Тебя даже волки есть не станут, — отмахнулась Катя. — Ты их замучаешь своим «Ой, ну может, не надо, или надо, ешьте сначала руку, или нет, ногу, ну я даже не знаю…»
Леночка улыбнулась, и Катя вдруг поняла, что она просто заученным движением растягивает губы — сил на настоящую улыбку у нее давно нет. Это была тревожная и даже страшная мысль.
Всю ее короткую жизнь окружающие только и делали, что решали за нее: что ей делать, с кем дружить, за что бороться, чему радоваться, что должно ей принадлежать, а что нет.
Сначала ей показалось, что там сушеные стебли травы или что-то в этом роде, но, приглядевшись, она поняла, что это косички. В каждом пакетике лежала заплетенная в косичку прядь волос. Черные, светлые, рыжие… Как в парикмахерской, в каталоге с разными красками для волос.
Катя нервно икнула и захлопнула альбом. Что еще за магия вуду?
— Это значит, что ты больше не будешь одна, потому что я буду любить тебя и беречь. Это значит, что больше никто не будет решать за тебя, потому что ты возьмешь свою силу в свои руки.
Реальность скалится страшнее иных сказок, а черт может оказаться куда добрее родственников — особенно в мире, где, как верно подмечает Катя, все построено на го́ре
Паша не хочет, чтобы я работала, он у меня настоящий мужчина.
Надя не ответила, сделав вид, что снова углубилась в чтение ленты. Ее палец скользил по экрану, но брови были нахмурены, зрачки не двигались. Катя понимала, о чем она думает. Настя, рассерженно фыркнув, пересела от них в самый конец аудитории. На следующий день она действительно забрала документы и даже не пришла попрощаться с группой.
— Ну и дура, — резюмировала позже в общежитии Надя, захлопнув ненавистный учебник по английскому и налив себе чаю. — Я тоже думала, что у меня настоящий мужчина. А когда Васька с Наташкой родились, я у него деньги на прокладки выпрашивала. Своих-то не было. А он мне сказал: «Простынь старую на тряпки порви, кому ты нужна?» Так и ходила с тряпками. — В ее голосе звучала горечь. — Во двор с коляской, на молочную кухню, в поликлинику… Нет их, этих настоящих мужчин, девочки, запомните. Каждая из нас сама за себя.
— Ей восемнадцати-то нет, — возразила, подумав, Катя. — И как ты себе это представляешь? Елена Алексеевна сказала, что Леночка проснется и все забудет и что это — как зуб вырвать. Интересная метафора для свадьбы. Мужа-то не вырвешь, как зуб, — вон он: и в паспорте, и на диване.
— Ну да, — согласилась Надя. — Муж — это скорее как аппендицит. Сначала тошно, трясет, от боли на стенки лезешь, а потом еще месяц ходишь, согнувшись, и гной по трубке течет прямо из пуза.
На электричке два часа сорок минут до конечной. Потом с тамошнего автовокзала автобус номер двести один, конечная остановка «Сергеево». А уже оттуда, получается, можно спокойно дойти до этого Лебяжьего. Смотри, тут прямо, прямо, потом через мост, оттуда еще немного через лес — и вот оно, как бы растянуто вдоль речки, скорее даже ручейка…