Рукоять простая, но другую ты еще и не заслужил, но уметь обращаться с ним ты просто обязан. В тебе есть силы, которые вырвутся на поверхность и смогут принести тебе пользу или вред, но оружие…

С этими словами он извлек свой клинок и вновь погладил застывшего там барса. Тот открыл один глаз, оглядел все помещение после чего потянулся и заново заснул, сопровождая свой сон новой песней.

— Жди здесь и никуда не уходи, — приказал ему Павший и выложил на стол добрую дюжину монет как одна, похожие друг на друга. — Я прогуляюсь по городу и разузнаю что приносит ветер.

— А деньги?

— Они всегда стремятся друг к другу.

Дверь захлопнулась и Ноэль остался в одиночестве.

Побродив некоторое время бесцельно по опустевшей комнате, он пытался услышать стук своих каблуков, но с каждым разом все больше и больше убеждался в том, что будь здесь весь пол усыпан мышеловками, ни одна не сработала, даже в том случае если бы он прыгал по ним как обезумевший дракон в период спаривания.

Делать было нечего, да и занятиями он как-то не оброс за все это время. Постоянно попадались какие-то неотложные дела, которые необходимо было выполнить и время само собой растворялось в круговерти похожих друг на друга дней, через которые он проскакивал, как через пустой коридор.

Монеты оставленные Павшим, так и остались лежать на столе. Ноэль несколько раз пересчитывал их, но в какой-то момент сбился по одной простой причине, что с каждым новым подсчетом их словно бы становилось больше. Убедившись в собственной правоте, он сложил их аккуратными стопками и отвернулся всего лишь на миг, но после того как он вновь оглянулся на монеты даже стопок, стало больше. Протерев глаза, он повторил процедуру еще раз и все вышло точно так же, как и до этого. Плюнув на темную магию, как обычно поступали его первые и, наверное, главные учителя — гномы, которым магия не поддавалась ни в каком виде, он решил найти себе что-нибудь поинтереснее, чем бесцельно наблюдать за деньгами.

— Будто я золота никогда не видел, — в слух произнес он, вспоминая, что у него самого запрятан увесистые мешочек, в котором покоится его жалование.

Тут ему на глаза попалась походная сумка Павшего, которую он сразу же решил изучить вдоль и поперек. Но стоило ему лишь прикоснуться к кожаным ремням, крепко обхватившим ее горло, она тут же залаяла на него и больно укусив за нерасторопную руку шмыгнула под кровать, где еще некоторое время зло скалила зубы, когда он пытался вытащить ее обратно.

День давно перерос в вечер и на небе начали зажигаться первые огни, оповещая всех желающих, что очередной их жизненный виток стоит закончить и отдохнуть перед тем как выйти на следующий.

Снизу тянуло запахом сытного ужина и Ноэль уже хотел отправиться в трактир, но стоило ему высунуть нос наружу, как запахи тут же пропадали, уступив место ароматам кислого вина и квашенной редьки, которую он терпеть не мог. Злясь на себя, за то, что не догадался захватить с собой чего-нибудь съестного, он пнул попавшийся под ноги предмет и взвыл от боли. Нос его сапог был начисто срезан, а спрятавшиеся под ним пальцы начали кровоточить, оставляя за собой мокрые следы на прогнивших досках.

— Ну я тебя! — закричал он и ухватился за гладкую рукоять своего обидчика. — Расплавлю и утоплю в самом глубоком болоте!

Последние слова он выкрикивал весь обсыпанный опилками проваливаясь в комнату, которая расположилась прямо под той, которую заняли они.

Луг закончил свою работу и оставил гостей на ночного сменщика, довольный летя домой и похлопывая по набитому золотом карману. Торговля сегодня была как нельзя щедра, а покупатели словно бы уверовали в его добропорядочности. Он конечно мог остаться и на всю ночь, ведь именно тогда в руки плывет самый лакомый улов, но последний из посетителей был крайне добр и за безделицу, не стоившую и медной капли вывалил целый золотой. Необычный. Лугу не доводилось встречать такие раньше, поэтому решившись он и сорвался с места. Монета приятно грела карман даже через плотную ткань передника и ноги сами собой устремлялись вверх по лестнице, минуя этаж за этажом.

Хотя он мог скупить не один дом в пределах Торбурга, а может и выкупить поместье в самой столице, с личными слугами и обширным садом. Все больше он предпочитал гостиницу на окраине города, считая, что только там он поистине дома. Прочные стены и знакомый хозяин, задолжавший ему за прошлую зиму кругленькую сумму, радостно, приютил Луга у себя и скрепя зубами гарантировал ему неприкосновенность и безопасность от городского общества, промышляющего разбоем. А на большее он и не рассчитывал. Безопасность была превыше всего и возвращаясь домой Луг был полностью уверен, что найдет свои деньги именно там, где оставил их уходя на работу. Конечно долг, хозяину придется простить, но впереди, уже наступает очередная зима, которая вновь заставит того прийти на поклон.

Открыв замок, он быстро пробрался внутрь и опрометью бросился к сундуку, хранившемуся под кроватью. Золото, какое бы оно не было, любило аккуратность и счет. «Дураки те, — думал Луг, высыпая новую горку к уже существующей и прислушиваясь к чистому звону металла, — кто швыряется деньгами направо и налево». Ему не хватало всего лишь каких-то тысячи корон, чтобы окончательно отойти от дел и отправиться на один из Независимых островов, где до конца своей жизни он будет жить припеваючи, нежась в обществе юных дам и ополаскивая ноги самым дорогим вином.

Додумать об очередной порции наслаждений он попросту не успел. Сперва он услышал невнятный крик, доносившийся откуда-то сверху, а после и увидел того, кто был источником этого шума.

— … утоплю в самом глубоком болоте! — выкрикнул темноволосый юноша мягко опускаясь на пол прямо перед ним. — Да чтоб мне больше не быть гонцом! — закончил он и огляделся по сторонам.

Как ни странно, упав с такой высоты, Ноэль мягко опустился на ноги, словно всю жизнь прослужил дворовой кошкой, специализирующейся на выпадении из окна, по причине нерасторопности своей хозяйки и вгляделся в распластавшегося на полу низкого мужчину с копной волос больше похожих на стог сена, которое успела съесть одна корова. Его серые глаза взирали на визитера с неприкрытым ужасом, а голос стал заискивающим и жалостливым.

— Прошу пощади, — взмолился Луг. — У меня семеро детей и всех их необходимо кормить. Если ты позволишь, я тут же отправлюсь на их поиски и уже к утру приведу каждого, чтобы ты убедился в правдивости моих слов.

Ноэль перевел взгляд на кинжал, зажатый в его руке и Луг взвыл еще громче:

— Они настолько стары, что мне приходиться жевать им пищу, только лишь бы они смогли хорошо поесть!

Он начал притворно кружить вокруг Ноэля на коленях, не переставая следить за лунным светом, отражающимся в лезвии. Все его мысли сейчас были заняты кастетом, лежащим около входа, который окажись в его руках, уже не позволит обидеть хозяина. Висевший на шее амулет, выменянный им у одного волшебника должен был защитить его, но вот так вот взять и проверить это рискуя собственной шкурой Луг побаивался.

Наконец-то его пальцы коснулись холодного метала, и он уже готовился подорваться и с диким ревом прыгнуть на противника, давая понять, что все здесь увиденное не имеет ничего общего с его настоящей храбростью, как рука просто намертво приклеилась к полу и не захотела взлетать вверх.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — произнес мужчина, закутанный в плащ с головы до ног, лишь из-под капюшона на Луга взирали две красные точки зрачков, которые порой встречались у забредшей в город нежити.

— Ты? — одновременно выкрикнули Ноэль и Луг имея свои собственные причины удивляться.

Ноэль, впрочем, ожидал скорого возвращения Павшего, но Луг был удивлен искренне. Именно этот человек всучил ему тот треклятый золотой, который перевесил весы в сторону дома.

Ничего не говоря, Павший толкнул Луга и тот кубарем покатился к стене где и застыл на какое-то время, проиграв бой с твердым деревом, которое враз отправило его в принудительный отдых.

— Как ты здесь оказался? — не унимался Ноэль, забывший даже про то, что его нога все еще продолжает кровоточить.

— А я никуда и не уходил, — усмехнулся тот снимая капюшон и подходя в плотную к обездвиженному телу, — лишь занес монетку и принялся ждать его скорого появления.

— А при чем здесь монеты, — непонимающе посмотрел Ноэль на то, как Павший начинает постукивать пленника по щекам.

— Замечательная вещь, — улыбнулся тот. — Они притягиваются друг к другу со всех концов города. Владелец монеты больше не сможет сдерживаться и отправиться на поиски остальных. Так бы поступил и ты, если бы горка побольше была бы не у тебя. Он засобирался домой, что выиграло нам львиную долю времени. В противном случае, это могло занять куда как больший срок, а судя, по последним сведениям, как раз-таки времени у нас и нет.

— Это тот, про которого ты говорил? Это ему удалось избежать встречи со Смертью?

— Он, — в притворном удивлении поднял брови Павший и влепил очередную оплеуху, которая отличалась от всех предыдущих и больше походила на то, что он все-таки решил прихлопнуть его. — Это не более чем удачливый авантюрист, которых в этом городе пруд пруди, но именно ему известно где находится тот, кто нам так необходим.

— Где твой хозяин? — наконец-то спросил Павший, когда Луг соизволил прийти в себя.

— Я не понимаю, о чем ты меня спрашиваешь, — ответил Луг потирая ушибленную щеку, которая из-за резкого прибавления в весе начала клонить его лицо в сторону.

— Тогда скажи то же самое и ему.

Павший больше ничего не произнес, но его татуировка на запястье, больше похожая на обширный ожог, начала двигаться и отделившись, одна линия медленно поползла по руке увеличиваясь прямо на глазах. К тому моменту как она готова была сорваться с вытянутого пальца, линия превратилась в маленького сцинка, больше похожего на миниатюрную копию дракона, чем ящерицу. Он огляделся по сторонам и дыхнув огнем, пламени которого хватило лишь на раскуривание гномьих трубок быстро переместился на тело Луга и без всяких проволочек практически взлетел к нему на голову, внимательно следя за его взглядом.

Луг задергался и попытался скинуть рептилию, но его тело словно бы перестало слушаться своего хозяина, а раскрывшийся в предвкушении выкрика рот, выдал обычные человеческие слова, с ноткой услужливости в голосе:

— Я скажу где он, — ответил Луг, понимая, что только что обрекает себя на скорую смерть, которая явиться к нему еще до рассвета, дабы спросить за слишком откровенную болтовню.

Виньен, уважаемый член городского совета, без малого тридцать лет своей и без того длинной жизни, отдал для того, чтобы насытить население всевозможными яствами, от которых они попросту не могли оторваться. Но у него, как и у многих других, были свои темные секреты, хотя именно в Торбурге их наличие определяло тебя, как ничто другое.

Его секретом была смерть ожидавшая его по ту сторону Золотого моста, которую ему по счастливой случайности дважды удалось обвести вокруг пальца. Впервые это и случилось как раз более тридцати лет назад, когда он еще совсем молодым пажом прислуживал самому королю и был его личным дегустатором вина. Каждый бокал, каждый глоток его величества, был сделан лишь после того, когда Виньен даст на то свое благословение, отпив немного первым. Без малого год, он молча стоял за спиной господина и ловил казалось еле заметное движение, после чего наливал в кубок свежую порцию вина, делал очередной глоток и, если в течении некоторого времени он не корчился в агонии, сжимая свое горло, которое отказывалось держать посиневший и опухший язык, король выпивал все остальное занятый своими королевскими делами.

Но в один из дней, будучи на большом пиру в честь независимости одного из тысяч островов, он был настолько пьян, что держался на ногах лишь потому, что трон самой Короны принял на себя роль его поддержки. Через него уже прошло с дюжину разных сортов вин и от каждого из них он отпил чуть ли не половину, показывая свое дикое рвение в служении престолу. И когда вышеупомянутый престол затребовал еще, Виньен попросту не осмелился ему перечить, но и сил пить самому у него больше не было. Лишь сделав вид, что пригубил янтарной травяной настойки, он удовлетворенно крякнул и выждав необходимый отрезок времени, передал ее королю. Если бы кто-то рассказал ему, что выпивший столько человек способен трезветь в считанные секунды, Виньен сам бы рассмеялся в его лицо и предложил бы доказать сей факт, но в тот момент именно это с ним и произошло. Как только со стороны престола послышались хрипы и сдавленный кашель, он был самым трезвым человеком на всей территории империи и за ее пределами, но это к сожалению, совершенно не меняло ситуации. Король был мертв, и Корона осталась без своей головы, так услужливо предоставляющей себя в качестве ее представителя.

В считанные мгновения его схватили и следующий рассвет, который должен был стать последним в его жизни, Виньен встретил в золотой тюрьме, где находились самые отпетые и дорогие престолу преступники, за шкуру которых предлагались баснословные деньги, ну а если эта шкура была и не повреждена, сумма выплат превышала все мыслимые и немыслимые ожидания.

Но именно тогда удача улыбнулась ему во второй раз. Неоднократно слушая, как король произносит свои пламенные речи Виньен перенимал от него толику его мудрости, которая и пришла ему на помощь. Выменяв свою жалкую и практически некому ненужную душу на сундук золотых и ключ от винных погребов, уже к закату он вступал под хмурые башни Торбурга одним из самых известнейших людей, под местным небом.

Конечно ему помогли спрятаться, когда посланные на поимку стражники прочесывали город вдоль и поперек, а маги так картинно раскидывали руки в стороны и говорили, что не могут его найти лишь потому, что их карманы обрывались от драгоценных камней, переливающихся всеми цветами радуги.

Сменив китель пажа на неприметные одежды, Виньен навсегда зарекся завязать с вином и принялся скитаться в поисках собственного пропитания, так как последние деньги, которые еще оставались у него после встречи с волшебниками, он потратил на прохудившуюся крышу в одной из башен города, на которой напрочь отсутствовала солома и поэтому в дождливые ночи, он предпочитал спать под кроватью, дабы спастись от потоков воды извергающих на него небом.

Сложно если ты ничему в своей жизни не научился, но еще сложнее если эта жизнь отказывается войти в твое положение и прийти на помощь. Голодая и медленно превращаясь в оборванца, которых Торбург попросту проглатывал, не оставив даже костей, Виньен уже жалел о том, что так скоропостижно распрощался с уютной камерой и последним ужином, который предназначался всем готовившимся взойти на плаху заключенным. Побираясь у одного трактира, он выпрашивал хотя бы краюху черствого хлеба, чтобы хоть как-то утолить появившеюся в желудке дыру, которая росла и ширилась с каждым днем. Один из таких, у кого он выпрашивал кусок и оказался хозяином этого трактира. Может быть ему стало жалко его, а может и лишь потому чтобы отвязаться, он предложил ему пройти внутрь, убраться там и, если он найдет что-нибудь съестное, приготовить себе еды самому, так как все уже разошлись по домам.

Какого же было его удивление, когда, приближаясь утром к трактиру он уловил восхитительные запахи еды, которые манили его зайти внутрь и встретил на своем пороге толпу посетителей, которые и вовсе не смогли пройти мимо. На кухонном полу в куче старых тряпок спал осоловевший и довольный жизнью Виньен, а остатки супа в котелке творили с людьми невероятные метаморфозы. Сваренный из овощных очисток, рыбьей чешуи и жира, что остался на стенках котла, он притягивал к себе носы, которые уговаривали своих хозяев потратить любые деньги за то, чтобы отведать хотя бы ложечку волшебных яств. Что уже говорить, когда в распоряжении Виньена оказались всевозможные деликатесы, которые возможно было достать на местном рынке. Нежнейшие трюфеля, привезенные из эльфийского леса, орочий сыр и Валтайское вино, говорящая рыба и мясо годовалого равлика, все это разметалось восторженной публикой в любом виде, но при одном условии. Ко всему этому должны были прикоснуться руки нового повара. Ни для кого не стало удивлением, что Шумный дроф, уже через неделю сменил вывеску на Пьяный вампир, а очередь к нему растянулась на несколько кварталов. Пока желающий попасть внутрь стоял там его несколько раз успевали ограбить и обыграть, а его грешная душа была отдана в залог предприимчивым менялам, которые выдавали кредиты прямо у входной двери.

Через год Виньену принадлежало большее количество трактиров Торбурга и вместе с эти он стал одним из самых состоятельных его горожан. Слава о великолепном поваре пронеслась по всему миру и долетела даже до самых отдаленных его участков, которые скрывались за краем плоского мира, что не могло не радовать городских аристократов, которые с каждым новым гостем увеличивали свое состояние не совсем честным путем.

Сам Виньен даже не успевал удивляться своему умению. Связав этот факт с тем, что большую часть времени, проведенного в услужении королю, он проводил в пределах дворцовой кухни, где, наверное, и нахватался изысканных рецептов, которые попросту всплыли у него в памяти, когда это было так необходимо. Даже по прошествии стольких лет он все еще не забросил свое занятие и порой радовал своих посетителей в очередном трактире города. Слухи об этом событии разлетались быстро и в назначенный час, в зале негде было упасть яблоку, а места за столами продавались по заоблачным ценам, а порой и вовсе переходили по наследству, но лишь в том случае, если их истинный хозяин успел почить до этого момента.

Входная дверь его дома широко распахнулась еще издали, завидев хозяина и статуи драконов установленные на ступенях в почтении склонили головы, стоило ему только ступить на аккуратно подстриженную лужайку. Окна дома радостно горели волшебным светом, а камин уже успел разгореться и весело потрескивал сухими поленьями, услужливо подкинутыми молодой служанкой. Войдя внутрь и захлопнув за собой дверь, Виньен снял с головы шляпу и повесив ее на стойку прошел в глубь комнаты, чтобы с наслаждением вытянуть уставшие ноги. Прожитые годы с каждым днем сказывались все больше, и он не так резво передвигался по кухне, как в бытность своей юности, но все еще мог дать фору зазнавшемуся юнцу, который осмеливался возомнить себя лучше, чем он. Да и магические зелья нынче были для него доступны, что давало возможность продлевать свой возраст на неопределенный срок, отгоняя множество болезней, приходящих в старости.

Пламя огня вспыхнуло ярче обычного и когда непривыкшие еще к такому глаза вновь пришли в норму Виньен воззрился на двух мужчин, появившихся перед ним как по волшебству.

— Кто вы такие? — лениво отозвался он, уже представляя, как сейчас сработают охранные амулеты и разберутся с незваными гостями, но мужчины молчали, а магия, на которую он потратил целое состояние бездействовала.

— Она не поможет, — наконец отозвался один из них. — Вся твоя магия сейчас бесполезна, потому что этой встречи не должно было произойти, а ты Виньен, должен был занять место короля еще тогда, когда тебе выпал этот шанс.

— Умереть ради выжившего из ума идиота, который днями напролет только и делал, что упивался в стельку и требовал, чтобы ему водили новых девок, — гордо произнес Виньен. Он не был напуган. Более того, его смешил этот разговор. Последние годы он только и делал, что общался с похожими личностями, чьи руки были в крови даже не по локоть, а гораздо выше. — Он и так протянул слишком много для занимаемого поста. Будь Корона попроворнее, сама бы слетела с его головы и принялась искать себе новый насест.

— Возможно твои слова и не лишены смысла, но сути это не меняет. Твое имя всплыло в списках, а песочные часы утратили последнюю крупицу еще тридцать лет назад. Все это время ты живешь в долг.

— Все это время я живу лишь для своего удовольствия. Если смерть опоздала ко мне, то это ее личные проблемы.

— Смерть не опаздывает!

— Тогда пускай она уже и не торопиться, я готов подождать ее еще, — Виньен принялся изучать второго визитера, который почему-то все это время оставался молчаливым, а легкие нервные движения выдавали в нем несмышленого юнца, которых так же легко отличить от опытных головорезов, как птицу со сломанными крыльями от парящего в небе дракона. — Не слишком ли трудное занятие ты для себя выбрал? Будь ты немного посноровистей, я бы с удовольствием взял бы тебя к себе в ученики. Если ты конечно способен орудовать ножами. Ежели ты окончательно убедился со своим выбором, то наверху в комнате есть золото, берите его и проваливайте, только учтите, что уйти далеко вам все равно не удастся. А сейчас оставьте меня в покое, я все-таки старик, который нуждается в заслуженном отдыхе.

— Твоя старость украдена у других!

С этими словами говоривший скинул с себя плащ и достал из-за пазухи странный нож, словно выкованный из сыпучего песка. В нем то и дело проносились песчаные бури меняя узор на клинке.

Виньен вздрогнул всем телом. Ему почудилось что однажды он уже видел похожий. Пряча испуг в глазах и представляя себе всю прелесть выделенного ему времени, он вгляделся в тело умирающего короля как раз в тот момент, когда он издал последний вздох. «Ему только почудилось, — уговаривал он себя всякий раз, когда виденное вновь вставало перед глазами. — Той темной фигуры, застывшей над телом короля с занесенным для удара ножом никогда не было, а причина ее появления вполне проста, смесь нескольких сортов вина в своем желудке, которые не предназначены для общего употребления».

Но сейчас, когда он видел золотистые крупицы песка, перетекающие по лезвию и отражающийся в нем огонь камина, та фигура вновь вспыхнула у него в сознании и он окончательно убедился, что все это время отказывался верить в самый очевидный факт.

— Пришло время! — произнес Павший.

— Пришло время! — повторил Ноэль и острие на его глазах словно бы пронзило грузное тело старика, который в ужасе ухватился за грудь.

Так же легко, нож быстро вышел обратно и занял привычное место за поясом, где и покоился все это время, а Виньен в удивление осмотрел свою грудь на момент царапин или уколов. К его превеликому счастью, она оказалась целой и невредимой и вместе со вздохом облегчения из его рта вырвался победный смех, который тут же уступил место странному кашлю, а его языку показалось, что все это время, он провел в слишком маленьком месте и он с уверенностью начал пробираться наружу. Дыхание сперло и Виньен глотал ртом воздух пытаясь вдохнуть порцию кислорода, но тот словно отказывался повиноваться человеческим порывам и утекал мимо, по своим только ему понятным делам. Его тело налилось свинцовой тяжестью, а легкие словно бы разрывались изнутри, но все их попытки были тщетны. Последним, что он запомнил своим гаснущим сознанием, это то, как медленно развернулись и начали удаляться его ночные гости, оставляя его в полной темноте, которая вскоре закрыла собой весь окружающий его мир.

Если на рассвете путешественникам случалось покинуть Торбург с ветром, дующим с юга, то к закату, выйдя конечно через северные ворота города они упирались в развилку, медленно уводящую их в три разные стороны. Левый поворот огибал город по широкой дуге у устремлялся вдаль прямиком к Кедровым горам, правый уводил заинтересованных в Поющую долину снов, а прямой тракт, вел прямиком в темноту Спящего леса, где пронизывал его острой стрелой, настолько ровной, что при желании и должной сноровке, можно было отчетливо видеть выход из него, с другой стороны, пускай до него и было несколько дней пути.

Ноэль сидел у костра и медленно помешивал суп в походном котелке Павшего, который без каких-либо усилий достал его из своей сумки, которая не то чтобы не огрызнулась, но даже не заворчала, стоило ему к ней прикоснуться. Кони медленно жевали припасенный овес и отгоняли от себя мух, которые не унимались даже ночью.

Первое время, после того как они вошли в лес их всех донимали комары, но Павший быстро решил эту проблему. Хлопнув в ладони, от которых тут же устремилось во все стороны легкое облако, он демонстративно посмотрел на Ноэля.

— Хлопать не обязательно, — наставительно проговорил он. — Все это необходимо больше для театральности и убеждения других. Если к магам придут за помощью и те не сделав ничего, отправят их обратно со словами, что все теперь в порядке им попросту не поверят. Какая может быть магия если при ней ничего не взрывается, не шипит и не разбегается по всем углам сразу же после произнесенного заклинания.

— Так зачем хлопал ты?

— Ты увидел хлопок и догадался, что я что-то делаю, — пояснил он. — Обычному человеку облако не заметно, но ты смог его различить, потому что и сам способен проворачивать такие же штуки даже получше меня, только пока не умеешь этого делать. Ну и конечно же действует эффект веры, при котором если в, то или иное заклинание верит несколько человек, оно способно стать гораздо сильнее. Однажды даже был случай, что один из выпускников магического университета убедил преподавателей в том, что его заклинания не получаются лишь потому, что он сам не верит в их успех. В итоге его допустили к экзаменам и даже выдали соответствующий диплом, в котором коллективно подписались под надписью, что не верят в действительность сего документа.

— И что? — заинтересованно спросил у него Ноэль. — Разве он с таким дипломом смог найти себе работу?

— Как ни странно, — подтвердил его догадку Павший, — это ему удалось. Правда поработать успел он не долго, а все что от него осталось, после сгребли в совок и аккуратно вернули родственникам. Все, кто его знал сошлись в одном — он наконец-то поверил в одно из заклинаний и поплатился за это своей жизнью.

Павший завернул коня на виднеющуюся поляну, где, быстро спрыгнув с него объявил:

— Ночуем здесь. Дальше идти просто бессмысленно. Ночь не самое лучшее место для путешествий по тракту, а на поляне обороняться будет куда проще.

— Обороняться? — посмотрел на него Ноэль, подвешивая сумку к морде своей лошади после того, как стреножил ее.

— Не переживай, — ухмыльнулся тот. — Главное запасись хворостом для костра, чтобы его хватило на всю ночь и свари ужин, а я скоро вернусь.

С этими словами он вошел в ближайшие кусты и растворился в них, не издав ни единого звука.

Ноэль зачерпнул ложкой немного варева и подув на него аккуратно попробовал на вкус. Немного подумав, он добавил горсть сушеных трав, которые смог найти у себя в сумке и снял котелок с костра, давая ему время как следует настояться. Павшего не было уже около двух часов и за все это время по тракту проехал всего один путник, который издали крикнул слова приветствия и помахав рукой умчался в даль подняв облако пыли. Иногда до слуха Ноэля доносились странные звуки, и земля на которой он расположился подрагивала, словно укладываясь поудобнее для долгого сна, но это если так сказать было все, что пугало его последние время. Все слухи, которые он слышал про Спящий лес, а их набралось бы на целую энциклопедию, похоже были выдумкой, а разносили их в основном бродячие торговцы и менестрели, которым удавалось почесать языками.

Ноэль еще раз понюхал похлебку и утвердительно кивнул, соглашаясь с мыслью о том, что так она пахнет гораздо аппетитнее, после чего щелкнул пальцами и уставился на появившееся там небольшое пламя. Первое, чему научил его Павший за все время их путешествия. Огонек так и норовил сорваться с руки и рассыпаться в искры, но Ноэль крепко его держал и постоянно подпитывал силой, чтобы тот не погас как можно дольше.

Солнце давно уже скрылось не то что за верхушками деревьев. Оно смогло спрятаться уже и за край земли спрятав за собой и свои лучи, а ночь, опустившаяся на лес, была в десятки раз темнее, чем она же, которая сейчас нависла над городом. Ноэль вглядывался в окружающую его темноту и словно бы замечал, как она с силой давит на сжавшуюся в страхе огненную полусферу, захватившую поляну. Вот уже одна из лошадей, начала медленно скрываться за пределами видимости и это ей совершенно не понравилось. Она стала стучать копытами, пытаясь вернуться в круг света, но все ее попытки так и оставались неисполненными. Ноэль взял из костра горящую палку и пошел выручать бедное животное. Вся его затея заключалась в том, чтобы осветить площадь за видимым кругом, но пламя в его руках, жалобно прижалось к импровизированному факелу и потухло, стоило ему приблизиться к темноте и разглядеть в ней совершенно иную, нежели на освещенной поляне жизнь.

Темное полотно, словно туманом окутывало все вокруг, не давая пробиться дальше свету. Мало того, сам Ноэль не смог продавить этот пузырь своей ладонью, а когда он за узду потянул своего коня обратно, темнота не сразу, но все-таки отпустила его. Хотя толку от этого как оказалось было мало. Попав в круг света, конь еще пару раз дернул ухом, после чего его две оставшиеся ноги подломились, и он рухнул на землю как подкошенный. Та часть, которая все это время находилась в не зоны видимости, отсутствовала, словно была срезана умелым мясником, заточенным до бритвенной остроты лезвием. Оставшийся в живых конь Павшего, дико заржал и в страхе метнулся прямиком в огонь и даже после того, как его роскошный хвост начал оплавляться, не вышел оттуда, вглядываясь в случившееся округлившимися глазами. Он даже перестал есть овес, а это уже говорило о многом.

Ноэль аккуратно, не поворачиваясь к темноте спиной стал отступать под защиту пламени, в тот момент, когда его ноги полностью отказывались куда-то вообще идти. Единственное, чего они хотели, так это плотно стоять на земле и трястись, заставляя повторять это движение и само тело.

Подкинутые поленья немного вернули ему уверенность в том, что он находиться в безопасности. Круг света не стал больше, а когда он повернулся к тому месту где оставил погибшую лошадь ее там уже и след простыл, лишь потемневшая от крови трава указывала на то, что кто-то или что-то утянуло ее в темноту. Решившись он двинулся прямиком к границе, разделяющей поляну пополам и посчитал свои шаги.

— Двенадцать, — проговорил он и прошелся в обратную сторону после чего убедился, что со всех сторон их количество не изменяется.

— Что двенадцать? — раздалось у него над ухом в момент очередного подсчета.

От страха Ноэль вскрикнул и в панике бросился обратно к костру.

— Пойдешь пешком, — заключил появившийся так неожиданно Павший оглядев поляну и увидев только одну лошадь. После чего уселся поближе к котелку и начал поедать уже остывшую похлебку.

Спать легли поздно. Если можно отнести это выражение к уже темному времени суток, но стоило Ноэлю на минуту закрыть глаза как он тут же провалился в сон.

Снились ему опять непонятные вещи. Он видел войны, которые уносили множество жизней с такой легкостью, что страшно было представить. Видел дев настолько красивых, что, не задумываясь променял все лишь бы для того, чтобы это наваждение не пропадало как можно дольше. Видел каменных великанов, держащих на своих плечах весь небесный свод и людей, которые уговаривали их не сходить с места. Все это время он словно бы находился в чужом теле, которое подсказывало ему и направляло в нужную сторону. Он с удивлением понял, что помимо этого, смог изучить несколько заклинаний, которых никогда не знал до этого. Во всяком случае во сне он не только освоил их, но и проверил на практике, убедившись в работоспособности.

Проснулся он от сухого треска. Словно бы рядом с ним наступили на упавшую ветку и переломили ее пополам. Оглядевшись вокруг он осознал, что наступило утро, а огонь прогоревший всю ночь медленно нагревал котелок от которого поднимались ароматные клубы пара, дразнящие и подбадривающие его с самого утра.

— Пей, — проговорил Павший и подсунул ему под нос большую кружку с янтарной жидкостью, больше похожей на мед.

Сделав несколько глотков, он с восхищением понял, что сонливость ушла, а тело налилось невиданной до этого момента силой.

— Это отвар из деревьев Ваши, которые способны уговорить вырасти только эльфы.

— Но это же стоит, — начал возражать Ноэль и тут же поперхнулся, поняв, что сейчас выпил сумму, на которую могли безбедно существовать несколько деревень по крайней мере целый год.

— Пей, — убедил его Павший. Корона щедра.

— Я думал, что я и есть уплата за задание?

— Это так, — согласился Павший. — Но его мы уже выполнили. Трактирщик в Торбурге получил заслуженное.

— И что это означает?

— Это означает то, что дальше Короне придется раскошелиться на любую нашу прихоть, лишь бы мы не сошли с нужной ей тропинки.

— Но зачем Короне так переживать за происходящее? — поинтересовался Ноэль. — Неужели королю есть такой интерес, что происходит за дворцовыми воротами и ему не безразлично, что он готов выплатить любые деньги?

— Король такой же служака, как и все остальные. Только его выгода не видна сразу. Если он просит, значит ему есть в этом какой-то интерес.

Вскоре после завтрака выдвинулись в путь. Ноэль медленно шел впереди и оглядывался на ехидно усмехающегося Павшего, который взирал на него с высоты собственного роста умело расположенного на спине своего коня, так же, как и хозяин не лишенного веселой улыбки. Было ли ему обидно? Конечно, ведь он рассчитывал на то, что опять поедет позади, держась за полы развивающегося плаща.

— Ой, — вырвалось у него, когда его нос ткнулся в невидимую преграду выросшею на его пути, но Ноэль лишь взмахнул рукой и мыльный пузырь, окруживший их поляну с легким хлопком растворился в воздухе. Лишь сделав несколько шагов дальше, он понял, что совершил что-то из ряда вон выходящее.

— Молодец, — произнес Павший и одним ловким движением вскинул его в седло позади себя. — Значит мои уроки действительно помогают.

— Какие уроки?

— Те, что ты осваиваешь в своих снах. Или ты думал, что будешь отлынивать от обязательных занятий.

— Ты хочешь научить меня магии? — удивился Ноэль устраиваясь поудобнее.

— Я уже учу тебя, что дается мне очень легко. Сила, скрытая в тебе сама, требует знаний и готова получать их из любого источника и даже в сыром, необработанном виде. Даже не окажись меня рядом, ты все равно будешь обучаться, правда этот процесс займет куда более долгий срок.

— Но для чего ты обучаешь меня?

— Ты когда-нибудь видел, как откармливают овец, перед тем, как принести их в жертву? Вот и считай, что ты такая же овечка, которую откармливают для ритуального убийства. — С этими словами Павший внимательно посмотрел на задумчивое лицо юноши и весло засмеявшись перевел коня в галоп.

Ноэль ухватился покрепче, чтобы ненароком не свалиться со своего места и вновь задумался. Смех хоть и показал ему, что это была невинная шутка, но какая-то она ненастоящая, что ли.

К полудню, когда просвет между деревьями увеличился до невозможного широко, они миновали виденного Ноэлем еще вечером путешественника, который пронесся мимо него. Понял он это лишь потому, что на выбеленном скелете виднелись доспехи, которые он успел рассмотреть в уходящих солнечных лучах. Все же остальное было его домыслами. Спустя какое-то время он и вовсе начал сомневаться, а не причудилось ли ему это все на самом деле.

К исходу второго дня, когда еще в светлом небе начали загораться первые звезды, им навстречу выскочила очередная поляна. Так удачно подвернувшаяся, что казалось, ее специально оставили здесь для их отдыха. Привязывая коня и подвешивая ему сумку с овсом, Ноэль прошелся до костра и убедился, что расстояние до него не превышает двенадцати шагов, уселся на землю и заглянул в пустой котел. Он не знал, что делает, но был уверен в том, что поступает правильно. Несколько взмахов рук для пущей эффективности и словно бы из воздуха в котел ссыпались мелко нарезанные овощи, которые тут же были залиты еще не успевшим остыть бульоном с кусочками видневшегося там мяса.

— Вот это действительно нужная вещь, — радостно проговорил он, но ответом ему была полная тишина. Лишь слышно было как овес превращается в муку, пережеванный лошадиными зубами. Павший на этот раз ушел даже, не предупредив его о том, что исчезает, но теперь этого и не надо было делать. Он прекрасно знал где тот был прошлой ночью и куда отправился сейчас. Он даже чувствовал на своих губах соленый вкус крови от пойманных не им ночных обитателей.

Конечно Павший не был нежитью в известном смысле этого слова, но и живым как следует он так же не являлся. Ноэль видел прошлой ночью что-то, что никак не могло улечься у него в голове и облечь какую-то форму. Павший был мыслью, мимолетным порывом одного из богов, скитающихся по земле еще до первых людей, еще в те времена, когда она была размером с горошину, способную затеряться в кармане путника. И вот именно это видение не давало ему покоя последнее время, а спросить он боялся, хотя и понимал, что тот специально показал ему все это.

Решив не ждать его возвращения Ноэль наспех перекусил и бросив в огонь как можно больше дров провалился в скрывающуюся где-то внутри его дрему, которая тут же уступила место крепкому сну. Эту, как и половину следующей ночи он провел совершенно спокойно, но после случилось что-то из ряда вон выходящее, что еще долго заставляло его вскакивать, будучи в кровати и покрываться крупными каплями пота.

Заснув как ни в чем не бывало в очередной раз Ноэль проснулся потому что, что-то сильно укололо его в бок. Тронув рукой, доставивший ему беспокойство предмет, он ощутил холодный кусочек метала, который на свету оказался ничем другим, как одной из золотых набоек, которые еще совсем недавно украшали его каблуки. Присмотревшись повнимательнее, он смог разглядеть маленький гвоздь, которым он когда-то крепился, Ноэль не нашел ничего умнее, чем щелкнуть по набойке пальцами. Раздался легкий мелодичный звон, который быстро устремился в гущу скрытого в темноте леса, и она взорвалась в ответ тысячи разъяренных голосов. Плотное кольцо тумана окутавшее их поляну потянулось к центру множеством разъяренных щупалец, которые быстро прорезали свет, делая его влияние в ночном лесу все меньше и меньше.

Ноэль опрометью вскочил на ноги и развернувшись в ту сторону откуда давление было гораздо больше, откинулся всем телом и с силой хлопнул в ладони выгибаясь навстречу опасности. Плотный поток воздуха прижал многочисленные конечности, распластав их по куполу. Но этого было мало, все новые и новые твари теперь лезли на него, разъяренным, неумолкающим потоком. Он кружился во все стороны, сыпал множеством заклинаний, которые с каждым новым разом действовали более эффективно, но в один прекрасный момент он смог разглядеть что рядом с ним так же ожесточенно сражается и Павший. Только почему-то выглядит он куда устрашающе чем те твари, от которых они оборонялись.

Увеличившись в несколько раз, он превратился в высокую худощавую фигуру, подпирающую собой свод поляны. Его руки доставали до ее краев и от соприкосновения с ними щупальца не отскакивали в испуге, а наоборот, впитывались в него, вытягивая темноту и делая ее немного светлее.

— Озари! — выкрикнул Павший отбивая очередную атаку.

— Что? — переспросил Ноэль, словно клинком, срезая воздухом очередной выпад в его сторону.

— Озари! — повторил Павший свой выкрик и Ноэль понял, что знает, чего тот от него хочет.

Изнутри его, наружу, рванула неимоверная сила, сжимая и сминая его тело и душу в ком грязи, которое пережевав оставило медленно погибать на обочине времени. Ноэль видел все происходящее со стороны, но прекрасно знал, что способен этим управлять и он попросил. Нет, он потребовал!

Медленно из сгустка его внутренней энергии начало разрастаться яркое свечение, которое с каждым новым мгновением становилось все больше и больше и в считанные минуты заволокло собой всю поляну, сжигая не успевшие спрятаться тени и обращая их в пепел. В скором времени все было закончено и Ноэль вновь смог ощущать свое тело, так как чувствовал его до этого. Рядом опустился Павший, уменьшающийся словно бы на глазах.

— Лошадь жаль, — необычным голосом проговорил он и поманил к себе походную сумку.

В ответ послышалось радостное шипение и она, выскочив из-под горы сучьев, припасенных на ночь, виляя развязанными хлястиками, словно хвостом, опрометью бросилась к нему в руки.

— Что произошло? — спросил он, когда нападки мешка закончились и Павший смог его успокоить.

— Вот, — протянул Ноэль золотую набойку, которую чудом не успел потерять. — Я не знал, что так получиться.

— Никто не знал, — отозвался Павший, разглядывая кусок метала. — Странно, что он успел дойти до этого места живым.

Он внимательно посмотрел на Ноэля и вернув ему набойку встал со своего места.

— Оставь на память. Нам пора выдвигаться.

— Но еще темно, — попробовал воспротивится Ноэль тем не менее вставая на ноги.

— После случившегося, ночь нас не тронет. Сейчас она словно побитая собака будет зализывать раны и отступит, но следующего рассвета нам попросту не встретить, если не успеем выбраться отсюда живыми. Не забывай, что мы теперь оба передвигаемся пешком, а призвать кого-то на помощь я не смогу. Достаточно сильное заклинание, произнесенное в этом лесу, будет равноценно вызову, чего мы попросту не можем себе позволить в связи с тем, что силы на него ответившие будут превосходить те, что пытались убить нас до этого.

— Но ведь я колдовал? — оживился Ноэль. — И огонь и суп…

— Это иголки, брошенные тобой в стог сена. Мелочь. Настоящая магия слишком лакомый кусочек, чтобы игнорировать ее. Ты никогда не думал, почему перед гонцами так стремительно расступаются? Сила этого звона сопоставима с милосердием Вартала. Одним из мощнейших заклинаний этого мира.

— Я и представить себе не мог.

— Пойдем, — проговорил Павший и первый двинулся в расступившуюся перед ним темноту. — Нам не стоит терять времени.

Дальнейшее больше походило на гонку с самими собой. Они постоянно бежали, стараясь убраться как можно подальше. Как ни странно, по скорости Павший ничуть не уступал самому Ноэлю, а это кое, о чем и говорило. Не каждый способен сравниться в ловкости с гонцами Короны. Но чем дальше он вглядывался в его силуэт, двигающийся впереди, тем отчетливее он видел легкую дымку, покрывающую его со всех сторон и словно бы подпитывающую его извне.

Утро сменилось днем, который медленно перетек в вечер. За все это время, сумасшедшего бега, они остановились лишь раз, чтобы сделать по несколько глотков воды. Даже Ноэль, передвигая ноги из последних сил, последние несколько миль бежал на одном упорстве и страхе. Он размышлял о том, что наступающая ночь, не даст ему поблажек, даже не глядя на то, что он зверски устал. Их упорство увенчалось успехом, к моменту, когда по земле пронеслись последние солнечные лучи, в спешке догоняющие умчавшееся в даль светило. Двое выметнулись из готового сомкнуть свои объятия леса и опрометью бросились в сторожку, расположившуюся прямиком на опушке.

Дверь им открыл седой старик, весь с головы до ног, заросший жесткой короткой шерстью и пригласил их в дом.

— К столу ступайте, — бросил он через плечо, направляясь к дальнему углу. Комната в доме была всего одна, но ее стены уходили в темноту и прятались от света свечи, так умело, что создавалось впечатление безграничности ее пространство. — Из мяса только сырое. Жареного или не приведи Луна пареного в доме не было и не будет.

— Если есть лишний кусок, — отозвался Павший, расположившийся на грубой лавке, — то примем, а нет, свой достанем.

— А откуда достать-то, коль неоткуда? — старик вернулся с деревянной миской, до краев наполненной истекающим кровью мясным куском. — Мешок то небось и сам пойдет, поставь его только на землю. Настолько он легкий. Иль ты из воздуха достанешь?

Старик внимательно вгляделся в лицо Павшего, спрятанное под капюшоном. Но видимо усмотрев там что-то, что его напугало, быстро сник.

— Ты достанешь! — согласился он и перевел тему. — Есть кусок, пока еще не беспомощный, как показаться может. Да и дети помогают. Частенько рядом проносятся, то зайца, то оленя в зубах притащат.

— Неужто все в лесах остались? — Павший оторвал небольшой кусок мяса и обильно помакав его в кровь отправил в рот, после чего подбодрил Ноэля, последовать своему примеру.

— Да где им, всем-то, только старые, а молодые после вольной в города ушли, большими людьми стали, — он внимательно проследил за тем, как Ноэль аккуратно отщипнул себе несколько волокон и попробовал на вкус, лишь после этого принялся за еду и сам.

Старик ел с остервенением, жадно проглатывая куски, словно боялся того, что мясо исчезнет со стола, хотя на это были все предпосылки. Павший не уступал ему ни в скорости, ни в умении управляться с сырым мясом.

Ноэль так же оценил необычный вкус. Нежное, практически парное мясо растворялось во рту, даже не успев дотронуться до зубов, а кровь, с солоноватым вкусом, была не в пример лучше многих известных ему приправ, которыми обильно сдабривают еду городские трактирщики.

— А ты чего, на границе остался? — наконец-то продолжил разговор Павший, после того, как на место пустой миски, стал кувшин с чистой родниковой водой, от которой сводило зубы, стоило Ноэлю сделать большой глоток.

— Решил, помогать буду, — как-то грустно ответил старик. — Так молодые не по канону живут, им отцовская помощь и не нужна, а старые и рады принять, так я сам уже не могу. Слишком долго посередке пробегал, чтоб на месте стать.

— А вольная твоя где?

— Торговцу продал, уж очень он ее приобрести хотел, деньжищи такие показывал, что и представить страшно было, что у одного человека столько может быть. А потом, как я сам ими завладел, так и не много их было, а в самый раз, чтоб не бедствовать, да дом построить, — он обвел взором старые стены и замолчал.

— А если я тебе помогу?

— А взад что попросишь? У меня кроме смерти ничего и не осталось, все по ветру пустил, сам видишь.

— А если смерть и возьму? — посмотрел на него Павший. — Смотришь и она сгодиться, коль не простая, а простую на волю выпущу, только повод попадется.

— Как же так, — заохал старик, — смерть на ветер, это где ж такое видано, чтоб с ней так обходились? Раньше и то, она ценней была, за каждую глотку щедро платили, да и как я сам без нее? Сколько новую искать буду?

— А сколько не будешь, ведь все равно найдешь. Даже сидя на месте встретишь. К вам она особый интерес испытывает. К каждому сама приходит.

— Раньше приходила, — махнул старик рукой, — в те времена, когда сила была. Когда мы в услужении ее были, а после вольной, сам знать должен, не нужны ей наши остатки, все равно, что объедки со стола скидывать. Презирает она нас и на свидание не торопиться, хоть зови, хоть вой, кто мы такие? Собаки и те преданнее, чем мы.

— Приходит, — тихо проговорил Павший. — Даже сейчас приходит. В должниках она ваших. Как ни как дети ее, а они хоть и плохие, но дети.

Старик долго мерил Павшего тяжелыми, темными глазами, в которых пробегали какие-то воспоминания из прошлой, почти забытой жизни.

— А коль обманешь?

— Ты сам знаешь, что не обману. Иначе нам отсюда не выбраться.

Наконец-то решившись, он обнажил клыки, которые стали еще больше и резко полоснул ими себя по руке. Шерсть сразу слиплась, а рана начала затягиваться настолько быстро, что Ноэль еле успевал уследить за сползающимися краями, но перед тем как, полностью исчезнуть из нее вытекла всего одна, маленькая капля крови, которую и сумел поймать Павший, уже у самой столешницы. Упавшая в его ладонь кровь быстро потемнела и осталась лежать там застывшей черной жемчужиной, которую Павший сразу же и спрятал у себя в кармане.

Ноэль не видел, как он творит, но в сторону старика выметнулась невидимая, на первый взгляд паутина, которая опутала хрупкое тело, где вспыхнула ярким, невыносимым для глаз пламенем.

Запахло паленой шерстью, и старик быстро выметнувшись из-за стола, начал срывать с себя ее клочья, обнажая скрытые там горы мышц, нарастающие прямо на обгоревших участках кожи. Когда же ему удалось потушить пламя, Ноэль увидел переломанную фигуру человека, замершего в неестественной позе. Его ноги были страшно изогнуты и удлиняясь обрастали новой густой шерстью, светло-серого, словно бы пепельного окраса. Лицо вытянулось и превратившись в морду взглянуло на окно, через которое в дом проникали лучи ночного солнца. Увидев лунный свет, во всей его красе, уже не старик, а белоснежный волк задрал морду вверх и завыл, так как никогда не выл до этого. Звук его голоса разлетался на многие переходы вокруг и тонул там, затерявшись в канавах и буреломах.

Внезапно Ноэль услышал, как откуда-то доноситься похожий вой. Потом еще и еще и в скором времени он не мог никуда деться от оглушительного пения зверей, в котором тонуло все сущее. Волк на его глазах, совершил невероятный прыжок и выпрыгнул в окно, увеличив его проем в несколько раз и быстрыми скачками скрылся из виду. Лишь на горизонте, Ноэль смог заметить, как к его величавой фигуре присоединяются темные точки, лишь по блеску луны на их шерсти можно было понять, что это такие же волки.

— Теперь можем спать, — произнес Павший и лег прямо на лавку, закинув мешок за голову.

— А окно? — поинтересовался Ноэль все еще косясь в сторону проема, больше похожего на новую дверь.

— Если дует, то отойди подальше, а большего можно и не бояться. Сегодня мы под защитой одного из лучших легионов, старых времен. Волки не только не тронут нас, но и не подпустят никого слишком близко. Раньше даже маги побаивались вступать с ними в схватку, уж очень непредсказуемыми они были.

— Почему?

— Что почему? — не понял Павший.

— Почему не предсказуемые, — переспросил Ноэль. — Они же звери.

— Они люди в личине зверей, не забывай про это. И думают, и действуют как люди, только с проворством и силой, которая им никогда и не снилась. Да и заклинания многие на них попросту не действуют. Никогда не известно с кем воюешь. Атаковал человека, а на тебя волк или медведь летит, а после опять человек, в прыжке превращается, когда ты его как зверя встречаешь. К тому времени как заклинаний новые придумали, они уже вольную получили и сами стали решать, что дальше делать и в чьем теле жить. Свобода, она знаешь, такая вещь, пока не почувствуешь не поймешь, чего хочешь на самом деле, а когда в руки возьмешь еще дольше будешь думать, что с ней дальше делать.

— А смерть тебе его зачем? — спросил Ноэль устраиваясь поудобнее на соседней лавке. Сырое мясо наконец-то добралось до его желудка, и он принялся за непривычную для него трапезу, тем не менее делясь с хозяином полученной силой.

— А за просто так он бы и не согласился. Отказался бы еще и в горло вцепился. Не мне конечно, на меня его бы не хватило, а вот тебя бы подрал, да так, что никакими мазями не вылечишь, да и лечить там нечего было бы. Так, в угол смести и забыть, пока пылью не покроется, а там и вовсе на глаза попадаться перестанет.

Павший еще какое-то время размышлял в слух об участи Ноэля, если бы такое вдруг произошло, но тот его попросту не слушал. В его сознании всплывала картина, на которой огромный волк выпрыгивает на него и разрывает на куски, словно тряпичную куклу, разбрасывая остатки и разбрызгивая кровь по всему дому. Он сам не заметил, как видение сменилось на сон, а тот и вовсе растаял в дымке, словно отогнанный умелой рукой опытного сновидца, следящего за тем, чтобы его хозяину спалось более чем хорошо.

Утренний ветер, наполненный запахами степи и свежестью росы, ворвался через проем в дом и опрокинув пустые кружки, так и оставшиеся стоять на столе со вчерашнего вечера, быстро перевернул все вверх дном и найдя обратную дорогу устремился на свободу, унося за собой облако невесомой пыли и крепкий сон двух путников.

Ноэль поднялся и потер сонные глаза, оглядываясь по сторонам и вспоминая события прошедшей ночи. По-видимому, даже Павший устал настолько, что обязательные занятия, которые он проводил с ним во сне сегодня были отменены, но Ноэль знал этому причину. Просто так снять заклятие, которое оставляло оборотня на границе было не так просто. Этому противилось даже время, окружившее такого человека. Словно стрелка часов, сорвалась с привычного себе места, чтобы отмерить очередной отрезок, но к финишу так и не пришла. Так вот, чтобы совершить такое необходимо было, во-первых, найти эту пропавшую стрелку, во-вторых отыскать часы, на которых она раньше была и помимо этого узнать где живет мастер их создавший, и надавать ему по морде, за то, что халатно отнесся к выполнению своих обязанностей.

Порой такое было не под силу даже самым могущественным магам, но Павший сделал это словно играючи, хотя на самом деле правда была совершенно не такой. Лишь за краем плоского мира, на котором расположилась империя Тол, один волшебник проснулся ночью с чувством, что его щеки горели, будто их бесцеремонно отхлестали, расплачиваясь за какие-то давно забытые прегрешения.

Здесь я опять, хочу немного отвлечь читателя и ответить на вопрос, который возможно появиться в скором времени, а быть может уже повис в воздухе, незримой тенью и некоторым не дает покоя. Почему мир, в котором оказались герои то называется плоским, то становиться шарообразным, а порой и вовсе называется Миром под высоким небом или Тайвасом? Ответ, же до неприличия прост и так очевиден. Изначально, в те времена, когда твердая как камень земля лишь давала возможность прорости на ней первым побегам поющего плюща и небольшим участкам травы, вокруг него, мир действительно был плоским. При желании можно было стоя на одном краю увидеть противоположный край, который был не так уж и далек. Но со временем, в след за травой, пришли звери, появились первые птицы, а волны с мирового океана попав наверх остались там навсегда в виде озер и рек. Мир стал гораздо больше. На нем появились горы, выросшие на месте глубокого ущелья и небо, поднялось так, чтобы им хватало места расти дальше. Мир рос, становился шире, оставаясь лежать на спинах трех слонов, которые мирно стояли на большой черепахе, но, если земля над ними постоянно увеличивалась, сами они не менялись, не смотря на проносившиеся столетия. Со временем, их спин попросту стало не хватать, чтобы удержать на себе тот мир, который появился наверху и его края, начали загибаться вниз, под своей тяжестью и свисать, словно скатерть со стола, все удлиняясь и удлиняясь с каждым новым днем.

Минули тысячи лет и края этой скатерти скрыли под собой как слонов, так и черепаху с частью мирового океана, в котором она спала и сомкнулись с обратной стороны. К тому времени его населяли уже новые звери. Высокие и двуногие, они пытались найти правду и ответить на те вопросы, о которых еще и не подозревали. Маги и колдуны всей земли, долго искали подходящую для всех правду, но угодить всем было просто невозможно, хоть они и пришли к единому мнению. Первая империя, а это была именно Тол жила с тем мнением, что мир все так же остается плоским, а все остальное находится за его краем. Те, кто, по их мнению, и находился за этой чертой решили принять для себя истину, что земля все-таки круглая, а оставшиеся, те кто жил и видел, что ее края все еще сходятся, выбрали для себя обозначение жителей Мира под высоким небом, так, как только оно все так же оставалось на своем месте, каким бы не был мир под ним. Некоторые конечно пытались доказать свою правоту. Так к примеру гномы, одни из видных ученых древности, стали копать вглубь, чтобы наконец-то доказать всем, что внутри все еще живут слоны и старый панцирь черепахи все так же крепок и широк, чтобы им удавалось простоять там многие годы, но неожиданно они наткнулись на невиданное ранее золото, в чьем блеске и потонули все их замыслы о правде. В охоте за богатствами, они перестали интересоваться происходящим и превратились в рудокопов и копателей, чьей целью всей жизни была уже не правда, а метал за который ее можно было купить, но и к тому времени как золота у них стало настолько много, что можно было приобрести все вокруг, они поняли, что им это попросту неинтересно.

Стражник Южных ворот города Нук, что был первым после Сонного леса, на пути всех, кому посчастливилось выйти из него. Третий сын старшего из братьев, решившего отдать своих детей на благо Короне, стоял сейчас на своем посту и внимательно вглядывался в край горизонта, пытаясь увидеть тот самый край мира, про который ходило множество слухов, а некоторые из них были и вовсе невероятными. Будучи выпускником школы империи Тол, он просто обязан был искать этот край и вглядываться в даль все время, но сейчас, впрочем, как и вчера и неделю до этого он видел лишь раскинутый далеко впереди лес, который отсюда больше походил на небольшой кустарник, а за ним как он знал еще, расположился Торбург и столица Короны, где находился дворец, а вот там уже, возможно и был этот мифический край, о котором он столько слышал. Но для этого, ему необходимо было попасть в дворцовую стражу, куда брали лишь за особенные заслуги и успехи в военном деле, один из которых как раз и стремился в его раскрытые от удивления глаза.

— Что это? — спросил он у своего товарища, который так же, как и он искал свой собственный край.

— Ты, о чем, Таранис? — спросил тот, витая где-то в облаках своих собственных видений.

— Да ты посмотри на облако, которое идет к нам с леса! Разве я один это вижу.

Второй стражник быстро протер глаза и уставился в даль, разглядывая поднявшуюся вдалеке пыль, которая медленно приближалась в их сторону.

— Просто ветер, — наконец-то ответил он и вновь устремился в приятные грезы, в которых знакомая кухарка, с которой он уже дважды гулял вечером, случайно зацепилась краем своего платья, да так, что скрытое под ним тело не выдержало и вырвалось наружу, показывая себя во всей своей незагорелой красе.

— Да очнись же ты! — закричал Таранис и быстро потянул за веревку, которая заставляла звенеть колокол «Вызова старшего караула» расположенный в казармах. — Оно становиться больше.

Облако действительно росло и приближалось к Нуку со скоростью, с которой привыкла передвигаться волчья стая, преследуя свою добычу и загоняя ее все больше в угол. Все было так, за одним лишь маленьким исключением, что сейчас они не преследовали добычу, не искали себе пропитание, а мчались за своим вожаком, белоснежным волком огромных размеров, который стремился вперед, неся на своей широкой спине двух путников, которые еще вчера вечером постучались в его дверь.

— А я тебе говорил, что еще к полудню будем в городе, — перекрикивал шум ветра Павший, сидящий впереди и вглядывающийся в начинающую вырастать на горизонте стену. — А тебе все одно. Лошадей нет, а пешком мы не успеем.

— Я же не знал, что они придут к нам на помощь, — в который раз оправдывался Ноэль. Помимо всего этого ему было стыдно за инцидент, произошедший утром. Увидев вокруг дома волчью стаю, он влетел обратно и Павшему пришлось проявить недюжинный талант, чтобы объяснить ему, что есть его никто не собирается, а голодные глаза, которыми смотрят на него звери, всего лишь их обычный вид.

— Зато теперь будешь знать. В случай чего, только призови старика, и он придет к тебе на помощь, а после его смерти, его же дети, продолжат данное им слово.

— Но как ты понял, о чем он тебе говорил? Я слышал только рык, не более.

— А слушать здесь не обязательно, — произнес Павший, немного осаживая волка, который их нес. — Главное знать, о чем он может сказать. Нас встречают.

Ноэль высунулся у него из-за плеча и вгляделся в ровные ряды стражников, в спешке накладывающих тяжелые арбалетные болты и целящихся в приближающуюся стаю.

— Стой! — выкрикнул Павший и покрепче ухватился за густую шерсть, чтобы не оказаться на земле из-за того, что волк резко остановился, пропахав немного земли своими отточенными до бритвенной остроты когтями.

— Спасибо, старик, — наконец-то проговорил он, когда его ноги коснулись травы.

— Спасибо, — повторил Ноэль и постарался убраться подальше, от зубастой пасти из которой высовывался широкий, словно лопата язык.

Им в спину послышался вой и стая, сорвавшись с места отправилась в обратном направлении, унося за собой очередное пыльное облако.

— Кто такие? — спросил начальник караула, когда путники приблизились достаточно близко, для разговора.

Их неожиданное появление, тем более таким способом надолго останется в его памяти. Да даже если она и подведет его однажды, то седая прядь волос, появившаяся у него на голове, напомнит об этом. Лишь благодаря долгой службе на таком посту, он не только сумел сохранить самообладание, но и не дал разбежаться стражникам, которые увидев приближающихся к ним волков, способных перемахнуть стену одним прыжком, пришли в панику и первое время, целились арбалетами себе в грудь, толи потому что решили, что так будет легче и быстрее, а может и вовсе, забыв, как ими пользоваться.

— Мы по поручению Короны, — ответил Павший и вытянул из-за пазухи очередной свиток с гербовой печатью.

Взглянув на печать, начальник караула лишь вежливо поклонился и быстро разогнал начавших приходить в себя бойцов. Если это по заданию Короны, то он обязан оказать им любые услуги, даже если бы они явились к стенам города на горящих драконах, выметнувшихся из подземного царства, куда попадают самые отважные герои этого мира.

— Я начальник караула города Нук, — проговорил он, вытягиваясь во весь свой немалый рост. — Могу я чем-то помочь?

— Только если скажешь нам, где здесь располагается лучший трактир, — потребовал закутанный в плащ мужчина, в чьих руках он видел свиток с королевской печатью. — А то последний раз, я ступал здесь тогда, когда площадь Тысячи голосов, имело гордое название Сотни рыл.

— Да такой, чтобы там можно было не только вкусно поесть, но и сбить с себя дорожную пыль, — подтвердил второй, видимо хотящий казаться гораздо старше своих лет.

— Сразу же за воротами, — оживился начальник, когда слова были подкреплены парой монет, которые упав в его ладонь издали звук, который может быть только у золота. — Трактир тетушки Жозан, Первый порог. Там лучшие комнаты и отличная еде, а в поилке для лошадей настолько чистая вода, что в ней можно даже искупаться.

«Когда это площадь называлась Сотня рыл? — попытался он вспомнить, вглядываясь в две удаляющихся спины и представляя, как вечером получит благодарность от Жозан, за богатых клиентов, которым он посоветовал ее трактир. — Она всегда называлась Тысячью голосов».

Умывшись чистой водой из услужливо принесенного служанкой кувшина, Ноэль быстро привел свою одежду в порядок и спустился в трактир, расположенный на первом этаже. Тетушка Жозан, как назвал ее начальник караула, уже вовсю сама обслуживала Павшего, пытаясь повернуться так, чтобы ее пышные прелести как можно больше выделялись на фоне цветастых стен, расписанных по-видимому рукой одного из местных посетителей.

Присев за стол и получив свою толику внимания, Ноэль принялся за еду, пытаясь хотя бы не обогнать, но сравняться по скорости поедаемого, его учителем. Но все попытки оказались напрасны в тот момент, когда ухваченная им лапка не то жирного гуся, а может и мелкого дракона, вырвалась у него из рук и присоединившись к остальным, стройным шагом направилась к Павшему.

— Так не честно, — взвыл он от обиды, пытаясь словить убегающее от него мясо. — Этому ты меня еще не учил!

— А глаза тебе на что, — подзадорил его тот. — Следи что делаю я и повторяй. Если тебе разжевывать каждый кусок, то ты так никогда ничему не научишься.

— Раз так, — вспыхнул Ноэль и принялся вглядываться в паутину заклинаний, опутавших ножки, — то и сам справлюсь.

— Конечно справишься, — улыбнулся Павший, подчищая все блюда, как раз в тот момент, когда Ноэлю все же удалось, перехватить управление над последней ногой.

— Моя взяла, — гордо воскликнул он и быстро обглодав мясо с кости воззрился на пустой стол, на котором ни осталось даже запахов от бывшего тут еще недавно обеда.

— Поел, — уточнил Павший, поднимаясь со своего места, — вот и славно. Нам до заката еще несколько мест посетить необходимо.

— Но ведь я, — попытался объясниться Ноэль, но его уже никто не слушал. Пустой стол украшала горсть монет, явно превышающая их счет, а входная дверь медленно закрывалась, тревожа подвешенные над ней колокольчики.

Раздосадовано повздыхав, он не нашел ничего другого, как последовать за Павшим и вышел за ним на совершенно другую улицу, нежели та, с которой они и заходили в Первый порог. Оживленная, ликующая толпа, словно волной катила к центру города, подхватывая и утягивая за собой всех подвернувшихся на ее пути зевак. Ноэль огляделся по сторонам, для чего ему потребовалось даже подпрыгнуть, так как перед ним шествовала компания эльфов, чей рост мешал его обзору. Знакомый капюшон нашелся далеко впереди и ему пришлось немного поработать локтями, чтобы пробиться к нему как можно поближе.

— А, это ты? — удостоверился Павший, когда Ноэль ткнул его носом в спину, не успев вовремя затормозить.

— Что здесь происходи?

— Сейчас узнаем. Нам все равно по пути.

Какое-то время, они вдвоем шли сдавленные со всех сторон и Ноэлю казалось, что этому не будет конца, но в один прекрасный момент, места вокруг стало настолько много, что он чуть не задохнулся от нахлынувшей на него свободы, а вокруг начало происходить что-то и вовсе невообразимое.

Толпа быстро разлетелась по площади и окружив ее плотным кольцом воззрилась на центральное возвышение, куда как раз поднималось несколько человек, в странном, если можно так выразиться одеянии, а если быть уж совсем точным, то полностью лишенные оного. Голые, сморщенные старческие тела, гордо прошествовали на помост и став там полукругом, замерли, лишь один поднял руку вверх, в знак общего внимания.

Ноэль хотел спросить у Павшего кто это такие, но тишина, обрушившаяся на площадь, стала настолько звенящей, что ему показалось, прыгни здесь даже блоха, ее цокот разнесется над городом и устремившись к невиданным отсюда горам, вызовет там лавину.

— Внимание! — провозгласил поднявший руку. — Сегодня, в этот час, город требует решения от нас, и мы готовы вынести его каким бы горьким оно не оказалось. На наш суд обратился Иллания, дочь торговца пряностями, которая обвинила свою лучшую подругу в том, что она украла любовь ее мужа, после чего, так и не удосужилась ее вернуть.

На этих словах толпа изумленно вздохнула, видимо переживая страшные душевные порывы из-за случившегося.

— Тишины, — потребовал говоривший. — Тишины! Любовь потеряна и ныне все ее попытки вернуть это чувство обратно обречены. Он никогда не взглянет на нее так как прежде, не прошепчет нежных и ласковых слов, не прижмет к своей груди. Теперь это лишь бутафория и блеф!

Толпа вновь неистово заликовала.

— Иллания требует наказать виновного в этом и мы не смеем ей отказывать.

— Наказать! — пронесся над площадью разгневанный ор. — Наказать!

— Выйди, дочь города и предъяви свои обвинения вновь.

Из одной группы людей, стоявших особняком, выдвинулась вперед стройная девушка медленно приблизилась к возвышению. Ее голос чудесным образом усиленный многократно обрушился на толпу.

— Я требую вины для мужа, который не сумел сохранить свою ко мне любовь. Я требую прощения для подруги, которая лишь убедила меня в этом. Я требую прощения для себя, за то, что заблуждалась в нем.

— Что скажете, жители? — вопросил говоривший до этого. — Стоит ли нам прислушаться к ее словам или же оставить их без ответа?

— Вины-вины-вины! — начала скандировать толпа, вздымая вверх сжатые кулаки.

— Что здесь происходит? — наконец-то не выдержал и спросил Ноэль, воспользовавшись шумом. — И кто эти голы люди.

— Судьи Нук, — пояснил Павший, наклоняясь к самому уху юноши. — А голые они потому, что одежда может скрывать их мотивы и приговор окажется ошибочным. Выражение голая правда вылетело из этих мест и прочно засело в умах граждан, укрепившись там так, что даже с годами, многие все еще прибегают к нему. А они первоисточники этой правды.

Договорить он не успел, так как к выступающим подвели закованного в кандалы мужчину, затравленно взирающего по сторонам. При виде этого зрелища толпа вновь взорвалась и выкрики повторились.

— Тишины! — потребовал говоривший в который уже раз. — Вина Прола подтверждена и приговор будет принесен в исполнение немедленно. Палач!

В дальнем углу площади послышались возбуждающие выкрики и растолкав стоявших там граждан к центру начал пробираться облаченный в кожаный доспех гигант. Словно статуя, сошедшая с постамента, он медленно и методично передвигал свои ноги, делая просто огромные шаги.

— Неужто орк? — ошарашенно уставился на приближающуюся фигуру Ноэль.

— Орк палач, одна из достопримечательностей Нука, — пояснил Павший. — Страж порядка и тишины на площади Тысячи голосов. Носитель справедливости в своих руках и Смертельная длань Короны.

Эти же слова повторил и один из судей, добавив:

— В твои руки передаем вину его и твоим рукам доверяем покой наш!

Орк подошел к обвиненному мужчине и одним движением ухватив его за горло, свободной рукой захватил его высунувшийся язык и быстрым движением вырвал его наружу, орошая все вокруг себя каплями крови, сорвавшимися с него.

Над площадью начал разноситься хрип, который, впрочем, быстро перешел в бульканье и обвиненный безвольной куклой обрушился к ногам своего обвинителя. Удовлетворенный орк так же спокойно развернулся и направился в ту сторону, где все еще приходили в себя жители, ставшие очевидцами его неожиданного появления. Лишь после того как он скрылся, многие облегченно вздохнули, и судья спросил:

— Иллания, довольна ли ты решением суда?

— Да ваше превосходительство, — с этими словами она слегка наклонила голову и присела, выражая почтение перед стоящими мужчинами.

— Ты вольна жить дальше и жить в свое удовольствие.

Судьи так же чинно развернулись и отправились восвояси под одобрительное ликование толпы, а Ноэль обратился к Павшему.

— Что все это значит?

— Суд восторжествовал. Правосудие свершилось согласно всем законам.

— Но ведь мужчина был невиновен, — не унимался Ноэль, замечая, как площадь прямо на глазах становиться пустой. — Виновата ее подруга, которая украла его любовь.

— Законы Нук, отличаются от всего мира, — пояснил Павший, переходя площадь к виднеющимся на другом ее конце вывескам торговцев. — Здесь прежде всего виновен тот, кто позволил у себя украсть или тот, кто позволил себя убить. Слабым нет места в этом городе и виной всему как раз та площадь, по которой мы идем.

— А при чем здесь площадь?

— Когда на месте города, была деревня, на этой площади сотня односельчан обвинила старосту в том, что он своровал их деньги и оставил себе. Вина была доказана, но законной властью обладал лишь сам староста, который приказал наказать всех, его обвиняющих, за то, что позволили так легко себя обмануть. Виновных лишили голоса, но оставили в живых, как назидание всем последующим. С тех пор, на этой площади постоянно проходят казни, раньше, еще до того, как палачом стал орк, эти обязанности были у человека, и обвиняемые выживали, лишь утратив голос, но сейчас, ты сам видел, как заканчивается казнь. Спасти таких попросту невозможно и так будет до тех пор, пока палач вновь не смениться.

— И никогда ни у кого не возникло желания изменить закон?

— А как же, — усмехнулся Павший. — Как ты думаешь, почему название изменилось со Ста рыл, на Тысячу голосов. Все они в свое время и требовали его смены, но сам видишь, закон все так же силен и пользуется поддержкой горожан. Пришли.

Он указал на неприметную дверь, которая затерялась среди точно таких же, за единственным исключением, что над ней не висела пестрая вывеска, завлекающая посетителей внутрь.

— Великий день для встречи! — стоило им войти в полумрак помещения, как навстречу выкатился пухленький человечек, радостно раскидывая руки в стороны. — Рад вновь лицезреть в здравии вас господин и вас юноша.

— Ты видишь его впервые, — уточнил Павший, проходя вглубь магазина.

— Но это не мешает мне видеть, что с вами все в порядке, — отозвался толстяк и ловким движением переместился за стойку. — Чем могут мои скромные чертоги быть полезны таким гостям?

— Мне нужна Любовь, — отозвался Павший, разглядывая витрину за спиной торговца.

— Что вы такое говорите? — взволнованно запричитал тот, покрываясь крупными каплями пота. — У меня только лицензионный товар, разрешенный магической академией. Я давно отошел от дел, за которые был однажды задержан. Все это, — он обвел рукой полки и витрины, — с разрешения магов и с их помощью. Каждый из них считает своим долгом оставить у меня частичку своего волшебства.

Ноэль вслед за торговцем оглядел полки, разглядывая скопившиеся там пузырьки и склянки со всевозможными зельями, кремами, мазями и прочим другим, что пилось, втиралось или иным способом употреблялось либо внутрь, либо при наружном применении.

— Глаза грома, Дыхание огня, Ночные стражи, приворотное зелье для русалок и отворотное после, Ноги тихоходок, Крылья фей, даже настойка на корнях подземных деревьев. Все согласно каталога разрешенных товаров империи Тол, — на этих словах он поежился под внимательным взглядом двух пар глаз. — Возможно есть что-то, чего и нет в каталоге, но это лишь потому, что это еще не успели в него вписать, но Любовь! Любви у меня никогда не было и быть не может. Стражники постоянно проверяют мой товар, убеждаясь в моей честности.

— Стражники проверяют твой кошелек, а не товар, — усмехнулся Павший. — И я не удивлюсь, что после их визита, его содержимое заметно уменьшается.

— В этом есть толика правды, — заключил он. — Но лишь толика и только потому, что они попросту не понимают всего, что здесь продается. Ну зачем и им, и мне лишние хлопоты, которые так легко решить с помощью звона монет?

— Где мне найти Любовь?

— Да не сойти мне с этого места, если бы я знал, о том, где можно ее продать или купить.

После этих слов Павший извлек из кармана небольшой камушек с грубо обработанными краями, в центре которого горело ровное красное пламя, освещая все вокруг теплым светом.

— Я-я-я — захлебнулся словами торговец, уставившись на диковинную даже для Ноэля вещь. — Неужели это сердце звезды? — восхищенно спросил он, тяня свои пухлые пальцы к камню.

— Скажи мне где найти Любовь, и оно станет твоим, — сжал ладонь Павший, не давая пальцам прикоснуться к холодным краям камня.

— На старом рынке у Пирана, — взволнованно проговорил он, трясущимися руками, аккуратно беря камень. — Только он может помочь.

После этих слов торговец замер, ошеломленно вертя глазами во все стороны.

— Что с ним случилось? — спросил Ноэль, когда они вновь вышли на площадь.

— Он должен был знать, что слова сказанные при сердце звезды имеют силу, которую не способны нарушить даже боги, а он проговорился, что не сойдет с места, если знает то, о чем я его спрашиваю.

— И что? Так он останется стоять на всегда? — Ноэль аккуратно переступил лужу крови, которую еще не успели убрать после недавнишней казни.

— Простоит так несколько дней. Может неделю, а после все вернется на круги своя. Ну или если кто-то зайдет и возьмет у него из рук камень, снимая заклинание. Ему еще повезло, что он сказал именно так. Порой наказания бывают страшными и мучительными. Один из словоохотливых правителей, любивших похвалиться перед толпой слушателей произнес куда гораздо страшный приговор, после чего…

— Что случилось после? — заинтересованно полюбопытствовал Ноэль, ловя каждое слово.

— Мал ты еще, знать такие подробности. Я могу лишь сказать то, что он стал самой любимой ослицей в королевском стаде, которую держат только для племенных жеребцов. А сердце звезды, все так же мирно покоиться у него на шее, но почему-то еще не появилось того, кто захотел бы лишить его такой драгоценности.

Два каменных изваяния сошли со своих мест и перегородили дорогу путникам. Ноэль уже давно отчаялся разобрать многочисленные переходы города Нук и просто понуро шел позади Павшего, вспоминая о жалкой ножке, которую ему удалось съесть в обед. Хотя сейчас и наступил уже поздний вечер, они все это время провели в движении. Он и подумать не мог, насколько велик на самом деле город, хотя порой, он предполагал, что Павший попросту ходит кругами, лишь изредка меняя направление и выбирая совершенно новые повороты, которых не было на этой улице в тот момент, когда они проходили здесь впервые?

— Кто такие? — вопросили истуканы, когда им удалось привлечь к себе внимание. С их внешним видом это было куда проще, чем им могло показаться на самом деле. Словно бы над их созданием никогда и не раздумывали всерьез. Возникла нужда в страже, вот большой камень, прикрепим к нему камни в виде ног, рук и что-то, отдаленно похожее на голову, только глаза непременно нарисовать стоит, иначе толку от них никакого.

Павший без слов закатал рукав и продемонстрировал изваяниям свою наколку на запястье, которая больше всего походила на прикосновение костлявой руки, после чего на теле вздувался огромный пузырь, словно от ожога, награждая своего нового хозяина шрамами до конца его дней.

«Отмеченные, — вспомнил Ноэль, вновь лицезря знакомые очертания на руке Павшего. — По легендам сама Смерть коснулась их, передавая часть своей собственной силы. Кто же мог знать раньше, что так на самом деле и было».

Он не знал точно, но догадывался о том, что в какой-то момент эта наколка просто возникла словно всегда располагалась на руке, только оставалась невидимой.

— Покупатели, — вырвал Павший его из странных воспоминаний, навеянных сном.

Стражи медленно отступили назад, давая пройти в узкий проход, все это время, прячущийся за их спинами.

«Наверное, сюда попадают торговцы после смерти», — подумал Ноэль переступая порог и попадая словно бы в совершенно невидимый до этого мир, расположенный между небом и землей, на границе, когда человек уже готов был проснуться, но сон все еще не отпускал своего пленника.

Колонны, окруженные палатками и лавками со всех сторон, уходили и вверх, и вниз до тех пора, пока хватало взора. Лабиринт из лестниц, ведущих просто в пустоту поражал своей конструкцией, но самым главным здешним экспонатом были торговцы. На Старом рынке продавалось и покупалось все, что можно было найти в трех мирах, объединенных одним небом. Еда и напитки, жемчуга и драгоценности, платья и костюмы, оружие и дома, были выставлены на продажу на каждом свободном участке рынка. Здесь продавали даже торговцев, которые в свою очередь чем-то торговали.

Медленно продвигаясь вперед по шаткому, на первый взгляд подвесному мосту, который уводил куда-то вверх, в самом конце попросту превращаясь в лестницу, Ноэль ловил на себе внимательные взгляды, которые были обращены больше в район его пояса, где он носил свой кошелек. Углядев, легкоразличимую припухлость, торговцы начинали бросать в его сторону одобрительные улыбки и всячески завлекали посетить именно их лавку, обещая многочисленные привилегии дорогим гостям, вплоть до практически бесплатных подарков, за которые стоит заплатить совсем немного.

— Специи тысячи островов, которых не пробовали даже короли!

— Любящие наложницы!

— Волшебные зелья и амулеты!

— Вина из столетнего винограда с ароматами дальних странствий!

— Солнечный луч, способный разрезать даже самую темную ночь! — выкрикивали торговцы, рекламируя свой товар кок можно большему числу покупателей.

Последней предложение настолько заинтересовало Ноэля, что он слегка сбавил шаг и посмотрел в сторону диковинных колб, залитых ярким светом.

— Специально отобранные вручную, — начал распыляться торговец, когда его взор упал на остановившегося юношу. — В самую темную ночь, вам больше нет надобности разжигать костры и ждать, когда солнце озарит край мира. Теперь вы сможете просто носить солнце с собой. Яркие, незабываемые моменты ласкового тепла и света, будут у вас каждый день. Стоит только захотеть и этот луч станет вашим.

— Сколько? — выкрикнул Ноэль, касаясь мешка с золотом.

— Всего ничего, — еще больше расплылся в улыбке торговец. — Дюжину лат.

— Да ты что!? — ахнул он, понимая, что такую суму даже в нынешнем положении ему не удастся заработать и за несколько лет, непрерывной службы.

— Держи, — раздалось у него над ухом и в сторону торговца полетел прозрачный кубик, больше подходящий для настольной игры, но торговец ловко схватил его на лету и быстро склонился в поклоне, разглядывая свалившуюся ему плату. — Этого хватит?

Павший навис над Ноэлем всем своим немаленьким ростом и с любопытством разглядывающий торговца, словно видя таких как он впервые в своей жизни.

— Более чем, господин, — вновь поклонился он и протянул маленькую колбу, в разы меньше чем те, которые стояли у его ног.

— Бери, — посоветовал Павший. — Это настоящие лучи, все остальное лишь гнилая настойка с кусочками золота и перьями сиграна, что летает близко к солнцу и способен сохранять его свет на себе. То, что он тебе дает и есть настоящие солнечные лучи, о которых ты возможно когда-то слышал.

— А теперь пошли, — продолжил он, после того как Ноэль аккуратно упрятал сосуд во внутренний карман своего плаща, заботливо обмотав его носовым платком. Хотя теперь покупка и не была столь привлекательна как до этого. Догадавшись, что за нее вывалили не что иное, как подарок морей. Редкий камень, обладатель которого способен понимать язык всех водных существ, попасть на прием к самому морскому царю и остаться там жить на правах названного сына. А помимо этого влюбить в себя одних из привлекательных обитателей подводных глубин, нимф прибоя, перед которыми сами русалки вместе с сиренами, лишь обычная рыба.

Преодолев последние сто метров практически по отвесной стене, где подвесной мост еще сохранял в себе остатки лестницы, а после и вовсе превратился в канат не толще конского волоса, Ноэль наконец-то вывалился на верхнюю площадку, где свободного места было не в пример больше, чем на нижних уровнях. Заглянув за край, он удивленно присвистнул, оглядывая всю высоту, на которой он оказался, раздумывая о том, что, если бы эти колонны действительно стояли в самом Нуке, не заметить их было попросту невозможно. Многим трудно было бы игнорировать столбы, подпирающие само небо, будь такие установлены в действительности.

— Даже имея полные карманы золота, — проговорил Павший, помогая ему подняться, — ты бы все равно потратил его все еще до того момента как упал бы на самое дно и к тому времени, когда к тебе пробился бы местный маг для оказания помощи, у тебя не нашлось бы и золотой пыли для того, чтобы с ним рассчитаться.

— Постараюсь не упасть, — оговорился Ноэль, отходя подальше от края.

— Я могу помочь вам? — раздался у них за спиной вкрадчивый, тихий голос. — Не часто люди и не совсем, облаченные столь внушительной властью посещают мое прибежище, но, если такое случается, их визит всегда запоминается мне надолго.

— Пиран? — ошеломленно спросил Ноэль вглядываясь в нечто, больше смахивающее на дождевого червя, чем на то, что способно говорить и тем более мыслить.

— Собственной персоной, — ответил слизняк, демонстративно склоняя что-то, что никак не походило на голову в обычном понимании этого слова.

— Нам нужна Любовь, — произнес Павший, глядя безо всякого интерес, — в городе сказали, что она может быть только у тебя.

— Если мужчинам нужна любовь, они идут в подходящий квартал, а не шляются по рынкам в поисках старого Пирана, — произнес пухлый рот, с небольшими жвалами вокруг него. — Старый Пиран не был и никогда не будет бабочкой, в которую возможно влюбиться.

— Ты понимаешь, о чем я тебе говорю, — слегка повысил голос Павший.

— Возможно, — согласился Пиран, — но мое понимание бесплатно, а Любовь стоит денег, огромных денег и цениться больше всего темными магами, для которых они не имеют никакого значения. Вы же не похожи на таковых. Вы состоите на службе Короны и Пиран хочет знать, для чего ей понадобилась Любовь?

— У тебя есть выбор, старик, — произнес Павший, приближаясь вплотную к слизняку, немного сжавшемуся, так, чтобы стать на ровне с человеком. — Или ты продаешь нам Любовь, или же я собственными руками отправлю тебя к праотцам.

— Ты еще не влюбил в себя Смерть, Павший, а я уже был стариком. Разве ты думаешь, что мне интересны все твои угрозы? Они не стоят денег, а все, что ты способен мне причинить, лишь развеселишь еще больше.

— А я и не собираюсь с тобой сражаться, — отступил тот немного в сторону и указал, на стоявшего невдалеке Ноэля. — Вместо меня это сделает он.

— Он, — спохватился слизняк.

— Я, — удивился Ноэль ничуть не меньше.

— Посмотри внимательнее, и если ты еще не растратил всю свою силу, увидь то будущее, которое тебя ждет.

— Что мне с того, что случиться дальше… — начал было Пиран и осекся. Его темные точки глаз впились в Ноэля и тот почувствовал, как липкие усики пробежали по его душе, заглядывая в самые потаенные ее уголки. — Ты не мог!

— Он сам, — отошел наконец-то Павший назад и встал на прежнее место. — Проклятие Богов, которого ты боишься, известно ему и он способен применить его, стоит только захотеть.

— Но Проклятие Богов исчезло тысячи лет назад, — взволнованный голос перешел на писк. — В тот момент, когда рассыпались облака и обрушились на землю бесконечными водопадами слез. Когда великаны, стали размером с блоху. Никого не осталось из тех, кто видел насколько оно сильно и мог запомнить его слова.

— Их слышали горы, — прошептал Павший — когда эхо, металось между ними в страхе, пытаясь спастись от верной смерти. Кто же знал, что однажды, юный мальчик, позаимствует у них это знание.

— Он не посмеет, — парировал Пиран, стараясь стать невидимым и втянуться в узкий лаз в полу его лавки.

— Ты хочешь это проверить?

— Уходите, — зло выкрикнул он. — Оставьте меня и больше никогда не появляйтесь на моем пороге.

Его щупальце, все это время словно прилипшее к телу, выметнулось вперед и в руках Ноэля оказался небольшой пузырек, в котором в алом тумане, плавало крохотное маковое зернышко.

— Это Любовь, — восхищенно спросил Ноэль, чувствуя, что в его руках находиться что-то живое и невероятно нежное. Настолько настоящее, что мир вокруг него всего лишь мираж.

— Любовь, — подтвердил его догадку Павший, убирая пузырек. — Люди часто ее переоценивают, не задумываясь о том, насколько она мала на самом деле.

Вот уже неделю Ноэль вынужден был жить праздной жизнью аристократа, гуляя по городу и тратя баснословные суммы на вещи, которые больше никогда не брал в руки. Заехав с разрешения Короны в королевскую резиденцию города Нук, он тотчас стал точкой пересечения для всего высшего общества, которое наперебой начало приглашать Ноэля посетить их званные приемы, в свое время оставаясь настолько аристократичными и напыщенными, что у него сводило зубы только лишь стоило им ступить на порог его временного дома.

Павшего рядом с ним не было, но все это время он чувствовал рядом его незримое присутствие. Чужие сны, в которых он оказывался, стоило ему коснуться подушки и закрыть глаза, все так же продолжали его обучать невиданным и неизвестным до этого момента умениям. Магия жизни и смерти, света и тьмы, восхода и заката, будучи основными столпами искусства, плотно заседала у него в подсознании, так, словно он годы провел в заточении, с огромным количеством книг в руках, которые он не только прочел, но и выучил от корки и до корки.

Но все это время, каждый день, каждую минуту своего существования здесь и сейчас его занимала всего лишь одна маленькая вещь, трепыхающаяся у него где-то в сердце и взывающая к нему нежными словами. Любовь, которую поместил туда Павший в ту же ночь, когда они вернулись со Старого рынка, росла и крепла день ото дня заполняя собой все сущее.

Маковое зернышко превратилось в огромный камень, который лег неподъемным грузом съедая все остальные его чувства. Конечно теперь Ноэль уже был способен избавиться от этого паразита, как признался в одном из снов Павший, но одновременно с этим он осознал, что стоит извлечь его и мир вокруг потеряет все краски, станет серым и пустым, как внутренности кувшина, после того как вином попытались залить скопившееся внутри горе.

На исходе второй недели, когда край земли схватил заигравшееся и не успевшее увернуться солнце и начал медленно его поглощать, в дальнем углу просторного зала, заполненного гостями, стоял молодой человек в строгом костюме из каршерских тканей. Его изысканные манеры выдавали в нем аристократа высших кровей, который вел свой род еще со времени сотворения мира. Такой мужчина был отличной партией для любой находящейся здесь девушки, и их родители готовы были вывалить за это любые состояния, но почему-то он ни разу не взглянул в их сторону. Его глаза терялись в загадочной дали, куда не смогли бы заглянуть даже самые сильные провидцы.

— А правду говорят, что Корона настолько богата, что все золото в этом мире принадлежит только ей, но храниться у многих других? — щебетали у него над ухом взволнованные дамочки, не унимая попыток привлечь к себе его внимание. Окружая его своими формами и одуряя ведрами, вылитыми на себя приворотных зелий.

— А вы как думаете, — отодвигали их другие, с не меньшим желанием отвлечь его на себя, — если ступают там по коврам из чистого золота и под ним же спят, укрываясь словно одеялом.

— Быть не может! — разводили все взволнованно руками, представляя, что, по их мнению, происходит в столице империи Тол.

— Что простите? — вновь и вновь повторял Ноэль, не расслышав очередного вопроса, направленного в его сторону. Он уже успел привыкнуть, что к его чудачествам здесь относятся благосклонно и многое просто спускают ему, благодаря занимаемому посту и привилегии жить в одном из дворцов Короны. «А это что за сумасшедший? — спрашивали порой, увидев нового гостя на очередном приеме и услышав ответ раз и навсегда меняли о нем свое мнение. — Так вот он каков на самом деле! Что же вы сразу не предупредили насколько это приятный человек. Кто из нас нынче может называться нормальным»?

— Ах вы об этом… — начинал отвечать Ноэль, когда до него доходил смысл заданного вопроса, даже не обращая внимания на то, что его окружают уже совершенно другие люди, которых не интересуют богатства Короны и насколько широк мир, но они слушают каждое его слово затаив дыхание, потому что слушать его уже означает быть знакомым с ним гораздо ближе тех, кто так и не дождался своих нескольких слов.

Он шел домой в полном одиночестве, растеряв по дороге всех, вызвавшихся провожать его фавориток. Залитые магическим светом улицы сменялись на темные подворотни, которые вновь выпрыгивали в оживленные толпы людей и увлекали его за собой все дальше и дальше погружая в тревожные раздумья.

Неожиданно впереди, на самом краю видимости Ноэлю удалось углядеть край атласного платья, который развиваясь исчез в одном из многочисленных переулков, словно отчетливый след, оставленный неосторожным зверем. Ноэль быстро покинул толпу и завернул за ним, пытаясь увидеть его вновь, но улица была пуста, лишь дальний ее край все еще хранил запомнившийся ему силуэт. Он прибавил шаг, а после и вовсе перешел на бег, стараясь догнать, схватить, рассмотреть повнимательнее и постараться не забыть.

Гордый переулок, Странный гость, Потухшая искра, Улица Здравий и Перекресток Глупых привели его наконец к набережной Мертвой реки, чьи воды были окрашены в красный цвет, словно залитые кровью, с поля битвы, которое расположилось выше по течению. На опрокинутому над рекой мосту, стояла высокая фигура и грустными глазами взирала на пробегающие под ее ногами воды. Она словно бы не заметила появившегося рядом с ней мужчины, но Ноэль уже не мог видеть никого другого.

«Нашел, нашел, нашел», — билось его сердце настолько быстро, словно пытаясь пропустить через себя всю кровь, находящуюся в реке.

— Вы меня напугали, — ахнула незнакомка, отступая на шаг от него и вглядываясь в его лицо своими большими глазами.

— Что вы, — взволнованно проговорил Ноэль, стараясь оставаться внешне совершенно спокойным. — Видит ночь, что я не хотел напугать вас. Вы просто…

Он попросту не нашелся что сказать. Его мысли путались, а дыхание то и дело сбивалось или вовсе исчезало, оставляя его стоять в полном одиночестве, плененного красотой незнакомки.

— Что я? — заговорщицки спросила она украдкой ему подмигивая.

— Я искал вас последние недели. Вглядывался в лица прохожих, выискивая в шумной толпе и за занавесками, небрежно накинутыми на окна. Я пытался услышать ваш голос, который словно музыка, способная остановить войны и заставить перестать крутиться наш мир.

— Разве вы не знаете, что мир вокруг нас плоский! — звонко рассмеялась незнакомка, украдкой коснувшись его плеча.

— Да плоский, — быстро согласился Ноэль, принимая ее слова за чистую монету. — Теперь я вижу, что он действительно плоский.

— Так что же вы стоите? — спросила она, приближаясь к нему настолько близко, что кончики ее распущенных волос дотронулись до него и вплели в свои сети, не давая больше шансов на то чтобы освободиться.

— Я сделаю все, о чем бы вы не попросили, — признался он, надеясь, что эта связь не разорвется.

— Согрейте меня, — незнакомка зябко повела плечами и обхватила их тонкими, словно лилии руками.

— Конечно, — взволнованно спохватился Ноэль и прижал ее к себе, но тотчас убрал их обратно, с любопытством наблюдая как на пальцах потухают последние искры яркого пламени.

Незнакомка вскрикнула и навалилась на него всем телом от мощного толчка в спину, который тут же повторился вновь и уже после этого она вместе с Ноэлем полетела на мостовую. С него в одночасье слетело сонное оцепенение, и он оказался на ногах, готовый убить любого, кто посмел обидеть его женщину.

— Тише герой, — из темноты вышел Павший с небольшим огоньком, лежащем у него на ладони, но после того, как он убедился, что женское тело лежит на земле раскинув руки в стороны и не двигаясь, быстро его стряхнул. — Или ты собрался попробовать дать отпор и мне, как все это время отшивал своих светских подруг, кружившихся вокруг тебя плотными стаями? Так вот учти, я настойчивее, чем они, от меня так легко не отделаешься.

— Ты мне можешь объяснить, что происходит? — вспылил Ноэль, пытаясь помочь незнакомке и в ступоре оглядывая лежащее у него за спиной тело, которое изменилось до неузнаваемости.

Волосы укоротились и доставали ей хорошо если до плеч, которые наоборот округлились, удерживая вес пухлых рук с толстыми пальцами, покрытыми блеском золотых колец. Платье исчезло, а ему на смену пришел, порванный в нескольких местах и обожженный сарафан, пришедший в негодность после неожиданной атаки.

— Кто это? — ошарашено спросил он в непонимании оглядываясь на Павшего.

— Любовь всей твоей жизни, — усмехнулся он и подойдя вплотную к Ноэлю легонько толкнул того в грудь.

Случившееся после словно перевернуло мир вокруг него с ног на голову. Глядя на камень размером со спелое яблоко, лежащий на ладони Павшего он вновь смог ощутить пробегающую все это время мимо него жизнь. Шум порывов ветра, ночную свежесть и стремление реки. Запахи и чистоту окружающего его мира, краски, которые тускли, все это время, заставляя его думать, что так было всегда.

— Ох, — только и смог вымолвить он и ошарашенный нахлынувшей на него волной сущего, устало опустился на землю рядом с умастившимся там телом.

— Нравиться? — посмотрел на него Павший. — А я же твердил тебе, что этот паразит способен и не на такое. Умнейшие люди, жившие в мире, с ума сходили подвластные его порывам. Совершали невероятные поступки и все раде чего? Ради них?

Он ткнул пальцем в тело, после чего в легком удивлении коснулся его ногой.

— Неужели убил? — спросил Ноэль, видя, что за этим не последовало никакой реакции.

— Не мог так быстро, — отмахнулся Павший. — Ладно, решим после. Бери ее на плечи и пошли, пока нас не заметили. Задание Короны это одно, а вот убивать людей на оживленных улицах это совершенно другое.

— Так она же весит тяжелей, чем те кони, на которых мы по лесу скакали.

— Тоже мне, нашел проблему, — посмотрел на него Павший и медленно пошел в темноту из который недавно появился. — Садись на нее сверху и скачи как на лошади, кто же тебе мешает? Главное доставь ее домой, где мы уже сможем устроить допрос с пристрастием.

— Ну что Меви, расскажешь, как все было на самом деле? — в очередной раз спросил Павший, когда маленькая процессия переместилась за запертые двери погреба дома, где обитал Ноэль.

— Я не виновата, — всплакнула девушка, хотя ее глаза все еще пожирали его вместе с виднеющейся там ненавистью. — Они убили бы меня, если бы мой лорд не выступил против них. Он любил меня и погиб, спасая мне жизнь. Все произошло так быстро, что я даже опомниться не успела, а когда сообразила, что произошло, то было уже слишком поздно. Единственным выходом, который мне оставался, было бежать. Я собрала все сбережения, которые успела накопить и отправилась подальше от независимых островов, стараясь избежать наказания, которое мне грозило.

— И неужели после этого ни разу не попалась на глаза людям барона Делани, которого убили по твоей вине?

— Деньги, которые я смогла получить за Любовь, решили все мои проблемы.

— И дальше ты уже не смогла остановиться?

— Они сами искали меня. Блуждая в полной темноте, они шли на мой огонек.

— И сгорали как мотыльки в пламени костра. Тебе достался дар управлять Любовью, и ты решила воспользоваться им так.

— Я не знала, что мне с этим делать! — ее лицо вспыхнуло. — Я училась жить с новыми возможностями.

— Скольких ты убила? — спросил Ноэль, все это время, слушавший разговор.

— Я не убивала.

— Конечно не убивала, — внимательно посмотрел на нее Павший, — ты выманивала у них все деньги после чего забирала последнее, что у них оставалось, любовь к тебе. Как ты думаешь, что человек, пустой, словно всего лишь оболочка, сделает после того, как лишится Любви, заменившей ему все чувства разом.

— Я не знаю, что случалось после, — вновь всплакнула Меви.

— Потому что тебе дальше было попросту неинтересно проводить с ними время, — отозвался Павший, доставая из-за пояса нож, который быстро ожил в его руках, п песок на лезвиях, начал перемещаться по клинку, словно под порывами ветра.

— Молю вас! — выкрикнула она пытаясь встать на колени. — У меня есть золото. Много золота, которое я отдам вам.

Но было слишком поздно, последние слова она проговорила уже тогда, когда острие прошло сквозь лохмотья, в которые превратился сарафан и вышло чистым, с другой стороны.

Меви с удивлением уставилась на свою грудь и заметила, как ворот ее одежды быстро пропитывается появившейся кровью. Так, словно в ее сердце вошла стрела, настолько глубоко, что все старания спасти ее сразу же были обречены.

— Молю вас, — проговорила она пытаясь закрыть несуществующую рану и рухнула на пол, где быстро побелела, лишенная всей крови и осыпалась кучкой праха, который тут же унесло порывом ветра.

— Можно было и веничком, — заметил Павший, убирая клинок обратно.

— За ним идти на верх, а так быстро и просто.

— Все-таки жизнь аристократа развращает. Опоздай я хоть на немного и нашел бы вместо тебя холодный труп.

— Не стоит недооценивать мои силы, — упрекнул его Ноэль поднимаясь в комнату и быстро меняя свою костюм, на привычную дорожную одежду, накидывая на себя плащ.

— Всех твоих сил хватило бы только на то, чтобы переписать ей свое имущество и скинуться с моста от безответной любви. Запомни мальчик, Любовь сильнее всех остальных чувств и постарайся как можно меньше уделять ей внимания. Никогда еще она не приводила человека к добру.

— А что с этим делать? — спросил наконец Ноэль указывая на камень, который совсем недавно рос у него внутри.

— Можешь выкинуть? — отмахнулся от него Павший, закидывая на плече свою сумку.

— Так она же денег стоит как ни как.

— Только глупец покупает Любовь за деньги. Тот, кто не видит, что она и так есть внутри него самого. Ведь потрать каждый хотя бы немного времени на ее поиски, он смог бы ее разыскать.

Кони медленно ступали по ущелью между крутых скал, жадно всхрапывая при виде очередной растительности, до которой им невозможно было бы дотянуться при всем своем желании. Павший, словно бы дремал в седле, вверив себя полностью случаю, Ноэль заметил, что последние несколько миль его лошадь, ступает самостоятельно выбирая дорогу. Идет туда, где растительность гуще или пахнет прохладной близостью воды.

Сам же Ноэль, постоянно оглядывался вокруг, в поисках всевозможных событий. Нахождение в Нуке в роли почетного аристократа города не прошло бесследно, он начинал скучать по званным балам и веселому оживлению, которое витало в воздухе между зажженных на ночь свечей, банкетного зала. За последнюю неделю, что они провели в пути, самым ярким и возможно поэтому, так запомнившимся событием была охота, которую они коснулись лишь краем своего путешествия. Толпы разъяренных жителей охотились на своего старосту и по-видимому его конец был уже близок, но тут с опушки леса к нему на встречу вышли Павший вместе с Ноэлем, успевшие подкрепиться и настроенные на продолжительную скачку к Травяным горам, где со слов Павшего, находилось одно интересное место, куда они попросту не могли не заглянуть.

— Ради Короны нашего повелителя! — при виде них закричал староста и бросился в пыль перед копытами лошадей. — Если у вас есть остатки разума и вы имеете хоть какое-то отношение к закону, прошу вас, защитите меня!

— От кого тебя защитить? — спросил Павший, тормозя своего коня.

— От жителей Великих кольев, — указал он на виднеющуюся вдалеке толпу, направляющуюся в их сторону и потрясающую вилами, высоко поднятыми вверх.

— Чем же ты им так не угодил?

— По доброте своей я был так же и старостой Малых кольев, — и он указал на толпу с противоположной стороны, которая вовсю махала факелами при виде своего обидчика — и так вышло что все они считают, что больше внимания и своих сил я уделял именно другим, нежели им самим. Оправдаться у меня нет никакой возможности, ведь в какой-то мере это действительно так.

— Так выходит, что они правы? — полюбопытствовал Ноэль.

— А как же им быть не правыми, если в Малых кольях по моему приказу построили новый мост через речку, когда в Великих кольях такого моста не появилось…

— Так почему же и в другой деревне, не построить точно такой же мост?

— Так у них то и реки для этого нет, а мост в чистом поле, это сами понимаете бессмыслица. Но зато у них появилась мельница, которой нет в Малых кольях.

— А с мельницей то что? Неужели им она не нужна?

— Чтобы смолоть муку, необходимы поля, которые нужно сеять и пахать, чем в Великих кольях и занимаются, а Малые живут охотой и рыбалкой и самое большое поле, которое у них есть, используют под пастбище для домашней животины и мельница им вовсе не нужна.

— И в этом вся проблема? — удивился Павший. — Построй одним мост, а другим мельницу и пускай живут дальше, радуясь тому, что ты обоим селам уделяешь достаточно внимания.

— Когда я так и предложил, — взмолился староста, — то Великие колья сказали, что на кой им мост то, коль реки у них нет, а в Малых отказались от мельницы, камни на которую начали покупать всем селом.

Немного поразмыслив, Павший почесал затылок и в задумчивости двинул коня вперед, обдавая старосту новым облаком пыли. Тот в ужасе, что спасители проезжают мимо закричал:

— Что же мне делать?

— Все просто, — на минуту отвлекшись от своих мыслей, проговорил Павший. — Тебе просто надо убедить тех, кто идет на тебя с вилами, что люди с факелами хотят их у них отобрать и наоборот. Пускай они разберутся между собой.

— Это действительно может помочь, — обрадовался староста и уже готовясь бежать на встречу селянам, был остановлен крепкой рукой Павшего, который не только ухватил его за плечо, но и приподнял над землей, для пущей убедительности.

— Ты только это время потрать, на то, чтобы убраться подальше, ведь когда они решат свои проблемы, те кто останутся победителями все равно тебя спросят и тебе придется наконец-то перед ними ответить. Ты вот только скажи, почему ты решил управлять сразу двумя?

— Так-то они сами меня выбрали, — понуро произнес староста, будучи опущенным на землю. — Одновременно сказали, что нет у них в деревнях более справедливого человека чем я, а я голова дурная и послушался. Думал справлюсь.

Дальше им было уже не интересно, кони вновь пустились в галоп и проскакали между двух толп, медленно сходящихся к фигуре за их спинами.

С того события прошло уже пару дней и за все это время, вплоть до сегодняшнего утра вокруг не менялся даже пейзаж. Куда не посмотри, тянулась неприглядная степь, где ни повеситься, ни удавиться было нечем. Харчи, запасенные в Нуке, подошли к концу и сегодняшний завтрак Ноэль попросту воровал у нерасторопной кухарки, которая если и видела, как приготовленная ей еда исчезала прямо из тарелок, то все равно в такое не поверила бы, а сослалась на то, что ее попросту уже успели съесть.

— Скоро будем на месте, — произнес Павший, не меняя своего положения.

— Ты это же говорил вчера утром, — отозвался Ноэль, немного подгоняя свою лошадь, чтобы они ступали рядом. — И завтра, по-видимому повторишь то же самое.

— Поверь мне, что на закате мы будем отдыхать в лучшем обществе, которое тебе только попадалось. Короли и императоры всего мира, готовы променять свои должности лишь на то, чтобы побывать здесь, а мы почитай, будем почетными гостями у моего старого друга.

— И это я уже слышал, раз третий, а может и вовсе пятый. Дня не прошло, чтобы ты не похвастался своим знакомством с кем-то, с кем мне еще предстоит познакомиться.

— Познакомишься, — подбодрил его Павший. — При желании ты уже способен разглядеть его дом, только почему-то смотришь в совершенно другую сторону.

Ноэль внимательно огляделся по сторонам, но не увидел ничего такого, на чем можно было бы заострить внимание. Лишь далеко впереди к небу вздымалась гряда гор, словно специально построившихся от самой маленькой, к самой большой. Первая, больше походящая на холм, была покрыта россыпью зеленой травы, причудливо переливающейся на солнце.

— Ну вот, — произнес Павший. — Как раз про это я тебе и говорил. Травяная гора, в башне, на которой и живет мой старый друг.

— В башне?.. — удивленно переспросил Ноэль, как вдруг разглядел не только гору, но и тонкую, словно в человеческий волос толщиной, узкую полоску, вытянувшуюся к самим облакам, где она и терялась между ними, уходя еще дальше. — Это Башня!?

— Это Башня, — подтвердил его слова Павший, когда они проехали еще несколько часов, минуя разделяющее их с Травяной горой расстояние.

Теперь Ноэль отчетливо видел, что то, что он принял за холм, поросший травой, на самом деле таким назвать можно было лишь с невероятной натяжкой. Их путь привел к отвесной скале, которая выметнулась из земли и застыла чистым изумрудом, прозрачным настолько, что через него с легкостью проглядывался тракт, ведущий к ее соседкам. А башня, на самом деле была Башней, настолько великой, что ему понадобилось бы несколько дней, чтобы объехать ее вокруг и это при том, что он не потратит времени на сон и прием пищи, а с коня слезет только в том случае, если он уставший, упадет на землю и откажется идти дальше.

Спешившись, они медленно стали подниматься по ступеням, вырубленным прямо в изумруде, на самый вверх, туда где его венчала Башня, состоящая словно бы из одного камня, умело выточенного мастерами своего дела. Ноэль не смог увидеть ни одного шва, при котором соединялись каменные плиты. Темный, слегка шершавый бок стены, отдавал теплом и словно бы дышал, под ладонью, вбирая в себя огромное количество воздуха.

Не в пример самой Башне, маленькие двери, спрятавшиеся в ее основание, бесшумно распахнулись и им на встречу вышел гном, чья борода, была обмотана вокруг толстого живота, словно пояс, умело стягивающий широкую рубаху и свободные штаны, которые вот-вот должны были упасть.

— Рад видеть тебя, — радостно раскинул он руки в стороны и засеменил по направлению к Павшему. — Жаль, что вспоминаешь про меня только тогда, когда этого требует дело.

— Ты же сам неоднократно говорил, что Смерть не лучший сосед для жизни, а уж ее служители. — Павший преодолел большую часть разделяющего их расстояния и обнявшись, похлопал гнома по спине, отчего вокруг разнесся стук, словно камень стучит о камень. — Я рад тебя видеть!

— Это он? — заинтересованно посмотрел гном на Ноэля, в нерешительности стоящего в стороне и поглядывающего на оставленных далеко внизу коней.

— Он самый. Неужели и до вас слухи долетают.

— Мы многое узнаем еще до того, как это начнет происходить. Кедровые горы давно искали себе предшественника, а их жители не прислушивались к ним, вот и поплатились за свое упрямство. Их дом угасает, а гора начинает осыпаться. Совсем скоро на ее месте не будет ничего кроме каменной пыли.

— В твоем понимании скоро это сотни лет.

— Может чуть больше, — лукаво подмигнул ему гном и продолжил. — Но поверь мне, когда придет время, все только и успеют поохать, что оно так быстро пролетело. Меня зовут Олав.

Он подошел к Ноэлю и поздоровался с ним.

— Можешь не отвечать, мне и так известно больше, чем ты сможешь рассказать, поэтому формальности не нужны.

— Очень приятно.

— Воспитанный мальчик, — Олав посмотрел на Павшего. — Годы нужны, чтобы он стал таким как ты, грубым и неотесанным.

— У него хороший учитель, — улыбнулся Павший. — Вот увидишь, при вашей следующей встрече, ты не сможешь отличить его от меня.

— Здесь нет твоей заслуги, Бедвир, дух горы тянет все, к чему может прикоснуться. Сейчас это лишь слегка заметно, но попомни мои слова, дальше, ни ты, никто бы то ни было другой, уже не сможет воспротивиться его стремлению. Находиться с ним рядом станет опасно.

— Как ты его назвал? — опомнился Ноэль.

— Бедвир, — Олав махнул им рукой и первый направился обратно к башне.

Маленькие двери, скрывшие за собой длинный, темный коридор, заставивший путников пригнуть головы, остались далеко позади, но сам ход все еще вел их куда-то в глубь башни. Света было достаточно, солнечные лучи, пролетали через изумрудный пол и освещали все вокруг волшебным теплом. Ноэль не мог отделаться от мысли, что ступает по мягкому ковру из изумрудной травы. Даже запахи здесь больше походили на смесь полевых цветов. Когда он был в услужении гномов Кедровых гор, все тоннели пропахли кровью и потом, страхом и темнотой, а здесь, была свежесть и чистота. Словно после дождя. Хотя идти и приходилось в согнутом состоянии, он не чувствовал усталости и к тому моменту, когда потолок над его головой устремился далеко вверх, Ноэль не сразу сообразил, что можно разогнуть плечи и выпрямиться в полный рост.

Его встретил город. Город скрытый от любопытных глаз в недрах башни. Маленькие, аккуратные домики, стоящие друг над другом, на высеченных в камне уступах, были и похожи один на одного и отличались друг от друга настолько сильно, как вода, отличается от камней, о которые она ударяется, спускаясь с далеких гор, стремясь к расположенным в низинах озерам.

— Невероятно, — вырвалось у него.

— Нравится, — посмотрел на него Олав. — Поколения гномов трудились над этим великолепием…

— И спрятали его подальше от людских глаз, — перебил его Павший. — Впрочем, как и все остальное, до чего смогли дотянуться их короткие руки.

— Ты зря наговариваешь на нас, — с укором произнес Олав. — Оставь все это на виду, как тут же налетят тысячи желающих прикоснуться и обязательно растащат все по камешку. Истом Не родившийся, был тем еще чудаком и люди, последовавшие за ним, оставили себе множество из его пороков. Желание изменить весь мир под себя, все еще течет в густой крови его потомков, а это одно из тех мест, куда люди допускаются с неохотой и лишь по особым случаям.

— Или по старой дружбе, — подмигнул ему Павший.

— Ты посланник Короны, даже будь наша дружба на грани войны, я бы не смог отказать тебе в просьбе, хотя и не был бы таким радушным хозяином. Но я не хочу, чтобы здесь построили еще один Тиланский университет, как это было в эльфийском лесу.

— Ты же знаешь, Олав, я не иду к тебе враждовать, а полностью принимаю те законы, которыми ты обвешиваешь свое святилище. Даже Ноэль постарается не прибегать к магии, если ты сильно его попросишь. Травяные горы, это твоя вотчина, — Павший на мгновение прервался и быстро договорил, убедившись, что вокруг нет посторонних ушей. — Почти твоя вотчина.

— И после этого ты еще смеешь называться моим другом! — вспылил Олав. — Это было столетия назад и тогда я даже не подозревал, к чему приведут меня такие отношения! О Боги, когда же исчезнет последний человек, кому знаком мой позор?

— Не скоро. Ты, наверное, не знаешь юноша, как наш Олав решил связать себя узами брака и выбрал себе подходящую спутницу, такую же умную и красивую, как и сам он. Через год крепкой семейной жизни, Травяные горы сотрясали крики влюбленных, а от их ежедневных драк, даже Боги закрывали уши, чтоб не слышать всего происходящего. Но жена то у него оказалась не так проста, как все могли подумать и уже в скором времени, тягала его вот за эту самую бороду, которая в те годы, была куда длиннее и пушистее. Семью удалось сохранить лишь каменным терпением и сейчас они вдвоем живут душа в душу, но все в округе знают, что Олав это тот гном, который отдал самое ценное что у него есть в руки женщины. И пускай ее никогда нет с ним рядом, но в любой момент его борода вновь окажется зажатой в ее крепких ладонях, а старый гном выполнит любую ее просьбу, какой бы нелепой она не была.

— Продолжай, — горько усмехнулся Олав. — Когда-нибудь это все станет лишь историей и запишется в Книгу, а гномы народ терпеливый. Мы умеем ждать.

Их разместили в одном из свободных домиков в дальнем конце города. Просторнее остальных, он словно бы возвышался над ними, как старший брат, давая защиту и тень своим младшим родственникам. Павший сразу же улегся на длинную кровать и с удовольствием закинул руки за голову, глядя в потолок.

— Что Олав говорил про Тиланский университет? — не выдержал Ноэль продолжительного молчания.

— Один из факультетов Магической Академии, расположенный под присмотром Короны, находился в одном из трех эльфийских лесов, произрастающих в империи.

— Но ведь в империи два леса?

— Сейчас два, а раньше было три. Тиланский лес, находился у границы с Темными землями и стоял на защите королевства, но после продолжительной магической войны, Корона решила, что избегать помощи магов было бы слишком высокомерно и с эльфами был заключен договор. Они дают разрешение на возведение в своем лесу магического университета, а Корона в свою очередь обязуется впредь не вмешиваться в их личную жизнь и оставить в покое всех эльфов, которые не нуждаются в ее помощи. Тиланский лес был подвергнут просто нашествию студентов и через год, малый университет просторной магии принял в свои распахнутые двери первых студентов. Десятки лет все было тихо-мирно. Студенты изучали науки и не ступали далеко в лес, где расположились эльфы, но так не могло продолжаться слишком долго. С каждым последующим годом, их становилось все больше и больше, а изучаемые ими науки переходили все дозволенные рамки и вот при сдаче очередных экзаменов, кому-то из бакалавров просторной магии удалось всего лишь на краткий миг призвать в мир какого-то древнего бога или демона, сейчас уже никто и не вспомнит кто это был, но и этого хватило с лихвой. От университета не осталось камня на камне, а лес, словно бы скосил невиданных размеров меч, оставив вместо него лишь усыпанный пеньками луг. Эльфы попричитали немного и ушли к своим собратьям, которые приняли их с распростертыми объятиями, а университет восстановили вновь. Профессора заняли свои места и стали ждать новых студентов. И вот уже множество лет Тиланский университет возвышается над полем скошенных деревьев, как напоминание о том, что людям свойственно ошибаться, но за их ошибки почему-то должны платить совершенно другие существа.

— И разве эльфы оставили все так как есть?

— Что ты? Они затаили обиду и пошли войной на Корону. Но маги Академии встали на защиту королевства и предотвратили битву. После чего убедили звездорожденных, что так поступать совершенно не хорошо и в случае, если они предпримут новую попытку поквитаться, то Корона может распрощаться и с оставшимися лесами, которые дали им пристанище. Конечно эльфы недолгое время возмущались, но делать им было нечего. Уходить за край империи они не стремились, поэтому и приняли новые реалии таковыми.

Поздним вечером, дверь, чудом не слетевшая с петель, распахнулась и в комнату ворвался Олав, впуская за собой рвущиеся с наружи шумные выкрики и музыку, которой до этого Ноэль словно бы и не слышал.

— Пора! — прокричал он, перекрывая развернувшееся на площади веселие. — Скоро Жизнь начнет писать произошедшее за день и нам кажется удалось узнать, о чем будет написано в Книге.

— Ты, о чем? — спросил Ноэль, пытаясь привести в порядок свои слипающиеся глаза, которые уже начали показывать ему необычные сны, в которых он принимал активное участие.

— Пойдем, — поторопил его Павший. — После доспишь.

Они пробрались сквозь толпу шумных гномов, сдобренных крепким элем и жирным мясом, как два великана, разрезая ее в неожиданных местах. Павший шел немного впереди выглядывая, то и дело тонувшую там голову Олова, а Ноэль, вглядывающийся в его спину постоянно норовил, на кого-то наступить, после чего слышал в свой адрес, такое, отчего даже самые опасные бандиты Торбурга, покажутся милыми и приятными в общении людьми.

— Пойдем-пойдем, — поторапливал их Олав, когда под ногами показались ступени винтовой лестницы, у которой по-видимому попросту не было верхней площадки. Ноэлю даже почудилось, что они поднимаются никуда. В пустоту, затерявшуюся между крышей башни и облаками, расположенными над ней. Освещенные горящими факелами стены мирно спали, лишь изредка провожающие их невидимым взором, после чего, потревоженные вновь проваливались в вековой сон.

— Куда мы идем? — наконец-то не выдержал Ноэль, когда количество ступеней превысило количество цифр, которые ему были известны.

— В библиотеку королевства, — отозвался Павший. Его голос тонул в бархатной темноте. Становился похожим на шепот, отчего Ноэлю приходилось напрягаться, чтобы расслышать каждое слово. — Копия всех книг, рассыпанных по миру, есть в этой библиотеке. Она сама выискивает для себя интересные экземпляры и хранит их в своих недрах, а все гномы, которых ты видел, отвечают за их сохранность.

— Но я думал, что их интересуют только сокровища?

— А это и есть сокровища, — послышался откуда-то сверху голос Олава, — мы не изменяем своим традициям. Книги, которые хранятся у нас стоят куда дороже, чем все золото мира. Мы пришли.

— Куда? — вырвалось у Ноэля, когда вокруг ничего по сути и не изменилось. Все те же ступени под ногами, в окружении безмолвных стен.

Его что-то схватило за шиворот и подтянуло вверх, словно рыбу достали из воды и вытянули на берег, несущий ей погибель. Он огляделся по сторонам, все еще продолжая висеть в руке Павшего и увидел под своими ногами небольшой люк, через который его и выловили.

Пространство вокруг больше походило на хрустальный купол, окруженный вокруг невесомой морской пеной, которая медленно проплывала рядом в океане темно-серой воды. Лишь спустя некоторое время ему удалось внимательнее рассмотреть все происходящее. Пеной были ни что иное как облака, разбросанные на бескрайних просторах ночного неба и Ноэль даже слышал треск, с которым они рвались, после того, как их край касался спрятавшего библиотеку купола.

Прозрачный со всех сторон, купол тем не менее имел в центре себя массивную колонну, которая поддерживала его высокий свод, где расположилась просторная площадка, для наблюдений за звездами. Несколько гномов, стоявших там и глядящих в нелепой величины подзорные трубы, о чем-то активно спорили, между делом записывая свои наблюдения в пухлые блокноты, висящие на их поясах.

Сама библиотека тонула в длинных стеллажах, на которых аккуратными рядами хранились тысячи книг. Выглядывающие лишь корешками, они скрывали в себе вековые знания всех ступавших когда-то по земле. Некоторые из них были написаны на столь древних языках, что уже не осталось в живых тех, для кого эта тайная вязь была чем-то знакомым, но все равно, они возвышались над остальными, своими потрепанными краями, в которых виднелся не один прожитый век. Ближе к полу, находились самые молодые, самые свежие из книг, чей путь на самый верх только начинался. Ноэлю казалось, что некоторые из них на глазах становятся шире, разбухают, словно страницы в них, продолжают прибавляться, расти, а рука автора, которая их пишет, все еще стремиться к финалу.

— Нам сюда, — указал Олав и повел их по бескрайнему лабиринту нескончаемых стеллажей, до тех самых пор, пока дорогу им не преградил осколок скалы, невиданно как здесь оказавшийся.

Олав достал из нагрудного кармана что-то похожее на небольшую трубочку и протяжно в нее подул, распространяя вокруг себя неясный, стрекочущий звук, который медленно поплыл вдаль, иногда ударяясь о попадающиеся на его пути препятствия и меняющий свое направление. Словно круги на воде, он становился все шире и шире, а Олав продолжал дуть.

Неожиданно, звук потонул у дальней стены, откуда послышалось недовольное сопение.

— Голем! — удивился Ноэль, когда к ним на встречу вышел каменный великан.

Его поступь была невероятно тяжелой. Казалось, что он взвалил себе на плечи целую гору и тащил ее, не надеясь когда-нибудь сбросить. Иногда его начинало шатать от невидимой тяжести, и он вот-вот должен был рухнуть, но следующий шаг с громким стуком опускался на пол и голем продолжал продвигаться вперед. Приблизившись вплотную к Олаву, он ухватился за неприметное кольцо, торчащее у ног гнома и напрягшись всем телом потянул его на себя. Часть скалы, возле которой они очутились медленно, словно бы нехотя поддалась вперед и стала выдвигаться, обнажая неровный шрам, спрятавший в своих глубинах самую большую когда-то виденную Ноэлем книгу.

Даже если бы он стал на плечи Павшего, а тот в свою очередь стоял бы на плечах еще не менее дюжины крепких и высоких мужчин, то даже в таком случае Ноэлю не удалось бы достать до ее середины. Высота книги была поистине невероятной. Она могла бы послужить хорошей крепостной стеной, даже в том случае, если бы ее удалось разрезать на три части. В ширину она была не меньше. Как минимум минут пять пришлось бы идти, чтобы достичь противоположного края мраморного корешка, за которым хранились страницы.

Медленно, голем продолжал свой труд, вытягивая книгу все дальше и дальше. Открывая взору собравшихся здесь все новые картины, застывшие на ее поверхности. Край великой битвы, случайно оставшийся здесь, хранил в себе десятки сцепившихся в смертельной схватке людей, чей барельеф был выполнен в полный рост. Другой изображал отрубленную голову дракона из чьей пасти все еще вырывалось адское пламя, пытающееся сжечь руку в латной перчатке, которая ее удерживала, другая же рука была изображена с мечем, истекающем черной как смоль кровью. Ноэль отчетливо видел, как густая капля оторвалась от лезвия и начала свой долгий полет в пустоту. Горы оружия, чья реалистичность была настолько правдоподобной, что казалось, стоит только ухватить за рукоять и станешь их обладателем. Пейзажи, навсегда застывшее в камне и людские лица оставившее свой след на обложке книги, запечатленные с ужасом в глазах.

К тому моменту как голему удалось вытянуть ее всю из ниши в скале, Ноэлю открылась вся картина целиком. Увидев ее, он вспомнил ее детали, виденные в одном из своих, украденных у Павшего снов. Сражение на Псовом холме, где сошлись армии десяти королевств и в образовавшейся неразберихе пали все, ступившие на поле битвы под низким небом. Последним, кому удалось пережить остальных, был юный маг, сумевший остановить кровопролитный бой. Ценой собственной жизни он вырвал его из реалии времени и навсегда скрыл от глаз, рожденных в этом мире. Тысячи и тысячи волшебников, с той поры пытались найти дорогу к холму, но каждого из них ждало разочарование. Они лишь слышали шум минувшей битвы, лязг мечей, победные выкрики, но чем дольше продолжалось их видение, тем сильнее ослабевали искатели правды и в конечном итоге у них уже не было сил вернуться обратно.

— Даже после окончания битвы, она все еще продолжает собирать свой урожай, — как-то тихо прошептал Павший, вглядываясь в обложку.

— И будет это делать еще многие годы, пока сила, вложенная в заклинание, не иссякнет, — добавил Олав. — Псовый холм вновь вернется в реальность, давая возможность оставшимся завершить начатую атаку. Расставить точки в давно забытом сражении.

Он вновь коснулся губами трубочки, которую все еще продолжал держать в руках и извлек из нее новый звук, легче чем первый, словно порыв ветра, тот звук устремился по библиотеке, перелистывая оставшиеся лежать незакрытые книги. Обложка медленно стала открываться, обнажая свои внутренности. Тончайшие, как человеческий волос листы замелькали перед глазами Ноэля, выискивая только им понятную историю, которая еще не успела остаться среди множества остальных, замерших на этих страницах.

— Только не читай, — начал было говорить Павший, когда книга перестала переворачивать чужие жизни и открыла Ноэлю сразу непонятные буквы, которые по мере того, как он вглядывался в них, становились знакомыми и затягивали его в круговерть событий.

— Виньен мертв, мой господин, — раздался жалобный голос человека, который поклонившись вошел в просторную комнату. — Как доложили мне, Смерть все-таки настигла его в собственном доме у камина.

— Как это произошло? — стоявший у распахнутого окна высокий, худощавый мужчина, чья кожа на щеках натянулась так, что казалось вот-вот лопнет, медленно перевел свой взор на вошедшего.

— Мне не известно, господин, — еще ниже склонился докладчик. — Утверждают, что он был отравлен. Торбург это опасное место и то, что он смог прожить так долго в его стенах, слишком высокая удача.

— Торбург это город в котором даже страшный грех возможно искупить, — прервал его мужчина. — Перекрыть его еще более ужасающим и Виньен был там в безопасности.

— Возможно вы правы.

— Я всегда прав! — словно рассекая воздух ладонью махнул он, подводя незримую черту. — Значит уже второй.

— Второй? — слуга выпрямился и заглянул в пустые, безжизненные глаза.

— Меви больше никогда не ощутит любовь. Ее сердца коснулась настоящая стрела, которую она не смогла предугадать.

— Меви, — как-то жалобно произнес вошедший, лаская услышанное имя и вспоминая видимо, прожитые с этим именем на устах моменты. — Неужели рука смерти дотянулась и до нее?

— Смерть не настолько прозорлива, чтобы позаботиться сразу о двух своих упущениях, — отрицательно покачал головой мужчина. — Здесь что-то другое, что-то, чего мы еще не поняли. Не заметили.

— Возможно это связано с тем, что Корона недавно отправила всех своих гонцов на чьи-то поиски. Конечно практически все из них мертвы, но такое событие не проходит бесследно. Королю срочно потребовался кто-то и он не поскупился чтобы разыскать его.

— Что было в письмах?

— Мне неизвестно, — слуга в страхе сжался и отошел к двери. — Ни один из гонцов не был тронут моими людьми. Они умудрились погибнуть сами.

— Где их письма?

— Я постараюсь разыскать их.

— У тебя нет ни одного? — мужчина внимательно оглядел съежившегося слугу и тот словно бы стал меньше в размерах.

— Простите меня, господин, — упал на колени слуга. — Я тотчас исправлю эту оплошность, дайте мне только шанс, и я…

Договорить ему не удалось, так как его шея совершила невероятный оборот вокруг своей оси и тело безвольной куклой рухнуло на пол, где и застыло в неестественной позе. Мужчина переступил через него, словно через пустое место и подошел к письменному столу, скрытому под горой свитков. Его руки, с длинными худыми пальцами выловили оттуда округлый предмет, а губы начали быстро произносить какое-то заклинание.

— …пускай странник разыщет Хойру! — проговорил он и резким движением руки выкинул шар в окно.

Ноэль открыл глаза и уставился в прозрачный купол, устремившийся в голубое, безоблачное небо.

— Наконец-то вернулся? — наклонился над ним Павший, перекрывая весь обзор. — Я уже думал отправляться за тобой.

— Что со мной было? — спросил Ноэль пытаясь взять под контроль онемевшее тело.

— Все очень просто, — встрял в разговор Олав. — Ты как-то умудрился прочесть Книгу.

— Но книги ведь и предназначены для того, чтобы их читать?

— Другие книги да, но не эта Книга! — согласился Олав. — Написанное Жизнью, можно прожить, прочувствовать. Она легко могла забрать тебя и оставить себе, но тебе каким-то образом удалось вырваться оттуда.

— Что ты видел? — спросил у него Павший, помогая принять вертикальное положение и впихивая в его руки кружку с элем.

— Я не могу вспомнить, — произнес Ноэль наконец-то соображая, что ему с ней делать. Эль быстро исчез, смачивая горло и позволяя языку вернуться к жизни. Он с удивлением поворочал им, после чего вновь повторил уже более громко. — Я не могу вспомнить. Только призрачные образы в комнате, смерть и магию.

— Они о чем-то говорили? — не унимался Павший.

— Хойра, — пришло на ум Ноэлю непонятное словно. — Кто-то приказывал разыскать хойру. Что это?

— Не что, а кто, — пояснил Олав. — Нет в мире страшнее существа, чем эта женщина.

— Кто она такая? — посмотрел на него Ноэль.

— Хойра королева Мертвых клинков. Одного из гномьих кланов, чья жадность не идет ни в какое сравнение со всеми остальными. Нет более богатого гнома чем она и более беспощадного.

— Где нам ее искать? — спросил Павший.

— Здесь, — указал Олав в сторону купола. — Травяные горы — это не только наш оплот. На юге от нашей башни расположено ее королевство, что доставляет нам немало неудобств. Ее подданные днем и ночью добывают сокровища сокрытые в недрах земли, а когда им это надоедает, то устраивают набеги на принадлежащие нам земли, чтобы разжиться новыми рабочими. С тех самых пор, как она обосновалась рядом, Травяные горы утратили былой блеск и величие, которое несли на своих плечах годами.

— Что тебе о ней известно?

— По-твоему я рассказал мало?

— Слишком.

— Боги, неужели ты хочешь знать что-то еще?

— Все, что известно тебе. Каждую деталь, каждую мелочь, скрытую под горой пыли.

Дочь Белозуба, короля клана Лунных клинков, Хойра Блистательная с детства познавшая горе со смертью матери, впитывала премудрости подгорного народа из рассказов отца и его подчиненных. Вместо кукол в ее руках все чаще видели искусной выделки клинки, а звон золотых монет заглушал всевозможные любовные сказки, которые так охотно слушают все девушки в ее возрасте. К тому моменту, когда пришла пора вступать в союз с выбранным отцом принцем и наследником одного из соседствующих кланов, по умению в ковке оружия, схватках на мечах и добыче золота, с Хойрой могли сравниться лишь самые искусные умельцы ее народа. Прозвище Блистательное давно растворилось в прошлом, а ему на смену пришло новое, Великолепная. Гордость и слава клана Лунных клинков. Лучшая невеста во всем плоском мире и за его пределами. В день свадьбы она лишилась отца. Горе, напавшее на ее лицо несравнимо было ни с чем, поэтому за его смерть она заплатила страшную цену. Все, находящиеся в королевстве приглашенные гости, стали подозреваемыми в убийстве. Их как скот согнали в тронный зал и сверху на них хлынул дождь из расплавленного золота, который в мгновение ока скрыл под собой каждого.

За долгие годы, проведенные Хойрой в беспамятстве клан Лунных клинков пришел в упадок. Поданные разбежались, а казна опустела. Не было более нищего королевства, но это не могло продолжаться слишком долго. Блуждая по безжизненным, заваленным хламом и покрытым пылью коридорам дворца, Хойра почувствовала восторг несравнимый ни с чем ранее испытанным. Ее сердце, остановившееся за долгие годы, вновь начало биться, разгоняя по венам застоявшуюся кровь. Ища причину столь неожиданно нахлынувшему чувству, она наткнулась на золотоносную жилу, осмелевшую настолько, что та смогла проступить сквозь каменные плиты пола. День ото дня она, не жалея собственных сил, вгрызалась в горную породу и выкачивала все доступное ей золото. Через несколько месяцев, ей хватило денег для того чтобы набрать новых работников и процесс добычи стал продвигаться быстрее. Где появлялось золото, там вновь расцветала увядшая до этого жизнь. Появились новые поданные, провозгласившие Хойру своей королевой лишь с оговоркой, что клана Лунных клинков давно уже нет, а памятуя о страшном суде, устроенном их предводительницей, было внесено предложение о новом названии. Клан Мертвых клинков быстро возвращался в привычное русло. Хойра указывала на места где стоит искать драгоценности и рабочие безошибочно натыкались на золотоносные жилы и месторождение изумрудов. С каждым годом углубляясь все дальше в горные породы, добычи драгоценностей стали для нее единственным смыслом жизни и спустя некоторое время все незанятые гномы уже трудились в подземельях, снабжая свою королеву все большим количеством золота. Которое уже не помещалось ни в одном из хранилищ. Но ей всегда было мало. Она требовала больше и усерднее работать, отчего поданные негодовали, но блеск, охвативший их королеву слепил и их глаза, делая их рабами найденных богатств.

За золото покупались рабочие и новые поданные, им же она платила и за очередные рудники, которые гномы продавали ей, в надежде получить больше, чем они могли с них добыть.

— Территория ее королевства росла, набивая и без того пухлую казну все большим и большим количеством золота и драгоценных камней, — закончил свой рассказ Олав. — Раньше в этих горах жило несколько кланов, теперь же мы последние, кто еще способен держать оборону перед ее чарами. Остальные гномы давно обходят эти земли стороной, избегая попасть под влияние блеска, который вырывается из ее глаз. Даже изумруд, на котором стоит наш дом, с каждым днем становиться все меньше. Его измельчают у нас под носом не боясь быть обнаруженными, а гонцы, отправленные к нам, несут все более и более выгодные предложения за право обосноваться на этих землях. Но все это приведет к одному. Хойра станет обладательницей всех Травяных гор, что сделает ее королевой одного из самых сильных кланов и даст ей право подчинить себе всех остальных гномов.

— И что тогда? — заинтересованно спросил Ноэль, поедая густую похлебку и украдкой поглядывая на Павшего, чтобы тот не смел посягать на его миску.

— Гномы подчиняться, — нехотя ответил Олав. — У нас попросту нет другого выхода, кроме как подчиниться. Еще нашими предками заведено, что сильный гном в праве объединить под своим началом всех остальных и сейчас таких трое. Хойра из Травяных гор, Сур из Ледяной долины и Гарот с Водяных столбов. Между ними нейтралитет, но каждый старается подмять под себя независимые кланы, пока лишь мирными путями, но и здесь это лишь пока. Скоро начнет проливаться кровь, реки крови, которые уже невозможно будет остановить.

На восходе следующего дня Ноэль уже восседал на своей лошади, которая отдохнув вовсю гарцевала и требовала отправиться в путь. Павший прощался со своим другом перебрасываясь острыми шуточками, но в глазах Олава была тревога, он словно бы глядел в даль, в будущее, которое было не таким веселым.

— Ты же знаешь, что Ноэль не обычный юноша, — наконец-то произнес он, так словно бы его самого здесь и не было. — Я чувствую его силу, его стремление к познаниям, его мощь.

— Это видно и невооруженным взглядом, — подмигнул Ноэлю Павший, запрыгивая на коня. — Разве ты еще не понял?

— Понял, — отмахнулся Олав и спросил у самого Ноэля — Кто твои родители?

— Не знаю, — развел тот руками. — Меня купили гномы из Кедровых гор еще в детстве. Я не помню своей семьи и того, что меня с ними связывает.

— Если удастся, разыщи их.

— Зачем?

— Сын смертных не смог бы совладать с обрушившейся на него мощью. Такое по силам только Богам.

— Но как мне это сделать?

— Когда-нибудь дорога вынесет тебе на встречу нужный ответ. Стоит лишь сильно этого захотеть.

— Спасибо, — спохватился Ноэль и отправил свою лошадь в след за удаляющимся Павшим, после чего решился и задал мучавший его все это время вопрос. — Почему ты назвал его Бедвир?

— Я напомнил ему, что и он сам когда-то был человеком. А это многого стоит. Удачи! — выкрикнул вслед Ноэлю Олав и начал подниматься по вырубленным в изумруде ступеням, ведущим далеко вверх, к неприметной двери в основании башни, спрятавшей за собой целый город, давший пристанище многим гномам.

Палящее солнце медленно, но уверенно начинало припекать путников, бредущих по пустынным тропам Травяных гор. Поднятое ими облако пыли так и оставалось висеть в воздухе в виде неуловимых сетей, через которые не могли пробиться даже птицы. Павший молчал большую часть дороги, а Ноэль попросту не знал с чего начать разговор. Ему казалось, что если он заговорит, то сможет одним лишь голосом разрушить окружающий его мир.

Тракт тянулся все дальше, по горному хребту, уводя обоих в самые высокие горы, что своими сводами поддерживают небо.

— Почему ты? — наконец-то не выдержал Ноэль и поравнявшись с павшим спросил. — Почему этим должен заниматься ты?

— Кому-то ведь надо это делать, -нехотя заговорил тот.

— Но разве Смерть настолько беспомощна, что не может уследить за всем происходящим? Разве ей нет дела до того, что происходит вокруг, что убирают за ней обычные люди?

— Мы убираем не за ней, — пояснил Павший. — Смерть Ничто и Никто. Она бессменная точка всего происходящего с человеком, но иногда случается так, что точка не заканчивает рассказ. Она лишь прерывает читателя, чтобы подготовить его к чему-то. Смерть справляется со своими обязанностями, но помимо нее есть множество всего остального. Та же самая жизнь, постоянно во всем ей противоречит. Пытается поставить палки в колеса и противиться естественному ходу событий. Ты иногда попросту не замечаешь, что жизнь окружает тебя со всех сторон. Она везде и всюду и Смерти сложно продраться через этот лабиринт, который с каждым днем, каждым часом становиться все больше. Уплотняется так, что ей невозможно сделать лишний шаг, чтобы не навлечь беду на кого-нибудь другого. Раньше, в те времена, когда всех живших на земле можно было пересчитать по пальцам, да и все они были видны, стоило только хорошо присмотреться, она могла и не переживать, но теперь, теперь совершенно другое дело. Многим просто нравиться жить, каким бы не было их существование, они привыкли, смирились продолжать свой путь даже в виде неказистых гор. Подстроились под время, обросли новыми жизнями и аккуратно вырвать его из происходящего, становиться все сложнее и сложнее.

— Но ведь это Смерть, — возразил Ноэль. — В этом заключается ее работа.

— Это призвание, — поправил его Павший. — Никому не справиться с такой работай, если он не хочет этим заниматься.

— У тебя это такое же призвание?

Павший не ответил, лишь закатал рукав и перед Ноэлем вновь предстала татуировка в виде руки, ухватившей его за запястье. Линии там все так же передвигались, меняя сами себя, что заставляло думать о том, что она живая.

— Но я не убийца, — медленно, словно по буквам проговорил Ноэль, когда Павший вновь вернулся к своим мыслям. — Я не хочу убивать людей.

Тракт медленно поднялся так высоко вверх, что зеленая трава, уступила под натисками сначала слабого, а потом и вовсе нескончаемого потока снежных сугробов, так удачно расположившихся на верхушке горы. Седые ели, окружившие дорогу, медленно покачивали своими макушками, в след проезжающим путникам, так, словно бы указывая им нужное направление, а кони начали храпеть от натуги, преодолевая снежные сугробы, которые встречались им на пути.

Уже вечером, когда все вокруг было залито серебряным лунным светом, Ноэль ахнул и затормозил своего коня, пытаясь отчетливо разглядеть лесной пожар, так неожиданно выметнувшийся им на встречу. Впереди казалось горит весь лес, но огонь неподвижен, он словно бы замерз, в холодной ночи.

— Королевство Мертвых клинков, — провозгласил Павший, указывая на этот пожар.

Лишь приглядевшись, Ноэлю удалось рассмотреть и высоки шпили дворца и маленькие окна-бойницы, через которые пробивался свет и толстую стену, на которой виднелись толпы неспящих в ночи стражников. Они словно откормленная змея, медленно передвигались друг за другом, неся маленькие кусочки света с собой и освещая ими себе дороге. Все было обычно если бы не одно, но. Весь замок, каждый его клочок был отлит из золота, которое отражало горящие факелы, воспламеняя все вокруг.

— Как мы туда попадем? — спросил Ноэль, оглядывая высокие, в десяток человек ворота, преградившие им путь.

— Купим себе ночлег. Не думаю, что гномы откажут себе в возможности стать еще немного богаче.

С этими словами он медленно подбросил на руке небольшой мешочек, плотно набитый чем-то твердым.

— Кто такие? — раздался громовой окрик, когда они подошли вплотную к воротам.

— Путники, — выкрикнул Павший. — Мечтающие умыться и поспать в тепле.

— Тепла вокруг полно, стоит поискать получше.

— Но до него сутки пути, а этим не согреешься, — Павший попросту бросил мешочек в темноту, где тут же послышались торопливые шаги, и звуки стычки.

— Ты прав, гость, — вновь раздался голос. — Этим согреться нельзя, но купить тепло можно. Вас проводят.

Одна створка высоких ворот медленно распахнулась, давая им возможность проехать.

По другую сторону их встретил отряд гномов, которые, не дожидаясь их проезда, начали медленно удаляться в глубь дворцовых проходов, уводя путников за собой, по вымощенным золотом дорогам. По мере того, как они продвигались вглубь замка, количество стражников, их сопровождавших сокращалось, словно их заманивали в себя темные ответвления коридоров и проглатывали вместе с факелами.

К двери их покоев с ними подошел лишь один пузатый гном, чья кольчуга нелепо влачилась за ним по земле, собирая весь оказавшийся там мусор.

— Отдыхайте, — проговорил он, — я пойду узнаю на кухне, может осталось что-то с ужина, но не рассчитывайте на то, что вам перепадет слишком много.

— Мы довольствуемся и пустыми мисками, — отмахнулся Павший и прошел внутрь отведенных им покоев.

Широкое ложе, почему-то только одно, тонуло в свете многочисленных драгоценных камней, украшающих стены. Дорогие ковры, лежащие еще на более дорогих, прогибались так, словно ноги ступали по болотной трясине. Боясь провалиться в роскошь как минимум по колено, Ноэль ступал очень аккуратно, тщательно выбирая место для следующего шага, где по его уверению ковров было куда меньше. Горящий камин нес тепло и был единственным светом, доступным в комнате, но и его с лихвой хватало. Отражаясь от золотых стен и статуй, расставленных в полном беспорядке вокруг, свет то и дело устремлялся в самые дальние, самые темные углы, но и там, натыкаясь на отполированное до зеркального блеска золото, возвращался обратно делая все вокруг невыносимо ярким.

— Словно хозяин выставил на показ все лучшее, что у него есть, — недовольно проворчал он, прикрывая начавшие слезиться глаза.

— Ты в этом уверен? — посмотрел на него Павший. — По мне так, эта комната больше походит на чулан с забытыми вещами. Остальное убранство дворца выглядит куда богаче.

— Куда уже больше? И этого более чем достаточно для всего королевства. У нас во дворце даже тронный зал и то, может похвастаться меньшим количеством золота. А здесь даже спать на нем придется.

Он приподнял накинутые на кровать одеяла, обнажая золотой край.

— Здесь все из него, поковыряйся в стене и заберешь назад все то, что уплатил при въезде.

— Если бы я заплатил драгоценными камнями, то нас бы выставили отсюда даже не спрашивая.

— Что же ты отдал?

— Сам посмотри.

Павший бросил Ноэлю небольшую слезинку, аккуратно устроившуюся в подставленной ладони. Внутри нее словно горел небольшой очаг, освещая все вокруг тусклым светом.

— Слезы бедняков, — проговорил Павший. — Одному колдуну стало жаль толпы бедных так, что он решил им помочь. Закрывшись в своей башне на многие годы, он изобрел поистине неописуемое заклятие. Наложенное на упавшую слезу бедняка, оно превращало ее в подобие талисмана, который всегда указывал где находиться золото. А в некоторых случаях, когда золотая жила проходила слишком близко к поверхности, то и вызывал ее, так, что она выбиралась наружу. С одним таким талисманом, можно немыслимо разбогатеть, а он создал их множество.

— Так почему же бедные все еще встречаются на улицах?

Павший рассмеялся.

— Да потому что колдун недооценил их. Получив в руки сей дар, они попросту продали их сразу же, а полученные деньги потратили на собственные нужды. Эти талисманы не дают золота, они лишь указывают к нему путь, а добыть его должен каждый. А это работа, порой слишком тяжелая работа, чтобы попасть под соблазн. Некоторым проще выпрашивать деньги, чем зарабатывать. Колдун разозлился и навсегда забыл свое заклинание, но слезы, сделанные им в первые моменты, остались бродить по свету, как разменная монета. Лишь некоторые из тех, кому они попались в руки, использовали заложенное в них волшебство, все остальные относились к нему без должного внимания и уважения.

Дверь распахнулась и к ним вошел недавнишний гном, который и проводил их к покоям.

— Вам повезло, — проговорил он, вытирая тыльной стороной ладони жир, обильно капающий с усов. — На тарелках еще есть объедки, так что с голоду вы точно не умрете.

— А если бы ты шел быстрее, то мы смогли бы и плотно поесть, — взяв тарелки Павший намекнул ему о том, что сразу видимо в них было куда больше еды, чем сейчас.

— И этого достаточно, — зло посмотрел на него гном и добавив скрылся за дверью — отдыхайте, до утра вас не потревожат, если вы сами не станете покидать комнаты. Ночь во дворце не лучшее место для прогулок, а уж если вы не в клане клинков, то вам и вовсе не стоит высовывать носа за дверь, гномы славятся умением ковать самые острые топоры.

— С таким ужином у нас сил не будет даже подняться с постели, — выкрикнул ему в спину Ноэль, но его голос отразился от закрытой двери и вернулся к нему обратно. — Что делать будем?

— Есть. Нельзя же пропадать такому добру, тем более, когда еще удастся спокойно перекусить.

— А нам обязательно ее убивать, — спросил Ноэль, принимаясь за жирную похлебку, в которой вместе с мясом, плавали какие-то овощи. — Она ведь королева, да я и не думаю, что нам так легко удастся к ней подойти.

— Поживем увидим, — лукаво усмехнулся Павший и подошел к дверям.

Ноэль не слышал произнесенных слов, но видел их. Настолько тихие, они имели невероятную мощь и сразу же падали на пол, где начинали расплываться тончайшим дымом заполняя собой все вокруг. Часть из них устремилась в щель под дверью.

— Шепот пророков! — взволнованно проговорил он. — Я использовал его, — тут он немного смутился и перефразировал выражение — когда был во сне. Я помню его. Знаю.

— Если ты знаешь, — прервался Павший, его лоб был покрыт бисеринами пота — то должен знать, что нельзя делать, когда его произносят?

— Мешать, — виновато опустил взгляд Ноэль.

— Вот именно, — согласился с ним Павший. — Сейчас ты должен противостоять ему, а не всматриваться в древнюю вязь заклинаний.

Он вновь повернулся к двери и начал беззвучно открывать рот, словно рыба, выброшенная на берег. Вены на его лице вздулись и было видно с каким трудом ему дается каждое новое слово.

Ноэль всячески боролся с оцепенением, которое наваливалось на него все новыми и новыми волнами. С каждым разом они ударяли в него сильнее. Мешая ему сосредоточиться. Порой он проваливался в сон, но чья-то невидимая рука вырывала его обратно в реальность.

«Шепот пророков, одно из сильнейших заклинаний мира под высоким небом, вспоминал он услышанное во сне. Самое тонкое, самое незримое, оно тем не менее обладает поразительной силой. Выкрикни на оживленной площади слово и лишь несколько человек обернуться на твой крик, но остановись и начни шептать… Всякий проходящий мимо остановиться чтобы прислушаться, к тому что ты произносишь. Есть множество вариантов его произношения, но все они неизменно действенны. Будь то уговоры или убеждения. Короли, обладают задатками этого шепота и используют его всякий раз, когда выступают перед толпой».

— Пора, — произнес Павший и тронул Ноэля за плечо.

— Сколько прошло времени?

— Час, может немного больше, — в задумчивости проговорил Павший открывая дверь.

Ноэль вышел вслед за ним и чуть не упал, зацепившись за два спящих тела у дверей. Гномы, охраняющие их покой, спали без задних ног. Побросав свое вооружение и упав на пол, они не слышали происходящего вокруг. Начнись сейчас война, после пробуждения никто бы из них не вспомнил, что было что-то мешающее им спать.

Пустые коридоры дворца иногда выбрасывали к ним под ноги все новые и новые жертвы заклинаний. Захваченные в самые неожиданные моменты, обитатели замка засыпали даже, не понимая причины своей сонливости. Противостоять или убежать у них попросту не получилось бы. Шепот был безжалостен. А судя по времени, которое потратил Павший на его произношение, под влиянием заклинания был не только сам замок, но и местность вокруг. Птицы и животные зимнего леса сейчас спят, упавшие на землю. Сосны, покрытые вековыми снегами и те, не шевелятся, потому что спит ветер, залетевший сюда. Даже время, текущее постоянно и отмеряющее свои моменты не способно противиться желанию остановиться на краткий миг, передохнуть, чтобы потом вновь продолжить свой извечный бег.

Широкие переходы и лестницы вели все дальше в глубь и в низ королевского дворца, открывая все новые и новые комнаты с заснувшими гномами. Сразу их были десятки, после становилось трудно выбирать себе дорогу, чтобы не наступить на какого-нибудь нерасторопного гнома, застывшего калачиком в окружении своих собратьев. Дорогие ковры, устилавшие пол, были спрятаны под множеством тел.

Чем глубже вел Павший, тем больше видел и понимал Ноэль. Их комната, которую действительно выделили для ночлега, была безликой кладовкой по сравнению с убранством нижних уровней. Золотые колоны, устремленные высоко верх, венчали сводчатые потолки, усыпанные россыпью алмазов, такой величины, что одного хватило бы на содержание города до конца его дней. Величавые статуи, искусно вылитые из золота, взирали на все происходящее грозными глазами, спрятанными под кустистыми бровями, нервно застывшими над ними. Золото, золото и еще раз золото, вперемешку с драгоценными камнями покрывало все вокруг.

У Ноэля рябило в глазах. Не было ничего темного, каменного или деревянного, даже одежда у попадающихся на пути гномов, все больше напоминала золотые туники, умело наброшенные на плечи. Но помимо всего этого, Ноэль испытывал и беспокойство. Страх, с которым он делал каждый новый шаг возвышался над ним невидимым стражем, постоянно следующим позади него. Он пробирался внутрь и оставался там, камнем лежать на сжавшемся сердце. Его пробивал пот, руки сами начинались трястись, но причин этому он не находил. Он искал вокруг себя, оглядывая каждый ненавистный сантиметр золотого коридора, хватался за гладкую рукоять клинка, которую подарил ему павший, но метал выскальзывал из его рук и вновь скрывался под плащом. Неожиданно волнение, накапливавшееся все это время, выбралось наружу. Ноэля скрутило и упав на колени его вырвало еще не успевшим перевариться ужином. Кислая жидкость разлилась по коврам, растекаясь грязным пятном страха.

— Только ужин переводишь, — отозвался остановившийся Павший, поджидая, когда ему все же станет получше.

— Что со мной происходит? Меня отравили?

— Гномы непрофессионалы в тайных битвах. Для них важнее видеть лицо поверженного врага. Яд, это то, что они никогда не возьмут в свои руки. Нехотя, они готовы мириться с арбалетами. Их слава, их честный бой с секирой в руках. Поэтому можешь не волноваться, все сейчас пройдет. Порой такое бывает. Необходимо к этому привыкнуть или попросту не обращать на все внимания.

— Но в чем причина? — поднимаясь с колен спросил Ноэль.

— Вот она, — Павший указал на широкие створки тронного зала скрывающие за собой невероятное представление.

Тысячи фигур, искусно вылитых из золота, столпились под высокими стенами и замерли в различных позах. Кто-то из них пытался убежать, некоторые навалились на тяжелые двери в попытке выбить их наружу. Практически у всех в руках находились мечи или секиры. Они готовы были к схватке, сражению. Способные и умелые воины, все они выглядели более чем естественно. Казалось, что вот-вот они начнут двигаться, сойдут со своих мест.

— Это… — Ноэль попросту не нашел слов, чтобы продолжить начатое выражение.

— Это тронный зал, в котором свершилась казнь за смерть отца Хойры, — проговорил Павший, обводя все вокруг тяжелым взглядом. — Тысяча приглашенных залитые расплавленным золотом, так и осталась стоять в ожидании свадьбы. Даже в самые тяжелые для королевства времена, отсюда не взяли и унции, чтобы оплатить долги. Все это место проклято и хранит в себе боль и страх собравшихся здесь. Это их ты чувствовал, подходя все ближе и это их ты будешь видеть в своих снах множество лет спустя.

— Она не должна была так поступать, — тихо произнес Ноэль, ступая между рядами застывших статуй.

Павший протянул ему песчаный клинок, которым пользовался дважды, всякий раз отбирая чью-нибудь жизнь.

— Я не буду ее убивать, — отказался от оружия Ноэль. — Даже это не заставит меня передумать.

Королева нашлась в самых глубоких подземельях замка. Величественная и строгая, даже сейчас она возвышалась над своими слугами. Единственная, кто остался стоять на ногах, лишь ее глаза, были плотно закрыты, а грудь, скрытая под драгоценным нарядом, медленно вздымалась даже в тот самый момент, когда рука Павшего, с зажатым в ней лезвием клинка опустилась на нее, навсегда вырывая из объятия этого мира.

— Господин!

— Слушаю тебя Неко!

Странник немного поморщился от звука собственного имени, но быстро подавил в себе зачатки гнева, начавшие было подниматься из самых глубин. Мужчина, стоявший напротив него, мог и не простить такой оплошности. Бывали случаи, когда он карал тех, кто только собирался косо на него взглянуть.

— Я нашел Хойру, — на одном дыхании выпалил он и приготовился принять судьбу такой, какая бы она не была. Даже не глядя на то, что смерть настигнет его гораздо раньше, чем он мог бы ожидать, но здесь уже у него не было возможности выбрать. Сейчас от него мало что зависело. Даже вступи он в схватку для защиты своей собственной никчемной жизни, ему не выстоять, не противопоставить всех своих сил и умений тому, кто молча стоит рядом с ним.

— Я знаю Неко, — мужчина медленно прошелся вдоль стеллажа с книгами и остановившись у него, аккуратно, двумя пальцами вытянул за корешок какое-то издание. — Мертвые клинки пали, а их хозяйка мертва.

— Она не просто мертва, господин. Ее тело переломано словно на него обрушилась целая гора, хотя рядом с ней не было даже камня.

— Камни были вокруг тела ее отца. Именно так он и погиб, приняв на себя судьбу, уготованную его дочери. Ты ничего не смог бы поделать. Взгляни.

— Что вы, — в страхе отшатнулся Странник, вглядываясь в свиток со светящейся печатью Короны. — Во мне нет сил чтобы противостоять этому заклинанию.

— Не бойся, оно не причинит тебе вреда, — мужчина подошел и вложил свиток ему в руки. — Что ты на это скажешь?

По мере того, как аккуратные буквы складывались в предложения, его лицо приобретало все более и более недоверчивое выражение и в тот момент, когда свиток вновь вернулся в руки господина, Странник на долгое время задумался, переваривая информацию, попавшую к нему на глаза.

— Немыслимо, — наконец-то проговорил он, понимая, что все написанное в письме правда. — Я думал, что Павших не осталось…

Он тут же осекся под взглядом господина и постарался исправил свою ошибку.

— Кроме вас! — взволнованно продолжил он. — Все они либо мертвы, либо отдали свои силы обратно, выпросив тем самым себе прощение. Но здесь говорится о Павшем, которого призвал король, не от имени Короны как это положено, а напрямую, от своего собственного лица.

— Вот поэтому я и не смог сразу же понять, какая фигура вышла на противоположную сторону доски. Павших нет. Не было до этого самого момента уже тысячи лет. И вот один из них появился в самый неподходящий момент. И вызван он тем, кто меньше всего заинтересован в удаче его розысков.

— Что вы будете делать?

— Я останусь ждать, — мужчина подошел к столу и небрежно бросив на него книгу, коснулся высокого графина с ажурным тонким горлышком и разлив застывшее в нем вино протянул один из бокалов Страннику. — А вот ты отправишься на поиски Павшего.

— Но я не смогу выстоять против него даже с вашей помощью! Павшим противостоят только Павшие, ну или та, кому они служат!

— Все что от тебя требуется это найти того, кем он был все это время. Как ему удалось выжать и преодолеть весь этот путь. Узнай о нем все возможное, даже если для этого понадобиться перевернуть весь мир. Ты должен добыть мне его имя любыми средствами.

— Я сделаю все, чтобы выполнить ваше поручение, — быстро проговорил Странник и сделал маленький глоток вина.

— Ну как? — Наконец-то спросил Павший, когда Ноэль оторвался от своего бокала.

— Это лучшее, что я только пробовал, — произнес он, наливая себе еще янтарной жидкости, густой как мед.

Теперь немного можно остановиться и перевести дух, просто отдыхая от происходящего, это я вам как автор говорю. Здесь, если вы успели догадаться произошел переход от одних к совершенно другим героям, связанным лишь вином, но о нем чуть позже. Зачем к примеру любопытным читателям узнавать, как Павший вместе с Ноэлем выбирались из дворца. Если хотите конечно, то все это было вполне скучно и неинтересно. Забрав наконец-то жизнь у королевы Мертвых клинков, потому что они не убили ее, так как смерть настигла Хойру куда раньше. Они лишь вернули ее в нужное состояние. После наши герои медленно развернулись и отправились в обратный путь, где, пройдя по многочисленным переходам нашли своих спящих коней, погрузивших морды в овес и приведя их в чувство, покинули дворец. Встречи со Странником им только чудом удалось избежать, так как его фигура, застывшая в ночном лесу под россыпью гор, готовая уже пробраться во дворец для выполнения своего задания, лежала недалеко от входных ворот, так же попавшая под влияние Шепота пророков.

Павший и Ноэль же сутки пробирались по горным тропам, петляя и заметая за собой следы, чтобы гномы, пришедшие в чувства не бросились на их поиски с желанием отомстить за свою предводительницу и вот сейчас, они ненадолго остановились в трактире, так удачно расположенном на пересечении двух трактов, что делало его самым посещаемым заведением в империи Тол, тому способствовало еще и то, что здесь тем кто мог заплатить подавали самое настоящее вино из Реанских виноградников, которое так же пил и Странник.

«Если вы не пробовали это вино, то вся ваша жизнь пронеслась под несчастливым знаком» — утверждал каждый, кому такой шанс выпадал.

Выращенное на теплых склонах и согретое в равных степенях и солнцем и луной, Реанское вино получалось таким превосходным еще и по одной простой причине — пчелы! Пчелы, которые опыляли виноградники уже находились в нетрезвом состоянии, что и способствовало тому, что созревший виноград обладал характерным алкогольным привкусом. Если кто-то скажет, что здесь нет ничего странного, я лично хочу посмотреть на вас и спросить — легко ли напоить такое количество пчел? Специально нанятые на эту должность феи, днем и ночью не жалея своей собственной печени закатывают очередные банкеты в ульях и спаивают каждую пчелу, которая залетит на огонек. Текучка кадров в таком случае просто невероятная. Через год молодая фея, становиться законченным алкоголиком и выбраться из этой ямы для нее вполне проблематично, поэтому бывали и случаи, когда бунты, поднятые пьяными пчелами под предводительством еще более пьяных фей, вырывались за пределы своих собственных улей и разлетались по всей округе, неся в своих жалах концентрацию такого количества алкоголя, что укушенный ими человек на неделю впадал в сладострастный ступор и требовал веселия. Конечно такие инциденты бывают не часты, но если и случаются, то вся округа Реанских виноградников начинает праздновать и пить по любому поводу.

Пчел конечно отлавливают, фей, поднявших их на бунт, наказывают и все со временем возвращается в привычное русло, а вино так и продолжает поступать не только во дворец Короны, но и во все места, где на него есть спрос. Будь то Независимые острова или земли, расположенные за краем мира или тот самый трактир, где мы оставили героев на некоторое время.

— Лучшее Реанское вино, — согласился с ним Павший. Хотя и стоит неприлично дорого.

— Но теперь я понимаю, что все деньги, потраченные на него оправданы, — Ноэль медленно приходил в себя после всего случившегося. Видеть собственными глазами, как тело королевы словно попадает в огромные жернова и перемалывается, было для него невероятно трудно и сейчас он всячески старался гнать от себя все эти мысли. Изученные заклинания, которым успел научить его павший не помогали с этим справиться. Стоило ему только закрыть глаза, как перед ними тут же возникали образы застывших статуй в тронном зале и тело Хойры, раздавленное невидимой горой.

— Чего приуныл? — спросил Павший, замечая его состояние.

— Мысли всякие лезут в голову, — отмахнулся Ноэль. — Наверное надо просто поспать, чтобы отвлечься.

— Времени выспаться у тебя будет предостаточно, — одобрил его желание Павший.

Ноэль поднял на него глаза с застывшим в них вопросом.

— Нам необходимо попасть в одно из баронств, находящихся на Независимых островах, так что готовься к длительному путешествию.

— Опять по коням, — попытался пошутить Ноэль. — Я себе уже весь низ спины отбил. Разве нельзя просто щелкнуть пальцами и переместиться в нужное место?

— Можно, — согласился с ним Павший и щелкнул пальцами.

— Где мы? — взволнованно проговорил Ноэль стоя посреди оживленного порта, заполненного всевозможными судами и матросами из таких дальних стран, о которых он никогда и не слышал. — Что ты сделал?

— Я наложил на тебя сонное заклинание и забросив на лошадь отправился в порт. Сейчас нам предстоит недолгое морское путешествие.

— Вообще-то я имел ввиду совершенно другое, когда говорил про щелкнуть пальцами, — недовольно поморщился Ноэль ощупывая отбитые за время скачки бока.

— Могу снова, — повернулся к нему Павший.

— Стой! — выставил Ноэль руки вперед. — Я уж дальше сам как-нибудь, на лошади, но в сознании.

— На лошади не получиться, — предостерег его Павший и указал на стоящий невдалеке корабль. — Дальше только ножками.

С корабля медленно спустили трап и им навстречу вышел капитан судна. Ноэль не поверил своим глазам, но это был никто иной как настоящий эльф. Высокий, с острыми ушами и высокомерием застывшем на благородном лице, по которому тут же захотелось невыносимо заехать если не припасенной дубиной, то хотя бы кулаком.

— Я слышал, что некие господа ищут самый быстрый и маневренный корабль в этом море? — спросил он, слегка наклоняя голову, отчего у Ноэля сложилось стойкое убеждение, что это было не в знак уважения, а лишь потому, что эльфу захотелось взглянуть на таких господ. — Смею вас заверить, что нет лучшего судна чем Весенний лист.

— Нас уверяли что вы способны доставить нас в Исул менее чем за неделю? — спросил Павший.

— Баронство, процветающее из-за рабской торговли? — в задумчивости произнес Эльф. — Нам хватит и пяти дней.

— Вот и отлично, — кивнул Павший и пожал протянутую руку. — Когда мы сможем отплыть?

— Сегодня вечером. Если мы направляемся в Исул, я возьму несколько контрактов в верфи, чтобы обратная дорога была столь же прибыльной.

— Он сказал рабами? — опомнился Ноэль поднимаясь по трапу, когда острые уши эльфа скрылись в портовой толпе.

— Исул единственное место в Толе, где промышляют работорговлей, — пояснил Павший, всходя на борт. — За границей нашего государства таких рынков множество, но в империи, он единственный. Если можно так выразиться, то Исул является монополистом в этом деле. Все рабы, которые попадают на территорию подвластную Короне, должны быть отмечены в этом баронстве, иначе владельцев ждет штраф, вплоть до превращения в раба самого владельца.

— И с этими рабами можно перемещаться только по баронству?

— Нет, — отрицательно покачал головой Павший. — Имея при себе свидетельство, заверенное печатью, любому открыт путь по всей империи, но, чтобы купить или продать имеющихся у тебя рабов, ты вновь должен отправляться на остров. По-другому попросту не получиться.

— А если рабы прибыли из-за края?

— Исул должен подтвердить их подлинность, — категорически ответил Павший. — Иначе все они автоматически становятся свободными на территории империи.

— Но работорговля идет в разрез со всеми законами Короны? — не унимался Ноэль, оглядывая пустую палубу корабля, заваленную множеством тюков.

— Не забывай, что ты сам был куплен именно там.

— Возможно, — нехотя согласился он, замечая, как тюки медленно исчезают прямо на его глазах, при том, что матросов он разглядеть не мог. — Но все равно, работорговля идет в разрез со всеми понятиями о свободе.

— Здесь ты прав, но баронство платит такие налоги, что даже у самых отпетых противников закрываются глаза на все прегрешения, тем более большинство обитающих там рабов, являются свободными, в какой-то мере.

— Что значит свободными? И кто носит груз на этом корабле!? — возмутился Ноэль, когда очередной тюк растворился прямо перед ним.

— Все сам увидишь, — пояснил Павший, — а матросами здесь служат лесные духи, обитатели деревьев из которых сделан Весенний лист. Эльфы существа странные, а порой их логика и вовсе не поддается объяснению, но в сохранении окружающего мира, им попросту нет равных.

— Увидеть эльфа далеко от своего леса уже необычно, но если он ко всему является еще и капитаном корабля…

— Тем не менее это факт, в котором ты уже успел убедиться, — прервал его Павший. — Эльфов достаточно, просто не всякий способен их заметить.

— Знаю-знаю, — опомнился Ноэль, припоминая свой очередной сон. — Их пресловутая походка, при которой они как бы растворяются в окружающем их мире, выходя из леса они отточили свое мастерство до невероятных высот, приспосабливаясь к любым условиям. Но эльф — капитан корабля?

— И здесь нет ничего необычного. Не забывай, что корабль создан из деревьев, произрастающих в его анклаве. Перед постройкой, он обходит каждое из них и договаривается о работе с духами, там обитающими и, если дух-хранитель дает свое согласие, дерево берут в работу. Когда корабль построен, ему фактически не нужна команда. Здесь нет необходимости махать веслами или поднимать паруса. Хотя духи способны справиться и с этим, да и всем остальным, но сама эльфийская магия способна обходиться и без всего этого. Пускай они больше и относятся к друидам, чем магам стихий, но уж как-нибудь договориться с ветром и водой любой эльф способен с самого раннего возраста, а если он такой как капитан, чей возраст по моим подсчетам перевалил за пару тройку тысяч лет, поверь мне, он не врал, утверждая, что корабль прибудет в баронство менее чем за неделю и я ему верю.

— Но зачем ему это? — непонимающе взглянул на него Ноэль. — Сиди в своем лесу, разговаривай с деревьями и животными и не знай никакого горя?

— Иногда вечность, оставленная за плечами, просто вынуждает тебя отправляться в путь, что-то менять или делать. Одиночество, которое идет рука об руку с таким количеством времени попросту не дает покоя. Оно срывает тебя с насиженного места и вынуждает меняться или менять мир вокруг тебя.

Ноэль заметил, как говоря об этом Павший как-то странно смотрел вдаль, словно прорезая прожитое время.

— А ты? — спросил он сам, когда Павший закончил.

— Что я?

— Тебя тоже одиночество и вечность сорвали со своего места?

— Все может быть, — как-то странно ответил тот и отправился в трюм корабля, на поиски предназначенной для них каюты.

Ноэль остался стоять на палубе и наблюдать за незримыми духами-хранителями уже не вековых деревьев, крепко стоящих на своих местах, а досок из которых состоит корабль. При желании и сильно напрягая глаза он мог различать их еле заметные силуэты, которые водружают на себя объемные тюки или тащат двух упирающихся по трапу лошадей, для которых видимо морская прогулка не кажется таким уж заманчивым предложение, как могло показаться изначально. Но здесь уж простите, никто у них и не спрашивает, поэтому четыре духа на каждую лошадь, попросту приподнимали их и уволакивали в объемные трюма, видимо в специально отведенные именно для таких событий.

— Меня зовут Аматрил, — раздалось над ухом у Ноэля совершенно неожиданно.

— Прекрасный танцор, — всплыло у него в сознании после того, как ему удалось вернуть свое сердце, да и само сознание на место, успевшие вырваться и унестись прочь от испуга.

— Вы правы, Прекрасный танцор, — согласился эльф, успевший не только подняться на борт, но и стать рядом с ним да так, что все это время оставался незамеченным. — Мы готовы отправляться в путь.

С этими словами он отдал ворох бумаг, которые все это время держал в руках незримому носильщику, который тут же их унес. Со стороны это больше походило на то, что чудаковатый юноша просто выкинул их, не заботясь о том, куда они приземляться. Но проследив за ними, Ноэль убедился, что все они аккуратной стопкой уплыли куда-то в трюм корабля.

— Дорога будет долгой, — продолжил Аматрил, — поэтому если у вас есть желание, то можете последовать примеру вашего спутника и отдохнуть. Трюм корабля создан специально, так чтобы за время отдыха тело наполнялось утраченной энергией. При желании вам даже не нужно есть, но это при том условии, что вы не будете покидать его в дневное время. Бедвир уже спит.

— Вам известно его имя? — удивился Ноэль, после того как вспомнил о каком Бедвире идет речь.

— Конечно, — согласился Аматрил. — Я не думаю, что во всем мире есть хоть один эльф, кому не известен этот человек и все то, что с ним связано. Даже недавно рожденные в нашем анклаве дети, впитывают с молоком матери всю славу его походов и сражении. Мне удивительно, что вы не знаете кто он такой.

— А кто он такой? — посмотрел на него Ноэль.

— Сложно описать это человеческим языком, — задумался эльф. — Но если вам будет угодно, то я расскажу многое из его подвигов. Дорога позволяет, а сам Павший, думаю не будет против, хотя вам все же стоит спросить его разрешения.

— Мне?

— Вы хотите знать о нем, я лишь могу вам рассказать, но мне для этого разрешение не требуется. А сейчас, с вашего позволения, я должен дать команду на отправление. Все дела улажены и ждать более нет никакого смысла.

— Да-да, — кивнул Ноэль. — Конечно.

Он оглянулся на прямую спину эльфа, который подошел к носу корабля и развел руки в стороны, и опрометью отправился в трюм, на поиски как самого Павшего, так и разрешения на то, чтобы услышать всю историю его былых подвигов.

Если быть честными, то порой даже Боги не знают всего, что случается в мире под их чутким руководством, а что уж говорить про бессмертного эльфа, который прожил то каких-то пару тройку тысяч лет. Но тем не менее он смог о многом рассказать Ноэлю за долгие часы ночных посиделок прямо под открытым небом, когда подвластный ему корабль резво рассекал морскую гладь, управляемый невидимыми силами. Для Ноэля кстати было большим удивлением, что именно Павший был тем самым человеком, которому удалось изгнать из Тиланского леса древнее зло, вызванное туда одним из бакалавров просторной магии. Благодаря этому собственно и были спасены множество жизней как самих учеников и преподавателей университета, так и эльфов, в то время считающих этот лес своим домом. Во времена, когда Малый университет просторной магии располагался в Тиланском лесу на границе с Темными землями бессменным ректором главного Закрайнего университета и был сам Бедвир, хотя тогда он носил совершенно другое имя, но все же никогда не пытался скрыть своего происхождения. Кем Павший был до времен разделения на виды, не смог бы, наверное, сказать даже сам он, но после того, как Истом Не родившийся занялся своим делом Бедвир выбрал путь человека и долгие тысячи лет находиться в этом обличие. За время своего существования он успел побывать во многих личностях и ипостасях. Начиная от послушника в ордене Руки Карающей, откуда собственно он и начал свое восхождение и заканчивая сидением на троне одного из кочевых племен, превратившихся под его недремлющим взором из кровожадных варваров в великолепных зодчих и лучших архитекторов мира, расположенного за краем. На своем веку Бедвир сменил тысячи имен выступая в роли придворных магов, искусных воров, предводителей шаек наемных убийц и многих других, кем, по его уверениям мог заниматься любой человек. Он пропадал в пещерах гномов, докапываясь до самых потаенных глубин и исследуя обнаруженные там сокровища, а также неоднократно останавливался и в самих эльфийских лесах, будучи радушным гостем для их обитателей. За многие тысячи лет, прожитых им Павший сумел сразиться с таким количеством противников и поучаствовать в стольких войнах, что, если бы где-то задумались бы о создании памятника в его честь, он должен был бы быть виден отовсюду. Поговаривали, что племя, в котором он и являлся королем, даже начало его строительство, но что-то или кто-то переубедил его в обратном, поэтому они и забросили это занятие. Но все это время, каждый прожитый год, со слов Аматрила, Павший был представителем справедливости и всегда вступался за обиженных, не жалея собственных сил.

Но как мне кажется, я немного отвлекся, описывая скитания одного из наших героев. Возможно когда-нибудь я дойду и до того, чтобы все их облечь в отдельную книгу, но пока… Пока нам попросту необходимо вернуться обратно на палубу Весеннего листа, под усыпанное звездами небо, где как раз начинает происходить самое интересное.

Чтобы читатель смог получше вникнуть в суть происходящего, попросту представьте себе, что в темноте ночи, освещенной помимо звезд, выглядывающей из-за туч луной, рассекая гладкую как лист морскую гладь корабль летит вперед, осыпая наших героев дождем из морских брызг и приятно обдувая бодрящим ветром.

— Но почему тогда не все люди знают кто он такой? — удивлялся Ноэль, поедая приготовленную собственными руками похлебку из найденных в трюме запасов. За несколько дней он уже смог освоится в расположении всех комнат, хотя в самый первый раз ему пришлось поблуждать по ним приличное количество времени, чтобы добыть заветное разрешение Павшего и еще больше у него ушло на то, чтобы найти обратный путь и выбраться наконец обратно на палубу.

— А здесь и нечему удивляться, — ответил Аматрил. — Эльфы, так же, как и гномы, живут гораздо дольше. Даже те же великаны, еще не забыли, как были битыми Бедвиром при сражении за Истинное ущелье, но люди, те, кого он всегда представлял, словно искры не успевая вспыхнуть, сгорают, поэтому им необходимо больше сохранить память о собственной жизни, чем о том, кого они никогда не видели. Павший не стремился выделяться. Никогда не выделялся, даже будучи в окружении таких же, как и он, еще находясь в ордене Руки Карающей, он всегда был одним из… Это сейчас, кто-то из того ордена такая редкость.

— Но почему все они выбрали другой путь?

— Когда находишь что-то важное, жемчужину, которая принесет тебе удачу, то для ее сохранения не жалко пожертвовать всем, что ты когда-то имел. Поэтому Павшие и отказались от своих сил и умений, в пользу чего-то совершенно другого. Хотя, как по мне, так если бы сейчас несколько из них оставались бы при своих возможностях, мир попросту утонул бы в крови. Уж чем они все отличались, так это неумением делить что-то попавшее к ним в руки, а сила, дарованная им в свое время как раз-таки и подразумевает под собой способность взять в руки целый мир.

Аматрил поднялся на ноги и постарался потянуться, вытягиваясь попросту до фантастических размеров, но был тут же сбит одним из хранителей, которые неусыпно дежурили рядом с ним, чтобы выполнять любую прихоть своего капитана. Как раз в этот миг над его головой пронеслось что-то темное, словно чернильное и ударилось в перила опоясывающее всю палубу. Словно пятно краски, клякса, оно начало медленно растекаться по белоснежным доскам, превращая их в обугленные головешки. Рядом послышалось еще несколько глухих ударов, а пара капель, даже умудрилась попасть на самого Ноэля, который тут же почувствовал жгучую боль и быстро подскочил на ноги. Видимо противник, коль такой все же и был как раз и ждал чего-то подобного, потому что его тут же опоясало плотным туманом, сковывая его тело и лишая возможности двигаться. Повезло ему по чистой случайности лишь потому, что одно из пятен мимолетом коснулось распахнутого на ветру плаща и поднимаясь Ноэль начал сбивать пламя с опаленных краев и в тот момент, когда его взял в заложники туман, его рука как раз легла на гладкую рукоятку клинка, чем он тут же и поспешил воспользоваться. Извернувшись он несколько раз глубоко кольнул опоясывающее себя облака, после чего оно ослабило свои хват, а затем и вовсе истаяло, пролившись на палубу мелким дождем.

Оценив обстановку, Ноэль тут же бросился к Аматрилу, чья жизнь была под угрозой. В отличия от самого Ноэля, его схватило не одно, а как минимум три таких облака, существенно осложняя дальнейшее существование. Видя испуганный и затуманенный взгляд эльфа, скрытый за легкой дымкой, Ноэль не задумываясь нанес несколько быстрых ударов клинком, стараясь не погружать лезвие довольно глубоко, чтобы ненароком не прикончить самого спасаемого. После того, как он смог убедиться в безопасности Аматрила, Ноэль тут же переключился на духов, чья прозрачность не вызывала у противника каких бы то ни было осложнений. Бестелесные куски серого тумана безошибочно угадывали где располагаются духи и набрасывались на них, пожирая попавшую им в лапы добычу так молниеносно, что несколько из них, уже отвалились от обездвиженных тел и увеличившись в объемах отправились на поиски следующей добычи.

Его удары были быстрыми и разительными, даже несмотря на то, что сам клинок соприкасаясь с туманом, начинал уменьшаться просто на глазах своего хозяина. Его лезвия истончались, становясь похожим сначала на длинную пику, а после и вовсе на иглу, которой портнихи штопают порванные рубахи, но все же, каждый его удар наносил ощутимый вред очередным врагам. Порой его нога проваливалась в образовавшиеся после соприкосновения с кляксами дыры, но он тут же выбирался наружу и дальше продолжал орудовать доставшимся ему клинком. Спустя какое-то время оживился и сам Аматрил. Придя в себя, эльф тут же начал покрывать облака, проплывающие рядом какими-то зелеными, светящимися сгустками, проходящими сквозь них и устремляющиеся в даль к горизонту. После соприкосновения с ними, облако тут же оседало и истаивало.

К моменту, когда клинок Ноэля полностью утратил свой былой блеск и остроту, а вместе с тем распрощался и с самим лезвием, оставляя в его руке только отполированную рукоятку, а Аматрил, стоявший рядом и прикрывающий ему спину, начал походить на высушенный лист, давно сорванный с дерева, на палубе показался Павший. Сказать, что его выход был таким уж стремительным — это значит обмануть всех и себя в том числе.

Ноэль только заметил, как тот недовольно появился в дверном проеме с желанием наказать любого, кто так неосмотрительно решил повеселиться над его каютой, но быстро оценив обстановку, тут же включился в ход сражения. После чего явный перевес был уже не на стороне противника. Оставшиеся на палубе облака тумана в одночасье вспыхнули, а разлитые то тут, то там кляксы, медленно поедающие сам корабль, растворились так, словно их никогда и не было, а дыры, образованные на тех местах, словно бы были предназначены самими строителями, еще на моменте рубки деревьев. Ну и что, что сейчас через них обильно попадает вода, это такая задумка.

— Что у вас тут происходит? — зло спросил Павший окончательно, убеждаясь в том, что в данный момент кораблю ничего не угрожает.

— Напал кто-то, — как-то неуверенно ответил Ноэль. Сейчас, после всего услышанного от Аматрила, он считал себя провинившимся учеником, который не оправдал возложенной на него учителем ответственности. — Мы даже сами не успели осознать, что произошло.

— Что произошло? — зло повторил Павший и крутанулся вокруг себя, глядя куда-то в даль. — Представь, если бы рядом с тобой проплывало что-то столь аппетитное, ты бы не постарался ухватиться за это?

— Что аппетитное? — переспросил Аматрил.

— Твой корабль, олух, — пояснил Павший. — Набитый духами-хранителями, он является самой лакомой добычей для обитателей морских глубин. Так называемые Двойраны живут настолько глубоко, что их тело не способно справляться с давлением воды, но пища, которой они питаются, располагается именно там. Поэтому они и научились использовать магию в качестве защиты. Подводные течения, снабжают их необходимым ее количеством, но, когда рядом с маленьким костром разжигается невероятных размеров пламя, тут уж любой не устоит и кинется тушить именно его. А твой корабль как раз и оказался таким пламенем, и целая стая решила полакомиться скопившимися здесь духами, которые для них не больше чем пища.

— А что это за кляксы? — спросил Ноэль, чувствуя, что под защитой Павшего начинает успокаиваться.

— Это оболочка их тел, которую они попросту скидывают с себя, как лишний груз, выпрыгивая наружу. Словно снимают с себя лишнюю одежду, которая сковывает их передвижение. Вернувшись на глубину, они вновь нарастят ее, но находясь на воздухе, она для них так же губительна, как и для всего окружающего.

На этих словах он замолчал и резво развел руки в стороны, после чего под водой на краткий миг вспыхнуло множество крохотных голубоватых звезд. Оглядевшись по сторонам, Павший отряхнул ладони, словно сбрасывая с них остатки неиспользованных заклинаний и вновь уставился на уставшего Ноэля в компании с не менее обессиленным Аматрилом.

— Ну? — вопросительно посмотрел он.

— Что? — непонимающе взглянул на него Ноэль и начал оправдываться. — Я не сидел сложа руки и тоже поучаствовал в сражении, если ты намекаешь именно на это. Жаль, только что клинок пришел в негодность.

С этими словами он отложил в сторону испорченное оружие и тут же получил ощутимую затрещину, которая тем не менее должна была нести поучительный характер, о чем сразу же и уточнил стоявший над ним Павший.

— Не испорченный клинок помешал тебе, — ругнулся он, поднимая оставленную Ноэлем рукоять, — а пустое место между ушами.

— Но почему? — вспылил обиженный таким поступком Ноэль. — Я же не отступил, а сопротивлялся до тех самых пор, пока мог.

— А мог бы сопротивляться и сражаться еще дольше.

— Как?

— За все это время, что я потратил на твое ученичество ты только и научился размахивать оружием? — посмотрел на него Павший, но Ноэль не нашелся с ответом и тут ему на помощь пришел Аматрил.

— Мне кажется, что он хочет тебе намекнуть на то, что ты так же мог сражаться с помощью магии, — прошептал он, медленно возвращаясь в привычные условия, и уже оценивая нанесенный его судну ущерб.

— Магии! — воскликнул удивленный Ноэль, только сейчас вспоминая, что ему подвластны множества заклинаний, так удачно изученных им в своих снах.

— Магии! — подтвердил его слова Павший. — Видимо помимо всего этого, тебе нужна еще и настоящая практика, а я уж старый дурак понадеялся, что хватит и того, что я тебе показал.

— Я постараюсь исправиться, — проговорил Ноэль, принимая правоту его слов.

— Конечно исправишься. У тебя не будет возможности отдохнуть, пока не научишься применять изученные заклинания. Завтра на рассвете как раз и начнем практиковаться. Лови.

Поймав, брошенный Павшим ручкой вперед свой клинок, он с интересом на него уставился, после чего спросил:

— Что мне с этим делать?

— Лучше всего если ты опять вернешь его в ножны.

— Но…

— Посмотри на него внимательнее, — Павший вновь взял оружие в руки и аккуратно провел по тому месту, где у него должно было располагаться лезвие. — Он приобрел необычное свойство. Теперь у тебя не простой клинок, а клинок, который располагается не здесь и не сейчас.

— Как это? — Ноэль внимательно осмотрел его, даже успев порезаться о невидимый край.

— Впитав в себя часть Двойранов, твой клинок стал Блуждающим. Лезвие у него одновременно и есть и его нет. Оно словно пропадает из нашего мира, после чего, не успевшее отделиться от материальной рукоятки возвращается назад. Спасти от такого оружия не смогут даже доспехи, потому что он материализуется уже после того, как пройдет сквозь них. Возможно опытные бретеры и способны защититься, уловив тот самый момент, когда он реален, чтобы отбить атаку, но на это у них есть доли секунды, пока он вновь не исчезнет. Магам справиться с ним гораздо проще, но если тебе удастся наложить на него некоторые заклинания, то и они будут бессильны.

— А какие заклинания? — с интересом спросил Ноэль.

— Я научу, — как-то загадочно ответил Павший, направляясь обратно вглубь корабля. — Как раз завтра этим и займемся.

— Видимо тебе лучше выспаться, — проговорил Аматрил, поднимаясь на ноги и оглядывая случившуюся на корабле разруху. — Чем-чем, а умением преподавать, он славился еще во времена Тиланского университета, все студенты первым делом изучали одно заклинание и старались придумать сотни других, с одним лишь желанием.

— Каким?

— Чтобы его нога не ступила на порог их класса в тот момент, когда они постигают просторную магию. Отдыхай, юноша. Рассвет гораздо ближе, чем тебе может показаться.

— А ты чем займешься? — Ноэль сам не заметил, как они перешли с Аматрилом на, ты.

«Видимо, такие заварушки сближают» — подумал он.

— Мне предстоит еще много работы, — указал эльф на поврежденное судно. — Большую его часть стоит починить, а это не так уж и просто. Поврежденные доски корабля, несут боль их духам, исправить их не получиться, поэтому я должен навсегда проститься с некоторыми своими помощниками.

— Их не спасти?

— Увы. Если доска повреждена достаточно сильно, то дух не сможет выжить, медленно угасая с каждым часом, а в след за ним испортиться и сама древесина, сделав корабль опасным для нас, способным разломиться в любой момент, отправив каждого своего обитателя на морское дно. И если у берегов это будет не так уж и страшно, то сейчас, когда мы настолько далеко от суши. Наши шансы выжить сравнительно не велики.

Как и предсказывал Аматрил, рассвет наступил довольно таки скоро, но занятый работой Ноэль даже не успел обратить на это внимание. Весь остаток ночи, он только и занимался тем, что убирал испорченные доски и клал на их место совершенно новые, расположенные до этого в бездонных трюмах корабля. По большей части им неслыханно повезло, так как все прожженные отверстия были на поверхности судна. Больше всего пострадала палуба и постройки на ней. Сам корпус оставался целым, но и здесь было не все так гладко, как могло показаться. Со слов Аматрила, несколько из погибших духов, были как раз-таки смотрителями тех досок, которые сейчас расположены ниже уровня воды и лишенные своей защиты, они начинают вызывать опасность. Не такую, чтобы бить тревогу моментально, его магии и сил хватит на поддержание их в работоспособном состоянии, но, когда они окажутся на берегу, Весенний лист придется отправить на длительный ремонт, найдя замену ушедшим товарищам, а это на самом деле не так просто, как может показаться на первый взгляд.

После своеобразного прощания с погибшими духами, на конец которого подоспел и сам Павший, Ноэль окунулся в пучину ученических дней, нырнув туда не только с головой, но и ощущая, как чья-то сильная рука старательно его в них топят. Под постоянным надзором Павшего, который видимо специально и отсыпался для этого всю дорогу, сам Ноэль утратил не только сон, но и возможность нормально питаться. Его тело ломило от выделывания всевозможных фигур, язык заплетался, а голова, казалось распухла от постоянного потока новой информации. Павший в действительности был таким учителем, о котором и предупреждал его Аматрил. Поэтому сам Ноэль, выкрадывая очередную свободную минуту, старался придумать какое-то заклинание, которое освободило бы его от этого тирана. И все его попытки несомненно увенчались бы успехом. «И не мудрено-то с таким учителем» — думал он, вновь и вновь возвращаясь к испытаниям, но на горизонте медленно показался рваный край расположенного где-то там острова. Конечной точки их путешествия.

— Земля! — радостно закричал Ноэль, испытывая поистине сладострастные чувства при виде островка. Так как он прекрасно знал, что дни, проведенные в муках лично для него, подошли к концу.

— Маловато, конечно, — немного огорчился Павший, убеждаясь в том, что увиденная Ноэлем земля настоящая, а не очередной мираж, который он успел неплохо освоить за последнее время, — но мне кажется, что ты не осознаешь всего с тобой приключившегося.

— Почему это? — посмотрел на него Ноэль уже не стараясь скрыть радостной улыбки.

— Мы с тобой еще обратно поплывем, если ты забыл, — усмехнулся Павший, подмигивая враз опустившему руки Ноэлю. — и тогда-то уж я постараюсь, чтобы корабль не был столь стремительным.

— Да лучше я сам себя в рабство продам! — воскликнул Ноэль, представляя себе обратную дорогу. — Надеюсь там мне будет куда легче.

— Вот ты сам и ответил на свой вопрос о том, как здесь появляются рабы, — произнес Павший.

Судя по баронству Исул, расположенному на одном из Независимых островов к чьим берегам причалил Весенний лист, работорговля не только не находилась в упадке, как в тайне надеялся Ноэль, но и процветала так, что ей могли бы позавидовать многие рынки империи Тол. Этому свидетельствовало многое. И богатые дома местных купцов, занятых исключительно продажей рабов и многочисленные гостиницы, выстроенные для покупателей и обширная гавань, в которой не было видно воды из-за обилия пришвартованных там кораблей. Совсем незаметными, по сравнению с остальными постройками, особняком располагались длинные бараки, в которых проживали непосредственно сами виновники всего происходящего. Цвет бараков разнился от светло голубого, небесного цвета, до ярко красного, словно выкрашенного кровью. Как пояснял Павший, проходя по длинным улочкам между строений, все это зависит от предназначенности того или иного раба. Будь то обычный сборщик урожая или искусный воин. Обученная ремеслу кухарки женщина или охотник, на чьем счету множество добытых зверей. Опытные рыбаки и ремесленники, торговцы, чьи языки не замолкали даже во время сна и приема пищи, рабыни для утех и многие, многие другие, мастера своего дела и не только. К удивлению, самого Ноэля, здесь были не только люди, хотя они и находились в большинстве. Различные звери, о которых он никогда не слышал, делили отведенное им для отдыха пространство с рукотворными големами. Особняком выделялись гномы, чьи свирепые взоры следили за проходящими мимо горожанами и даже парочка эльфов, затерявшаяся среди многочисленных народов. Духи и призраки, обитатели лесов и морей это все лишь малая толика тех, кто попадался на глаза.

Отдельно от всего этого стояла арена. Высеченная в скале, она возвышалась над остальным островом, величественно и одиноко. К ней подходило несколько лестниц, с которыми так же было не все так просто.

— Посмотри, — указал Павший на самую крайнюю из них, — это для тех, кто хочет продать себя в рабство.

— Сами? — удивился Ноэль, разглядывая небольшие ступени, вырубленные практически на вертикальной стене.

— Совершенно верно, — кивнул Павший. — Иногда люди принимают решение об этом не просто так. Деньги за продажу получает кто-то из их родственников. Сын или дочь, порой кто-то из родителей, в чьих планах разбогатеть от полученных средств и выкупить свою родню обратно.

— И часто такое происходит?

— Если ты о том, чтобы продать себя в рабство, то постоянно, это один из основных источников дохода Исул, если же ты имеешь ввиду, насколько часто потом, выкупают обратно, то таких случаев единицы. И поверь мне, что не многие прогорают, получив деньги, просто став богатыми, они забывают о корнях и путях их сюда приведших. Им становиться попросту все равно, а редкие воспоминания о голодном времени перекрывают новые, в котором столы ломятся от яств, а одежда и украшения каждый день разные.

— Так почему же такое не прекращают? Не власти, а те же кто собирается продать себя в рабство в угоду своего близкого человека?

— Надежда, что уж их путь будет отличаться от других. Да и к тому же не всегда все обстоит настолько плохо.

— Интересно это почему?

— Ну ты посуди сам, — посмотрел на него Павший. — Ты один из выходцев с этого острова. Попал к гномам где тебя одели, накормили, пускай заставили работать, но за работу платили и платили не так уж плохо. В последующем ты сам был бы в состоянии выкупить свою свободу и еще остались бы деньги на безбедное существование.

— Но я был рабом! — проговорил сквозь сжатые зубы Ноэль, вспоминая свое прошлое.

— Ты попросту не был свободным, — успокоил его Павший. — Рабом тебя сделали не гномы, рабом тебя сделали родители, выведшие на арену в один из дней. Стоит ли их за это винить? Возможно и стоит, но ты не знаешь, как сложилась их судьба.

— Быть может они остались свободными. Не зря же заговорил об этом Олав, намекнув на то, что они не обычные смертные, раз уж их сын способен совладать с силой вселившегося в него духа горы.

— Олав старый гном и живет по законам своего мира, — пояснил Павший. — Тот мир, который ему не подвластен живет совершенно по иным законам. И у обычных родителей рождаются великие дети, так же и наоборот. Возьми к примеру нашего короля.

— А что с ним?

— У него девять детей, — пояснил Павший. — Пятеро из них юноши и четверо девушек, все они уже во взрослом возрасте, но повадками и поступками остаются в юности восемь из них. Дочери не хотят замуж, а сыновья бредят войнами и пирами.

— Так в этом нет ничего плохого? — удивился Ноэль, в очередной раз оглядываясь на арену, которая осталась далеко позади и с любопытством наблюдая за лестницей, о которой говорил Павший.

— Никто из этих восьмерых до сих пор попросту не понимает того, что с такими мыслями невозможно удержать на голове Корону. Шапка, дающая власть, как выражаются некоторые, давно уже обрела свое собственное сознание и ей безразличны людские планы. Она сама решает какой поступок принесет пользу для королевства. Неугодных в конечном итоге сломает не спрашивая. Так было с одним из предков короля Огнером Мучеником. Не захотевший жить под чьей-то властью, он возжелал подчинить себе Корону, стать во главе. Столетняя кровавая война, выкосившая после этого половину государства, а вторую половину утопив в крови показала совершенно другое. Хотя ему уже было все равно, за него держали ответ его собственные дети, сменявшиеся на престоле практически каждый день. Благо их у него было достаточно. Лишь внук, названный в честь деда, но получивший прозвище Разумный, смог удержаться и сохранить остатки разваливающегося на части королевства, но и он не дождался окончания войны о котором всю жизнь грезил. Поэтому и сам Олав может ошибаться, говоря о том, что твои родители достаточно велики. Возможно их уже и нет в живых, но, — Павший на какое-то мгновение задумался, решая, стоит ли ему говорить Ноэлю о чем-то, только ему известном.

— Что, но? — заметил заминку тот.

— Ты конечно в состоянии узнать кем они были. Возможно даже для этого тебе не понадобиться подкупать кого-то или угрожать смертью. Достаточно вырядиться в твой мундир.

— Какой мундир?

— Не забывай, что ты находишься на королевской службе и где-то далеко отсюда, твое жалование с каждым днем становиться все больше и больше, а Исул пускай и независимое баронство, но оно является таковым под протекторатом Короны, а ты как никак являешься Эхом королевского голоса.

— Эхо королевского голоса, — словно пробуя на вкус повторил за ним Ноэль. — Но ведь я не брал с собой никакого мундира.

— А ты думаешь, что здесь есть кто-то, кто знает, как он выглядит? — подмигнул ему Павший. — сейчас оставим коней и вещи, заглянем в ближайшую лавку после чего я научу тебя все-таки вести разговоры от имени короля.

— Опять обучение, — разочарованно проговорил Ноэль.

— Поверь мне, это не будет лишним. Правильно поставленный голос, обладает немалым магическим эффектом, а с примесью еще и специальных заклинаний… Слушать тебя будут с раскрытыми ртами все, кто попадет под его влияние.

— Да будет так, — согласился Ноэль, повесив голову и представляя, как Павший будет ставить ему тот самый хваленый голос, который должен заставить прислушаться к себе всех окружающих.

Вечером того же дня, когда на улице зажигались первые факелы, а свободные граждане высыпали в след за ними и разбредались по многочисленным увеселительным заведениям, часть из которых располагалась в квартале под названием Ласка и тепло, под сводчатый потолок Канцелярии по переписи и передвижению рабов Империи Тол вошел высокий, статный юноша, с легкой грустинкой в глазах, взирающий с высока на всех тех, кто задержался допоздна по своим делам. Его четкий шаг гулким эхом разлетался по коридору и проникал за закрытые двери, откуда тут же высовывались заинтересованные головы служащих и провожая прямую спину переглядывались друг с другом и отрицательно качали головой на немой вопрос застывший в глазах.

Юноша же, не обращая внимания ни на кого, медленно прошел по витиеватому коридору к венчавшей его в самом конце дорогой двери с застывшей на ней табличкой «Ночалъник КППрИТ» и без разрешения дернул ее на себя, с желанием открыть.

— Извините, — виновато посмотрел Ноэль на слетевшую с петель дверь так и застывшую преградой на его пути, когда из-за нее на него взглянул седовласый старик в толстых запыленных очках, надетых больше для уважения к своей собственной персоне, чем пользы. — Я и не подозревал, что она открывается вовнутрь.

— Ничего страшного, — послышалось кряхтение в ответ и дверь медленно переместилась в старческие руки, которые тут же прислонили ее к стене давая возможность пройти в кабинет нежданному визитеру. — Меня зовут Силарас Свок, чем могу быть полезен.

— Очень приятно, — проговорил Ноэль после чего легонько прокашлялся и начал, как учил его последние несколько часов Павший. — Я Эхо королевского голоса, паж Короны и слова Государевы на дальних расстояниях!

Его поставленный голос поднялся под высокий потолок и замер там, угрожающе поглядывая на всех собравшихся. Головы, выглядывающие все это время из-за дверей, тут же скрылись обратно, а посетители поняли, что у них есть еще незаконченные дела, которые возможно стоит закончить именно сегодня.

Старичок же к которому собственно и обращался Ноэль, казалось попросту не обратил на него никакого внимания и лишь произнес:

— Силарас Свок, — его кряхтение прорвалось вслед за возвышенным голосом Ноэля и раздробив его в мелкую пыль, опало следом, наваливаясь на ровные плечи тяжелым грузом и пригибая его к подставленному совершенно случайно креслу.

— Спасибо, — охнул Ноэль, понимая, что приземлился на мягкое, а не грохнулся на пол со всей своей высоты.

— Не стоит, — усмехнулся Силарас и сел напротив за заваленный бумагами стол из-за которых виднелась только его макушка, но он быстро провел руками в стороны, освобождая его центр и что самое удивительное, при этом ни один документ не слетел с поверхности. Они все словно бы потеснились, но остались лежать в том же беспорядке, в котором находились до этого. — Силарас Свок, — вновь представился он.

— Ноэль, — протянул Ноэль, понимая, что воспользоваться своим преимуществом у него не получается.

— Чем же я обязан вашему появлению, юноша? — спросил Силарас, разливая по высоким кружкам терпкий напиток из невесть откуда появившегося в его руках кувшина. — Для понимания разговора.

Высушенная, сморщенная рука пододвинула одну из кружек поближе к Ноэлю и старичок, бодро подмигнув разом опрокинул оставшийся в кувшине нектар в себя.

— Это тоже вам, — ответил он на застывший на губах Ноэля вопрос о налитой второй кружке и тут же пододвинул ее вслед за первой.

Ноэль сделал маленький глоток и осознал, что все попробованные им до этого напитки по крепости, являлись не чем иным, как забродившим соком по сравнению с тем, что находилось сейчас в кружках. Но вкус, как ни странно оказался приятным, а послевкусие действительно развязывало язык.

— Я явился к вам не просто так, — наконец-то выдавил Ноэль слова из себя, чествуя легкое желание излить кому-нибудь свою собственную душу. — Меня в детском возрасте выкупили гномы из Кедровых гор, и я хотел бы спросить, есть ли какая-то возможность узнать о моих родителях или тех людях, по чьей вине я оказался на вашем аукционе?

— Конечно-конечно, — закивал головой Силарас. — Для столь важной персоны мы постараемся сделать все возможное в самые кратчайшие сроки. Ингина! — закричал он во всю мощь своих старческих легких, после чего виновато посмотрел в глаза испуганного таким криком Ноэля, на стол перед ним и свою челюсть, которая с последних секунд покоилась на этом столе в раскрытом виде. — Бывает.

Челюсть быстро вернулась на место, а в снятую с петель дверь, постучались тоненькие пальцы стройной девушки, быстро прибежавшей на окрик старика.

— Слушаю тебя дедушка.

— Не дедушка, — шикнул на нее Силарас и виновато улыбнулся гостю. — С утра до вечера я для тебя мистер Свок. Понятно?

— Понятно дедушка, — быстро проговорила девушка и перевела взгляд на сидевшего в кресле для посетителей гостя. — Здравствуйте.

Ноэль не успел ничего сказать, поэтому лишь кивнул.

— Ингина помоги юноше, — приказал Силарас голосом, не терпящим отказов. — Найди для него все, что он попросит, а после проводи его до самого дома, время позднее, а гость видимо не из наших мест, поэтому дорогу назад сможет не найти.

При всем этом старик подавал своей внучке настолько недвусмысленные знаки, что Ноэль чувствовал, как его кожа вспыхивает и вот-вот от нее загорится бумага, лежащая на столе.

— Хорошо дедушка, — ответила Ингина. — Пойдемте за мной.

Ноэль медленно поднялся, чувствуя, что ноги от глотка, выпитого стали ватными и уже выходя в дверной проем заметил краем глаза, как вторая опустевшая уже кружка, опустилась на стол рядом с той, к которой он успел лишь прикоснуться.

— Извините меня за дедушку, — проговорила тихо Ингина ведя Ноэля вдоль по коридору в обратном направлении. — Он всячески старается сосватать мне жениха, хотя лично присутствовал на свадьбе и каждые выходные любит сидеть с моими детьми на руках. Порой встреча с высокими гостями сказывается на его здоровье не слишком хорошо, и он многое начинает забывать.

«Возможно в этом вина не самих гостей» — задумался Ноэль, вспоминая блеск в старческих глазах, когда кувшин в его руках готов был поделиться с ним своим внутренним миром.

Узкая, высокая дверь распахнулась, разнося вокруг скрипучий звук давно не смазанных ставен и на Ноэля навалился запах пыли, затхлости давно запертого помещения.

— Какая именно информация вас интересует?

— Меня продали в рабство здесь уже более одиннадцати лет назад. Выкупили меня гномы с Кедровых гор, и я хотел бы узнать кто были те люди, выставившие меня на аукцион? — Ноэль аккуратно прислонился к стенке чувствуя не сильную усталость, а полное отсутствие желания стоять. Его ноги, словно бы начали жить совершенно самостоятельно от головы, хотя и она выкидывала всевозможные фокусы. Его взгляд сам того, не подозревая вновь и вновь опускался на привлекательные формы девушки, исследуя в них каждую деталь, руки то и дело взмахивали в движении, словно он гладит эти формы.

Ингина, словно бы, не обращая на все это внимания, продолжала перекладывать небольшие записки и толстые, потрепанные книги, в которых обложки давно уже заменили слои паутины, от неустанно работающих пауков.

— Не то, не то, — продолжала шептать она, переворачивая тонкие, словно прозрачные страницы, исписанные аккуратным подчерком, резво пляшущим по строкам. — Месяц памяти. Неделя ветров. Все не то! Стойте!

Ноэль широко открыл успевшие слипнуться глаза и вернулся в реальность, силясь понять кто он и что с ним собственно говоря происходит.

— Наверное мы можем оставить все это на потом, — заговорщицки прошептала девушка и отбросив книгу медленным шагом направилась к нему, не сводя томного взгляда из-под длинных ресниц.

— Наверное сможем оставить… — прошептал Ноэль и сделал шаг на встречу.

Пробуждение было невероятно тяжелым. Глаза медленно раскрылись, но тут же вновь захлопнулись, оберегая своего владельца от яркого солнца, бьющего прямо по голове. Ноэль слышал, что рядом проходит жизнь. Она покашливала, порой чесалась и то и дело прикладывалась губами к кружке с жидкостью, чья прохлада доставала даже до него.

— Пи… — начал он, но высушенный язык попросту не хотел его слушаться, прилипнув к небу еще с вечера.

— Что тебе? — послышался невероятно знакомый голос.

— Пить! — прокашлявшись, выдавил из себя Ноэль. — Дай воды.

Послышались неторопливые шаги и в его лицо ударил мелкий дождь из брызг. Капли словно бы впитались через кожу, неся с собой облегчение и освобождение от сковывающих тело мук.

Он сделал повторную попытку и на этот раз сумел разлепить один глаз, вглядываясь в фигуру, нависшую над ним.

— Это ты? — проговорил он, узнавая в этой фигуре Павшего.

— А ты кого надеялся встретить? — растянулся рот того в улыбке, словно с наслаждением, Павший вернулся назад и уселся на стул, продолжая наблюдать за невыносимыми мучениями Ноэля.

— Как я здесь оказался?

— Как какой-нибудь правитель далекой страны, — усмехнулся Павший. — На носилках, которые несли восемь купленных тобой слуг.

— Кого? — взорвавшийся мозг, больно ударил о череп и Ноэль застонав вновь прикрыл глаза, пытаясь сохранить остатки разума.

— Если ты не способен восстановить картину вчерашнего вечера, то я могу тебе с этим помочь. После того, как пьяное, неподвластное господину тело предприняло попытку пристать к девушке, работающей в канцелярии и получило отворот поворот в прямом и переносном смысле, им было совершено несколько возмутительных поступков. Первый из которых еще до недавнего времени витал в воздухе и покрывая всех находящихся в Исуле трехэтажным матом еще и оплевывал их, проклиная работорговлю. Как тебе это удалось, я до сих пор не смог разобраться. Второе и, наверное, самое главное, после чего в дело вмешался я, было твое пафосное возвращение, в окружении купленных рабов. Имея при себе немалые средства, ты умудрился купить целиком несколько бараков с ними и в одночасье превратиться в одного из самых богатых рабовладельцев баронства.

— У меня не было с собой столько денег! — возмущенно прошептал Ноэль, пытаясь обелить свое собственное имя.

— Конечно не было, — успокоил его Павший. — Деньги, которыми ты так свободно разбрасывался, судя по рисунку на них, были изъяты у какого-то богача, спокойно проживающего за краем мира. Он, я так подозреваю, даже не догадался, что его казна потерпела нашествие и была подчистую выметена налетевшим туда ураганом, который собственно и доставил их уже непосредственно тебе. Хорошо, что один из купцов, узнал тебя, после того как запомнил днем и смог направить в нужном направлении. Рабы быстро сориентировались и решили, что новый хозяин немного занемог и ему просто необходимо выспаться. После того, как тебя непосредственно доставили под стены гостиницы, ты почему-то сильно обиделся, что такой важной персоне не открыли двери и собственно купил ее у бывшего владельца, со всеми пристройками и слугами здесь расположенными. После всего, ты был доставлен в одну из свободных комнат и по моему личному распоряжению брошен на мягкий матрас, так как спать на твердом полу, судя по мычанию, вырывающемуся из твоего рта, ты категорически отказывался.

— Этого попросту не могло случиться, — жалобно простонал Ноэль, пытаясь восстановить ход вчерашних событий. — Я даже не пил достаточно, чтобы совершенно ничего не помнить.

— Не подскажите ли уважаемый…

— Силарас Свок, — раздалось у Ноэля над ухом старческое кряхтение.

— Да-да, Силарас Свок, — продолжил Павший, — чем же таким вы вчера угостили своего гостя?

— Я налил ему немного Волн Прибоя, — невозмутимо ответил старик, продолжая сидеть в изголовье кровати.

— А он, что здесь делает? — вновь предпринял попытку, занять вертикальное положение Ноэль.

— Мистер Свок, явился с первыми лучами солнца, дабы законно удостоверить совершенную вчера сделку, по покупке такого количество рабов. Он уже успел подготовить все необходимые документы и ему требуется всего-то небольшая деталь. Подпись, оставленная твоей рукой на списке покупок.

— Это так? — посмотрел на Силараса Ноэль.

— Совершенно верно, — закивал старик и поднявшись со своего места, приблизился вплотную к Ноэлю, после чего вложил в его руку перо уже любезно опущенное в баночку с чернилами. — Чем скорее будут совершены последние условия, тем быстрее вы сможете воспользоваться своими покупками.

— Но я, — начал было Ноэль, но наткнулся на взгляд Павшего, который недвусмысленно твердил ему о том, что подпись все-таки придется поставить. — Как скажете.

— Ноэль аккуратно, стараясь не сильно трясти рукой вывел несколько закорючек на бумаге и вернул перо в услужливо подставленную ладонь.

— Это вам, — быстро произнес Силарас, оставляя несколько толстых папок на столе и направляясь к выходу. — Смею заверить, что вы один из лучших покупателей, на моем веку. Давненько в нашем мирке так быстро не менялись приоритеты.

Дверь за ним захлопнулась, а Ноэлю все же удалось сесть.

— Что мне со всем этим делать? — поглядел он на оставленные папки и перевел взгляд на Павшего. — Я даже не представляю себе, как быть.

— Ничего страшного, — успокоил его Павший. — Все уже сделано и назад этого не вернуть. Зато сегодня у нас появилась возможность приблизиться к Аллизии.

— К кому? — напрягая мозг переспросил Ноэль, с полной уверенностью в том, что уже слышал это имя.

— Аллизия Влон, — пояснил Павший. — Местный работорговец, которая еще вчера была одной из самых влиятельных в баронстве.

— А почему была?

— Ночью какая-то неизвестная ей пьянь, выкупила у ней половину всего движимого имущества, оставив на прощание полное надежд обещание в скорой встрече и продолжении романтического вечера. Если верить залетевшим в окно слухам, вы вчера даже успели обручиться.

— Ну это уж полное вранье! — возмутился Ноэль и одним движением поднял себя на ноги. — Такого точно не могло случиться как бы сильно я не набрался…

В его глазах потемнело, и он медленно осел на пол, пытаясь сдержать разваливающуюся на куски голову.

— Волна Прибоя, — послышались приближающие шаги, после чего его головы коснулись холодные ладони, несущие облегчение и просветление. — Одна из крепчайших настоек, которую делают местные жители. Чтобы ты понимал, одна бутылка такого пойла, попадая в империю разводиться примерно в пятисотлитровой бочке с любым из вин, и то, даже тогда может повредить рассудку. Местные жители пьют ее чуть ли не с рождения, поэтому остаются невосприимчивыми к ней, в независимости от выпитого количества. Те же, кто никогда ее не пробовал, способны умереть просто от запаха. Силарас не мог и предположить, что столь высокая особа, заглянувшая к нему на огонек, никогда не прикасалась к великому из напитков и решил угостить тебя, совершенно не переживая о последствиях, а ты, поддержав его компанию выжил совершенно случайно. Дух Кедровых гор, спрятанный в тебе, просто не позволил умереть своему новому телу.

— Наверное зря, — произнес Ноэль, чувствуя, как заклинание, наложенное на него Павшим, начинает действовать. Его разум собрался из разбросанных кусочков и вновь начал выполнять возложенные на него обязанности, а тело налилось силой, словно бы успело отдохнуть до этого долгое время. — Спасибо.

— Сам смог бы справиться, если бы руки так сильно не тряслись. Обычное заклинание на вывод ядов из организма.

— Но ведь для этого нужна работа нескольких сильных магов? — удивленно переспросил Ноэль, возвращаясь в реальность.

— Двенадцати, если быть точным и действовать они должны незамедлительно, но ты не забывай, что все приходит с годами, о которых они даже не могут мечтать. Я же наоборот успел освоить это в совершенстве.

— Спасибо, — вновь повторил Ноэль и посмотрел на свое отражение в зеркале. Отражение почему-то испугано отвернулось, а после и вовсе, постаралось спрятаться подальше от глаз.

— Забавная вещица, — встал рядом Павший и так же дождался, когда его отражение исчезнет. — Брошенное тобой вчера проклятие подействовало совершенно по-другому. Выкрикнув, «Чтоб глаза мои тебя больше не видели», ты почему-то целился именно в зеркало, а не занесшего тебя сюда раба. Зеркало тут же впитало магию и вот что из этого вышло.

— Навсегда? — Ноэль приблизился вплотную к стеклу и попытался заглянуть за край, куда исчезли оба отражения.

— Снять можно, но я думаю, что и так достаточно интересно. Гостиница то теперь твоя и правила которые ты в ней установишь, тоже твои.

— Что мне со всем этим делать? — с надеждой в голосе спросил Ноэль.

— Подаришь будущей супруге, чтобы сгладить обиду после разрыва отношений. Вместе с гостиницей преподнесешь и всех своих рабов, а сам же отправишься в порт и найдешь быстрый корабль, который доставит тебя обратно в империю.

— А ты? — изумился Ноэль.

— Я немного поиграю роль твоего личного имущества и останусь с новой госпожой, — пояснил Павший. — Все что от тебя требуется, это убедить ее в том, что я способен скрасить долгие часы ожидания до новой любви. Одному мне попросту будет легче выбраться обратно, да и ты, надеюсь к тому моменту не сможешь уплыть настолько далеко, чтобы я не догнал.

— Почему нам вновь не воспользоваться Шепотом пророков?

— Слишком большой остров. Часть усыпить не получиться, а на всех не хватит даже наших общих сил, да и ты, еще не совсем понимаешь, как его применять.

— А атака в лоб?

— Рискованно, — пока ты пил, я успел разведать обстановку. — Рядом с Аллизией остается никак не меньше дюжины отборных отрядов, состоящих из десяти человек, готовых в любой момент пожертвовать своими жизнями в качестве спасения госпожи. Лишь ночью, в моменты утех, они отворачиваются, чтобы не взглянуть на ее прелести. Этого момента мне как раз и должно хватить, чтобы нанести удар.

— Но как ты выберешься?

— Это меньшая из проблем. Главное, чтобы я оказался в ее постели.

— А если не получиться? — посмотрел на него Ноэль.

— Тогда ты на законных основаниях сделаешь это сам, — ткнул ему в грудь Павший. — Благо для этого, тебе попросту необходимо напроситься к ней в гости и остаться ночевать. Я не думаю, что она будет способна отказать своему названному супругу и заставить ждать, когда ваш союз будет подтвержден законом.

Чтобы немного развеять события вчерашнего вечера и обелить не пьющего, конечно же в кавычках юношу, я как автор хочу ненадолго вмешаться, пока наши герои ответственно готовятся к выходу в свет. Конечно не смею отрицать, что Волна Прибоя действительно настолько крепкое зелье и имеет свойства яда для людей его никогда не пробовавших, но причиной всех совершенных Ноэлем поступков было не оно. Все до банального просто. Павший, от его имени скупил всех тех рабов о которых говорил утром, так же им была куплена и гостиница, в которой Ноэль проснулся, но вот что касается самой влюбленности и порыва жениться на первой попавшейся аристократке, здесь уже конечно сыграл свою роль алкоголь, лишь малую часть уступив специальному волшебству. Аллизия была пленена манерами галантного юноши, а он видел только ее, единственную и неповторимую. Как бывает в таких случаях, это все со стороны жениха, со стороны же невесты в дело вмешалась еще одна немаловажная причина. Аллизия страсть как устала чувствовать себя позабытой на одном из Независимых островов и уже давно мечтала о том, чтобы перебраться поближе к Короне с ее балами и празднествами, а Эхо королевского голоса, слухи о чьем появлении быстро облетели Исул, как нельзя лучше походил на этот счастливый билет. Помимо всего этого, на задворках сознания Ноэля маячили отчетливые воспоминания о том, как Ингина раскрыла перед ним старую книгу, в которой было вырвано несколько страниц с переписью рабов. Это могло говорить только о том, что кто-то очень давно постарался скрыть свои следы таким вот неординарным способом, особо не заботясь о том, что когда-нибудь это станет явным. Поэтому больше попыток вернуться в канцелярию он предпринимать не пытался, да и эта тема как-то отошла на второй план, после всего того, что должно произойти с ним сегодняшним вечером.

Конечно я раскрою вам маленькую тайну и выдам то, что сегодня ночью именно Ноэлю придется идти на ложе Аллизии, ибо она попросту не упустит такой возможности как вырваться с острова в виде супруги одного из прислужников самой Короны и напрочь откажется от всех предложенных им даров. Но до этого момента у нас еще есть какое-то время, кое мы все и должны потратить, наблюдая за нашими героями, благо сейчас они вдвоем пересекают ворота одного из самых богатых домов баронства Исул и видят идущую на них толпу вооруженных людей.

Плотное кольцо ощетинившихся мечами стражников медленно шефствовало по направлению к Ноэлю. Центром же всего этого великолепия выступала хрупкая, тонкая женщина, с черными волосами, аккуратно собранными в короткий хвост и прикрытыми ажурным обручем. Выдрессированные охранники ловили каждое движение своей госпожи так, чтобы каждый из них все время находился на одинаковом от нее расстоянии. Аллизия даже могла танцевать и перемещаться по кругу, но даже в таких условиях все сто двадцать человек будут на чеку, успевая вовремя убраться в нужном направлении.

Со стороны это казалось необычным и все, кому посчастливилось увидеть это зрелище еще долгое время не могли забыть синхронной работы всех охранников и титанического труда, который был спрятан за их спокойными лицами.

— Как я рада, что ты осчастливил меня своим присутствием, — раздался восторженный голосок Аллизии и она приблизилась к Ноэлю вплотную.

Стражники умело пропустили его сквозь свои ряды, отсекая стоявшего рядом Павшего подальше от своей госпожи.

— Я, — начал было Ноэль, но Аллизия томно на него взглянув, коснулась его губ своими тоненькими пальчиками.

— Ничего не говори, — прошептала она на самое ухо, прижимаясь к нему всем своим телом. — Мне приятно, что ты смог зайти в не назначенный час. Мои двери открыты для тебя постоянно.

С этими словами она подмигнула ему, намекая на что-то понятное только ей, и взяв его под локоток, медленно пошла в сторону дома.

Стражники сделали крутой разворот и двинулись следом, синхронно ставя ногу на каменные плиты двора.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько скучно бывает на этих островах женщине моего положения, — Аллизия продолжала болтать, попросту не замечая попыток Ноэля вставить хоть слово. — Ты внес в этот затхлый мир, глоток свежего воздуха. Оживил его. Твое поведение еще долго не забудется, а пересуды о нем переживут тысячи лет. Если бы ты знал, как сильно я ждала изменений. Таких, которые вновь превратят меня в романтическую особу, способную любить. Способную жить только лишь для одного человека. Я так устала ждать!

Она то и дело заглядывала в его глаза ища там сострадание и понимание, но Ноэль заметил совершенно не это. На всем протяжении их разговора во дворе дома и уже после, когда они прошли внутрь и расположились в роскошной гостиной, которой бы смог позавидовать тронный зал самой Короны, от него к Аллизии тянулись тонкие нити светло-розового, нежного цвета, которые опутывали ее, притягивали к нему, заставляя ее тело извиваться в сладостном танце, выставляясь на показ.

«Она прекрасна»! — ловил себя на мысли Ноэль, находя в себе все меньше сил противостоять этому танцу.

Он давно разобрался в заклинании, которое наложил на него Павший. Тому понадобилось бы как минимум целая ночь, чтобы воплотить его в силу и такую ночь, Ноэль ему предоставил, но зато сейчас, любое его действие, любой поступок или слова, произнесенные им для Аллизии являются единственными, которые она способна воспринимать.

Хотя сила заклинания и была столь очевидна, тем не менее она умело сопротивлялась его пожеланиям о том, что он безоговорочно передаст ей все свое движимое имущество и отправиться обратно с первым же уплывающим кораблем. Все его слова, которые приводили к расторжению их отношений, она попросту игнорировала или не слышала вовсе и лишь мило улыбалась в ответ, а ее голос становился еще соблазнительнее.

Так продолжалось во время всего разговора, когда Аллизия вела его по многочисленным комнатам своего дома, показывая насколько он велик. Так было, когда им подали ужин в огромной столовой рассчитанной на тысячу человек, в которой были всего лишь двое. Самое странное, что Ноэль за столь короткий срок научился игнорировать ее охрану. Словно бы ее и не было. Конечно если он начинал пристально смотреть на них, то видел каждого. Их взгляды, ловившие ее движение и мышцы, готовые в любой момент взорваться, дабы сделать все возможное, чтобы сохранить жизнь своей хозяйки.

Краем глаза он видел даже Павшего, маячившего все это время за прикрытыми дверями столовой. Его фигура то и дело просачивалась в щель, после чего надолго пропадала из виду, оставляя его в полном одиночестве.

Он заводил с ней разговор о расторжении договора даже тогда, когда мягкие ковры под его ногами вели их в роскошную спальню, способную разместить в себе всех находящихся в городе покупателей, без стеснения их личного пространства.

— Подожди! — наконец-то взмолился он, прерывая нежный трепет, который то и дело просачивался в его голову мешая обдумывать сложившиеся обстоятельствам.

— Что произошло? — взволнованно спросила у него Аллизия и на ее лице отразилась тень удивления, словно она начала подумывать о том, что что-то сделала совсем не так, как должна была.

— Я должен, — произнеся это Ноэль на долгое время задумался, как бы ему получше отпроситься хоть на короткий миг для того чтобы обмолвиться несколькими словами с Павшим. — Я должен поговорить с…

Он в надежде обернулся назад, ища поддержки в темном зеве коридора, за десятками стражников, где он был уверен тот и располагался.

— Со своим рабом? — наконец-то поняла, о чем он хотел сказать Аллизия.

— Да! — обрадованно повторил Ноэль. — Я хотел бы поговорить со своим рабом.

— Что ж, — вздохнула Аллизия настолько глубоко, что ее грудь приподнялась, а верхняя пуговка ее корсета не выдержала навалившейся на нее нагрузки и попросту отлетела в сторону, — ты можешь оставить меня, но пообещай, что твое отсутствие не будет столь долгим и ты не позволишь мне заскучать в одиночестве.

— Конечно, — вырвалось у него, когда он уже бежал в сторону Павшего, проскакивая застывших у стен, словно каменные фигуры стражников.

— Что мне делать? — зло зашипел он, когда высокая тень ступила на него из темноты прерывая быстрый бег.

— Ты не знаешь, что делать с красивой девушкой, оказавшись один на один? — отшутился Павший, глядя через его голову на застывшие фигуры, выискивая тех, кто может подслушать их разговор.

— На моем месте должен быть ты, а не я!

— Сейчас уже ничего не изменишь, — тихо проговорил Павший, и Ноэль почувствовал, как в его ладонь скользнуло что-то обжигающе холодное.

Он опустил взгляд в низ и увидел клинок, полностью состоящий из мелкого песка, который все еще продолжал движение по его поверхности.

— Нет, — в ужасе отшатнулся Ноэль, осознавая то, на что толкает его Павший. — Я не смогу.

— Но ты должен.

— Кому я должен? — вновь прошипел Ноэль, цедя слова сквозь сжатые губы. — Ты мне можешь объяснить кому я должен.

— Да хоть самому себе! — Павший словно вырос, нависая над ним, будя в Ноэле давно позабытые инстинкты, которые требовали подчиняться, прислушиваться, верить сказанному. — Ты и представить себе не можешь, сколько боли, сколько страданий привнесла в мир эта женщина. Каждая проданная ей душа никогда больше не обрела покоя. Вместо этого, все они встретили лишь боль, разочарование, страх перед будущим, печаль горесть и страдания, которые вырвались наружу водопадами слез. Каждая их слезинка на ее совести.

— Но ведь они живы, — предпринял попытку оправдаться Ноэль.

— Многие из них давно мертвы, — перебил его павший. — Они выбрали этот путь осознанно, понимая, что ничего светлого их больше не ожидает, а все потому что, каждый из них позволил продать себя в рабство именно этой женщине. Она, — ткнул павший Ноэлю за спину — несущая Скорбь. И она должна умереть!

— Но как мне быть после?

— Держи, — ответил Павший и положил в ладонь Ноэлю маленький темный камешек, похожий на застывшую каплю крови. — Просто раздави его, когда придет время.

— Но что будет?

— Это смерть старика на опушке леса, которую я у него выторговал. Не все же время с собой таскать, а так на дело пойдет.

— Оборотня?

— Его. Сам же видел, как он ее отдал.

— Но что она сделает?

— А ты ее раздави в нужный момент, а после мне расскажешь, — Павший сжал ладонь Ноэля, так, чтобы он случайно не выронил темную каплю. — Помочь то она поможет, а вот как именно? Но знаю одно, его смерть рада будет заполучить вместо одной души сто двадцать новых, а я под дверьми постою и постараюсь, чтобы она наружу не выбралась. Но только дави после того, как клинок убьет Аллизию. Она должна умереть собственной смертью.

— А что со мной будет? — Ты об этом не подумал?

— А что с тобой будет? — удивленно посмотрел на него Павший. — Отряхнешься и пойдешь себя восвояси. Ничего не случиться, Смерть не причинит тебе вреда, даже если сама явиться на жатву, а если и засмотрится на твою душу, так силенок отбиться хватит. Твой срок еще не скоро наступит, она это прекрасно знает.

— Как в омут с головой, — невесело произнес Ноэль.

— Ничего страшного, — поддержал его Павший похлопывая по плечу. — Когда-то попросту необходимо сделать первый шаг.

Вечернее платье мягким, скользящим движением начало свой полет в низ и к тому моменту, как легкая ткань заняла свое законное место на краю ложа, а обнаженная женщина, растворяющаяся в свете свечей, ступила в сторону лежащего Ноэля, стража в очередной раз напомнила о своем существовании.

Сменившие свои мечи на копья, они резким движением сделали оборот и все разом отвернулись от обнаженного тела своей хозяйки. Завершающим все это зрелище был единый удар древков о пол, которым они оповестили всех, что продолжают нести службу.

Никогда ночь не длилась так долго, как в этот раз. Ноэль то и дело порывался воспользоваться клинком, все время ощущая его у своего бедра, но Аллизии удавалось привлечь его внимание с каждым разом оттягивая неминуемую смерть. Словно она догадывалась, что эта ночь будет для нее последней и отдавалась нахлынувшим чувствам с полной отдачей уже не жалея себя. Только под утро, когда первые лучи рассветного солнца, начали пробиваться сквозь закрытые на глухо занавески, Ноэль решился и поудобнее перехватил нож.

Обнаженное тело женщины мерно дышало у него на плече, и он чувствовал ее живое тепло. Жар от ее тела передавался и самому Ноэлю, но не задерживался в нем. Он втягивался через ладонь в рукоять клинка, грея его могильный холод. Он чувствовал, как тот медленно вбирает в себя чужую жизнь оживая сам.

Секунды тянулись, превращаясь в часы, а внутренний голос, застрявший в голове, казалось и вовсе не принадлежал ему.

— Пора-пора-пора, — слышалось там, словно из-за запертых дверей. — Следующего шанса может и не быть.

— Пора, — повторил Ноэль и взмахнув клинком одним резким движением опустил его на обнаженную грудь прямо в то самое место, где, по его мнению, должно было располагаться сердце.

Тело Аллизии выгнулось, а из побелевших губ вырвался стон. Стон, который Ноэль неоднократно слышал сегодня ночью. Наполненный любовью и страстью. Несколько так и не повернувшихся стражников слегка вздрогнули, но все же не решились развернуть головы до распоряжения своей хозяйки, хотя, наверное, и зря.

То, что произошло после не шло ни в какие сравнения с видимым Ноэлем ранее. В один миг тело превратилось в дырявое решето, словно его пронзили сотни копий, а после и вовсе осыпалось мелким прахом, оставляя после себя лишь невесомый пепел. По комнате поплыл сладостный запах горелой плоти и это было лучшим предзнаменованием для того, чтобы воспользоваться советом Павшего и сжать кровавую каплю.

Под пальцами Ноэля послышался легкий треск, от раздавленного стекла и в ту же минуту комната погрузилась в непроглядную ночь, центром которой он был сам.

Он видел, как из этой темноты выметнулись сотни темных щупалец и направились к спинам неподозревающих жертв.

Он знал откуда они протянулись. Он запомнил их, пытаясь спасти свою жизнь поддерживая горящий костер на стоянке в Спящем лесу. Именно эти тени рвались из темноты в тот самый момент, когда пламя ослабевало и именно против этих теней он впервые применил неведомую до этого магию. Магию, пронзившую его тело из далеких глубин прошлого.

— Так вот какая смерть ждала старика! — восхитился Ноэль, пытаясь собрать разбросанную по кровати одежду.

— Господин! — Странник влетел в покои и наткнулся на молчаливую фигуру, склонившуюся над письменным столом. Черный костюм уступил место прямой мантии, без рукавов. Обнаженные руки, выставленные напоказ вызвали у него чувство зависти. Такие мышцы нельзя заработать, прожив даже несколько жизней, не говоря уже об одной. — Господин, Аллизия мертва. Исул вздохнуло с облегчением, словно скинул с души тяжелый камень. Там поговаривают об отмене рабства и…

— Довольно, — оборвал его мужчина. — Она была мертва уже давно. Теперь же ее смерть настигла ее. Восстание рабов в котором она спаслась, наверстало упущенное. Дальше просто не имеет значения.

— Но разве смерть может опаздывать?

— Смерть всегда приходит вовремя! Но ее можно задобрить, обмануть, отвлечь на короткое время, для того чтобы спастись или спасти, но это в прошлом… Ты узнал кто пытается помешать нам.

— Господин, — Странник склонил голову в поклоне.

— Кто он, Неко?

— Бедвир, — испугавшись произнесенного имени произнес он. — Это сам Бедвир!

— Значит он все никак не может остановиться, — задумчиво произнес мужчина не переставая вглядываться в бумаги, разложенные на столе. — Ничего. Теперь нам будет проще.

— Что вы имеете ввиду?

— Теперь я знаю точно куда он держит свой путь.

— Мне остановить его? — спросил Неко представляя, что ему необходимо сделать, чтобы противостоять Павшему.

— Оставь, — впервые за все время разговора, черные глаза взглянули на него в упор. — Он идет домой.

— Но…

— Ни каких, но, Неко. Тебе нечего ему противопоставить. Ты станешь сторонним наблюдателем лишь для того, чтобы убедиться в том, что ему не удастся выбраться обратно. Отправляйся в Темную пустыню и жди.

— Чего мне ожидать?

— Ты поймешь, когда это увидишь.

Острый шип медленно вспенивал море за своим бортом стремясь к виднеющейся на горизонте полоске земли, красной от раскаленного солнца, зависшего над ней.

Ноэль с наслаждением ловил морские брызги представляя, что в ближайшее время, его ноги вновь ступят на твердую почву и ему не понадобиться больше всегда быть готовым к качке.

«Это не Весенний лист»! — в который раз размышлял он, разглядывая доставшееся им судно, под темными парусами, в которых никак не хотел задерживаться ветер. Грязная команда постоянно драила палубу, стараясь не то чтобы навести на ней лоск, а попросту пытаясь спасти ее из-под слоя грязи, который по-видимому стал для корабля родным.

Если путешествие в баронство Исул не заняло и недели, то обратно они плыли никак не меньше месяца. Сложно было уследить за днями, слившимися в один поток и неизменно заканчивающихся одним и тем же. Павший, не забыв о своем обещании взялся за роль невыносимого наставника, выжимая попавшего под его влияние ученика досуха. Не давая ему возможности даже вздохнуть лишний раз, чтобы погрузиться в собственные мысли.

Краем сознания Ноэль теперь понимал, что все это было не зря. Кровавые губы Аллизии, которые он ежедневно видел в кошмарных снах, медленно, но уверенно отошли куда-то за грань видимости, оставляя вместе с этим и память о произошедших событиях. Теперь ему попросту казалось, что все произошедшее с ним, он попросту увидел в одном из постоянных снов, которые за последний месяц стали настолько яркими и насыщенными, что казались более реальными, чем окружающий его серый мир, наполненный до конца горизонта, куда устремлялся взор, одной лишь водой.

Выставив руку вперед, он высыпал на нее несколько горстей земли, появившейся просто по волшебству и аккуратно посадил туда одно маленькое зернышко, припасенное еще с ужина. Подставив ладони под брызги, Ноэль обильно смочил получившуюся кучку и начал наблюдать, как росток стал медленно, но уверенно пробираться наружу, с каждым новым мгновением становясь все больше и сильнее, и уже спустя минуту, на его ладони выросло крохотное деревце, наполненное сочными апельсиновыми плодами, чья мякоть дарила ему аромат, даже сейчас, будучи спрятанной, под плотной кожурой.

— Развлекаешься? — спросил у него Павший, появившийся рядом словно из-под земли и ловко сорвавший спелый плод, на который уже было положил глаз сам Ноэль.

— Имею на то полное право, — зло огрызнулся он, выбрасывая дерево за борт и отряхивая руки. — Сам же дал мне вольную.

— Зато теперь все свободное время, ты тратишь на занятия и совершенствование магии, — Павший разломил очищенный плод пополам и одну из них протянул юноше, — а это более чем похвально. Ты не просто знаешь, что это такое, ты способен постоять за себя или помочь другим в любой момент. Порой мне даже кажется, что мне больше нечему тебя научить.

— Что, правда? — уставился на него Ноэль, с замершей, на пол пути ко рту рукой.

— Я же говорю, что порой, — ухмыльнулся Павший. — Тебе еще многому предстоит научиться, но в этом ты можешь разобраться самостоятельно. Только не бросай занятий. Самосовершенствование — это болезнь, которой трудно заболеть, но если уж смог, то не стоит от нее искать исцеления. Лучшего попросту и быть не может.

— Как мне кажется, — спохватился Ноэль, понимая, что корабль не просто приблизился к суше вплотную, а вовсе опустил трап для того чтобы матросы могли спуститься, — это лишь один из способов самобичевания, который не может понравиться.

— С возрастом, понимаешь, что даже боль, может быть полезной. Она просто дает тебе понять, что еще не все закончено. Если болит, значит ты еще можешь чувствовать. Пойдем, — Павший тронул его за плечо, указывая на небольшой город, к порту которого они причалили, — нам еще необходимо обзавестись лошадьми, взамен тем, которых мы потеряли по твоей вине.

— Конечно же по моей, — не стал спорить с ним Ноэль, медленно сходя с корабля. Капитан проводил путников долгим любезным взглядом, поглаживая доставшуюся ему за путь плату, уже представляя, как сможет ей распорядиться. — Я даже спорить не буду. Доводов, которые ты привел за время всей поездки более чем достаточно, чтобы убедить любого человека в том, что это его вина.

— Я приводил не доводы, — усмехнулся Павший. — Я пресекал твое желание мне возражать. Ученик, который спорит со своим учителем — плохой ученик.

— Ученик, который с ним не спорит попросту туп, для того, чтобы иметь собственное мнение, отличающееся от мнения своего учителя, а значит способен на то, чтобы только копировать его, идя по проторенному пути, — возразил Ноэль, начиная оглядываться по сторонам в поисках приличного заведения где можно было не только поесть, а попросту посидеть и отдохнуть, наслаждаясь компанией, чьи лица не приелись за долгое время путешествия.

После плотного обеда, который медленно, но уверенно перерос в такой же плотный ужин Ноэль потрепал распухшие бока сумки Павшего, к которой за время длительного плавания он все же смог найти нужный подход и извлек из ее внутренностей пухлый мешочек, набитый золотом. Аккуратно повесив его рядом с гладкой рукоятью клинка, он вышел под вечернее солнце и тут же осознав свою ошибку поплотнее закутался в плащ, накинув на себя легкое заклинание морского бриза, позволяющее ступать по раскаленным до красна улицам, не боясь получить ожог.

У него было лишь одно желание — выйти за огороженные бортом корабля рамки, наслаждаясь неспешной ходьбой просто пряма, не боясь, что в конечном итоге он упрется в преграду.

Неизвестный город, попавшийся на их пути больше не удивлял его. Многое, что он видел в своих снах было гораздо привлекательнее и восхитительнее, чем пыльные дома, разбросанные по обе стороны узких проходов. Странное дело, но теперь он попросту перестал бояться неизвестности и всего того, что спряталось за ней. Насколько бы Павший не был ужасным учителем, тиранам по части знаний, он сумел подготовить его ко всем возможным событиям. Город больше не казался запутанным лабиринтом, а имел строгую карту, которая тут же вырисовывалась у него в голове, стоило только свернуть на неприметную улицу.

«Все они — думал Ноэль, преодолевая очередной переулок — полностью одинаковы. Похожие друг на друга как две капли воды. Что самые маленькие деревеньки, что большие, наполненные выплескивающейся через края жизнью города».

Уличные торговцы и фокусники сменялись магазинчиками и лавками, которые уступали место трактирам, разбросанным повсюду, куда бы не упал его взгляд. Вдалеке виднелась главная площадь и самые богатые районы, но они не были ему интересны. Там нет жизни. Не смотря на дорогое жилье и роскошь, они утратили для него былой блеск. Все это больше не казалось ему пределом желаний и возможностей. Сейчас он хотел попросту идти вперед, не останавливаясь на преодолении преград. Просто свобода, у которой нет границ.

Неожиданно его руки коснулись высушенные пальцы, сожженные под ярким солнцем, а пустые глаза указали на вывеску одной из работающих допоздна лавок.

«А почему бы и нет»? — подумал он, но тут же вышел обратно, убедившись, что там нет ничего, что могло бы заинтересовать его. Ни магических артефактов, ни редких трав. Очередной склад старого хлама, в который когда-то вложился его владелец. Не больше и не меньше.

Но одни двери все же привлекли его внимание. Словно кусок огня, взметнувшийся вверх и застывший в таком положении, они завлекали к себе посетителей, как пламя, приманивающее мотыльков. Прозрачный янтарь из которого были изготовлены створки, медленно распахнулся, давая ему возможность пройти в приятную прохладу полумрака помещения. Оглядевшись по сторонам Ноэль нехотя, но потянулся к мешочку с золотом, уже подозревая о том, что его содержимого не хватит на все то, что он намерился здесь прикупить.

— Это что? — вопросил у него Павший, когда наконец-то он вывалил содержимое своей новой сумки на стол, после того как вернулся в гостиницу.

— Просто вещи, — оповестил его Ноэль, аккуратно разглядывая свою собственность. — Живые, настоящие, принадлежавшие кому-то вещи со своей историей.

— Зачем они тебе? — Павший взял и покрутил в руках старую истертую лампу, после чего бросил ее обратно. — Они ведь даже не магические?

— Пока нет, — отмахнулся Ноэль. — Но ведь ты сам говорил, что любую вещь можно превратить в таковую. Стоит лишь захотеть, а мне надо над чем-то тренироваться.

— Ясно, — Павший в одно мгновение сгреб все обратно в сумку и ловким движением выбросил в раскрытое настежь окно. Оттуда послышались возмущенные крики, быстро сменившиеся удивлением и радостными возгласами от неожиданно полученного клада.

— Запомни, что эти вещи должны быть не чьими-то чужими, а твоими. Собственными, которым ты сможешь доверять не меньше чем себе. Что ты думаешь, моя сумка всегда была такой? Нет конечно! Но спустя годы, проведенные бок о бок, я начал замечать, что она сама меняется. Твоя вещь подскажет тебе кем она хочет стать, сама намекнет на это когда придет время. До тех самых пор, никогда не стремись обзавестись магическими артефактами созданными чужими руками, даже если магическое заклинание на них и наложил ты. Они чужие, со своей собственной жизнью и судьбой и не нуждаются в постороннем вмешательстве, которое не сделает их лучше.

— Но ведь в мире достаточно много колдунов, которые продают что-то полезное, что-то, что может помочь? — возмущенно воскликнул Ноэль подбегая к окну и видя, что внизу давно уже было пусто и спасти хоть что-то из приобретенного не представляется возможным.

— Колдуны продают не что иное как надежду, — предостерег его Павший. — Они не торгуют настоящей магией. Магия сама не любит огласки. Она обитает в потаенных глубинах, на грани видимости и старается лишний раз не попадаться на глаза. Все остальное это проделки шарлатанов, к которым стоит относиться с подозрением.

— Я думал… — начал было Ноэль, но Павший не дал ему закончить.

— Все эти колдуны и в подметки не годятся тебе, поверь мне. А все остальное появиться с годами, ты даже сам не успеешь осознать, как обзаведешься личным мешком, который с каждым прожитым днем будет становиться все тяжелей, мешая тебе идти дальше и когда-нибудь, ты осознаешь, что попросту не сможешь его тащить и решишь осесть на одном месте. Сейчас тебе достаточно и того, что у тебя есть. Внимательно покопайся по многочисленным карманам и найдешь не меньше предметов, которые уже способны говорить с тобой, тебе стоит лишь прислушаться к ним. Как к примеру твой собственный клинок. Если ты успел забыть, то он был нечем иным, чем простым ножом, немного острее, чем обычно, но все же. Теперь же у тебя блуждающее лезвие и даже я слышу, что он готов измениться, стать чем-то большим.

— Ты, о чем? — в удивлении посмотрел на него Ноэль.

— Слушай и поймешь, — наконец-то подытожил Павший и поудобнее устроился на узкой кровати.

— Слушать, говоришь, — в задумчивости повторил за ним Ноэль и выбрав себе другую кровать, так же лег на нее. Его рука коснулась гладкой стали на рукояти и он, прикрыв глаза, постарался прислушаться к тому, о чем хочет рассказать ему клинок.

Неожиданно кто-то ткнул его в бок, вырывая из сладкой дремы. Ноэль раскрыл глаза и быстро ими заморгал, стараясь привыкнуть к яркому солнцу, просачивающемуся сквозь окна.

— Я что заснул? — спросил он, осознавая, что уже давно наступило утро, а его желудок тихо урчит, требуя обязательной программы, в которой будет не только мясо, но и возможно различные разносолы.

— Горазд же ты спать, — подтвердил Павший его слова. — Даже не побоялся заснуть в таких условиях.

— В каких? — с непониманием посмотрел вокруг себя Ноэль.

— С собственным клинком в руках, — указал Павший на призрачный силуэт лезвия, который медленно проявлялся в реальности. — Отрезал бы себе чего ночью, даже не понял бы что произошло.

— Но ведь не отрезал, — Ноэль невозмутимо закинул оружие обратно в ножны и поднялся. — Чем займемся дальше?

— Пора, — невозмутимо ответил Павший, забрасывая на плече свою сумку. — Я в отличии от тебя, деньги потратил куда удачнее.

— А именно?

— Купил нам лошадей, или ты собрался преодолеть весь путь пешком?

— Смотря куда мы идем?

— В место, которое я бы никогда не посетил, будь у меня такая возможность.

Лошади медленно ступали по раскаленному песку, оставляя за собой глубокие выемки, которые тут же заносило ветром. Ноэль обливался потом так, словно оказался под проливным дождем. Не спасало абсолютно ничего. Будь то заклинание на прохладу. Ветер еще только прикасаясь к разгоряченному лицу нагревался настолько, что приносил больше неудобство чем облегчение, а вызванный им в порыве гнева проливной дождь, обрушился на их головы ничем иным, как песчаной бурей, которая надолго затормозила дальнейшее продвижение.

Даже сейчас, когда они старались передвигаться ночью или в те моменты, когда солнце греет землю не так сильно, что можно готовить себе завтрак просто разогревая его на песке, чем собственно Ноэль и занимался, их передвижения по Темной пустыни были сродни крохотным перебежкам, от одного укрытия к другому, где им на время удавалось забыться в страхе перед раскаленным солнцем.

Медный чайник медленно исходил паром, распространяя вокруг себя приятные ароматы. Как оказалось, Павший не шутил, утверждая, что даже горячий чай, может нести прохладу, если он умело приготовлен и приправлен всем необходимым, в чем Ноэль уже успел убедиться.

Красное солнце медленно поднималось над горизонтом и его край уже успел оторваться от земли, а это значило, что их очередной переход завершился и наступило время прятаться, подобно ящерицы под землю, спасаясь от невыносимой жары. Шатер, так же приобретенный Павшим уже занял свое привычное место, привлекая распахнутым пологом в свои внутренности, но Ноэль все же не спешил туда отправляться. Он всецело вглядывался в горизонт, выискивая своего учителя, который запропастился еще на рассвете и до сих пор, не явился обратно.

Конечно в этом не было ничего удивительного. Он уже привык к его особым чудачествам, которые тот то и дело выкидывал, но сейчас дела обстояли немного иначе. Ноэлю казалось, что они не пересекают пески, а двигаются по кругу, то и дело вновь возвращаясь на пройденный путь. Доказать это как-то у него не получалось, а сам Павший отрицал его догадки. И пускай сам Ноэль неоднократно в этом убедился, просто веря собственному чутью, все вокруг твердило об обратном.

— Почему не спишь? — голос Павшего как всегда раздался неожиданно и в тот момент, когда Ноэль меньше всего его ожидал.

— Тебя жду.

— Хочешь, чтобы я прочел тебе сказочку перед сном? — спросил Павший присаживаясь рядом в тени шатра и наливая себе полную кружку крепкого чая, пахнущего полевыми травами, мятой и холодными ночами над заснеженными равнинами. — Зря. Все мои сказки заканчиваются одинаково.

— Знаю-знаю, — согласился Ноэль. — А потом пришел ты и восстановил справедливость убивая всех, кто выступил против и назначая новых герое. Этого добра я уже наслушался достаточно, для того, чтобы требовать еще. Мне больше интересно чего мы ждем, таскаясь по этим пескам? Мне все больше кажется, что у нас совершенно нет никакой цели, а все наше путешествие — это лишь непонятная мне авантюра?

— Мы идем, — убедил его Павший. — Идем настолько быстро, как можем и поверь мне скоро уже, будем на месте.

— Последнее время мне слабо в это вериться. Все больше возникает такое чувство, что ты не хочешь никуда идти, — Ноэль внимательно посмотрел на него и вдруг отчетливо понял, что оказался прав. В глазах Павшего он впервые смог разглядеть нотки сокрытого там смятения. Отголоски ужаса, который он всячески скрывал за безмятежностью. — Ты боишься? — наконец вырвалось у него, и он тут же схватился за рот, пытаясь вернуть сказанное, что прозвучало настолько неожиданно, что Ноэль попросту не смог в это поверить.

— Ты боишься? — наконец-то смог повторить он, когда понял, что молчание затянулось слишком уж на долго. — Неужели есть что-то, чего ты можешь опасаться?

— Как оказалось есть, — нехотя признался Павший и поднявшись с места медленно отправился в шатер, после чего плотно закрыл за собой вход, чтобы солнечный свет не отправился за ним и уже оттуда Ноэль услышал его голос. — Завтра мы будем на месте, иначе все мной задуманное ничто иное, чем обычная авантюра, в которую мы ввязались не по своей воле.

Выйдя уже вечером наружу, Ноэль осознал, что местность вокруг немного, но изменилась. Дул слабый ветер, который не старался обжечь всех, кто стоял у него на пути, а песок под ногами слежался, образуя утоптанную долину и больше не походил на застывшее волны, которые медленно направлялись по своим собственным делам в те моменты, когда за ними никто не следит. Словно бы их жилище переместилось за день, выбирая для себя новое место. Но это было совершенно не так. Чайник, так и оставленный на песке, аккуратно стоял на своем месте, а кони, расположившиеся под навесом, медленно жевали овес из проторенных к морде сумок. Но переведя взгляд на горизонт, Ноэль вновь понимал, что место стало совершенно другим. Там, на краю видимости начиналась прямая линия, больше похожая на дорогу, которой раньше не было, да и сама она не могла быть ничем иным, чем делом человеческих рук, а это говорило лишь о том, что где-то рядом находятся люди.

Наконец-то вслед за Ноэлем появился и Павший. Хмурый и немного злой, словно не выспавшийся, он оглядел обновленный пейзаж долгим взором и медленно произнес:

— Пойдем.

— Куда?

— Сам же хотел наконец-то узнать, чего я боюсь на самом деле.

— Странная дорога, — наконец-то заявил Ноэль, когда прямая, казалось бы, каменная линия, начала увеличиваться в ширь, а посередине, на всей ее протяженности протянулось возвышение, от которого к краям были сделаны пологие спуски, десять шагов в длину. Мало того, края стали возвышаться над землей и под ними было пустое пространство. Когда он наконец-то решился и заглянул туда, там обнаружилось то же самое, словно дорога была сделана с двух сторон одинаковой, лишь за одним исключением, одна часть лежала на земле.

С трудом забравшись обратно он огляделся по сторонам, понимая, что собственно говоря ничего удивительного в мире, расположенном за краем, он так и не увидел. То же самое, что встречалось раньше. Лишь песок, много песка, но Павший неоднократно утверждал, что и он однажды заканчивается, открывая путникам точно такие же земли, как и те, в которых они успели побывать.

— Больше, похоже на сказки, которыми пугают детей, — вновь произнес он, оглядываясь назад и убеждаясь в том, что оставленные возле шатра лошади давно уже скрылись из виду. — Ни чудовищ тебе, которые притаились в ожидании, ни чокнутых колдунов, с манией величия и желанием поработить весь мир, ни великанов, которые способны раздавить любого, одним лишь пальцем.

— Поверь мне, — словно бы проснувшись, вернулся в разговор Павший. — Все это было. Раньше, еще в те времена, когда сюда не добрались первые люди. Здесь действительно было так как ты говоришь, но с их приходом и земли вокруг изменились. Чудовищ убили, колдунов истребили, а каменных великанов измололи в пыль, которую потом развеяли по ветру. Ты же помнишь слова Олава о том, что им свойственно менять все, до чего бы те не дотянулись.

— Но ведь где-то должны были остаться места, куда люди не смогли добраться. Изменить, все в угоду собственных вкусов?

Павший лишь отрицательно покачал головой и весь разговор, как-то вновь, сошел на нет. Ноэль пытался найти новые темы, но все они разбивались о сосредоточенное выражение на лице Павшего, которое начинало волновать его все больше. Даже в тот момент, когда каменная плита под ними, которую он упорно продолжал называть дорогой, стала настолько широкой, что он уже не видел ее края, а впереди замаячило возвышение, непреодолимое на первый взгляд, Ноэль попусту шел вперед, искоса наблюдая за своим наставником.

— Что теперь? — спросил он, когда они уперлись прямо в это возвышение, больше походившее на стену без ворот и окон.

— Вон маленькая лестница, — произнес Павший, указывая на вырубленные прямо в стене выемки, сделанные так, чтобы в них с легкостью помещалась нога.

Подойдя к ним вплотную, Ноэль попробовал подняться и убедившись, что это легко у него получается, медленно полез вверх, стараясь проделать это как можно быстрее, потому что позади него то и дело слышалось шумное дыхание его учителя.

Перевалившись наконец через край, он быстро встал на ноги и взглянул на следующего за ним Павшего, после чего перевел взор на дорогу, по которой они шли все это время и разглядев ее всю попросту не нашелся, что сказать.

Выходило так, что каменная линия, которую он первоначально принял за утоптанный тракт была совершенно не тем. Медленно его взору открылась вся картина целиком. Скульптура меча, выполненная настолько искусно, что любой из мастеров даже кузнечного дела поразился бы идеальному балансу и внешнему ее виду. На всей протяженности, куда хватало глаз виднелась даже надпись, написанная на странном языке, о котором даже Ноэль никогда не слышал, но прочесть ее по всей видимости могли, лишь находясь на приличном расстояние, потому что, когда он еще ступал по каменным плитам, буквы были совершенно неразличимы.

Медленно поворачиваясь вокруг своей оси, оглядывая гарду, которая уходила в обе стороны от лезвия и направляя свой взор на рукоять, Ноэль вновь ощутил себя настолько маленьким, что даже поежился, пытаясь вернуть себе уверенность, но это у него сделать так и не получилось. Там, где рукоять переходила в навершие и заканчивалась, открывался вид на поразительный город, утопающий в зелени и фонтанах из которых взлетали вверх водяные струи. Пологие крыши домов застилала растительность, а стены, увитые плюющем, местами открывали взору удивительные картины, нанесенные на них умелыми художниками.

— Что это? — наконец-то спросил он, пораженный видами, когда почувствовал, что Павший стоит рядом и смотрит туда же куда и он.

— Аррил, — медленно произнес Павший не способный отвлечься от созерцания. — Город тысячи улиц. Никогда больше, тебе не удастся увидеть что-то столь же восхитительное как это. А сумев вырваться отсюда, ты не проживешь и дня, чтобы тебя не посетило желание вернуться обратно. В зеленые сады, под шумы фонтанов и людей, которые здесь живу. Столица всего мира, вобравшая в себя лучшее из него и самых лучших. Пристанище великих поэтов и певцов, архитекторов и зодчих. Самые великие люди, способные изменить все вокруг себя одним лишь словом, родились когда-то здесь.

— Почему я никогда не слышал об этом городе раньше? — чем больше Ноэль всматривался в город, тем больше ему казалось, что он видел его в своих снах чаще, чем все остальные, но тогда он казался ему живым, настоящим, а сейчас чего-то не хватало.

— Потому что этого города нет уже сотни лет, — ответил Павший. — В него невозможно попасть и его невозможно увидеть, как бы сильно ты этого не хотел, если до этого, никогда здесь не был.

— Но мы же здесь и видим его? — спросил Ноэль не понимая и слова из сказанного. — Как же тогда мы здесь оказались?

— Теперь это не важно, — произнес Павший. — Страшнее всего то, что нам попросту не удастся из него выбраться.

— Почему ты так думаешь?

— О, я не думаю, — медленно, с расстановкой произнес Павший. — Я знаю и знаешь почему? Потому что все это время, как мы оказались в пустыне, я только и делал, что пытался увести нас подальше от этого города, но он следовал по нашим пятам, с каждым разом сокращая расстояние. Он словно огромная мышеловка, в которую попав уже никогда не выбраться и это не те сказки, которыми могут пугать в детстве. Это сказки, ставшие реальностью, еще более страшной, чем можно себе представить! Но все теперь не важно. Нам попросту не повезло оказаться здесь.

— Это просто город, — попробовал успокоить его Ноэль, но сам понимал, что его голос звучит неубедительно.

— Это не город, — нехотя произнес Павший, садясь на край уступа и свешивая вниз ноги. — Это могила для каждого, кто в нем окажется. Огромная могила, в которой не остается ничего другого, чем просто гнить заживо.

— Мы можем повернуть обратно.

Павший ничего не ответил, а лишь посмотрел на него с таким выражением лица, что Ноэлю стало как-то не по себе.

— Он не отпустит, — только и смог повторить Павший. — По крайней мере меня…

Солнце медленно пряталось за горизонт и с городом происходили непонятные вещи. По мере того, как темнело небо, сам город становился ярче и насыщеннее. Словно в нем просыпалась жизнь, спящая все это время. Раздавались сначала робкие, но после все яркие и отчетливые звуки горожан. Были слышны музыка и смех, шум, наполненный жизнью, когда таковой и не было. Ноэль бродил по пустым улицам и выискивал хоть кого-то, но все его попытки были тщетными. В городе не было ни души. Наполненные пьяными песнями трактиры оказывались столь же безлюдны, как и самые оживленные площади, на которых судя по всему были расположены базары и ярмарки. Ему все время казалось, что он находиться в оживленной толпе, когда толпы вокруг совершенно не было. За всю ночь блуждания по городу, он так и не смог найти в нем ни одной живой души. Лишь шум, лишь звуки, давно прошедшей жизни.

Уже ранним утром, когда город вместо того, чтобы ожить, начал медленно умолкать, погружаясь в сладострастный сон, Ноэль вышел на дворцовую площадь и не поверил своим глазам. Вся она была занята толпой, насколько хватало глаз. Все они взирали на распахнутые двери из которых выдвигалась величавая процессия. Он опрометью направился туда, да так что не рассчитал свои силы и наткнулся на последних стоящих граждан. Уже испугавшись, что столкновения не избежать, он в страхе закрыл глаза и понял, что летит, не испытывая какого-нибудь сопротивления.

Ударившись о каменные плиты и больно взвыв от того, что разбил колено, он огляделся по сторонам и понял, что толпы давно уже нет, а на город упали первые яркие лучи солнца.

— Что это было? — в задумчивости произнес он, но не услышал в ответ ничего, что хоть как-то могло ему помочь.

Попытавшись вернуться обратно, Ноэль осознал, что заблудился в многочисленных улицах и переходах и попросту не может найти дороги. Он пытался кричать и звать Павшего, но все было в пустую. Город хранил тишину, даже фонтаны, все еще продолжающие работать, были беззвучными и словно бы не живыми.

Наконец-то устав от попыток найти выход, Ноэль распахнул первые же попавшиеся двери и прошел внутрь, обнаруживая, что попал в чей-то дом, с просторной гостиной и широкой лестницей, ведущей на второй этаж, где кстати и нашлось то, что он так искал.

Мягкая кровать приняла его без спроса и окутав теплотой и нежностью позволила провалиться в сон без сна. Проснувшись, следующим вечером, Ноэлю показалось, что он попросту исчез в тот самый миг, когда смог заснуть и появился лишь перед тем, как открыл глаза. Но это было не важно, потому что вокруг вновь кипела жизнь, завораживая его невиданными звуками пустого и мертвого города, но теперь все было не настолько плохо. Он словно бы видел слабые, еле различимые силуэты, которые передвигались, куда-то спешили или останавливались чтобы купить себе что-то у лоточников. Силуэты не замечали его, а когда он намеренно вставал на их пути, попросту просачивались сквозь, словно он не был для них преградой.

— Призраки! — наконец-то понял он, не веря собственным глазам.

— Просто вы с ними находитесь в разных мирах! — услышал он неожиданный голос за своей спиной.

Обернувшись, он заметил там высушенного старика с накинутым на плечи покрывалом, которое было его единственной одеждой. Его живые, голубые глаза смотрели сквозь юношу, но Ноэлю казалось, что старик видит гораздо больше, чем может представиться сразу.

— Кто ты? — спросил он.

— Я? — задумался старик, словно пытаясь вспомнить что-то давно позабытое. — Я смотритель этого города, его душа, если так хочется тебе. Его хранитель. По крайней мере сейчас.

Во время разговора он моргал, но как-то неестественно, не по-настоящему, а слова, произнесенные им Ноэль никогда не слышал ранее. Он точно знал, что это непонятный для него язык, но тем не менее он понимал его, хоть и с великим трудом.

— Что здесь происходит? Почему они не видят меня?

— Потому что ты с ними не находишься в одно и то же время. Они были, а ты есть, но чем дольше ты находишься здесь, тем больше сокращается время между вами.

— И что будет, если оно сократиться полностью? — сразу же уловил, о чем говорит старик Ноэль.

— Не знаю, — ответил тот. — Либо они станут настоящим, а может и ты, превратишься в прошлое. Для ответов необходимо время.

— Но я не хочу становиться прошлым.

— От тебя, увы, это не зависит. Как бы сильно ты не противился, но для чего-то ты уже прошлое, даже сейчас, когда не осознаешь этого. Дворец, в котором ты был, набойки на твоих каблуках, горы, из которых ты вышел…

— Откуда ты обо мне все это знаешь?

— Возможно, — лишь на краткий миг задумался старик, — что я когда-то был тобой, а ты быть может когда-нибудь станешь мной.

— Но это ведь невозможно! — возразил ему Ноэль. — Мы с тобой разные и глаза! Глаза у меня совершенно другого цвета!

— Да? — старик аккуратно взял себя за ресницы и достал их вместе с глазом, который к ним крепился. И внимательно посмотрел на него, после чего поднес раскрытую ладонь Ноэлю и тот аккуратно последовал его примеру.

Какое-то время глаз лежал совершенно неподвижно, но вот одна ресничка дернулась, а за ней и другая, и уже в следующий миг на ладони у старика находился живой паук с нарисованным у него на спине глазом, все еще вглядывающимся в Ноэля. Маленькие лапки, еще недавно бывшие ресницами начали быстро двигаться, и паук опрометью убежал куда-то, умело перемещаясь сначала по старческой руке, а после и по его одежде и так до самой земли, но не прошло и минуты, как весь переулок, в котором они стояли, заполнился многочисленными глазами, глядящими на Ноэля со всех поверхностей. Старик не раздумывая ухватил одного паука и аккуратно поместил его обратно в пустую глазницу, тот крутанулся там, устроился поудобнее, так, чтобы все его лапки выглядывали наружу и моргнув разок, стал не отличим от настоящего глаза, который был до этого, за одним исключением, что теперь он стал коричневым. Все же остальные пауки быстро скрылись из виду, оставив их в одиночестве.

— Это твои глаза? — ошарашенно спросил Ноэль, после того как немного пришел в себя.

— А чем они хуже других?

— Действительно, — прикинул Ноэль. — Если они видят, то совершенно без разницы как они выглядят.

— Так ты действительно был когда-то мной? — наконец-то спросил он, уверовав в то, что старик напротив это и есть он, только в будущем.

— Возможно, я когда-то был тобой, — повторил старик уже сказанное.

— Если ты был мной, то должен знать, как мне выбраться из этого города и где сейчас находиться Павший?

— Павший, — при упоминании его старик вздрогнул и прикрыл веки, водя головой из стороны в сторону, словно оглядываясь. — Он вернулся домой?

— Что значит вернулся домой?

— Он дома, — оживился старик и быстро засеменил в низ по каменным ступеням, которых только что там не было.

— Что значит он вернулся домой? — выкрикнул Ноэль и поспешил за ним следом.

— Это его дом, — обвел старик все вокруг рукой. — Разве ты не помнишь рассказы эльфа, как же его? Давно было. Корабль, Весенний лист, эльф, Прекрасный танцор.

— Аматрил? — нерешительно переспросил Ноэль.

— Да! — воскликнул старик. — Эльф. Он рассказывал нам, про город, самый невероятный город в этом Мире под высоким небом, о кочевом племени, которое его возвело, породив тысячи искуснейших архитекторов.

— Аррил, — восторженно повторил Ноэль, название города. — Значит тот меч должен был предназначаться ему?

— О, — восхитился старик. — Если бы эту статую достроили, то ее смогли бы видеть отовсюду, настолько она была бы велика, но этому никогда не случиться. Город исчез, потому что он ушел, но теперь! Теперь он вновь оживает, потому что Павший вернулся домой.

— Но что это значит?

— Вам надо уходить! — старик резко остановился и указал Ноэлю куда-то в даль. — Ему надо уходить, потому что город возвращается, а тебе надо остаться, потому что он возвращается к тебе.

— Я не сумасшедший! — наконец-то взвыл старик, заметив, как Ноэль на него смотрит. — После ухода Павшего город умер. Он уничтожил его, потому что понял, что сотворил, но о его величии уже шептались все и Аррил возродился. В мечтах, в мыслях, в разговорах других, став более реальным чем был до этого. Но это все обман. Ему нужна жизнь, чтобы оставаться таковым, и он начал заманивать в себя всех, кого только удавалось. Сулил им несметные богатства и славу, бессмертие и знания, но вместо этого забирал жизнь. Отнимал надежду, выбрасывая назад все то, в чем не нуждался. Если оживить город, он притянет в себя всех, чтобы поддерживать себя. Он способен убить все живое! Но Павший, Павший еще жив? Как такое возможно? Когда мы с ним расстались, он не был живым, он был…

— Как этого избежать? — перебил его Ноэль, стараясь предпринять попытки к спасению.

— Ты еще здесь? — удивился старик. — Я думал, что ты давно уже ушел как можно дальше.

— Так что мне делать? Уходить?

— Стой, — старик оказался рядом с ним и ухватил его так, что Ноэль не смог сдвинуться с места. — Ты должен увидеть.

— Что я должен увидеть? — переспросил Ноэль, сомневаясь в том, что слова о здравом уме были правдой.

Вместо этого лицо старика приблизилось настолько близко, что Ноэль не смог ничего видеть кроме больших глаз, которые наконец-то удалось разглядеть вблизи. Они действительно были живыми. Настоящими, но вся их поверхность была покрыта мелкой растительностью. Короткой щетиной на спине паука, но все это отошло на второй план, потому что картинка медленно менялась, уводя за собой сознание Ноэля.

— Ты не должен этого делать! — закричал он на закованного в золото мужчину, который покорно стоял у закрытых дверей. — Вейда, попомни мои слова, это не принесет тебе желаемой славы!

Тело не слушалось Ноэля, а все попытки перестать говорить не помогали. Вместо этого, он резко развернулся и прошелся по тронному залу, утопающему в блеске мрамора. В зеркалах, мелькала мужская фигура, но ему не удавалось разглядеть ее так отчетливо, чтобы понять кем она является.

— Повелитель! — раздался позади взволнованный голос генерала. Ноэль знал его, того, кто стоял там, знал настолько хорошо, словно прошел с ним бок о бок не одну битву, часто сражаясь спина к спине. — Наша мощь, настолько велика, что способна смести все на своем пути и вспахать земли, посеяв за своей спиной зерна мира и добродетели, всего того, чему ты учил нас все эти годы.

— Нельзя силой принуждать жить в мире, — Ноэль вновь повернулся, встретившись с взглядом, который тут же был опущен в пол. — Это будет не мир. Это будет принуждение жить в мире. Все сами должны понять, насколько правильно жить так, как мы живем.

— Но армия!

— Это моя армия! И она подчиняется мне! И если я говорю, что так нельзя, значит нельзя! Ты можешь принять мои слова или убираться со своим мнением туда, где тебе будет лучше. Но мир, полученный войной страшнее всего, что может быть.

— Ты выгоняешь меня? — в глазах генерала появился гнев. Ревущее пламя рвалось наружу, но ему противостоял холод, который обосновался в глазах Ноэля. Холод, который он чувствовал всем своим телом.

— Я лишь говорю тебе, что это не тот путь, по которому мы должны идти.

— Неужели ты останешься стоять на месте? Повелитель, разве об этом мы мечтали, уходя за край и делая его своим домом? Теперь куда не посмотри плодородные земли и изобилие. Твое государство велико как никогда, а наши соседи преклоняются перед нами. Нам остался всего лишь маленький шаг, и мы сможем поставить их на колени.

— Неужели это все, чему я смог научить тебя? Вейда, ты был другим!

— Мы все были другими, теперь же пришло время нам измениться. И я прошу тебя…

— Просишь, — возмутился говоривший и наконец-то стал так, что Ноэлю удалось разглядеть свое лицо. Это было лицо Павшего, разодетого в золотой халат, с тонкой короной, в длинных волосах. — По твоему тону слышно, что ты не просишь меня, а пытаешься приказать?

— Пока я лишь прошу, — посмотрел на него Вейда. — Ты не можешь мне отказать, потому что за мной стоит весь Аррил. Каждый его житель, только осознавая себя, начинает думать об этом, а после того, как он способен говорить, твердит мои слова вслух. Ты просто слеп и не видишь всего, что происходит у тебя под носом.

— Значит ты тот, кто смог разглядеть?

Вейда на миг замялся, но быстро принял решение и отчетливо произнес:

— Я тот, кто смог разглядеть!

— Что ж, — ответил Павший и его руки сняли корону с головы и бросили ее на пол перед генералом. — Если у тебя хватит смелости, то подними брошенную тебе власть, но знай, что выше чем есть тебе не подняться. Ты превратишь эти земли в пустыню и навечно будешь проклят скитаться по ней, так и не найдя своего места.

— А ты? — в глазах Вейды он смог разглядеть не страх, там был ужас от содеянного. — Неужели ты способен уйти просто так? Как же твои люди?

— Если они все говорят твоими словами, то мне не нужны такие люди.

— Но ты не можешь просто так уйти! — выкрикнул он.

— Ты прав, — согласился Павший, — но остаться я тоже не могу.

Ноэль открыл глаза сидя на жарком песке перед чайником, медленно распространяющим вокруг себя тягучие бодрящие ароматы.

— Тебя жду, — совершенно невозмутимо ответил он, закидывая руки за голову и ложась на спину.

— Но не в одной из них я не слышал, что бы ты бросил корону под ноги своему генералу и ушел, навсегда забыв про самый чудесный город.

— Откуда ты знаешь? — посмотрел на него Павший.

— Возможно я видел это в прошлом, — в задумчивости произнес Ноэль, — а может быть, еще только собираюсь увидеть в будущем.

К вечеру следующего дня на Ноэля взирали черные зрачки глаз, в которых отражалось пламя. Пускай на высушенном под ярким солнцем и жаркими ветрами лице и не было былой решительности, которую он смог разглядеть в тот момент, когда Павший бросал свою корону бравому генералу своей армии, тем не менее, тот старик был именно тем, кого видел Ноэль находясь в зале из белоснежного мрамора.

Вокруг столпилась многотысячная армия кочевников, закутанная лишь в разноцветные тряпки, которые сейчас все были серыми от пыли. Их яростные взгляды следили за странными путниками, так неожиданно попавшими к ним в лагерь, и ловили их мельчайшие движения.

«Дикари» — зло думал Ноэль отпивая горячего чая из предложенной ему чашки, стараясь вырастить глаза на затылке, так как громкое дыхание позади него выводило из себя. Все время, которое они потратили в пути он видел город. Различал в вездесущих пустынных песках и его улицы с богато разукрашенными домами, и фонтаны дарующие всем желающим прохладу и великолепные сады, в которых никогда не смолкало пение птиц. Он улавливал городской воздух, наполненный сладкими привкусами медовых лепешек и свежих цветов, но стоило ему помотать головой, как наваждение сразу же спадало и в глаза вновь бросались бескрайние пустые земли некогда величественного Аррила, города, в который стремились попасть все и города, который оставался в сердце каждого до последнего их вздоха.

В нем кипела ненависть к жалкому старику, чьи сморщенные руки с трудом подносили к губам чашку. В нем кипел страх, оказаться таким же стариком и ярость к тому, во что превратилось оставленное ему государство. Он неосознанно впитал в себя весь гнев Павшего. Осознал его усилия, которые он приложил при возведении Аррила и отчетливо видел его глазами, как самое дорогое в его жизни творение в одночасье рухнуло под весом неправильно принятых решений. Но если сам Павший и мог держать это глубоко внутри себя, то Ноэль никак не мог справиться с навалившейся на него лютой злобой, раздирающей его внутренности на куски.

Вейда-пророк, как прозвали его кочевые племена, объединенные под одним знаменем вот уже который год, вел свой народ по бескрайней пустыне, наращивая невероятную мощь для захвата всего мира, идею которого держал в себе и никак не смог оставить несколько сотен лет. Проклятый старец, отказавшийся подчиняться своему правителю и восставший против него, после чего обреченный им на вечное странствие по пескам. Все это и многое другое сейчас виделось в его глазах, отражалось в пламене костра и пыталось спрятаться от посторонних.

— Сколько? — наконец-то решил нарушить тягостное молчание Павший, действительно затянувшееся на слишком долгое время.

— Несколько сотен тысяч, — тут же отозвался старик, словно ждал этого вопроса.

— А живых?

— А кто их считает, — удивленно пожал плечами тот. — Все они нужны лишь для другого.

— Разве тебе не жалко?

— Я устал жалеть! Устал бояться и ждать! — он опустил руки и вылил содержимо чаши в песок. — Эта земля не приносит ничего кроме смерти и никогда уже не будет прежней. С каждым днем песка становиться все больше, а солнце над головой разгорается ярче. Куда бы не ступали мои ноги, к чему бы не прикасались мои руки я вижу лишь одно. Песок, которому нет конца.

— Ты знал, что так будет, забирая корону.

— Я думал, что смогу справиться с возложенной на меня ношей. Я рассчитывал на то, что мне помогут боги, но все они отвернулись от меня с твоим уходом. Фонтаны пересохли, земля стала бесплодной, а город начал осыпаться мелкой пылью, с каждым новым днем все больше и больше. Мы вынуждены были уйти. Оставить наш дом.

— Ты жаждал войны и забыл о том, что уже вел ее! — перебил его Павший. — Все время плечом к плечу со мной ты воевал с землей, которая не давала урожая, с водой, стремящейся уйти как можно глубже, с сухим ветром, залетающим в город для того чтобы развлечься. Но из всех этих противников, ты выбрал людей, посчитав их достойными тебя.

— Я не знал! — возразил ему старик и столпившиеся воины тут же, схватились за рукояти своих мечей. Заметив это, он поднял вверх руку и предостерег их. — Оставьте нас. Вам никогда не справиться с этими людьми. Идите и занимайтесь своими делами. готовьтесь ко сну. Марик!

— Да мой повелитель, — из толпы вышел высокий юноша с черными, как смоль волосами и широкой бородой, скрывающей под собой всю его грудь.

— Выставь караулы и отдай распоряжения для того, чтобы завтра отправиться в путь как можно раньше.

Юноша склонил голову и не поворачиваясь спиной, направился отдавать распоряжения.

— И еще, — остановил его Вейда. — После всего подойдешь ко мне.

— Да мой повелитель, — еще ниже склонился Марик и окончательно скрылся в исчезающей толпе.

— Я готов, — наконец-то произнес он, когда вокруг не осталось ни единой души. А далеко в песках начали разгораться огни стражников. — Я готов принять все то, с чем ты ко мне пришел.

— Ты знаешь, зачем я здесь? — посмотрел на него Павший.

— Я начал догадываться еще в те времена, когда мне удалось выжить в восстании. После твоего ухода, после того как Аррил начал стираться с лица земли, многие отказались следовать за мной. Сначала их были десятки, потом тысячи, сотни тысяч. Все обрушились на меня с целью забрать возложенную на меня власть и самим править разрозненным государством, но им помешали. Я был спасен, восстание подавлено, но взамен я должен был собирать армию. Армию мертвых, кто однажды поднимется и будет сражаться. Мне не сказали, когда это произойдет и не ответили зачем это нужно, но я был уверен в том, что однажды кто-то явиться ко мне для того, чтобы спросить. Каково же было мое удивление, когда этим кем-то оказался ты.

— Кто тебя спас? — тут же оживился Павший.

— Я не знаю его имени, — отмахнулся старик. — Лишь одна вещь мне была известна.

Он медленно поднялся с земли и сгибаясь, под теплыми покрывалами, накинутыми на его плечи медленно подошел к Павшему и задрал его рукав, где их взору предстал ожог, словно чья-то длань, коснулась кожи в этом месте. Вейда указал на нее и произнес:

— Такая же была и у него.

Дальше произошло совершенно неожиданное. Старик упал на колени и начал целовать сапоги Павшего, оказавшиеся у его лица.

— Заклинаю тебя, — просил он не переставая приклоняться. — Освободи меня. Дай уйти пока еще можно. Слишком долго я несу свою ношу и не могу ее бросить. Я бросался на меч, но лезвие отскакивало от меня, огонь не причинял мне вреда, а вода выталкивала обратно. Смерть обходит меня стороной. Взирая на меня с расстояния, она лишь забирает тех, кто мне дорог. Самых близких, оставляя меня в полном одиночестве. Прости меня, господин. Я не могу жить дальше и не хочу этого.

— Ты слишком жалок, чтобы Смерть всегда была с тобой рядом, — встал Павший, отталкивая старика. — Она давно оставила тебя. Вычеркнула из своих книг, забыв про то, что однажды сама должна была прийти за тобой. Нет у тебя спасения и искупления грехов. Все, чего ты заслуживаешь — это и дальше влачить свое жалкое существование под этим солнцем, вспоминая город, который пал по твоей вине. Ты был прав, утверждая, что я пришел спросить с тебя, за все твои поступки, но ты ошибаешься в том, что я сделаю это.

— Повелитель, — поднял на него заплаканные глаза Вейда. Его лицо было покрыто песком, прилипшим к рекам слез, срывавшимся в низ. — Я молю тебя.

— Ты не смеешь молить, — отмахнулся Павший, направляясь к своему коню, стоявшему неподалеку. — Ты не смеешь просить меня сделать то, чего я делать не в праве.

— Но ты обязан! — выкрикнул ему вслед Вейда, продолжая преследовать его так и не поднимаясь с колен. — Ветер заносит сюда странные вести о том, что кто-то посчитал себя настолько сильным, чтобы противостоять Смерти и решать судьбу других без ее участия. Разве не за тем же явился, и ты?

— Я явился к воину, но не к рабу!

— Я не раб!

— Но ты и не воин! — Павший одним движением взлетел в седло коня и быстрым галопом направился прочь, не останавливаясь, когда ему дорогу пересекали безмолвные тени, остановившихся на ночлег воинов.

— Догоняй, — донесся до Ноэля его крик и тот тут же бросился к лошади, но что-то остановило его. Вейда, распластавшийся на земле, где еще минуту назад находился Павший, плакал и стучал кулаками, проклиная свою жизнь. Ноэль почувствовал, как вся злость спадает с него словно незримая пелена. О видел, как по телу разливается жалость, к тому, кто сам виноват в своей судьбе. К тому, у кого никогда не было желания начать жить по-другому.

Он опустил руку в карман и тут же наткнулся на необычный нож, который все это время оставался с ним. Его мертвенный холод обжигал его ладонь, но в то же время, Ноэль не мог его выпустить. Он знал, что должен сделать.

— Вейда! — прошептали его ссохшиеся губы. — Встань с колен. Воин не должен умирать лежа на земле.

Старик тут же обернулся и увидев нож в руках Ноэля вскочил с ног, так, словно его тело все еще было полно жизни.

— Ты поможешь мне? — с удивлением спросил он.

— Я лишь завершу то, что он оставил, — прошептал Ноэль и замахнувшись ударил прямо в сердце, чувствуя, как нож вспыхнул ликованием и начал впитывать в себя все, до чего мог дотянуться.

Когда он закончил, тело старика лежало разорванное пополам на земле, так, словно его привязали к коням, которых пустили в разные стороны.

Постояв еще какое-то время, он сбросил с себя нахлынувшее наваждение и опрометью бросился догонять своего наставника, который по-видимому успел убраться довольно далеко.

За его спиной раздался яростный крик и тишина, укутавшая на ночь пустыню взорвалась тысячами голосов, успевших уйти на покой воинов.

По мере того, как он отдалялся от лагеря, позади него нарастал неразборчивый шум, словно волна, накатывающая на берег, набирала мощь, чтобы обрушиться на него. Впереди, все так же было безлюдно, а это означало одно, Павший не сможет прийти к нему на помощь. Возможно он не слышит происходящего, а может быть попросту не стремиться принимать участия в том, что его не касается.

Легкий лязг метала, с которым из ножен достают мечи, не давал Ноэлю сосредоточиться и разобраться в случившимся.

Только сейчас он осознал, какую глупость совершил. Казалось бы, ну что в этом такого? Испытал жалость к старику, попытался ему помочь, но тем не менее он убил того, кого оставил в живых сам Павший. А он просто так не пошел бы на такое. У него были веские причины не убивать Вейду, даже несмотря на то, что он был следующей жертвой. И вот надо было ему встрять в это все, посчитав себя достаточно значимым, чтобы решать по-своему.

Но чем больше он размышлял о случившемся, чем ярче погружался в недавнишнее, тем отчетливее видел, что все это время он стоял рядом со своим телом, наблюдал за ним со стороны и видел, как оно убивало старика.

— Я не убивал, — наконец-то воскликнул Ноэль, окончательно убеждаясь в том, что он все так же остается невиновной и безучастной жертвой в разворачивающихся вокруг себя событиях.

Стоит отметить, что тот Ноэль, который скрывался от погони, действительно не убивал старика самостоятельно. Но тем не менее нанес удар именно он. В порыве жалости, которая порой выталкивает все остальные чувства из организма, оставляя лишь одно. Попытку помочь, даже тогда, когда помощь может оказаться совершенно не такой, какой ты мог ожидать.

Павший к тому времени умчался слишком далеко и не мог знать о случившемся. Его гнала ярость к своему Генералу, к тому, кто, не страшась, прошел с ним не одно сражение, но и гнев к нему, что он так предательски отнесся ко всему, что они создали. Он наложил проклятие на корону и сейчас знал, что готов оставить задание, которое взвалил на свои плечи.

Становилось ясно, что против него играет не кто иной, как один из Руки Карающей, возомнивший себя достаточно сильным, как сказал Вейда, чтобы противостоять самой Смерти. Павший был уверен, что тому, кто все затеял, хватит умения завершить начатое, даже сейчас, когда он смог устранить нескольких его приспешников, но сейчас, когда он не смог убить одного из них, того, кого попросту и использовали с таким умыслом. Сейчас дело начинало принимать совершенно другой оборот. Возможно мне как автору и известно, чем все это закончиться, но для вас, как читателей, ответ лежит в конце книги, а я лишь стараюсь скрасить ваш досуг в тот момент, когда Ноэля окружают мысли о том, как ему стоит выходить из сложившейся ситуации, ведь дела обстоят в действительности плохо. Павшего рядом нет, а тот, кто на самом деле действовал через юношу, прикрываясь его жалостью, уже успел убраться восвояси, не заботясь о том, что последует после совершенного поступка. Возможно вы скажете мне, что пора применить магию? Возможно. Не стану отрицать, что именно этим наш герой сейчас и займется и как раз в эти мгновения ему на ум приходит лишь одно известное заклинание, способное справиться с многотысячным войском, в считанные секунды, стирая его с лица земли. Самое страшное в нем то, что лишь ему оно и известно, так как все остальные, кто мог бы рассказать о нем, погибли так давно, что даже время, прошедшее с тех времен, стерло их из воспоминаний.

Но мне кажется, что я немного затянул и нам просто необходимо возвращаться обратно, но вернемся мы не к Ноэлю, а к Павшему, который начал чувствовать, как вокруг него собирается невероятной мощи вихрь, магической энергии, а кто-то совершенно юный и неопытный, втягивает его в себя, для того, чтобы выпустить наружу нечто ужасающее.

— Дурак-дурак-дурак, — погоняя коня причитал Павший, возвращаясь обратно, стараясь прогнать из головы поселившиеся там мысли. Он знал, что хочет сделать Ноэль, точнее догадывался об этом, потому что все знания давно были утеряны, но сейчас юноша собрался призвать не что иное как Проклятие Богов. Одно из страшнейших заклинаний мира еще в те времена, когда он был плоским. И Павший всяко понимал, что не успевает его остановить.

Вот он видит Ноэля на коне, который по желанию всадника резко развернулся вокруг своей оси и замер с раздутыми ноздрями, вглядываясь в летящее на них войско. Павший замечает, как в поднятую руку впиваются тысячи нитей, опоясывающих весь окружающий мир и держащих его в равновесии. Именно сейчас этот сжатый кулак является сосредоточением магических потоков, но стоит его разжать, как все они устремятся на поддержку одного единственного заклинания, оставляя все вокруг на краткий миг, без магии. Лишая мир ее силы. Проклятие Богов обрекает на смерть не только тех, на кого оно обращено, но и многих других, кто пользуется магией для поддержания своей жизни. Это заклинание поистине ужасно и нет сил, способных противостоять ему.

— Успел, — облегченно выдохнул он, обхватывая запястье Ноэля как раз именно тогда, когда его ладонь раскрылась, обращаясь к преследователям.

Небеса над ними просто растворились, поглощенные в яркой вспышке, которая сжигая само пространство медленно пошла вниз, разрушая на своем пути все, что бы там не оказалось.

Всадники, начавшие яростно ликовать, видя перед собой цель просто исчезли вместе со всем своим имуществом, но и на этом всепожирающий огонь не остановился, а продолжил свое погружение вглубь земли.

Когда ушей Ноэля, коснулись ругательства Павшего он осознал, что вся земля на долгие километры исчезла, а из появившейся воронки доносится рев слонов, чья спина, удерживающая земную твердь, попала под удар. Он тут же сжал кулак и вынырнул из охватившего его оцепенения как раз в тот момент, когда Павший перекинул его на свою лошадь позади себя и мчался на всех порах подальше от дыры, в которую медленно ссыпался весь скопившейся в пустыне песок.

— Что! — выкрикнул Ноэль, пытаясь перекричать шум исчезающего под лошадью песка.

— Не успеваем, — ответил ему Павший, вскидывая руку высоко вверх.

Ноэль заметил, как одна из линий, находящейся там татуировки ожила и начала превращаться в нечто бесформенное. Сорвавшись с пальцев комок взметнулся к облакам и там отозвавшись громовым разрядом устремился вниз огромным драконом, чье тело полностью состояло из бесформенных облаков.

Дракон распластался по земле прямо перед ними и Павший, не раздумывая соскочил с коня и волоча за собой Ноэля взобрался на шипастую спину твари, чьи крылья тут же сильно ударились о воздух, поднимая тяжелое тело.

Странник несколько дней блуждал по возникшему как по волшебству городу и пытался найти выход из лабиринта улиц. Он видел, как гонец Короны, за кем он отправился следить, встретился с каким-то стариком, после чего исчез, оставляя того в полном одиночестве. После этого Неко, прилагал все усилия чтобы освободиться, но у него ничего не получалось. Улица сменялась следующей, а подворотни выводили его на площади с которых доносились возгласы невидимых людей. Как бы сильно он не искал выход, как бы не старался побыстрее отправиться обратно, все это время он чувствовал на своей спине чье-то пристальное внимание, но стоило ему обернуться, как наваждение тут же спадало, а он оказывался один, окруженный восхитительной работы зданиями. Блуждая по городу, он то и дело натыкался на еду и воду, которая поддерживала в нем жизнь, но не решала всех его проблем, как таковых, до тех самых пор, пока видимый им возле гонца старик, не возник прямо перед ним, стоило ему в очередной раз завернуть в один из переулков.

— Ты кто? — облегченно выдохнул Странник, радуясь тому, что ему удалось найти хотя бы одну живую душу.

— Я хранитель, — улыбнулся старик. — Временный хранитель этого храма.

Неко чувствовал исходящую от него опасность, поэтому оставался настороже и следил за разноцветными глазами, которые пронизывали его насквозь.

— Помоги мне, — проговорил он, надеясь, что и ему удастся выбраться вслед за гонцом.

— Ты думаешь, что я буду тебе помогать?

— Но ты же помог тому, другому юноше, который попал сюда прямо передо мной.

— Я помог ему потому что, он не просил меня о помощи. Тебя же ждет совершенно другая участь.

— Какая? — Неко напрягся всем телом, стараясь предотвратить любую из напастей, благо амулетов, которыми наградил его хозяин было предостаточно, а сила, вложенная в них, была способна спасти его от любого нападения.

— Этот город не отпускает попавших сюда, — оповестил его старик, делая маленький шажок по направлению к нему. — Каждый, кто попадает сюда, остается в нем, но перед этим, он имеет право, требовать от города исполнения любого желания.

— Я хочу спастись, — выпалил Неко, незаметно отходя от старика, так, чтобы расстояние между ними не сокращалось.

— Ты уже спасен, — ответил ему старик. — Здесь нет угроз, которых стоит бояться. Все, что тебе остается — это принять судьбу такой, какая бы она не была.

— И какая же у меня судьба? — спросил Неко.

— Моих мальчиков надо кормить, — ответил ему старик и сделал еще один маленький шаг к нему. Его глаза, словно бы начали жить самостоятельно. Медленно покинув свои положенные места, они прыгнули на Странника, больно ужалив за открытые участки кожи.

Тому удалось сбросить их, но тут же появились новые, которые вцепились в кожу. Неко крутился, пытаясь освободиться от все прибывающих и прибывающих пауков, с разнообразным рисунком на своих брюшках, который тем не менее всегда походил на глаз, но все его попытки оказывались напрасными. Количество пауков было настолько огромным, что его ноги не выдержали обрушившегося на него веса и медленно подломились, переставая держать тело. Упав на землю, он почувствовал, что смог спиной раздавить несколько из них, но все-таки остальные удержались, плотно окружив его со всех сторон, не переставая наносить болезненные укусы, после которых на теле оставались небольшие ямки.

— Ты сослужил хорошую службу, — наконец-то произнес старик, после того, как двое из пауков вновь заняли положенное место в пустых глазницах, открывая его взору, распластанный на дороге скелет полностью лишенный какого бы то ни было мяса.

В этот момент он поднял голову высоко вверх, замечая, как там разгорается яркое зарево, медленно опускающееся на землю.

— Проклятие Богов, — проговорил он, припоминая что-то из своего прошлого. — Я неоднократно применял его в своих странствиях.

Он поднял левую руку, обнажая оказавшуюся там татуировку, словно созданную из света и обвел в воздухе очертания круга, после чего не раздумывая ступил в него. Вслед за ним, в появившеюся дверь направилась и живая лавина, состоящая из множества пауков, после того как последний из них скрылся за мерцающей завесой, круг истаял и как раз вовремя. Пламя, еще недавно бушующее над головой старика, медленно осело на город, стирая его и опускаясь все ниже.

— Ты не мог придумать ничего лучше, чем это проклятие? — ворвался в уши Ноэля вопрос в тот момент, когда он закрыл глаза, стараясь не смотреть на проплывающую под брюхом дракона землю.

— Я не знал, что оно будет таким!

— Знал! — убедительно произнес Павший. — Ты попросту не мог не знать, что будет именно так.

— Я догадывался, но…

— Это лишь отговорки, — в его голосе вновь прорезались нотки учителя, который не ругает ученика, а пытается объяснить ему, где тот оказался не прав. — Я не понимаю только одного, зачем ты его применил?

— Мне необходимо было спастись от преследования, — пояснил Ноэль.

— Но почему? Кочевники выпустили бы тебя безо всяких вопросов. Я же не стал убивать Вейду и у них не было причин чтобы преследовать нас.

— Ты не стал, — тихо произнес Ноэль, — а я убил.

— Что?

— Я его убил! — выкрикнул юноша, так, чтобы Павший услышал.

В следующую минуту тот уже был перед ним, вглядываясь в испуганные глаза. У Ноэля складывалось такое впечатление, что встречный порыв ветра не причиняет ему совершенно никакого неудобства.

— Зачем? — только и спросил Павший.

— Я не знаю, — огрызнулся Ноэль, начиная проклинать себя за длинный язык. — Его словно бы убил не я, а кто-то совершенно другой. Кто-то, кто воспользовался моим телом, так словно оно было лишь инструментом.

Услышав ответ, Павший ни чего больше не произнося, уселся между острых шипов и на долгое время задумался, полностью игнорируя происходящее вокруг.

Дракон под ними взмыл еще выше и окружающий воздух стал гораздо холоднее. Ноэль поплотнее закутался в плащ, после чего решился взглянуть вниз и разглядел там, далеко, еще на краю видимости знакомые очертания империи Тол, которую он неоднократно видел на картах.

— Мы возвращаемся домой? — задал он вопрос, но ответом ему послужила тишина, лишь далекие пики Торбурга, устремленные в бескрайнее небо, подтверждали его догадку.

Видя то, что дракон, на котором они летели обогнул Торбург по широкой дуге и направился в даль от Золотого моста Ноэль выкрикнул:

— Куда мы летим?

— К Кедровым горам, — донесся до него ответ Павшего и тот указал на горизонт, где как раз начали вырисовываться очертания заснеженных вершин.

Сцепив зубы и сжав кулаки Ноэль смирился с тем, что ему все-таки придется посетить свою дальнюю, если можно было так выразиться родину и воочию увидеть, те места, где никогда и не было свободного юноши, а был раб, принадлежащий кому-то другому. Хотя, ему и удалось вырваться оттуда довольно быстро и его не коснулись все те переживания, что испытывают дети, навсегда оставшись в мрачных подземельях гномьих троп, все же с прошедшим временем он так и не смирился со своей участью, которая за весь путь их с Павшим странствий лишь слегка покрылась коркой невосприимчивости.

Кедровые горы, встретили странников молчанием и безмятежным покоем своего внешнего вида. Судя по тому как дымили трубы, выходящие на дальнем склоне, в них все так же продолжала кипеть жизнь, спрятанная от посторонних глаз как можно глубже.

Дракон, сделав круг над одной из вершин углядел внизу достаточно подходящую площадку и камнем направился туда, сложив крылья. Хотя перед землей он и успел затормозить, сердце Ноэля осталось где-то там, высоко в небе, откуда только сейчас начало свое предательское возвращение в тело. Опустившись на бархатную траву, облачный исполин медленно истаял, не дожидаясь того, как его пассажиры сойдут с его шипастой спины. Еще мгновение назад один из хребтов за которые держался Ноэль, был прочнее камня и вот сейчас, он уже в нерешительности сидел на мокрой траве, сжимая свои ладони и разглядывая на них капельки влаги, оставленные от этих пластин.

Не успев подняться на ноги, он разглядел над собой возвышающуюся фигуру Павшего, который ожидал своего ученика с задумчивым выражением на лице.

— Что ты испытывал перед тем, как убить Вейду? — спросил он совершенно неожиданно.

— Гнев, — только и успел ответить Ноэль, как тут же получил неожиданную оплеуху, заставившую его кубарем полететь на землю.

— За что? — выкрикнул он, быстро поднимаясь на ноги и занимая оборонительное стойку совершенно рефлекторно. Его кончики пальцев начинали светиться защитными заклинаниями, которые он успел вызвать еще только, начиная свое падение.

— Ну хоть чему-то я тебя научил, — одобрительно продолжил Павший, не давая Ноэлю и минуты на то, чтобы окончательно прийти в себя.

После еще нескольких оплеух, которые Павший нанес и вовсе в тот момент, когда он даже еще не успел подняться, Ноэль был настолько зол, что готов был призвать все свои силы, чтобы наказать своего неожиданного обидчика. Его скула ныла, а нос и вовсе, похоже был сломан, но разглядеть все это подбитым глазам у него совершенно не получалось.

Заметив скользящую тень, покрытую пеленой крови, которая вовсе ей и не принадлежала, Ноэль с яростью бросился на нее, стараясь нанести как можно больше ударов, одновременно с этим накладывая на себя лечение и какую-никакую защиту, позволяющую выстоять хоть немного дольше, чтобы окончательно восстановиться, но всего этого и не понадобилось.

Тень под его руками попросту испарилась, а откуда-то из-за спины раздался спокойный голос его учителя:

— Чувствуешь?

— Что я должен почувствовать? — быстро спросил он, поворачиваясь в ту сторону и разглядывая его физиономию, вполне уже вернувшимся зрением.

— Ненависть, которую испытывал при виде Вейда?

Ноэль на мгновение замер и прислушался к своим ощущения. Внутри него бурлил наполненный котел, вырываясь наружу, так сильно, что крышка его сдерживающая давно уже отлетела куда-то в сторону.

— Да, — ответил он, не переставая следить за движениями учителя.

— И что?

— Что, что? — непонимающе посмотрел он.

— Павший чертыхнулся, понимая, что ему не удастся избежать досконального объяснения и пустился во все тяжкие.

— Вейду убил не ты, а тот, кто занял твое тело воспользовавшись его состоянием. В моменты сильнейшего гнева, мы не способны одновременно заниматься разными вещами и в такие моменты, кто-то сторонний, достаточно могущественный вполне способен захватить лишенную защиты оболочку. Пускай, всего лишь на короткий миг, но он будет считаться полноправным ее владельцем, до тех самых пор, пока хозяин не восстановит самообладание и не возьмет все в свои руки. Я отказался убивать Вейду по одной простой причине, за годы, проведенные под мои проклятием, он растратил весь свой гнев, который кипел в нем и был так необходим тому, кому он подчинялся, но гнев его не ушел, как я мог подумать, а рассеянными крупицами впитался в его войско. Тот, кто использовал тебя в качестве боевой куклы, знал это, как и то, что ты способен убить все войско разом используя могущественное заклинание. Ему всего лишь и стоило, запустить этот процесс. Убив Вейду, ты всколыхнул его гнев, спрятанные в телах его воинов и высвободил наружу. Даже если бы тебе и не удалось бы справиться с ними, это уже ничего бы не меняло. Под своим состоянием, не найдя противника достойного, они начали бы нападать друг на друга до тех самых пор, пока последний из них не упал обессиленный многочасовой дракой, тем самым освобождая ту, возможно мельчайшую крупицу и возвращая ее мертвому хозяину ее породившую. Но как я уже успел сказать, ты сделал все сам, сокращая это время.

— Но кто мог занять место в моем теле? — спросил Ноэль, чувствуя, как по нему проноситься легкое покалывание от действия лечебных заклинаний.

— Скорее всего, что это была Смерть, — пояснил Павший. Но заметив округлившиеся в удивлении глаза юноши быстро добавил, — не думаю, что сама лично, более вероятно то, что кто-то из ее приспешников, но тем не менее, это была она.

— Но зачем ей все это? — уставился на него Ноэль.

— Да потому что мы идем по одной и той же дороге, тесно переплетая наши судьбы, а она в корне заинтересована тем, чтобы у нас все получилось. Ей меня достать не удалось, потому что я был занят тем, что раздумывал на кого перекинулся гнев моего бывшего главнокомандующего, а вот к тебе ей подобраться удалось, тем самым возвращая все на свои места.

— Но, если Смерть настолько могущественная особа, почему ей самой не разобраться с тем, чем мы занимаемся. А кстати, чем мы все это время занимались? — в нерешительности спросил Ноэль, понимая, что у него как-то не возникало вопроса о конечной цели их странствий.

— Мы, — задумался Павший, представляя, как бы это полегче объяснить все так, чтобы было понятно. — Если быть совсем уж честными, то мы ее спасаем.

— Кого спасаем? — Ноэль, опустился на землю, чувствуя, что ему просто необходимо посидеть. Действие лечебных заклинаний закончилось и тело возвращаясь в нужный ритм, начинало работать само, от чего его владелец испытал нешуточную усталость, сравнимую разве что с ночью проведенную в любовных утехах, после того, как целый день он проработал в шахте.

— Смерть, — коротко ответил Павший. — Все это время мы только и делаем, что спасаем саму Смерть от неминуемой гибели.

— Но разве Смерть смертна?

— Более чем, — Павший медленно опустился рядом с ним. — Смерть просто занята службой, которую на нее возложили силы, гораздо выше чем она сама, если вдруг они углядят, что выполнение ею обязательств ослабнет или вовсе прекратиться, ее место тут же займет кто-то другой, тот, на кого их перекинут. Но при условии, что кто-то отнимает у нее ее работу, тот может занять это место самостоятельно, если конечно у него хватит сил справиться с этим. И по-видимому, сейчас как раз такое и происходит.

— Но кто достаточно силен, чтобы справиться с этим? — уловил самое важное Ноэль. — И как такое вообще возможно?

— Я, — ответил Павший. — При желании, даже у тебя хватит способностей, чтобы унести эту лямку в полном одиночестве, даже сейчас, когда ты не можешь подняться с земли из-за усталости.

— Но как это сделать?

— Здесь все еще проще. Смерть — это торговец. Торговец достойного завершения жизни. Она дает выбор человеку как умереть, после чего забирает его душу. Предложи ему более выгодные условия, и он тут же согласиться уйти к другому продавцу даже не задумываясь над тем, что в действительности покупает. Кому-то удалось занять подходящую нишу и закрепиться в ней так сильно, что даже наш нерадивый носитель верховной шапки заметил это.

— Ты имеешь ввиду короля?

— Именно его, он же сам как-никак имеет отношение к Павшим.

— Король? — Ноэль ахнул от неожиданности, решая для себя, что если бы он не сидел до этого момента, то сейчас бы однозначно оказался бы на земле.

— Не он лично, а один из его предков, основавших империю Тол был связан с нашим орденом, но и этого оказалось достаточно, чтобы слуга Короны смог учуять не ладное и быстро подсуетиться.

— Значит Павшие способны на предвидение?

— Павшие способны на все, даже на предвидение, даже в том случае, если их кровь за века растворилась, превращаясь в обычную жижу, бегущую по голубым венам.

— Значит и ты должен был почувствовать все это, если сам точно такой же? — озвучил Ноэль неожиданную мысль.

— Я был занят, — коротко ответил Павший.

— Чем можно было заниматься настолько увлеченно, что ты пропустил такое? Как я понимаю, это не одного года событие?

— Здесь ты прав, как никто другой, но и я не мог позволить себе лишней вольности. Последние шестнадцать лет, я занимался исключительно тем, что… — он прервался и посмотрел куда-то за спину Ноэля, после чего радостно воскликнул. — Вышли наконец-то!

— Кто? — Ноэль тут же обернулся в ту сторону и смог разглядеть закованных в доспехи воинов, которых скрывала высокая трава, не достающая обычному человеку даже до пояса.

— Гномы, кто же еще, — поднимаясь произнес Павший. — Подземные создания, которые всегда рады подраться, но только в том, случае, если эта радость не сваливается прямиком на их головы в виде самого, что ни наесть настоящего дракона. Не заметить такое довольно таки сложно, вот они и решали все это время, после нашего прилета то, стоит ли им ввязываться в такой бой, или лучше обойтись обычной пьяной дракой внутри своего дружного коллектива.

— Вы кто такие? — раздался подобный раскату грома голос, быстро подхваченный эхом.

— Гости! — еще шире улыбнулся Павший и медленно направился на встречу небольшого отряда. Ноэль тут же нехотя подхватился и пошел следом за ним.

— Гости аккуратно стучат в дверь, — вновь послышался этот странный голос, — а не ломятся со всей силы.

— Прости отец, мою вольность, — согласился с утверждением Павший.

При этом в отряде послышались легкие смешки и высказывания, утверждающие, что старый Дограм, баловался с великаншей, коль к нему нежданно-негаданно явился такой-то сынок, который в разы превосходит своего отца.

— Тихо мне! — осадил всех, старый гном и выдвинулся вперед, высоко задирая голову, чтобы разглядеть прибыших визитеров. — Знаю, тебя, — проговорил он, вглядываясь в лицо Павшего, после чего перевел свой взор на Ноэля и тот тут же узнал в старческом лице, сокрытом белоснежной длинной бородой и точно такими же бровями своего спасителя, того, кто давным-давно вручил ему письмо, перевернувшее в последствии всю его жизнь.

— Дограм, — прошептал он и согнулся так низко, чтобы старик получше разглядел его.

— А вот и воришка вернулся, — нехотя буркнул старик и отвернувшись, дал команду отряду убираться восвояси, после чего и сам, направился вслед за ним, не переставая причитать. — Гора то, без духа совсем, осыпаться стала. Своды складываются, словно и нет в них больше сил держать свой собственный вес, а он по миру гуляет, силушку свою пробует, да на показ ее выставляет. А то, что она даром досталась!

— Так ты же сам сказал, что украл я ее? — тут же подхватил Ноэль манеру старого гнома, в подробностях вспоминая свою прошлую, давно оставленную жизнь. — А сейчас мол даром досталась, не сходиться.

— А чего сходиться, — посмотрел на него через плечо Дограм. — Досталась даром, так ты положи на место, где взял, а еще лучше, на новое, чтоб другие не ухватили! Так нет, ты ж отказался и спрятал поглубже, да так, что все мы проглядели, когда хватились, а где ж мы вернем, когда ты цокать начал своими каблучками, как коза подкованная, туда-сюда шныряя, стороной обходя!

— Я не сам выбрал, — начал было Ноэль, но гном быстро перебил его, подняв руку вверх.

— Каждый в ответе за свои поступки! — пояснил он голосом, не терпящим возражения, после чего быстро сменил его и уже совершенно по-другому, спокойнее продолжил. — Ладно! Все это дела прошлые, пылью спрятанные. Сами виноваты, что не углядели, хотя и знали, что так будет, да вот сам видишь, на наши знания, другие нашлись, еще умнее. Зачем явились, разве не слышали, что последние годы доживаем, уходим отсюда, без дома остаемся, словно кочевники какие-то, скитаться вынуждены, новые норы искать, с другими жить бок о бок, кто и без нас справляется.

— В гору мне надо, — ответил Павший. — В глубь, где давно уже ваши ноги не ступали. К сердцу ее попасть хочу.

— А кто ж тебя к сердцу-то пустит? — удивился гном. — Раньше как стучало, да золотые жилы гнало, пожалуйста иди, смотри, любуйся, а сейчас к нему и не пройти. Наших то там не мало осталось под завалами, недавнишними, сами на месте стоим дальше ступить не решаемся, а он к сердцу собрался. Гора от гномов отказывается, думаешь тебя к себе пустит?

— А если пустит? — обогнал его Павший и заглянул в глаза.

Дограм на какое-то время задумался, даже остановился, чтоб ничего ему не мешало.

— Сам спущусь, — быстро добавил Павший, словно страшась, что старик может отказать ему. — Ни чьей помощи не попрошу.

— А даже если и просил бы, все равно идти некому. Нет никого давно и нас не будет. Все, кто встречать тебя вышел последние, на ком гора стоит, да и мы не вечны. Уже новый дом нашли, к уходу готовимся, печи последний дым отдают, давно потухшие.

— Олав говорил, что еще много времени пройдет, чем гномы из Кедровых гор уйдут.

— Что один гном знает, другому не указ! — зло сверкнул глазами Дограм и быстро засеменил внутрь горы, — Олава мне в пример ставишь. Будто сам не знаешь, что его устами давно уже жена говорит, лишнего сам ничего не выведает, все по указке! А кто их слушать будет? Жены на то и нужны, чтоб за спиной стоять, да пиво подавать, а в остальное время не мешаться под ногами. Гора устала, от нас, сама гонит! Олав ему сказал! Знали, что долго еще пробудем, да вот не догадывались, что это долго давно уже прошло. Даже посидеть на дорожку не можем. Раньше камень всегда говорил, перед тем, как отколоться и упасть. Пел свою песню, а сейчас молча падает, да место выбирает, где по гномьему людно. Дал соседу браги хлебнуть, отвлекся, после вспомнил, за кружкой повернулся, а нет соседа! Только сапоги из-под камня торчат, а что сапоги, они хорошей браги не стоят!

— Так что, — остановил его Павший. — Пустишь к сердцу?

— К сердцу его пустить, — вновь задумался Дограм, останавливаясь под высокими сводами тронного зала, тонущими в темноте погасших совсем недавно факелов. — Иди, коль страх, за дверьми оставил. Держать не стану, но и на помощь не пойду! Не справишься — никто на помощь не придет, даже мертвые.

— Спасибо отец.

— Тоже мне отца нашел, — вновь возмутился гном, уходя в глубь коридоров, выходящих из зала. — Я в жизни с великаншами дел не имел.

Оставшись наедине, с Павшим, Ноэль впервые огляделся по сторонам, восстанавливая былую картину тронного зала, который встречал всех, блеском золота и драгоценными камнями, оставленными под его сводами в виде самых ярких звезд на ночном небе. Сейчас же от всего величия не осталось ничего. Темные каменные стены, терялись где-то над головой, создавая впечатление, что далеко вверху давно уже и нет никакого неба, а лишь пустота, его заменившая. Пыльные коридоры, заваленные камнями, преграждали путь, заставляя выискивать новую дорогу, по которой можно было бы спуститься дальше, но Павший, не раздумывая сворачивал в другие ходы, так умело, словно провел здесь не один год, изучая весь их лабиринт и направления. Даже Ноэль, удивлялся его знаниям, давно уже поняв, что от прошлого, здесь не осталось ничего, а коридоры, которые были ему знакомы, давно уже сменились новыми, неизвестными. Хотя на самом деле это было и не так. Временами он узнавал знакомое расположение залов и лестниц, но в темноте факела, в тенях, скрывающихся в спешке на их пути, сложно было убедиться в этом окончательно.

— Зачем мы здесь? — спросил Ноэль и испугавшись своего голоса, раздавшегося неожиданно громко в кромешной темноте, повторил вновь, но теперь гораздо тише, — зачем мы здесь?

— В глубине, там, где совсем недавно сердце стучало, есть те, кто не ушел с остальными, те, про кого забыли. Ослепшие от яркого света печей, давно потерявшиеся в своем собственном мирке, они до сих пор продолжают поддерживать огонь. Слукавил Дограм, когда сказал, что печи давно уже потухли. Горят они, еще ярче горят, чем прежде, а огонь в них, такой сильный, что плавит сам себя, в ненависти ища выход. И сердце стучит, еще громче, чем раньше, да вот только остальные, из-за собственного страха, бояться его услышать. Страшно им, вот и бегут, убеждая себя в том, что гора их гонит.

— Но чего они бояться?

— Ты хотел знать, на что все свою смерть меняют? — посмотрел на Ноэля Павший. — Так знай, что выбор есть, либо пасть от ранения в бою, либо от болезней и старости, которые Смерти служат либо же поддаться слабине и умереть совершенно от другого.

— От чего?

Павший остановился, перед развилкой.

— Трактирщик в Торбурге, что людей до смерти закармливал, или же Меви в Нуке, что любовью промышляла. Жадность, скорбь, гнев, все это грехи людские, которые сложно обойти стороной и не поддаться на их искушение. Хорош был тот, кто придумал их использовать. Люди, да и все остальные, сами того не замечая, ступают в их объятия, но недостаточно быстро, стоит помочь им, упростить задачу. Та же самая Хойра, что от своей жадности ничего другого не видела, таких же рядом с собой собрала или Вейда, скопивший внутри себя столько гнева, что другим и за жизнь не собрать.

— Аллизия, — с легким уколом в сердце добавил Ноэль.

— Скорбь, — пояснил Павший, — горесть и страдания в самом что ни на есть настоящем виде. И всего то надо было, чтобы найти подходящий повод.

— А здесь что? — спохватился Ноэль, когда понял, что голос Павшего доноситься издалека, а сам он скрылся за очередным поворотом.

— Уныние, — ответил то, освещая узкий проход ярким светом факела. — Тоска настолько сильная, что в воздухе, как кисель разлита. Присмотрись и увидишь, как она слоями висит, под ноги угодливо опускается да так, что сам не замечаешь, как вязнешь в ней, тонешь без возможности спастись. Гномы пускай и не самый умный народ в нашем мире, но и они не такие уж дураки, чтобы неладное не заметить. Раньше золота было как звезд на небе, а сейчас, лишь крохи собираем — и маленькое зернышко внутри зарождается, начинаешь тосковать по былым временам. И чем дольше их вспоминаешь, тем больше тебя печаль одолевает, что дай возможность изменил бы все, по-другому сделал. Пустил ее в себя и все! Уже не выгнать, не уйти. Держать будет крепче, чем самые сильные оковы. С каждым днем все больше и больше становясь. А если еще поможет кто, рядом сядет, напомнит о лучшем… Ничто не спасет!

— Так вот зачем их убивать, — понял Ноэль.

— Их не только убивать необходимо, — добавил Павший. — Искоренять память о таких надо. Тот, кто, собрал под свое крыло их всех знал, чем занимается. Лучше самых искусных ювелиров, работу провел. Спас от неминуемой смерти, наделил способностью, спрятал от посторонних глаз и ждать начал. Долго, годы, чтобы вокруг них как можно больше собралось, чтобы потом разом всех на свободу выпустить, да вот только после того, как на каждого уздечку накинет, чтобы далеко не разбежались. Смерть она пускай и вездесуща, все видит, да вот только таких, спрятанных, узреть не может. Умело все проделано, не каждому на такое хватит сил, но тот, кто этим занялся не поскупился, многое отдал.

— И кто это такой? — спросил Ноэль, чувствуя, как Павший, идущий впереди напрягся всем телом.

— Дагда. — раздался взволнованный голос очередного слуги, стоило тому переступить порог кабинета.

— Ка ты меня назвал? — он нахмурил брови и медленно прошел к своему месту, где все уже было готово для ритуала.

— Простите повелитель! — нервно склонился слуга пополам, предчувствуя неминуемое наказание. — Все слуги вас так зовут.

— И ты решил, что настолько смышлен, что стоит обращаться ко мне по имени? — он занес руку для того, чтобы наказать провинившегося, но тут же остановился. — Как тебя зовут?

— Простите повелитель, но у меня нет собственного имени! — юноша постарался взглянуть на него, но сделать это из его положения было совершенно невозможно, поэтому он смел наблюдать только за носками сапог, застывшими перед ним.

— Но ведь утром был другой, не ты?

— Вы правы, повелитель, — кивнул юноша, сгибаясь еще ниже, — но старый Гейрт, сорвался, добывая для вас каменные ростки. Я же, занял его место, на правах его сына.

— Сына, значит, — задумался он, опуская занесенную руку. — Так уж и быть, Мабон. На первый раз я тебя прощаю, но впредь, думай перед тем, как что-то сказать.

— Могу я использовать это имя? — спросил юноша, чувствуя, как по его телу разливается гордость за то, что сам повелитель придумал ему имя. А это выгодно поднимало его в глазах остальной прислуги.

— Почему бы и нет, — прикинул он. — Хоть чье-то имя запомню, а то вы слишком быстро меняетесь. Не успеваю уследить за этим. Все готово?

— Да повелитель! — в конце его голос сорвался на предательский визг, в котором было уж слишком много ликования, от произошедших событий, так, что новоиспеченный Мабон, даже не задумался о выражении, что такие как он слишком часто меняются.

— Тогда оставь меня, но слишком далеко не исчезай, мне может понадобиться еще кое-что.

— Слушаюсь, — отозвался юноша, и вышел из кабинета спиной вперед так и не разогнувшись, но теперь его согнутая спина, показывала всем, что гнуть ее он будет только перед самим хозяином, а не зарвавшимися слугами, которые слишком долго остаются на своих местах, чувствуя свою превосходность.

— Дагда, — прошептал мужчина, пробуя это имя на вкус. — Давно уже я не слышал его из чужих уст.

Он склонился над широким блюдом, с плоским дном, где были залиты водой все необходимые ингредиенты, на сбор которых понадобилось не так уж и много времени. Стоило Страннику пропасть в этом проклятом городе, как он тут же затребовал у слуг, чтобы они предоставили ему все необходимое. Хотя странным оставалось то, что Бедвиру с юношей все-таки удалось вырваться каким-то способом и после это заклятие, которое полностью уничтожило пустыню, заставив весь окружающий мир почувствовать слабость без магического присутствия. «Если быть честным наедине с собой, — задумался он, — то струйка пота, предательски пробежавшая по его спине в тот самый миг, свидетельствовала о том, что ему все еще присущ страх. Давно забытое чувство, которое он гнал из себя все это время».

Помотав головой, отгоняя всякие мысли, он наконец-то опустил палец в воду, давая возможность одной из линий его татуировки сползти туда, быстро превращая ее в пар, который завис над блюдом, образуя нечто похожее, на мутное окно.

В нем отразились двое. Высокий мужчина с накинутым на голову капюшоном и молодой юноша, следующий за ним по пятам в окружении пылающего огня. Он узнал это место, сердце Кедровых гор. Гномья печь, способная переплавить все золото мира, столь быстро, что на это ей понадобиться какая-то пара тройка лет.

— Что ж, Гаррим, — произнес он, наблюдая, как клинок созданный из песка, зажатый юношей, врезается в грудь слепого гнома, мирно сидящего у стены, с тоской, застывшей на лице. — Прости, что не спас, но верь, твоя смерть не будет напрасной.

В ответ, гном запечатленный в облаке пара, что-то беззвучно произнес, принимая тонкое лезвие в свою грудь, и мужчина, быстро опустил руку в блюдо, размешивая все его содержимое, так, словно создавая водоворот или взбивая что-то с такой силой, что дрожь от его пальца быстро устремилась по ножкам стола к полу и умчалась в даль, вызывая содрогание земли на протяжении всего своего путешествия.

Доставая руку, он успел заметить, как тонкая линия на его запястье вернулась на прежнее место и устало, закрыв глаза откинулся на высокую спинку кресла.

— Прощай, брат, мой, — проговорил он, видя перед глазами картину, где Павшего вместе с юношей, начинает заваливать огромными камнями, по которым медленно разливается огонь, смешанный с золотом. — Дальше я уж как-нибудь сам. Ты и так сделал достаточно для того, чтобы помочь мне!

Ноэль видел, как слепец, медленно иссыхает, после его удара в грудь, словно сгорает в жарком огне и вернув нож из странного песка обратно в карман, спросил:

— Я вот только одного понять не могу, зачем тебе надо было меня бить?

— Я же уже ответил, — Павший отвернулся от осыпавшегося пеплом тела и продолжил. — Я думал, что тот, кто воспользовался тобой чтобы убить Вейду, удостоит меня своим вниманием вновь. У меня накопилось достаточно вопросов к его персоне, которые до сих пор остаются без ответов.

— Так у тебя бы все равно ничего не получилось, даже в том случае, если бы ты меня убил.

— Это почему? — посмотрел на него Павший.

— В момент, когда я убил твоего генерала, — Ноэль вытер лоб, потому что в помещении было слишком уж жарко от раскаленной до красна печи, — я не испытывал злость, на меня накатила волна жалости, сострадания.

— Да? — задумался Павший, начиная поднимать руку со сжатым на ней кулаком. — А если я тебя сейчас изобью, ты начнешь жалеть свое беспомощное тело?

— Но-но! — воскликнул Ноэль, резким движением отскакивая от своего учителя. — Ты мне лучше ответь, что он прошептал, а то я из-за рева пламени так и не смог разобрать слова.

— Спасибо повелитель, — ответил Павший, — и то, если я правильно понял. Говорил он уж слишком тихо, словно обращаясь не к нам.

— Бессмыслица какая-то, — Ноэль прислушался к своим ощущениям, понимая, что его ноги дрожат сами по себе и это не по вине того, что только что он лишил жизни старого гнома. С этим он смирился за последнее время. Ноги дрожали потому что каменные плиты под ними начали свой непонятный танец, медленно срываясь со своих мест и наползая друг на друга. — Ты это видишь?

— И не только это, — ответил Павший, поднимая руку вверх, пытаясь закрыться от падающего на них куска скалы.

Если Ноэль и представлял себе когда-то что значит умереть, то он и не подозревал о том, какого это быть мертвым. После обрушения скалы, он почувствовал, как по его телу разливается расплавленное золото, сжигая его, словно кусок бумаги, жарким огнем разорванной после тряски печи. Его перемалывало в мелкую крошку, разрывая на сотни мельчайших кусочков, которые начинали болеть самостоятельно, обрушивая на него весь водопад ощущений. Он терял сознание и проваливался в небытие столько раз, что этого вполне могло хватить на многие-многие жизни. Но одно он знал точно, там, куда он попадал, когда спасительное неведение накатывало на него, на мгновение лишая всей нахлынувшей боли — было пусто. В этой темноте, которую и темнотой-то назвать было сложно, так как она превосходила ее как самая черная ночь, превосходит яркий день не было ничего и никого. Он пытался ухватиться за спасительную нить разума, тянувшую его обратно, но вместо облегчения, она возвращала его в мертвое тело к невыносимой боли, которую даже невозможно описать.

Сколько так продолжалось он не знал. Не знал он и того, сколько это продлиться. «Возможно, — размышлял он, урывками, восстанавливая свое разбитое сознание и пытаясь очистить его от боли, — что так будет продолжаться вечно, до самого конца самого мира, если он когда-то наступит. А возможно, могло быть и так что это все уже прекратилось, а его мертвое тело уже давно исчезло, рассыпавшись пеплом за пролетевшие с момента смерти года».

Он не знал, да и не мог знать, но в одном он был уверен точно. В какой-то определенный момент, его руки коснулись холодные, обжигающе холодные пальцы и крепко сжав его за запястье потащили куда-то, в неведомые дали, подальше от боли, страха и отчаяния, навалившегося на него. Он ухватился за эти пальцы и потянулся к ним со всей возможной силой, стараясь не упустить, не растерять неожиданной возможности прекратить все это. Казалось, что после долгих скитаний по небытию, ему стало немного, всего лишь на мельчайшую долю легче и эта легкость, разрослась в нем, дала надежду на спасение, которую начали вливать в него все сильнее эти мертвенно холодные пальцы, обжигающей хваткой держащие его правую руку.

Он понял, что они держат именно эту руку совсем неожиданно. Его тело вдруг начало вновь ощущаться таким, каким он привык его чувствовать. В самом низу, болели ноги и это были именно они, так как другого там и вовсе не должно было быть. Левая рука, чувствительность в которой возникла бы словно по волшебству, не заботясь о всем остальном теле хватала пролетавшие под ней острые камни, раздирающие ее плоть и эта боль, совершенно новая для него в нынешних событиях боль, была совершенно другой, несущей спасение. Пускай он не видел и не слышал всего происходящего, но правая рука все еще была зажата в тисках и вытаскивала его тело куда-то на поверхность, словно утопленника, выловленного в реке, наконец-то выбрасывает на берег, под ослепляющее солнце и крики взволнованных чаек, радующихся такой неожиданности. Лучше трупу от этого возможно и не станет, но всяк его ждет что-то другое, чем нахождение под толщей мутной воды.

— Неужели? — ворвался неожиданный возглас в его сознание, с шумом всего остального мира, обрушившимся на него так неожиданно, что даже боль, терзавшая его тело на какое-то время отступила, сжавшись в страхе.

— Не понимаю, почему ты удивляешься? — второй голос был совершенно спокойный, словно бы лишенный всех эмоций мира его породившего. — Разве ты не догадывался, что однажды я приду за тобой?

— От тебя не спрячешься — это я знал точно, но чтоб сама, да так неожиданно! Кому-то ты подпортила все его планы, моим воскрешением.

— Тебя трудно назвать живым.

— Но и мертвым я себя давно не чувствую, а это значит, что все не так плохо. Могло быть гораздо хуже.

— А на что ты надеялся? — монотонно проговорил голос и Ноэль не расслышав упрека в нем, сам добавил его в собственном сознании. — Зная, что сейчас на тебя обрушаться тонны камня, видя, как заклинание начинает срабатывать и ничего не предпринимать, так словно в этом нет ничего необычного. Разве ты не догадывался, что за таким следует? Я разочарована в тебе.

«Женщина» — удивился Ноэль, понимая, что голос в действительности начинает походить на женский. Или он стал таким, потому что сам он решил, что говорит именно женщина.

— Я ждал, что будет дальше, — послышался ироничный ответ. — Пускай все твердили, что Павших больше не встречают с распростертыми объятиями, но ведь многие могут ошибаться.

— А если бы так и случилось. Если бы в конце долгого пути, тебя ждала бы пустота, в которой нет ничего?

— Ну тогда, наверное, я бы даже не успел осознать, что совершил самую роковую ошибку в своей жизни и наконец-то получил то, к чему стремился все эти долгие годы.

— Ты, о чем?

— Отдых, — коротко ответил уже довольно знакомый голос, лишенный хриплых интонаций, от разорванных связок и булькающих звуков, с которыми кровь выливается словно бы из горла. — Я устал!

— Все устают, но это не мешает им заниматься возложенными на них обязанностями.

— Я не выбирал эту судьбу, не жаждал такого. Почему я просто не могу уйти!

— Люди, странные создания. Сами противятся, когда их судьбу решают за них, но не могут упустить шанса и начать менять жизни других. Неужели ты думал, что это останется тайной? Мальчишка не идет не в какое сравнение с создателем, ему слишком далеко до осознания.

— Он достойный сменщик и я уверен, что у него все получиться, даже в том случае, если бы ты и не вернула меня.

— Возможно так решил ты, но это не значит, что я должна принимать твои доводы и руководствоваться ими?

— Однако, ты прислушалась к моим просьбам. Поздно, но все-таки прислушалась.

— Я никогда не прихожу поздно, как и рано, — отозвался голос, словно бы подводя какую-то черту.

— Да-да, — согласился с ним другой. — Ты всегда приходишь вовремя, поэтому и не удивительно, что кто-то знающий твой распорядок, мог учудить такое.

— Ты говоришь о Догдаме?

— А о ком же еще? Ты сама знала насколько он независим и своенравен.

— Вы одинаковы, но мне известно, что амбиций в тебе куда больше чем в нем. Он при всем своем желании не дотягивает до того, кем ты стал.

— Однако я играю на твоей стороне. Не забывай это, когда наконец-то достанешь часы и смахнешь с них пыль, взвешивая мое будущее.

— Ты просто всегда играл тоньше чем он, более изощренно, так, что только спустя годы, раскрывался весь замысел, который ты задумал, но иногда неведение тем и хорошо, что невозможно увидеть всей картины целиком.

— В таком случае, могла бы не ждать развязки, а закончить все сейчас одним взмахом, забирая долги, как и положено. К чему все эти игры?

— Они хороши тем, что иногда в них можно проиграть, если этого действительно хочется.

— И ты не собираешься останавливать?

— Зачем, — впервые Ноэлю удалось распознать в голосе нотки удивления. Он во всяком случае так подумал.

— Все идет своим чередом, — продолжила говорившая. Солнце встает и заходит, мир под ним просыпается и засыпает. Жизнь начинается и заканчивается. Кто-то вставая утром не зная, к чему приведет его день и это хорошо. Знание не всегда несет спасение. Не всегда приносит облегчение. Не всегда так необходимо. Не смотря на все твои уловки, ты не знаешь, чем они закончатся, как и я, просто не хочу знать к чему они приведут. Но в отличии от нас с тобой, кто-то очень сильно хочет об этом знать и его уши уже слишком долго прислушиваются к каждому нашему шороху.

«Здесь еще кто-то есть?» — удивленно подумал Ноэль, пытаясь прислушаться к окружающему миру, ловя его движения всем телом, так словно бы каждый его сантиметр, стал одним большим ухом.

— Даже смерть его не может успокоить, — как-то зло, но в то же время без обвинений, проговорил Павший и Ноэль почувствовал, прикоснувшееся к своему лицу легкое дуновение ветра, погружающее его в сладкую дрему без его желания.

— Обещай, — услышал он краем улетающего сознания приятный женский голос, чью обладательницу он так хотел увидеть, но глаза предательски отказывались просыпаться. — Ты вернешь ему то, что забрал однажды. Он должен знать всю правду о себе. Он должен найти…

Безмятежность накрыла его с головой и выкинула из реального мира в сладкие грезы, где опять не было ничего. Но сейчас это не страшило его, а наоборот успокаивало. Давая возможность насладиться пустотой, почувствовать, как она медленно просачивается сквозь него, захватывая и унося с собой всю скопившуюся в теле боль. Он жаждал освобождения, и оно не заставляло себя ждать. Чувствуя, как боль покидает его тело, он начинал видеть его, медленно проступающее из небытия. Возрождающегося мельчайшими шагами, словно создавая заново, таким, каким он хотел бы быть. Единственное, что не давало ему покоя, не могло отпустить, это странные линии на его запястье, танцующие причудливый танец и складывающиеся в различные узоры, показывающие кому-то кем, они хотят быть. Кем они могут быть. Одна из таких линий свернулась кольцом и начала медленно увеличиваться, летя на встречу вглядывающемуся в нее Ноэлю. Виденное в нем отличалось от того, что происходило вокруг. Оно было настоящим, живым, правильным. Оно дышало и завораживало его, вытягивая к себе. Странные узоры, невообразимые картины, менялись так быстро, что он не успевал как следует разглядеть их, но помнил, что они были прекрасными. Фигуры, запечатленные в них, увеличивались, становились бесформенными и уплывали дальше, уступая место для новых, совершенно других фигур, ослепительно бледных, на голубом фоне.

— И долго ты собираешься глядеть в небо? — совершенно неожиданно раздался голос у него над головой. — Там уже дырка, от твоего взгляда, того и гляди, увидишь такое, что сведет тебя с ума окончательно.

— Мы живы? — нехотя спросил Ноэль, моргая и возвращая себе обладание своего собственного тела, лежащего в окружении молодой травы.

— А ты думал, что? Смерть несет собой освобождение?

— Нет, но все же, — возмутился он, не желая признавать себя живым, так как это не несло такого уж облегчения. Тело все еще ныло и требовало упокоения, а мысли, кружащиеся бешенным хороводом все, никак не хотели успокаиваться. — Хоть что-то полезное от нее должно быть?

— Будет, — проговорил Павший и высокое небо закрыла его радостная физиономия. Слишком радостная, как показалось Ноэлю. — Вот когда умрешь, тогда и сможешь требовать чего-то полезного, а сейчас у нас есть еще незаконченные дела, которые не терпят отлагательств. Необходимо воспользоваться тем, что пока никто даже не подозревает о том, что мы живы.

— Если так, то я хочу поспать. Если не знают, что я живой, да еще и сплю, — назидательно произнес Ноэль, поудобнее укладываясь на прохладной земле и закидывая руки за голову, — то точно будить не станут, по крайней мере до тех самых пор, пока не прознают о том, что я жив, а там, когда найдут, когда разбудят? Я может к тому моменту и сам проснусь.

— Но я-то знаю, что ты спишь? — удивленно посмотрел на него Павший.

— Ты не в счет, мы с тобой оба мертвые, а они не мешают друг другу. У них этот кодекс, не позволяет им идти на такие преступления.

— Какой кодек?

— Ну я откуда знаю, какой? — возмутился Ноэль из-за того, что Павший не успокаивается. — Мертвящий или Нежитьный. Какой-то кодекс у них должен быть?

— Наверное должен? — Павший на короткий миг задумался, прикидывая о существовании некоего свода правил, который доступен после прохождения определенного витка жизненного существования, а если быть точным, то после обрыва этого витка, но это не заняло у него слишком много времени, и он с силой оторвал Ноэля от земли так, словно веса в нем было не больше чем в одежде на него надетой.

— Эй! — выкрикнул он, осознавая себя стоящим прямо и глядящим на мир с высоты своего собственного роста. — Эй?

Повторил он, слегка удивленно, так как роста в нем оказалось гораздо больше, чем он запомнил. Раньше он упирался своим взглядом прямо в подбородок Павшего, а сейчас стоит вровень с ним, и самое главное в этом, что оба они стоят на ровном участке.

— Что произошло? — спросил он, оглядывая свое тело, пережившее некоторые изменения. Плечи стали шире и выпрямились, грудная клетка налилась мышцами, а низ живота стал удивительно прочным. Дотрагиваясь до него, Ноэль чувствовал спрятанные там кубики мышц, которые раньше скрывались, прикидываясь бесформенным животом, не особо огромным, но достаточным, чтобы его втягивать, когда рядом проходила прекрасная дама.

— Ты же сам хотел чего-то полезного от смерти, вот — принимай дары. Правда с лицом, ты конечно просчитался.

— Что значит просчитался? — Ноэль начал оглядываться по сторонам ища лужу или что-то другое, способное отразить его самого. Взгляд упал на вездесущую сумку Павшего, и он радостно присвистнув бросился к нем. Сумка, заслышав его свист, тут же замотала лямками, как собака, радующаяся возвращению своего хозяина хвостом и двинулась к нему на встречу.

Быстро раскрыв ее, Ноэль выхватил более-менее подходящий на зеркало предмет и вгляделся в отточенную поверхность клинка, с причудливой ручкой, изображающей какое-то животное, толи тигра, а может и просто большую кошку, непропорционально выросшую. Глянув мельком на животное, он узнал гепарда, который венчал рукоять клинка Павшего и вновь всмотрелся в свое отражение.

— Все осталось прежним, — облегченно произнес он, понимая, что с лицом ничего не произошло.

— Вот и я о том же, — поддержал его слова Павший, уже успевший развести костер и подвесить над ним небольшой котелок, с кипящим варевом внутри. — Имея выбор, ты выбрал это? Наверное, самое глупое решение в твоей жизни.

— Я просто к нему привык! Да и не знал, что можно было что-то выбирать, — начал оправдываться Ноэль, как вдруг его взгляд упал на свое запястье, с которого слез край, прикрывающего его рукава плаща, изрядно потрепанный и прожженный в нескольких местах.

А взглянуть там действительно было на что. Кожа хранила на себе отпечаток чьей-то руки, умело составленный из тончайших линий, которые мерно покоились в удобных для них позах. Вокруг этих самый линий, виднелась припухлость, словно еще недавно на этом самом месте был ожог, но теперь все прошло. Казалось, что порой они выбирают для себя более удобную позу, переворачиваясь на другой бок или вытягиваясь, совсем незаметно меняя рисунок, но все-таки остаются отдаленно похожими на чью-то ладонь, прикоснувшуюся к этому месту.

— Что это такое? — пораженно спросил он, когда вдоволь налюбовался причудливым узором, опоясывающим свое запястье.

— Это, — приблизился к нему Павший, закатывая свой рукав, почему-то совершенно целой и не поврежденной одежды под которым открылась точно такая же татуировка, которую Ноэль уже видел у него. — Самое ценное, что могла подарить тебе Смерть. Это Линии твое судьбы.

— Какие линии? — непонимающе уставился на него Ноэль.

Вместо ответа, Павший просто поднес к глазам Ноэля его собственную ладонь, которая утратила все свои линии и стала непривычно гладкой и пустой.

Тут я как автор просто не могу упустить возможности, пообщаться со своим читателем. Действительно, подарок достойный внимания и приносящий пользу своему носителю. Смерть как таковая не способна на магию. Все чем она пользуется отличается от привычной, разлитой по миру волшебной силы, к которой испытывают слабость колдуны. Ее же способности гораздо выше и сильнее. Так к примеру, как и подарок ей совершенный. Умело изъятые с правой ладони человека линии судьбы, переносятся ею на запястье, где всегда остаются на виду. Павшие, которые и владеют этим, всегда могут просмотреть свое будущее, увидеть где оно пересекается с другими судьбами и при особом желании изменить его, продлив ту или иную линию, увеличивая или сокращая тем самым какие-то события. Меняя направление своей жизни так, как им вздумается. Конечно они не в силах изменить всю свою судьбу, основная ее ветвь в виде самого контура ладони остается неизменной, но содержимое, можно менять столько раз, сколько будет желание его изменить. Помимо всего этого, линии всегда идут на встречу своему хозяину. При желании и умении обращаться с ними, они могут призвать мифическое животное, если конечно, оно еще есть в мире, вызвать огонь, дождь, засуху и наводнение, меняя и перекраивая окружающее пространство так, как угодно. Вы уже успели заметить их применение самим Павшим. Он призывал сцинка, маленькую ящерицу, известную своей способностью завораживать всех, кто смотрит в ее глаза. Он так же вызвал небесного дракона, чье появление попросту невозможно, будь на месте Павшего обычный маг. Дракон проигнорирует его попытки в лучшем случае, а при желании может и убить того, кто пытается призвать его. Способности этих линий, довольно велики и со временем, Ноэль обязательно научиться ими управлять и справляться с тем, что у него будет получаться, но сейчас, сидя позади Павшего, на призванной им лошади, он и может что наблюдать за тем, как бесформенные и непонятные фигуры, сложенные из этих линий, образуют неопрятные кляксы, после чего самостоятельно стремятся убраться подальше, с глаз сумасшедшего человека их трогающего.

Вы спросите меня куда они едут? Я смею ответить, что не забывайте, грехов, которые успел захватить Дагда семь, а наши герои успели предотвратить только шестеро из них. В любом случае у них впереди еще остается тщеславие, поэтому у вас еще имеется то, что стоит прочесть. Я конечно смогу приоткрыть вам завесу тайны и указать на следующую цель, благо теперь со всеми приобретенными дарами, Ноэль сам способен различать их, словно гончая вынюхивая добычу за сотни километров и по мере того, как он приближается к ней, начиная видеть ее силуэт, который с каждым шагом становиться все отчетливее и отчетливее. Но я, наверное, слишком затянул, свое присутствие. Кто у нас идет по списку следующим? Правильно тщеславие. Стремление хорошо выглядеть в глазах окружающих, а также ложные высказывания, потребность в подтверждении своего превосходства, иногда сопровождающаяся желанием слышать от других людей лесть. Представили себе такого человек? А теперь вообразите, что он способен заразить окружающих, заставляя их выглядеть и соответствовать ему. В империи Тол, множество великих домов, чьи родовые гербы виднелись на щитах первых людей, но все они меркнут перед одним домом, утонувшим в славе окружающих, захлебнувшемся в сладчайшем меде, который льется из уст. Каждый, живущий в этом доме, старается подняться выше других, чтобы слышать в свою сторону множество хвалебных песен, которые никогда не смолкнут. Но самый, что ни наесть главный, во всем этом является всего лишь один человек, возомнивший себя настолько великим, что поставил символ государственной власти, Корону правления империи Тол ниже, своего собственного достоинства. Посчитав, что она всего лишь украшение, твердящее всем остальным, что король это он!

— Король?! — произнес Ноэль, хватаясь за плащ Павшего, чтобы не упасть от неожиданной новости. — Ты хочешь убить самого короля?!

— Король всего лишь человек, — объяснил ему Павший. — Как ты, как многие другие, в нем нет ничего необычного. Все это лишь мишура, его окружающая, величие, которое должно присутствовать, чтобы простой люд, знал разницу между обычным человеком и тем, кто носит Корону. Служить Короне, но ставить себя выше самой Короны не вправе никто! И никогда! Корона власть, все остальные слуги. И пока сохраняется такой баланс, империя Тол будет процветать.

— Но король тот человек, кто тебя призвал? — не унимался Ноэль перебирая все хорошее, что он слышал о человеке. Вспоминая их визит под покровом ночи, в небольшую комнатку, спрятанную от посторонних глаз, где его величество, ожидало их за чтением книги. — Ты сам сказал, что король потомок Павших!

— А разве Павшие это хорошо? — получил он ответ. — Откуда ты знаешь, что Павшие несут добро. Наслушался сказок эльфа, во время морской прогулки? Убедился в том, что мы попросту не можем причинить вреда, быть не праведными, а справедливыми? Не хвалить, а наказывать? Не дарить жизнь, а отбирать ее? Разве ты забыл, для чего мы были призваны, и кто является нашим покровителем? Теперь уже и твоим.

— Смерть, — как-то неохотно произнес Ноэль.

— А разве есть те, кто в праве назвать смерть милосердной или справедливой? — Павший взглянул на него, на мгновение обернувшись. — Кто скажет, что смерть пришла вовремя? Все только и сделают, что обвинят ее, осудят. Даже когда она является во спасение, все равно она виновата. И после всего этого ты еще сумеешь сомневаться, что Павшие поступают правильно?

— Наверное нет, — усомнился Ноэль в собственных суждениях.

— Вот и правильно, юноша, — похвалил его Павший, так, словно он сдал самый важный в жизни экзамен. — Мы всегда поступали так, как считали правильным для самих себя. А в тех случаях, когда эта правда шла в разрез с другими, мы отстаивали ее, не боясь запачкаться в крови. Король возомнил себя выше закона, выше Короны, и он прав, по-своему, но прав, тем более сейчас, окруженный зараженными им людьми, он из каждых уст слышит поддержку своей правоты. Возможно, наедине с собой, его все еще посещают гадкие мысли о том, что он делает что-то не так, но они быстро исчезают, под горой веских доводов, которыми он способен оперировать. Король потомок Павшего и это не освобождает его от греха, поразившего королевство и медленно расползающегося по округе. Возможно в минуты осознания он и призвал меня надеясь на искупление грехов, в попытке исправить все то, на что себя обрек, но после решил, что легче сослать меня подальше, в надежде, что наш путь оборвется. Противостоять мне он не способен, даже сейчас он знает какой вес имеет мой голос, но не жди, что встреча будет радужной и спокойно. Тебе лучше отрастить глаза на затылке и не только. Так как от него можно ожидать чего угодно.

— Вот и дождались! — наконец-то выдохнул Ноэль после несколько часового ожидания, которая закончилась сообщением придворного пажа о том, что его величество отбыл некоторое время назад в Закрайний мир с официальным визитом. Сколько продлиться его визит, а главное, когда он будет завершен, никто ответить так и не смог. По чудесной случайности, все эти люди уехали вместе с королем, не желая ставить остальных в известность. Единственным, кто внес хоть какую-то ясность в происходящее, был повар, совершенно случайно прогуливающийся мимо, в тот момент, когда Павший допрашивал очередного слугу.

— Король утверждал, что будет рад посидеть немного на Устанской диете, благо она способствует продолжительности жизни всех монархов, которые ее придерживаются. А где можно найти самую лучшую диету? — посмотрел он на визитеров так, словно обращается не к ним, а просто размышляет вслух. — Только в Устане. Самой дальней точки, расположенной у кратера, где соединяются земли старого мира. Говорят, что там до сих пор черпают воду из океана, в котором плавает черепаха.

— Шуты, — отозвался Павший, выходя вместе с Ноэлем из дворца, после того как на помощь выдворить их, пришли якобы так же совершенно случайно, весь королевский гарнизон, который как раз и должен охранять его высочество в дальней поездке.

— Что будем делать? — спросил Ноэль, глядя как высокие двери замка закрываются прямо перед их носом, отсекая от великолепия и оставляя во внутреннем дворе, выходящем в остальной город, окружающий, Корону.

— Изначально, ломиться прямиком было без надобности, — ответил Павший, увлекая Ноэля за собой в темные улицы не засыпающей столицы.

— Ты знал, что короля не будет?

— А ты не чувствуешь? — остановился Павший и посмотрел на него. — Разве, у тебя нет желания вломиться в дворец и разнести там все в мелкую щепу, ища крысу, которая спряталась настолько глубоко, что ее запах практически не различим. Принюхайся получше. Закрой глаза и увидь, куда ведет тебя твой внутренний голос. Он как раз и подсказывает место, где находится король, трясущийся за свою жизнь. Хорошо еще что у него хватило смелости не объявлять на нас охоту, в противном случае, нас попытались убить еще на подходе ко дворцу, не дожидаясь того что мы пройдем внутрь. Ну а то, что мы вышли, говорит о том, что больше всего он опять-таки боится, что, убив меня, нашлет на свою голову гнев различных народов. Тех же самых эльфов или гномов. Мой авторитет у них непоколебим, пока непоколебим. Ты меня слушаешь?

— Почти, — отозвался Ноэль, прикрыв глаза и видя, как нечто, похожее на его силуэт, отраженный от факелов и брошенный на стену двигается по ковровым дорожкам за закрытые двери, где его величество мерно попивает вино в компании со своими верными слугами, стоящими на защите его жизни. — Охраны там более чем достаточно, если я правильно все рассмотрел.

— Не волнуйся, — успокоил его Павший. — Все правильно. Начиная от внешних ворот и заканчивая малым тронным залом, куда разрешен вход только самым приближенным, стражников там натыкано слишком много. Мне кажется, что он почистил пограничные посты и убрал из них большую часть людей, чтобы бросить на собственную защиту. Помимо этого, внутреннее кольцо состоит из магов, Дальского университета, где обучают в большей степени только боевой магии, а сам грешный правитель, обвешан таким количеством амулетов, что на их покупку ему изрядно пришлось проредить свою казну. Некоторые из них стоят достаточно дорого.

— Но почему при всех возможностях он попросту не удрал? Разве нет страны, которая не выдаст его?

— Есть, — согласился с ним Павший. — Множество, но это не значит, что он так сильно доверяет охране тех государств, которые могут обеспечить ему должное существование, при котором его ценная личность не пострадает. Он знает, на что способны дарованные нам линии и умение ими пользоваться. При огромном желании наша встреча неизбежна, он способен ее оттянуть, но тем не менее она уже состоялась где-то в будущем, на что и указывают эти пересечения.

Павший вновь поднял свою руку и повертел ей у Ноэля перед носом, тому как раз хватило времени разглядеть несколько перекрестий, соединенных вместе.

— Это ваша встреча?

— Вместо того, чтобы любоваться причудливыми узорами, принадлежащими мне, взглянул бы на свои. Я отныне не вправе углядеть начертанное ими, поэтому и не знаю, о чем они говорят.

— Но как я это сделаю? — Ноэль внимательно уставился на свое запястье, где в темноте замерших там нитей, находилась непонятная вязь, не несущая ничего, что могло бы дать ответы.

— Ты помнишь, как пришел в себя после того, как умер?

— Сложно забыть, — отозвался Ноэль. — Меня как раз безжалостно разбудили, не дав как следует выспаться?

— Что ты так за сон держишься? — недоуменно посмотрел на него Павший. — Сам же поймешь, что он не главное, стоит прожить несколько десятков лет. Со временем даже сможешь вовсе его игнорировать продолжительное время, не неся организму каких-то неудобств.

— Ну знаешь! Может для кого-то смерть и неуважительная причина, а для меня, неискушенного в этом, это хотя бы попытка поспать, тем более, что последний раз я уже и забыл, когда это было.

— Было, не волнуйся. Можешь поверить мне как своему наставнику. Недавно спал. Ну так что помнишь?

— Как вернулся? — уточнил Ноэль больше для себя. — Помню. Линия сложилась в кольцо и показала мне окружающий мир, но она сама это сделала без моей помощи и желания. Словно по собственной прихоти.

— Эти линии, продолжение тебя. Они как руки, как ноги, как любая часть твоего тела, которая подчиняется только тебе. Разожми и сожми руку, и ты поймешь, как легко ими управлять. Захоти что-то и увидишь, как это что-то появляется. С Линиями судьбы даже проще чем с магией. Она своенравна и ретива, может не послушаться или сделать все по-своему. У них, — Павший ткнул пальцем в эти линии, от чего те, быстро устремились в стороны от его тычка, так, словно боясь соприкоснуться с ним, — нет возможности тебе отказать. Они это ты и по-другому быть не может. Пришли.

— Кто пришли? — непонимающе посмотрел Ноэль по сторонам и увидел высокую вывеску, указывающую на то, что они располагаются у одной из городских гостинец, носящих гордое название «Мертвый гость».

— Куда-то в невеселое место мы пришли, — заметил он, всматриваясь в двери, состоящие из древесины, соединенной с костями и как Ноэлю казалось, эти кости как раз и принадлежат людям, а не каким-то животным.

— Учись смеяться над собой, — заключил Павший и толкнул дверь. Та, не издав ни единого скрипа распахнулась, впуская их в полумрак таверны, расположенной на первом этаже. — К тому же это одно из мест, где в нашем нынешнем положении будет лучше всего.

— Интересно почему, — вошедший за Павшим Ноэль посмотрел себе под ноги и заметил, что стоит на дорого выделанном коврике, который впитал в себя столько грязи, что ее хватило бы на сбор достойного урожая, появись у кого такое желание его засеять.

— Этот дом раньше принадлежал одному чудаковатому старичку, который умудрился оставаться незамеченным Короной долгое время. Будучи некромантом по специальности, он влил такое количество темной магии при его строении, что чудесным образом, она перестала восприниматься местными жителями, как чем-то необычным и странным. Многим оказалось проще попросту его игнорировать и не замечать. Пройди по этой улице завтра, и ты ни за что не сможешь найти этой гостиницы, как бы сильно не старался.

— Но ты то ее нашел? — Ноэль все еще продолжал осматривать интерьер, понимая, что у бывшего хозяина как раз-таки чувство юмора было достаточно. — Хотя странно его не найти как я погляжу. На постройку своего дома, он потратил кости и остатки гробов с десятка кладбищ.

— Не преувеличивайте, молодой человек! — раздался бодрый голос из темноты, покоящейся за стойкой у камина, свет от которого по сути был единственным источником, освещающим огромный пустой зал. — Мне понадобилось-то всего порядка полутора кладбищ. В те времена они просто были куда меньше. Имей я доступ, как вы утверждаете к десяти, тень от моего скромного жилища закрывала бы блеск самого дворца, но это простите мне мою вольность уже полное безобразие.

— Кто это? — испуганно посмотрел Ноэль в ту сторону от куда доносился голос.

— Бывший и нынешний хозяин этого великолепного здания. Некромант. Темный маг. Магистр потаенного искусства и декан факультета тайных знаний, Закрайнего университета в те времена, когда стоявший рядом с вами юноша был его ректором, — темнота расступилась и навстречу им вышел вполне презентабельного вида мужчина, одетый в строгий похоронный костюм, и с необычным блеском в глазах, который немного контрастировал с его кожей. — Позвольте представиться, господин Раскус, собственной персоной.

— Лич? — поразился Ноэль.

— Странные представления у вас о мире, вокруг. Кем после смерти может быть опытный некромант.

— Кучкой пепла, рассыпавшегося от времени, — пошутил Павший, так неожиданно встрявший в разговор.

— Господин ректор, — почтенно склонился Раскус в поклоне, который отдавал безмерным уважением тому человеку, которому он предназначался. — вы всегда желанный гость в моей скромной обители. Для вас тут нет запретов.

— Знаю-знаю, — отмахнулся Павший. — Да снизойдет на меня свет темного солнца и тело мое всегда будет наполнено костями, даже если это и не мои кости.

— Специфика жизни после смерти, — усмехнулся Раскус и принялся обнимать старого знакомого, когда Ноэлю он только протянул руку.

Пожав холодные пальцы, от которых так и веяло загробным миром, Ноэль занял предложенное ему место за столом и уставился на засуетившегося хозяина, который рассадив гостей пошел в сторону кухни из которой тут же послышалось бряцание посуды и звуки готовящегося ужина.

— Простите, — виновато произнес он, возвращаясь, — сейчас не сезон для посетителей. Вампиры явятся только в следующем месяце, а прочая нежить и того позже, занятая неустанным трудом на поприще своих умении.

— Пугать народ и поднимать т

...