Оглавление

Птица Сенмурв. Проводник

Роман-квест, роман-гипотеза

Огромная Птица с туловищем льва, крыльями орла и ликом прекрасной Девы веками сидит у корней Мирового Древа. Она стережет его плоды и караулит семена. Когда они падают, царственная Птица подхватывает их крыльями и разносит по всей Вселенной. Сеет. И нет начала и конца ее работе. Птица-львица, Царь-девица, — вот кто такая Птица Сенмурв.

Из авестийской древней легенды.

Краткое изложение Светланы Сорокиной

Книга первая

道可道非常道

(Дао кэ Дао Фэй Чан Дао)

Путь, что кончается целью, не может Путем быть Извечным.

Перевод Кувшинова

Постоянный Путь составляется из возможности выбора Пути

и невозможности выбора Пути.

Первод Виногродского

Путь видимый, не есть истинный.

Путь единственно правильный, не есть настоящий.

Перевод автора Светланы Сорокиной

Часть I

Глава 1

Ускользающий замок. Велосипедист с лошадью. Эпитафия на могильной плите

1

Я ехала по знакомой дороге, банально зовущей вдаль. Езда без цели всегда успокаивает, а руль автомобиля — лучшее лекарство от стресса. В данном случае — от ссоры с любимым.

Мелькали знакомые названия населенных пунктов, просторные пейзажи для взлета души. Запах навоза и свежескошенной травы проникал через вентилятор машины и щекотал ноздри. Ради этого я отключила кондиционер. Мой Малыш — Toyota Yaris бесшумно катил по асфальту. Хорошо, что я его вволю накормила лучшим, — девяносто восьмым бензином! Настроение постепенно улучшалось, ибо, как известно, движение в любой форме, даже пассивное в автомобиле — есть жизнь.

Вдруг справа перед знакомой пресекающей дорогой без названия увидела табличку: «Мав… замок». По инерции проехала вперед, прежде чем остановить машину. Сдала назад. Прочла снова. Я не ошиблась. «Мав… замок», — какое странное название. Здесь не было никаких замков! Впрочем, первое слово было стерто, но «замок» было написано четко. Раньше этого указателя здесь не было. Точно.

Всегда известно начало пути, но никогда не знаешь, куда он приведет. Решилась и затормозила. Посмотрела направо: узкая проселочная дорога среди поля вела в неизвестность. Кроме синеющей полоски леса вдали ничего не было видно. «Чья-то шутка» — подумала я и вышла из машины. Себе нравилась именно за это качество — непредсказуемость. Именно оно раздражало моего возлюбленного, радовало друзей, а мне не давало соскучиться наедине с собой. Сегодня я непохожа на ту, которая была вчера, а сейчас не знаю, какой стану завтра. Разве не в этом заключается творчество жизни?

Дорога петляла среди холмов, лугов, полей. Пейзаж украшала старая ветряная мельница. Впереди на холме было едва заметно какое-то странное сооружение, похожее на полуразрушенное строение. Все это показалось знакомым. Где-то я уже видела подобный пейзаж — на картинах Питера Брейгеля Старшего? В его настроении чувствовалась безмятежность бытия и легкое чувство тревоги, которое усиливало стая ворон. Что-то непостижимо знакомое и зовущее поднялось во мне изнутри и напомнило о недавнем разрыве с любимым.

«Тем лучше! С первой встречи я знала, что мы быстро расстанемся. Баба с воза, — кобыле легче», — сказала я мысленно себе. Однако кто здесь «баба», а кто «кобыла» уточнять не стала. Чтобы не чувствовать себя несчастной мне нужно было что-то немедленно предпринять. А что может быть лучше пешей прогулки по свежему воздуху?

Оставив Ярис на обочине шоссе, я пошла по проселочной дороге — странный пейзаж притягивал. Впереди среди пшеничного поля виднелось нечто темное, бесформенное, с белым пятнышком сверху. Я ускорила шаг, — непонятное пятно интриговало. Приблизившись, увидела старый смятый грузовик, а сверху на нем сидел… — ангел! Он и был тем белым пятнышком, замеченным издали.

Ангел посмотрел на меня отстранено, на секунду выйдя из раздумий, слегка улыбнулся (мне или своим мыслям?) и снова устремил взгляд вдаль. Я еще немного постояла, оправившись от удивления, полюбовалась его крыльями, ущипнула себя за руку, потом за щеку, — нет, не сплю. Поняла, что становится интересно, и отправилась дальше.

2

Магия «средневекового» пейзажа, как тайна улыбки Джоконды убаюкивала и одновременно обостряла восприятие обыденности. Внутри меня словно развернулась спираль. Как раковина, притаившаяся на дне моря, я готова была принять жемчуг.

Пройдя с километр, наконец, услышала конный топот сзади. «Ага!» — победоносно воскликнула мысленно. — Все же что-то должно случиться необычное!» Видимо ангела мне было мало. Мысль сладостно пронзила сердце: «Конечно, это рыцарь на белом коне. Ведь именно его я ждала всю жизнь. Нет, пусть лучше — принц, но тоже на белом коне!» Я развеселилась от собственных мыслей, но продолжала игру сама с собой: «Так кто же — рыцарь или принц? Пора оглядываться».

Это был велосипедист, который за уздечку вел коня или… лошадь. Я была не сильна в этих вопросах. Не все ли равно? Конь был белый. Поравнявшись со мной, незнакомец остановился и слез с велосипеда. Я разочаровано смотрела на него.

— Уж не меня ли ты ждала, красавица?

— Нет, не тебя. Я ждала рыцаря, в худшем случае принца. Или наоборот… Неважно.

— Жаль. — Произнес он, явно не сожалея. Сел на велосипед и, не оглядываясь,

под стук копыт поехал вперед. Некоторое время незнакомец маячил впереди, но потом скрылся в направлении непонятного строения, притягивающего мой взгляд. Стая ворон взметнулась вверх, образуя темное облако в том месте, где исчез велосипедист.

Внимательно присмотревшись к странному сооружению, неясно виднеющемуся в дали, увидела, что оно похоже на полуразрушенный форт или замок со ступеньками, башнями, бойницами, переходящими в необычный дворец с восточными элементами архитектуры. Вырисовывающаяся аркада с белыми колоннами, арки, мавританские купола, блестевшие на солнце — были несуразны и нелепы. Что это — старый форт, как прихоть архитектора или разрушенные стены замка, переделанные завоевателем султаном? Несомненно, это о нем сообщалось на указателе.

Дорога была извилистой. До полуразрушенного строения пешком — минут тридцать, сорок. Ходьба — полезна для здоровья, и я решила не возвращаться к машине. Дойти и посмотреть. Вдруг шум мотора вспугнет еще какого-нибудь ангела?

3

Солнце стояло в зените. Было жарко и хорошо, как бывает только в умеренных широтах, где лето коротко и желанно. Дорожная пыль оседала на сандалиях. Запах полуденной истомы, настоянный на травах, стоял в воздухе. Монотонное пение цикад, жужжание пчел зависло над лугом. Сколько я шла, неужели время остановилось? Часы показали, что прошло полчаса, а я не приблизилась к цели. Снова сзади послышался стук копыт. Я оглянулась. Удивление мое было неописуемо! Ко мне приближался тот же симпатичный велосипедист, с той же белой лошадью.

— Привет, красавица! Садись, подвезу. Путь недолгий.

«Еще чего» — подумала я и вежливо отказалась. Велосипедист поехал вперед. Облачко пыли, взбитое конем, полетело мне навстречу, а сам он, как и в первый раз скрылся за непонятным строением. «Не может такого быть, это ведь не обман зрения. Я вижу форт или… как там его… и дойду до него. Ведь доехал же велосипедист. Кстати, как он оказался снова сзади?

Дорога сделала зигзаг. Замок исчез с поля зрения. Моя тень стала длиннее. Сколько я уже иду? Запах трав стал резче. Пейзаж незаметно изменился. Стал более запущенным, насыщенный растительностью, корявыми, низкорослыми деревьями, похожими на библейские. Посреди дороги, там, где она раздваивалась, росло высокое дерево. Это был старый ветвистый дуб широкий в обхвате, с растрескавшейся корой. Под ним — старинная, надгробная мраморная плита. Столетья оставили на ней свой след, и все же было заметно, что кто-то время от времени ухаживает за могилой.

Стряхнув с нее прошлогодние листья, очистив от земли и пыли, я увидела надпись на латыни. Слегка подзабыв английский язык и латынь после получения диплома, я все же попыталась прочесть. Длинная, полу стертая эпитафия гласила, что дочь Великого герцога Ро… Мак-Гр… госпожа Стефания — имя было стерто временем, — была похоронена здесь от Рождества Христова в 15… году на… году жизни. Далее надпись была еще более неразборчива. «Почему не в семейном склепе?» — подумала я. — Не все ли равно».

Обошла дерево. Под ним обнаружила дюжину пустых бутылок, пару мятых пакетов, консервную банку и… свежую темно красную розу на надгробье. Когда я читала надпись, розы не было! Оглянувшись, увидела монашку. Она усердно перебирала четки в молитве. Сосредоточенное лицо без возраста было опущено вниз. Теперь понятно кто ухаживает за надгробием. Я не стала ей мешать — у меня был свой маршрут, а настойчивость и любопытство — черты моего характера.

Глава 2

Святая Тереза и кормилица Кэтти. Снова та же могильная плита. Знакомство с проводником и пощечина

1

Странное строение то показывалось, то исчезало из-за капризного характера пейзажа. Путь, показавшийся коротким, на деле оказался извилистым и длинным. После очередного «зигзага» дороги полу-форт, полу-замок отдалился. На миг (видимо, разомлев от жары), боковым зрением я увидела его целым, только что построенным. Это был большой феодальный дом-замок с мавританскими элементами архитектуры. Его роскошь и строгость гармонично сосуществовали одновременно, а вокруг находились празднично одетые люди в длинных одеждах, цветущие деревья, фонтаны и цветы. Замок, стоящий на высоком холме, был опоясан длинной крепостной стеной с бойницами, скрываемой деревьями. Внизу — Верхний город с богатыми домами, площадями, постройками. Он тянулся вдоль спиралевидной стены и выше, возле самого замка. Ниже располагался Средний город, который был так же огорожен, а за его стенами, видимо находился Нижний город с окрестностями и поселениями крестьян.

Оглянувшись и внимательно посмотрев на строение, я увидела то же полуразрушенное здание и запустение. «Мне показалось» — подумала я. И все же, как это у меня получилось? Стала размышлять: «Строение было с боку, едва в поле моего зрения. Я не смотрела на него. Думала о чем-то другом». — Встав на прежнее место, пыталась повторить те же движения. — «Не получается».

Не успела мысленно проговорить последнюю фразу, как снова увидела великолепное, загадочное сооружение. Я замерла и перестала дышать. Теперь я дольше могла оставаться в этом состоянии и рассмотреть постройки в пределах границ, очерченных боковым зрением. Запомнились причудливые башенки на фоне голубого неба, восточные изящные арки, белые лестницы, взбегающие вверх по каменным стенкам к прохладным террасам, аркады галерей, увитые виноградом и плетистыми розами. Могу даже поклясться, что слышала крик павлинов и журчание воды в фонтанах, неторопливую речь людей и… запах! Не то кальяна, не то восточных благовоний, роз, магнолий или других экзотических цветов.

Что делает жара! Наверное, у меня начинаются галлюцинации. Я осмотрелась. Вокруг были полевые цветы, травы, кустарник. Ничто не могло издавать аромат, пригрезившийся мне.

Пшеничное поле осталось справа от дороги и почти скрылось из фокуса моего зрения. Что-то снова изменилось в местности: пейзаж, словно слегка подправил кистью невидимый художник. На сухом дереве сидели вороны, как черные новогодние шары. Их карканье было кладбищенским звоном. Непонятное чувство всё нарастающего волнения охватило меня. Пульс участился. В ушах зазвенело. Неожиданно большая тень нависла надо мной. В глазах потемнело, и я потеряла сознание.

В голове, словно кто-то стучал молотком. Капля холодного пота скатилась по виску. Меня знобило. Сколько времени прошло? Подняв отяжелевшие веки, я увидела свечу и в ее свете из темноты — склонившееся надо мной лицо монахини. С трудом поднесла руку к глазам и посмотрела на часы: они встали.

— Очнись, детка. Уже стемнело. Небезопасно, Миледи, оставаться одной на дороге. Вам нужно идти домой.

— Мой дом далеко. Машина у шоссе.

— Она бредит.

Возле монашки стояла полная пожилая женщина с добрым лицом, с жалостью смотревшая на меня. На ее голове был странный накрахмаленный головной убор. Где-то я подобный уже видела… В темноте маячили еще две женских тощих фигуры.

— Госпожа Стефания — сказала она. — Разве Вы меня не узнаете?

— Я Вас в первый раз вижу.

Женщина всплеснула руками.

— Я ведь Ваша кормилица, Миледи! Идемте, деточка. Я отведу Вас домой, моя птичка. Если батюшка узнают, Вам несдобровать!

— Что узнает?

— Его Светлость герцог запретил пользоваться подземным ходом, ведущим из замка.

— Вы меня с кем-то спутали. Меня зовут София, а отец мой не герцог и не граф. Он работает в банке. — Женщины переглянулись.

— В жестяной банке? — переспросила кормилица.

Монахиня стала брызгать святой водой из флакончика, висевшего у нее на поясе. — Посмотрите, как я одета! На мне джинсы и футболка! — Я привстала, облокотившись на руку, чтобы встать, но пошатнувшись, лишь села. В ушах странно шумело.

— В самом деле, где Вы нашли эту странную одежду? Разве дама Вашего положения и воспитания способна это надеть? — снова удивленно всплеснула руками кормилица.

— Как видите, Кэтти, — способна. «Почему я ее так назвала?»

— Наконец-то Вы вспомнили мое имя, госпожа. Вы приходите в себя! Вы вспомнили свою Кормилицу, как Вы меня называли с детских лет, — свою Первую фрейлину! — В моем мозгу вспыхнула догадка: что, если тот необычный замок и есть дом Стефании, за которую меня принимают? Возможно, я смогу наконец-то проникнуть туда?

— Да, конечно! — поспешила я ответить, солгав. — Долго идти к дому, то есть к замку? — спросила я кормилицу.

— Учитывая Ваше состояние — полчаса. Не волнуйся, деточка, мы с Матушкой Терезой, Вашей духовницей, проведем Вас с черного входа через часовню.

— Хорошо, идемте. — Сердце мое радостно забилось. Жажда приключений и авантюризм были скрытой частью моей натуры, и открывалась эта сторона в самых неподходящих случаях.

Свеча в руке Матушки Терезы догорела. Впереди шли служанка кормилицы и послушница-монахиня с масляным фонарем. Дорога стала узкой тропинкой. То и дело коряги, сломанные ветки, разросшиеся кустарники преграждали путь. Высокий чертополох, полынь, коричневый конский щавель, росли повсюду. «Странно — подумала я, — днем этого не заметила». Споткнувшись в очередной раз, меня осенило: «Как же можно было забыть? Ведь у меня в сумочке лежал фонарик!»

— Одну минутку! — Достав фонарик, я с возгласом «Да будет свет!», включила его, чем страшно напугала своих провожатых. Монашка перекрестилась, а Кэтти, оправившись от шока, констатировала:

— Чудо свершилось!

— Какое чудо? Это ведь обыкновенный фонарик!

— Еще будучи маленькой девочкой, Вы говорили, Миледи, что ангел Вам подарит холодный огонь, который всегда будет с Вами.

— Я так говорила? — Кормилица утвердительно покачала головой, присев с поклоном. — И ангелов часто видела? — Снова тот же жест и книксен. — Значит, он не обманул меня, и его подарок вы видите, — нашлась я, успокаивая своих провожатых.

— Слава Богу! — вздохнули обе женщины. Их устроило такое объяснение.

2

Мы шли больше часа. Ноги устали. Силы покинули, а замок скрылся из виду.

— Где же мой дом, Кэтти? Мы идем так долго.

— Видимо, слуги потушили в замке все свечи, и мы потеряли его из виду.

— Ты хочешь сказать, сбились с пути?

— Ах, простите меня, госпожа. Стара я стала. Радует лишь то, что Вы обретаете себя. Снова стали надо мной подшучивать, как обычно, моя Рыбка. — Кэтти прижала пухлые руки к своей объемной груди. На ее лице была блаженная улыбка.

— На все Божья воля — вздохнула монахиня. — Придется заночевать здесь.

Я опустилась на что-то твердое. Кэтти подложила мне под голову свой плащ. Запах розы приятно окутал, создав ароматный кокон, и я уснула. Снилось что-то тревожное, потом провалилась в темноту…

Когда солнце разбудило, — птицы пели, а небо было высоким и чарующе-синим. Спина ныла от жесткой подстилки. Я осмотрелась и с ужасом увидела, что спала на могильной плите, стоявшей на развилке дороги. На ней была нечеткая от времени надпись, что здесь покоится дочь Великого герцога такого-то (имя стерлось) — госпожа Стефания, похороненная от Рождества Христова в 1521 году на… году жизни.

«Теперь дата видна более четко. Да это та же надгробная плита! — дошло до меня. — Как я снова здесь оказалась? Но где же то огромное дерево?»

На его месте — высокий, молодой дубок. Да и дорога сильно изменилась: она не раздваивалась, как прежде, а была в виде тропинки. На плите лежала белая роза. Вот откуда запах, а рядом сидела монахиня. Плащ, заботливо предложенный кормилицей — исчез.

Снова прочла надпись. «Может быть, это та самая Стефания, с которой они меня спутали? Бред какой-то! Ведь год — тысяча пятисотый!»

— Матушка Тереза, а где же Кэтти? — Монахиня посмотрела на меня странным взглядом и переспросила:

— Кэтти, кормилица госпожи Стефании? Где же еще ей быть, конечно, Катарина с ней — кивком головы она показала на могильную плиту. У меня пробежали мурашки по коже. — Она не оставила свою любимицу и прислуживает ей на том свете.

Всмотревшись внимательно в надпись на надгробье, я увидела неразборчиво имя — «Катар… на». Накануне имя прочесть было совершенно невозможно, впрочем, как и год смерти дочери герцога. Что происходит?

— А как Вы узнали, что меня зовут Тереза? — Я внимательно посмотрела на нее и… недаром говорят, что все монашки на одно лицо. Это была не та Тереза.

— Случайность. Приняла Вас за другую.

— Это мое монашеское имя. Его носила очень давно Святая Тереза, жившая в этих краях. — Я насторожилась.

— А чем она знаменита?

— Она была настоятельницей женского монастыря, а в последние годы вела затворнический образ жизни. Ее келья находилась в часовне замка герцога. Не один раз молитвы Святой Терезы спасали обитателей замка от нашествий врагов.

— Но не уберегли Стефанию от смерти — не удержалась и вставила свое слово я, повинуясь интуиции. Монахиня кашлянула, но продолжила:

— По преданию, она предупредила дочь герцога об ее скорой кончине. Но та отказалась от помощи и умерла молодой, не оставив наследника. Что-то произошло в жизни обитателей Мавританского замка, но стены крепко стоят и так же надежно хранят тайну.

— Где же замок? Кажется, Вы назвали его Мавританским?

— Четверть часа ходьбы по этой дороге. Сейчас там живет правнук племянника герцога, унаследовавший по мужской линии титул. Замок и все поместья принадлежат ему.

— Спасибо. Мне не послышалось, — правнук? — «Наверное, она не так выразилась или я не расслышала». — Мне нужно идти. До свидания!

3

Странная ночь на могильной плите, которую я встретила на своем пути дважды, все же дала силы и отдых. Я бодро шла по дороге в указанном направлении и пыталась «переварить» все увиденное, собрать в одно целое все услышанное вчера и сегодня. Во-первых — я не первый раз шла по этой дороге. Вчера — я заблудилась с Кэтти, Святой Терезой, которые жили вместе со Стефанией в тысяча четырехсотых, пятисотых годах. Сейчас хозяин замка — правнук племянника герцога. Значит, я иду по дороге следующего столетия. На дворе — шестнадцатый век! Мои рассуждения — сумасшествие! — Я усмехнулась, встряхнув головой. — Но мой малыш — Тайота Ярис ждет меня возле шоссе, и я могу в любой момент вернуться домой! Невообразимо, но факт!

Я рассмеялась. Мой истерический смех не прекращался. У меня бы начались от веселья колики в боку, но тут я услышала стук копыт за спиной. Кто на этот раз? Я оглянулась: все тот же странный велосипедист с лошадью на поводке! Это событие еще больше рассмешило меня. Успокаивало лишь то обстоятельство, что два человека одновременно не могут сойти с ума.

— Ты что, снова выгуливаешь свою лошадь? — икая от смеха, спросила я, когда велосипедист поравнялся со мной.

— А Вам, сударыня, я вижу очень весело?

— Ой! Ой-е-е-ей! — кричала я, от начавшихся коликов. — Ха-ха-ха!

С моих глаз лились слезы. Велосипедист остановился, а лошадь, воспользовавшись случаем, пошла щипать травку.

— Успокойся! — Он тормошил меня за плечи, но это не помогало. — Извини, — сказал он и врезал мне затрещину. Я сразу перестала смеяться, схватившись ладонью за лицо. Велосипедист улыбнулся и протянул мне руку:

— Будем знакомы, Виктор.

Моя щека горела, но в голове прояснилось. Обижаться было глупо. Солнце сияло ярче, все вокруг как-то стало отчетливей и чище, как после дождя.

— София. — Я ответила на рукопожатие и на секунду задержала руку, утопающую в его широкой ладони. — Только не называйте меня Стефанией!

— Нет, я не ошибусь. Хотя по звучанию — в именах «Стэфи», «Софи» — много общего. Оба имени музыкальны и наполнены светом.

— Вы так считаете?

— Да. А еще я считаю, что это последний шанс, Софи, не пренебречь моей помощью. Иначе Вам не добраться до этого клятого строения.

— Клятого? Пожалуй!

— В таком случае, моя лошадь к Вашим услугам, госпожа! — Через секундную паузу Виктор улыбнулся, как Пирс Броснан, посмотрев на меня загадочно из-под бровей:

— Извините меня за пощечину — тихо сказал он, смущаясь. Затем подвел животное и посадил меня на лошадь спереди. Легко запрыгнул сам и взял поводья. Спиной я отчетливо почувствовала его теплое сильное тело, запах луга и пыли каменной стены, нагретой на приморском солнце, и сразу ощутила себя в безопасности. Виктор натянул поводья, слегка сжимая меня в объятиях и весело сказал:

— Ну что ж, поехали!

Мы скакали галопом и, неожиданно для себя самой пришла в голову шальная мысль: «Я готова ехать с ним всю жизнь и не имеет значение куда, кто он и откуда». Так хорошо и спокойно мне давно не было!

Глава 3

«Каждый раз дорога бывает разной». Исчезновение проводника, Модница Лиз и вход в подземелье

1

— София, Вы спите? — Виктор бережно поддерживал меня одной рукой. Второй он сжимал поводья. Лошадь двигалась не спеша. Темнело. Стрекотали кузнечики и пели цикады. Где-то кричала ночная птица. Мы пересекали обширный луг. Я с удовольствием втянула в себя усилившийся запах цветов и трав. Резкий запах резеды ударил в нос.

— Нет, но может быть — сплю, и мне все это снится?

— Вам следует знать, что никому в одиночку не удавалось достичь этого необычного сооружения. Тем более, попасть внутрь его. Я знаю дорогу к таинственному замку, — она полна неожиданностей и опасностей. Остаться одному на этом пути — равносильно смерти, особенно для неискушенных.

— Но Вы ведь ездили один — зевнув, сонным голосом произнесла я, пытаясь вникнуть в смысл сказанного.

— До определенного момента. И потом, я ведь трижды возвращался, чтобы взять Вас с собой.

— Да, Вы правы. А если бы я отказалась поехать с Вами?

— Вы бы заблудились, а может быть, не дожили до следующего утра. Но не расстраивайтесь! Вы — со мной.

— Успокоили! Вы всего лишь мой попутчик — проворчала я, недовольная его уверенным тоном и шармом. Он казался самонадеянным.

— Попутчик? Это же замечательно, а потом, как знать?

Мои глаза слипались, и я заснула у Виктора на груди под стук копыт. Когда проснулась, его руки крепко обнимали меня, поводья были ослаблены, и лошадь медленно шла, фыркая и тряся гривой.

— Дадим отдохнуть животному? — спросил Виктор. Я согласилась. Он бережно снял меня с лошади, и я с удовольствием отметила, что у него крепкие руки. «Все они сначала такие — внимательные и нежные, а потом… Стоп! О чем это я? Скоро все будет лишь небольшим приключением и легким воспоминанием. Главное, чтобы он помог мне достичь замка» — сказала я себе и, сильнее обхватив его мужественную шею, все же на мгновение прильнула к его груди. Это произошло неожиданно для меня самой, но выглядело вполне невинно. Виктор понял по-своему:

— Не волнуйтесь, Миледи. Не уроню. Даже готов нести Вас на руках до самого замка — пошутил он, опустив меня не землю.

— Кстати, долго ли еще ехать до него?

— Неизвестно. Каждый раз дорога бывает разной. Но зачем спешить? Или Вам уже наскучило мое общество? Когда судьба дарит прекрасные мгновения на трудном пути — не все ли равно? — Он усмехнулся, при этом его руки по-прежнему были на моей талии. Лицо Виктора было близко, и я рассмотрела небольшой шрам над верхней губой. В одну секунду мои губы стали сухими, а пульс участился.

«И не рыцарь и не принц — всего лишь велосипедист, но на белом коне — подумала я. А если это всадник, да еще на белом коне, то возможно — принц или рыцарь» — я рассмешила себя собственными мыслями.

— Чему ты улыбаешься?

— Своим смешным мыслям.

— Расскажешь?

— Не-е-ет, — замотала я отрицательно головой. Моя коса совсем растрепалась, и волны длинных желто-рыжих волос накрыли меня до колен. — Но, кажется, мы перешли на «ты»? — Убрав его руки с моей талии, я поняла, что ночь придется провести под открытым небом.

2

Проснувшись на рассвете, я обнаружила, что сплю на куртке велосипедиста. Его самого не было поблизости, как и велосипеда, но зато белый конь щипал траву рядом. Капли росы сверкали на листьях, траве, освещаемые лучами солнца, пробивающегося через ветви раскидистого дерева. Угли в костре остыли. Было зябко, тоскливо, а главное, я не знала куда идти и что все это значит.

Для начала осмотрелась: местность была не узнаваема. Интуиция нашептывала мне, что Мавританский замок остался позади. Прождав час или два и, не дождавшись Виктора, размышляя о нелепейшей ситуации, я понимала, что найти машину, оставленную где-то у шоссе — нереально. Нужно было обязательно дождаться своего проводника.

От нечего делать, стала собирать землянику, общаться с лошадью, наблюдать за жизнью муравейника и отправлять «на небо» божьих коровок. Потом отдыхала в тени дерева, спасаясь от полуденного солнца, слушала пение птиц, следила за облаками, но Виктора по-прежнему не было.

Я пыталась мужественно держать себя в руках. Но что, если он не появится вообще? Если с ним что-нибудь случилось, — упал в яму, например, или на него напали ночные грабители или волки, — тьфу, тьфу, я поплевала через левое плечо, — а я так никогда и не доберусь до своего автомобиля? И какой черт меня дернул свернуть на эту дорогу?

День перевалил давно за полдень. «Дорогу осилит идущий» — вовремя вспомнила нужное изречение. Необходимо было действовать. Белый конь (или лошадь?) все так же мирно питался травой поодаль. Не бросать же беднягу одного. Пришлось потрудиться вскарабкаться на него, что неожиданно получилось. После моих с ним объяснений, животное все поняло. Вероятно, конь чувствовал, что брошен так же, как и я, поэтому мы быстро нашли общий язык.

— Веди меня! — Имя было неизвестно, пришлось ограничиться дружеским похлопыванием по загривку. — Вперед мой конь! О, нет! Назад! — но конь выполнил первую команду. Поводья выпали из моих рук, за что-то зацепившись. Оставшиеся полдня, животное делало что хотело, и, лишь когда оно измучило меня, позволило собой управлять.

Башни Мавританского форта-замка то мелькали, показываясь за деревьями, то исчезали. Иногда его словно проглатывал сизый туман. Странное сооружение казалось недосягаемым, а путь к нему оказался запутанным, гораздо длинней и сложней, чем я ожидала.

Неожиданно дорога вывела к большим скалистым камням возле нависшего обрыва бывшего русла реки. Не то — разрушенная скала, не то — обвал горы, а может быть — остатки метеорита? Неважно. Главное, что под ними открывался крытый проход к одноэтажному жилому сооружению, отделанному диким камнем. Над деревянными грубыми дверьми с коваными засовами висела грубо сколоченная вывеска на цепях с выжженной надписью: «Лесная таверна».

Остановив коня и привязав его к дереву, я в нерешительности замедлила шаг. «Где я дела мою сумочку? Когда потеряла ее? Хорошо, что мобильный был в кармане». Но поскольку мой желудок давно говорил о том, что надо его наполнить, а голова кружилась от голода, я решительно направилась к дверям таверны.

На пороге, словно гриб после дождя появилась старуха, от вида которой я вздрогнула. Ее желтые глаза горели, серая морщинистая кожа сливалась с цветом отрепьев, из которых состояла одежда. Кое-где висело дорогое кружево. Талия была затянута в потертый бархатный корсаж. Седые, всклоченные волосы выбивались из-под чепца, покрытого черной вуалью. «Настоящая Баба-Яга, но очень странная» — подумала я.

— Заходи, дорогая, это самая превосходная в округе таверна! — старуха искусственно рассмеялась, в свою очередь, рассматривая мои джинсы. «Может быть, Виктор здесь?» — мелькнула мысль, когда я переступала порог необычного заведения. Интерьер был действительно модным, — в стиле средневековья. Все современные дизайнеры помешаны на этом стиле. Данное же помещение слишком отдавало натурализмом: стены были отделаны диким камнем, состаренные, массивные деревянные потолочные балки, кованые светильники со свечами, грубо сколоченные дубовые столы, длинные лавки и, конечно, большой очаг.

Молодые люди, сидящие в голубом дыму, казались нереальными. Одеты они были соответственно интерьеру: в короткие курточки с пышными рукавами-буфами с перехватами и прорезями в разных местах, через которые виднелась белая рубаха. На них красовались короткие или пышные чулки-штаны до икр, с нарочито выступающими гульфиками, подчеркивающие принадлежность к полу. Почти на всех — шапочки с отворотами, береты с украшениями и перьями. Такие носили в конце пятнадцатого, в первой половине шестнадцатого века — вспомнила я историю костюма, изучаемую по специализированным книгам. «Значит, костюмированное заведение — сделала я вывод, печально вздохнув: — Какие же здесь цены?»

3

Примостившись в дальнем углу таверны, — подальше от любопытных глаз, я устроила наблюдательный пост. Старуха снова появилась внезапно и предложила рис, баранину, вино в обмен на шейный узорчатый платок со слонами, купленный мной в индийском магазине. Я быстро согласилась. Подав еду, хозяйка таверны присела рядом. В ее руках была фетровая мужская шляпа с фазаньим пером.

— Меня зовут Модница Лиз — сказала она, повязав мой платок у себя на груди и нагло рассматривая на мне одежду и украшения. Я же осторожно бросала на нее взгляды, поглощая пищу. «Сколько же ей лет? — подумала я — На вид, все двести. Впрочем, она почти стройная и изящная. Если подтянуть кожу на лице, можно будет дать даже пятьдесят».

Вблизи ее платье, показавшееся при беглом осмотре лохмотьями, на самом деле было из тонкого добротного сукна, но очень изрезанное. Через обметанные нитками прорезы рукавов было видно нижнее, батистовое платье. Верхнее было отделано тончайшим кружевом ручной работы и тесьмой. Лиз перехватила мой взгляд и с апломбом спросила:

— Нравится? Правда, смело? Но Вы, сударыня, одеты еще более странно, чем я. Уж не госпожа ли Стефания передо мной, дочь герцога? Только она может позволить себе ходить без провожатых в мужском наряде, да еще — в заморском! — Старуха потрогала мои джинсы и причмокнула. Видимо качество ей понравилось.

— Нет, нет! Мое имя София. Вы меня с кем-то спутали.

— Возможно. Но клянусь благой памятью Стеф! Если бы я не знала, что ее уже нет в живых, то подумала бы, что она передо мной, сударыня. Ради памяти Стефании, вот, наденьте шляпу и спрячьте косу. — Она оглянулась на соседние столы и сидящих за ними пьяных мужчин. — Здесь много диких животных.

Модница Лиз криво усмехнулась и удалилась, оставив меня в покое. Запив жирную еду красным кислым вином, я решила поискать Виктора и стала рассматривать сидящих за столами. В смежном помещении, соединенном с основным широкой стрельчатой аркой, было заметно какое-то движение и крики.

Превратившись в сплошной слух и зрение, звериным чутьем поняла, что мой друг здесь, в таверне и он в беде. Словно тигрица я ринулась на тревожные звуки, готовая драться со стаей волков. Расталкивая каких-то пьяных парней, загромождающих проход, успела заметить, как Виктора под руки уводят в подсобное помещение. Дубовая дверь, громыхнув засовом, закрылась за ним, едва не прищемив подол чей-то пышной юбки. Мне показалось, что он был слишком пьян. Но что за женщина с ним? Кто она и что произошло?

— Не успел, паренек? Юбка понравилась? — пьяный мужик с длинными усами улыбался во весь рот, уставившись на меня. От него сильно пахло гремучей смесью — чесноком, спиртным и табаком. Постепенно выражение его лица изменилось, стало более осмысленным. — Да ты — девка! — Он с трудом скосил глаза на моей груди, — смотрите, девка!

Молодцы с соседних столиков вперили на меня глаза. Обстановка накалялась. Похоть носилась в воздухе и щекотала ноздри этим животным. Лиз была права. Надо было немедленно действовать, и я снова удивила саму себя:

— Посмотри внимательно, болван! Разве я «девка»? Перед тобой Стефания, дочь герцога! — Сняв шляпу и, развязав узел длинных волос, я перебросила их на грудь, — они рассыпались водопадом.

— А-а! Я ведь говорила! — услышала сзади восторженный голос старухи.

Неожиданно это возымело действие. Пьяный усач перекрестился, округлив глаза, затем бухнулся на колени и завыл:

— Госпожа Стефания-я, госпожа Молния-я, матушка-а, спасительница наша, прости грешного-о! Черт попутал! Не узнал! — и он потянулся жирными губами к моей руке. Конечно, Стефания его простила, а Софии грех было не воспользоваться ситуацией. Поэтому я обратилась к подвыпившей золотой молодежи:

— Мой друг за этой дверью. Помогите открыть ее!

— Нельзя, матушка! — Усач заплакал и преградил мне путь. Я молча взяла со стола большой нож:

— Мне можно. Отойди. Хозяйка, открой!

— Я бы рада — засуетилась Лиз, — но дверь крепко закрыта изнутри.

— Взломайте же ее! Я приказываю! — мой яростный крик подействовал. Трое парней разбежались и толкнули дверь. После нескольких заходов, она поддалась. Взяв, со стола свечу и, сжимая нож в другой руке, я вошла в темноту.