Оглавление

Первая любовь

Обнимая мягкую игрушку,

Снова взгляд прикован в пустоту,

Плачешь ты в холодную подушку,

Разбивая в дребезги мечту.

Первая любовь неповторима,

Нежный поцелуй горячих губ,

В юности душа ещё ранима —

Сбереги ее в объятиях крепких рук.

Веришь в чудо розовых мечтаний,

В голубую гладь безбрежных снов,

В сердце глубоко хранишь ты тайны,

Та любовь — основа всех основ.

Но проходит все — разбитой чашкой,

Сломанной, израненной душой,

И в руках любимая игрушка

С надписью на ней «была любовь»…

Наталья Скорых

Они учились жить

Радуга

Какая яркая радуга! Дождик, совсем мелкий и по-летнему теплый, моросил над городом. Казалось, что он где-то высоко, и его капли не касаются земли. Солнце согревало ее своими лучами, и дождик, не долетая, таял, превращаясь в цветные переливы.

Две девчонки стояли посреди улицы, подняв вверх головы. Та, что светленькая с двумя косичками, раскинув руки, громко закричала:

— Я люблю тебя, жизнь!

Полная энергии и позитива, она подставила лицо дождю и радовалась каждой теплой капельке. Не это ли красота, не это ли блаженство и счастье –столь хрупкая, неизведанная и необычайно притягательная природа. В своей гармонии и ярких красках, она отражает эмоции по-настоящему счастливого человека. Закрытый зонт девочки лежал на лавочке. Зачем зонт, когда она наслаждается летней прохладой в радужном цвете.

Вторая — рыжая в коротеньком платьице, не разделяла бурных эмоций. Она мило улыбалась, глядя на это безумство.

— Надя, посмотри, радуга над твоим домом! Раскинулась прямо перед вашими окнами! Красотища-то какая!

— Ты же знаешь, что над нашим домом не бывает радуги. Ее там нет уже давно, — грустно ответила рыжая девочка.

Радуга начала постепенно таять в лучах солнечного света, растворяться и терять свои краски.

— Ну вот, ее больше нет, — Надя смахнула капли со щеки.

Был ли это дождик, или слезы текли по щекам девочки? Грустные зеленые глаза говорили о многом: они давно потеряли блеск и забыли, что такое улыбка. Надя носила свои переживания в себе, где каждая слезинка маскировалась под капельку дождя.

Десятый класс был позади, и сложный год для взрослых детей был окончен. А впереди — три месяца беззаботных летних каникул без уроков и тетрадок, которые порядком надоели.

Девчонки пошли вглубь парка, на свое любимое место, где под пышными лапами ели стояла лавочка. На ней гвоздиком были начерчены слова «Максим+Катя+Надя=друзья навеки».

Надя аккуратно стряхнула капли с надписи. Она почернела, но еще читалась. Надюша улыбнулась. Сколько им уже? Пять лет! Уже пять лет прошло с того зимнего вечера, когда трое пятиклассников с гвоздиком в руках украдкой царапали буквы и давали клятвенное обещание «дружба навеки». Девочка вытерла ладошкой лавочку и присела на краешек.

— Так и знал, что вы здесь. Вас даже дождик не напугал, — к девчонкам подошел высокий красивый парень.

— Максик, какой дождик? Ты видел радугу? Видел? — не унималась девочка с косичками.

Она подскочила к парню, чмокнула его в щечку, поправила и без того аккуратную прическу.

— Катерина, неугомонная моя, тебя даже тройка по алгебре не расстроила? — с укором спросил парень

— Не-а! Я же человек искусства! Я человек абсолютно счастливый! И красивый! — Катерина пригладила косички и лукаво улыбнулась.

Надюша наблюдала все со стороны. Она не вмешивалась в разговор друзей, и давно привыкла к их шуткам и дружескому общению.

— Ладно, троечница, я за мороженым, — парень пошел к киоску.

— Хороший он, правда, — произнесла Катерина задумчиво, как будто сама для себя

— Хороший, — подтвердила подруга.

— Вот если буду влюбляться, то найду такого, как Макс, — сказала Катя, — Красивого и мужественного.

— Странная ты, — сделала вывод Надюша. — А Макс? Как же он? Он что, совсем тебе не нравится?

— Конечно нравится, но Макс — друг. Я же его уже десять лет знаю. Друг, — протянула Катя, — друг. А любовь — это когда бабочки в животе, когда сердце стучит по-другому.

Обе девочки задумались. Каждая погрузилась в свои мысли. Надя грустно опустила глаза, рассматривая рисунок на асфальте. Катя смотрела, как удаляется Максим, и прислушивалась к себе, считая удары сердца. Ничего.

— Надя, а ты веришь в любовь? — неожиданно спросила Катя.

— Верю, — почти шепотом ответила Надя.

— Странно это: нам уже по шестнадцать, а любовь еще не встречалась, — произнесла Катя.

Она не была обделена вниманием со стороны парней, но все это было пустое, неинтересное. Нелюбовь. Нет. А Катя ждала и слушала сердце. Надя тоже ждала, смотрела на прохожих, на влюбленные пары и мечтала, представляя себя на их месте. Шестнадцать лет — это возраст перемен, когда вырастают крылья, и ты готов лететь на яркое пламя, туда, где тебя ждет любовь.

— Максим, ну что так долго, — Катя взяла из рук парня два стаканчика.

Она четко знала, кому какое: себе оставила шоколадное, Надюше протянула с шоколадной крошкой.

Катерина ела шоколад ложками. Ее жизненный настрой отличался позитивом, стремлением к лучшему, жаждой приключений. Девочка ураган, она сметала все на своем пути. Шла к счастью семимильными шагами, хватала удачу за хвост и цвела. Она — смесь бульдога с носорогом, как любила шутить сама Катя; и эти два милых существа мирно уживались в ее неудержимой натуре.

Надюша же собирала счастливые моменты жизни по крохам, согревая в сердце каждую секунду чего-то хорошего. Девочка-солнце, она дарила тепло окружающим, старалась быть доброй со всеми. Надюша была красивой, но за внешней красотой скрывалась и внутренняя. И даже когда следовало бы поругаться, накричать, выяснить отношения, она находила то, за что можно было ухватиться и не доводить до ссоры. Девочка из сказки, маленькая рыжая принцесса с грустной улыбкой и зелеными, как изумруд, глазами.

Максиму досталось мороженое с орехами. Твердый по натуре, волевой, он шел по жизни, просчитывая все шаги наперед. Он мужчина. И это его жизненная позиция.

Такие разные, но все-таки они были вместе, дополняя друг друга, — в этом и заключалась их настоящая дружба.

— Ну что, девчонки, какие планы на лето? — этот животрепещущий вопрос интересовал всех, но Максим спросил первым.

Макс был полон энергии, он с отличием окончил десятый класс и готовился через год получить золотую медаль.

— Я поеду в деревню к бабушке, — нехотя ответила Катя, — а ты?

— Как всегда, буду выполнять сыновний долг, и развлекать родителей где-нибудь в Европе. Раз в год, как по расписанию, — произнес Максим с ухмылкой и каким-то понятным только ему раздражением.

Надя промолчала.

Под градусом

Провожая Надюшу, все весело дошли до подъезда. На скамейке около входа сидела унылая и растрепанная женщина. Рядом, держа в руках пакет, стоял усатый мужичок в домашнем трико и нелепой футболке с крокодилом. Улыбка исчезла с лица Нади. Катя крепко сжала ее руку.

— Надька, дура, где тебя носит, зараза? — женщина была пьяна.

Надюша неловко вытащила свою руку из Катиной, подошла к маме, расплывшейся по скамейке.

— Мама, мамочка, зачем? — в ее глазах блестели слезы, в голосе слышалась мольба.

Хрупкая девочка подняла непослушное тело матери со скамейки и поволокла в подъезд.

— Надюш, подожди, помогу, — Максим ухватил тетку и повел, — Галина Борисовна, ну сколько можно.

Мужичок с усами, мелкими шажочками семенил следом, теребя пакет.

— Толян, пошли. Надька, он будет жить с нами, — невнятно произнесла женщина и махнула Толяну рукой.

Катя последовала за этой странной процессией.

— Надь, пойдем ко мне. Пойдем а? — она погладила подругу по спине.

Надя молча шла вперед. По ее щекам текли слезы. Это не было для девочки сюрпризом. Но смириться с тем, что твой единственный родной человек, твоя мама — алкоголик, — для подростка было очень сложно. Надя жила в постоянном страхе, в ожидании беды, и это напряжение давило на девочку изнутри.

Максим затащил Галину Борисовну в квартиру, положил на диван. Надя подошла к маме, села рядом.

— Надька! Жизнь — поганка! Сволочи, все сволочи. Пятьдесят рублей ей не дали… а сама, выдра драная, на новой тачке ездит. Вот чем я хуже? Я тоже денег хочу, тачку, — бормотала женщина в пьяном бреду.

Надя очень стыдилась пьяной матери, и ребята уже знали — надо уйти. Надя постоянно жила в этом страшном мире алкоголя, брани и рукоприкладства. Она знала все мелочи этого ужаса, но привыкнуть так и не смогла. И каждый раз слезы предательски текли по щекам, пока она выносила за мамой грязное белье, слушала бредни и оскорбления, и, гладя вонючее тело, укладывала спать. Ее душа от этого не очерствела. Она болела до кровавых ран, выплескивая боль слезами.

— Максим, ну как жить дальше? Как? — Катерину трясло от негодования и злости.

— Годик еще. Один годик потерпеть. А там школу закончит и в общагу. Ну не в детский же дом!

По дороге домой Катя со всей силы сжимала руку Максима. Она злилась. Парень знал свою подругу. Ей нужно было выговориться

— Какая она после этого мать? Мегера. Она же никого не любит. Ей лечиться надо, — Катя ругалась, Максим слушал.

Надя проводила взглядом друзей и, вытирая слезы, села с мамой. Она взяла ее руку с облупленными ногтями и начала гладить. Мама расслабилась и засопела. Странный мужичок по имени Толик сидел на краешке кресла, прижимая пакет. Надюша, не обращая внимания на этого человека, молча прошла в свою комнату. Она ненавидела маминых новых ухажеров. Слишком часто менялись их лица, и Надя даже не пыталась их запомнить. Ей было и без того горько. Радуга над их домом не появлялась уже много лет.

Надя знала, что слова «он будет жить с нами» — пустые, и не принимала их всерьез. После шумной попойки и веселой ночи мужики обычно не возвращались. Вот и сейчас Надя спокойно ушла, закрыла за собой дверь и начала рисовать: это ее отвлекало и успокаивало. Пусть делают, что хотят, лишь бы ее не трогали. Она давно привыкла спать под громкую музыку, звон стопок и веселые тосты, под ритмичное поскрипывание кровати и ночные хождения, под шумные драки и крики. Жила так давно, с тех пор как умер папа, и научилась приспосабливаться. Ей некуда было деваться.

Но в этот раз все сложилось по-другому.

Толик уснул в кресле, свернувшись калачиком. А на утро Надю разбудил аромат жареной яичницы.

— Кушать подано, — на кухне суетился мужичок в нелепой футболке.

Надя была удивлена. Она молча прошла мимо, взяла сумку и закрыла за собой дверь.

— Кать, этот тип с большими усами никуда не ушел, — делилась впечатлением от гостя с подругой Надюша, — он на почтальона Печкина похож. Заметила?

— Еще как заметила. Странный. Но, кажется, безобидный. Надь, а может маме лечиться? Она ж раньше другая была.

Но Надя промолчала. Она не любила разговоров о маме. Мама у нее одна. Хорошая ли, плохая — она одна. И Надя ее любила. И боялась. Это несовместимые чувства. Маму нельзя не любить — она мама. Но в порыве пьяного угара мама становилась зверем. Надя старалась угодить и не трогать. Знала — поорет, побьет посуду и успокоится. Она каждый раз старалась верить в чудо. Но чудо обходило детскую веру стороной.

Вечером Надю снова ждал сюрприз. Аромат жареной картошки разносился по всему подъезду, и у Нади в пустом желудке заурчало. На удивление, пахло из ее квартиры. Это снова был мужичок по имени Толик. Он сновал по кухне и мыл посуду. Мама, уткнувшись лицом в подушку, громко сопела — она снова была пьяна. Надя вошла на кухню, голодный желудок сам привел ее туда. Толик наложил полную тарелку горячей картошки, поставил на стол перед Надей и по-свойски сказал:

— Кушай, девонька. Худая-то какая. Мамка что, не кормит совсем?

Он глянул в сторону Галины Борисовны и осекся на полуслове. Толик был новым человеком в этой обители пьянства и разврата, и не знал ее тонкостей и пакостей.

— Как тебя зовут? Я вчера не расслышал, — мужичок оказался на редкость общительным.

— Надя, — Надюша ответила из вежливости, ей не хотелось поддерживать этот разговор.

Картошка выглядела аппетитно, и Надюша начала есть. Ей было вкусно. Свежая, еще горячая картошечка, — для девочки это был предел мечтаниям. Она и не помнила, когда ее ждал горячий завтрак или ужин дома. В школе ее кормили бесплатно, как малообеспеченную. Галина Борисовна всегда приносила нужные справки, подтверждающие льготы, хоть за это ей спасибо. Наде давали горячий обед и булочку, которую она забирала с собой, аккуратно завернув в салфетку. Это был ее ужин. Одноклассники смотрели на нее косо, как на нищенку. Надя стеснялась. Но есть хотелось, и она пересиливала стыд. Школьникам было не понять, что такое семья, где пьет мама, и где на ужин только булочка из школьной столовой.

— Да ты не думай про мамку плохо, она просто устала, — Толик не знал, чем ещё оправдать пьяный храп на весь дом.

— Ага, уже шесть лет как устала, — не доев, Надя положила вилку и вышла из-за стола.

Толик в растерянности ковырял вилкой в тарелке. От него тоже пахло перегаром, и ему стало стыдно перед этой девочкой. Но идти ему было некуда, совсем некуда, и Толик остался здесь. Не от большой любви к Галине Борисовне, а от острой необходимости в жилье, хоть какой-то семье и в попытке убежать от одиночества.

Рыжая

Катя долго не могла уснуть. В окно навязчиво светила луна. Было душно и жарко. Катерина открыла окно, и свежий ветерок подул ей в лицо. Хорошо. Тишина убаюкивала, но нервное напряжение давало о себе знать. Сердце стучало громко, и в этом безмолвии можно было различить четкое «тук-тук». Она написала в телефоне: «Надюша, давай завтра у меня ночевать. А то уеду и буду скучать», –добавила грустные смайлики и нажала «отправить».

Катерина закрыла глаза и вспомнила, как в первый раз увидела Надюшу: та пришла в их школу в пятом классе, как раз перед новым годом.

— Рыжая, рыжая! Смотрите какая рыжая! — кричали одноклассники, тыкая пальцем в новенькую девочку.

Она и вправду была рыжая. Но это ее не портило, наоборот, добавляло какой-то необъяснимой красоты. Ее длинные волосы явно кудрявились, но девочка спрятала пышную шевелюру в косу.

— Катя, — Катерина протянула девочке руку, — сядешь со мной?

Девочка неуверенно кивнула. Положила школьную сумку на стул и не знала, что делать дальше. Место рядом с Катей было занято. На столе лежали тетрадки, учебники и дневник. Заметив это, Катерина все аккуратно сложила в стопочку и переложила на заднюю парту.

— Садись, не бойся, –разрешила она Надины сомнения.

В класс вошел долговязый пацан с большими карими глазами, осмотрел парты, нашел свои учебники и сел туда, где они лежали. На уроке Катерина получила суровую записку «После школы разберемся», с нарисованным на ней черепом с пиратского флага. Катя обернулась к парню, кивнула и задумчиво начала писать.

После уроков на школьном дворе двое пятиклассников устроили разборки:

— Ну и что, что новенькая. Это мое место уже пять лет. Предательница! — кричал пацан.

— Это не предательство. Я хочу ей помочь. Видел, как они ее обзывают? Она ж не виновата, что рыжая, — настаивала на своем девочка

— Я что ли виноват, что она рыжая. Гони ее, иначе мы больше не друзья, — не унимался парень.

Девочка не уступала.

— Рыжая, рыжая, бей ее! Сильнее кидай! — они услышали крики возле школы и оба бросились туда.

Парень закрыл своим телом новенькую, которая стряхивала снег с куртки и плакала. Ее школьная сумка валялась в сугробе, книжки выпали, ручки разлетелись в разные стороны. Катя схватила огромную палку и кинулась на обидчиков.

— Уроды, убью.

Страшное зрелище: девчонка с палкой наперевес гнала толпу одноклассников.

— Дикая, бешеная, да ну их, — летело из толпы.

Катерина вытерла пот и подошла к Наде. Они вместе собрали школьные принадлежности и пошли прочь от школы, стряхивая снег с одежды.

Парень смотрел со стороны. Он ревновал свою подругу к рыжей. Максим сидел с Катей с первого класса. С первого учебного дня, когда эта мелкая девица под песню «Учат в школе» завела его за руку в класс. И он — взрослый, на год старше остальных, пошел за беззубой девочкой с двумя огромными бантами. Пошел, да так и остался рядом. Их судьбы тогда оказались связаны какой-то невидимой нитью.

— В чем пойдешь на новый год, — поинтересовалась Катя, — я вот снежной королевой буду.

— Пока не знаю, мы только переехали, — грустно ответила новая подруга, а этот парень — он твой жених? Кажется, я ему не нравлюсь…

— Да брось ты! То же мне жених! — расхохоталась девочка. — Друг он, теперь, похоже, уже бывший. Ну я ему покажу «предательницу»!

Девочка с косичками погрозила пальцем в сторону школы. Рыжая улыбнулась. Они договорились встретиться завтра утром на этом же месте, и обе, каждая в своих мыслях, пошли по домам.

— Надька, что такая мокрая? В снегу валялась что ли? — поинтересовалась Надина мама.

— Галка, да брось ты ее. Взрослая уже, сама разберется. Жрать давай. И стопки поставь, — проворчал мужик, которого мама почему-то заставляла называть папой.

Но папа у Нади был один. И его уже не было в живых.

А в другом доме, в уютной большой квартире другая мама спросила Катю:

— Доченька, кто тебя обидел? Как ты, милая?

— Снимай куртку, ее надо почистить, — папа помог дочке раздеться.

Раздевшись, Катерина забежала на кухню, погладила по голове младшего брата, схватила пирожок и начала рассказывать:

— К нам новенькая пришла. Рыжая-рыжая. Я за нее палкой пацанов гоняла. А чего они обзывались и снежками бросали? — Катя укусила пирог, запила чаем и хмуро добавила, — а Макс меня бросил. Мы больше не друзья. Злыдень.

В соседнем дворе, качаясь на замерзших качелях, мальчишка жаловался бабушке. Он злился.

— Бабуля, чего она так. Мы же друзьями были, а она эту рыжую выбрала. Катька предательница.

— Максим, Катерина молодец, она защитила слабого. А дружить можно и втроем. Не будь эгоистом.

— Я не люблю рыжих! И Катьку тоже больше не люблю.

Падал пушистый снежок. В городе чувствовалось новогоднее настроение. В окнах горели гирлянды, светились елочки. И каждый со своими мыслями готовился к празднику.

На школьную новогоднюю дискотеку собрался весь класс. Ребята нарядились в карнавальные костюмы.

Мама сшила для Кати платье, как у Снежной королевы. Оно было длинное и белоснежное, украшенное мелкими снежинками, с белыми перламутровыми пуговицами, которые блестели при свете гирлянды. Рукава платья были длинные, как у Царевны Лебеди. Мама постаралась от души, и Катерина действительно чувствовала себя царицей.

Но крики, разлетевшиеся по коридору, испортили праздничное настроение:

— Рыжая лиса, хватай ее. Держи хвост. Кидай мне!

Катерина влетела в класс. Там был бардак: Надя плакала, дети кидали оторванный от ее костюма рыжий хвост.

Одноклассник Илюха Зотов поймал его, и Катя, прыгнув на пацана, схватила хвост. Она вырвала его, и хвост полетел в сторону. Дверь в класс открылась, и вошел Макс. Все замолчали и обернулись — рыжий хвост хлестнул его по лицу и шмякнулся на пол. Наступила тишина. Перед Максом предстало дикое зрелище, сравнимое с побоищем: верхом на рыцаре сидела Снежная королева, лиса без хвоста рыдала, всякого рода звери и герои застыли в странных позах.

— Предупреждаю всех: рыжая под моей защитой. Кто тронет моих друзей, будет иметь дело со мной. Понятно? — заявил Максим в ярости.

В классе наступила тишина. Катерина, забыв обиду, снова почувствовала себя значимой и важной для Максима. Она подошла к своему герою, положила руку ему на плечо и повторила:

— Всем понятно?

И понятно стало всем. Максим был лидером. Умный, спортивный, начитанный, он был примером для подражания. Мальчишкам не хотелось враждовать с Максом. А Катерину — школьный ураган, ребята откровенно побаивались. Так Надя и оказалась под защитой лучших друзей.

Новогодний праздник был в самом разгаре, когда Максим, Катя и Надя, бросив дискотеку, убежали в парк. Им было весело. «Не такая уж она и странная, эта рыжая» — решил тогда Максим, после чего на лавочке появилась нацарапанная гвоздиком клятва в дружбе троих детей.

В розовых мечтах

Надюша не любила уходить из дома и бросать маму. Она была нянькой для этой взрослой безответственной женщины. Но теперь там был Толик, и Надя, собрав вещи и рисунки, со спокойной душой отправилась к Катерине.

Катя жила, как маленькая принцесса из сказки. Войдя, Надя сразу почувствовала, что в большой уютной квартире все пронизано любовью и заботой. Мама у плиты печет блинчики. В кухне стоит аромат свежего борща и жареных сухариков. Папа в комнате орудует пылесосом. Мелкие Костик и Дарья стоят на головах в гостиной. В квартире была налажена своя уютная атмосфера. И это было для Нади непривычно, но очень трогательно.

— Катерина, зови гостью ужинать, — крикнула мама с кухни, — мойте руки и за стол.

— Мы тут, — мелкие, толкая друг друга, ввалились в кухню.

— Надюша, проходи, — пригласил девочку папа Кати.

Для Нади это было непривычно. Дружный семейный ужин, непринужденная обстановка и тепло, которое излучает каждый из присутствующих. Горячий ужин, теплые блинчики и чай с малиновым вареньем. То, что в нормальной семье происходило каждый день, для Нади было праздником. В глубине души она завидовала и каждый раз расстраивалась, глядя на дружные семьи. Сравнивала их жизнь со своей и переживала.

— Надя, как дела, как закончила школу? — спросила Катина мама Ольга Андреевна.

И Надя, выдавив улыбку, ответила, что все хорошо. Странно. Чужая мама спрашивает то, что родную не интересует уже давно.

Завтра ее подруга должна была уехать в деревню, на летние каникулы, но сегодня им предстояло много приятного: чай с вареньем, зефирки в шоколаде, коробка с мороженым, яркие мечты, грандиозные планы и целая ночь впечатлений.

— Знаешь, я жду новой жизни, — казала Катя с набитым ртом, — как оно, когда ты взрослый? Интересно.

— У взрослых ответственность. Им труднее, — заметила Надя.

— Да брось ты, они сами за себя все решают. Никто им не говорит: почему шапку не надел, почему поздно пришел. Это круто, — Катя закатила глаза и мечтательно вздохнула.

Девочки покидали подушки на пол, открыли настежь окно и развалились, раскинув руки и ноги, как звезды. В окно светила луна, украдкой подслушивая девичьи тайны.

— Я после выпускного сразу же на журфак. Хочу, чтобы со всех экранов раздавалось: «Екатерина Казанцева с новостями из Лондона». Круто же, правда?

Говоря это, Катя без труда представляла яркую картинку перед глазами: она — красивая, ухоженная, богатая, за рулем красного дорогого авто мчит по тихим улочкам Лондона в свою уютную квартиру.

— Наверно, — неуверенно ответила Надя. — Я вот не хочу никуда уезжать. Мне бы учиться и преподавать. Я хочу рисовать и других этому учить. Глупо, да?

— Да нет же, не глупо. Рисовать тоже хорошо. Только не преподавать, а выставки собирать. Там, в Лондоне и встретимся. Шире надо мыслить. Масштабнее, — Катя, как обычно, была полна позитива.

Она мыслила широко, собирала с неба звезды и верила в светлое будущее, строя грандиозные планы.

А Надюша хотела тишины и уюта, семейного тепла и доброты.

Две разные девчонки. Две судьбы и две мечты. Разные дороги в будущее из настоящего, которое тоже тревожило неизвестным завтра.

— А как же семья, дети? — поинтересовалась Надя, — о них ты думаешь?

Сама она всегда мечтала о крепкой семье, заботливом муже и детях. И ни грамма спиртного. Уютный дом, теплая атмосфера и детские голоса — Надя закрывала глаза и четко представляла себе эту картину. Она даже знала, какие обои будут на их маленькой кухне, какие чайные кружки с сердечками она купит. И еще… она очень хотела большого мягкого медведя. Он бы сидел на диване как главный хозяин дома и наблюдал за происходящим. Она искала семейное тепло в своих розовых мечтах, жила этими яркими сказками, придуманными ею и ждала… Ждала, когда милый и заботливый парень скажет ей заветные слова, и она поверит ему, бросит все и убежит в счастливое будущее.

— Надь, ну ты даешь, — засмеялась Катя, — какие дети? Какой муж? Я хочу свободы! Путешествовать! И ни от кого не зависеть!

— Но также нельзя, семья нужна всем!

Надя жила без настоящей семьи и знала, что такое пустой и холодный дом, где нет радости и смеха. Она искренне не понимала, как может пройти вся жизнь без согревающего душу семейного очага. Без ласковых слов «С добрым утром, любимая». Без задорных улыбок и поцелуев в щечку: «Я люблю тебя мамочка». Именно на этом она хотела построить свое будущее. Надюша хотела наверстать все то, что потеряла со смертью папы.

— А Максим? — Надя всегда замечала, как парень смотрит на Катю, — он есть в твоем будущем?

— Есть. А как же. Мы же лучшие друзья. Я к нему привыкла, — Катерина загрустила.

Ей стало очень страшно представлять свою жизнь без друзей. Они закончат школу и пойдут каждый своим путем. Будут реже видеться, чаще звонить. Но их дороги разойдутся, как в той сказке «Налево пойдешь — замуж выйдешь, направо — карьеру построишь, а прямо… -» Прямо она пока не придумала, эта дорога была для Максима.

— Надюша, хватит о грустном. Нарисуй меня, а? — Катя с улыбкой посмотрела на подругу.

— Я уже, — Надя достала из папки лист, — это тебе.

Рисунок был нарисован акварелью, что было необычно для Нади: она не любила яркие краски и чаще рисовала карандашом. На картине Катя увидела девочку с косичками, которая протягивает руки вверх, навстречу солнцу на фоне голубого неба и переливающейся в солнечных лучах радуги.

Катерина не сдержала восторга:

— Это же я! Я! — она с благодарностью расцеловала подругу в щеки, — спасибки! Красота! Надя, ты просто мой герой!

Надюша скромно улыбнулась.

— А давай Максу отправим, — не унималась Катя и сфотографировала рисунок, — Супер!

За теплыми разговорами и удивительными мечтаниями девчонки не заметили, как стрелки на часах начали отсчет нового дня. Вечер прошел быстро, раскрашивая яркими закатными красками мечты рыжей как солнышко Надюши и неугомонной милашки Катерины. «И пусть все сбудется», — будто шептала луна, прячась за угол дома, чтобы не мешать им видеть сны о заветном будущем из наивных детских фантазий.

Они провели эту чудесную ночь в покое и мягком расслаблении. Только звезды освещали путь, далекий и неизведанный.