Оглавление

Глава 1. Двое едут через лес

Уже вечерело, когда двое всадников остановили коней перед покосившимся, потемневшим от времени придорожным столбом. На прибитой в верхней части дощечке можно было разобрать одно слово: «Пригорье», вырезанное крупными архаичными буквами.

— Этому столбу полсотни лет, не меньше.

Это были первые слова, сказанные за последние полтора часа монотонного пути, и оба спутника, видимо, обрадовались поводу перекинуться парой фраз.

— Кому он тут нужен, — ответил второй всадник. — По этому тракту и люди-то нечасто ездят, как я погляжу.

— Как Волчий Лог миновали, так всего одного всадника и встретили, да еще одну повозку… А мы после него уже верст двадцать проехали.

Его собеседник посмотрел на солнце, уже клонящееся к лесу, с обеих сторон обступившему пустынный тракт, окинул взглядом окружающие их сосны, перевел взгляд на дорогу, убегающую вперед и скрывающуюся за близким поворотом, задумчиво заметил:

— И то сказать, часов восемь уже едем, а когда до деревни доберемся — непонятно. Надо бы привал сделать, хоть перекусить чего…

— Ермолай сказывал, после порубежного столба через полчаса харчевня будет.

— Тогда поторопимся!

Оба всадника пустили коней рысью. Внешний вид выдавал в них охотников — на обоих были зеленые охотничьи камзолы, сапоги из мягкой кожи, в каких удобно тихо красться, к седлам приторочены арбалеты, походные мешки и фляги. Тот, что заговорил первым, носил сдвинутый набок темно-зеленый берет с бляхой из белого серебра и торчащим из-под нее пестрым пером экзотической птицы, а на широком поясе висел длинный — с клинком в пол-аршина — кинжал в посеребренных ножнах. На вид ему было лет тридцать или чуть больше. Спутник его выглядел старше лет на десять и был экипирован попроще: шляпа с высокой тульей и узкими полями без всяких украшений, на боку нож в простых кожаных ножнах, потертые кожаные штаны.

— А после харчевни, вроде, развилка должна быть, — задумчиво произнес тот, что постарше.

— Думаю я, сударь мой Иржи, не заночевать ли нам в той харчевне? — ответил его спутник. — Пока перекусим, про дорогу расспросим — темнеть начнет, где уж там по незнакомым местам плутать?

— Да, пожалуй, можно… Верно говоришь, Тим, — после короткой паузы согласился путник, названный Иржи.

Лошади легко бежали по лесной дороге, оставляя позади оседающее облачко пыли. Назад уплывали растущие по обе стороны дороги вековые сосны и густые заросли кустов, из которых непрерывно доносились шорохи и писк многочисленных мелких птиц и зверьков.

— Здесь тоже, думаю, есть на кого поохотиться — деревень то, сам видишь, вокруг мало, — рассудительно заметил Иржи, мерно покачиваясь в седле. — Но ТАМ, я тебе скажу, уважаемый Тим, ТАМ, в Средних горах, на Еловом хребте — должно быть еще больше. Не пожалеем, что в такую даль тащились!

Они снова замолчали. Тим прикрыл глаза, и, мерно покачиваясь в седле, с наслаждением вдыхал аромат соснового леса. В голове была одна мысль: «Как хорошо, что все-таки удалось оторваться от дел, что может быть лучше полумесяца охоты и походной жизни?»

За очередным поворотом лесной дороги им открылось одноэтажное бревенчатое строение с коновязью перед входом. К ней была привязано две лошади, в стороне стояла крестьянская телега, нагруженная какими-то тюками. Над входом охотники разглядели вывеску, на которой значилось: «Харчевня Мартына». За харчевней дорога и впрямь раздваивалась: одна, пошире, наподобие той, по которой спутники ехали до сих пор, убегала дальше на восток. Другая, поуже, плавно уклонялась к северу.

— Ну вот и добрались, — пробормотал Тим, привязывая лошадь. Вслед за своим спутником он вошел в низкое сумрачное помещение. Это был не очень просторный зал с полудюжиной грубо сколоченных столов и деревянной стойкой, отгораживающей дальнюю его часть. Двое крестьян — видимо, хозяева телеги — трапезничали за ближайшим к входу столом. Видимо, отсюда было сподручнее приглядывать за своим добром. Перед каждым дымилось по здоровенной плошке с ароматно пахнущей кашей. В дальнем углу сидел человек в запыленной дорожной одежде и прихлебывал что-то из большой кружки. Еще один человек, в котором Тим и Иржи сразу опознали охотника, стоял возле стойки и тихо переговаривался с хозяином заведения — упитанным мужчиной лет пятидесяти среднего роста с короткой бородкой и добродушным выражением лица. Его лук — длиной от пола до плеча — и колчан со стрелами были прислонены к стене чуть поодаль.

— Мир этому дому и его обитателям, — поприветствовал хозяина Иржи, облокачиваясь на стойку. — Найдется для двух путешественников по кусочку еды и немного места передохнуть с дороги?

— Гостям всегда рады, — расплылся в улыбке хозяин заведения, — видно, долго в дороге были? Чего вкушать будете?

Через четверть часа оба спутника вкушали жаркое из оленины с грибами, своей очереди дожидались две порции блинов и две полные кружки — перед Тимом — со свежим темным элем, перед Иржи — с квасом. Покончив с мясом, Иржи потянулся к кружке, отхлебнул из нее, блаженно откинулся на спинку стула и окликнул скучающего хозяина, которого к этому времени перестал занимать разговор с охотником, отправившимся за свой столик с маленьким графинчиком джина.

— Эй, любезный… Это ведь вы — Мартын?

— Именно так, — словоохотливо откликнулся хозяин, приближаясь, — это мое имя увековечено на вывеске сего скромного… хм… заведения. Хотели бы заказать что-нибудь еще, уважаемые?

— Нам бы переночевать, — начал Иржи, выкладывая на стол перед хозяином три потертые серебряные монеты с отчеканенными на них императорскими коронами, — и лошадей покормить. Столько хватит, я думаю?

— Три «короны»? Конечно, уважаемые. Еще что-нибудь?

— А скажи-ка нам, любезный, — продолжил Иржи, — как нам найти дорогу к Еловому хребту?

— Уважаемые гости хотят попасть в Средние горы? — оживился Мартын. — Вы ведь едете охотиться?

— Да, слышали мы, что места там хорошие, не так ли? — отхлебывая квас, Иржи приступил к обстоятельному расспросу.

— Вон сидит Руди, — хозяин кивнул на охотника, сидящего через столик от них, — он знает о тех местах побольше моего, он раньше ездил в ту сторону. Эй, Руди, ступай сюда, господа интересуются Средними горами!

Охотник неспешно приблизился, поздоровался с путешественниками и вместе с хозяином уселся за их столик, дабы сподручнее было вести беседу.

— Меня зовут Рудольф, или просто — Руди, — солидно представился охотник, — я из Старого Острога, живу охотой да рыбалкой, места здешние неплохо знаю, если спросить чего хотите…

— Места у нас не особенно людные, — пояснил добродушный Мартын, — на три десятка верст всего две деревни. Старый Острог — это недалече отсюда, большая деревня, дворов четыреста будет. Там раньше, еще при позапрошлом воеводе, острог построили, сотня стрельцов там стояла, да тюрьма была, торговать туда на рынок приезжали, а потом все в город перенесли, в Мостовище…

При этих словах Мартын махнул рукой в сторону восхода, туда, куда уводила наезженная, более широкая, дорога.

— …а острог остался, и деревня так до сих пор и называется, — продолжал хозяин, которому очень нравилась роль то ли гида, то ли проводника. — А дальше, на юг, к болотам, верст пятнадцать, там — Заячья Заимка, там дворов десять…

— А вы, почтенные, вроде, про Средние горы спрашивали? — перебил хозяина Рудольф. — Туда, что ли, направляетесь?

— Да, на Еловый хребет, — Иржи снова отхлебнул квасу и счел своевременным представить собеседникам себя и своего спутника: — Меня Иржи зовут, а вот этот господин со мной — Тим по прозвищу Стрелок…

— А это почему? — живо поинтересовался Рудольф, наливая из графинчика в оловянную кружку немного джина.

— Стреляет хорошо, надо думать! Он помощник окружного пристава в Старой Пуще.

— Да, — вступил в разговор сам Тим, — часто приходится рыскать как ищейка по всему округу. Но если только выдается свободное время — все готов посвятить охоте! Вот и сейчас: удалось наконец отпроситься у пристава дней на двадцать, так давно собирались поехать куда-нибудь подальше!..

Мартын и Рудольф посмотрели на Тима с уважением. Должность окружного пристава была в городе не из последних: он подчинялся непосредственно Имперскому окружному прокурору и занимался поимкой преступников и проведением дознания по всем преступлениям, совершаемым в пределах округа — обычно города и прилегавших к нему деревень. Для чего у него и имелось несколько обличенных всей полнотой власти помощников и отряд конных лучников.

— Так вы из Старой Пущи, — уточнил Рудольф. — Далеко…

— Да, пятьдесят верст, пожалуй… — согласился Иржи. — А я там же, недалеко от города живу. Лесничий я. Вот мы с сударем Тимом и пускаемся время от времени в разные… э-э-э… предприятия.

Старой Пущей назывался городок в соседнем с Пригорьем воеводстве, со всех сторон окруженный густыми лесами, от которых и получил свое название.

— Вот у нас какой интерес, — продолжил Иржи рассказ: — много у нас в лесу дичи, спору нет. Но места у нас людные, охотников с каждым годом все больше, из столицы воеводства приезжают, из других крупных городов. Хочется в диких местах побывать! А тут слыхали мы от разных людей, что на Еловом хребте не только оленей да горных баранов полно… но и черного единорога встретить можно! А зверь этот, скажу я вам, очень нас с Тимом интересует! Можно сказать — наша мечта: завалить черного единорога. Что скажешь, Руди, правду говорят, или лгут?

Почувствовав всеобщее внимание, Рудольф на мгновенье задумался, опрокинул в рот порцию джина, неторопливо вытер рукавом длинные усы, обстоятельно приготовившись к пространному выступлению.

— А ты, любезный, вели нам еще снеди какой-нибудь принести, а то вон рассказчику нашему закусить нечем, — вполголоса распорядился Тим, подкрепляя свои слова тремя большими медяками, извлеченными из кошелька. Пока служанка подавала на стол тарелки с солеными грибами, маринованными овощами, хлеб и миску с гребешковой икрой, добываемой из редкой озерной рыбы, Рудольф поведал:

— Места и впрямь дикие… У нас, почитай, между ближайшими деревнями часа два — три на коне ехать надо, а там… Там всего один поселок я и знаю. И зверья там взаправду много. Но, судари мои, наши туда почти и не ходят никогда.

— А отчего? — поинтересовался Иржи.

— А оттого, что во-первых — нам зверья и здесь хватает, и козы дикие есть, и олени, и на кабанов около озер поохотиться можно, и птица всякая, и дикий тур встречается. На всех хватает, зачем далеко забираться? Нам ведь только себя прокормить, да, может, шкуры продать. Во-вторых — далеко. Пешком в Средние горы дня три добираться, да оттуда… И конь не у всякого есть. Да и не особенно спокойно там, в горах-то.

— В каком смысле? — это уже Тим — Стрелок подал голос со своего места.

— Места, как я сказал, глухие, — уклончиво заметил Рудольф, угостился полной ложкой гребешковой икры, от удовольствия прикрыл глаза, а после паузы продолжил, уже более решительно: — Раньше горцев встречали, что с Дальних гор приходят. Сейчас — не знаю. Они, вообще, не сильно злобные, но проблемы от них быть могут. Лет тридцать назад друг моего отца, Петер, поехал на Еловый хребет шишки собирать. Подстрелил там горного козла. А как стал костер жечь — на дым пришли горцы, пятеро. По-нашему кое-как разговаривают! Но они, правда, Петеру ничего такого не сделали… Только коня отобрали и лук со стрелами. Пришлось ему повозку бросать и пешком возвращаться, так- то. А позже и мой отец встречал их, но они ему даже помогли: он реку вброд переходил, упал, да мешок с продуктами потопил. Горцы эти дали ему у костра одежду высушить, да еще с собой в дорогу козьего сыру дали… Ну а потом воевода Гарт устроил в Дальние горы экспедицию, прошелся по горным аулам с конными егерями, и… это… объяснил, значит, горцам, что вести себя нужно скромнее, потому что они теперь есть подданные Империи.

— Так, значит, ходите все-таки туда? — уточнил Иржи.

— Нет, это — раньше, ходили в основном шишки собирать, а сейчас перестали. Почти. Еще, надо вам сказать, не все звери, которые там водятся, такие безобидные. Вас интересует черный единорог? Да, там видели их, и их следы. Может быть, их там и много, не знаю. Наверное, много. Но, знаете ли, встретиться с разъяренным единорогом вблизи дело очень опасное. Он ведь в два раза больше лошади! Затоптать, копытом лягнуть, или на рог тебя насадить — это ведь ему запросто! Не всегда удается его из засады стрелой завалить!

Рудольф опрокинул в рот еще одну порцию джина и закусил солеными грибами. Тим жестом попросил принести еще графин. Иржи довольствовался еще одной кружкой кваса. Местный охотник, воодушевленный всеобщим вниманием и алкоголем, продолжал:

— Но дело не в них. Их не так-то легко встретить, да и если не злить — не нападет, скорее — постарается без лишнего шума скрыться. А вот пещерные медведи — это уже похуже! Живут они там, и в последнее время их там развелось больше, чем нужно.

— Нехороший зверь, — согласился Иржи.

— Не то слово! Вот от кого надо подальше держаться! Наши медведи, на равнине, против него — что шмель против шершня! И теперь скажите мне, какой резон тащиться в эти Средние горы, притом что здесь нам, в общем, всего хватает? Пойдешь за шишками или за горным оленем, а вместо этого — если от горцев беды не встретишь, так к пещерному медведю на обед? Нам это без надобности…

Здесь Тим, поддержав компанию, выпил джина вместе с рассказчиком. Некоторое время они поглощали икру, поощряемые хозяином, пояснявшим, что этих гребешков, из которых икра, только вчера на рассвете выловили в Лосином озере.

— И еще в горах встречали Нелюдь, — добавил Рудольф.

Возникла пауза.

— Какую еще нелюдь? — переспросил Иржи.

— Самую обыкновенную. Тех, что на людей похожи, но не люди,

— и охотник замолчал, занявшись маринованными овощами.

— Вот уж не думал, что они живут так близко от нас, — задумчиво произнес Тим, — ты уверен, что это не спьяну кому-то привиделось?

Про человекообразных нелюдей слышали в Империи, да и в других странах, все. Но мало кто мог похвастаться тем, что видел кого- нибудь из этого странного народа, и уж почти никто не знал про них ничего определенного. Тим, из всех собравшихся за столом наиболее образованный и начитанный, как и полагается представителю закона, знал, что изредка поступали сообщения о встречах с существами, имеющими сходство как с людьми, так и с крупными обезьянами. Правда, в отличие от обезьян, они не обнаруживали каких-либо склонностей и умений лазать по деревьям. Сведения исчерпывались тем, что существа эти имеют достаточно высокий уровень общественной организации и живут, по-видимому, то ли племенами, то ли родовыми общинами, разговаривают на своем языке, не похожем ни на один из человеческих языков, владеют многими ремеслами, во всяком случае умеют великолепно обрабатывать железо и изготавливать одежду. И что совершенно определенно — людьми не являются, в отличие от, скажем, бесконечно далеких дикарей с островов Закатного океана или карликов с Туманного Берега, что за Южными морями. Те — какими бы не были непохожими на обычных людей внешне и своими дикими нравами — как раз таки людьми являлись, как неоднократно подтверждала Императорская Академия Наук.

— Я слышал, — добавил Тим, — что нелюди встречаются в отдаленных безлюдных горных местностях. Или в южных лесах…

— Уважаемый, — укоризненно и сурово покачал головой Рудольф,

— Вы мне поверьте, это привиделось не спьяну. Уж я не знаю, опасно ли с ними, нелюдями, встречаться, или нет, а только наши туда ходить перестали. Незачем. Я думаю, собравшись в такую дальнюю дорогу, вы хорошо подготовились, судари?

— Подготовились, будь спокоен, — кивнул головой Иржи. — Мы долго готовились — почти два года ждали этого момента…

— А я слышал, в прошлом году в горах старатель пропал, — вставил слово хозяин харчевни, до сих пор с интересом следивший за разговором.

— То верно, — подтвердил Рудольф. — Несколько лет уже ходят туда рудознатцы — то ли золото там ищут, то ли руду какую-то, да только не нашли пока ничего. А прошлой осенью и впрямь — один такой пошел, говорят, из лагеря — воды принести — да больше и не видели его. Но люди думают, что его пещерный медведь утащил, хотя и не нашли следов-то. Да на камнях какие следы? Так-то.

— Ну ладно, хорош пугать, — остановил охотника Иржи. — Ты дорогу расскажи на Еловый хребет. А то знакомец наш, Ермолай, был тут в прошлом году, объяснял нам, объяснял, да хотелось бы поподробнее.

— Так он что же, тоже — охотиться ездил? Из Старой Пущи? — по этой реплике Рудольфа стало ясно: несмотря на уважение к собеседникам, он считает, что ездить на охоту так далеко да еще в места с такой сомнительной репутацией, могут только всякие чудаки, которым дома забот мало.

— Нет, он егерь, нужно было поймать двух яков для зверинца в Стоунграде.

— А-а-а… Ну, запоминайте. Вот от этой развилки направо тракт на Мостовище уходит, на восход. А вам по левой надо. Если рано утром выехать, то вскоре после полудня холмы начнутся. Они будут становиться все выше и выше, деревню проедете, лесорубы там живут. После этого дорога похуже станет, не такая накатанная. А к вечеру дорога понемногу в гору пойдет, на первый перевал. Там избушки встречаются, в них пастухи да охотники ночуют, можете и вы заночевать, они редко заняты бывают. А следующим утром как тронетесь, перейдете через Мгинский перевал и спуститесь как бы в долину. Вот вы уже и в Средних горах!

Рудольф с Тимом выпили по глотку джина, Иржи довольствовался квасом. Хозяин убрал опустевшую миску из-под икры и велел служанке принести блюдо каких-то пряных сладковатых кореньев в маринаде — бесплатно, в подарок от заведения. Пока Тим ими аппетитно хрустел, Иржи запоминал, что говорит охотник.

— …Там через пару верст — река будет. Переправитесь вброд, потому как мостик в позапрошлом годе какая-то зараза сожгла. Оттуда уже и Еловый хребет видно, но вам его переваливать и не надо, там, на отрогах его, можете и охотиться!

— Ты говорил, Руди, что вроде поселок там есть? — уточнил Иржи.

— Ага. Единственный. Его так и называют — Поселок. Там на дороге место приметное есть: огромный валун в два человеческих роста, гладкий такой, как яйцо, и дорога его огибает. Не спутаете. От него направо через лес — тропинка. К Поселку вас и выведет.

— Не понял! — Тим вылил в кружку остатки джина и выпил, закусив понравившимся угощеньем. — А дорога-то дальше куда идет? Если больше там ничего нет?

— Раньше на Еловом перевале крепость стояла. Перекрывала путь в Дальние горы, Пригорье от горцев прикрывала. Потом нужда в этом отпала, гарнизон вывели, теперь там только развалины. Да возле развалин — скит отшельников…

— Да, да! — встрял хозяин. — Живет там несколько отшельников. Говорят, вдали от людей мудрость постигают! Сказывают, старший из них там уже лет тридцать живет! А другие к нему позже присоединились. Кстати, чрезвычайно сведущи они в целительстве, в травах разных целебных!

Уже темнело, когда Рудольф поднялся из-за стола и стал прощаться с хозяином и приятными собеседниками. К этому времени крестьяне со своей телегой давно уже покинули харчевню, а человек, сидевший в дальнем углу, удалился через дверь в глубине зала в снятую им комнату. Вместо них появился курьер в униформе императорских фельдъегерей, спросил что-нибудь наскоро перекусить, и хозяин занялся новым посетителем.

— А мне тут недалеко, к ночи пешком дойду, — говорил Рудольф.

— А, вот еще что!

Он вдруг остановился.

— Может, вы там встретите наших мужиков, из Старого Острога! Что-то давненько их нету! Вот ведь какое дело: месяц назад двое поехали в Средние горы травы лечебные собирать. Марек, ученик нашего знахаря, и с ним Дэн — Оглобля. Они каждый год туда отправляются, старый знахарь толкует, что какие-то травы только там, в горах, собирать нужно. Должны уже были дней пятнадцать, как вернуться. Ну, а тут следопыт наш, Мишель, вызвался пойти искать их — вдруг, мол, случилось что? Короче говоря, прошла уж целая декада, как он ушел туда, к Поселку. Вдруг встретите кого из них? Ежели Марека с Дэном — Оглоблей встретите, скажите им, что Мишель ищет их. Если что, так пусть к Поселку идут — там встретятся. Оглоблю трудно перепутать с кем-нибудь: здоровенный такой, в плечах — во! — Рудольф развел руками в два раза шире своих плеч. — Светлые волосы у него, а на шее, вот здесь, пятно родимое. Силен, как лесной медведь. А следопыт наш, он высокий такой, волосы у него длинные, он сзади их в хвост забирает. И медальон на шее носит с именем своим. А на подбородке, вот тут, шрам у него. Если его встретите — привет от меня передавайте!

На том Тим и Иржи распрощались с интересным собеседником, он зашагал по лесной дороге и через пару минут скрылся в темноте. После этого Иржи пошел проверить лошадей, отведенных в стойло, а Тим направился в комнатку, находившуюся в задней части дома, которую хозяин отвел им для ночлега. Вещи путешественников уже были перенесены туда.

Отцепив широкий пояс с длинным кинжалом и сняв охотничий камзол, Тим завалился на грубо сколоченную кровать, застеленную покрывалом. Он предвкушал предстоящие дни, проведенные вдали от города, от людей, в диких горных лесах. Воображение рисовало сцены охоты: выслеживание, долгое ожидание в засаде, и вот наконец темный профиль единорога — на прицельной планке арбалета…

Два года назад впервые у его приятеля — лесничего Иржи — появилась идея поохотиться в горах соседней провинции — Пригорья. С тех пор они при всяком случае расспрашивали всех знакомых и незнакомых охотников о тех местах. Когда же в прошлом году егерь Ермолай, вернувшись из Средних гор, рассказал, что дважды видел там следы черного единорога, Тим с Иржи потеряли покой. Это был очень редкий, хитрый и осторожный зверь. Редко кому удавалось встретить его в лесах, потому что единорог прятался в самые укромные места, забирался в самые непролазные дебри, выходя оттуда обычно по ночам. Известно было совершенно точно, что в окрестностях Старой Пущи этот зверь не встречается. Зато рассказывали, что на Еловом хребте этих тварей предостаточно. В первую очередь вследствие безлюдности тех мест, а также оттого, что растет там в изобилии излюбленная их сочная и сладкая трава — медовуха.

Последние несколько месяцев охотники интенсивно готовились к дальнему походу. Рассчитывая на долгие скитания по незнакомым лесам, Тим многократно перебирал снаряжение, что-то покупал, ремонтировал… Вспомнив слова Рудольфа, он присел на кровати, потянулся к сложенным в углу вещам. Хорошее оружие было страстью помощника имперского пристава. Он до половины вытянул из посеребренных ножен кинжал с вытравленным на клинке рисунком; холодная сталь тускло замерцала при свете свеч. Следом был проинспектирован засапожный метательный нож с утяжеленным, расширенным к концу, клинком. Острый, как бритва. Отложив его, Тим дотянулся до небольшого боевого топорика. Это была лёгкая, изящная, но в то же время смертоносная вещь; топорище с рубящей кромкой полукруглой формы, как у секиры, было выковано из дорогой стали отменной закалки и насажено на резную рукоять из железного дерева. Путешественник попробовал пальцем остроту кромки. Кузнец поработал над заказом на совесть: сталь великолепно держала заточку, но не была хрупкой, с равным успехом ей можно было рубить дерево, доспехи или чью-то голову. Затем настала очередь легкого охотничьего арбалета, аккуратно уложенного во вьюк. Работа лучшего оружейника Старой Пущи: хороший баланс, украшенная неприхотливой резьбой ложа. Арбалет для птицы и мелкого зверя, а также шесть десятков легких стрел… Из него Тим мог стрелять навскидку, почти никогда не промахиваясь. Недаром среди конных лучников и городских стражников в Старой Пуще он имел репутацию лучшего стрелка из арбалета! Наконец Тим взял в руки последнее — тяжелый стальной арбалет, который возил притороченным к седлу. Это было мощное оружие штучной работы со стальной дугой и крепчайшей тетивой, натягиваемой воротом. Арбалет был сделан даже не императорскими оружейниками, а лучшими мастерами Чигоры — маленькой горной страны на северо- западе, славившейся лучшей в мире сталью и оружием. Тяжелые болты с четырехгранным наконечником он посылал на триста шагов без отклонений, а с двухсот шагов мог пробить матерого оленя насквозь. За это чудо техники Тим отдал купцу, торгующему привозным оружием, двадцать золотых солеров, или же двести серебряных «корон» — свое жалованье за три месяца. Отдельно были упакованы два десятка особых тяжелых арбалетных болтов, наконечники которых при попадании в цель раскрывались, как лепестки, нанося ужасные раны и не извлекаясь обратно.

— Наш привет пещерным медведям, — удовлетворенно пробурчал Тим, с любовью поглаживая «лепесток». Такие болты стоили непомерно — по серебряной монете за штуку. Да, на подготовку к поездке пришлось потратиться.

Тим прислонил оружие к стене и снова лег. С улицы доносился отдаленный шум, потом из общего зала донеслись громкие голоса, но слов было не разобрать. Вскоре все стихло, дверь в комнату открылась и вошел Иржи.

— Что там случилось? — вяло поинтересовался Тим.

— Проезжало пятеро конных лучников, — рассказал лесничий, укладываясь на соседнюю кровать. — Урядник, старший разъезда, сказал, что они ищут беглого преступника. Убийцу, сбежавшего вчера по дороге, когда его везли из Старого Острога в Мостовище, к судье. Душегуб, говорит, из банды, что была на всю округу известна!

— Что же они харчевню не обыскали?

— Осмотрели снаружи, а в комнаты не пошли — наш хозяин тут, похоже, в авторитете, ему на слово верят!

— Еще тут мне беглых убийц не хватало! — возмутился Тим. — Мало мне их дома!

И с этими словами заснул.

На улице было еще темно, когда хозяин разбудил своих постояльцев. В предрассветном сумраке Тим и Иржи оседлали лошадей, навьючили на них поклажу и через несколько минут смутный контур харчевни скрылся за высоким густым кустарником. Охотников поглотили тишина и темнота. Только негромко шелестели листья в смутных кронах деревьев, раскачивающихся на ветру. Позади осталась верста, другая. Дорога нырнула в овраг; разбрызгивая копытами воду, лошади пересекли протекающий по нему мелкий ручей. Тим обратил внимание, что его спутник цепким, наметанным взглядом человека, проводящего большую часть времени в лесу, непрерывно обшаривает густые заросли лозняка, с обеих сторон подступившие к дороге. При этом правая рука его как бы невзначай то и дело касается ложи самострела, притороченного к седлу.

— Ты что это, Иржи, — негромко окликнул приятеля Тим. — С каких пор ты стал бояться темноты?

— Я не боюсь темноты, — донеслось в ответ, — просто я помню про сбежавшего убийцу.

— А! Вот оно что, — усмехнулся Тим. — Тогда я могу тебя успокоить. У него сейчас одна забота — как можно быстрее и незаметнее убраться подальше из этих мест. И не рисковать, нападая на людей на дорогах, тем более, если их двое. Он вообще сейчас должен от всех прятаться, не ровен час заметят, донесут приставу — и все, облава…

Иржи согласно кивнул и руку от самострела убрал. Лошади продолжали нести их по темной безлюдной дороге. Иржи вполголоса излагал Тиму свои планы выслеживания черного единорога. Постепенно рассвело; лес отступил дальше от дороги, так, что охотники могли видеть рельеф окружающей местности. Насколько хватало взгляда, вперед, вправо и влево тянулась бескрайняя волнистая равнина, сплошь покрытая хвойными лесами. Через несколько часов, увидев справа от дороги на поляне старое костровище, решили сделать привал.

Пока Иржи поил и привязывал коней, помощник пристава носком сапога раскидал небольшую кучу камней рядом с черным кругом кострища и обнаружил под ними маленькую — в ладонь — дощечку, на которой чем-то острым было нацарапано: «Мишель из Старого Острога. 5-й день 2 декады месяца Жатвы».

— Так иногда делают здесь, в горах, когда путешествуют, — пояснил лесничий, подходя. — Сооружают тур из камней и оставляют сообщение. На всякий случай. Значит, 10 дней назад этот Мишель прошел здесь, и все было нормально, иначе бы он написал…

Поздний завтрак состоял из копченой курицы и расстегая с рыбой, приобретенными в харчевне, а также родниковой воды. Едва снова тронулись в путь, навстречу попались две огромные подводы, нагруженные распиленными древесными стволами, влекомые двумя волами каждая. Двое погонщиков, бредущие рядом с волами по пыльной дороге, тревожно смотрели на незнакомцев.

— Легкой вам дороги, уважаемые, — поприветствовал их Иржи, останавливая кобылу. — Тут, говорят, деревня где-то рядом? Вы не оттуда ли?

— И вам легкой дороги, — сдержанно ответил первый погонщик. — Деревня тут одна — Холмовище, она же — Лесорубка, потому что лесорубы там живут. Тамошние мы, вот, лес в Старый Острог повезли…

— Там что же, разве леса своего рядом нет? — удивился Тим.

— Такого — нет, — хмуро отвечал погонщик. — Да знаешь ли, такие породы дерева только здесь найти можно! А вы, уважаемые, к нам ли в деревню путь держите? Нужно ли вам чего?

— Не, мы — на Еловый хребет, охотиться, слышно что-нибудь оттуда? — Иржи махнул плетью в сторону лесистых холмов на севере.

Погонщики переглянулись.

— Дикие места. Неспокойные, — лаконично ответил второй погонщик, глядя куда-то в сторону.

— А что так?

Возникла пауза.

— В прошлую декаду пятеро наших мужиков вернулись из-за Мгинского перевала, чудные вещи рассказывают… — неохотно стал объяснять первый. — По ночам кто-то по лесу бродит вокруг стоянки, только ветки хрустят, а кто — не видно. А собаки аж с ума сходят от страха, скулят, к ногам жмутся; одна сорвалась, убежала в темноту, да больше не видели ее. Утром искали, звали… А собака-то умная была — никогда бы не потерялась! А у костра, говорят, сидишь — такое мерещится, будто из темноты следит кто за тобой, всякий раз оглянуться хочется, ан же — нет никого…

— Нелюдь, говорят, чаще появляться стала, — поддержал второй. — То один издалека видел, то другой… Только собаки — они нелюдей не боятся, они лаять будут, кидаться, а не прятаться. Но охота там и впрямь хорошая, хотя Ставр, следопыт наш, вот тут неподалеку такого оленя завалил! И зачем вам так далеко ехать — здесь бы и охотились…

— Да мы уж туда ехать настроились, не пугливые. Ну, спасибо за добрый рассказ! — и Иржи послал коня вперед. Позади вновь заскрипели и загромыхали на ухабах телеги.

— Нет, ты понял! — возбужденно обратился к Тиму его спутник. — Кто-то большой по ночам по лесу ходит и его собаки боятся! Да точно говорю тебе — это единорог черный балует! Самое его время! Вот бы к нам на огонек пришел такой зверь!

Вскоре позади остался поворот с покосившимся указателем: «Холмовище, 2 версты», и дорога, как и предупреждал Рудольф, превратилась просто в широкую тропу, с обеих сторон от которой колыхалась высокая — коню по брюхо — трава, а чуть дальше начинались непролазные колючие кусты. Ближе к вечеру на севере обозначился контур невысокой горной гряды, и дорога постепенно пошла на подъем.

Ночевать остановились в охотничьей избушке, обнаруженной на склоне живописного бугра, поросшего высоченными соснами. Избушка была сложена из лиственничных бревен, внутри из камней выложен очаг. Вскоре к путешественникам присоединились вышедшие из кедровника мужчина и женщина — собиратели шишек из деревни. Поставив на улице под навесом огромный мешок, полный шишек, они расположились на двух лежанках возле очага, которые охотники уступили им. Тим и Иржи завернулись в походные одеяла, кинув под себя по несколько охапок травы. С одной стороны от себя Тим положил пояс с кинжалом, с другой — легкий арбалет и рядом с ним два болта. Перед тем, как провалиться в сон, Тим поинтересовался у соседей:

— Нам тут говорили, что места неспокойные. Не боитесь по ночам бродить?

— Да тут-то чего бояться? Всегда ходим! — был ответ.

…Было, вероятно, чуть за полночь, когда Тима разбудил шум. На улице заржала лошадь, громкий молодой голос презрительно выговаривал кому-то:

— Совсем обнаглело мужичье! С каких это пор всякие крестьяне под крышей ночуют, когда трем благородным витязям в доме места нет! А ну — уматывайте отсюда, под деревом переночуете!

Послышался глухой стук, кто-то выругался.

— Какой болван поставил здесь мешок! Я запнулся за него!

— Уважаемый! — Тим узнал голос мужчины — собирателя шишек.

— Это наши шишки! Мы сейчас уберем…

Глаза помощника пристава привыкли к темноте, он обнаружил, что соседей их в избушке нет, а Иржи продолжает спать рядом.

— Я сейчас тебе эти шишки в глотку вобью! — разорялся голос. — Я ушиб колено!

— Да врежь ты ему нагайкой по роже! — раздался другой голос, не менее развязный. — Куда не поедешь — везде эта чернь!

— Благородные судари, мы не делали ничего плохого, позвольте нам… — услышал Тим голос женщины.

— Вы много болтаете, уроды, — оборвал второй голос, — чтобы через минуту я вас не видел! О! А это там чьи лошади?! Вы обнаглели настолько, что передвигаетесь верхом!

Тим встал, пихнул приятеля в бок, взял из очага тлеющую головешку и вышел из избушки, на ходу застегивая пояс с кинжалом.

— Это которые тут благородные витязи? — неприязненно поинтересовался он.

Перед ним верхом на конях восседали два молодых человека в щегольских костюмах для конных прогулок. При свете луны заметны были пышные плюмажи над шляпами, серебряные пуговицы и шнуры на камзолах. Третий стоял на ногах возле опрокинутого мешка с шишками, которые рассыпались по земле вокруг. Один из всадников размахивал нагайкой, указывая ей на привязанных за углом лошадей Тима и Иржи.

— Эт-та еще кто выполз? — презрительно скривился он, наезжая конем на Тима.

— Слышь, ты кто? — спешившийся молодец шагнул вперед, протягивая руку вперед, намереваясь ухватить охотника за ворот камзола. В следующее мгновение от сильного толчка в грудь он полетел назад и приземлился в дорожную пыль. Конь второго щеголя, храпя, шарахнулся назад, испугавшись головешки, сунутой ему в морду.

— Это ты, что ли, спрашивал про коней? Так они наши, — заявил Тим.

— Ты что, слизняк болотный?! — завопил всадник. — Ты на кого руку поднимаешь?!

Упавший вскочил, хватаясь за кинжал на поясе. Третий всадник, доселе молчавший, с лязгом вытянул из ножен короткий прямой меч.

— Ну и теперь засунь его себе знаешь куда? — раздался голос позади Тима. Иржи стоял в дверном проеме, держа в обеих руках по арбалету. — Ты сейчас получишь стрелу в грудь, а ты — в живот, чтобы помучился!

Все трое молодых людей замерли, потом тот, что достал меч, злобно прокричал:

— Да ты представляешь себе, безумец, что с тобой будет?! Это, — он показал на другого всадника, — племянник герцога Альрика, которому принадлежало все Пригорье! А вот это — внук благородного ярла Бьорна, который…

— Достаточно!! — громко прервал его Тим, беря у Иржи один арбалет. — Вы не забыли, хм… благородные, что дворянское сословие упразднено указом Императора и решением государственного совета 50 лет назад?! И что кое-кто из несогласных с этим потерял свою голову на плахе? А?

— Все равно — мужичье осталось мужичьем, а аристократы — аристократами, — скрипя зубами, выдавил из себя внук благородного ярла Бьорна. — Они так и будут копаться в грязи, а мы…

— А вы будете бесчинствовать по ночам на дорогах, это ты хотел сказать? — уточнил Тим. — Знай же, что я очень не хочу портить себе отдых, иначе я сдал бы вас всех Императорскому прокурору в ближайшем городе! А теперь не мешкайте и отправляйтесь с миром куда подальше…

Все трое уставились на него ненавидящими глазами. Бормоча что-то под нос, внук благородного Бьорна вскочил на коня, племянник экс-герцога Альрика негромко и отрывисто бросил своим спутникам:

«Ничего, вернемся!», и три всадника, с места взяв в галоп, скрылись в темноте.

— Теперь — спать, — скомандовал помощник пристава, опуская арбалет.

— А… Они не вернутся? — боязливо спросил крестьянин.

— Нет. Золотая молодежь. Наглые. Но трусливые. Далеко что-то их занесло, однако!

— Так у них тут охотничий домик, верстах в десяти, — объяснила жена крестьянина. — Они там часто развлекаются; как напьются, так ну по окрестностям скакать, приключений искать!

Несмотря на спокойствие Тима и Иржи, крестьянин вызвался стеречь их сон до утра, чтобы благородные витязи не привели с собой подкрепление и не застигли их врасплох. Едва рассвело, хорошо выспавшиеся охотники продолжили свой путь в горы, а добровольный страж их покоя и его спутница — в сторону деревни.

Глава 2. Под пологом горного леса

Лагерь разбили вскоре после переправы через речку с сожженным мостом. Справа от дороги, шагах в трехстах, нашлась живописная поляна, окруженная со всех сторон густой стеной елей. Два часа ушло на сооружение шалаша, крышу которого для надежности покрыли большим куском водонепроницаемой ткани, наподобие той, из которой были сделаны дорожные плащи охотников, а пол застелили медвежьей шкурой. С дороги место стоянки не было видно из-за густого ельника.

Наскоро перекусив, собрались на разведку окрестностей. Иржи встал с валуна, служившего ему стулом на время завтрака, блаженно потянулся и произнес:

— Ну, наконец-то! Вот мы здесь, и можно начинать охоту!

— Разделимся или вместе пойдем? — спросил Тим, беря в руки легкий арбалет.

— Я мыслю так: ты пойди берегом реки, посмотри, там могут быть следы. Может, найдешь, куда тут зверье на водопой ходит. А я лесом вдоль дороги двинусь. Далеко ходить не будем, часа через два встретимся здесь же, — изложил Иржи свой план. — А потом решим, куда лучше двинуть.

Лесничий извлек из вьюка мешочек с порошком из волчьего корня и рассыпал его вокруг стоянки, очертив большой круг. Порошок этот обладал характерным резким запахом, способным отпугнуть хищников, что с давних пор было замечено и использовалось путешественниками, чтобы обезопасить место своей стоянки. В данном случае Иржи беспокоился о лошадях, оставленных пастись на поляне.

— Ничего, твари умные, не дадутся волку на обед… — пробормотал он, заканчивая свою работу. Тим положил арбалет на плечо и двинулся сквозь заросли ягодных кустов в сторону реки. На душе у него было легко и радостно: наконец свершилось то, к чему они готовились, о чем думали и говорили столько времени — охота в Средних горах.

Срывая на ходу крупные и сладкие ягоды медянки — кстати, излюбленное лакомство медведей — Тим шел через кусты, при этом внимательно глядя под ноги. Земля была покрыта мягким ковром из травы, мха и опавшей хвои, заглушавшим шаги. Помощник пристава вдыхал чистый ароматный лесной воздух, наполненный запахами растений и наслаждался отдыхом. Как он мечтал ненадолго забыть о своем городке с его суетой, со своим начальством, с необходимостью проводить дознания по различным мелким преступлениям, до которых не снисходит имперский прокурор, с мелкими мошенниками и ворами, с облавами на периодически появляющихся разбойников! И сейчас, тихо ступая по мягкому подлеску в поисках звериных следов, он гнал от себя картины недавней погони за Шустрым Лу, полгода мотавшего нервы приставам в двух соседних округах, грабя на тракте купцов и просто проезжих. Оправдывая свое прозвище, Шустрый появлялся то тут, то там, но всякий раз — где не ждали и всегда успевал быстро, но без суеты и паники скрыться перед самым появлением конных лучников. Снова и снова переживал он минуты бешеной скачки, когда разбойники, уходя от погони, рассыпались на три мелкие группы и Тим в сопровождении пяти всадников преследовал самого Лу и трех его головорезов. И кульминацию погони — у него было всего несколько мгновений, чтобы выстрелить на скаку из арбалета по главарю, мелькнувшему в просвете между деревьями не менее чем в четырехстах шагах впереди. Верный арбалет не подвел: стальной болт на излете все же выбил Шустрого Лу из седла, попав в поясницу. Правда, остальные трое — как, впрочем, и все прочие члены банды, за которыми гнались другие помощники пристава — оторвались от погони, зато сам Лу под усиленной охраной сейчас ожидал встречи с виселицей. За подобные преступления смертный приговор подписывался прокурором на месте, даже без участия суда в столице воеводства.

— Да ну их всех, надоело! — проворчал сам себе Тим. — Хватит про что попало думать — отдыхать надо!

Уже слышался из-за кустов шум горной реки. Раздвинув ветви, Тим очутился на берегу. Река была в ширину сажен пять, или десяток шагов, с галечным дном. Берег, однако, был глинистый, и в двух местах охотник обнаружил относительно свежие оленьи следы.

«Ночью или рано утром на водопой приходил, не иначе!» — решил обрадованный Тим и двинулся дальше. Какое-то время он брел вдоль берега, не слыша ничего, кроме неумолчного журчания воды. Наконец ему удалось углядеть на земле какое-то подобие тропки, которая могла быть протоптана не иначе как копытными животными, и он свернул в заросли. Постепенно шум воды смолк и охотника окружила тишина, только еле слышно шелестел ветер в кронах да изредка хрустела ветка под ногой. Тима окружали гигантские лиственницы, он шел, то и дело отодвигая рукой преграждавшую ему путь ветку, покрытую рыжеватой хвоей. Вдруг рядом послышалось оглушительное хлопанье крыльев и темный силуэт крупной птицы рванулся к верхушкам деревьев. Не успев даже вскинуть арбалет, Тим проводил ее взглядом. «Глухарь!» — мелькнула мысль. Помощник пристава перевел дух — неожиданный и шумный взлет птицы болезненно ударил по расшатанным за последние месяцы нервам.

Держа арбалет наизготовку, охотник постепенно углубился в густую молодую лиственничную поросль, продолжая следовать еле заметной звериной тропой. «Может, еще глухарь взлетит? — думал он. — Выстрелю влет. Или, может, дикий кролик выскочит?» Но ничего не происходило, лишь тишина все больше сгущалась вокруг. Наконец, среди густых зарослей Тим заметил оленью лежку. Внимательно осматривая участок смятой травы и мха, он пришел к выводу, что скорее всего здесь частенько отдыхает взрослый олень — самец. Тим поднял голову, прикидывая, где тут можно устроить засидку, как откуда-то сверху, с вершин деревьев, разнесся пронзительный то ли крик, то ли плач, напоминающий одновременно мяуканье кота и крик павлина. Тим вздрогнул, задрал голову кверху, пытаясь рассмотреть источник необычного звука. Только верхушки лиственниц мерно раскачивались на ветру.

— Нервы сдают, — пробормотал Тим, — ну ничего: десяток дней на природе, в горах — и все придет в норму.

Он снова опустил голову и медленно двинулся вперед. Тропа совсем потерялась во мхах и хвое, покрывающих землю, но и без этого Тим уже знал, что места вокруг — оленьи. А может, и черный единорог тут появляется? Вот только никто не рассказывал, как сосуществует единорог с оленями, потому как тварь хоть и осторожная, но далеко не мирная…

Высоко над головой послышался громкий шорох, и вниз посыпались куски древесной коры. Тим снова посмотрел вверх. Определенно, вот на этой гигантской лиственнице кто-то сидит. Но кроме качающихся ветвей по-прежнему ничего не видно. Тут охотник увидел удачное место для засады. На краю небольшой поляны среди негустого кустарника возвышался валун примерно в человеческий рост с плоской вершиной. Если залезть на него, то будет удобно лежать, и открывается хороший вид на тропу и место, где Тим обнаружил лежку. А кусты прикроют сзади и с боков.

«Ай-я-ууууу!!!» — повторился громкий и протяжный крик сзади сверху, и снова зашуршало в ветвях.

— Тьфу ты, хворь моровая, — выругался Тим, оборачиваясь. И успел увидеть шевеление в ветвях лиственницы, возвышавшейся шагах в пятидесяти от него, примерно на середине расстояния от земли до верхушки.

— Вот я сейчас тебя стрелой, — беззлобно пригрозил охотник, погрозив рукой с арбалетом в сторону неведомой живности. В тот же миг темная фигура, отдаленно сходная с человеческой, хотя и несколько меньших размеров, взвилась в воздух и распласталась в полете между двумя стволами. Потрясенный Тим успел разглядеть четыре конечности, причем между передними и задними — что-то похожее на перепонку, как у белки — летяги, а сзади — длинный гибкий хвост, вроде бы с утолщением на конце. Нечто плавно перелетело на дерево, стоящее дальше, и шорох послышался уже оттуда, а затем темный силуэт снова мелькнул в воздухе между деревьями, и исчез. Тим не смог определить, на каком дереве притаилось существо.

— Никогда не слышал ни о чем подобном! — потрясенно произнес помощник окружного пристава. — Что на это скажет Иржи, интересно знать?

Он не стал преследовать непонятное существо — это казалось бесполезным: оно могло перемещаться по воздуху гораздо быстрее

пешего охотника, и, кроме того, похоже, умело затаиваться среди густых ветвей. Неторопливо Тим побрел через лес в направлении стоянки. Внимательно глядя по сторонам, он примечал всевозможные следы, оставленные лесными обитателями. В одном месте он обратил внимание на ветку, сломанную на высоте человеческого роста. Это означало, что здесь прошел кто-то крупный, может быть, крупнее, чем олень. Однако с некоего момента Тима не покидало ощущение, что за ним самим кто-то наблюдает. По роду своих занятий не раз выслеживая не только дичь, но и людей, он привык не пренебрегать подобными чувствами. Он шел по лесу, пытаясь выследить зверя, и в то же время кто-то выслеживал его. При всем этом он не наблюдал ни единой живой души кроме мелких птиц, перепархивающих с ветки на ветку и вьющихся в воздухе насекомых. Не было слышно и ни одного постороннего звука. Время шло, а ощущение постороннего присутствия не исчезало. Еще раз восстановив в памяти последние события, Тим пришел к выводу, что оно появилось непосредственно после встречи с непонятным существом.

Теперь Тим крался по лесу, подозрительно вглядываясь в море колыхающихся ветвей, готовый в любой момент послать стрелу. Его настораживали размеры встреченного им существа: если он не ошибся, в длину оно, пожалуй, лишь на голову меньше человека.

Деревья в очередной раз расступились, и Тим очутился на старой просеке. Видимо, много лет назад здесь прорубали дорогу через лес, но с тех пор просека успела зарасти не только кустарниками, но и молодыми деревцами. Окинув взглядом пространство перед собой, Тим заметил птицу. Большая горная куропатка сидела под кустом в двадцати шагах от него. Стрелок среагировал мгновенно, щелкнула тетива, и дичь, успевшая лишь раз взмахнуть крыльями, рухнула на траву, пронзенная стрелой. Настроение охотника сразу улучшилось; он положил добычу в ягдташ, висящий на боку, зарядил арбалет новой стрелой и не спеша пошел дальше. В какой-то момент он понял, что больше не чувствует взгляда со стороны. Как будто неведомый наблюдатель оставил его в покое. Что ж, жалеть не будем, без него уютнее.

Иржи встретил Тима на стоянке. Он вернулся чуть раньше, довольный: ему удалось добыть носача — небольшого зверя размером раза в два больше дикого кролика, названного так за длинный нос, с помощью которого он находил и выкапывал из-под земли съедобные корешки. Пока ощипывали куропатку и снимали шкуру с носача, Тим поделился с напарником впечатлениями от первой прогулки по незнакомому лесу, подробно описав встречу с неизвестным существом. Иржи только пожал плечами:

— Даже представить не могу, кто бы это мог быть! Никогда не слышал о крупных животных, перелетающих с дерева на дерево! Кроме обезьян…

— Ты что! — возмутился Тим. — Я не мог спутать обезьяну неизвестно с чем! Обезьяны не такие — я не раз видел их в зверинце в Стоунграде. Кроме того, обезьяны с дерева на дерево прыгают, а этот… он перелетал, или планировал, как белка — летяга. И вообще обезьяны здесь водиться не могут.

— Да я так просто сказал, — успокоил его лесничий. — Понятно, что не обезьяна. Да кто же знает, кто здесь еще водится! Не сильно-то много мы знаем про эти леса! Вот я, например, тоже сейчас какие-то непонятные следы видал…

— Что за следы?

— Да вот: три пальца впереди, а один напротив них, сзади. Пальцы длинные, а сама ступня размером с ладонь очень крупного человека. Я бы сказал: у зверей не бывает таких следов, уж я всякие следы знаю!

— И где ты такие диковинные следы нашел? — удивленно спросил Тим, откладывая в сторону ощипанную и выпотрошенную куропатку и берясь за огниво, чтобы развести костер.

— Да вон там, — Иржи махнул рукой на север, туда, где за ельником, окружившим их поляну, вдоль дороги, уходящей дальше в горы, все заросло кустарниками. — Там земля мягкая, кое-где без травы. Там они хорошо отпечатались.

— Лапа, как у большого ящера, — сделал вывод Тим, высекая

огонь.

— Ну, да… — задумчиво согласился его напарник. — У зверя такой

точно не может быть. Но какого же он должен быть размера? Я про таких здоровых никогда не слышал…

Куропатку запекли в углях и с аппетитом съели. Носач был разделан и засыпан солью — про запас. После этого приятели прилегли отдохнуть в тени разлапистой ели. Тим блаженно задремал с мыслью о том, что вот наконец начало сбываться то, о чем мечтали, и вроде удается поминутно не вспоминать о делах, оставленных в Старой Пуще.

По истечении примерно часа отдых их, однако, был внезапно прерван довольно тревожным образом. Сначала Тим сквозь сон услышал, как беспокойно зафыркали привязанные неподалеку кони, а затем со стороны дороги донесся отчаянный, истошный человеческий крик, быстро оборвавшийся на самой высокой ноте.

— Что это? — спросил Иржи, садясь и озираясь по сторонам.

Тим вскочил на ноги, подхватив с земли тяжелый стальной арбалет, предусмотрительно положенный в изголовье.

— Это там! — указал он пальцем приблизительное направление. Иржи схватил топорик на длинной рукоятке. Тим воротом натянул тетиву арбалета. Тяжелый смертоносный болт с четырехгранным наконечником был готов сорваться в стремительный полет к цели. Однажды на спор Тим навылет пробил им с двухсот шагов двухслойную стальную кольчугу, надетую на соломенное чучело.

Они побежали через ельник, пересекли полосу, заросшую травой и цветами, достававшими им почти до пояса, и оказались на дороге, по которой приехали сюда сегодня утром.

— Там! — уверенно махнул рукой Тим. Перепрыгивая через кочки и рытвины, они добежали до поворота, который делала дорога, ныряя в естественную арку, образованную сомкнувшимися над ней кронами лиственных деревьев. Посреди дороги лежал человек. Охотники остановились в нескольких шагах от него. Первое, что бросалось в глаза — это лужа крови, вытекшей из разорванного горла, которое имело такой вид, как будто по нему с размаха полоснули серпом или саблей. Безжизненные раскрытые глаза смотрели вверх, на сплетающиеся наверху ветви деревьев, а на лице застыло выражение ужаса. Кровотечение еще продолжалось, хотя и слабое, но человек уже не дышал. Тим, вскинув арбалет к плечу, поворачивался в разные стороны, ища цель. Несколько менее привычный к подобным картинам Иржи на несколько мгновений отвернулся, сделал несколько глубоких вдохов через нос, подавляя нахлынувший приступ дурноты, и вернулся к осмотру места происшествия.

Человек был одет в простую серую рубаху из грубой ткани и такие же штаны — оба приятеля знали, что в такую одежду одевают арестованных преступников. На ногах — примитивные крестьянские сандалии. Он был высок, крепкого телосложения, небрит, с грязными всклокоченными волосами. Иржи подошел ближе, наклонился над телом и прочел клеймо на рубахе: «Старый Острог. Окружная тюрьма».

— Так это же тот беглый убийца, — негромко произнес Тим, стоя у приятеля за плечом. Арбалет он опустил, но Иржи не сомневался, что в случае необходимости ему понадобится менее одного мгновения, чтобы выстрелить навскидку. И попасть.

— Да, да! — согласно закивал Иржи. — Так вот куда он направился!

— Кто это сделал? — резко спросил Тим, обращаясь, главным образом, к самому себе. Как ни прискорбно было ему об этом вспоминать, но он был единственным представителем закона и императорской власти на много верст вокруг. Шагая взад — вперед вокруг тела, он привычно искал следы, которые могли бы пролить свет на то, что здесь только что произошло.

— Кто бы это ни был, он, наверное, еще поблизости, — заметил Иржи.

— Смотри: на дороге никто не встретился, а в ту сторону она хорошо просматривается. Значит — скрылся в эти заросли сбоку от дороги. Гляди! Вот здесь сломаны ветки! — Тим остановился возле деревца слева от распростертого на земле тела. Действительно, довольно толстая ветвь орешника была надломлена на высоте груди Тима. Вторую сломанную ветку можно было увидеть на пару шагов дальше, уже на высоте полутора человеческих ростов. Рядом росло другое дерево — молодой дубок, всего в пол-обхвата — и придирчивый взгляд Тима заметил, что рядом со сломанной веткой на его стволе содрана кора. Он не замедлил обратить внимание друга на это обстоятельство.

Иржи приблизился, помахивая топориком.

— Слом свежий, — заметил он.

— То–то же! Но кто мог оставить следы на такой высоте?

— Тот, кто лазает по деревьям?

Тим молча воззрился на своего напарника.

— Так значит, не человек? — спросил он после некоторой заминки. Иржи в растерянности пожал плечами.

— Вообще-то, и люди могут прыгать с деревьев… — неуверенно произнес он.

— А зачем? Тут и в кустах можно спрятаться! Я, конечно, читал в книге какого-то знаменитого путешественника, что в джунглях за Драконьим хребтом живут племена людей, которые все время лазят по деревьям и даже дома на них устраивают… но не здесь же!

Иржи медленно двинулся через кустарник, осторожно раздвигая руками ветки и поглядывая то по сторонам, то вверх. Стояла тишина, только птицы перепархивали с ветки на ветку. Треск сучьев где-то неподалеку в чаще леса прозвучал в этой тишине словно гром. Иржи остановился, пытаясь увидеть источник шума. Тим в несколько прыжков оказался рядом с ним, вскинул арбалет к плечу, но тоже не мог разглядеть никакой цели. Треск повторился, но уже дальше.

— Бесполезно, — с досадой произнес Тим, опуская оружие. — Однако, Иржи, мрачные предупреждения начинают сбываться!

— И что же нам теперь делать с телом? И, кстати, я теперь беспокоюсь за наших коней!

— Рудольф сказывал, тут неподалеку есть деревня… Можно доехать до нее.

— И что?

— Порасспросим тамошних жителей, что у них в лесах происходит. Может, на постой к кому станем — все не в лесу ночевать! Опять же — коней оставим в безопасном месте, а сами пешком ходить будем. А тело, конечно, с собой тащить смысла нет. Все едино — похоже, кроме меня во всех Средних горах нет ни прокурора, ни пристава, ни захудалого деревенского урядника! Значит, как решу — так и будет. Пошли.

Они снова вышли на дорогу и заново стали осматривать место происшествия. Примитивная серая рубаха на убитом была подпоясана широким красным кушаком, за который были заткнуты деревянные ножны с дешевым железным ножом. Ценитель и знаток холодного оружия, Тим извлек нож и осмотрел лезвие, потрогав его пальцем. Презрительно сплюнул. Железо мягкое, заточка плохая. Такой нож мог сделать любой деревенский кузнец — недоучка. Лезвие чистое: ни крови, ни грязи. На запястьях убитого были следы от ручных кандалов, в которых, должно быть, арестанта содержали в тюрьме в Старом Остроге. И снимать перед перевозкой в столицу воеводства не должны были. Ага.

Бдительный Иржи обнаружил в траве рядом с трупом небольшой мешок, в котором лежало огниво, полбуханки черствого хлеба, несколько сухарей, три вареных яйца и шмат сала. Дальше по дороге, шагах в тридцати, имелась грязная лужа, рядом с которой, на раскисшей земле, отпечатался один единственный след крестьянской сандалии. Других следов не было.

— Значит, так, — подытожил Тим. — Как было дело. Два дня назад этот убийца сбегает от стражников по пути из Старого Острога в Мостовище. К сожалению я не знаю ни малейших подробностей побега. Но для начала понятно, что кто-то должен был снять с него кандалы. То есть, возможно, у него был сообщник. Для этого он должен был либо под покровом темноты вернуться в Старый Острог, что, впрочем, рискованно, либо… может быть, там вокруг хутора какие есть, или у них встреча назначена была в определенном месте. Вряд ли он в кандалах тащился до той деревни, мимо которой мы вчера проехали! Итак, кто-то расковал его. Видимо, он же дал ему нож и еду. И направился беглец прямиком в горы. Отсидеться, пока суета не утихла. Это понятно.

Иржи внимательно слушал напарника, то и дело бросая цепкие взгляды по сторонам.

— Так или иначе, дошел он досюда, — продолжал помощник пристава. — Шел он, шел… Ничего такого не подозревал — ведь шел по середине дороги, уже не таясь — и тут вот такая неприятность… Кто-то выскакивает из кустов, то ли спрыгивает с дерева, наш беглец успевает только сильно испугаться. Один удар — и все.

— А что ты думаешь, не мог ли его преследовать кто-то из друзей или родичей того, кого он убил?

— Ну, мы не знаем, кого он убил… Если только они сразу напали на его след, то настигли бы гораздо раньше. А если нет — должны были точно знать, что он направится именно в эти места! Не знаю, не верится мне…

— Да уж… Ну что, деревню искать будем?

— Давай тело в сторону с дороги оттащим, да пойдем к лагерю. А как деревню найдем — пошлем сюда людей на телеге, пусть заберут.

Они вернулись к шалашу. Тим ругался вполголоса, что, мол, вместо охоты приходится отвлекаться вот на что. Однако и он, и его спутник были заинтригованы произошедшим.

Кони вели себя беспокойно. Они то и дело переступали ногами и тревожно фыркали. Через полчаса вещи были собраны и уложены. Шалаш оставили, в надежде еще вернуться. Когда Тим подошел к своему коню и взял его за узду, собравшись сесть на него, где-то рядом в вершинах деревьев раздался пронзительный, уже знакомый ему плачущий крик: «Ай-я-ууууу!!!» Жеребец взвился на дыбы, Тиму пришлось буквально повиснуть на уздечке, удерживая его, а тот все хрипел и рвался прочь. Кобыла Иржи вела себя не лучше, но она была еще привязана к дереву, и руки у лесничего оказались свободны. С самострелом наизготовку он вышел на середину поляны и внимательно осмотрелся.

— Ну, ну, Гром, успокойся! — увещевал Тим жеребца. — Ах ты, хворь моровая, ну подожди же, доберусь!..

— Ничего не вижу, — сообщил Иржи. Тиму наконец удалось успокоить коня и привязать к стволу дерева.

— Подожди же, трясучка болотная, — злобно пообещал он, становясь рядом с другом. — Вот я тебя вместо единорога выслежу, подстрелю, сниму шкуру и на стену повешу!

Некоторое время охотники еще прислушивались к звукам леса, а потом, видя, что и кони ведут себя смирно, вскочили в седла и шагом пустили их по лесной дороге.

Приметный камень, от которого начиналась тропа к поселку, оказался совсем рядом — примерно в трех сотнях имперских саженей, равных двум шагам взрослого человека. Неширокая дорога уходила дальше, к близким поросшим лесом гребням Елового хребта, туда, где, по словам Руди, находились развалины старой крепости да скит отшельников. Направо же, сквозь лесную чащу, вела вовсе уж узкая тропа, по которой можно было пройти пешком или проехать верхом, но на телеге — уже с трудом. Даже ехать рядом, стремя к стремени, двум всадникам местами было невозможно.

— Не часто же они выбираются из своей глуши! — заметил Иржи и послал кобылу вперед, Тим тронулся следом. Стальной арбалет лежал перед ним поперек седла. Некоторое время они ехали молча, но потом тропа расширилась, давая возможность ехать рядом.

— Я подумал: в какую же глухомань мы забрались! — поделился своими мыслями Иржи. — На десятки верст вокруг только горы и лес, один поселок вот только. А места-то какие — красота, воздух ароматный, так и поселился бы здесь!

— Не всегда здесь было так безлюдно, — ответил Тим, по своей любознательности прочитавший в библиотеке Стоунграда не один фолиант, написанный мудрецами. — Раньше, больше тысячи лет назад, в этих местах располагалось древнее царство — Алган. Оно объединяло все племена горцев от восточного побережья до Ледяных Хребтов на северо-западе. Тогда нашей великой Империи еще и в помине не было, только отдельные княжества и мелкие городки. А здесь, в горных долинах, стояли многолюдные города…

— Неужели? И откуда ты все знаешь?

— Мне как-то попался труд мудрейшего Светозария, который всю жизнь разыскивал старые рукописи, свитки, записывал легенды, объездил множество стран в поисках древностей. Я прочитал, что сто лет назад в горах на севере был найден заброшенный город… Он был больше, чем наша Старая Пуща. Там сохранились полуразрушенные дома, дворец, что-то вроде большой арены…

— Почему же тогда сейчас горы такие безлюдные? Куда все это девалось? — искренне заинтересовался простодушный Иржи.

— Про это никто точно не знает. Светозарий собрал несколько древних сказаний о том, что тысячу лет назад произошла великая битва. Войско царства Алган спустилось с гор и двинулось против людей, живущих на равнинах. Их воины вместо лошадей ездили на прирученных яках. Против них объединились восемь княжеств, лесных и приморских, была собрана общая дружина — якобы десять тысяч воинов, или даже больше. Битва произошла где-то в нынешнем Пригорье, она продолжалась два дня, и в конце концов князья были разбиты. Про это записано в какой-то старой — старой летописи, и еще есть песни и былины, сложенные о витязях, сражавшихся там. Горцы захватили несколько крепостей и городов, но потом постепенно остановились. А про то, что было дальше, никаких сведений нет. Только через двести лет, вроде бы, этого царства уже не было. Потому что снова упоминается князь, правящий на этих землях, который воюет с какими-то горцами, причем успешно.

— Да, интересно… Чего только в умных книгах не вычитаешь! — задумчиво сказал Иржи. — А я вот в детстве не то сказку слышал, не то — легенду, что в северных горах жил какой-то неведомый народ, и будто создали они себе слуг — не живых, но и не мертвых. И были они сделаны из железа и назывались — големы. А потом народ сгинул, а големы остались, и до сих пор бродят по горам, и горе тому, кто их встретит. Потому что были големы, созданные для мирного труда — этих еще можно встретить, беды не будет — а были големы — воины, они умели только убивать. И до сих пор убивают…

— Ну, это уже и вправду сказки! — рассмеялся Тим.

Еще с полчаса они ехали по смешанному лесу, состоящему из сосен и грабов с негустым подлеском из орешника и еще каких-то кустарников, которые друзьям были незнакомы. Вокруг все было тихо и спокойно, так что постепенно путешественники расслабились, умиротворенные красотой окружающей природы, звуками леса и витающими в воздухе ароматами горных трав и хвои. Пару раз Иржи слезал с лошади и внимательно изучал следы на тропе и рядом с ней, но не нашел ничего, стоящего внимания. В третий раз Иржи остановился, когда тропа завела их в обширный густой малинник. Его внимание привлекли смятые кусты, затем он некоторое время рассматривал ствол растущего среди малинника граба.

— Погляди! — сказал он наконец. Тим спешился. На мягкой земле хорошо были заметны отпечатки медвежьих лап. Кора дерева была содрана примерно на высоте человеческого роста. Несколько кустов малины было сломано, другие помяты, след уходил вглубь кустарника.

— Видишь? Медведь! — значительно пояснил Иржи. — Малиной приходил лакомиться.

— Что — пещерный? — уточнил Тим.

— Ну нет, это вряд ли! Обычный наш медведь, даже не очень большой. Но его сейчас поблизости нет, а не то лошади бы почуяли!

— Тогда поехали дальше.

Едва тронулись с места, как Тим вдруг вскинул вверх левую руку, правой натягивая поводья.

— Стой! — вполголоса скомандовал он. Иржи застыл, как вкопанный. Прошло несколько мгновений, и уже оба они отчетливо услышали донесшийся откуда-то издали крик человека. Даже не крик, а скорее отголосок, донесенный эхом.

— Это там? — неуверенно показал Тим рукой вперед и вправо по отношению к направлению их движения.

— А мне показалось — там, — Иржи махнул рукой влево. Оба всадника замерли в напряженном молчании. Ждать долго не пришлось: по лесу вновь разнеслось эхо. Слов, конечно, было не разобрать. Казалось, два человека перекликаются где-то вдалеке, крича во все горло: «Эй!», да «Ау!»

— Трудно определить направление по эху, — пожаловался лесничий. — Звук может доноситься с разных сторон!

— Мне все же кажется, что это чуть правее. Поедем потихоньку вперед?

Они пустили лошадей медленным шагом.

— Очень может быть, что деревня близко, и это местные жители перекликаются в лесу, — рассуждал Иржи. — Ходят же они за дровами, за грибами, на охоту, наконец!

Через полсотни саженей тропа раздвоилась. Налево местность слегка понижалась и тропа полого сбегала вниз, исчезая за кустами. Направо она просматривалась довольно далеко. Ветер вновь донес отзвук далеких голосов.

— Все-таки направо, — прислушиваясь, заключил Тим. — Поехали туда?

Иржи кивнул. Однако вскоре тропа вывела их на еще одну лесную просеку (а может быть — на ту же самую, что пересекал Тим сегодня утром?) и исчезла. Решили двигаться по просеке. Она тоже была старой, во многих местах поросла молодыми деревцами, то тут, то там поперек лежали поваленные, большей частью трухлявые, стволы сосен. Голосов больше не было слышно.

Было, наверное, уже около шести часов пополудни, когда Иржи дал знак остановиться. Он подъехал к кусту, растущему на краю просеки, и, наклонившись в седле, снял с ветки какой-то предмет. Затем вернулся к Тиму. В руках у него был лоскут какой-то плотной материи размером с ладонь. Лоскут был испачкан кровью, давно засохшей.

— Откуда это может быть? — спросил он друга.

— Из такой ткани делают плащи, — ответил тот. — Кто-то ломился через кусты. Он мог быть ранен, а мог просто поцарапаться о колючки на кустах.

— А чего его напролом понесло? — удивился Иржи. — Вон, обойти заросли можно!

— Верно. Отсюда вывод: либо ломился он ночью, и ничего не видно было, либо бежал не разбирая дороги. Например, убегал…

— Убегал, говоришь?

Возникла напряженная пауза.

— Я сказал: например! — попытался разрядить обстановку Тим. — Может, наоборот — гнался!

— Еще интереснее.

Иржи в очередной раз спешился и тщательно исследовал почву, траву и кусты в радиусе десяти шагов. Обернувшись к напарнику, разочарованно развел руками:

— Ничего! Совсем ничего! Может быть, это уже давно тут висит!

— Ну и ладно. Давай двигаться: вечереет уже, засветло бы поселок найти!

Но сделать это, видимо, было много сложнее, чем сказать.

Вскоре просека кончилась, выведя путешественников на обширную поляну среди леса, заросшую густой травой по колено. Дальше ничего, напоминающего дорогу или тропу, не было. Четверть часа они бродили по лесу в окрестностях поляны, пытаясь сориентироваться на местности, и в конце концов решили двигаться напрямик через лес на север, примерно туда, куда от развилки уходила левая тропа.

В этом месте подлесок был довольно густым, так что охотникам пришлось спешиться и местами буквально прорубать себе дорогу, ведя лошадей в поводу. Иржи орудовал топором, срубая небольшие деревца и отдельные кусты, мешавшие движению, а Тим вооружился своим длинным кинжалом, обрубая им преграждающие путь ветки. Продвигались медленно, за следующий час преодолев не более трехсот саженей. Надвигались сумерки.

— Ты знаешь что, напарник, — сказал, наконец, Иржи, опуская топор, — признаемся себе, что не знаем, куда идти. Не лучше ли устроиться на ночлег здесь, а завтра продолжить путь, а то скоро будет темно, ни дороги не найдем, ни лагерь в темноте толком не разобьем. Да еще кто знает, какие тут твари по ночам…

Тим согласился, тем более, что они как раз достигли более или менее подходящего места: закончился очередной кустарник, впереди начинался кедрач. Где-то поблизости слышался шум ручья. Шалаш решили не устраивать, вещи свои сложили под огромным разлапистым кедром, и пока Тим давал корм своему коню и кобыле Иржи, его приятель скрылся среди деревьев, решив произвести небольшую разведку окрестностей. Вернулся он скоро и весьма довольный. Совсем неподалеку он обнаружил оленью тропу, пересекающую ручей, а также видел множество оленьих следов.

— А один след видал — почти в два раза больше других! — рассказывал он. — Кто знает: может, это олень такой огромный, а может быть — единорог! Вот это бы была удача! Значит, вот что: костра разводить не будем. Сейчас подкрепимся, немножко отдохнем, а ближе к ночи сядем в засаду. Я уж и место удобное присмотрел.

Подкрепились вяленым мясом, головкой сыра и хлебом из своих запасов. Отдыхали, привалившись спинами к стволу кедра. Иржи вяло говорил:

— Вот оно как — в лесу за эхом ходить! Пошли с тобой на голоса — и, считай, заблудились! Я еще маленьким был — слышал такие истории: в горах и в лесах люди идут за блуждающими голосами, и теряются. Вроде бы манят их голоса, иногда кажется — близко они совсем, иногда слышатся прекрасные женские голоса… только заводят они в чащу, в дебри, из которых выхода не найдешь…

— Ну, начал к ночи страшные сказки рассказывать! — проворчал Тим. — Подумаешь, невидаль: слышали мы с тобой, как жители местные, из поселка, в лесу перекликались, да только на развилке мы свернули неправильно, а то бы уже в поселке были.

— Знамо дело: сказки, — с усмешкой согласился Иржи. — А что же добрую сказку в хорошем месте не рассказать?

Было уже темно, видны были лишь смутные контуры ближайших деревьев. И, как бы поддерживая высказывание Иржи о «хорошем месте», над лесом поплыл заунывный волчий вой. Далекое тоскливое завывание доносилось с разных сторон, сливаясь в многоголосый хор. Лошади забеспокоились. Оба охотника поморщились, как от зубной боли, но продолжали сидеть у кедра. Иржи лишь пододвинул ближе самострел.

— Если долго так в этот вой вслушиваться… Повеситься хочется на первом же суку! — заметил Тим.

— Далеко от лошадей отходить не будем, — сказал Иржи, — мало ли что. Когда найдем поселок, правда, оставим их там, без них в лесу сподручнее. Ну, пошли.

Иржи, вооружившись самострелом, ножом и топором, пошел впереди, показывая дорогу. Они прошли около сотни шагов под пологом раскидистых вековых кедров, стараясь не шуметь и не хрустеть ветвями, пробрались через неширокую полосу кустов и оказались на относительно открытом участке местности. Луна освещала протекавший по лесу ручей, перегороженный бобровой плотиной и образующий небольшой разлив, к которому из зарослей со стороны, противоположной той, с которой они появились, подходила хорошо заметная тропа.

— Вот тут они и ходят, — одними губами прошептал Иржи. Жестом он указал Тиму позицию за вывернутым с корнем деревом, чей ствол наподобие моста нависал над ручьем, упираясь верхушкой в противоположный берег. Сам лесничий спрятался в кустах по другую сторону тропы. Тим воротом натянул тетиву арбалета, положил в желобок тяжелый болт с четырехгранным наконечником и удобно уселся на корягу за своим укрытием. Потянулись минуты ожидания. В ночи над горами и лесом все плыл унылый волчий вой.

Трудно было определить точно, сколько прошло времени, по- видимому, никак не меньше часа, когда Тим услышал треск ветвей. Луна уже давно спряталась за верхушками деревьев, и даже привыкшие к темноте глаза различали предметы не более чем в десятке шагов, так что охотникам оставалось только чутко ловить звуки ночного леса. Тим погрузился в своеобразное забытье, периодически нарушаемое отдельными приходящими в голову мыслями. О непонятной смерти беглеца на дороге; о бескрайних лесах и безлюдных горах, простирающихся на сотни верст на север и лишь формально принадлежащих Империи, так как на всем этом огромном пространстве не было не только представителей власти, но и подданных императора; об охотничьих трофеях; о том, наконец, как получше прицелиться в такой темноте.

Услышав шум на противоположном берегу ручья, Тим встрепенулся и поднял арбалет. Он понимал, что цель будет находиться в пределах видимости считанные мгновения. В следующий момент он услышал плеск воды, и вслед за этим смутный силуэт большого животного возник на тропе прямо перед ним. Щелчок спущенной тетивы, глухой удар и громкий треск сучьев раздались один за другим.

— Чистая работа, ничего не скажешь! — раздался рядом голос Иржи.

Тим вышел из-за поваленного дерева и сделал несколько шагов в темноте.

— Пожалуй, теперь можно и огонь зажечь, — продолжал Иржи, и Тим услышал, как тот высекает огнивом искру. Его приятель зажег заранее приготовленный факел, и в неровном свете трепещущего пламени охотники увидели лежащего на земле оленя.

— Смотри-ка, точно по убойному месту! Однако, кто-то его вспугнул, — Иржи выглядел озабоченным. — Если бы олень пришел, скажем, на водопой — он бы шел осторожным шагом, прислушиваясь и принюхиваясь. А этот… Ты слышал, как он проламывался через заросли?

— Волки, — предположил Тим.

— Возможно…

Таиться было уже не нужно, и охотники развели рядом с тропой костер, при свете которого собрались разделывать тушу. Однако прежде Иржи сходил за лошадьми, привел их и привязал рядом, опасаясь за их безопасность. После этого достал из ножен на поясе нож и принялся за работу.

…Они уже заканчивали, когда конь Тима стал тревожно храпеть и рваться с привязи. Подняв глаза, Тим и Иржи всматривались в обступившую их темноту. Кобыла тоже забеспокоилась.

— Вот они! — негромко произнес Иржи, откладывая нож. Пять пар желтых глаз глядели на них из темноты, с того берега ручья. Тим перехватил поудобнее свой длинный кинжал, и в этот момент резко щелкнула тетива самострела и короткий, но пронзительный визг разорвал тишину. Желтые точки глаз вмиг исчезли. Иржи вновь натягивал тетиву, но стрелять было уже не по кому. Некоторое время охотники настороженно выжидали. Прошло около получаса, прежде чем лошади успокоились.

— Ну вот, теперь, наверное, ушли, — предположил Тим. — Пойдут другую добычу искать.

Они быстро закончили работу, уложив мясо и шкуру оленя по вьюкам, а несколько крупных кусков мяса нанизали на вертел и пристроили жариться над костром.

— Ты можешь вздремнуть. Я привык не спать ночами в лесу, — предложил Иржи, — покараулю, и за мясом присмотрю… Утром позарез надо поселок найти!

Тим положил под голову дорожный мешок с вещами и вскоре забылся тревожным сном.

Уже начало светать, когда Тим был разбужен своим другом. Однако теперь все вокруг утопало в белесых клубах тумана, густых, как молоко. Видно было еще хуже, чем ночью в темноте. Кончики пальцев вытянутой вперед руки различались с трудом. Охотники не спеша и с аппетитом позавтракали жареной олениной, двигаясь, как тени в тумане, оседлали коней. Но туман продолжал висеть такой же мутной пеленой.

— Ну и как тут идти? — спросил Тим своего напарника. Голос его в тумане прозвучал глухо, как из сундука.

— Подождем еще чуть-чуть! — ответил Иржи.

Тим присел на землю. Никаких звуков не доносилось сквозь завесу тумана. Не чувствовалось ни дуновения ветерка. Казалось, они выпали из окружающего мира. Постепенно помощнику пристава стала мерещиться всякая всячина: неясные тени бесшумно двигались в том месте, где, по его представлению, была звериная тропа. Тим даже поднялся на ноги, чтобы лучше видеть, сделал пару шагов вперед. Несколько размытых силуэтов, похожих на человеческие фигуры, только больше — или это туман искажает размеры? — появились со стороны ручья и растворились в той стороне, где был кедрач, в котором они остановились вчера вечером. Тим хотел окликнуть неизвестных, машинально положил руку на рукоять кинжала, открыл рот… но не смог выдавить из себя ни звука. А через мгновение он уже сомневался в реальности того, что видел. Затем ему показалось, что откуда-то с севера донеслось несколько приглушенных ударов не то колокола, не то гонга.

— Иржи, ты что-нибудь слышал? — окликнул он напарника. В ответ он услышал только тишину. — Иржи?!

Ответа не было. Тим бесшумно извлек из ножен кинжал, шагнул в том направлении, где только что был лесничий. «Еще не хватало потеряться в тумане в нескольких шагах друг от друга», — подумал он. Рядом фыркнул и переступил копытами конь, и Тим пошел на звук. Вот из тумана показался круп его жеребца, рядом тлели догорающие угли костра. Еще несколько шагов — и он увидел Иржи, дремлющего сидя на земле, прислонившись спиной к молодому деревцу.

— Иржи, хворь моровую на тебя! — воскликнул Тим.

— А, что?! — вскинулся тот.

— Ты что не отзываешься?!

— Так тихо вокруг. Да я ночь-то не спал! Вот и задремал. А ты

чего?

— Да так… То ли показалось, то ли правда — будто колокол… И

тени какие-то в тумане. А ты, значит, не слышал ничего.

— Оно так бывает — чудится всякое в тумане, — Иржи встал. — Однако смотри: туман, вроде, редеет.

Действительно, видны были уже предметы в трех — четырех саженях. Подул свежий утренний ветерок. Еще немного времени — и путешественники смогли двинуться в путь. Но перед этим Тим придирчиво изучил следы на тропе, пытаясь определить, проходил ли по ней кто-то, или ему и впрямь показалось. Но ничего интересного найти не удалось. Пожав плечами, Тим взял коня за поводья и двинулся вслед за своим напарником через кедрач. Туман уже почти рассеялся, небо посветлело, да и подлесок здесь был не такой густой, так что продвигались друзья достаточно быстро. Лишь изредка Иржи несколькими ударами топора срубал одно — два молодых деревца или обрубал ветви слишком разросшегося куста, мешающие пройти.

Местность постепенно стала понижаться, потом кедровый лес постепенно стал редеть. Теперь впереди пошел Тим. В одном месте он обратил внимание на свежесломленную ветку на уровне пояса человека, в другом — на сбитую кем-то шляпку большого гриба.

— Ходит ведь кто-то по лесу… — пробурчал он. И в это время откуда-то спереди донесся звук рожка. Обыкновенного рожка, каким пользуются пастухи.

— Ты слышишь, или мне опять кажется? — повернулся Тим к другу.

— Слышу. Это недалеко, — тихо ответил тот. Жестом показав Иржи, чтобы он оставался на месте, Тим дал ему повод коня, а сам крадучись пошел вперед, к стене высоких кустарников в рост человека. Осторожно раздвинув ветки, он некоторое время обозревал окрестности. Потом махнул рукой: иди сюда!

Вдали четко вырисовывался синеватый контур горного хребта, покрытого лесом. А значительно ближе, всего в полуверсте, на холме виднелся поселок. До путников доносился отдаленный лай собак, и дымки над крышами немногочисленных изб поднимались к небу.

Глава 3. Загадки поселка

Поселок выглядел вполне обыкновенно. На первый взгляд в нем насчитывалось десятков пять дворов. Старые домики, многие из которых покосились от времени, образовывали две продольные улицы и, в середине, один проулок между ними. Было раннее хмурое утро. Поселок выглядел довольно безлюдным: можно было заметить лишь несколько человек, занятых работой возле своих домов, да две женщины поодаль спускались по склону холма с ведрами — видимо, к колодцу. Ведя лошадей вповоду, Тим и его друг вступили на деревенскую улицу. Во дворе крайнего дома, возле сарая, бородатый мужик в зеленом кафтане, надетом на голое тело, колол дрова. Некоторое время он наблюдал за незнакомцами краем глаза, не отрываясь от своего занятия, но, когда стало ясно, что они направляются к нему, опустил руку с топором и повернулся в их сторону.

— Привет хозяину, — начал разговор Иржи, останавливаясь возле невысокого заборчика.

— И вам тоже привет, люди добрые, — настороженно поздоровался мужик. — Нечасто гости у нас появляются. Издалека ли путь держите? Все ли у вас благополучно? Время нынче тревожное…

— Мы охотники, — отвечал Иржи. — Приехали издалека. Добрались вроде удачно, правда, вечером вчера заплутали немного, пришлось в лесу заночевать… Да вот потолковать хотели с местными мужиками, а то…

— Потолковать — это со старостой! — мужик указал свободной рукой вверх по улице. — Там дом его стоит, в самой середине поселка. Его не спутаете — добрый дом, двухэтажный! Ему надлежит все новости знать. А мы — люди простые.

— Как звать-то тебя, мил человек? — поинтересовался Иржи, несколько удивленный явным желанием хозяина сразу отослать их к старосте. По опыту своему он знал, что обычно люди в таких удаленных уголках весьма охочи до новостей и любят поболтать с приезжими. — Меня вот Иржи кличут, а это мой приятель — Тим. Охотники мы, значит. Из Старой Пущи.

— Не слыхал; видать — далеко, — развел руками хозяин. — А прозвище мое — Грант. А старосту нашего Явором зовут. Дома он сейчас должен быть.

— А скажи нам, Грант, нельзя ли тут остановиться у кого? Хлопот много не доставим — нам только изредка переночевать, да вещи оставить… Или вот хотя бы за конями бы кто присмотрел? А то без них по лесу сподручнее бродить. А уж мы бы в долгу не остались…

— Отчего же нет? Только вы к старосте сходите, он вас на постой пристроит. А то что вы, уважаемые, добрались благополучно — хорошо, а то в последние дни недоброе что-то происходит. И давно уже никто в поселок к нам не приходил…

— Ты, вроде бы как, любезный, нам не доверяешь, все к старосте отсылаешь, — встрял в разговор Тим. — Опасаешься нас?

— Что вы, что вы! — запротестовал Грант. — Мы тут люди гостеприимные. Но с Явором вам в первую очередь потолковать нужно. Ему будет очень интересно узнать, что в мире делается. А там и ко мне заходите…

— А что ты говоришь, никто в поселок не захаживал? — переспросил Тим, игнорируя очередное приглашение посетить старосту.

— Тут где-то трое из Старого Острога по лесам ходят, мы думали, они у вас побывали!

— Нет, — уверенно ответил хозяин. — Поселок маленький, всё на виду. Никто чужой не появлялся.

Тим и Иржи переглянулись. Иржи пожал плечами. Попрощавшись с хозяином, они двинулись вверх по улице — искать дом старосты. Грант вернулся к прерванному занятию.

Староста Явор принял пришельцев благожелательно, пригласив в дом отведать с дороги по кружке медовухи. Это был пожилой мужчина с короткой бородкой, одетый в яркие рубаху и штаны, а также сапоги. Его круглое лицо излучало добродушие, но маленькие хитрые глазки настороженно бегали по сторонам. Лошади были расседланы и жевали сено, а охотники уселись за стол в комнате на первом этаже добротного дома старосты, сам же хозяин, налив гостям в кружки обещанной медовухи, уселся напротив.

— Давненько, давненько чужие к нам в поселок не захаживали, — завел речь Явор, после того как гости представились — кто такие, как зовут, за какой надобностью пожаловали — и отпили по глотку медовухи.

— Места у нас тут глухие, никто в такую даль не забирается, разве только вон отшельники какие, да еще иногда — как вы — охотники… Почитай все лето гостей не было. И купцы к нам не ездят — не выгодно…

— И травник из Старого Острога к вам не захаживал? Марек — знаете такого? — уточнил Тим. — Говорят, здесь он где-то бродит с товарищем.

— Точно вам говорю: за все лето ни один человек не появлялся! — уверенно провозгласил староста. — А сейчас такая напасть у нас приключилась, что небезопасно по лесам нашим бродить. Как бы беды какой с этим травником не случилось!

— А что у вас тут происходит? А то мы тоже в дороге кое-что неладное повидали, — стал расспрашивать Иржи. Староста Явор понизил голос и слегка наклонился через стол к собеседникам:

— Люди у нас в лесу пропали! Как сквозь землю провалились!

— Как это так? Заблудились, что ли? — спросил Тим, постепенно входя в привычную роль помощника пристава.

— Ума не приложу; и никто не знает! — взволнованно говорил староста, нервно вцепившись в глиняную кружку с медовухой. — Вот послушайте: всегда у нас тут места были спокойные, хотя вам кажется, что глушь. А мы привыкли — всю жизнь тут живем. Правда, горцы иногда появлялись, но это дело понятное — старались с ними мирно жить. Может, и обидели они когда кого, но не сильно. Нелюдь мужики наши, бывало, встречали, но от этого зла никому не было. Ну, случалось, заблудится человек в лесу, поблуждает день — два, да все же выйдет к поселку, ведь окрестности-то мы с детства знаем! Это вот вы, уважаемые, не в обиду будь сказано, можете здесь где угодно заблудиться и уйти в горы неведомо куда. А местные-то мужики — ни за что!

Явор отпил из кружки медовухи, Тим и Иржи последовали его примеру.

— Ну, вот лет десять назад, говорят, был тут случай — мужика в горах пещерный медведь задрал. Но это случилось лишь однажды, и охотники наши того медведя потом выследили и убили. Тут понятно все. А сейчас — сами посудите… Вот ты, уважаемый, говоришь — служишь в городе приставом…

— Помощником, — поправил Тим.

— Все едино. Так вот, может быть ты, умный человек, всякого насмотрелся, так сможешь разобраться, что к чему?

— Ну так ты рассказывай! — и товарищи приготовились слушать.

Староста придвинул к ним поближе блюдо с копченым окороком, нарезанным толстыми пластами, предлагая угощаться, а сам начал.

— С месяц назад один наш мужик, по прозванию Крюк, отправился расставить ловушки на мелкого зверя, какие он всегда ставил. Пошел он в одно место, мы все его знаем, называется Кедровая Падь. Там стоит охотничья избушка. Если рано утром из поселка выйти, да пойти по тропе на восход солнца, немножко забирая в гору, — при этом Явор махнул рукой на север, туда, где за окном вырисовывались покрытые лесом склоны Елового хребта, — то вскоре после полудня придешь в это место. Короче, ушел он, и на другой день к ночи всяко должен был вернуться. Не вернулся. На третий день беспокоиться начали — не случилось ли чего. А на четвертый день пошли трое наших охотников проведать, что там к чему. Дошли они до самой избушки, и никого там не нашли. Окрестности все исходили, кричали, звали — не оказалось Крюка в Кедровой Пади! Мало того! Они говорят — похоже, и не было его там. Никаких вещей его в избушке не нашли, и вообще все там заброшенное, нетронутое, как будто давным-давно никто не заходил. А так оно и есть — этой избушкой мало кто пользуется, обычно Крюк туда ходил, да еще Дульф. А Дульф среди тех трех охотников был, он и говорит: как, мол, я все тут в конце весны оставил, так все и есть.

— А что, по дороге туда тоже никаких следов не обнаружили? — подал голос Тим, сосредоточенно внимавший рассказу.

— На полдороги к избушке тропа пересекает ручей. Там на влажной глине мужики видели несколько его следов. Это он ручей переходил.

— Это были точно его следы?

— Конечно! У нас следопыты опытные. Дульф говорил — точно, его, Крюка, сапоги отпечатались!

— А в какую сторону вели следы?

— Туда конечно, куда еще? — удивился Явор. — Обратно он не проходил. Да и до избушки, наверное, не дошел…

— А не мог этот Крюк свернуть с тропы и пойти в какое-нибудь другое место?

— Случайно — не мог. Тропу эту он отменно знал. А нарочно? Нет. Раз он сказал: «пойду в Кедровую Падь», то туда должен был и пойти. У нас так принято. Да и зачем ему на полдороги сворачивать? Там у избушки самое хорошее место. А если бы и свернул — не заблудился бы. За месяц всяко бы вернулся.

— Ну а дальше что было? — нетерпеливо спросил Тим, всецело поглощенный историей. Иржи слушал молча, но также очень внимательно. Староста прожевал кусочек окорока и продолжил:

— А чё дальше? Поискали они, переночевали в избушке, потом еще поискали, да и вернулись ни с чем. Ну, забеспокоился у нас народ, понятно. А что еще делать? Где искать? Леса вон во все стороны, куда ни глянь! Леса и горы. Думали, может, появится еще, да не появился. Да… А потом, где-то декаду спустя, пошли наши бабы в лес за грибами. Они далеко не ходят — так, в окрестностях только. Пошло их семеро. Вернулись — пятеро.

— Как так? — изумился Тим. — Они что, не вместе были?

— Вместе-то вместе, но все равно — разойдутся по лесу, да перекликаются между собой. Вот, говорят, Мила с Ганной отошли куда- то в сторонку, вроде, слышно их было… А потом хватились — нету! Ну, тут уж половина поселка в лес кинулась — искать! Вдоль и поперек лес истоптали, начиная от того места, где их в последний раз видели.

— И что?

— А ничего. Самих их так и не нашли. Правда, в траве, на склоне бугра, нашли корзинку Ганны, наполовину наполненную грибами.

Вокруг этого места искали особенно долго. Но ничего больше так и не обнаружили. Так-то, любезные гости!

— И следов никаких?

Староста долго смотрел на Тима, держа кружку в руке, наконец ответил:

— Следов в лесу всегда найдется много. Там ветка сломана, там трава примята… Но вот кто их оставил — не всегда понятно. Не все же у нас в поселке такие следопыты, как Дульф… Да уж… Так вот с этих пор наши люди и остерегаются далеко в лес ходить. Во всяком случае — по одному.

Они помолчали.

— И все, больше ничего необычного не происходило? — подал голос Иржи.

— Да можно ли такое говорить!? — возмутился Явор. — Разве этого мало? Еще накличешь беду! Мне вот что делать? Я должен за весь поселок думать, потому как общество мне доверяет! Что скажете, гости дорогие?

— Ты погоди, — остановил его Тим. — Поразмыслить надо. А все же скажи: что еще в поселке произошло за это время необычного?

— Мужики пару раз на охоту ходили — все спокойно было.

— Послушай, теперь я тебе, староста, расскажу… Тут недавно преступник убежал из Старого Острога, искали, говорят, его. Так вот погиб он вчера как-то странно! — и помощник пристава рассказал хозяину о вчерашней гибели человека на дороге, закончив так: — Послать бы людей туда с телегой, привезти тело-то, чтобы похоронить…

— Да, дела… — задумчиво произнес староста. — Что ж, людей послать можно, я понял, где это случилось. А вы, гости, вот что: коней у меня оставить можете, раз они вам пока не понадобятся. А сами ступайте к Фене, это жена пропавшего Крюка. Дом ее через три от моего. Скажете — Явор прислал. У нее места много, пустит вас на постой. Ну, заплатите ей там чего, да по хозяйству если поможете…

Охотники встали из-за стола, поблагодарили хозяина, собрались уходить.

— Вот что, Явор, — сказал Тим напоследок. — Мы приехали охотиться. Ну а если попутно что-нибудь выясним интересное, найдем ли что в лесу — сразу тебе скажем. Может быть, чем и поможем.

— Только бы нам тут с мужиками вашими поговорить, про окрестности поспрашивать, — добавил Иржи.

— К Дульфу зайдите, а не то — к Гранту, его дом с самого краю стоит, — напутствовал их староста.

С хозяйкой дома договорились быстро. Было заметно, что эта простодушная и гостеприимная женщина лет сорока пяти спустя месяц после исчезновения ее мужа все еще не находит себе места, тревожась от неопределенности. Возможно, в глубине души у нее еще сохранялась надежда, что он неожиданно вернется. Узнав, что к ним приехали двое городских охотников, а один из них еще и представитель власти, Феня тут же согласилась принять на себя заботу об их размещении и питании. Иржи вручил ей две серебряные монеты в качестве компенсации предполагаемых расходов, а также попросил позаботиться о добытом ими мясе, которого было большое количество. Хозяйка пообещала к вечеру приготовить вкуснейшее жаркое из оленины.

Вскоре оба охотника вышли на улицу и неспешно побрели к ее концу, туда, где сегодня утром они вступили в поселок. Шагая по засохшей грязи, рытвинам и колдобинам, служившим местным жителям, так сказать, проезжей частью, они поглядывали по сторонам, попутно знакомясь с окружающей обстановкой. Жители поселка уже вовсю занимались своими делами: где-то стучали молотки, доносился визг пилы, соседи перекликались из-за заборов, мычала во дворах скотина, какие-то женщины с ведрами шли за водой к колодцу, который, по- видимому, находился внизу, под бугром, на котором стоял поселок. На приезжих посматривали, но скорее с интересом, чем с недоброжелательством.

Их знакомый Грант уже закончил колоть дрова, и, сидя на крыльце, точил косу.

— Ну, Грант, снова мы к тебе, — произнес Иржи, облокотившись на невысокий заборчик. — Староста говорил, ты — охотник, места вокруг хорошо знаешь!

На этот раз их собеседник держался более непринужденно и был гораздо более словоохотлив, видимо, успокоился после того, как пришельцы прошли «собеседование» со старостой.

— Места-то уж, конечно, знаю, а куда вы хотите попасть?

Иржи объяснил цель их путешествия, желаемые объекты охоты, и как мог, попытался объяснить путь их вчерашних странствий, после того, как они свернули с дороги.

— Ага, — сказал Грант, задумчиво почесав затылок, — так вы, похоже, на Дальний брод ушли. Это место хорошее, только далеко. Вот есть Песчаный брод, он на версту ближе, и там тоже олени всякие приходят. Вообще тут вдоль реки везде охотиться можно, там по берегам заросли густые, в них у зверя лежки, днем они там отлеживаются. Если повезет — единорога там тоже можете поднять.

И он стал объяснять, как проще выйти от поселка к реке.

— Слушай, хозяин, — поинтересовался Тим, после того, как Грант умолк, — а что у вас люди говорят по поводу… ну, что народ пропадает?

Грант мрачно замолчал, некоторое время смотрел вдаль, на кромку леса, освещенного теплыми лучами уже высоко взошедшего солнца, на картину, казалось бы, такую мирную, как на полотнах живописцев Императорской Академии Художеств. Наконец он заговорил, также не глядя на собеседников, а созерцая панораму, открывающуюся с холма:

— Что говорят? А что тут можно сказать? Никто ничего не понимает. Некоторые толкуют — это, мол, Иной Народ виноват, они их похитили…

— Иной Народ??? — изумился Иржи.

— Ну, Нелюдь то есть, — пояснил Грант. — Так у нас их еще называют. Действительно: в последнее время несколько раз наши замечали нелюдей неподалеку отсюда. Раньше тоже встречали их, но реже. А тут — пару раз вон там, на склоне горы видели, правда, издалека; потом Богдан с сыном ездили в лес за дровами, так прямо вблизи поселка с ними столкнулись. Трое нелюдей прямо на них вышли, шагах в двадцати были, а потом исчезли в один миг, словно испарились. Да я и сам не так давно ходил по каменистым осыпям, охотился на горных козлов, ну и тоже видел, как один из Иных стоял на верхушке скалы и смотрел вниз, в долину, словно наблюдал за чем-то… или за кем-то. Мне даже не по себе стало. Вот и говорят некоторые мужики, что, мол, людей они выслеживают…

— Честно вам скажу, — признался Иржи, — сколько живу, да ведь и живу большей частью в лесу, на кордоне — лесничий, как-никак! — а ни разу в жизни Нелюдь не видел! Да и Тим тоже только в книгах читал.

— Это у вас там! А у нас тут — не такая уж невидаль! — ответил Грант и продолжил: — Только я вам так скажу: что-то мне не верится в это. Никогда такого не было испокон веков, чтобы Иные на людей нападали. Встречали мужики их и в горах, и в лесу, да расходились в разные стороны и вреда от этого никому не было. Они людей избегали, мы к ним не лезли! Поэтому некоторые говорили, что, может быть, дикие звери на них напали. Ерунда!

— Почему ерунда? — поинтересовался Тим. — Мы вот прошлой ночью сколько волков видели!

— Так то — ночью! — возбужденно повысил голос Грант. — И то — от поселка далече — возле Дальнего брода! Ну, если сказать, что Крюк по дороге на пещерного медведя напоролся, то еще куда ни шло, хотя уж какие-нибудь следы бы остались. Это же такая туша, что если она на тропу выскочит, так там все кусты будут поломаны, и следов много! Но да ладно, всяко бывает. Но чтобы средь бела дня возле деревни такой хищник появился — немыслимо! И, опять же, кричали бы Мила с Ганной, не так уж далеко они от остальных были, если судить по тому, где корзинку нашли!

— То есть ты, мил человек, ни тому, ни другому не веришь? — уточнил Иржи.

— Ага, не верю. И не знаю, во что и верить. Появился в лесу какой-то Страх. Из тех, про которые страшные сказки рассказывают. А какой — не узнаем, пока сами не увидим.

— Что еще за Страх? — заинтриговано спросил Тим.

— В каждом лесу был свой Страх. Только он спит до поры, до времени. И сейчас он проснулся. Может, и сказки это, но я в них верю, — хозяин достал из кармана трубку и стал набивать ее табаком. — А хотите, так у нас есть знатоки разных историй, они вам про это расскажут… Вот хотя бы хозяйка ваша, Феня, или Богдан, что во-он там живет…

— Спасибо, мы не за сказками приехали, а за единорогом. А жути то нагнал — хоть в лес не ходи, — недовольно возразил Иржи.

— Сами спросили, что у нас говорят. Я и ответил. Да вы сами через несколько дней поймете, что я имею ввиду. Тогда и поговорим, — и Грант начал раскуривать трубку. Тиму и Иржи осталось попрощаться и двинуться по улице в обратную сторону.

Вторую половину дня охотники посвятили разведке местности от поселка в направлении реки. Спустившись с холма, они углубились в густой ельник в направлении, подсказанном Грантом и в течение нескольких часов прочесывали заросли в поисках дневных лежек копытных или же хотя бы просто их следов. В результате Иржи добыл крупного глухаря, взлетевшего в каком-нибудь десятке саженей от него, а Тим увидел издали крупного зверя, с треском ломившегося сквозь кустарник — по всему было ясно, что они вспугнули матерого оленя. Стрелять почти со ста шагов через кусты охотник не стал, и треск и топот убегающего зверя вскоре затихли вдали.

Уже вечерело, когда оба стрелка, довольные произведенной рекогносцировкой, вернулись на свою временную квартиру. Поручив добытого глухаря заботам Фени, приятели с аппетитом принялись за приготовленный ею ужин. Они уже приканчивали ароматное жаркое из оленины, запивая его квасом, когда в гости заявился староста Явор в сопровождении еще одного местного жителя.

— Это Дульф, — представил его староста, — он у нас, пожалуй, лучший охотник и следопыт.

Лучший следопыт был высоким человеком средних лет, чей облик напомнил Тиму элитных императорских мечников — драбантов, телохранителей, набираемых преимущественно из жителей северных провинций: широкие плечи, светлые волосы, голубые глаза и массивный квадратный подбородок. Правда, вместо полагающихся мечнику двух мечей на поясе Дульфа висел всего лишь небольшой шкуросъемный нож в кожаных ножнах.

Для начала, как полагается, гости поинтересовались успехами охотников, потом завели разговор о делах в поселке. Староста извлек из- за пазухи внушительную бутыль с настойкой из ягод пьяной бузины на самогоне и предложил приезжим оценить этот оригинальный местный напиток. Однако Иржи сослался на то, что на охоте не пьет, тем более, что ночью они собираются устроить засидку и покараулить зверя. Тим из вежливости выпил половину маленькой глиняной пиалки этого зелья, которое сразу же ударило ему в голову.

— Добрая вещь, в городе такого не найдешь, — похвалил он. — Но сейчас больше не будем, потом, как уезжать будем, нальешь нам!

Староста с некоторым разочарованием спрятал бутыль и велел Фене принести обычной слабенькой бражки.

— Мы вот подумали, — заговорил Явор, — вдвоем ходить по нашим лесам, конечно, безопаснее, чем в одиночку. Но втроем — еще надежнее. Да и человек вам бы не помешал, который окрестности хорошо знает. Так что, если что, зовите Дульфа с собой, он пойдет с вами. А может, увидите в лесу что интересное — так вы, уважаемые, нам сразу рассказывайте — нам сейчас все знать надобно, что вокруг происходит!

— Да, я сейчас свободен, никуда не собираюсь, — подтвердил местный следопыт.

— Спасибо за помощь, — поблагодарил Тим. — Да мы пока тут вокруг поселка ходим — поди, сами справимся. Вот если куда подальше надумаем отправиться — что ж, с удовольствием проводника возьмем!

— Да, кстати! Мужики наши на телеге съездили, привезли тело — то… Этого, беглого, — сообщил Явор. — Нынче же на кладбище могилу выроют и закопают.

— Никто не опознал его? — спросил помощник пристава.

— Нет, а что, его должен тут кто-то знать? — насторожился староста.

— Да нет, я просто подумал… Мало ли что! Ведь, может быть, он не просто так в горы бежал, а, скажем, есть здесь кто-то, у кого он рассчитывал укрыться, время переждать?

— Ну уж нет! — решительно воспротивился староста. — У нас тут никто знакомства с такими людьми не водит. Ни с убийцами, ни с грабителями! И у нас пособников быть не может.

— А, ну да, ну да, тебе виднее, — поспешно согласился Тим и задумался.

В это время его товарищ отошел в угол, приоткрыл заслонку печки, закурил от тлеющей головешки маленькую трубку, набитую смесью ароматных курительных трав, привозимых из южных провинций, и, окутавшись облачком дыма, поинтересовался:

— А что это ты, Явор, имел в виду — «увидим в лесу что-нибудь интересное»? Например, что мы можем увидеть?

— Уж и не знаю, что, — развел тот руками. — Почему люди-то пропали? Может, следы какие странные увидите, а может, нелюдей встретите — тогда тотчас мне скажите, не нравится мне это! Может, и впрямь, хищный зверь какой?

— Да, кстати! — вспомнил Тим. — Кого это я видел? Такое существо — ну, чуть поменьше человека, по деревьям прыгает, как летучая белка, или как обезьяна! А сзади вроде длинного хвоста…

— Это, похоже, древесный дьявол, — мрачно заметил Дульф.

— Что это еще за?.. — вскинулся Иржи, вынимая трубку изо рта.

— Тварь такая. Редко встречается. Но иногда удается в гуще леса ее увидеть. Кричит еще так… пронзительно.

— Ага, я слышал, — подтвердил заинтересованный Тим.

— Вблизи его никто никогда не видел, обычно он высоко на дереве сидит. Но на людей никогда не нападал! Но вообще тварь, видимо, хищная! Однажды древесный дьявол убил корову, которая паслась на поляне, отбившись от стада. Пастухи издали видели, как что- то такое черное спрыгнуло с дерева, а потом корова упала. Они подбежали, отогнали его… Он осторожный, людей близко не подпускает… А у коровы весь бок был распорот!

— Ничего себе! Я никогда ни о чем подобном не слышал! — удивился Тим. — А он один или несколько?

— А кто же их считал? — пожал плечами Дульф. — Да их в позапрошлом году в первый раз увидели, раньше, вроде, не встречали таких! Старики только говорят — давным–давно попадались такие.

— Откуда же они взялись? И почему вы никому не говорили про них?

Дульф угрюмо молчал, зато заговорил староста:

— Эх, мил человек! Мы с людьми из других мест почти не общаемся! Вот уж пожалуй, год никого у нас чужих не было! Прошлой осенью приказчик от купца приезжал, он нам все время соль продает, ну еще там кое-что необходимое. Кузнец наш потом ездил в Холмовище, железо покупал. Да и все, зимой дороги нет, не ездим никуда. Вот никто и не знает, что тут у нас делается! Да и что удивительного? Кто знает, что за существа невиданные еще в Дальних горах живут? У нас тут преданий всяких много, в них про всякие страхи и чудеса рассказывается, какие тут раньше были! Много ли люди в Дальние горы ходили? Нет. Даже горцы там не все места знают, есть долины, куда горцам ходить запрещено испокон веков!

— Кем? Почему? — допытывался Тим.

— Старейшинами. Так они — горцы — сами говорили. Так то!

Они помолчали, выпили немного браги. Потом Иржи поинтересовался:

— А что, Дульф, ты местный, что ли? По правде говоря, не похож ты на местных.

На это местный охотник коротко, в сжатых выражениях, рассказал свою историю: что отец его и вправду был северянином и плавал на торговых кораблях в разные страны, а когда получил травму — остался на берегу, в одном из портов южного побережья. А по тракту, по которому Тим и Иржи ехали от Старой Пущи до харчевни Мартына, до Ясноморья — главного порта южного побережья — было не очень далеко. Сначала тракт уходил на восход, к Мостовищу — столице Пригорья, а после круто поворачивал на юг и верст через пятьдесят выходил на приморскую равнину.

Там, в Ясноморье, Дульф и родился. А когда ему было всего пять лет, отец с семьей по какой-то причине перебрался сюда, в дикие горы. «Может, в историю какую попал, — пояснил северянин, — а может, просто тяжело там было жить без работы». Здесь Дульф и вырос.

— Только не в этом поселке, а в Выселках.

— Что еще за Выселки? — удивился Тим. — Я думал, здесь другого жилья нет на десятки верст.

— Ну да, нет, — неохотно подтвердил староста. — Почти. Тут в нескольких верстах жило несколько наших семей отдельно. Всего пять дворов там было. Прямо среди леса. Да сейчас там всего две семьи осталось: Дульф вот после смерти родителей сюда перебрался, кто-то вообще из этих мест подался…

— Не боятся они там, среди леса, жить?

— Раньше не боялись. Там у них такой частокол вокруг — в полтора человеческих роста! А теперь? Не знаю, там вроде все спокойно было. Только они посторонних не любят, не советую вам к ним ходить. Еще не разберутся, издалека стрелу пустят!

— Вот как! — удивился Тим. — Что же они такие нервные, ежели у них все спокойно?

— Мало ли кто по лесу бродит, — буркнул староста. Тиму показалось, что эта тема ему неприятна.

В это время Иржи, все время рассказа задумчиво куривший трубку, вдруг высказался:

— А что, этот древесный дьявол… Ты говоришь — бок корове распорол? А вы видели, у этого, беглого, как горло порвано?

Все замолчали. Слышно было, как потрескивают, догорая, дрова в печке. Староста глядел на Иржи остановившимся взглядом. Дульф некоторое время напряженно соображал, потом пробормотал:

— Не нападали они на людей-то…

— Так сам говоришь, — Иржи ткнул в сторону Дульфа мундштуком трубки, — всего несколько раз с ними встречались, не знаете про них ничего. В прошлые разы не нападали, а тут взял — и напал!

Тим оживленно встал. Мысль товарища показалась ему очень даже правдоподобной. Он повернулся к Иржи:

— Ну да, помнишь, там еще ветки были сломаны, кора ободрана на дереве? Как будто кто-то сверху спрыгнул ему наперерез!

— Вот что, гости дорогие, — вмешался староста, — если правда у нас в лесу такие страшные твари появились, то это очень плохо. Вот если бы вам удалось добыть этого древесного дьявола, хотя бы одного! У вас такие арбалеты серьезные — в поселке таких нет! Уж вы мне поверьте — отблагодарили бы от души. Может, правда, возьмете с собой его? Он из лука лучше всех стреляет.

Староста кивнул на Дульфа.

— Возьмем, но не сегодня, — сказал Тим. — Сейчас уже вечер, сейчас пойдем, мы там место присмотрели для засидки, а утром зайдем к тебе, Явор, расскажем, как дела, там и поговорим.

Гости попрощались и удалились, озабоченно переглядываясь. В окно приятели видели, как староста на ходу встревожено говорит что-то следопыту.

— Ладно, пойдем, уже темнеть начинает, нам еще до места дойти! — решительно произнес Иржи, беря в руки самострел. Тим надел пояс, сапоги, и задумчиво спросил:

— И почему у меня такое ощущение, что староста хотел нам навязать человека, чтобы он за нами присматривал?

Они вышли из дому и быстрым шагом направились к краю поселка.

— Но с другой стороны — его можно понять, — рассуждал на ходу Иржи. — Представь: такое творится вокруг подозрительное, может, еще и не про все нам рассказали…

— …Это — скорее всего! — согласно вставил Тим.

— …и тут вдруг появляются двое незнакомцев, чего хотят — непонятно, но оружием обвешаны, особенно ты…

— Ничего лишнего, кстати!

— …так что, может быть, это с их стороны — нелишняя предосторожность!

— Ага, так, — согласился Тим. — А теперь вот скажи мне. Я прекрасно помню весь наш первый разговор со старостой. Где и когда я говорил ему, что погибший беглый — убийца и грабитель? Я говорил только, что он — сбежавший преступник, а это не одно и то же! Между тем он и вправду убийца. А староста поспешил от него откреститься. И что, мы должны верить, что его тут и впрямь никто не знал?

Иржи пристально посмотрел на товарища, но не проронил ни слова, и они продолжали путь молча.

Глава 4. Ночь и утро

Прошло не меньше часа с того момента, когда приятели разместились на выбранных ими позициях недалеко друг от друга. Тим залег в небольшой ямке, со всех сторон окруженной кустами, с прекрасным видом на тропу, в двух десятках шагов от него выходящую к узкой — шагов пять в ширину — речке. Судя по обилию следов, звери посещали водопой каждую ночь. Иржи расширил свой обзор — устроил скрадок среди ветвей раскидистого дерева, положив несколько толстых жердей поперек между двумя ветками и замаскировавшись листьями. Таким образом ему был виден значительный участок тропы и часть берега реки до ее поворота. В этом месте лиственные деревья, растущие вокруг поселка, смешивались с елями и пихтами, постепенно уступая им пространство. Было видно, что звериная тропа на том берегу речушки ныряет в густой ельник.

В лесу было уже темно, Тим видел ближайшие окружающие его деревья и кустарники, предметы же на другом берегу реки виднелись смутно, неясными размытыми контурами, бегущая в реке вода переливалась в лунном свете, слышался лишь ее приглушенный шум. Тим ждал, положив перед собой заряженный арбалет — не тяжелого стального монстра из Чигоры, а лёгкий егерский арбалет, с которым не обременительно пройтись и на приличное расстояние по лесу. Хотя его напарник находился в каких-нибудь десяти саженях рядом, по другую сторону тропы, ни один звук не выдавал его присутствия. Время тянулось, и к концу часа, несмотря на всю концентрацию внимания и испытываемую внутреннюю напряженность, Тим стал замечать, что монотонность ожидания постепенно делает свое дело: бдительность его стала притупляться, а глаза время от времени закрываться. Чтобы не заснуть Тим вынужден был несколько раз больно ущипнуть себя за запястье. Помогало ненадолго. И в один из моментов, когда он лежал, прикрыв глаза, но при этом чутко вслушиваясь в звуки окружающего леса, впав в странное состояние полусна — полуяви, его слуха достиг некий шум. Встрепенувшись, Тим открыл глаза. По-прежнему не было видно ничего, кроме небольшого отрезка тропы и нескольких кустов по сторонам от нее. Однако шум раздался снова, теперь уже явственнее, и Тим смог определить его природу — это был хруст веток. Источник его находился где-то справа и чуть сзади от притаившегося помощника пристава, на этом берегу, и постепенно приближался.

«Саженей тридцать — сорок до него будет», — прикинул расстояние Тим, и тут же задумался: «до кого — до него?»

Конечно, вероятнее всего было, что по лесу идет как раз зверь, на которого они и охотятся — олень, тур или черный единорог, но в голову невольно лезли мысли о происходящих в этих местах странных, а вернее сказать, зловещих, событиях. Кто знает, что за существо пробирается под пологом ночного леса? Тим попытался осторожно, не зашуршав и не стукнув оружием, развернуться в своем укрытии, чтобы смотреть в другую сторону. Но это было не так просто: мешали ветки куста, которыми он предусмотрительно загородился для маскировки со всех сторон. Вспугнуть зверя тоже не хотелось. Мысленно Тим выругался.

Негромкий треск, а затем приглушенное фырканье раздались уже рядом — не более чем в двух десятках саженей, Тим повернул голову вправо, но по-прежнему ничего не видел из-за кустов. По сути, любая скрытная позиция представляет собой компромисс между маскировкой и обзором, и в данном случае Тим пожинал сейчас плоды именно хорошей маскировки. Напряжение нарастало. И тут в тишине раздался еще один звук, который Тим не спутал бы ни с чем: это был резкий хлопок спущенной тетивы. Вслед за этим он услышал короткий свист арбалетного болта и оглушительный рев зверя. Потом рев стих, громко затрещали ветки и кто-то большой стал удаляться от охотника, раздался плеск воды.

— Через речку уходит! — уже не таясь крикнул Тим, вскакивая с арбалетом наперевес.

— Слышь, Тим, я попал в него! — раздался возбужденный голос Иржи с дерева. Послышался громкий шорох — он спускался из своего скрадка.

— Кто это был?! — метнулся к товарищу Тим.

— А ты не видал? Олень, да здоровенный! Я попал, думаю, как раз туда, куда целил, по убойному месту. Только стрела недостаточно тяжелая — не свалила его на месте! Раненый ушел!

— Ну ничего, никуда не денется, — успокоил напарника Тим. — Далеко не уйдет. Ночь вон достаточно светлая, пойдем по следам и найдем его!

— Пойдем, посмотрим, — позвал Тима Иржи и направился к тому месту, где находился олень в момент выстрела. Лес здесь был не очень густой, сквозь редкие кроны деревьев было видно звездное небо и луна. Небо было безоблачным, и охотники вполне могли различать окружающие предметы.

— Вот! — торжествующе воскликнул Иржи. — Вот тут он шел, а вот сюда он побежал потом, вот, гляди, кровь! А здесь он пересек реку.

— Идем за ним? — спросил Тим. — Потеряем в темноте-то!

— Ага, пошли. Что же, до утра ждать? Да его волки сожрут. Факелы зажигать пока не будем — и так светло. Ты иди справа, я — слева!

Они перешли вброд речку, посередине которой вода достигала им до колен, ноги на несколько мгновений заломило от холода, но это показалось Тиму даже приятным. Сделав несколько шагов, охотники оказались в кустарнике на том берегу.

— Ага, вот где он ломился! — удовлетворенно заметил Иржи, что- то рассматривая. — Вот тут ветки поломаны, а вот и копыта отпечатались. Слышь, Тим, в эту сторону он побежал, сюда заворачиваем!

И, поминутно останавливаясь в поисках следов, оба охотника двинулись вперед. Полоса кустов закончилась, и они вступили в ельник. Иржи, проводивший большую часть жизни в лесу, как лесничий, был опытным следопытом. То и дело он обращал внимание Тима, шедшего правее него в нескольких шагах, на различные признаки, свидетельствующие, что олень пробегал здесь. Так они прошли еще примерно сто шагов; там, на краю елани — небольшой поляны, окруженной густой стеной молодых елей, высотой чуть больше человеческого роста — Иржи обернулся к своему спутнику:

— Не могу определить, куда он дальше побежал. Тим приблизился.

— Вон там, — Иржи махнул рукой назад, — там на траве свежая кровь. А тут я ничего не вижу: ни веток сломанных, ни следов на земле… Давай-ка факел зажжем!

У каждого из них за плечами, помимо колчана с арбалетными болтами, была пристроена связка из трех небольших факелов. Несколько раз чиркнув кремнем по огниву, Иржи зажег один из них. В неровном свете пламени, колышущегося на ветру, он стал внимательно осматривать землю, вернулся немного назад.

— Вот что, — наконец решил следопыт. — На поляну он не выбегал. Тут обязательно было бы заметно. Я пойду отсюда влево, а ты иди вправо, в обход поляны. Смотри внимательно, ищи на хвое под ногами следы крови. Вообще, далеко ему не уйти: рана, похоже, серьезная. Мы торопиться не будем — пусть он оторвется от нас и заляжет. И пока мы потихоньку нагоним его, он уже ослабеет от потери крови. Ну, давай, встретимся с той стороны поляны.

Тим крадучись двинулся, раздвигая еловые ветки и время от времени нагибаясь к земле, покрытой толстым мягким ковром изо мха и опавшей хвои. То ли сказывался его меньший опыт в выслеживании зверей, то ли олень и вправду ушел в другом направлении, но следов не находилось. Постепенно в лесу становилось темнее, наверное, небо затягивало облаками. Вдруг Тим оказался на краю оврага. Вниз уходил довольно крутой склон, поросший редкими кустами. Охотник решил пройти краем оврага: простейшая логика говорила, что раненый зверь не полезет вниз, рискуя не выбраться обратно. Тим сделал несколько шагов, но в темноте не увидел, куда ставит ногу. Он наступил в пустоту.

Теряя равновесие, Тим судорожно взмахнул руками и полетел вниз. Через пару мгновений, показавшихся ему бесконечно долгими, ощущение свободного падения завершилось ударом спиной о землю, по счастью мягкую. После удара Тим прокатился еще несколько саженей по крутому склону наконец остановился, наткнувшись на какой-то куст.

Факел погас. Несколько мгновений охотник лежал на спине, приходя в себя, затем громко и злобно выругался и вскочил на ноги. По- видимому, он находился на самом дне оврага, оказавшегося довольно глубоким. Сюда, вниз, не проникал вообще никакой свет, и Тим не видел даже своей вытянутой руки. Опустившись на четвереньки, Тим принялся на ощупь искать арбалет, выпавший при падении из его руки. Это оказалось непростым делом: он то и дело натыкался на кусты и камни, заползал в высокую сырую траву, и даже стал сомневаться, что его поиски без света увенчаются успехом. Проблема заключалась в том, что, хотя у него было два запасных факела, кремень с огнивом остались у Иржи. Однако спустя какое-то время рука Тима наткнулась в темноте на некий деревянный предмет, который в следующий момент он с радостью идентифицировал как ложу арбалета. Вновь обретя утерянное было оружие Тим почувствовал себя намного увереннее.

Встав на ноги, он попытался сориентироваться в пространстве. Сначала он попытался сделать несколько шагов вверх по склону оврага. Однако тут же стало ясно, что подняться по довольно крутому и скользкому склону в полной темноте — дело безнадежное. Не было видно, куда ставить ногу и за что хвататься руками. В конце концов Тим поскользнулся и снова упал, после чего решил двигаться понизу, сохраняя прежнее направление. О котором теперь имел весьма приблизительное представление. Он медленно шагал вперед, напряженно всматриваясь в темноту перед собой и то и дело отводя в сторону ветки кустов, преграждающие ему дорогу.

«И зачем мне оружие? — подумал он. — Все равно я даже не увижу, во что целиться!»

Каждые двадцать — тридцать шагов Тим пробовал свернуть налево, проверяя, не стал ли склон более пологим и пригодным для восхождения. В какой-то момент ему показалось, что он слышит голос Иржи, зовущий его. Голос доносился откуда-то сверху, издалека. На всякий случай он пару раз крикнул в ответ, но его крик прозвучал так глухо, как будто из погреба, и помощник пристава сильно усомнился, что напарник услышал его.

Наконец, шагов через двести, Тим обнаружил, что откос слева стал более пологим и можно попробовать подняться по нему. К этому времени то ли в лесу снова стало чуть светлее, то ли глаза у охотника понемногу привыкли к темноте, но он стал различать хотя бы какие-то контуры окружающих предметов. Закинув арбалет за спину, цепляясь руками за траву и выступающие из земли корни деревьев, Тим вскарабкался наверх. Все такие же молодые ели, как и окружавшие поляну, возле которой они разошлись с Иржи, смутной стеной стояли перед ним. Охотник покрутил головой направо и налево, надеясь увидеть в ночи трепещущий свет факела своего товарища. По его расчетам, он прошел по дну оврага относительно небольшое расстояние и сейчас находился примерно с другой стороны той самой елани, неподалеку от места, где им полагалось бы встретиться с Иржи. Не углядев во тьме ни искорки света, Тим набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:

— Эй, Иржи!!! Ты где?!

Ответом ему была лишь тишина. Лишь слабый ветерок слегка покачивал перед ним смутно угадывающиеся в темноте ветви елей. Он крикнул еще раз — с тем же результатом.

— Проклятье, — пробормотал он сквозь зубы, совершенно не обрадовавшись перспективе искать в темном лесу, помимо раненого оленя еще и потерявшегося товарища. Или потерявшимся нужно считать как раз его, Тима, ведь это же он сбился с намеченного пути?

Он двинулся вперед, держа ельник по левую руку. «Ели растут вокруг поляны, — рассуждал он про себя, — я иду вокруг поляны навстречу Иржи. В любом случае он не мог уйти далеко, не встретив меня». Однако вскоре Тим потерял выбранное направление, вынужденный проламываться через густые заросли. Еловые ветки хлестали его по лицу, одеждой он цеплялся за невидимые в темноте кусты, запинался за коряги. Треск стоял такой, что даже старый глухой тур не подпустил бы его на арбалетный выстрел. Невольно Тиму вспомнились слова из детской сказки, которую читали ему, еще совсем маленькому: «Тихо крадется по лесу ловкий охотник, не хрустнет под ногой ветка, не зашуршит лист…» Тим нервно усмехнулся.

Пройдя еще шагов тридцать он остановился и начал поворачивать голову вправо и влево, пытаясь сориентироваться и одновременно прислушиваясь к звукам ночного леса. Поворачиваться всем корпусом он не рисковал, чтобы не потерять направление еще раз. Еловый лес во все стороны вокруг него выглядел абсолютно одинаковым. Небольшие — чуть выше человеческого роста — деревья еле заметно покачивались в тишине. Среди них кое-где в темноте смутно угадывались деревья повыше. Где-то поблизости раздался вполне мирный шорох — видимо, какой-то маленький ночной зверек пробирался среди подлеска в поисках пищи. В отдалении пронзительно прокричала ночная птица, и снова стало тихо.

«Либо я зашел слишком далеко, двигаясь по дну оврага, и мне нужно круче забирать влево, либо за поляной ельник не заканчивается, а тянется далеко, и я оказался в самой его середине, что, надо сказать, весьма вероятно, — рассудил Тим. — Следовало это предположить заранее… Надо пойти сквозь него — рано или поздно выйду!»

Осторожно занес он ногу, решив двигаться как можно тише, чтобы иметь возможность слышать все посторонние шумы вокруг. Мягко перенес на нее тяжесть тела. Хрясть!!! Оглушительный треск сухой ветки под ногой не заставил себя ждать к великой досаде Тима. В душу его закралось предположение, что все рассказы об охотниках лесных народов и о бесшумно крадущихся следопытах есть ни что иное как вранье, неправдоподобные выдумки и детские сказки. Как тут прикажете красться, если под ногами везде что-то хрустит?

Тим спустил тетиву арбалета и закинул его на ремне за спину: все равно в темноте и в таком густом лесу от него было мало толку, зато двигаться с ним наизготовку было тяжелее. Вместо этого помощник пристава извлек из ножен кинжал и двинулся дальше, помахивая им и иногда срубая веточки, возникающие на пути. Минуло совсем немного времени, вероятно, не более пяти минут, как начался подъем. Охотник очутился на склоне довольно высокого бугра, ближе к вершине которого ельник поредел, освободив место нескольким высоким, растущим поодаль друг от друга деревьям, чьи вершины скрывались во мраке. Несмотря на то, что небо было чистым, и далеко в вышине виднелись звезды, Тим не видел ничего дальше десятка саженей. Склон бугра, противоположный тому, по которому поднялся Тим, густо зарос кустарником. Из темноты с разных сторон то и дело доносились негромкие шорохи.

— Иржи! Ты где?! — снова позвал Тим своего напарника. Он хотел крикнуть как можно громче, но окружавшая тишина словно схватила его за горло, было ужасно неуютно, невозможно нарушить ее. Поэтому вряд ли его голос разнесся по лесу особенно далеко. Тим посмотрел на небо, пытаясь сориентироваться по звездам, однако и это ему не удалось, потому что почти все небо заслоняли раскидистые ветви деревьев.

Не то громкий отрывистый всхрап, не то фырканье, раздался из- за живой стены кустарника, покрывающего склон бугра. Тим замер. Хрустнули ветви, затем донесся шорох листьев, снова затрещало, на этот раз — уже дальше от охотника. Вслед за этим слуха путешественника достиг негромкий стон. Прошло несколько мгновений напряженного ожидания — и стон повторился.

«Где-то справа!» — определил Тим, пытаясь бесшумно достать из-за спины арбалет, затем передумал и сделал несколько шагов на звук с кинжалом в руке. Медленно двигаясь по мягко пружинящему мху от дерева к дереву, он даже не пытался строить предположения, кто может стонать в такое время в таком неподходящем месте, он просто пытался подкрасться как можно ближе к источнику звука. Единственной мыслью, посетившей его, была: а может ли стонать олень, смертельно раненый арбалетным болтом? Звук повторился еще пару раз, и Тим уже отчетливо представлял себе направление, в котором находится его источник. Правда, еще неясно было, насколько он близко. Охотник уже спускался по пологому склону бугра, густой ельник, через который он пробирался, был от него по правую руку. По левую руку ниже по склону смутно виднелись густые заросли кустарника, прямо же перед ним кустарник был редким, так что не приходилось проламываться сквозь него. Еще несколько осторожных шагов, и в просвете между ветками стало заметно какое-то свечение. Холодный, мертвенный свет исходил откуда-то снизу, из какой-то точки у подножия бугра.

«Во всяком случае это не костер», — подумал Тим. В этом темном, незнакомом лесу, скрывающем, судя по событиям последних дней, не одну зловещую тайну, как никогда правдоподобными казались байки о приведениях, живущих на кладбищах, об умертвиях, крадущихся во мраке ночи, всевозможные рассказы о существах, забредающих в мир людей через неведомые рубежи, лежащие за гранью познания… Все те рассказы, которые кажутся выдумкой, детскими сказками, когда сидишь в гостиной своего дома возле жарко натопленного камина или стоишь среди шумного города в окружении десятков людей. Но не ночью в диком лесу, в котором редко ступает нога человека.

Тим аккуратно обошел куст, росший на его пути, отвел рукой в сторону тяжелую еловую ветвь, мешавшую обзору, и пристально вгляделся в то место, где заметил свечение. До него было от силы три десятка шагов. Причем странный свет ничуть не освещал окружающие предметы, так что невозможно было даже понять, что находится рядом с ним. В этот момент стон повторился еще раз, как показалось Тиму — уже ближе. Помощник пристава поднырнул под ветку, с шорохом пролез в промежуток между двумя кустами дикой малины, цепляющейся колючками за рукава охотничьего камзола… И опустил руку с кинжалом. Мысленно обругал себя за мнительность. Перед ним была светящаяся гнилушка — трухлявый пень, каких множество попадалось ему в лесах. Правда, пень был большой, и светился довольно ярко, но не более того. Тим раздосадовано размышлял, как же он раньше не догадался о такой возможности, как его постигло следующее озарение — он определил природу доносящихся до него стонов.