автордың кітабын онлайн тегін оқу Лохотрон
Гасанов Алик

Алик Гасанов

Лохотрон

сборник рассказов №-11

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Перед вами очередной сборник увлекательных рассказов о жизни, про жизнь и за жизнь. Неплохое чтиво для поездки в поезде, и не только.

18+

ISBN 978-5-4483-9566-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Изюм

Мне всегда везёт на рассказчиков.

И это ведь прекрасно, когда собеседник ваш владеет таким даром, что рядом с ним интересно находиться.

Мне говорят:

— Просто ты умудряешься выхватывать именно тот изюм, который и придаёт истории шарм.

А как тут не выхватывать, когда изюму целый мешок рассыпан вокруг меня.

… — Вчера телек смотрим сидим, выпили уже, гляжу — певица какая-то полуголая запела. Губищами хлопает. Смотрю на неё и вспоминаю, надо бы не забыть электровафельницу починить… Жена задолбала с этой вафельницей…

Колян, дружбан мой лепший, иной раз так скажет, как в лужу пёрнет, ей-богу.

… — Санька прицепился недавно — пошли ко мне! Он мне пять тыщ должен уже второй год. Всё никак не отдаст. И всю дорогу в гости зовёт. Вину загладить. Я говорю, ну пошли. Приходим — Санёк стол накрыл, бегает радуется: дома никого, закусон хороший, никто не мешает. Пельмени выставил, водку тащит. Смотрю — а водка ярко-голубая. В графинчике. Сидим, пьём. На Машу Распутину смотрим. Культурно сидим. Про вафельницу советуемся. Пельмени, то да сё. Водка голубая. Под дорогой алкоголь и говорится по-другому. Это ж не портвейн в гараже сосать с горла! Сидим, разговоры разговариваем… Почти всю бутылку уговорили, короче, а я всё не решаюсь спросит: шо за водка такая, Саш? Не охота в грязь лицом… Мол, и водки-то порядочной я не пробовал… Невежество… Потом уже на балкон вышли, курим стоим, я и говорю:

— Ох, и хороший вид у тебя с балкона, Саня. Ох, и хорошо-то как!.. Красота…

А вид с Саниного балкона действительно потрясающий. Даже в трезвом виде. Четырнадцатый этаж. Чёрти куда видать. Небо, облака, Волга и чуток песочного обрыва, и сосны на самом краю. Солнышко заходит с краю. Зарево слезится. Кроме природы ни чего не видно. Ни асфальта, ни машин. Только даль российская. Аж слеза…

— Хороша водка…, — осторожно вставляю, — А чё за водка-то, Сань?

Водка-то не в бутылке, а в графине. И у Коляна моего, мол, вполне законное право не узнать сразу напиток на глаз-то.

А Саша сплёвывает задумчиво вниз голубой харчок:

— Да Ромка в неё пасту надул.

— Чего?

— Да Ромка, блин…

И рассказывает Саня, что его сынок Ромка-первоклассник какого-то хрена играл на кухне, и сунул в графин ручку шариковую, и водка окрасилась синим цветом из-за этого.

— Ну это ни чё страшного, — продолжает Саня-сука, — Всем микробам в водке кранты. Разве что продрыщешься…

Постояли ещё потом. Помолчали, глядя на закат. А Колян на вкус причмокивает, теперь явно чувствуя во рту горьковатый вкус пасты.

… — Представляешь? «Ромка!», бляха муха…

Я беззвучно укатываюсь, стараясь не обидеть старика, а Колян всё ворчит:

— «Ромка!»… Не мог сразу предупредить, сука такая… Два дня у меня язык был фиолетовый, как у шарпея. Жена говорит — допился, идиот, до синих языков… Как ей, дуре, объяснить, что у Сани Ромка пасту в водку надул?..

****

Про кошку

Кто-то говорил, что этот чудак был раньше офицером. Связистом каким-то, что ли. Невысокий, виновато улыбающийся, он опять робко проходит между стоек вокзальной кафешки, прижимая гитару в чехле к костлявому боку. Утром тут мало народу. Но это и хорошо. На людях мы не спешим милосердствовать, а если такой вот бродяга подойдёт вам, скажем, в буфете и споёт персонально? Почему бы и нет?

В кафе заняты лишь две стойки. За одной из них сижу я с пивной бутылкой. За другой три крепких молодца, сваливших в кучу под ноги огромные рюкзаки, азартно поедающие пельмени под «полтинничек». Парни несомненно интересные и я украдкой наблюдаю и подслушиваю привычно. Люблю послушать людской трёп. Грешен. Первый — курчавый крепыш Саня не сводит масляных глаз с красивой буфетчицы Танюши. Двое других подначивают его и также пытаются привлечь внимание девушки. Румяная Танюша возмущённо сопит хорошеньким носиком и подчёркнуто равнодушно периодически цыкает пухлыми губками в сторону парней: «Хх-хос-спади…». Но не уходит. Шейку тянет. Показывает себя во всей красе.

Попрошайка с гитарой занял удобную нишу между витриной и фикусом, под которым спит кошка, и стал осторожно перебирать струны. Причём очень неплохо. Идеально настроенный шестиструнный «Орфей» мощно смаковал аккорды, негромко и эффектно вздыхая на ладах, и с лиц парней тоже съехала неприязнь. Бродяга действительно играл мастерски. Замечательно играл, скажу я вам.

— Спой чё-нибудь, мужик!, — Саня вынул из кармана бумажник размером с кирпич, не забывая про Танюшу.

— Спой, Зёма! Спой!, — поддержали друзья.

Я приготовился. Я-то уже слышал его ни раз…

Поломавшись пару минут, музыкант выравнивает ритм и затягивает душевным баритоном:

«… Если дъюг оказался вдъюг…

И не дъюг и не въяг, а так…

(парни напряжённо улыбнулись)

…Если съязу не язъбеёшь…

Плох он или хаёшь…»

Парни прыснули смехом. Музыкант перестал петь и привычно покраснел, заулыбался, но игру не бросил.

В это время в кафе зашёл старик.

По одежде видно — бомж. Но бомж особенный. Привычно рассматриваю его в деталях. Потёртый, тщательно зашитый на локтях плащ. Седая расчёсанная борода без ржавчины никотина. Подойдя к витрине, он долго читает ценники и обращается к Танюше неожиданным басом:

— Котлетку мне дайте, пожалуйста, милая. По четырнадцать.

Танюша хмурится, краснея, стараясь не дышать:

— С собой вам?

Но старик будто не слышит её. Развязав узелок носового платка, он высыпал в блюдечко жменю мелочи и замер. Брезгливо поковыряв пальчиком в монетах, девушка сложила хлеб и пару салфеток в целлофан, сунув туда несколько салфеток.

Вот тут и проснулась кошка.

Вы, наверное, видели уже её? Грязная паршивая кошка истошно заголосила, задрав хвост, вытаращив на котлету единственный глаз. Буфетчица зашикала. Парни тихо заржали, и нескладно замолкли, наблюдая, как бомж аккуратно разделил котлету пополам и положил перед кошкой на салфетку, которая на лету вцепилась в еду и пулей вылетела в дверь.

…Гитаристу парни сначала хотели дать денег. Но получился дурацкий разговор. Санёк спросил как бы у всех, косясь на Танюшу: «Чё ж это ваша кошка у нас ни чего не попросила?»

Танюша капризно поджала губки, протирая стакан, а гитарист простодушно ответил:» А вы бы не дали ей…»

…Парни ушли на посадку.

Я тоже стал собираться:

— Слышь! Как звать-то тебя?

Гитарист покраснел:

— Йобейт.

И я ушёл.

****

Ни о чём

…Что-то я всё о вас и о вас всё… О себе напишу, что-ли… Злой я какой-то стал. Ни то, что «злой», а злобный какой-то. Такой злобный, что вы мне ни то что палец в рот, а даже ноготь отгрызть не давайте. Уверяю вас — добром не кончится. По локоть, так сказать… Одним надкусом. Клац!.. И хана акрилу.

…Вот вы, дамочка, вышли бы из «мицубисей» и проехались бы в маршрутке, ей-Богу!.. Из джакузей хоть раз в год взяли бы, да и сходили бы в баню. Что вы всё в мицубисях, да в джакузях? Как же вы про жизнь узнать можете, если из джакузей сразу в мицубисях разъезжаете?

…Два мальчика зашли. Один с бородой и с серьгами. Другой волосы на затылок прибрал гребешком, как у моей покойной бабушки на фото. У обоих рюкзаки, браслеты кожаные плетёные на руках. А руки… Это отдельная тема. Тонкие, словно обсосанные пальцы. Колечки через палец. С черепами. Такую руку мне протянут поздороваться — я нахмурюсь. Мало того, что рука мокрая, как правило, так он, сволочь, ещё и не сожмёт руку, а даст подержаться за неё. Я обычно такую сжимаю до хруста, что он аж на одну ногу встанет и посмотрит с укоризной, бледнея…

— После кэша закриншотил на скринлайбу, и уже на пятнадцатой минуте двух героев купил!, — продолжает разговор один.

— После кэша?, — понимающе улыбается другой, — А у меня на втором уровне сало виснет и всё!..

— На кришоте?

— На криншоте!

— У тебя тримтайвер?

— Тримтайвер…

— И виснет?

— Виснет!..

— А лайкать скансейвер пробовал?

— Дораут высвечивает.

— Не может быть!

— Отвечаю! Через таймкример выхожу — пять-семь минут и спамер пишет: «Дораут!» Задолбался, короче.

Первый хмурит брови, соображая, находит решение, но второй, предугадывая, перекрикивает:

— Спамер тоже лайкает, отвечаю!.. Полчаса — и лайкает!..

— Ну, тогда…, — хмуро соображает первый, — попробуй баллисту… что-ли… не знаю…

Второй хлопает себя по костлявому колену, обтянутому джинсовыми колготками:

— Бли-и-и-ин!… Баллисту!.. Ё-моё!.. Точно — баллисту надо было!.. А я, чайник, на сервер МС-800 выставляю, а мне лаубер героя банит и банит!..

Так они разговаривают минут десять, абсолютно не замечая присутствующих.

Девушка зашла. Красотуля, ровесница их. Села напротив. Осанку держит. Ножки — коленка к коленке. Волосы поверх пальто в талию, лежат, словно водопад. Запах от девчонки… Целовать такую не нужно — просто наслаждайся ароматом и с ума сходи. Мордочка чистенькая, коготки точёные, ухоженные. Личико бархатное, губки пунцовые, всем видом говорит: «Ах, как я выросла, посмотрите!»

Я обиделся.

Вместе с девчонкой.

Совершенно не замечая, не ощущая запаха, прелести, свежести, хлопцы громко продолжают серьёзный свой разговор:

— На криншоте выходишь на сало.., — поучает первый, одновременно отсчитывая мелочь за проезд и вставая, — и после браузера загружаешь корвет, и всё!.. Или фаммер слетит, или спаймер бонус даёт…

— Бли-и-и-ин!.., — озаряется другой, гуськом следуя по проходу, — А я, олень, на МС выставляю и думаю, чё за фигня?.. Спамер криншотит, хоть ты что…

Оба выходят, а мне почему-то стыдно посмотреть на девчонку…

Сидим, в окна смотрим…

****

Нина Павловна

…В классе я считался первым клоуном. С чьей-то лёгкой руки мне чуть ли ни с первых же дней учёбы прицепили этот сомнительный эпитет и закрепилось это за мною на долгие годы. Не скрою, часто мне это льстило и даже казалось каким-то личным достижением, но когда мы перешли в 5 класс и у нас кроме классной руководительницы добавилось шесть-семь учителей, репутация моя меня стала откровенно тяготить.

Да, это приятно, когда ты легко вызываешь смех всего класса и тебя считают остроумным и интересным, и все тянутся к тебе, стараются быть рядом. Да, это неплохо… Для 10-ти летнего пацана. Вас всё время ставят во главе шумной ватаги, именуемой «отрядом» и вы даже начинаете чуть-чуть задирать нос, чувствуя ответственность за вверенный коллектив. Это привлекательно, если конечно в вашем классе нет троих-четырёх бездельников, которые заглядывают вам в рот, ежесекундно ожидая от вас очередной порции немедленного юмора и интересной затеи. И если, к примеру, это ни контрольная за второе полугодие, и её ни ведёт Нина Павловна, злющая, как бандит с больными зубами. Знаете ведь, есть такие странные люди…

…Любое моё движение, любой взгляд, любой звук вызывает сначала сдержанное хихикание, а потом взрыв смеха. Надо справедливо отметить, что кроме безкомпромиссного сурового характера, Нина Павловна (дай Бог ей здоровья!) заметно отличалась от остальных учителей беспощадной подозрительностью и абсолютным отсутствием чувства юмора. Происходило это примерно так:

…В классе напряжённая тишина. В спёртом воздухе уже полчаса витает ультиматум Нины Павловны на тему» ещё хоть один только звук услышу!». Все судорожно строчат, так как времени Нина Павловна оставляет на огромную контрольную чудовищно мало, и теперь Нина Павловна стоит, скрестив полные руки, как полицай, победоносно щурясь сквозь очки, наблюдая на нашу агонию, монотонно отсчитывая последние секунды:

— Тэ-э-эк… Оста-алось… Де-есять… Минут… До… звонка… Зака-анчиваем… Потихоньку…

Из пяти заданий я без особого труда расправился с тремя и, рассчитывая на четвёрку, стараюсь и с четвёртым заданием справиться без огрех, точно зная, что учительница сурово покарает за любую помарку. Без какой-либо задней мысли я тихонечко, практически шёпотом, спрашиваю, например:

— Нин Пална… А график обязательно?

Сзади меня Серёга с Димкой тут же переглядываются и синхронно хмыкают носами. Несколько ребят с передних парт поворачивают на шум ко мне улыбающиеся рожицы, предвкушая хохму. Нина Павловна многозначительно прочищает горло, шумно вздыхает:

— Ну а ты как думаешь?

Абсолютно не желая порезвиться над пожилой женщиной, и ожидая строго лаконичного ответа, я запросто отвечаю:

— Не знаю…

Серёга тут же хмыкает громче и обеими руками зажимает рот, ложась грудью на парту. Димка это видит и тоже хмыкает несколько раз, беззвучно покатываясь над Серёгой. Класс оживляется и все тридцать три рожицы таращатся на меня, шёпотом пересмеиваясь: «Чего-чего?». Нина Павловна хмурится, отходит от стены, медленно закипая, всегда готовая к бою, хмурит брови:

— Тише-тише! Я сказала — тише!… Дописываем-дописываем, говорю!..

Медленно подойдя к моей парте, она говорит со вздохом:

— Ну-ка… Встань-ко… Умник!

Я встаю и класс взрывается дружным смехом.

— Тише! Тише!! Дописываем! Двадненко!.. Зарипов!.. Ну-ка!..

Нина Павловна оглушительно стучит указкой по моей парте, так, что я зажмуриваюсь, и, дождавшись тишины, подчёркнуто неприязненно спрашивает меня:

— Весело тебе, да?

Серёга хмыкает. Опять взрыв смеха, двиганье стульев и шараханье указки.

А я тоскливо понимаю, что Нина Павловна опять продержит меня стоячим до конца урока, что четвёртое задание не доделано и вообще «хана» моей «четвёрке»… И на этом тоскливом фоне меня очень злит двоечник Серёга. Чуть повернув голову, я свирепо хмурюсь и злым шёпотом спрашиваю:

— Ты чё ржёшь, придурок? В пятак захотел?..

Димка закатывается тонким смехом, тыча пальцем в Серёгу:

— «Приду-у-урок»!.. Ха-ха-хи-ик!..

Класс взрывается хохотом. Нина Павловна истошно колотит указкой по парте:

— Ти!!. Ха!!! Ти-хо!!! Дописываем, я сказала!!! Гасанов!!!

И тащит меня к директору, где заявляет в визгливой форме, что я опять сорвал урок!

…Прошло много лет и как-то на улице я неожиданно встретил Нину Павловну. Уже совсем пожилая, полная, с палочкой, авоська в руке, очки те же самые. Уверяю вас: никогда никакой обиды я не держал на неё и приготовился поздороваться. И даже обрадовался. Я люблю разговаривать со стариками. С ними обязательно надо разговаривать, поверьте мне. Причём нужно ни просто бросить мимоходом «здрасти!», а нужно спросить о здоровье, поинтересоваться о погоде, а самое главное — внимательно и вежливо выслушать. Мелочь, но это очень нужная мелочь. Так и я тот раз, отступил чуток в сторону с её пути, приготовился поприветствовать. А она, увидев меня, идущего навстречу, неожиданно прытко по-утиному перебежала на другую сторону дороги и ускорила шаг, несколько раз испуганно оглянувшись, словно я целился в неё кирпичом, а мне было неприятно, что я заставил старую женщину перебегать дорогу.

Дай вам Бог здоровья, Нина Павловна, и простите меня.

****