Целью этой заметки является преодоление сложившихся на протяжении двух «с хвостиком» веков либо досужих, либо снобистских суждений об Иммануиле Канте. Первые сводятся к тому, чтобы хулить Канта — «маленького человечка с большими амбициями», пишущего непонятно что и непонятно для кого. Вторые — к тому, чтобы с напускным видом «избранного» и «посвященного» хвалить Канта, так и не поняв ни его, ни того, что он сделал для всех нас. Да, конечно, Кант был маленького роста и — от рождения — хилого здоровья и сложения. Да, его личная жизнь, как сейчас принято говорить, «не сложилась». Зато у него сложилось с тем, чтобы помочь каждому человеку, независимо от его роста, веса и прочих антропометрических данных ощутить, почувствовать, воспринять и осознать свою грандиозность и величие своего предназначения в этом Мире. Даже Великую Тайну Абсолютной Истины, разгаданную им, Кант не опубликовал, а оставил в своих рукописях, не желая лишать каждого мыслящего человека радости его собственной разгадки Тайны.
Прекрасно- оптимистичный взгляд на Канта и человечество.
Знаете, когда пытаешься читать самого Канта или нем, то создаётся ощущение "питерской погоды". А потом приезжаешь в Калининград, а там прекрасный приморский город, теплый, уютный и милый. Потому вот именно эта статья отдельно хорошо примеряет эти мои несовпадения :-)
В многочисленных учебниках по учебной дисциплине «Этика», пишется — по сути — одно и то же: то, что «наша нравственность определяется нашим отношением ко всем людям, живущим на Земле».
Позвольте, а к уже не живущим?
А к еще не живущим?
А к животным и растениям?
А к вроде как неживым — речкам и ручейкам, озерам, морям и океанам?
К ним-то что? Можно относиться «как попало»?
И — только ли на Земле? А в Космосе можно вести себя, как «слон в посудной лавке»? Так, что ли?
Нет, — по сути дела говорит Кант в своей «Критике практического разума».
Наша нравственность должна определяться нашим отношением ко всем, кто жил, живет, и будет жить; ко всему, что было, есть и будет, и — не только на Земле, но и во всем, что ее окружает, безотносительно к расстоянию от нее.
«Две вещи наполняют душу всегда новым и все более сильным удивлением и благоговением, чем чаще и продолжительнее мы размышляем о них, — это звездное небо надо мной и моральный закон во мне».
Что может быть общего между такими, казалось бы, не имеющими ничего общего между собой «вещами», как «звездное небо надо мной» и — моральным законом во мне»?
Беспредельность.
«Звездное небо» беспредельно как бесконечное множество вещей.
«Моральный закон» беспределен как человеческое отношение к бесконечному множеству вещей.
Она — Абсолютная Истина — недостижима. Но — бесконечно приближаема.
Недостижима, и, как говорится, слава богу, поскольку если бы она была бы достижимой, то кто-то когда-то бы ее достиг, и тогда для всех остальных — все, “the game is over”, как говорят англоговорящие.