Оглавление

Введение

В третьей книге «Морских рассказов» автор коснулся необычной темы для читателя.

Эта тема для сухопутного человека чужда. Потому что не каждому человеку приходится проводить дни и месяцы, а иногда и годы, в открытом море, подвергаясь воздействиям стихии, с которой человек ещё не может справиться до сих пор. Ему только надо подстраиваться под неё.

Для большинства читателей море — это место отдыха и развлечений.

А для некоторой категории людей — это суровый труд. От результатов этого труда многое зависит.

Для хозяина судна — целостность судна. Для фрахтователя — бесперебойная доставка грузов. А для самих моряков — возвращение домой после трудных рейсов.

Это общий труд моряков, который объединяет их всех. Но гарантию этого труда во многом обеспечивают судовые механики.

Их труд не заметен. Судно вовремя пришло в порт — заслуга механика. Его за это никто не похвалит и не ободрит. Это его обычная работа. Для этого и существует на судах должность судового механика, чтобы всё было безопасно и исправно.

Судно задержалось в рейсе или, если не дай Бог, потерпело аварию — виноват механик. И тогда его взгреют по полной программе. Но капитаны тут будут стоять в первой шеренге.

На море нет национальностей, которые порой разделяют многие государства. На море есть только одна национальность — это моряки. Они в любой ситуации протянут руку помощи друг другу и поделятся последней рубашкой.

В некоторых рассказах этой серии книг автор описывает события от первого лица.

Да, отчасти это так и происходило. Но многое из того, что читатель прочтёт в «Морских рассказах» — это обычная морская жизнь, эпизоды которой произошли не только с самим автором а и многими его друзьями и знакомыми, хотя и переданы они от первого лица.

Автор очень рад, что Вы прочли эти строки. Значит, Вам не всё так безразлично в этом мире.

Все события в этих рассказах являются плодом авторского вымысла. Все совпадения имён, дат, названий и сюжета являются случайными. Местоимение «Я» в данном тексте обозначает не Автора, а вымышленного персонажа.

С уважением ко всем морякам и их семьям.

Алексей Макаров

«Паулина». Начало контракта

Жизнь судового механика

Глава первая

Самолёт пошёл на посадку в Сан-Пауло. Стюардессы бегали и наводили порядок в салонах, заставляли пристёгиваться, выравнивать кресла, убирать столики.

А у меня до сих пор стояло в глазах Инночкино лицо в аэропорту Владивостока. Даже через пепельные окна кафе я видел, как она машет мне рукой, а в телефоне звучал её голос:

— Счастливого пути, спокойного рейса. Я тебя люблю. Возвращайся быстрее.

Пересадка в Москве, пересадка во Франкфурте-на-Майне и десять часов перелёта до Бразилии, где так много диких обезьян. И вот сейчас самолёт сядет.

Он и сел. По многочисленным переходам я добираюсь до выдачи багажа и выхожу на имигрэйшн. Там по плакатикам в руках встречающих, нахожу своего встречающего.

Это женщина. Наверное, помесь местных индейцев с португальцами, а может и ещё с кем. Но вид чисто южноамериканский. Она чем-то озабочена.

— Ты не один. Вас двое. Стой здесь, не уходи никуда. Твой друг где-то потерялся, — тараторит она по-английски с испанским акцентом.

Мне что. Курить я бросил. Значит, выходить на улицу не надо. Стою спокойно. Сказали ждать, значит — ждать. Глазею по сторонам. Где это тут столько много диких обезьян?

И вдруг появляется агетша с очень непростым импозантным человеком, которому она тараторит:

— Я тебе сказал быть здесь, никуда не ходить. Почему ты ходить другая сторона?

А тот, еле выдавливая английские слова, представительным басом возражает, показывая вокруг руками:

— Я не могу уходить далеко. Я здесь всегда рядом. Я большой и меня всегда видно.

Что он большой, то это я сразу заметил. Роста чуть больше ста восьмидесяти, в распахнутом кожаном плаще с изящным кожаным, чёрным портфелем в руке. Из-под плаща проглядывался хорошего качества пиджак, рубашка и, изящно повязанный галстук. Его нисколько не смутило, что его кто-то искал, ждал и волновался о нём. Тени смущения и неловкости на его лице не отображалось. Напротив, он сам выказывал недовольство респектабельным басистым голосом.

— Я тут стоять. Пять метров другая сторона. Почему ты меня не видать? — на тарабарском английском высказывал он своё недовольство.

Агентша махнула рукой. Мол, слава богу, все собраны, все нашлись.

— Пошли другой терминал. Там я сделать вам билет в Порто-Алегри. Багаж сдавать надо на местный терминал, — и она повела нас на терминал местных авиалиний, для оформления билетов и сдачи багажа.

Мой спутник почему-то шёл без вещей. Он шёл рядом со мной с независимым и гордым видом только с портфелем в руке. Подстроившись к его широким шагам, я поинтересовался:

— Позвольте узнать, а куда Вы направляетесь? — и снизу-вверх посмотрел на него.

— На «Паулину», — с некоторой задержкой и гордостью многозначительно ответил он.

— И в какой же должности Вы направлены туда, позвольте поинтересоваться? — с не меньшим интересом начал я выспрашивать у столь импозантного мужчины.

— Моториста, — с такой же, как и прежде, значимостью ответил он.

— А что же Вы без багажа? — не отставал я от своего спутника.

— Во Франкфурте у нас была стоянка меньше часа, наверное, они не успели перегрузить багаж, — невозмутимо и с такой же долей значимости, ответил он.

— Так откуда же Вы летели? — мне захотелось как можно больше узнать об этом представительном мужчине.

— Из Мариуполя, — прозвучал не менее гордый ответ.

У меня создавалось впечатление, что сейчас мой собеседник взойдёт на трибуну партийного съезда. Откашляется, отопьет глоток воды из стакана, заботливо предложенного секретарём, и начнёт очередной доклад. Он, не спеша, без тени стеснения, разложит перед собой листки с текстом, окинет зал тяжёлым взглядом, возложит на трибуну вытянутые руки и его слова, содержащие только непререкаемую истину, сейчас польются на головы благодатных слушателей.

— Так пора бы и познакомится, — предложил я дружелюбно.

— Серёга, — веско и смачно вылетело из его, полураскрытого рта.

— Александр Владимирович. Ваш будущий стармех.

Серёга смерил меня оценивающим взглядом сверху вниз, и с такой же значимостью с его губ сорвалось:

— Надеюсь, что мы сработаемся, — от его слов я чуть не поскользнулся на мраморном отполированном полу и не брякнулся на него всеми своими мягкими местами.

Агентша быстро организовала сдачу багажа и оформление билетов на местные авиалинии до Порто-Алегри.

Я обратил её внимание, что у Серёги нет багажа и она обещала получить его завтра и доставить на судно, которое будет стоять в Рио-Гранде ещё несколько дней. Чувствовалось, что у неё ещё много дел и она не собирается больше водить нас за ручку, поэтому она только торопливо спросила:

— Вам ещё нужна моя помощь? Ведь до рейса ещё три часа? — на что я как можно вежливее заверил её, что мы ей премного благодарны и с дальнейшими трудностями постараемся справиться сами.

На что агентша, усмехнувшись посоветовала:

— Смотри внимательно за свой друг. Пусть он больше не потерялся, — от чего я рассмеялся. Мы пожали друг другу руки, и она упорхнула.

— Что она там наговорила? — нехотя, цедя каждое слово, поинтересовался Серёга.

— Она пожелала нам счастливо добраться, а тебе самого наилучшего, — не моргнув глазом, объяснил я ему перевод.

— А что она сказала про мой багаж? Когда же он, в конце концов, будет доставлен? — по суровому тону Серёги чувствовалось, что он очень недоволен.

— Сегодня прилетит твой багаж, — успокоил я генерального секретаря.

Его поведение меня уже начало раздражать. Ну, хоть бы спасибо сказал, или что-нибудь в этом роде. Нет. Этому человеку, так мне показалось, все всегда что-нибудь должны.

Отойдя в сторону от билетных касс, мы нашли свободные кресла и устроились на них. Требовалось ещё скоротать около двух часов. После такого продолжительного перелёта я чувствовал себя выбитым из колеи.

Договорились с Серёгой, что он сидит у наших портфелей и караулит кресла, а я пойду и осмотрюсь, поем и попью, а потом и Серёга сделает такой же вояж. Тот благосклонно согласился с таким предложением.

Найдя обменный пункт, я поменял пятьдесят долларов на местные деньги.

По мне — все они песо, но это оказалось не песо. А как правильно выговорить их название? Я так и не запомнил. А так как по-английски никто здесь ничего не понимал, то мне хватало того, что я говорил всем продавцам белиберду смеси русского — английского языка, а в ответ мне предлагали калькулятор. Потом с продавцом мы очень старательно всё перемножали, торговались, приходили к общему знаменателю и довольные расходились.

Таким образом я купил сувенир. На мой взгляд очень даже красивый. Ведь я первый раз в Бразилии, а я имел привычку, что в странах, в которых бывал первый раз, всегда покупал сувениры.

Рядом с сувенирными киосками находилось кафе. Там я заказал себе кое-что из местной кухни. Это оказались вкусные блинчики с копчёностями и овощами. Пиво продавалось только в банках, и я взял две баночки местного пивка, но у меня всё равно ещё оставалось больше тридцати местных тугриков. После очень эмоционального общения с продавцом в кафе, я усвоил, что эти тугрики имеют название. Это же знаменитые реалы!

Закончив ознакомительный тур по аэропорту, я вернулся к Серёге. Тот сидел на прежнем месте, но, несмотря на свой гордый и независимый вид, клевал носом.

— Не спать, а то замёрзнешь, — скомандовал я, на что тот мотнул головой и взгляд его стал более осмысленным:

— Что, можно и мне размяться? — и он вопросительно посмотрел меня.

Что это с ним случилось? Куда делась прежняя надменность? Но, помня наставления агентши, я указал Серёге на часы:

— На прогулку и пропитание тебе даётся не более получаса. В двенадцать начало посадки и ждать нас там никто не будет, — предупредил я его. — А нам ещё надо дойти до посадочных ворот.

— Владимирыч, не беспокойся. Везде мы успеем, — с видом бывалого путешественника заверил меня Серёга и с достойным видом удалился.

Я с подозрением смотрел ему вслед, потому что меня терзали смутные сомнения. А прав ли я, что отпустил одного в незнакомом аэропорту представителя свободолюбивого украинского народа?

Оказалось, что не прав.

Было двенадцать двадцать, когда фигура нашего представителя одной из ведущих политических партий мира появилась на краю сцены.

— Твою маму дорогую и т. д. и т. п. Ты где б…ь такая шаталась. Ты на часы глядел или они у тебя к ж…е примотаны? — я бы орал, визжал и плевался от злости, если бы я не находился в аэропорту.

Но вид моего оппонента излучал, как и прежде, невозмутимое и беспредельное спокойствие.

— А что? Мы куда-то опаздываем? Ведь до взлёта ещё сорок минут, — от его тупизма я чуть не онемел.

Мне показалось, что такую броню не пробьёт даже фашистский фаустпатрон, потому что Серёга удивлённо смотрел на меня взглядом первозданной невинности.

Что оставалось делать? И я, взглянув в эти невозмутимые очи, махнул рукой и, подхватив свой портфель с документами уже на ходу прокричал:

— Бежим.

Я на самом деле бежал и не оборачивался на нашего генерального секретаря. И тут, как назло, наши ворота оказались последними в длинном коридоре аэропорта.

Подбежав к ним, я сунул в руки проверяльщиков посадочный талон и под их возмущёнными и испепеляющими взглядами промчался в салон самолёта, где нашёл своё кресло и плюхнулся в него. Через минуту тело генсека приземлилось рядом.

От произошедшего я лишился дара человеческой речи. У меня оставались только маты. Они клокотали в груди, но я, как мог, сдерживал себя, чтобы не разораться. В дополнение ко всем удовольствиям, что сегодня свалились на мою голову, меня убил последний Серёгин вопрос:

— А что это мы не взлетаем? Ведь мы уже на местах. Мы же успели, — спокойным голосом, сохранившим всё те же нотки достоинства и превосходства, поинтересовался он.

Мама дорогая! Ну зачем ты меня родила в понедельник? И теперь я с горечью начинал понимать почему. Наверное, для того, чтобы испытать удовольствие при общении с такими Серёгами.

А генсеку хоть бы хны! Он старательно пристегнулся и, уже через несколько минут, мирно похрапывал.

Самолет взлетел. Я сидел у окна и смотрел на удивительную Бразилию, про которую столько много слышал и читал.

Под окном проплывали холмы, реки, поля, какие-то деревни и поселки. Это в моём понимании. А может быть по-бразильски, они имели совсем другие названия. Я даже не заметил, как проглотил предложенный бутерброд. Так всё выглядело интересным за бортом.

Много лет летаю. Но чтобы так интересно, то это происходило в первый раз. Да, это случилось впервые, чтобы я так беспрестанно смотрел за борт. Обычно я, как и Серёга сейчас, всегда спал.

Вскоре загорелось табло, чтобы все пристегнули ремни.

Самолёт приземлился, а наш Серёга от соприкосновения колёс с посадочной полосой очнулся от сна.

— Мы что, уже в Бразилии? — важно изрёк он, ожидая моментального разъяснения.

Чаша моего терпения переполнилась, и я съязвил:

— Конечно! И тут много диких обезьян.

— Интересно, — в баритоне Серёги прозвучали нотки любопытства. — И где же они тут живут? — и он со своего места посмотрел в иллюминатор.

Слава богу! Самолёт уже остановился на взлётной полосе и пришлось выходить, поэтому мне не стал отвечать на столь сакраментальный вопрос.

Пройдя в здание аэровокзала на ленте выдачи багажа я нашёл свой чемодан. Он имел плачевный вид. Обе ручки оторваны. И как его тащить? Озадачился я новой проблемой. Хорошо ещё, что осталась выдвижная ручка и колёса. Да… Китайское качество и тут подвело. Не выдержал страдалец перелёта из Владивостока до Порто-Алегри.

На выходе я осмотрелся и увидел мужчину полу индейской наружности с плакатиком в руках. Он ждал именно нас. Подойдя к нему и, стараясь правильно и медленно выговаривать английские слова, попытался объяснить, что мы это те, кого он ждёт, что мы уже здесь и хотели бы знать, а что же последует дальше.

Обычные стандартные фразы, которые я всегда говорил встречающим агентам.

Но в ответ получил фразу по-португальски из которой ничего не понял. Тогда я, хулиганя, по-русски с матами сообщил ему, что мы здесь.

— О! Руссо, украине, добро пожаловать, — и яркий представитель местного населения, подхватив мой чемодан за оставшуюся ручку, быстро пошёл к выходу, где находилась его машина.

Его «Фольцваген» стоял мерах в двадцати от входа.

Каким-то образом мне удалось выяснить, что он отвезёт нас в Рио-Гранде, до которого триста километров, но для этого пришлось приложить массу артистизма, мимики и жестов.

На улице в ноябре в Порто-Алегри тепло.

В Москве в duty free я купил футболку за тридцать долларов. Дешевле почему-то не нашёл. Там же зашёл в туалет, скинул с себя тёплую рубашку и переоделся в неё, поэтому в местном бразильском климате чувствовал себя нормально. Это после Владивостока, где минус десять. И после зимней Москвы, но там я не выходил из аэропорта и с наружной температурой контакта мне пришлось избежать.

А в Порто-Алегри не меньше, чем плюс двадцать пять градусов. Серёга даже распахнул своё длиннополое кожаное пальто. Пот с него лился градом, но он не сдавался и не снимал его. Мне его даже стало жалко.

— Да сними ты свой плащ, — не выдержал я, видя его страдания.

На удивление он без слов снял пальто и уложил его в багажник вместе с моим чемоданом.

Машина, пока стояла на солнце, прогрелась под осенним солнышком, и я попросил агента включить кондиционер. Тот меня почему-то сразу понял и сразу включил его.

Убедившись, что мы готовы к поездке, водитель резко тронулся со стоянки.

Городские развязки меня не очень удивили. Всё обычно, как в нормальном европейском городе. Но когда машина выехала за город, то я поразился.

У меня невольно возникло ощущение, что я как будто попал в Ханкайскую долину. Такая же двухполосная дорога, такая же равнина. Даже деревья вдоль неё, по-моему, те же самые. Холмы — точно такие же. Я смотрел на всё это и получал удовольствие, вспоминая, как в прошлом году я точно так же ехал, по такой же дороге. В машине сидели жена, внуки и я наслаждался щебетаньем их голосов.

Но в нашей машине этих голосов сейчас не звучало. Водитель сосредоточился на дороге, а я смотрел по сторонам. Серёге надоело молча сидеть на заднем сидении, и он начал донимать меня вопросами. Но скорее это походило на допрос.

— Владимирыч, а сколько во Владике стоит рыба?

Какая рыба, что за рыба? Его, по-видимому, это не интересовало. Он хотел знать только цену. На мои подробные ответы о сорте рыбы, о её цене в рублях, он только качал головой и значительно выдавал междометия. Потом доставал из глубин своих штанов калькулятор, и начинал переводить всё в гривны, а потом в доллары. Совершив манипуляции с подсчётами, он многозначащим выдавал:

— Да, это у нас дешевле, — или наоборот, — нет, это у нас дороже, — или что-то вроде этого.

После непродолжительного молчания и, наверное, переваривания полученной информации, он задавал следующий вопрос:

— Владимирыч, а сколько стоят во Владике машины? — мне опять приходилось обстоятельно отвечать.

Машины — это моя любимая тема, и я развивал свою мысль на полную катушку. И о старых марках, и о новых моделях, об их преимуществах и недостатках. И всегда за этим следовал риторический вопрос:

— А как же вы на них ездите? Ведь руль то справа, — на что я пошутил: — Так это же так легко обматерить умника за рулём леворульной машины. Поэтому и ездится очень легко. Всегда видишь дурака за рулём рядом с собой.

Потом разговор надолго затихал. Водителю тоже стало скучно. Он периодически включал то одну, то другую местные радиостанции с музыкой. Иногда пытался что-то спросить на ломаном английском. Долго соображал от полученных ответов, переспрашивал и делал вид, что что-то понял.

После пары часов интенсивной гонки я почувствовал, что он именно — бразильеро. У него самая лучшая машина в мире, и он самый лучший водитель на дорогах Бразилии. Он не позволит себя кому-либо обогнать и всегда, и везде будет первым.

Я даже сам себя вспомнил, когда мы с Инночкой ехали в Горноводное. Тогда, никто меня на моей «Карине ED» не смог обогнать. Даже на перевалах к Дальнегорску, я не позволил «Крауну» обогнать себя.

Остановились у небольшого магазинчика. Попили кофе и съели по паре бутербродов. Серёга всё ходил и присматривался к ценам. Он не выпускал из рук калькулятор и всё время, что-то перемножал и делил. Своими впечатлениями он делился со мной.

— Да я бы тут жил с такими ценами, — то и дело вырывалась у него.

Когда он увидел, что бразильское вино в упаковке по четыре литра стоит меньше четырёх долларов, то не выдержал и купил его.

Пока наш водитель пил кофе, я обошёл всё вокруг и остановился у входа в магазин. Рядом стоял рейсовый автобус. Пассажиры вышли погулять и к нам подошёл молодой парень. На хорошем английском он обратился к нам. Он ехал домой после окончания курса обучения в мореходке. Его отец работает лоцманом в Рио-Гранде, и этот парень очень соскучился по своим родителям, а после отпуска он поедет по распределение на работу и очень хочет отдать все силы своей новой работе.

Когда он увидел, что Серёга покупает вино, то разочарованно сказал:

— Бразильское вино — это не то, что я хотел бы подарить своему отцу. Я ему везу в подарок Чилийское вино. Это будет ему лучшим подарком.

Я с этим общительным парнем мило распрощался, и наш водитель вновь резко нажал на газ.

Он резво обходил одну машину за другой. В мастерстве вождения я ему даже позавидовал. Бразильский темперамент сказывался и в этом.

Опять понеслись долины, холмы, берёзы, сосны, ивы, небольшие строения.

В сосновой роще водитель попросил разрешения остановиться.

Въехав в неё, машина наполнилась густым хвойным ароматом, а чистота воздуха меня сразила наповал. Этот воздух наполнил лёгкие и им хотелось дышать и дышать.

Водитель остановился у небольшого строение с вывеской. Пару слов я понял — ВИНО и ПИВО. Остальное — для меня только буквы.

Войдя в строение, я вновь поразился. Там стоял дух нашей копчёной колбасы. Водитель уже что-то покупал, а я в нерешительности подошёл к прилавку и осматривал вывешенные многочисленные снизки колбас. От них шёл такой непередаваемый аромат копчёностей, что у меня чуть ли не закружилась голова.

Хозяин что-то приветливо начал рассказать, показывая на колбасы. Но я его абсолютно не понимал, тогда водитель попытался объяснить мне содержание речи продавца.

Из его перевода я понял, что это хозяин лавки. Они тут сами делают говяжью колбасу, и он с удовольствием даст нам её попробовать. У него их несколько сортов. Если иностранцы согласятся попробовать его колбас, то он приглашает их за столик.

Колбасами находились везде. Они на специальных подвесках свисали с потолка, висели на стенах и лежали на прилавках.

Дух копчёностей сводил с ума. Слюной я почти захлебнулся. Как можно отказаться от предложения попробовать эти деликатесы! Хотя, я знал, что это предложение приведёт к последующей раскрутке. И водитель нас сюда не просто так завёз. Он, наверное, тоже имеет здесь свою прибыль.

Мы сели за столик напротив прилавка. Полумрак, прохлада, запах елей, растущих рядом с магазинчиком и запах копчёностей, сделали своё дело.

Сил сопротивляться не оставалось. Перед каждым из нас появился высокий стакан с вином из зелёного стекла. Вино в нём казалось чёрным. На вкус это оказался очень хороший портвейн. Наверное, в своей жизни я пробовал всего лишь несколько раз вина такого сорта.

Вино оказалось тягучим, в меру сладким и его терпкость откладывалась на языке. Тут же перед нами, как по волшебству, появилось целое блюдо с нарезанной, пахучей и заманчивой колбасой.

О! Как это всё оказалось вкусно! Я не устоял и, оставшиеся реалы, потратил именно на эту колбасу. Серёга, как мне показалось в тот момент, оказался умнее меня. Он купил колбасу, и ещё, вдобавок огромную бутылку, этого наивкуснейшего портвейна.

Простые мужики, простые работяги. Бразильцы. Я впервые видел тех людей, кто именно делает для нас то, что нужно нам, горожанам. А они просто так живут. Это их жизнь. Это их страна, в которую они замечательно вписываются и колорит этой страны создаётся именно этими простыми работягами.

Мило распрощавшись с хозяевами гостеприимной лавки, мы покинули её с увесистыми пакетами, а водитель опять нажал на газ и автомобиль умчался от уютной лавки, оставив за собой запах сосен и копчёных колбас.

Опять понеслись навстречу холмы, луга, поля. Да-а. У нас стояла зима с морозами, а тут в разгаре бразильское лето с редкими тракторами и людьми на полях. Простор, проносящийся за бортом — завораживал.

По указателям до Рио-Гранде оставалось меньше тридцати километров. Те же дома, рощи, луга и деревеньки с небольшими домишками. Пейзаж не менялся, но чем ближе мы продвигались к намеченной точке, тем нищета и развалюхи встречались всё чаще и чаще.

Вот мы и въехали в долгожданный Рио-Гранде, а мне показалось, что мы неожиданно оказались в Кандле в Индии. Только что на дороге отсутствовали коровы с худющими свиньями. Та же нищета и разбитые дороги. Хотя в центре города и дороги оказались в норме и вывески ресторанов и кафе напоминали европейские.

Но всё равно что-то выглядело не так. И только, когда я вышел из машины у офиса, понял. Лица. Да! Все они отличались от европейских. В них просматривалась какая-то странная помесь местных индейцев с остальными нациями мира. Хотя натуральных индейцев я никогда не видел в жизни, исключая телевизор. Но даже подсевшая в автомобиль любовница водителя, выглядела характерной креолкой.

Водитель привёз нас в офис и сдал агенту. Тут уже стало легче. Все говорили по-английски.

Даже Серёга как-то облегчённо вздохнул и опять начал задава