Вначале у меня открылся острый психоз, я не могла спать, я просыпалась в шесть утра, словно от внутреннего удара, он шел откуда-то изнутри моего тела, изнутри грудной клетки, застывал, концентрировался в районе солнечного сплетения и ударял меня изнутри
С первых минут нашего знакомства и моего признания о сне я чувствовала заряд темноты и поврежденности, который он несет в себе. И мне не хотелось убегать от этого, наоборот, я чувствовала, что именно его «ненормальность» и даст мне нечто вроде принятия и понимания, недоступных мне от других людей
С ним я могла. И именно с ним я узнала, что такое совместный сон, каким глубоким он может быть или, наоборот, прерывистым, сколько тепла в нем может быть. Каково это — спать не разнимая рук
С ним я узнала о себе так много. Я узнала, насколько я могу быть свободной с другим человеком и насколько — зависимой. В ту ночь мне казалось, что мы c ним лежим внутри розовой ваты или на дне морском. Неважно было, что до этого он игнорировал меня несколько недель и на левой руке у меня остался огненный след от ожога, которым я стремилась заглушить боль от его молчания. Все было неважно
Когда я повзрослела, секс для меня полностью заменил собой селфхарм. Мое тело все время искало сильных эмоций, выхода и освобождения через них, но я никогда так и не смогла преодолеть внутренней агрессии. Потому я всегда искала и выбирала отчужденных мужчин, опасных мужчин, начиная с самого первого
Я умела тогда только или быть очень счастливой, или находиться на дне, темном и страшном. Промежуточных, средних состояний я тогда почти не знала. Я была как маятник, только на самом эмоциональном верху или в самом низу
Этим бульдозером всегда было мое собственное сознание, моя психика с ее потребностью в разрушении, и я опознавала себя сама именно сквозь эту поврежденность, это крайнее нездоровье во взгляде
