Андрей Лазарчук

Одно дыхание

Агент ФБР Дэйна Скалли, которую похитил Дуэйн Берри, найдена. Но где она находилась три месяца, узнать невозможно. Скалли пребывает в глубокой коме…

Душа — это самое мощное лечебное средство. Существуют методы исцеления, недоступные пониманию западного человека, и сейчас эти методы могут пригодиться.

Специальный агент Дэйл Купер

…— была очень папиным ребенком. Он учил ее стрелять, грести, плавать, нырять, прыгать со скалы. Рассказывал про тех, кто живет в море. Про Белого кита. Он был Ахавом, а она — Старбаком, старпомом «Пекода». Помните?

Молдер кивнул.

— Однажды она играла с братьями. Папа как раз подарил ей духовое ружье, у ребят были такие же, и они ушли в лес — на охоту… Сначала охотились на консервные банки, а потом подвернулась змея. Настоящая добыча. Мальчишки тут же принялись стрелять в нее, змея пыталась спрятаться, да где там… Маленькая такая змейка. Без зубов. А мальчишки — они же бывают очень беспощадны… Это мне Дэйна потом рассказывала. Стоит, глаза вот такие, губы прыгают… Только это уже потом было. А тогда она тоже стреляла. Как и все. До тех пор, пока не попала в эту злосчастную змейку — и та не умерла. Билл-младший закричал, что это он попал, что это его добыча… они подрались. И тогда Дэйна вдруг спросила: «А зачем?…» Мальчишки подняли ее на смех, стали дразнить, говорить, что скво не место среди настоящих охотников, и вообще она даже никакая не скво, а бледнолицая размазня, да и стрелять не умеет… И она убежала. Спустилась к реке, села в лодку, отвязала ее… весел не было… Не знаю, как я не сошла с ума. Ее искали десять часов, поднимали национальную гвардию… нашли с вертолета. Лодку вынесло на мель посередине реки. И все это время Дэйна сидела в этой лодке неподвижно, как индеец у столба пыток. Хорошо, что рано нашли. Она бы так и сидела до тех пор, пока к ней не пришли бы и не объяснили, что она права. А все остальные — нет…

— Не надо надгробных речей, миссис Скалли. Мы не должны сдаваться так легко, — сказал Молдер и неуверенно оглянулся: обстановка похоронного бюро не располагала к жизнеутверждающим заявлениям.

— Я всегда старалась быть близкой для моей дочери, — продолжала говорить Маргарет, не обращая на собеседника никакого внимания, — но удавалось мне это далеко не всегда. А вот теперь… теперь, мне кажется, я понимаю ее до конца.

Раздались шаги. Долгое ожидание наконец закончилось. Работник похоронного бюро шагнул через порог и протянул вставшей навстречу ему Маргарет плоский сверток. Она робко приподняла упаковочную бумагу. Молдер глянул через ее плечо и, не выдержав, резко отвернулся.

На аккуратной латунной пластине было выгравировано: «Дэйна Катерина Скалли. 1964–1994. Любимой дочери и другу. „Дух есть истина“. 1 Св. Иоан. 5:06».

Всего тридцать…

Мать, как слепая, провела рукой по золоченым буквам. Теперь ее дочь, ее маленькая Дэйна, была официально признана мертвой.

И что это значит — не сдаваться?… Когда — вот оно?

Квартира Молдера, Александрия, штат Вирджиния. 13 ноября 1994, 02.10

Он открыл глаза и понял, что не может дышать. Дым от пылающей плоти все еще забивал горло. Потом что-то изменилось — и запах дыма превратился в запах пота, застарелого, прогорклого. А потом еще раз прозвонил телефон. В кошмаре он тоже звонил, поэтому Молдер помедлил, прежде чем протянуть руку и снять трубку.

И здесь он тоже услышал голос Скиннера!

— Агент Молдер, слушайте внимательно. Кажется, нашлась Скалли. Вы должны срочно выехать в Джорджтаунский медицинский центр. У них лежит неизвестная женщина с отпечатками пальцев Скалли.

— А так бывает? — тупо спросил Молдер.

— Езжайте и проверьте, — Скиннер бросил трубку.

Молдер перевел взгляд на подушку, пытаясь отделить сон от яви. Чем-то они существенно отличались… Чем-то… А, вспомнил. Во сне Скалли была мертвой. И вообще — вампиром. И вообще…

Он добрался до холодильника. Наощупь выудил какую-то холодную банку, вскрыл и выхлебал в один присест, не осознавая вкуса.

Северо-восточный Джорджтаунский медицинский центр, Вашингтон, округ Колумбия. 13 ноября 1994, 02.36

Его попытались не впустить! Молдер не успел рассмотреть, кто это был. Охранник, наверное…

Потом на дороге встала какая-то медсестра все с тем же сакраментальным «Вам сюда нельзя!»

Но ему было можно. Ему можно было всё.

В голове билось почему-то: «Эту я им не отдам…» Кому — неважно. Им, и всё.