Женщины-литераторы входили в русскую литературу XVIII в., подобно персонажам третьего сословия, входившим в литературу французскую века семнадцатого, «с черного хода»
Идейный остов статьи «Некоторые мысли издателей Меркурия» — слепок с карамзинской просветительской программы: в ней отражены сведенные воедино выработанные сентиментализмом идеи относительно роли женщин в развитии образования и воспитании общества, изложенные Макаровым в эмоциональном, даже патетическом ключе89
Карамзин проблематизировал женское присутствие в литературе и вывел рефлексию над ним на страницы периодики. Еще в конце XVIII века поэт и издатель обратил внимание на присутствие женщин в литературе: в альманахе «Аониды» он публиковал сочинения поэтесс, близких к масонскому кругу. Спустя десять лет размышления Карамзина о роли женщины в формировании культурного ландшафта приобретут новый характер. Он перестанет публиковать сочинения женщин (исключения составят лишь переводы) и сосредоточится на артикуляции просветительских задач
«Не знаю, как другие, а я радуюсь, лишь бы только читали! И романы самые посредственные, — даже без всякого таланта писанные, способствуют некоторым образом просвещению»74.
Женщина могла проявлять свой вкус и душевные достоинства — в детской литературе (что рассматривалось как естественное продолжение материнских обязанностей) и в эпистолярном жанре, но настоящий литературный труд Карамзин считал пагубным для слабого пола.
В карамзинской повести мужчина выступает в роли воспитателя женщины, а женщина — в роли идеальной матери и воспитательницы ребенка, это ее главная «творческая» задача.
словесность. Женщине в его концепции отводилась важная, но четко ограниченная роль — проводника просвещения, читательницы, то есть потребителя литературы.
Женщина должна оставаться в предписанных обществом рамках — женой, матерью и хозяйкой, а не стремиться к славе — несмотря на свои таланты или их отсутствие.
Как мы отмечали выше, став издателем «Вестника Европы», Карамзин принялся за «формовку» современной просвещенной дворянки. В первом же номере была помещена переводная статья «Портрет одной милой женщины». Хотя перевод не принадлежал издателю, публикация в первом номере указывала на его программный характер. «Портрет» изображал «чувствительную
