А теперь в одночасье поняла, что все это не несет никакого смысла. Что незаметно для себя обрела свободу. Что ценность имеет лишь он и она, их переплетенные руки, переплетенные взгляды, переплетенные души.
Вот как выглядела война. В ней не было ничего прекрасного и благородного, вопреки всем песням, сложенным мужчинами об этом жестоком ремесле. Смелость, доблесть, бесстрашие оставались лишь красивыми словами, а наяву была растерзанная плоть и покореженный дух. Изуродованные, плачущие люди, встречающие свой конец в муках и испражнениях.
Сокол – покровитель твоего рода. – Глаза юноши, в которых рядом с хищной птицей становилось еще меньше от человека, сделались сланцево-серыми. – Твой предок, Ингвар Бориветер, прозывался в его честь. В ваших краях бориветра именуют пустельгой. Маленький, но отважный соколок. Защищая своих птенцов, он не боится противостоять даже орлу. Тебе следует подружиться с этими птицами. – Айфэ заклобучил Гобахана и вернул его на присаду. – Если хочешь, я научу тебя обращаться с ним.
Станешь ли моей? Разуешь ли меня? — прошептал Бьярки, не выпуская ее из своих рук, но одновременно не решаясь пошевелиться, и Гнеда, возвращая его дыхание, быстро проговорила: — Да, да, да…
Охотник мой ошибиться не мог, — перебил Стойгнев, и в очах юноши Гнеде почудился шальной отблеск. — Глаз его меток, рука верна, собак, что давеча набегали, всех перебил, ни одной не оставил. Да вот не ест, не пьет, только об одной куничке помышляет. Брячиславом Судимировичем прозывается, может, слыхивала о таком. У вас куница, у нас охотник, чем же не пара?
Девка вскружила голову, всякое бывает. Но не настолько же! Теперь я начинаю верить. Она и вправду ведьма, раз смогла свести тебя с ума! — Ведьма или не ведьма, мне все равно. Но я точно сойду с ума, если она не станет моей.
Я никогда еще не жалел, что вернулся из боя невредимым, — неожиданно произнес Бьярки вместо ответа, и девушка похолодела, почувствовав себя голой под его проницательными очами. — Ты так смотрела на него. Боялась дышать, не замечая ничего вокруг. А я стоял и бессильно желал, чтобы я, я лежал перед тобой, окровавленный. Чтобы моя грудь была разодрана сарынскими копьями. Я отдал бы все, лишь бы оказаться на его месте.
