автордың кітабын онлайн тегін оқу  Дети тьмы

Джонатан Джэнз

Отзывы о книге

«В десятке лучших хорроров года».
Booklist

■

«В двадцатке лучших библиотечных хорроров десятилетия».
RA for All

■

«Невероятное читательское приключение».
SCREAM Magazine

■

«Идеальный выбор для тех, кто скучает по олдскульному Стивену Кингу».
Library Journal

■

«Ритм у романа почти совершенный: Джэнз возвращает нас в ностальгическое время юности, в дни, когда летние ночи были длинными и полными магии и возможностей. Он не жалеет времени, создавая атмосферу и взаимоотношения между героями, сплетая сеть истории так, что, когда начинается конфликт, мы уже не в силах отложить книгу. И позвольте сказать (без спойлеров): от нескольких описываемых им ситуаций мое сердце выпрыгивало из груди. Не знаю, что именно напугало меня сильнее: уродливые стороны людской природы, которые показывает Джэнз, или сама история про чудовищ… Все это обрушивается на тебя, создавая ужасающее и восхитительное напряжение».
Сэди Хартманн (aka Mother Horror), автор 101 Horror Books to Read Before You’re Murdered

■

«Головокружительный экшен, прекрасно выписанные герои (как хорошие, так и плохие) и нужное количество крови для того, чтобы эта история, как пуля, неслась к тревожному финалу. Представьте, что “Тело” и “Что-то страшное грядет” встречаются, а к ним добавляется щедрая пригоршня палп-эстетики Брайана Кина — и вот перед вами Джэнз, хоррор-автор на взлете».
Беки Спрэтфорд, Booklist

■

«Два сердца бьются в “Детях тьмы”: одно помнит о юности, отчаянии, приключениях — это сердце автора. Другое тоже принадлежит ему и качает кровь ужасающей истории. Если вы ищете на хоррор-горизонте темную звезду, ваш следующий выбор, отблеск, который вы увидите, — Джонатан Джэнз».
Джош Малерман, автор бестселлеров «Птичий короб» и «Мэллори»

■

«Джэнз столь же важен для хоррора, как и Кинг, Матесон, Лансдейл, По, Лавкрафт и Лаймон. Его непременно надо читать».
Брайан Кин, лауреат премии Брэма Стокера, автор «Темной лощины»

■

«Нельзя не заметить множества параллелей между этой историей и разрывным хитом “Нетфликс” “Очень странные дела”. Будьте спокойны: “Дети тьмы” были изданы раньше, чем на экраны вышла классика от братьев Даффер. Сходств между ними много, но также много и важных различий. Фанатов сериала, несомненно, притянет эта хоррор-жемчужина. Автор чувствует себя в ужасах как рыба в воде. Предвижу, что из этого романа получится офигенный фильм».
Дэйв Гэммон, Horrornews.net

Предисловие к новому изданию

Изменения, болтовня, «Очень странные дела» и правда

“Cemetery Dance” не просило меня написать предисловие, да я и не планировал. Я хотел лишь слегка отредактировать эту книгу (впервые изданную в 2016-м), а потом послать ее к черту.

Затем некоторые вещи поменялись.

Сперва я кое-что осознал. Кое-что приятное, но потребовавшее работы.

С момента создания этого романа я стал писать лучше.

То есть мы все хотим становиться круче, да? В этом и есть цель. Но, перечитывая абзацы, я думал: «Нет, Уилл бы сказал по-другому». Или: «Гм-м… это описание звучит как-то вымороченно».

Итак, то, что должно было украсть пару минут, заняло часы, и в результате я могу с уверенностью назвать эту книгу «Новым изданием» или «Изданием, которое по нраву автору». Пусть “Cemetery Dance” решат, как лучше.

Некоторые нижеизложенные мысли могут показаться незначительными, но я уделял им много внимания в последнее время. Если хотите, пропустите их.

Сегодня много говорят об искусственном интеллекте и нейросетях. Я в восторге от нововведений. Если наука или медицина могут быть улучшены с помощью технологий, вперед. Если голод, или рак, или какую-то еще проблему можно решить с помощью технического прорыва, я первый буду радоваться.

Но искусство от нейросети?

Я его ненавижу.

Обложку этой книги и любых сиквелов «Детей тьмы» будет рисовать человек. Конечно, он может воспользоваться для этого технологиями, и все равно это будет человеческая работа: мне это важно. Мэттью Реверт нарисовал эту обложку. Если вы не знаете о нем, пожалуйста, поинтересуйтесь другими его работами. Он — гений и заслуживает тысячи похвал за успех этой серии. А еще он человек, которого нельзя заменить нейросетью, ворующей или берущей взаймы идеи других художников.

К лучшему или к худшему, но роман, который вы прочитаете, написал я сам. Уилл Берджесс родился из моего опыта и воображения. Я не говорю вам, что чувствовать насчет этой книги: это ваше дело. Я хочу только сказать, что никакой книги не было бы, если бы я не разбил свой набор химика по дороге в школу, или если бы временами я не боялся заговорить с девчонками, которые мне нравились, или если бы у меня не было летних вечеров на бейсбольном поле или чертовски неприятных моментов с так называемыми «взрослыми».

Искусство — это человеческий опыт. Человеческое воображение.

Ничто их не заменит.

И точка.

Теперь, когда я высказался об этом, позвольте мне поделиться еще кое-чем.

Этот роман — своего рода приквел. Монстры, о которых в нем говорится, впервые появились в книге «Дикие виды». Та история совершенно безумна и очень отличается от «Детей тьмы», но, если вас заинтересует этот роман, почитайте и «Виды». Я горжусь ими, но вместе со «Страной Волков» и еще парочкой романов «Виды» — одна из моих самых кровавых книг. Не говорите, что я не предупреждал.

Еще один момент, который я хочу обсудить, — это любопытное родство «Детей тьмы» и «Очень странных дел». Как бы вы ни относились к сериалу «Нетфликс», я его люблю. Просто обожаю. Многие читатели говорили о сходстве между моим романом и «ОСД», и я должен признать, что тоже его замечаю. Не буду перечислять все схожие моменты, так как вы и сами можете их обнаружить. Но скажу, что «Дети тьмы» вышли на несколько месяцев раньше «ОСД», так что никто ни на кого не повлиял. Так получилось, что братья Даффер и я выросли на одних и тех же историях и рассказчиках: на Стивене Кинге и Стивене Спилберге. «Чужие». «Тело». Джон Карпентер. «Изгоняющий дьявола» и «Зловещие мертвецы». Джон Хьюз и Джордж Лукас.

Влияния, которые Дафферы берут с собой в дорогу, обогащают их историю. Я поступаю так же. Мне нравятся искусство и творческие люди, которые на меня повлияли, и я с гордостью думаю о том, что их дух живет в моих работах. Конечно, вы можете считать по-другому. А я просто нахожу это забавным и любопытным.

Забавными и любопытными также являются многие необъяснимые сходства между «Детьми» и «Делами»: например, имена Уилл Байерс и Уилл Берджесс. Или тот факт, что места действия этих историй лежат в пятидесяти милях друг от друга в одной и той же части Северной Индианы. Есть еще море совпадений, но, как я уже говорил, хочу, чтобы вы нашли их сами.

А теперь о сложном.

Когда я посмотрел на «Благодарности» в первом издании этого романа, меня словно ударили в живот.

Мои бабушка и дедушка были еще живы, когда эта книга вышла.

У меня была (и есть) прекрасная мама. Она растила меня одна, совсем юной, и, думаю, отлично справилась. Она была и остается моей рок-звездой. Но ей помогали. Моя тетя всегда была на подхвате. Без бабушки я бы не полюбил чтение. Она подпитывала мое тело вкусняшками, а воображение — поездками в публичную библиотеку Делфи (Шэйдленд, Индиана — это вообще-то Делфи, город, где я жил до одиннадцати лет).

Мой дед… блин, что сказать о нем? Как уложить всю жизнь в несколько предложений? Мне это не под силу. Я могу только сказать, что он был лучше любого отца. Дед научил меня, что любовь — это сила; что обнять, или улыбнуться, или просто быть рядом — важно. Дед никогда не просил у меня ничего — только мое время, и, хотя мне бы очень хотелось быть с ним чаще, вечера, которые мы проводили, следя за игрой «Кабс», — одни из самых волшебных в моей жизни. Я так по нему скучаю.

Но они с бабушкой мертвы. Я верю, что теперь они в лучшем мире (вы можете верить во что хотите). Я просто хочу сказать, что они еще жили, когда эта книга вышла, а теперь их нет, и все меняется молниеносно, и время с любимыми людьми скоротечно.

Если у серии моих книг (сиквел «Детей» выходит в феврале, а за ним будут еще романы) есть главная тема, то точнее всего о ней скажет табличка на стене моего гаража: «Лучшее место на свете — это быть вместе».

Не слишком глубоко сказано, но эту фразу я пытаюсь не забывать. Каждый о чем-то сожалеет. Мы все думаем, что могли бы поступать лучше. Но, проживая жизнь, надо любить важных нам людей — всем сердцем и всей душой. Я никогда не слышал, чтобы старики жалели о времени, проведенном с близкими. Я никогда не слышал, чтобы кто-то мечтал о разлуке с любимыми.

Это направляет меня — вот путь, по которому я иду, пытаясь прожить мою жизнь. Я хочу, чтобы люди, которых я люблю, знали о моих чувствах. Наверное, я их раздражаю и они бы хотели больше свободного от меня времени, но, черт побери, жизнь коротка, и я не собираюсь тратить ее на бессмыслицу.

Уилл Берджесс — герой этой книги — далек от совершенства. Он может быть раздражительным, саркастичным или просто трудным подростком. Но он знает правду. Понимает, насколько важна его сестренка, как заботится о нем его лучший друг. Уилл делает ошибки, но в глубине души понимает то, что не под силу понять большинству: лучшее место на свете — это быть вместе.

Я сказал это, и теперь, пожалуй, лучше мне отойти, а вы войдите в мир Уилла.

Спасибо за то, что отправляетесь в путешествие в Шэйдленд. Это место, где живут грех и страх. Место, полное теней.

И зубов.

Джонатан Джэнз
2023 г.

Посвящение

Джек, эта книга для тебя. Те десять лет, когда я был твоим отцом, стали лучшими в моей жизни. Ты для меня важнее всего.
Я люблю тебя, Бубба.

«Люди любят грех, Уилл, не сомневайся, просто обожают — все его формы, оттенки, размеры и запахи».

Рэй Брэдбери
«Что-то страшное грядет»

«Любовь не нежна, как говорят поэты. У нее есть зубы, чтобы кусать, и раны от них никогда не затянутся».

Стивен Кинг
«Тело»

Часть 1. ЛЕГЕНДЫ

Глава 1. Чемпионат и злоба

Неделя, когда я увидел смерть семнадцати людей, не началась с крови, монстров или серийного убийцы-садиста.

Она началась с бейсбольного матча.

Оглядываясь назад, я гадаю, могло ли все быть по-другому, если бы мы тогда проиграли. Вы, наверное, думаете, что победа в чемпионате лиги стала началом лучшего лета в моей жизни.

Нет. То лето было хуже всех остальных, а это о чем-то да говорит, ведь, несмотря на мои пятнадцать, у меня уже были дерьмовые каникулы.

Думаю, это — часть нашего возраста. Я и мой лучший друг, Крис Уоткинс, только что закончили первый год в средней школе Шэйдленда, но, хотя и считались новичками, были двумя лучшими бейсболистами среди учеников.

Это не нравилось Брэду Рэлстону и Курту Фишеру, парням на пару лет старше нас. Считалось, что они будут играть за школу как питчер и шорт-стоп, пока не появились мы с Крисом. Тем вечером, о котором я рассказываю, третьего июня, наш главный тренер следил за игрой с трибуны. Это меня нервировало. Тренер Элдрич был огромным, словно медведь, мужиком с крохотными черными глазками и полоской гитлеровских усиков. Он редко раскрывал рот, но, когда говорил, его слушали. Я всегда боялся, что он набросится на меня, разъярившись, как гризли.

Глаза тренера Элдрича не отрывались от меня, когда я, с двумя аутами, занял основную базу в начале седьмого иннинга. Моя команда проигрывала одно очко, раннеры были на второй и третьей базах. Мия Сэмюэлс тоже смотрела на меня, и, как бы я ни боялся тренера Элдрича, ее мнение значило куда больше. Потрясающие синие глаза и черные панковские иглы волос Мии сыграли в этом немалую роль, как и ее тело, если быть совсем честным, но главное, под ее взглядом я чувствовал себя кем-то большим, чем просто неудачник.

Примерно две сотни человек сидели на трибунах, температура перевалила за девяносто1. Я попытался не обращать внимания на толпу и жару, ведь на подаче был Брэд Рэлстон, засранец-бойфренд Мии, и, каким бы мерзавцем он ни был, подавал, как огнемет. Брэд уже поставил мне пару синяков: запустил слайдер под ребра и адский фастбол в бедро. Я знал, что он уничтожит меня без колебаний.

Я врос в землю, сказал себе быть храбрым.

Но когда первый мяч пролетел рядом, едва не оторвав мне голову, вся моя отвага испарилась.

Дрожа, я покинул поле бьющего, чтобы встряхнуться. Голос у меня за спиной сказал:

— Расслабься, Уилл. Если он попадет в тебя, ты станешь еще краше.

Обернувшись, я увидел моего лучшего друга. Он ждал в зоне разминки с желтой алюминиевой битой на плече.

— Громкие слова от такого урода, как ты.

Конечно, это была ложь. Каждая девочка в школе мечтала встречаться с Крисом Уоткинсом.

Он криво усмехнулся.

— Чем дольше ждешь, тем сильней сморщатся твои яйца.

— Ты извращенец, Уоткинс, — тихо сказал я.

— Хочешь обниму?

— Отвали, — пробормотал я и вернулся на поле бьющего.

Рэлстон ухмылялся мне, наслаждаясь моим страхом.

«Не волнуйся об этом, — сказал я себе. — Не волнуйся насчет Брэда и тренера Элдрича. Даже не думай о Мии, хотя она невообразимо горяча этим вечером».

Я взглянул на трибуну, увидел Мию, почувствовал, как запылали щеки и виски. Отбросил несколько неприличных мыслей и приготовился к подаче. Все это время Брэд возил кроссовкой в красной грязи горки питчера, мяч в его лапе казался не больше сваренного вкрутую яйца. Я заметил уродливый розовый, словно червь, шрам у него на запястье и вспомнил, что, по слухам, он порезался, в припадке ярости разбив окно в своей комнате.

Брэд все еще ухмылялся, но теперь, когда он вступил на пластину питчера, мне почудился тот же маниакальный блеск в его глазах.

Я поднял биту и стер пот с глаз.

Брэд посмотрел на раннеров. Я ждал, подняв биту, прерывисто дыша. Брэд начал замах. Я напрягся, ожидая новый фастбол в шлем.

Он просвистел по центру.

Я размахнулся.

И залепил жестким граундером в Курта Фишера, шорт-стопа и лучшего друга Брэда. Я мчался как сумасшедший, думая, что на этот раз проиграю. Я быстро бегал, но Курт был сложен как танк, вместо рук у него были пушки, и он почти никогда не ошибался.

Я посмотрел влево, чтобы узнать, летит ли мяч к первой базе, но в этот миг вечер принял первый сюрреалистичный оборот. Вместо того чтобы попасть в перчатку Курта, мяч проскочил под ней и улетел во внешнее поле. Мой граундер был обычным, я видел, как Курт ловил такие сотни раз, но не сейчас. Мы дважды вернулись к дому и стали вести.

Крис вышел на поле, и конец седьмого иннинга начался с пробежки. Крис подавал, так что шансы были хорошими. Рука у него была даже лучше, чем у Брэда, потому он и мог занять его место в команде старшей школы. Никто об этом не говорил, но, если бы Крис обыграл Брэда этим вечером на глазах тренера Элдрича, в следующем году он оказался бы впереди в иерархии игроков.

Но Крису пришлось нелегко. У нас было два аута, базы заняты, и оторвались мы только на одно очко.

Брэд вышел на поле бьющего, акселерат ростом в шесть футов четыре дюйма2, одиннадцать раз в этом сезоне сделавший хоумран.

Первые два мяча Криса вылетели из зоны страйка: адская жара и волнение, возможно, немного повлияли на моего лучшего друга. Я подошел с позиции шорт-стопа, чтобы его успокоить.

Тихо спросил:

— Почему белки плавают на спине?

Крис раздраженно посмотрел на меня.

— О чем ты, черт возьми?

— Почему белки плавают на спине? — повторил я.

Его взгляд смягчился.

— Я знаю, ты скажешь, неважно, хочу я это услышать или нет.

Я уставился на него, подняв брови.

— Господи, — пробормотал он, снимая бейсболку и вытирая ладонью пот со лба. — Ладно, почему белки плавают на спине?

— Чтобы не замочить орешки.

Он покачал головой, но тихо хмыкнул.

— Ты придурок, Берджесс.

— Ага. Просто одержим звериными гениталиями.

Он все еще покачивал головой, но выглядел чуть лучше.

— Так что бы ты ему бросил? — спросил Крис.

— Брэд не будет размахивать битой. Бросай страйк.

Крис поднял бровь.

— А если отобьет?

Я пожал плечами.

— Я поймаю.

Рядом со мной появился ампайр3.

— Вы тут рецептами обмениваетесь?

Я кивком указал на Криса.

— Мы говорили о новой книге Стивена Кинга. О питчере, который преследовал ампайра, потому что тот нечестно судил.

— Она очень кровавая, — вставил Крис.

Ампайр ухмыльнулся.

— За дело, придурки.

Я кивнул, похлопал Криса по спине перчаткой и вернулся на позицию.

Следующие две его подачи были просто огонь, молниеносные фастболы. Брэду оставалось только смотреть, как они пролетали мимо. Следующий бросок был чейндж апом, и Брэд едва не выпрыгнул из кроссовок, пытаясь его отбить.

Третий страйк.

Мы выиграли чемпионат.

Я, Крис и остальная команда кричали от восторга. Чудо, что никого из нас не убило в давке на горке питчера. В один момент Криса подняли на плечи два фаната, но не смогли удержать равновесия и уронили лицом в грязь.

Но он все равно улыбался.

Я — тоже. Я заметил Мию и Ребекку, глядящих на нас с той стороны сетки. Хотя их бойфренды только что продули, девчонки аплодировали, как и все остальные. Мне не хотелось делать далеко идущие выводы: спорт пробуждает в людях странные чувства. Но не стану лгать: от этого победа стала еще слаще.

Хорошее настроение длилось минуты три. Мне хотелось праздновать, а еще — отлить. Если я попрыгаю на горке питчера еще немного, то обмочусь и буду известен как парень, не способный контролировать свой пузырь, а не тот, кто совершил победную пробежку. Так что я ускользнул от игроков, покинул поле и поспешил к грязному шлакоблочному туалету. Дернул за ручку, но, к счастью, чертова дверь была заперта. Я уже хотел припустить к леску неподалеку, чтобы облегчиться там, но услышал громкий голос и забыл обо всем.

Я замер, глядя на серую дверь туалета; в глубине вмятин по металлу расползалась ржавчина.

— …не концентрировался! — заорал мужчина.

Неразборчивый ответ — голос куда моложе.

— Не рассказывай мне сказки! Ты продул, вот и все.

Новый ответ, на этот раз в голосе тревога.

Резкий всплеск смеха.

— Хочешь, чтобы я тебя пожалел? Ты нервничал, а теперь этот мелкий ублюдок Берджесс будет шорт-стопом вместо тебя. Господь всемогущий!

Живот свело. Я понял, кто и почему говорит. Папаша Курта Фишера — самый упоротый сержант-инструктор среди отцов — ругал своего сына за ошибки. Словно Курту было недостаточно хреново.

— Мне очень жаль, — пробормотал Курт.

— Мне тоже! — язвительно ответил его отец. — Мне жаль, что тренеру пришлось смотреть, как ты забыл все, чему он учил тебя. Все, чему я учил тебя. Черт, даже не знаю, зачем я старался.

Курт сказал что-то, но я не разобрал, что именно. Он шмыгнул носом.

— О-о-о-о, — сказал его отец. — Давай, разревись. Конечно, это все исправит. Ради бога, сколько тебе лет?

Курт не ответил. Я не винил его. Казалось, я и сам вот-вот расплачусь.

— Соберись, — прорычал отец Курта. Раздался шорох, зазвучали шаги. — Я хочу отсюда убраться.

Я метнулся в лесок, прежде чем Курт с отцом вышли из туалета. Я не хотел, чтобы Курт узнал о том, что я слышал их разговор, не хотел, чтобы он чувствовал себя еще хуже. Забавно: он вел себя как полный засранец сколько я себя помнил, но до этого мига я и не задумывался почему.

Если бы меня воспитывал такой папаша, я бы тоже стал уродом. Конечно, я вообще рос без отца, но теперь был за это благодарен.

Я прятался в нескольких футах от опушки, глядя на дверь туалета. Через пару секунд оттуда вышел Курт, за ним — его отец. На этот раз мистер Фишер молчал, но смотрел сыну в затылок, словно желал ему смерти. Я задумался, как сильно он будет скорбеть, если с Куртом действительно что-то случится.

Трясущимися руками я расстегнул молнию на бриджах и облил струей клен.

* * *

Закончив свои дела в лесу, я нашел Криса за нашим дагаутом: он убирал биту и шлем. Я открыл рот, чтобы рассказать ему о Курте, но услышал позади тихие шаги.

Мия и Ребекка.

В сиянии стадионных прожекторов и мягком лунном свете иглы волос Мии блестели ярче обычного, а в потрясающих голубых глазах появилось что-то кошачье. На ней был голубой переливающийся топик, обнажавший полоску загорелой кожи над поясом джинсовых шорт. Хотя одежда не выглядела пошло, много и не скрывала.

Не то чтобы я жаловался.

На Мии были розовые сандалии. Я заметил, что ногти у нее на ногах выкрашены синим лаком, в тон глазам, и подумал, не одна ли это из девичьих фишек.

Ребекка улыбалась Крису. Я всегда был одержим Мией, но прекрасно понимал, почему он так отчаянно хотел встречаться с младшей сестрой Брэда Рэлстона. У нее были длинные светлые волосы, прозрачные голубые глаза и, хотя она не открывала тело, как Мия, фигурка что надо.

— Больно? — спросила меня Ребекка, и я так загляделся на Мию, что не сразу понял, о чем она.

Я проговорил с деланым спокойствием:

— Брэд подает не настолько жестко.

— Еще как, — сказал Крис. — Этой весной тренер сказал, что он бросает со скоростью восемьдесят пять миль в час.

Ребекка склонила голову к плечу.

— Готова поспорить, твой фастбол быстрей.

Крис залился краской. Я едва удержался от смеха. Хотя за Крисом постоянно ходила стайка девчонок, сох он только по Ребекке. Видеть его таким смущенным я не привык и сделал мысленную заметку поддразнить его позже.

Мия шагнула ко мне.

— Ты в порядке? Думаю, я слышала, как твои ребра треснули от одного из этих мячей.

Теперь настала моя очередь смущаться. В горле пересохло так, что я едва не закашлялся, но все же выдавил:

— Жить буду.

Уголок ее рта пополз вверх.

— Потому что ты крутой мужик?

Крис хихикнул.

— Да у Уилла волос под мышками еще нет.

Я прожег его взглядом, но не смог придумать хлесткого ответа. Истина состояла в том, что он прав. Волос под мышками у меня еще не было.

Может чувствуя мое смущение, Ребекка спросила:

— Как Пич?

— Как заноза в заднице, — ответил я.

— Будь с ней помягче.

— Шутишь? — спросил Крис. — Уилл ей как отец.

Вновь смущаясь, я переступил с ноги на ногу, но Ребекка наградила меня одобрительным взглядом. Она всегда спрашивала о моей младшей сестре, возможно, потому, что была доброй. Или по другой причине, о которой мне не хотелось размышлять. На секунду я задумался, какую боль должна чувствовать Ребекка…

Она сказала:

— Знаете, выиграв сегодня, вы превратили мою жизнь в кошмар.

— Думаешь, Брэд будет не в духе, когда ты вернешься? — спросил Крис.

— А разве не все равно, — сказал я. — Он ведь всегда в плохом настроении.

— Не всегда, — заметила Мия.

Живот подвело, я слепо уставился на опустевшее бейсбольное поле. Почему Мия встречается с Брэдом?

Ребекка нахмурилась.

— Он будет вести себя так, словно это я виновата, что он проиграл. И начнет орать на меня из-за того, что я с вами говорила.

— А как Курт принял проигрыш? — спросил Ребекку Крис.

— А тебе какое дело? — раздался злой голос.

Развернувшись, мы увидели направлявшегося к нам Курта Фишера. За ним шел Брэд Рэлстон. О черт.

На плечах у обоих были дорогие бейсбольные рюкзаки; из них в разные стороны торчали шлемы, биты и перчатки. Курт убрал бейсболку, и его черный ежик блестел в свете прожекторов. Брэд надел свою — зеленую — козырьком назад.

Оба, казалось, хотели нас убить.

— Родители тебя ждут, — сказал Брэд.

— Мы просто поздоровались, — ответила Ребекка.

Брэд ткнул большим пальцем в сторону парковки.

— Шевелите задницами.

Слова вылетели у меня изо рта прежде, чем я это понял.

— Не говори с ними так.

— Ага, — сказала Мия, блеснув голубыми глазами. — Не говори с нами так.

— Да что с тобой? — спросил Курт Ребекку. Его глаза покраснели от слез, но Ребекка, я уверен, сочла, что он просто взбешен. — Ты хоть слышала о верности?

Ребекка удивленно на него посмотрела.

— О верности? Курт, речь не о жизни и смерти. Это бейсбольный матч, бога ради.

— Там был тренер Элдрич. — Курт едва не орал, и я вспомнил о его отце, который использовал тот же тон, только грубее и ниже — в туалете. Курт ткнул пальцем в сторону Ребекки. — Не говори мне, что это неважно!

— Эй, — сказал я Мие. — Все нормально. Вам лучше уйти.

Она прожгла меня взглядом.

— Уйду, когда захочу.

Курт шагнул ко мне.

— Думаешь, раз тебе повезло сегодня, можешь говорить моей девчонке, что делать?

Я вскинул руки.

— Я не…

Курт толкнул меня. Сильно.

Хотя мы с Крисом начали качаться этой зимой, мускулы Курта были вдвое больше наших. Я отлетел назад и едва не растянулся на траве. Ребекка шагнула к Курту и стукнула его по груди.

— Не отыгрывайся на нем.

— Скажу еще раз, — проговорил Брэд тихим, угрожающим голосом. — Садись. В. Машину.

Мия не сдвинулась с места.

— Мы не твоя собственность.

— Это потому, что мы проиграли, да? — спросил Курт. — Вы бегаете только за победителями.

Ребекка нахмурилась.

— Дело не в этом, сам знаешь. Перестань вести себя как идиот.

Брэд ткнул Ребекку в плечо. Не сильно, но сильней, чем должен любой парень, даже брат.

— Постой-ка, — начал Крис.

Курт оборвал его, бросил прямо в лицо:

— Боже, Уоткинс. Не верится, что ты еще водишься с Берджессом, — и добавил: — В следующий раз будешь тоже покупать шмотки в Гудвилле4.

— Заткнись, Курт, — сказала Ребекка. Ее губы превратились в тонкую белую линию. Мия смотрела на Курта так, словно хотела сломать ему нос.

Но он не унимался. Указал на меня.

— Ты одолжил ему кроссовки, Уоткинс? Я знаю, у него на такие денег нет.

Кулаки сжались, тело гудело от ярости.

«Вспомни папашу Курта, — сказал я себе. — Ты бы тоже был не в духе, если бы тебя отругал человек, который должен был поддержать, хоть против всего мира».

Брэд смерил меня ледяным взглядом.

— Бесишься, Берджесс? Я бы тоже бесился, будь моя мамочка наркоманкой.

Я забыл, какой он огромный, какой сильный. Рванулся к нему.

Но Мия налетела на него первой. Вцепилась в зеленую бейсбольную майку, пытаясь его встряхнуть, но он был таким здоровым, что только смеялся.

Все развернулись, когда заблеял клаксон.

Родители Ребекки. Они ехали по дороге вдоль стадиона — в белом «БМВ» в двадцати ярдах от нас. Мама Ребекки опустила окно и позвала девочек.

Мия отпустила Брэда, хотя это стоило ей видимых усилий. Ребекка выглядела почти такой же разъяренной и зло смотрела на брата.

— Вы двое, оставьте в покое Уилла и Криса.

— Не волнуйся, — ухмыльнувшись, сказал Брэд. — Мы просто отпразднуем с ними победу, да, Курт?

Курт пожал плечами.

— Точно.

Клаксон заблеял снова — трижды с короткими паузами.

— Пойдем, — сказала Ребекка. — Я не хочу, чтобы меня наказали.

Она посмотрела на Криса.

— Мне жаль, что мой брат — такой придурок.

Она отошла, и, окинув меня долгим взглядом, Мия последовала за ней. Нахмурившись, я смотрел, как их машина растворяется в сумерках.

Курт ткнул Брэда в грудь тыльной стороной ладони.

— Только погляди. Берджессу и Уоткинсу нужны девчонки для защиты. Что вы двое будете делать теперь?

— Нам никто не нужен… — начал я, но меня оборвал Крис:

— Мы вам прямо здесь наваляем.

Я посмотрел на Криса, думая, что ослышался. Но он не выглядел напуганным. Казался готовым к драке.

— Великолепно, — сказал Брэд, а Курт рванулся вперед, решив, видимо, оторвать Крису голову.

Я сказал:

— Тебе не нужно доказывать, что ты крут.

Курт замер.

— Что, черт возьми, ты несешь?

Я вздохнул.

— Я был снаружи туалета.

Он обернулся и посмотрел на меня, сузив глаза.

— И?

— Ты действительно хочешь, чтобы я это сказал?

Я видел сомнение в его глазах.

— Ничего ты не знаешь, — пробормотал он.

Я открыл рот, но воспоминание о желчи в голосе его отца остановило меня. Курт был уродом, но он не родился уродом. Таким его сделал отец за долгие годы тренировок. Я не хотел унижать его, но не знал, что сказать, чтобы разрядить ситуацию. Как и Курт, Брэд был готов стереть нас с лица земли.

Брэд непонимающе улыбнулся Курту.

— О чем этот придурок говорит?

Курт молча смотрел на меня. Я чувствовал волны смятения, исходящие от Криса, но не смел отвернуться. Если я «пересмотрю» Курта, возможно, он поверит, что я действительно слышал их разговор с отцом в туалете. Может, даже поймет, что я ему сочувствую.

Вся ярость оставила его. Он уставился в мокрую от росы траву. Я перевел взгляд на Брэда, удивленно взиравшего на друга.

Затем Брэд скинул ремешки рюкзака и метнулся ко мне с поднятыми кулаками.

— Вот вы где! — раздался женский голос.

Брэд остановился. Кулаки упали.

Обернувшись, я увидел маму Криса. Она шла к нам от дороги, скрестив руки на груди, несмотря на вечернюю духоту. Как и у моего лучшего друга, у нее были соломенные волосы и заразительная улыбка. Никогда еще я ей так не радовался.

Брэд фыркнул.

— Второй раз вас спасают чьи-то предки.

— Нас не нужно спасать, — сказал Крис.

— Крис? — позвала его мама. — Мне привести твоего отца?

Она кивнула в сторону Брэда и Курта.

— Или одного из их?

«Ага, — подумал я. — Как будто это поможет».

— Пошли, — пробормотал Курт. — Меня тошнит от берджессовской вони.

Он отошел не оглядываясь.

Брэд помедлил еще пару секунд, сверля меня взглядом.

— Замечу еще раз, что ты говоришь с моей девчонкой, сделаю тебе куда больней, чем сегодня.

Словно отвечая ему, ребра пронзила острая боль. Да, Брэд знал толк в подачах.

Мама Криса, подняв брови, посмотрела на Брэда.

— Хочешь, чтобы я сказала твоим родителям, что ты угрожаешь людям?

Брэд снова фыркнул.

— Делайте что угодно, миссис Уоткинс. — Он подмигнул мне. — Скоро увидимся.

Сказав это, он пошел к парковке, где стоял красный пикап Курта.

— Бедные лузеры, — сказала мама Криса и делано улыбнулась. — Ладно, мальчики, пора идти. Кстати, я вас поздравляю.

— Спасибо, — сказал я, хотя чувствовал себя совсем не празднично.

Крис и его мама зашагали к дороге, к блестящему черному «эскалейду». Она остановилась и позвала меня:

— Идем, Уилл. Твоя мама рада будет слышать, что ты выиграл.

«Черта с два, — подумал я. — Она будет в отключке. Если бы ее интересовала игра, она бы пришла».

Но ничего такого я не сказал. Молчал, пока они подвозили меня. Оглядываясь на прошлое, я не думаю, что слова изменили бы хоть что-то.

Почти все, с кем я говорил тем вечером, умерли.

Глава 2. Персик, Ячмень и домик на дереве

Пич сказала:

— Не хочу пшеничные подушечки.

Я не сказал ничего, только налил молока и пододвинул чашку к сестре. Этим утром она выглядела младше своих шести. Сгорбилась так, что только глаза виднелись над краешком чашки.

Я побарабанил пальцами по кухонному столу.

— А чего хочешь?

— «Нердс».

Я покосился на нее.

— Конфеты?

Она смотрела на меня огромными карими глазами.

— Хочешь конфеты на завтрак, — уточнил я.

Она кивнула.

— Но их нельзя есть на завтрак.

— Почему?

— Потому что это отстой.

— Это плохое слово.

— Ты всю свою жизнь будешь три фута ростом, если станешь их есть.

Пич помолчала, склонила голову к плечу.

— А это сколько?

Я провел рукой у ремня.

— Я уже выше, — сказала она, улыбаясь.

Я взял банан с кухонного стола.

— И ты собираешься расти дальше. Так что прекрати спорить и ешь.

— Грубо, — пробормотала она, но поддела ложкой подушечку и сунула ее в рот.

Я подошел к холодильнику, открыл его и увидел, что внутри почти ничего нет. Как всегда.

Вздохнув, я сдвинул дверцу мясного отделения и нашел пластиковую упаковку медовой ветчины. Не в силах вспомнить, когда мама купила ее, я подозрительно посмотрел на упаковку, затем понюхал ее.

Она не пахла плохо, но я все еще не был уверен. Впрочем, либо ветчина, либо мерзлая овсянка, а я ел ее последние пять завтраков. Я перенес потенциально смертельный продукт на стол и плюхнул его рядом с Пич. Открыл упаковку и выудил немного волокнистой ветчины.

— Утром Барли звонил, — сказала она с набитым овсянкой ртом. — Ты еще спал.

— Он ни о чем страшном не говорил?

Глаза Пич чуть расширились.

— Например?

— Забудь, — пробормотал я и сунул в рот еще ветчины.

— Как ты можешь есть ее без хлеба? — поинтересовалась Пич; струйка молока бежала по ее подбородку.

— Жуй давай.

— Мама еще спит? — спросила она.

— Похоже на то. Когда она легла?

Пич пожала плечами.

— В семь? На улице было еще светло.

Я покачал головой.

— Отлично.

— Барли хочет встретиться в домике на дереве.

— Он сказал во сколько?

— Э-э-э... Утром.

— Очень расплывчато.

— Что значит «расплывчато»?

— Неясно. Неопределенно.

— Что значит «продленно»?

Я скорчил рожу. Ветчина была как резиновый дождевик, вымоченный в моторном масле. Почувствовал на себе взгляд Пич.

— Ты как будто червяка съел, — сказала она.

Я молча встал и выбросил остатки ветчины в мусорку.

— Можешь взять мой банан, — сказала она.

— Хорошая попытка, — ответил я, вытирая язык и сплевывая в раковину.

— Уи-и-и-и-и-и-илл, — простонала она, растянув мое имя примерно на пятнадцать слогов. — Я ненавижу бананы.

— Ты ненавидишь все, что не покрыто сахаром. У тебя зубы выпадут.

— Ты сказал, я перестану расти.

— И это тоже. Будешь беззубым гномом.

Я пошел к задней двери.

— Куда ты? — быстро спросила она.

Остановившись, я посмотрел на нее. Заметил, что она попыталась сделать прическу. Высокий хвостик. Но только дважды обмотала резинкой каштановые волосы. В результате хвостик уже почти распался, несколько прядей падали на левый глаз.

— Замри, — сказал я.

Она немного поерзала, пока я переделывал хвостик. Возясь с резинкой, я заметил, какие жирные у нее волосы.

— Когда ты последний раз мылась?

Она улыбнулась.

— От меня воняет?

— Наверное. Прими ванну, как только доешь.

— Зачем?

— И положи чашку в раковину.

— Я не могу включить воду, — сказала она, нахмурившись.

— Перестань. Это же просто.

— Мне сил не хватает.

С тревогой я заметил слезы в ее глазах.

— Ладно, — выдохнул я. — Хотя бы скажи, что ты чистила зубы перед сном.

Она сказала тоненьким голосом:

— Я забыла.

Я посмотрел на часы над плитой. 9:15.

— К черту, — пробормотал я. Барли, наверное, уже в домике. Этот парень не спал до трех утра, но умудрялся вставать раньше всех.

— Тебе нельзя так говорить, — напомнила Пич.

— Сделай мне поблажку. У меня была тяжелая ночь.

Она проследовала за мной через кухню, гостиную и по коридору к ванной.

Вся дорога заняла шагов десять.

— Вы вчера выиграли? — спросила она.

— Ага.

— Крис вывел из игры того большого парня?

Я посмотрел на нее. Понизив голос, чтобы не разбудить маму, посапывавшую за дверью спальни, сказал:

— Откуда ты узнала? Крис что, тоже звонил с утра?

Она покачала головой.

— Мне сказал Барли. Его младший брат был на игре. Брат Барли сказал, что ты отбивал жестко, а Крис вышиб из игры последнего парня.

Я поднял бровь.

— Сколько вы с Барли разговаривали?

— Недолго.

— Тогда как ты столько узнала?

— Барли говорит очень быстро.

С этим я не мог поспорить и включил воду в ванной. Поднял рычаг, чтобы закрыть слив, но вспомнил, что он сломан, как еще сотня вещей в доме. Я подошел к раковине, нашел мочалку, скатал ее шариком и использовал как затычку.

Пич начала снимать пижамную курточку.

— Побудешь со мной? — спросила она.

— Да ладно, Пич. Ты уже достаточно взрослая, чтобы мыться одна.

— А если вода станет слишком горячей?

— Выключи ее.

— А что, если я перепутаю?

Я остановился — к ней спиной.

— Что перепутаешь?

— Куда крутить.

— Пич, Г значит горячая, Х — холодная. Ты эти буквы знаешь. — Я собрался уйти.

— Пожалуйста, Уилл.

Ее голос звучал приглушенно. Я обернулся и увидел, что пижамная курточка болтается на ее голове и локтях. Она выглядела как труп, который кто-то начал мумифицировать, но бросил, утратив интерес.

— Серьезно? — спросил я, но хмыкнул и помог ей выпутаться из пижамы. Затем плюхнулся на закрытый унитаз и нашел в шкафчике «Спортс Иллюстрейтед».

Пич забралась в ванну и стала мурлыкать песенку из «Холодного сердца». Я хотел сказать, чтобы она не шумела, ведь мама еще спит. А потом решил, что мне плевать, если Пич ее разбудит.

Вскоре я ей подпевал.

* * *

Прогулка через лес была для меня чем-то вроде терапии. Дом оставался котлом дурных воспоминаний и конфликтов с мамой, но Дикая Лощина напоминала мне о друзьях, в первую очередь — о Крисе. Не только потому, что в лесу мы с помощью Барли и его отца построили отпадный домик на дереве. Мы и другим здесь занимались: играли в прятки, искали грибы, разглядывали порножурналы, даже играли в войну с пневматическими пистолетами. Местные крутые холмы казались нам горами, а болотистые низины — зыбучими песками. На западном краю Лощины лежал ржавый остов небесно-голубого «Студебекера» из 1950-х. Как он туда попал, мы с Крисом понятия не имели, но несколько раз сидели в нем, воображая, что участвуем в «Инди-500» или уходим от полицейской погони.

Завидев домик на дереве, я услышал царапанье, доносившееся из-под фанерных листов. Лес зазеленел за последние пару недель, и я совершил ошибку, оторвав глаза от тропинки, чтобы взглянуть вверх. Ноги сразу же запутались в сплетении крапивы и других сорняков, среди которых мог быть и ядовитый плющ. Я его ненавидел и умудрялся обжигаться каждое чертово лето. Ноги уже зудели.

Царапанье становилось громче по мере моего приближения.

— Это ты, Барли? — позвал я.

Звук на секунду стих, и я понял, что это он. Крис ответил бы сразу, но не Барли. Нет, мой очкастый друг превращал все в сцену из кинофильма. Я мог представить, как он наверху прислушивался к моим шагам. Сдерживал дыхание так, словно от этого зависела его жизнь, и ждал, когда я себя выдам. Будто мы воевали или были шпионами.

«Или еще лучше, — подумал я, взбираясь на первые перекладины, которые мы прибили к огромному дубу. — Может, он вообразил себя героем фильма ужасов. С убийцей в хоккейной маске или зомби». Я обожал ужасы — мы все их обожали, но ни я, ни Крис не воспринимали их так серьезно, как Барли.

— Кто это? — спросил он, когда я был на середине кривой «лестницы».

— Карл Паджетт, — сказал я. — Пришел сожрать твои детские кишки.

Лицо Барли появилось в дыре сверху, чуть увеличенные глаза воззрились на меня из-под очков с толстыми стеклами.

— Не смешно, Уилл. Этот парень хуже Джеффри Дамера. Полный псих. Говорили, что он ел своих жертв еще живыми. Что ему нравилось смотреть им в глаза, когда он жевал их плоть.

Я пролез в отверстие. Барли отодвинулся.

— Я это слышал.

И я. Кроме фильмов ужасов, у Барли был болезненный интерес к криминальному чтиву, чем кровавей, тем лучше. Карл Паджетт, также известный как Паджетт Нож, Бедфордский Каннибал или Лунный Убийца, был одной из ужаснейших личностей в истории серийных убийц. Он охотился в основном на детей.

— Надеюсь, он никогда не выберется из тюрьмы, — сказал Барли. — Если сбежит, мы всего в паре часов. Готов спорить, он направится прямиком в Шэйдленд. Этот лес — отличное место, чтобы спрятаться. — Он плюхнулся перед перевернутой, распиленной пополам бочкой, которую мы использовали вместо стола.

— Так ты эксперт в психологии серийных убийц?

Барли держал в руке топорик: заострял трехфутовую палку. Он продолжил срезать стружку резкими, дергаными движениями. Я опустился на пятигалонное ведро вроде того, на котором сидел он, только в моем был керосин. Мы притащили его наверх, чтобы зажигать ночник.

Темно-каштановые волосы Барли были длинней и грязней наших с Крисом. У него выдавалось брюшко, но он не был жирдяем. Просто выглядел как парень, играющий в видеоигры, а не на улице. В этом и было дело. В прошлом году у него начали появляться прыщи, у меня тоже, но Барли, в отличие от меня, их не стеснялся. Называл их признаком зрелости.

— Семья Паджетта из Бедфорда, — уточнил Барли.

— И?

— И-и-и-и-и… — протянул Барли, сильнее нажимая на лезвие. — Бедфорд расположен между нами и Чикаго.

— Но рядом с нами не проходит шоссе, — сказал я, отшатнувшись от Барли и его самодельного копья. Учитывая то, как он держал топорик, кто-то из нас мог пострадать. — И шансы на то, что он выберется из тюрьмы, ниже нуля.

Барли остановился и уставился на меня.

— Ты правда такой тупой? Мы говорим о преступном гении. Он выберет наш город именно потому, что он далеко от дорог.

— Паджетт не настолько умен, Барли. Он псих.

— Все равно. Помнишь Хэллоуин? Как Майкл Майерс вернулся в дом детства и зарезал всех этих нянечек?

— Он зарезал не всех, — раздался голос снизу, и мы оба подпрыгнули.

Из дыры в полу высунулась голова Криса.

— Он убил только двоих плюс одного из бойфрендов. Да, и собаку.

— Он и сестру свою убил, — добавил Барли. — Напялил маску клоуна и разрубил ее на куски.

Внезапно я вспомнил о Пич, но, поежившись, оттолкнул эту мысль. Я надеялся, что мама уже проснулась. Или моя сестренка будет все утро сидеть перед телевизором, смотря мультики. Я сказал себе, что в животе пусто от испорченной ветчины и голода, но глубоко в душе знал, что это вина.

Крис рылся на полках медицинского шкафчика, который мы повесили в домике. Барли нашел его на обочине.

— Что ищешь? — спросил Барли.

 — Тампон? — предположил я.

— Если мне понадобится, у тебя возьму, — ответил Крис. Я смотрел, как он копается в мусоре, который мы собрали за несколько лет. Крепкая веревка. Карандаши и ручки. Батарейки, большей частью севшие. Кривое лезвие с толстой деревянной рукояткой — Барли сказал, этой штукой выбивали ковры. Замок с ключом внутри. Мы им не пользовались, но прикрепили к люку петли на случай, если решим.

Крис выругался.

— Знаю, я не… а, вот она. — Он вытащил что-то из шкафчика и сел рядом с нами. — Думал, я потерял ее.

— Пожалуйста, скажи, что я брежу, — проговорил Барли.

Но нет. С руки Криса свисала серебряная цепочка, зеленый камешек на ней раскачивался, как маятник.

— Не могу поверить, что ты ее сохранил, — сказал я.

Крис смотрел на подвеску.

— Красивая, да?

— Ты же говорил, что выкинул ее.

Крис ухмыльнулся и сжал зеленый камешек.

— Думаю, я соврал.

Мы с Барли обменялись взглядами, тот закатил глаза.

— Слушай, — сказал Барли. — Ты купил ее для Ребекки три года назад, да?

Крис пожал плечами.

— И что?

Я сказал:

— Наверное, она уже воняет.

Крис понюхал подвеску.

— Нет, — сказал он, но нахмурился.

— Чувак, — сказал Барли, выхватив цепочку у Криса. — Ты правда думаешь, что эта цацка ее впечатлит? Это же уродство. Она рассмеется тебе в лицо.

Крис потянулся к подвеске, Барли отдернул ее.

— Отдай мне чертову цепь, — потребовал Крис.

Барли держал ее на расстоянии вытянутой руки.

— Я просто спасаю тебя от тебя самого. Ты свихнулся, чувак. Курт убьет тебя, если ты подаришь это его подружке.

Он выставил руку за окно так, что цепочка болталась в сорока футах от земли.

— Эй, — зарычал Крис. — Отдай.

— Это безумие, — сказал Барли. — У Ребекки есть парень, так? Она с ним не порвет, особенно после того, как ты подаришь ей дурацкий зеленый камень.

— Это перидот.

— Тебе должно быть стыдно, что ты это знаешь, — заметил я.

— Дай сюда, — сказал Крис и, прежде чем я понял, что происходит, схватил Барли обеими руками и оттолкнул его от окна. Барли грохнулся на стол из бочки и съехал на ведро Криса, перевернувшееся со злобным лязгом.

— Блин, чувак! — закричал Барли. — Я просто хотел помочь. Ты мог мне руку сломать.

— Я предупреждал, — сказал Крис, подбирая упавшую подвеску.

Я помог Барли встать на ноги, стряхнул с него пыль.

— Любовь толкает людей на странные поступки, — пробормотал он.

Я с беспокойством взглянул на Криса. На его щеках проступили белые пятна, корни волос потемнели от пота.

Он убрал подвеску в карман.

— Ладно, если Барли хочет дать мне совет насчет отношений, я бы хотел поговорить о плане на вечер.

— Не знал, что у нас есть план, — сказал я.

Крис поправил ведро, сложил на груди руки и откинулся назад, закинув ноги на стол.

— Мия проводит ночь с Ребеккой.

Барли уставился на него.

— Как ты узнал?

Барли гордился тем, что он узнает слухи Шэйдленда первым.

— И что? — спросил я.

Улыбка Криса сделалась шире.

— То, что мы зависнем здесь в полночь.

---

Глава 3. Вторжение на вечеринку Ребекки и Лунный Убийца

План Криса был простым. Таким простым, что Барли счел его дурацким.

Мне хотелось с ним согласиться.

— Не вижу проблем, — сказал Крис. — Вылезете из дома в полдвенадцатого, и к полуночи будем на месте.

— Окей, — сказал Барли. — Представим, что мы все втроем смогли выскользнуть на улицу так, чтобы никто не заметил, учитывая, что моя мама поздно ложится, а Уилл боится темноты.

— Это у тебя ночник с Гарри Поттером, — заметил я.

— Со «Звездными войнами». И я его уже год как не использую. Представим, что нас не заметят на пути к Рэлстонам. Что, если нас засекут копы? Мы несовершеннолетние. Нас могут арестовать.

— Во-первых, — сказал Крис, — копы Шэйдленда — идиоты. Они не будут никого арестовывать. И ты говоришь так, словно дом Рэлстонов в другом штате. Ребекка живет всего в паре кварталов от меня.

— Значит, там может быть сигнализация, — оборвал его Барли. — Сторожевые псы, заборы. Может, даже охранники, патрулирующие район.

— Охранники? У нас в районе только бассейн, и он не работает с прошлого лета.

— Допустим, все сработает и мы доберемся до ее дома. Что дальше? Постучим в дверь и скажем ее родителям: «Эй, вчера Крис опустил команду вашего сына, но он хочет подарить вашей дочке подвеску, пахнущую как стариковская задница»?

— А ты много знаешь о стариковских задницах? — поинтересовался я.

— Мы не воспользуемся парадной дверью, — сказал Крис.

— Будем бросать камешки ей в окно? — спросил Барли. — Петь серенады под луной?

— Они будут ночевать в палатке.

Барли встревоженно посмотрел на Криса.

— Откуда ты, черт возьми, это знаешь? Следишь за ней, что ли?

Крис сбросил ноги со стола и наклонился вперед.

— Я проезжал мимо ее дома, прежде чем встретиться с вами, дебилы. Ребекка ставила на лужайке палатку.

Барли пожал плечами.

— Это еще ничего не значит. Может, она…

— Она сама мне сказала.

Мы с Барли уставились на него.

Поза и голос Барли сразу изменились, словно Крис установил контакт с инопланетянами.

— Что значит «сама сказала»? То есть ты просто подошел и заговорил с ней?

Я чувствовал, что Крис ждал этого вопроса. Рисуясь, он беспечно сказал:

— Я помахал ей, и она закричала: постой. Я свернул на дорожку к ее дому. Никакой вооруженной охраны и ротвейлеров, а она сказала, что я классно подавал.

— Не может быть, — проговорил Барли, но еле заметно ухмыльнулся.

— Клянусь, — заявил Крис. — Я спросил ее, ночует ли она в палатке, и она сказала: да.

— Потрясающе, — вставил я.

— Больше того, — продолжал Крис. — Она сказала, что Брэд будет ночевать у Курта. Значит, горизонт чист.

При мысли об открывшихся перспективах в жи

...