– Марина, вы думаете, меня Бог простит – что я так многих целовала?
– А вы думаете – Бог считал?
– Я – тоже не считала
Который час? его спросили здесь,
А он ответил любопытным: – Вечность.
– Сонечка! А вы заметили, как у меня тогда лицо пылало?
– Пылало? Нет. Я еще подумала: какой нежный румянец...
– Значит, внутри пылало, а я боялась – всю сцену – весь театр – всю Москву сожгу.
Все песни всех народов – о Сонечке, всякий дикарь под луной – о Сонечке, и киргиз – о Сонечке, и таитянин – о Сонечке, весь Гёте, весь Ленау, вся тоска всех поэтов – о Сонечке, все руки – к Сонечке, все разлуки – от Сонечки...
Еще одна такая победа – и мы разбиты
я на любой костер готов взойти,
Лишь только бы мне знать, что будут на меня глядеть
Твои глаза...
В час, когда мой милый братМиновал последний вяз(Вздохов мысленных: – Назад!)Были слезы – больше глаз.
я бесконечно жалею о каждой минуте этих лет, проведенной не с вами...
Ибо не только Сонечку, а вообще любую женщину (которая не общественный деятель) звать за глаза по фамилии – фамильярность, злоупотребление отсутствием, снижение, обращение ее в мужчину, звать же за глаза – ее детским именем – признак близости и нежности, не могущий задеть материнского чувства – даже императрицы.
Моим именем она пела, жаловалась, каялась, томилась, им же – смеялась.
