Эти люди – все до одного, от местного прокурора до московских шишек – привыкли врать себе и другим. Они заказывали конкурента ментам – и называли это «твердой гражданской позицией». Их патруль спьяну стрелял в машину с гражданскими, а они называли это «героической обороной от террористов». Они отдавали приказ о штурме, чтобы украсть двести миллионов долларов, и спокойно говорили, что это «самый оптимальный момент с военной точки зрения».
Ни один из этих людей не был достаточно компетентным, чтобы руководить тем, чем он был поставлен руководить. Губернатор Озеров был пьян с девяти утра. Генерал Веретенников погубил больше русских солдат, чем Халид Хасаев. Генерал Терентьев, командовавший подразделением волкодавов, сам за свою жизнь лично убил только одного человека – три года назад задавив по пьяни прохожего на остановке.
Чем ближе человек к смерти, тем чаще он думает о боге, – сказал в темноте Халид. – Тем чаще он надеется, что там ничего не кончится. Тысячу лет назад смерть всегда ходила рядом, и все думали об Аллахе. А кто теперь думает об Аллахе больше всего? В России – бандиты. Они чаще всего строят церкви и крестятся больше всех. И у нас так же. Я часто это видел. Висхан не верил ни в дженет, ни в джехеннем, пока его не сбросили с вертолета. Один раз сбросили – смотрю, уже уразу держит. Второй раз шарахнул фугас – смотрю, уже ваххабит.