1
Лев Ильич, распахнув дверцы встроенного шкафа в прихожей, нервно шарил по карманам верхней одежды. Затем стал методично, в прямом и обратном порядке перетряхивать портмоне, кляссер для дисконтных карт, барсетку, выложенные здесь же на тумбочку…
Когда он, чертыхнувшись с досады, вернулся к карманам пиджака, брюк и пальто, дверной звонок трепыхнулся. Именно так, ибо не зазвонил традиционно — протяжно и требовательно, а как-то робко дзинькнул — и осёкся.
Лев Ильич вздрогнул от неожиданности, недоумённо хмыкнул, удивившись странному звону, и отпер входную дверь.
В неё протиснулся тучный мужчина в домашней одежде пенсионеров союзного значения 1950-х годов — полосатой пижаме и бархатной куртке, отделанной витым шнуром.
— Не помешал, сосед? — спросил он робко, чем вновь удивил хозяина, и без того озадаченного боязливым звонком.
— Да нет, конечно, Митрофан Иваныч! — поспешно заверил, Лев Ильич, не прерывая, впрочем, своего занятия. — Не обращайте внимания: банковскую карту, которой час всего назад расплачивался в гипермаркете, куда-то задевал — теперь ищу. Дурная голова рукам покоя не даёт… Наверно, всё же потерял, — вздохнул он и стал вешать на место разбросанные вещи.
— Так надо же срочно её заблокировать! — воскликнул сосед.
— Авось, найдётся, — беспечно отозвался Лев Ильич. — Не мог же я её на улице выронить. — Да вы проходите, — позвал он соседа в комнату.
— Бережёного, мой друг, бог бережёт, — пыхтя, опустился сосед в мягкое кресло. — Заблокировать карту — минутное дело, как и разблокировать, если отыщется. А нет — её за недельку заново перевыпустят, всего и делов-то. А так окажется в чужих руках — и плакали ваши денежки!
— Да какие там «денежки»! — отмахнулся Лев Ильич. — Так, кошкины слёзы…
— Ну… каждому своя копеечка — капитал! Какими бы деньги наши с вами малыми ни были, а все они — трудовые. Так сказать, эквивалент потраченных усилий, ума и таланта, — не без пафоса резюмировал визитёр.
Лев Ильич усмехнулся на эту сентенцию и вновь махнул рукой:
— Эквивалент уж больно… не эквивалентный…
— А что же вы хотели? Воистину, нет правды на земле. Но утешайтесь: правды нет — и выше, — ухмыльнулся и сосед. — А вы всё же звякните в службу помощи вашего банка — заблокируйте карту. Как говаривал мой белорусский тесть, покойник, може не поможе, да не пошкодит.
— Пожалуй что, — согласился Лев Ильич. Он перешёл к массивному старинному письменному столу. — Где-то у меня тут телефон их был записан… — Подумал и выдвинул крохотный ящичек. — А, вот! — выудил он из развала бумажных листков в четверть стандартного листа нужный лоскуток, отошёл к окну, за которым медленно падал снег, и стал набирать номер.
— А может мне позже зайти? — деликатно шевельнулся в кресле сосед, не сделав, впрочем, даже попытки из него выбраться. Заметив это, Лев Ильич вдругорядь еле заметно усмехнулся и, уже начав говорить, замахал рукой, словно вдавливая визитёра в кресло.
— …Очень приятно, Елена. А я Старостин, Лев Ильич. Я из Петербурга звоню — хочу, если можно, заблокировать кредитную карту Виза Голд — куда-то, знаете ли, задевал и вот боюсь, вдруг посеял на улице. Да, вот номер — 6754-5090-4104-5334, — продиктовал он по бумажке, — хорошо, что в своё время догадался записать… Родился? 17 августа 1952-го… в Ташкенте… Простите, — лицо его вдруг вытянулось, — как же я могу помнить контрольное слово, если оформлял карту больше двух лет назад? Вот незадача… А вы спросите — там же, наверняка, стандартный набор «паролей мушка». «Пароль мушка»? Да это из старого анекдота, не заморочивайтесь… Я говорю, обычно шифрами бывают или девичья фамилия матери, или любимое блюдо, или любимый город. Ну раз вам нельзя задавать наводящие вопросы, давайте тогда я все возможные варианты назову: девичья фамилия матери Иванова, любимое блюдо — плов, любимый город — Ташкент. Что, второе контрольное сл
