Оглавление

— Вот это да! — Иван остолбенел от увиденного. В фирменном халате и шапочке супермаркета «Лэнгли», за прилавком мясного отдела стояла Эльза Григорович! Весь день Иван Жуков, начальник кредитного отдела «Гринбанка», оформлял заём на постройку загородного особняка этой бизнесвумен, и вот теперь он видит будущую владелицу элитной недвижимости в роли простой продавщицы! Эльза тоже узнала Жукова, но, справившись с секундным замешательством, обратилась к нему с заученной вежливостью:

— Вам что-нибудь подсказать?

«Подскажите мне, зачем Вам кредит в три миллиона долларов?!» — крутилось в голове у Ивана.

— Вот буженинка свеженькая, балычок очень вкусный, только что подвезли… — затараторила Григорович.

— Буженинка… — машинально повторил Жуков. — Я вегетарианец! — он посмотрел продавщице прямо в глаза.

— Вегетарианец? — искренне, и нисколько не смутившись, удивилась Эльза.

Иван глянул на её грудь. «Скокова Екатерина Леонидовна», — гласил нагрудный бейдж продавщицы.

— Ну, если, вегетарианец, тогда я ничем Вам помочь не могу, — улыбнулась Эльза. — Но в нашем магазине есть отдел вегетарианской пищи. Вот пройдите направо…

— Спасибо, я знаю — ответил Иван, — Я часто бываю здесь.

Последнее утверждение являлось ложным: Иван был в универсаме «Лэнгли» первый раз.

Ничего не купив, Иван вышел из супермаркета, сел в машину и поехал домой.

— Привет… — улыбка сошла с лица жены, как только она увидела Ивана. Мария остановилась, держа в руке лейку, из которой собралась поливать цветы.

— Я видел её в магазине… — стоя в прихожей, медленно проговорил Иван.

— Кого ты видел?

— Эльзу Григорович.

— Это кто?

— А ты разве не помнишь?

— Помню, — согласилась Мария. — Ну и что?

— А то, — начал раздражаться Иван, — что наш банк сегодня выдал ей трёхмиллионный кредит. А эта, якобы владелица фитнесс-центра, в свободное от основного бизнеса время работает простой продавщицей в универсаме! — резким движением он снял пальто.

— Мало ли в жизни совпадений? — усмехнулась Мария. — Ты эту Григорович видел один раз, а в универсаме встретил очень похожую женщину.

— Это она, — Иван продолжал смотреть сквозь жену.

— Ты что, влюбился в неё что ли? — попыталась пошутить жена. — На работе — Эльза Григорович! Дома — об Эльзе Григорович! А теперь ты ей свидания в магазине назначаешь?

— Это она стояла за прилавком! — упёрся Иван.

— А я уж подумала, что Эльза ходила по подиуму, и ты любовался её длинными ногами, — Мария, как ни в чём не бывало, проследовала в комнату.

— Даже голос её… — Иван прошёл вслед за женой.

— Так Вы ещё мило побеседовали? — речь Марии полилась, как вода из лейки.

— Мы не беседовали. Она мне буженину предложила…

— И где эта буженина?

— Перестань издеваться!

— Какое издевательство? Я бы с удовольствием съела за завтраком бутерброд с буженинкой. А ты увидел прекрасную Эльзу, — Мария наклонила лейку над очередным цветком, — и совсем забыл о жене.

— Маша, почему ты не хочешь понять всей сложности моей ситуации?

— Продавщица, похожая на клиентку банка, предложила покупателю буженину! — театрально воскликнула Мария. — Ситуация, сложнее не придумаешь!

— Это была Эльза.

— А ты бы спросил эту Эльзу, что она сама думает о таком странном сочетании видов деятельности?

— Не спросил, — признался Иван.

— Почему? — с материнским участием поинтересовалась жена.

— Она там не Григорович.

— Ваня, ты что заболел? — супруга подошла к мужу и заботливо потрогала его лоб. — Здесь Григорович, там не Григорович. И, наверное, не Эльза, а Эдвард, переодетый мужчина, трансвестит!

— У нас в банке она получила кредит, как Григорович, а в супермаркете у неё на бейдже написано: Скокова Екатерина Леонидовна.

— Екатерина Леонидовна? Ваня, ты устал, тебе надо отдохнуть. Отдохнёшь, и тебе перестанут мерещиться в магазинах, на бензоколонках или ещё где-либо Эльзы Григорович.

— Но это было она! Я не обознался! — досадуя больше на самого себя, закричал Иван.

— И она тебя, конечно, тоже узнала? — продолжала иронизировать Маша.

— Узнала, но, естественно, не признала, — грустно усмехнулся Жуков.

— А она, вообще, красивая? А, Ваня! В твоём вкусе?

— Нет, не в моём! Ты же видела её фото…

— Ваня! — Мария олицетворяла само спокойствие. — Я, как эксперт службы безопасности банка, Эльзу Григорович и проверила и перепроверила. Из-за тебя, кстати, пришлось перепроверять!

— Я… — сжал кулаки Иван. — Я с самого начала был против выдачи ей кредита, но твой шеф… Да что теперь говорить!

— Вот именно, — поддержала Мария, — надо успокоиться и всё пройдет.

— Что пройдёт?

— Всё! — строго сказала Мария. — Всё. Никаких Эльз! А иначе, Иван, я устрою тебе сцену ревности. Кстати, каким ветром тебя занесло в универсам «Лэнгли»?

— Да вот занесло, — вздохнул Иван. Он решил прекратить бесполезный в данный момент разговор.

***

— Ваня! Ваня! Не ходи по воде!

Иван рефлекторно обернулся на крик чьей-то молодой мамаши. Её двухгодовалый сынишка в новом красном комбинезоне пытался при помощи детской лопатки измерить глубину маленькой лужи.

Привычка реагировать на любой звук своего имени осталась у Ивана с детства. Ведь в его детские времена сразу несколько мам могли кричать «Сережа», «Андрюша», «Саша», и только одна мама периодически звала: «Ваня!». Это редкое тогда имя в устах и воспитательницы детского сада, и школьной учительницы всегда было обращено только к нему. А вот в последнее время «Иваны» вошли в моду. Наверное, скоро в каждом классе будут учиться по три-четыре Ивана, как когда-то учились Серёжи и Саши.

Являться носителем редкого имени — это с одной стороны лестно (я не такой, как все), а с другой — тяжело. Особенно — в детстве. К любому имени одноклассники стараются прилепить какое-нибудь рифмованное прозвище: у нашего Алика не выпросить шкалика, у Кости — крепкий компостер, у Дениса — в штанах кипарисы… Но это ещё придумать надо и подогнать под конкретную личность. А для Ивана всё уже есть, всё придумано и продумано: Иванушка-дурачок, Ванька-встанька, перестань Ваньку валять, Иван, не помнящий родства, во всю Ивановскую… Такой вот «подарок» сделали родители Вани его одноклассникам, да и не очень политкорректным учителям. Это сейчас на школьного учителя можно подать в суд и потребовать заклеить глубокую рану детской души толстым денежным пластырем. А раньше народ учителей боялся. И учителя в выставлении оценок и выдаче характеристик себя не стесняли:

— Да ты не Иван, а Иванушка-дурачок, если такую задачу решить не способен! — восклицала вполне добродушно преподавательница математики.

— Вот из-за таких знатоков истории и появляются в нашей стране Иваны, не помнящие родства! — громогласно заявлял историк.

— А ну перестань Ваньку валять! — такое замечание зашалившему ученику по имени Иван мог позволить себе любой учитель.

Но сильнее всего обидела Ваню учительница русского языка и литературы, когда перед всем классом начала читать вслух знаменитый рассказ Чехова:

— Ванька Жуков, девятилетний мальчик, в ночь под Рождество не ложился спать…

Хохот в классе не смолкал минут пять — ведь Иван оказался не только тёзкой, но и однофамильцем главного героя рассказа. К литературе Ваня с раннего детства, с самых первых сказок относился настороженно, а вот историю, несмотря на острый язык учителя, полюбил. Иван Калита, Иван Грозный — эти участники исторических событий доказывали Ване, что не такое уж его имя безнадёжное. Впрочем, и школьная жизнь Ивана Жукова показывала, что Иванам на Руси сказочно везёт не только в сказках. Урок литературы с чеховским героем стал переломным моментом в Ваниной биографии: Ваня, обидевшись тогда очень сильно, через некоторое время перестал обижаться совсем.

— Дуракам всегда везёт! — с вызовом отвечал Ваня и ровесникам, и учителям на любую колкость, и мысль эта всё чаще и чаще стала находить материальные подтверждения. Школьник Жуков совсем не был дурачком, но везти ему стало с некоторых пор фантастически. Ваню никогда не спрашивали того, чего он не знал, но если урок выучивался на зубок, учитель обязательно вызывал Жукова к доске. Когда одноклассники Ивана, завладев классным журналом, наставили себе туда хороших оценок, только Ваня сумел на основании этих липовых «пятёрок» получить отличные оценки и в четверти. Все остальные получили в той же четверти «неуд» по поведению.

— А ты у нас, Иван, Грозный! — усмехнулся как-то учитель химии, изобличив Жукова в изготовлении взрывного порошка, хлопающего под каблуками учительниц и старшеклассниц. Вместо того чтобы отдать «минёра» школьных рекреаций под педагогический суд, химик направил Ивана Жукова на олимпиаду по химии.

Так Ваня окончательно перестал быть Иванушкой-дурачком и стал для окружающих Иваном Грозным. В старших классах уже никто не обращался к нему «Ванька», а только уважительно — «Иван».

Будущую профессию Ваня выбрал так же в противовес своему сказочному тёзке: он поступил в финансово-экономический институт. Заведение это было в основном женским, но пока Иван выбирал себе студенческую подругу, его самого выбрала однокурсница по имени Маша. Иван да Марья! Надо сказать, что Ивану и самому Маша сразу понравилась, но оставшийся в подсознании «сказочный» детский комплекс мешал ему заговорить с ней первым. Однако, Мария, обладавшая скорее европейским, чем русским характером, застенчивостью не страдала. Когда их первый курс выехал на обязательные в советское время сельхозработы, Маша стала обращаться за помощью только к Ивану. Сначала он поднёс ей пустой ящик для сбора морковки, потом оттащил заполненный, через несколько дней они вместе обедали, а по возвращении из колхоза уже и спали. Кроме этого, Иван помогал Маше писать контрольные и курсовые работы, а Мария, используя своё нескромное обаяние, устроила Ваню в конце третьего курса в один из первых в России коммерческих банков.

Спонтанные воспоминания Ивана прервал истошный детский плач. Мальчик Ваня в красном комбинезоне не устоял на ногах и навзничь упал в лужу.

— Ну, куда ты всё время лезешь! — с ужасом вскричала его мама и, впрыгнув вслед за сыном в воду, одной рукой поставила его на ноги. Красный комбинезон даже не успел намокнуть.

«Сел в лужу! Как и я с Эльзой Григорович. Или меня в эту лужу посадили?» Вчерашний эпизод в универсаме не выходил из головы. Иван подошёл к машине, открыл дверь и погрузился в салон. В зеркало заднего вида он наблюдал, как расстроенная мамаша, усадив маленького Ваню в коляску, быстро увозит его прочь от злополучной лужи. Цветовая гамма коляски приятно гармонировала и с комбинезоном малыша, и с пальто его мамы.

«Надо и мне из лужи выбираться!» Иван завёл двигатель и, вырулив за шлагбаум жилого комплекса, поехал на работу в тот самый «Гринбанк», где он, Иван Васильевич Жуков, вот уже второй год занимал кресло начальника отдела кредитования.

За годы работы Иван не только стал Иваном Васильевичем, но и внешне оформился как его одиозный исторический тёзка. Усы, бородка, строгий взгляд, весомый голос, привыкший отдавать распоряжения — казнить или миловать. В принципе работа начальника отдела кредитования чем-то похожа на труд самодержца: своей волей выражающейся в подписи (или визе, как именовала её секретарь), Иван Васильевич мог одарить просителя-клиента кредитом или в таковом отказать. И он отказывал. Не всегда и не всем, конечно. В подобном случае Иван стал бы не самодержцем, а самодуром и свою власть, данную вышестоящей инстанцией, потерял бы. Но когда интуиция подсказывала… А она периодически подсказывала… Иван был неумолим! На собраниях отдела кредитования Иван Васильевич иногда разъяснял подчинённым логику некоторых своих решений.

— Что такое интуиция? Это практический опыт, перешедший на иной качественный уровень, — как учитель ученикам, вещал Иван Васильевич. — Вот вспомните фильм «Место встречи изменить нельзя», когда Фокс входит в зал ресторана, где его ждёт засада. Как он узнал об опасности? Интуитивно. Но с другой стороны, он же не шарахается каждого куста, гуляет по Москве спокойно. Однако всё время помнит о том, что его ищут. Так и вы должны думать о том, что вас в любой момент могут обмануть. Не все и не всегда… Но могут! Развивайте логику и опирайтесь на мою интуицию, пока своей не обзавелись.

— А почему Вы решили, что Дудукин не вернёт кредит? — Аллочка, задавшая этот вопрос, работала в банке совсем недавно, а потому спрашивала совершенно искренне, желая овладеть хотя бы частицей знаний Ивана Васильевича.

— Дудукин? — усмехнулся Иван. — А ты бы ему свои деньги в долг дала?

— Я… — Аллочка почему-то покраснела. — Нет… Дудукину бы не дала.

— А кому бы дала? — хохотнул неисправимый циник Виктор.

— Витя, мы пока не занимаемся сексуальным кредитованием, — одёрнул остряка Иван и снова обратился к совсем уже растерявшейся Аллочке. — Вот видишь, Алла, твоя интуиция тебе что-то подсказывает, но ты не можешь словесно сформулировать эту подсказку. Пока не можешь. А ты, Виктор?

— Что я? — вопрос начальника застал подчинённого врасплох.

— Ты Дудукину кредит бы выдал? — с лёгким раздражение повторил свой вопрос Иван Васильевич.

— Выдал бы! — резанул Виктор. — У него все документы в порядке, справка о доходах…

— По справке у него доход 35 тысяч рублей в месяц, — перебил Виктора Иван Васильевич, — а выглядит он на три пятьсот!

Все, кроме посрамлённого сотрудника, улыбнулись.

— Так что, нам по внешнему виду, а не по документам кредиты выдавать? — потерял своё остроумие Виктор.

— По всему, Витя, по всему, — назидательно давил Иван. — Если человек специально для визита к нам надел дорогой костюм, это тоже сразу видно…

— Зубы золотые, а жрать нечего! — решил поддакнуть начальнику Виктор.

— Правильно, мыслишь, Витя. А ещё подумай, почему в нашем банке практически нет невозвращённых кредитов.

— Потому что начальник кредитного отдела нашего банка владеет не только мощной аналитикой, но и блестящей интуицией! — лесть подчинённого прозвучала как насмешка.

— Советую и Вам овладевать, — при этих словах Иван Васильевич Жуков обычно вставал из-за стола, давая понять, что собрание окончено.

Так всё и было несколько дней назад. Сотрудники разошлись по своим рабочим местам, а Иван занялся текущими делами. Дела эти состояли в том, что начальник кредитного отдела просматривал документы, подготовленные подчинёнными, и ставил на них визу. Или не ставил. Однако в тот день процесс визирования был внезапно прерван появлением в кабинете Жукова директора службы безопасности банка, Юрия Владимировича Безденежного. Фамилия для банковского дела, скажем прямо, не совсем подходящая, но для человека, обеспечивающего безопасность банка — вполне. Только Юрий Безденежный позволял себе входить в любой банковский кабинет без стука, не говоря уже о приглашении секретаря. Входя в помещение, Безденежный бегло осматривал стены, мебель и потолок, и только после этого обращал внимание на присутствующих там людей. Так проявлялась многолетняя профессиональная привычка: до работы в банке Юрий Владимирович охранял вторых лиц государства. «Первых после первых», — по его собственному выражению. Свинцовый взгляд Безденежного никогда не сулил ничего хорошего, но и ничего плохого сотрудникам банка этот человек не делал. Однако в присутствии директора службы безопасности Иван всегда ощущал некую двойственность: он забывал об Иване Грозном и вспоминал Ваньку Жукова. Вот так, становясь неким Ванькой Васильевичем Жуковым, он и общался с Безденежным. Общение обуславливалось служебной необходимостью: департамент безопасности проверял платежеспособность заёмщиков банка. Впрочем, далеко не все личные дела клиентов доходили до Юрия Владимировича: некоторых, явно ненадёжных, начальник отдела кредитования отсеивал лично, руководствуясь своей знаменитой интуицией.

— Здравствуй, Иван! — басовитым приветствием Безденежный завершил визуальный осмотр кабинета.

— Здравствуйте, Юрий Владимирович.

Юрий Владимирович закрыл за собой дверь, прошёл к столу Жукова, протянул ему руку и уверенно сел в кресло напротив. В его манере усаживаться не было и тени вальяжности, но даже в гостевом кресле Безденежный выглядел хозяином любого кабинета. Около четверти минуты протекло во взаимном молчании.

— Много работы я смотрю у тебя… — Юрий Владимирович, как всегда, начал издалека.

— Да, сами понимаете, бум потребительского кредитования, — при этих словах Иван зачем-то начал теребить бумаги, лежащие на столе.

— Да и у меня работы прибавилось… Хотя могло стать и больше, если бы ты не выручал меня, — по тону Безденежного трудно было понять, говорит он серьёзно или шутит. Правда, шутливости за Юрием Владимировичем не замечалось, единственной разновидностью юмора, которой он неплохо владел, являлся сарказм.

— Другой бы, на твоём месте, — продолжал свои размышления Безденежный, — скидывал всё на службу безопасности — проверяйте, мол, всё под вашу ответственность! А ты сначала сам проверишь, а потом и нас перепроверишь…

— Ну, Вас-то перепроверять мне зачем? — жёстко прищурился Иван. Он уже понял, что разговор будет не из простых. «Но в лужу я не сяду», — Жуков вспомнил сегодняшний уличный эпизод.

— Вот и я себя спрашиваю: зачем? — в голосе Безденежного появилась нотка агрессивности. — Служба безопасности несёт такую же ответственность за невозврат кредита, как и отдел кредитования. Почти такую же. Если мои люди одобряют, почему ты лишаешь клиента права на кредит?

— О каком клиенте Вы говорите? — поглаживая усы, вскинул брови Жуков.

— А будто ты сам не знаешь? Гражданка Григорович обратилась в наш банк за кредитом на постройку дома, служба безопасности дала добро, а начальник отдела кредитования дал ей от ворот поворот!

Иван прекрасно помнил этот отказ. С клиентами, сумма кредита которых превышала пятьсот тысяч долларов, он встречался лично. Григорович запрашивала три миллиона. Собеседование с этой женщиной оставило у Жукова тягостное впечатление: несмотря на своё звучное имя, Эльза более походила на замученную бытом и пьяницей-мужем домохозяйку, чем на будущую владелицу элитного особняка. Её ответы на вопросы звучали как плохо выученная роль актрисы второго плана и, невзирая на положительные результаты проверки, Иван принял решение в выдаче кредита отказать.

— Да, это моё решение, — Иван Васильевич сохранял внешнее спокойствие. — Я его обосновал и готов повторить своё обоснование хоть председателю правления банка.

— А решение департамента службы безопасности для тебя ничего не значит? — Безденежный откинулся в кресле и высокомерно смотрел на собеседника. — Может быть, ты теперь сам всё проверять будешь, а нас прикажешь распустить? Кстати, это с твоей стороны не первый случай необоснованного отказа.

— Необоснованных отказов у меня не бывает! — начальственный тон давался Ивану великолепно.

— Бывает, Ваня, бывает, — как отец-командир, пожурил своего бойца Юрий Владимирович. — Я могу вспомнить с десяток случаев. Но там речь шла о меньших суммах, а здесь… Да если она и не построит дом, ликвидация её залога в два раза перекроет и сумму кредита, и проценты по нему! Банк ничем не рискует! Банк получит прибыль! Получил бы, если бы не твой отказ…

— Назначайте проверку, Юрий Владимирович! — Иван посмотрел Безденежному прямо в глаза. — Если у службы безопасности имеются вопросы к начальнику кредитного отдела, я готов ответить, а так же сообщить Вам, что пока количество выданных кредитов в нашем банке равно количеству возвращённых.

— Эх, Ваня, Ваня! — эсбэшник понял, что лобовой наезд не удался. — Я к тебе пришёл поговорить, посоветоваться… А, по-твоему, получается, что я только слежкой за сотрудниками занимаюсь, работать людям мешаю. Но ведь я обязан обращать внимание и на случаи явной перестраховки. Перестраховка вредит банку не меньше, чем злоупотребления и махинации! А ты, Иван, как оказывается, перестраховщик ещё тот.

— Не знаю, не знаю, в страховом бизнесе не работал, — с дипломатичной сухостью ответил Иван.

— Вот-вот, а не своим делом занимаешься.

Прозвучавшая фраза будто хлестанула Жукова по лицу, и оно стало покрываться красными пятнами.

— А, вообще-то, Иван, — Юрий Владимирович понял, что переборщил, — мне бы хотелось, чтобы между твоей и моей службой стало больше доверия…

— Никому не доверяй! — ледяным тоном процитировал Иван.

— Не понял… — напрягся Безденежный.

— Инструкция один, параграф один американской полиции, — с кривой улыбкой, напомнил Жуков.

— А ты там служил? — презрительно процедил Юрий Владимирович.

— Я — нет, — немного растерялся Иван, — Но Вы этот параграф должны прекрасно знать: уставы всех полиций похожи. И служб безопасности. Наверное.

— Наверное? — опершись руками на стол, Безденежный привстал и наклонился к Жукову своим мощным корпусом. — Не говори о том, чего не знаешь точно, Ваня.

Резко повернувшись, директор службы безопасности вышел из кабинета.

«Зря, зря это я про американскую полицию… Но и промолчать было нельзя!» Возвращаясь в тот вечер домой, Иван снова и снова прокручивал в памяти состоявшийся разговор. Вообще-то, Жуков ни на чём особо не зацикливался, но к попыткам превратить его из Ивана Васильевича в Ваньку это не относилось. К счастью, такие попытки делались нечасто, и связаны они были в последнее время с одним и тем же человеком — с Юрием Владимировичем Безденежным. «Ну, что за человек! Ничего предъявить не может, а настроение изгадит! Завтра на столе у зама председателя правления появится докладная записка: Жуков тормозит выдачу кредитов и развитие кредитования в банке». Но доноса Иван не боялся: во-первых, у него со всем директоратом отношения прекрасные, а, во-вторых, директорат понимает, что написание всяких кляуз, сбор компромата, стукачество и т. п. — одна из функций службы безопасности. Юрию Владимировичу нечем заняться, и он решил провести воспитательную беседу с начальником кредитного отдела. Кстати, у него, у Жукова, свой человек в службе безопасности тоже имеется. И не кто-нибудь, а студенческая подруга Машенька, гражданская жена Мария! Иван да Марья в одном банке работают! И не просто в одном банке, а в одной цепочке: Маша заёмщиков проверяет, а Ваня им кредиты выдаёт. Вроде опасная для банковской сферы связка: муж и жена — одна сатана, много чего провернуть таким образом могут. Но Юрий Владимирович Безденежный рассудил иначе, и тут ему в мудрости не откажешь. Если какие проблемы и подозрения — кто первый подозреваемый? Правильно, Иван да Марья, и они, об этом помня, вряд ли какую аферу замутят. Опять же, утечку информации в кредитный отдел Юрию Владимировичу контролировать легче. Захотел до Ивана некоторые сведения довести — сделай так, чтобы Мария услышала, а уж она своему любимому всё передаст. С комментариями, конечно, но на чужой роток не накинешь платок, так что пусть этот роток будет известен заранее.

Когда Иван доехал до дома, Марии там ещё не было. Несмотря на то, что работали они в одном учреждении, в одном здании, на работу ездили поодиночке. У Марии — своя машина, у Ивана — своя. Так удобней. В рабочее время они тоже практически не встречались, только перезванивались и переписывались по электронной почте. Переписка эта носила в большинстве случаев деловой характер и не только потому, что просматривалась людьми Безденежного. Зачем обсуждать на работе то, что можно спокойно обговорить дома? Да и друг от друга отдохнуть не мешает. Иван въехал на территорию своего комфортного жилого комплекса, припарковал машину и поднялся в квартиру. Ужинать не хотелось, впрочем, и ужина как такового на кухне не наблюдалось: холодильник был практически пуст. Пустота и тишина. Иван включил телевизор, прилёг на диван и незаметно уснул. Приснился Ивану Юрий Владимирович, который в рабочей спецовке и рукавицах лопатой копал яму. Яма постепенно превращалась в огромный котлован. Сначала Жуков не понял, где образовался этот котлован, но потом сообразил, что они с Безденежным находятся на месте, где располагалось здание банка.

— Юрий Владимирович! Что Вы делаете?! Здесь же банк! — кричит Иван.

— Банк теперь, Ваня, в другом месте! — улыбается Безденежный.

— Где? — удивляется Жуков.

— А зачем тебе это знать, Ваня? — ухмыляется эсбэшник. — Меньше знаешь — крепче спишь, крепче спишь — реже куришь, дольше живёшь. Или это не про тебя?

— Я бросил курить, Юрий Владимирович.

— А вот я начал! — Безденежный втыкает лопату в землю и достаёт пачку сигарет. — Будешь? — угощает он Жукова.

Иван отрицательно мотает головой.

— Ну, как хочешь.

Безденежный вдруг прыгает в котлован, и Ваня видит на самом дне Эльзу Григорович. Юрий Владимирович с Эльзой сплетаются в какой-то странный клубок, клубок превращается мутный водоворот, затягивающий попавших в него куда-то на дно котлована. Иван в ужасе и не знает, что делать. Но вдруг рядом с ним появляется Мария. Она обнимает и страстно целует Ивана…

— Устал, мой мальчик? — Иван проснулся от прикосновения губ Маши к его щеке.

— От твоего шефа не только устать можно…

— Что-то случилось? — лицо Марии моментально стало серьёзным.

— Приснился он мне сейчас… — Иван решил пока не говорить жене о сегодняшнем разговоре.

— Это интересно! — игриво удивляется Маша. — И что же он во сне с тобой делал?

— Ничего не делал, яму копал… Слушай, а Безденежный курит?

— Не замечала, — на все вопросы, которые не касаются цифр и расчётов, Маша любит давать обтекаемые ответы.

— Во сне курил, — философски изрекает Иван.

— Это тебе самому курить хочется. В подсознании, — комментарии Маши в отличие от ответов на вопросы всегда конкретны.

«Другая жена спросила бы, ужинал ли я, а эта европейка привыкла ничего не готовить!».

Про себя Иван называл супругу «европейка». Хотя с таким же успехом он мог назвать её и американкой. Стереотип сознания не требует точности. И согласно этому стереотипу, американские и европейские женщины, в отличие от русских, самостоятельны, независимы, не готовят, не стирают, не убирают и оценивают своё сексуальное удовлетворение по пятибалльной шкале. Смог пять раз — получи «пятёрку»! Или пять минут? Ну, тут Ваня и в десятку легко попасть может: с сексом у него всё в порядке. У Марии с его помощью — тоже. Наверное. Наверное, потому что может быть и как в английском анекдоте?

— У тебя с сексом всё нормально?

— У меня — да.

— А у твоей жены?

— Не знаю…

Маша, как истинная европейка (или американка) считает официальный брак предрассудком, а потому до сих пор находится с Ваней в гражданских отношениях. В развитых странах женщины рожают ребёнка после тридцати! Так заявила Мария ещё во времена их студенческого романа. Более к этому вопросу они не возвращались. А ведь Машке скоро тридцать! Вот у Ваниного друга Лёвы — всё нормально. Зайдёшь в гости — жена всегда у плиты, или у стиральной машины, или с пылесосом. Муж, Лёва, если не за компьютером, то за столом. Обед из трёх блюд, потомство из двух детей. Конечно, Соня, его жена, не так стройна, как в юности, но по характеру и на ощупь всё ещё округла и мягка. Правда, на ощупь Иван Соню не проверял, ограничиваясь визуальным впечатлением.

Мария, напротив, домохозяйка никакая, зато следит за собой, как иной автомобилист за любимой машиной: полирует, тонирует, чистит, постоянно что-то меняет и регулирует. Иван не читал автомобильные издания, но и мужские журналы с фотографиями обнажённых красавиц тоже не просматривал. Зачем? Ведь типовая красавица всегда находилась рядом с ним.

Красота приглядится, а щи не прихлебаются! Мудрость этой пословицы из очередной сказки про везунчика Иванушку-дурачка Жуков познал на собственном опыте. И почему-то именно сейчас, проснувшись вечером, Иван страшно захотел свежих щей.

— Маша! А ты умеешь варить щи?

Вопрос мужа заставил жену, находящуюся в тот момент у зеркала, остановить массирующие движения ладоней на лице.

— Щи? Ты знаешь, я, вообще-то, умею делать многое другое… А щи… Это блюдо вне моей компетенции!

— А какое блюдо в твоей компетенции? — с подковыркой спросил Иван.

— Такое же, как у тебя — финансы и кредит. Я, Ванеч