Потрясенная Рашель Бутон, выглядывая из купе, видела, как офицера волокли в тамбур и, повернувшись к маленькому Фернандо, сказала, высоко подняв бровки.
— О-ля-ля!
* * *
Только я одна дура у вас такая, не зря меня Василий Осипович кличет фалалеем в юбке.
Вспомнила все молитвы, которые знала и не знала.
Пурга летом вовсе не аномальное явление для Камчатки. И как везде, на это бессмысленно сетовать, негодовать, просто надо быть к этому готовым.
— Но не веслом-с, господа, это моветон, на это есть специальная деревянная кувалда, как её… типа киянки… Мы не варвары, понимаем. Настоящий рыбак рыбу уважает как соперника.
Я иной раз думаю, в этих вулканах глубоко под землей клокочет какая-то магнетическая субстанция, которая притягивает или даже заманивает людей.
Особую гордость Софьи Михайловны составляла коллекция граммофонных пластинок фирмы «Интернациональ Зонофон» и «Патэ» — Левицкая, Панина, Церетели, Шаляпин, итальянская опера, куплеты из оперетт и даже французские цыгане с бесподобной Рашель Буттон.
Первой постановкой её стали сцены из бессмертного «Ревизора» Николая Васильевича Гоголя, в котором сама же с блеском и сыграла городничиху. Зал стонал от хохота. Владыко Нестор, присутствовавший на премьере, так хохотал, что сломал кресло.
— Надо ж какая наука — людей пальцем калечить! — изумился тогда еще Павел Михайлович. Придя домой, тыкал средним пальцем в стену, но без усердия, и вскоре забыл вообще за ненадобностью.
И вот она — джиу-джитса! Пальцем под мышку и человека нет! Неужто так просто?
