никоим образом не подразумеваю какой-либо устойчивой связи между советским стихийным материализмом и коммунистической идеологией
укорененное в культуре сознание способности материи и вещей влиять на тело и личность человека — характерная черта советской знаковой системы, контролировавшей повседневное производство смыслов.
косвенно ставит под вопрос антропоцентристские концепции общества. Вслед за Биллом Брауном, автором «теории вещей», в этой книге я задаюсь вопросом: «Можем ли мы не отбрасывать этот материализм, а чему-то у него научиться?»5
спонтанный материализм отражал реальную историческую сложность отношений между человеком и вещами в позднесоветском обществе
, на мой взгляд, не менее продуктивно рассматривать моих собеседников и советских чиновников как «ситуационных материалистов», в глазах которых подобная глобальная картина носила весьма отвлеченный характер.
Наличие качественной домашней библиотеки считалось хорошим тоном, поэтому на полках советских стенок
больше не требовалось ходить в спортзал, чтобы работать над своим телом: спорт доставляли на дом
источник визуального наслаждения: «Кто не занимался, просто смотрел», — а среди мужчин самыми преданными ее поклонниками оказались солдаты и заключенные,
В обоих упоминалось, как массовый спрос на все связанное с этой программой спровоцировал женскую спортивную моду на трико и гетры, и
«аэробика» тоже отказались из‐за слишком английского звучания, заменив его специально придуманным русскоязычным термином — «ритмическая гимнастика
