Домой ты всегда можешь вернуться. Через полгода или через десять лет — в сущности, не так уж и важно; покуда ходят поезда и летают самолёты, всегда можно купить билет и оказаться на родном перроне или в родном аэропорту. Вот только ты это будешь или уже не ты?
Я прикрываю томик Маяка: восемьдесят седьмой год, толщиной в два больших пальца, плотностью в полтора ведра воздуха, отдаёт Брежневым и кислой старой бумагой. Между страниц, хлёсткий, плещется красный стяг, горит красный бант, слышно стукотание завода и видна чья-то агитирующая рука с мозолистым кулаком.