автордың кітабынан сөз тіркестері  Иррациональный мир Вуди Аллена

Андрей Резников

Всё в мире тщётно и преходяще. Кроме любви. Которая не преходяща, а переходяща. Как знамя передовика производства.

Жизнь любого человека может изменить просто случай. Который всегда подкрадывается незаметно.

Человек слаб, смешон, грешен, по большому счёту глуп, но всё это можно ему простить и даже полюбить его. Только за всё это нехорошее.

Вуди явно неравнодушен к «Преступлению и наказанию» Достоевского, что проявлялось у него не в одной картине, но кроме значительно уменьшенного, дегенеративного скелета литературного прототипа, на самом деле здесь ничего нет. Русский роман это выстраданная главным героем основополагающая идея и её крах, это муки совести, это любовь не зависимо ни от чего, это доверие…

Вуди: «Решения, принятые сердцем надёжнее решений мозгов, потому что сердце разгоняет кровь, а она циркулирует везде и всё видит, а серые клеточки лежат на месте и только думают».

«Мы всегда предстаём перед выбором. Но и наш выбор определяет нас. Мы сами — совокупность наших выборов. Счастье не заложено в человеке. Мы сами, с нашей способностью любить, наполняем нашу жизнь смыслом. Большинству людей всё-таки удаётся находить радость в простых вещах. Например, в семье, работе и в надежде, что будущему поколению удастся постичь нечто большее».

Нестандартный, смешной фильм, где на основе пародийной «Войны и мира» смешиваются многие классические русские произведения и жанры, в том числе и прекрасная музыка Прокофьева — основной саундтрек картины

Прежде всего, эта картина — пародия на западные, американские фильмы о России и русских. Аллен высмеивает стереотипные взгляды Запада на нас и нашу жизнь.

В то же время, Вуди иронизирует над русскими «глубиной и широтой души», непредсказуемостью, бесшабашностью, зачастую неуместному умствованию, неожиданными сменами жизненно важных решений, расхождением высоких слов и дела нашего брата русака.

создаваемый им виртуальный мир становился иррациональным.

лучшими у него стали те ленты, где он оставался самим собой — смеющимся над людьми и мироустройством и, в то же время, глубоко понимающим, сочувствующим и любящим человека и жизнь.