Оглавление

ЧИТЕР, ИЛИ… ПРЕДЕЛ ВЫСОТЫ
Глава 1

Из-за обильного снегопада вылет на Москву в очередной раз отложили. Вячеслав Локотков томился в аэропорту Нижнегорска восемь часов, начиная с полуночи, после прилёта из Северо-Сибирска. Теперь к этому времени добавилось ещё семь часов, о чём равнодушно возвестил диспетчер.

Обычно уравновешенный Слава в настоящий момент не мог заставить себя оставаться на месте. Всё вокруг раздражало: спокойствие подрёмывающих в креслах зала ожидания пассажиров, негромкие разговоры некоторых из них, отстранённый голос диспетчера. Сочувствие вызывало только, изредка раздававшееся, хныканье капризничающих малышей. Звук детского плача создавал у молодого мужчины ощущение, будто сердце сжимают бесцеремонной ладонью, в рукавице из колючей шерсти. В такие моменты он с трудом подавлял в себе стремление подойти к расстроенному малышу; чем-либо отвлечь, успокоить; проводить вместе с родителями в прекрасно оборудованную комнату матери и ребёнка. Однако давать указания посторонним людям, даже из лучших побуждений, было не в его правилах. Локотков просто перемещался в другую часть зала ожидания, прихватив с собой ручную кладь — кожаную сумку, в форме мягкого саквояжа. Расположившись в очередном удобном кресле, умиротворяющего светло-синего цвета, Слава пытался унять раздражение. Но ему далеко не сразу удавалось преодолеть досаду на беспомощных родителей, не способных создать для малыша максимально возможный комфорт во время путешествия. Его дети почти никогда не плакали, окружённые тёплым вниманием родителей и бабушки — мамы Агаты. Славе невыносимо хотелось как можно скорее оказаться дома, увидеть жену и близнецов.

Вячеслав уехал в конце сентября, на следующий день после дня рождения сына и дочки, которым исполнилось три года. Он согласился на проект в Северо-Сибирске, уступая просьбе губернатора. Возможность отказа Слава даже не рассматривал. Третий год осуществляя руководство заводом сельскохозяйственных машин в районном центре, с развивающимися производствами различных направлений, Локотков всегда мог рассчитывать на поддержку главы области. Они познакомились несколько лет назад в Сибири, работая в одном из крупнейших банков, каждый по своей линии. Сейчас губернатор обратился к Вячеславу с просьбой разобраться с кризисной ситуацией в крупной компании, принадлежащей его хорошему приятелю. Тот, наслышанный о Локоткове, как об одном из лучших специалистов в области кризис-менеджмента, сделал всё возможное, чтобы Слава согласился на проект.

Назначение нового руководителя области совпало по времени с началом работы Вячеслава на должности директора. Раньше Локотков был успешным кризис-менеджером, разрешив немало сложных ситуаций во множестве компаний по всей стране. После женитьбы на девушке, любимой с юности, Слава решил поменять деятельность. Он взял на себя управление заводом сельхозмашин, инвесторов для которого нашёл самостоятельно. Прежний хозяин предприятия в своё время не пожелал применить рекомендации Локоткова по реорганизации производства и предпочёл ликвидацию.

Вячеслав завершил проект в Северо-Сибирске, с точностью уложившись в сроки, которые для себя определил. Он рассчитывал оказаться дома за две недели до наступления нового года. Как раз, чтобы хватило времени купить подарки малышам, Агате и её родным: маме с тётушкой. О подарках для друзей, семьи Славиного брата и родителей в Санкт-Петербурге жена наверняка уже позаботилась. И, конечно же, надо было воочию удостовериться в нормальной работе предприятия. В отсутствие Локоткова управлением занималась Агата. Это не послужило для Славы поводом для особых волнений. Во-первых, за три года, прошедших с момента возобновления деятельности завода, всё было отлажено безупречно. А, во-вторых, в случае каких-либо неординарных ситуаций, Агата всегда могла посоветоваться с мужем, ежедневно разговаривая с ним по скайпу. Проблем не возникало, и Вячеслав уже предвкушал момент, когда с удовольствием выразит жене своё неподдельное восхищение её работой.

Однако долгожданная встреча с родными то и дело откладывалась. Неизвестно, сколько ещё могла продлиться задержка. Можно было провести томительные часы ожидания в комфортабельном отеле, неподалёку от аэропорта. Но Локотков, как и подавляющее большинство пассажиров его рейса, предпочитал оставаться в зале ожидания, надеясь на неожиданное изменение погоды в лучшую сторону.

Молодой мужчина сменил ещё несколько кресел; постоял у прозрачной стены, с тоской взирая на обильный снегопад за стеклом; в очередной раз поговорил с женой. Тонко чувствуя взвинченность Славы, несмотря на то, что он старался держать эмоции в узде, Агата пыталась отвлечь мужа рассказами о близнецах, которые тот мог слушать бесконечно. Вячеславу ненадолго удавалось отключиться от досадной задержки вылета. Но, когда, попрощавшись, они с Агатой прерывали связь, беспокойство одолевало мужчину с новой силой. И всё продолжалось по кругу: метание по залу, обозревание пространства за окном и неуёмное желание позвонить жене, которое Слава чаще всего не подавлял.

По завершении очередного разговора с Агатой, собиравшейся пообедать в столовой, оборудованной специально для сотрудников завода, Локотков тоже решил перекусить. Не испытывая особого аппетита, Вячеслав отправился в ближайший ресторан, чтобы не отвлекать жену от обеда и самому скоротать время до следующего созвона с ней.

Мужчина за столиком неподалёку от входа первым окликнул Славу, радостно приподнявшись ему навстречу. Вьющиеся рыжеватые волосы; такого же цвета короткая кучерявая борода на чуть вытянутом лице; худощавое телосложение; узкие плечи; рост около ста восьмидесяти. Таков был облик армейского друга Локоткова, его ровесника, тридцативосьмилетнего Геннадия Лузгина.

Пожав руки, Слава с Геной на секунду сомкнули крепкие мужские объятия. После гибели своего друга, Игоря, они продолжали встречаться, как и раньше, раз в год, только теперь на его могиле, чаще всего в день смерти. Когда Локотков занял место за столиком, оба, по молчаливому согласию, подозвали официанта, попросив принести коньяк.

— Что-нибудь закусить? — спросил у приятеля Лузгин.

— Всё равно, — равнодушно мотнул головой Слава.

— Слабосолёный лосось, — принялся торопливо перечислять официант, — заливной говяжий язык…

— Давай заливное, — кивнул Геннадий, ощущая отстранённость Локоткова.

Заказ оказался на столе с опережающей ожидание клиентов скоростью.

— Ты у своих был? — прервал молчание после второй рюмки Вячеслав, вспомнив, что рано потерявший родителей Гена воспитывался здесь, в бездетной семье тётки, родной сестры матери.

— Почти у своих, — грустно покивал приятель, — только на могилках. Дядя Костя два года как умер. А потом, вот, мама-Лида. Хоронил, да в наследство вступал. Сейчас приезжал квартиру продавать.

Лузгин работал в Москве таксистом. Жил с женой и двумя детьми в двухкомнатной у тёщи.

— Удачно?

— Ещё как! Поэтому и решил обратно на самолёте. Ну, и покутил тут недельку, — хохотнул Геннадий. — Пока жена с тёщей на мои денежки лапу не наложили. Я же, блин, добрый. Всё равно отдам. А ты какими судьбами здесь? — скривился приятель, зажевав коньяк долькой лимона.

— Летел из Северо-Сибирска, — следом за другом выпил Слава, не притронувшийся к закуске. — Да вот, рейс на Москву, как назло, задержали из-за непогоды.

— Ты же вроде завязал со своей кризисной деятельностью? — удивился Лузгин.

— Случай особый. Нельзя было отказаться.

— А кто там, на заводе, без тебя рулит? Жена?

— Агата, — подтвердил Вячеслав. — Соскучился, — вымученно улыбнулся он, — сил нет. Привык, что всё время рядом и она, и малыши.

— Давай, за детей, — оживился Геннадий. — А то мы всё, не чокаясь, пьём.

— Давай, — с готовностью наполнил рюмки Локотков.

— О, Кирилл, ты чего торопишься? — обернулся к проходящему мимо столика молодому человеку Гена. — Посадку, что-ли, объявили?

— Нет, — приблизился мужчина, которого окликнул Лузгин. — Трухачёв, — протянул он руку равнодушно посмотревшему на него Славе.

— Вячеслав, — представился в ответ Локотков, отвечая на рукопожатие стройного молодого человека, лет тридцати трёх; с тонкими, неприметными чертами лица; темноволосого, с аккуратной стрижкой; в элегантной одежде, явно дорогих брендов, что не особенно бросалось в глаза, но и не оставалось незамеченным для тех, кто понимал в этом толк.

— Тогда, давай, к нам, — отодвинул для знакомого стул Геннадий. — Ещё коньяку, пожалуйста, — окликнул он оказавшегося неподалёку официанта.

— Да я не один.

— И приятеля зови.

— Некогда особо, Ген. Ну, ладно, по рюмашке, за знакомство. Я плачу. Марк! — подозвал он мужчину, который после оклика Лузгина, остановившись у выхода из ресторана, терпеливо поджидал Кирилла.

Подошедший поочерёдно пожал руки Локоткову с Геннадием и, молча, занял место за столиком. Коротко стриженый, с сильной проседью на тёмно-русых волосах, он обозревал соседей по столу настороженным взглядом из-под широких чёрных бровей, усиливая впечатление, возникшее при его появлении у Славы с Лузгиным, что тот является телохранителем Трухачёва. Однако, как вскоре выяснилось, приятели ошиблись.

— Ну, за знакомство, — ещё более оживился при виде стремительно доставленного заказа Кирилл.

— Сын соседей моих, — пояснил для Вячеслава Лузгин. — Одним рейсом в Москву летим.

— Мне вообще-то в Липовск, — Трухачёв назвал город, куда направлялся Слава.

— Ты не говорил, — удивился Геннадий. — Славке тоже туда.

— Надо же, — изумлённо глянул на Локоткова Кирилл. — Да, какая разница. Всё равно через Москву добираться. Прямого рейса нет. Но у меня, похоже, намечается вариант, — кивнул он в сторону Марка.

— Джип «Паджеро»? — наугад предположил Вячеслав, ранее обратив внимание на пафосный автомобиль, перекрывший на стоянке места для двух машин.

— Бери круче, — довольно улыбнулся Трухачёв. — На «Паджерике», — подтвердил он догадку Локоткова по поводу принадлежности джипа, — при всём моём уважении к Марку, всё равно долго пилить. А мне пообещали часа за полтора, максимум, за два, доставить до места. Я же подвисаю конкретно, с этим снегопадом, — принялся объяснять молодой человек. — Вчера только из Екатеринбурга. Решил хоть немного со своими побыть. А тут такая засада с этим снегом. Нужно было сразу лететь, ещё вчера. Мне же, край, надо в …овск попасть. Завтра там на комбинате запуск доменной печи.

— Колись, Кирюха, неужто, Фрола уговорили? — подался к знакомому слегка захмелевший Лузгин.

— Уговорил, — впервые подал голос владелец «Паджеро», тыча себя большим пальцем в грудь.

— Ну, ты, огонь, Марк! — откинулся на стуле Геннадий. — Прикинь, Слав, Фрола на «Робинсон» раскрутил, — приятель восхищённо обернулся к Вячеславу. — У того частный вертолёт, и он сам на нём летает.

— А кто это, Фрол? — заинтересовался Локотков.

— Егор Фролов, олигарх местного масштаба, — развеселился Лузгин.

— Да ладно, местного, — насмешливо фыркнул Кирилл. — На минуточку, замечен в реестре «Форбса». Правда, в завершении списка, но всё-таки.

— А, если и я с вами? — воодушевился Вячеслав. — Найдётся место?

— А почему нет, — переглянулся с Марком Трухачёв. — Вертолёт четырёхместный. И мне, кстати, подешевле поездка станет. Если ты в состоянии разделить расходы?

— Не вопрос, — уверенно согласился Слава, обрадованный перспективой пораньше оказаться дома.

— Да вы чего, парняги? — раздался изумлённый голос Марка. — Какие, на фиг, расходы? Фрол же из-за спортивного интереса летит. Ему за счастье экстрим погонять.

— Ну, ладно, — махнул рукой Кирилл, — это мы потом сами разберёмся с Егором. Правда, Слава? — по-свойски обратился он к новому знакомому.

— А как будет с разрешением на взлёт? — заволновался Локотков. — Вдруг при такой погоде не дадут?

— Фрол без всякого разрешения летает, — пояснил Марк. — У него есть определённый предел, выше которого не залетает. Он сказал, если чуть влево заберём, то там слабее снегопад. А ближе к вашему Липовску вообще нормальная погода.

— Ну, ладно, — поднялся Трухачёв, — идёмте, а то нам ещё до места надо добираться.

— Слав, — остановил приятеля Геннадий, — давай, на посошок! А то, когда ещё увидимся.

Выпили все четверо, включая водителя «Паджеро». Поднявшийся из-за стола Вячеслав внезапно пошатнулся.

«Что за ерунда? Не так много и выпил, а почему-то развезло».

— Ничего, — подбодрил его Кирилл, придержав за плечо, — сейчас в «Паджерике» малость отоспишься. Нам ехать минут сорок, да, Марк?

— Можем и за тридцать, если по встречке, — мрачно пошутил тот, помогая Трухачёву вывести Славу из зала.

Забытая Локотковым сумка осталась под столом, не замеченная ни новыми знакомыми, ни Геной, который, оставшись в одиночестве, приканчивал закуски.

Глава 2

Неделей раньше.

— Ты же, ушлёпок, гнал мне, что компания Брадарского без пяти минут банкрот!

— Всё так и было, Даниил Никитович!

— А какого же хрена, проморгал этого кризис-менеджера?!

— Так никто даже не заподозрил, что новый пресс-секретарь, это он и есть. Все думали, из министерства прислали очередного проигравшегося мажорика, подлататься в Сибири.

— Сам ты, мажорик из министерства!

— Я разрулю ситуацию, Даниил Никитович!

— Разрулю… Кого там Брадарский назначил, после того, как дал тебе под зад коленом?

— Пока сам рулит.

— Ну, и как ты, в таком случае, собираешься действовать?

— Брадарскому, наверняка, скоро надоест это дело. Всё равно будет управляющего нанимать. Вот мы своего и подгоним.

— А он опять Локоткова выпишет. И сколько ты так будешь ходить, как пони по кругу?

— Ну, с …Локотковым надо порешать вопрос, …типа, …кардинально.

— Типа, кардинально. Сам, что ли, возьмёшься? — насмешливо произнёс собеседник.

— З-зачем, сам? Есть же …у вас… люди…

— У меня всё есть. Сам-то ты на что способен?

— У м-меня же другие задачи.

— У тебя одна задача: исполнять мои распоряжения, прихоти, если угодно. А, не угодно, четыре стороны света к твоим услугам.

— Ну, надо подумать. Можно подстроить автокатастрофу или суицид организовать…

— Скучный ты человек. Никакой фантазии. Ладно, так и быть, подкину тебе сценарий. Но, исполнять будешь строго по плану. Никакой самодеятельности. Сядь ты уже, — поморщился собеседник, — не маячь перед глазами. Итак, слушай сюда! Всё должно быть хитровыделанно. Первое, Локотков когда отбывает?

— Через неделю, четырнадцатого. Летит на Москву, с пересадкой в Нижнегорске. Других билетов не было.

— Значит, будем плясать от Москвы. Это даже проще, правда, не так забавно. Типа твоей банальщины. Но на крайний случай сгодится. А пока даю запасной вариант для Нижнегорска. Там, кстати, по прогнозу снегопады обещают. По любому рейс задержат. Но даже, если и не задержат, всё равно времени между двумя полётами наверняка будет достаточно. Поэтому, твоя задача, запустить двух космонавтов.

— Даниил Никитович, объясните, пожалуйста, подробнее про космонавтов. Не хотелось бы ошибиться.

— Правильно переспрашиваешь, — хмыкнул собеседник. — В твоих интересах, чтобы получилось в Нижнегорске. Иначе, придётся за МКАДом автокатастрофу делать. Но ты себе представить не можешь, насколько это сложнее, несмотря на видимую простоту и банальную затею. Значит, слушай, что я придумал для Нижнего. Даю ориентировку: Егор Фролов, либо Марат Осташов.

— Вертолёт будем задействовать?!

— Его, родимого. Твоя задача, в случае, если Локотков застрянет в аэропорту, сделать так, чтобы он согласился на вертолёт. Потом, хочешь, сам с ним лети. Хочешь, человечка подыщи. Типа, второго космонавта.

— Я высоты боюсь, Даниил Никитович! Есть же предел…

— А компанией Брадарского рулить не боялся? С этой высоты хлопнуться, почище, чем с вертолёта будет. Ладно, действуй как знаешь. Только обеспечь падение Локоткова. Без вертолёта, само собой. И Фрол, и Маратик нам ещё сгодятся. Зря, что-ли, они у нас олигархи на прикорме, — захохотал собеседник.

— Зачем такие сложности? — спросил молодой мужчина, после того как угодливо отсмеялся вслед за хозяином.

— Так никто и не обещал, что будет легко. Опять же, это такой случай, когда, чем сложнее схема, тем лучше результат. Ты вот, — досадливо скривился собеседник, — никакие уроки не усваиваешь. Учу тебя, учу. Да, походу, только время зря трачу. Вникай, пока я жив! А то я тоже могу, под зад коленом, как Брадарский сделал.

— Я вникну, Даниил Никитович! Обещаю!

— Вникну… Ты брал бы на вооружение методы этого менеджера по кризисам. Ведь какой ловкач! Он же не только у Брадарского вам, ушлёпкам, пыль в глаза пускал. Говорят, в своё время, немало компаний вот так вытащил.

— Так, может, его перевербовать? Чтобы не вытаскивал, а, наоборот, банкротил. Перекупить, так сказать.

— Не получится.

— А, как же вы говорили, что на любые деньги найдутся бОльшие деньги?! Или скелеты в шкафу? Или шантаж?

— Не прокатит, — помотал головой собеседник. — Деньги предложить можно. Только Локотков прекрасно знает, что недолго с ними проживёт. Завалят те, кому он вчера помогал, а нынче взялся банкротить. Ну, а шантаж ещё никогда не способствовал вдохновению. Человек дело делает, а сам трясётся за близких или, скажем, за свою жизнь. Отвлекает же. И качество исполнения непоправимо страдает.

— Не скажите, Даниил Никитович. Я как раз собираюсь одного из космонавтов шантажом взять.

— Для шушеры твоей это в самый раз. А Локотков — человек творческий. Значит, как ты и предложил, действуем кардинально. Но, изобретательно. В общем, краткий сценарий. Надо доставить Локоткова, куда он, собственно, и направляется, в Липовскую область. Только район выбрать какой-нибудь позахолустней. Такой, где поменьше жилья, побольше сельхозугодий. Вертолёт должен зависнуть на минимальной высоте от земли. Надо, чтобы наш пассажир не разбился в лепёшку, а хлопнулся где-нибудь посреди заснеженного поля и тупо замёрз. То есть, когда труп отыщут, чтобы не догадались, как он туда попал.

— Да, как его отыщут посреди поля?

— Всякое случается. Потешно было бы, — хихикнул собеседник, — труп есть, а следов к нему нет. Ни лыжных, ни снегохода, ни квадроцикла, ни джипа. Ни парашюта рядом. Но это маловероятно. Такое развлечение нам вряд ли светит. Отыщут, в лучшем случае, весной, когда начнут поля обрабатывать. Значит, расклад такой. Вещи клиента уничтожить. Не выбросить, понял? Выброшенные вещи имеют обыкновение всплывать в самом неожиданном месте. Клиента — в поле, в пределах Липовской области. Без мобильника, само собой. И, главное, забрать верхнюю одежду. А то, мало ли, вдруг выживет. У таких как он наверняка курточка на гагачьем меху. Минус пятьдесят не страшны. Ну, и для полного успеха, чтобы не сопротивлялся, подпоите его, что ли. Наркоты можно добавить. В общем, перед полётом клиент должен быть в отключке.

— Всё сделаю, Даниил Никитович! Вы так подробно всё объяснили. Разрешите идти? Ну, в смысле, задача мне понятна. Спешу приступить к исполнению.

— Сядь, не кипишуй. Это была первая часть Мерлезонского балета. А, сейчас, часть вторая. Надо заводик Локотковский прибрать к рукам, хотя бы наполовину.

— Почему не полностью?

— Потому что с Путилиным, у которого пятьдесят два процента акций, мы тягаться не будем. Можно ненароком «самого» задеть. Заводик по нашим масштабам мелкий. Но для этих персон, сам знаешь, мелочей не бывает. А вот со вторым акционером попроще. Сейчас как раз самый благоприятный момент.

— Глагольев же недавно умер!

— Хо, а ты, оказывается, в теме! А, говоришь, не касался вопроса.

— Даниил Никитович, я у этого кризис-менеджера всю подноготную изучил. Ну, после того, как он наши планы нарушил.

— Во-о-от, молодец, времени зря не терял. Значит, когда Локоткова нейтрализуем, будешь обрабатывать его жену. Не сам, конечно. Через кого-то.

— Самому бы пойти!

— Ишь, раздухарился! Озябни! Она могла тебя увидеть. Мало ли, где-нибудь на сотовом у Локоткова. Сам говоришь, что они плотно общались, когда он был у Брадарского. Агата Леонидовна, как оказалось, опытный рекламщик. Вот Локотков с ней и советовался чуть ли не каждый день. Так что, сам не лезь.

— Тоже верно. Ну, ничего, уж для такого дела у меня найдётся человек.

— Значит, понял, да? Влияние на Агату Леонидовну это первый вектор воздействия на заводик. Второй — акции Глагольева. У него два отпрыска остались, лет по двадцать пять, тридцать. Не помню точно, кому сколько. Сын-мажор и дочь, которая прикидывается, будто плохо говорит по-русски. Мамаша детишек на похороны еле-еле из Франции выцарапала. Они спят и видят, как бы им обратно свалить. Но там какой-то непорядок с баблом. Ну, как это обычно бывает, после ухода главы семейства. Жёнушка Глагольева и сама бы радостно с ними свалила. Однако никак не может с наследством разобраться. До сих пор непонятно, кому он и что отписал. Какие-то особые условия по срокам, вроде того, что не сразу оглашается завещание. В общем, отдельная тема тебе. Этих мажориков проработать. Вдову лучше не задействуй. Баба на редкость глупая и алчная. Нахрапом своим попортит тебе всю операцию.

— А мажорики, разве, умнее?

— Будем надеяться, что они хоть что-то от папаши взяли в плане ума. Ну, сам определишься с ними. Если совсем безнадежны, лучше актёров найми. Те всё сыграют без капризов. С рук у тебя есть будут.

— Понял, Даниил Никитович.

— Там ещё темку можно раскрутить под это дело. Банчишко один цепануть в Липовске. Давно он мне покоя не даёт, как-то слишком бурно развивается.

— Банк-то, часом, не Путилинский?

— Нет, точно не его. По слухам, его то ли старый губер основал, а потом мэру продал, то ли сам мэр. Одно точно известно, что там втайне от «самого» деньги крутят. Ты конкретно разузнай, как там и что. И провернём мы с тобой операцию века. За это я тебе потом акции, что ты у вдовы Локоткова, и у детей Глагольева оттяпаешь, подарю. Будешь развлекаться на этом заводике. Там, кстати говоря, довольно перспективное направление. Прибыль растёт день ото дня.

— А как же будет с Брадарским?

— Там для тебя всё! Ходы закрыты. Ты себя полностью дискредитировал. Чего косорылишься?! Чем-то недоволен?! Ну-ка, быстро, сделай подобострастное выражение лица! Покажи, как ты умеешь пресмыкаться! То-то же! Не кисни! Ползаводика у тебя останется, как бонус. Посидишь года два в провинциальной глуши. А потом, так и быть, подыщу тебе очередной масштабный проект, по типу компании Брадарского. После того, как мы Локоткова нейтрализуем, проворачивать банкротство намного легче будет. Но, главное, когда будешь заниматься этой темой, повторяю: будь осторожен, смотри, не задень Путилина. В случае чего, эти жернова раздавят и тебя, и меня заодно.

— А, если он будет помогать вдове Локоткова?

— Я тебя умоляю! Для него это всё равно что соломинку с подошвы отряхнуть. Наклоняться, блин, надо. А ему это не по статусу. Он лучше ботинки выбросит и новые купит. К тому же, мы с тобой заводик не разоряем и на Путилинское имущество, хоть для него это и крохи, не посягаем. Просто небольшой передел собственности, только и всего. Да, и парня этого проучить надо, чтобы другим неповадно было. Конечно, я бы предпочёл поиграть с ним, как кот с мышью. Уж больно интересен он мне. Но нельзя его в живых оставлять. Слишком умён, с. ка, и потому опасен! Да и заступников у парня, в случае чего, наберётся — будь здоров. Ну, а мёртвый он никому не нужен. Нет тела, нет дела. Когда отыщут тело, всем уже будет по барабану, как и что. Поэтому, остаётся игра с вдовой Локотковой.

— Кстати, хотел уточнить…, — неосторожно перебил молодой человек. — Извините…, — сообразил он, что допустил оплошность.

— Ладно, валяй! Может, чего креативного предложишь.

— С Глагольевскими мажорами расклад понятен. А вдову Локоткова, разве, нельзя просто-напросто припугнуть, чтобы отдала акции? Зачем тратить время и возиться с её ничтожными процентами? Локотковы, скорее, управляющие, чем акционеры.

— Опять, двадцать пять. Нет, ты всё-таки безнадежен!

— Простите, пожалуйста! Всё понял! Удовольствие от игры…

— В том числе. А по большому счёту, Агата Локоткова это твой тренировочный полигон. Твоя экзаменационная площадка для получения прав на вождение. Ты должен провести работу над своими ошибками у Брадарского и сделать выводы. От успеха этой части операции зависят сроки твоего дальнейшего пребывания в провинции. Намотай на ус! Скажи спасибо, что я за тебя всё придумал. Твоё дело только реализовать и, главное, умудриться не изг..нять крутой сценарий.

— Спасибо, Даниил Никитович! Сценарий, на самом деле, супер!

— То-то же! А то, развёл банальщину: автокатастрофа, суицид. Ты ещё предложи, как в тупых боевиках, машину бензином облить и швырнуть зажигатку «Зиппо». Креативнее надо мыслить, как сейчас говорят. Надо стремиться переиграть противника. Тем более такого изобретательного, как этот Локотков. Одним словом, действовать его же методами. Надеюсь, на сей раз, — подвёл черту под разговором собеседник, — парню раз и навсегда придётся сменить статус режиссёра своих проектов на главную роль в нашем фильме. Где герой, увы, погибает.

Глава 3

— Гриша, — в отчаянии воскликнула Агата, поднимаясь из кресла навстречу своему бывшему шефу — директору рекламного агентства «Орбита» Григорию Рябову, — ты не представляешь! Мне кажется, вся эта затея с полицией — полная безнадёга. Ой, прости, пожалуйста! Здравствуй, — запоздало поприветствовала она Рябова. — Спасибо, что нашёл возможность приехать! Кофе будешь? — кивнула молодая женщина в сторону приоткрытой дверцы в крохотную, смежную с кабинетом руководителя, комнату, где ютились: небольшой холодильник, шкафчик с посудой, электрочайник и кофеварка.

— Не откажусь.

— Эспрессо средней крепости? — на всякий случай уточнила Агата.

— Угу, — согласился Рябов, занимая место в одном из кресел рядом с овальной приставкой к директорскому столу. — Вещь, — с наслаждением сделал глоток кофе Гриша. — Славка понимает толк в хорошем кофе, — подчеркнул он, в последний момент спешно проглотив окончание в слове «понимал» и заменив глагол настоящим временем. — Так что там с полицией?

— Моё заявление о пропаже они конечно приняли. Но, при этом заявили, будто Слава загулял перед Новым годом. Сказали, поверьте на слово, оттягивается ваш муж где-нибудь. Мужикам такое свойственно. И, вообще, полезно, от нервных перегрузок. Работа у всех нас нервная. Так что, не волнуйтесь! Вернётся ваш муж к Новому году. Чисто выбрит и слегка пьян.

— Философы, блин! — покрутил головой Рябов, следом протянув Агате чашку для второй порции кофе. — Ты не обращай на них внимания. Менты, как и врачи, своего рода, циники. Иначе, на такой работе действительно с ума сойдёшь. Главное, чтобы дело своё делали.

— Навскидку, вроде бы, шевелятся, — обернулась от кофеварки Агата, наливая кофе для Гриши. — Запрос в Нижнегорск сделали. Ну, то есть туда, откуда Слава последний раз выходил на связь. Ни на одном рейсе, вылетающем из Нижнегорска, начиная со дня пропажи, он не зарегистрирован.

— А мог Славка поездом поехать?

— Кто знает, — пожала плечами Агата, усаживаясь в директорское кресло. — Вполне возможно. Мог и на машине, если бы подвернулась какая-нибудь оказия. Ты не представляешь, Гриш, насколько Слава был взвинчен из-за этой задержки рейса. Звонил мне каждые полчаса, если не чаще.

— Как-то непохоже на Славку. А, может, его там кто-нибудь доставал или преследовал? Как думаешь?

— Вряд ли, — ответила Агата, подумав некоторое время. — Он просто соскучился. Иначе Слава сумел бы с собой совладать.

— Так-то да, — согласился Рябов. — А как обстоит дело с поездами?

— Всё ещё проверяют. Там же уйма маршрутов, и на Москву и на Липовск.

— Да, делов-то, проверить! — возмутился Гриша. — Все данные в компьютерной базе.

— Не знаю, Гриш, — погрустнела Агата. — В полиции ведь не только поиском Славы занимаются.

— Ну, да, ты права. Вот что мы сделаем. Для начала я губера попрошу, чтобы подстегнул мвдэшников. Уж ему-то отказать не посмеют. Ты ему, кстати, не звонила?

— Как-то не подумала. А зря. Ведь Слава в Сибирь по его наводке поехал. Вытаскивать из банкротства компанию приятеля.

— Как фамилия приятеля?

— Брадарский.

— Круто, — уважительно покрутил головой Рябов. — Может, оттуда ноги растут?

— Не поняла.

— Ну, кто там компанию до банкротства довёл? Вдруг это они решили Славке отомстить? Крис, я же не в этом смысле, — воскликнул Гриша, заметив расширяющиеся от ужаса глаза Агаты. — Убивать Славку точно не станут. Могут просто шантажировать, с целью перевербовать, ну, или что-то типа того.

— Успокоил, — иронично хмыкнула Агата.

— Нет, ну, ты ведь уже Бог знает что подумала!

— Ладно, проехали, Гриш.

— Так, кто там действовал, у Брадарского? Не знаешь?

— Слава сказал, что его личность ни о чём не говорит. Обычный наёмный менеджер. Через него невозможно выйти на рейдеров. Брадарский тоже не в теме. Это и понятно. Такие люди, как рейдеры, обычно не светятся, до поры.

— Ладно, мы тоже не будем сидеть, сложа руки. Надо Толика подключить, — назвал Рябов своего приятеля из полиции. — Ты мне дай, пожалуйста, контакты следователя, что делом Славы занимается. Толик сам на него выйдет. Информацию по поездам он быстрее, чем они, соберёт. Менты ему только спасибо скажут, что разгрузил их.

— Гриш, а как насчёт аварий на дорогах? Слава вполне способен взять такси из Нижнегорска. Мне кажется, кто-нибудь мог согласиться на такую поездку в пятьсот километров. Потому что на деньги Слава точно не поскупился бы. Он так рвался домой.

— Не волнуйся, проверит Толик и этот вариант.

— Я, как-то, больше к нему склоняюсь. Ну, что Слава в аварию по дороге попал. Лежит теперь где-нибудь в больнице. И, скорее всего, без сознания. Поэтому и на связь не выходит.

— Погоди, так паспорт же при нём, — заметил Гриша.

— В нём прописка московская.

— Значит, надо ещё и в Москву запрос сделать. Не обращались ли по тому адресу? Вдруг действительно из больницы пытались связаться. Крис, не волнуйся! Мы с Толиком всё проверим. И Славку обязательно найдём.

— Да я и не сомневаюсь, что найдём, — уверенно сказала Агата. — Только, сам понимаешь, сердце-то не на месте. Если Слава пострадал в аварии, то мне надо как можно скорее попасть к нему. О, кстати, удачная мысль! — воодушевилась молодая женщина. — Надо все больницы обзвонить, по пути из Нижнегорска в Липовск.

— Когда тебе? — усомнился Гриша. — У тебя на заводе куча дел. Толику поручу…

— У Толика не десять рук, Гриш. На нём и так московский адрес, аварии и поезда. А на заводе всё идёт своим чередом. Главное сейчас Славу отыскать. Завтра Люся приедет, — вспомнила Агата о приезде тётушки. — Вот с ней на пару и возьмёмся. Жаль, Милены нет в городе, — пожалела она об отъезде лучшей подруги, с которой помирилась несколько лет назад. — С её энергией она бы мне здорово помогла.

— Когда вернётся?

— По меньшей мере, через три года, — вздохнула Агата. — Одинцов пошёл в гору: скакнул из областной администрации на министерскую должность.

— Круто, — уважительно сказал Рябов. — Ну, да ладно. А я бы ещё в Нижнегорск смотался. Не лишне будет самому посмотреть на месте. Славка же тебе из аэропорта звонил? Или из отеля?

— Нет, в отель он не заселялся. Всё время в зале ожидания был. А потом обедать собирался. Но в какое именно место он пошёл, я не знаю. Там же наверняка уйма кафе и ресторанов.

— Ничего, все обойду. Не может быть, чтобы его никто из обслуги не запомнил.

— Гриш, — усомнилась Агата, — сомневаюсь, что тебе скажут, даже если видели. Служащие в таких заведениях обычно осторожны. Мало ли, с какой целью человек выспрашивает.

— Значит, придётся Толика задействовать, с его удостоверением.

— Кто же его с работы отпустит?

— Ничего, уж на пару дней точно вырвется. У меня есть выход на его начальника. Так что, отпустят Толика, никуда не денутся.

— Спасибо тебе, Гриш! — с чувством поблагодарила Агата.

— Крис, да ты что! Славка же мне друг. О, кстати, о друзьях. Надо будет Генке позвонить. Если у тебя телефона нет, я могу у Юлии взять. Просто не хотел ей пока говорить про Славу. А то начнёт охать, да ахать.

— Гриша, так я же Геннадию первым делом позвонила.

— И что он?

— Не получилось с ним поговорить. Телефон жена взяла. Сказала, что Генка пьяный в слюни. Вроде бы, неделю уже пьёт. Но пьёт дома. Никуда не уходил. И уверяла, что Слава у них не появлялся. Жена сильно обижена на Генку. Говорит, что пропадал где-то двое суток. Считает, что у любовницы.

— Погоди-ка, а когда пропадал?

— Ещё до вылета Славы из Северо-Сибирска.

— Понятно. Ну, ладно, Крис, поеду я. А то дело к вечеру. Сейчас рано темнеет.

— Конечно, поезжай. Может по пути к нам заедешь, пообедаем или уже… поужинаем?

— Нет, Крис, спасибо. Меня после еды в сон клонит, — улыбнулся Рябов. — Поэтому, пообедав, предпочитаю за руль не садиться. Водитель сегодня в отгуле. Пришлось самому.

— Будь осторожен! Ларе привет.

Возвращаясь в город, Рябов не мог надивиться самообладанию Агаты. Ему очень импонировало, что она не впадает в истерику и, главное, верит, что Слава найдётся, по крайней мере, живым. До приезда к Локотковой, положа руку на сердце, сам Гриша сильно в этом сомневался. Но Агате удалось вселить в него уверенность. Однако версия об автомобильной аварии прозвучала для Рябова неубедительно. За пять дней сведения о человеке, пусть даже находящемся без сознания, наверняка поступили бы. Ведь у Славы при себе документы и тот же сотовый. Тем не менее, Гриша не собирался опускать руки, намереваясь предпринять всё возможное для поиска друга.

***

Водитель, подвозивший Агату в посёлок в десяти километрах от районного центра, где располагался завод, с трудом подобрался к воротам дома. Начиная со второй недели декабря, снег валил ежедневно. Обслуживающий несколько посёлков трактор с трудом справлялся с объёмами работ.

— Ну, вот, Агата Леонидовна, — виновато произнёс водитель, — ближе не смогу. Проберётесь?

— Витя, да ты что, — вынырнула из тёплого нутра «Мицубиши Аутлендер» Агата. — Спасибо! И так почти к порогу подвёз. Я за тебя беспокоюсь. Как добираться будешь? В вашем отростке наверняка ещё не чистили, — предположила она, называя отростком ответвление улицы, где жил водитель.

— Доберусь, не волнуйтесь! Завтра пораньше заеду, — предложил доброжелательный парень, выбираясь из автомобиля вслед за Агатой. — Хотя бы дорожку от дома к воротам успею расчистить.

Обычно расчисткой снега на территории вокруг дома занимался Слава. Но снегопады прошедших трёх лет не шли ни в какое сравнение с объёмом снега, выпавшим этой зимой.

— Хозяюшка, — раздался за спиной Агаты хрипловатый голос, — помощь требуется?

Локоткова обернулась, запахивая на себе тонкую бежевую дублёнку, чтобы защититься от порывов ветра. Чуть ссутулившись и опираясь согнутыми руками на деревянный черенок пластмассовой лопаты, неподалёку стоял мужчина в камуфляжной фуфайке. Светло-русая, явно многодневная, щетина на нижней части лица, неожиданно бледного для морозной погоды; отстранённо-печальный взгляд из-под низко надвинутой вязаной шапочки.

— Не отказалась бы, — осмотрела его с головы до ног Агата, приподнимая воротник своей дублёнки.

Молодая женщина не любила головные уборы и крайне редко их надевала, пользуясь преимуществом поездок в автомобиле. Однако, изредка, как сейчас, ей очень хотелось накинуть капюшон, завернуться по плечи в тёплый палантин или хотя бы натянуть связанный из норковых полосок мягкий берет — подарок мамы, заботившейся о здоровье дочери. Поблагодарив маму, Агата в своё время засунула берет на дальнюю полку шкафа, пребывая в убеждении, что подобные изделия носят дамы, достигшие по меньшей мере семидесятилетнего возраста.

— Привет, Олег! — поздоровался водитель, подошедший вслед за хозяйкой.

— Привет, — покивал новоявленный помощник, не делая и шагу навстречу Виктору. — Не отбирай хлеб у бедного работяги, — с едва заметной улыбкой пожал он протянутую руку приблизившегося парня. — Дай заработать! Хозяйка, — снова обратился он к Локотковой, — наймите, не пожалеете. Я вам территорию расчищу на загляденье.

— Знакомый твой? — поинтересовалась Агата у Виктора, после того как мужчина принялся споро работать лопатой.

— Да его почти весь посёлок знает. Это племянник тёть Лены Ковалёвой, что на нашей улице живёт. Неделю назад с Алтая приехал. Говорят, чеченец. Ну, в смысле, в Чечне воевал. Олег всем снег чистит, кто ни попросит. Не хочу, говорит, на шее у тётки сидеть. Пенсия, что у него, что у неё, крохи. Вот он и подрабатывает.

— Вовремя он появился, — зябко поёжилась Агата. — А то совсем нас завалило.

— Ага, позавчера, когда к вам подъехал, видел, как ваши малыши вместе с Ириной Константиновной лопатками махали, — улыбнулся парень, бесхитростно желая подбодрить и отвлечь свою начальницу.

— Пойду я, Витя, а то что-то холодно.

— Конечно, идите. До свидания!

— До свидания, Витя!

Глава 4

Чуть согревшись, Агата уютно разместилась в окружении близнецов на диване в гостиной.

— Гриша приезжал, — сказала она матери.

— Есть что-нибудь новое? — осторожно спросила Ирина Константиновна, имея в виду сведения о зяте.

— Пока ничего. Обещал поехать в Нижнегорск, вместе со своим приятелем из полиции.

— Мам, — потеребил её за руку сынишка, — а когда папа приедет?

— Если получится, то к Новому году.

— А почему он мне по скайпу не звонит?

— Тёма, он просто переехал работать в другой город. Там связь очень плохая. Даже телефон не ловит, не то что скайп.

— Пойдём играть в пиратов, — потянула братишку Алёнка. — Только, чур, я буду Джеком Воробьём.

— Нет, — соскочил с дивана Артём, — я! А ты будешь отважной пираткой.

Близнецы заспорили, но, вскоре, придя к согласию, устремились в игровую комнату, в унисон распевая строчки собственного сочинения:

«Мы пираты! Мы пираты!

Мы бросаем паскираты!»

— Что это за штуки? — с улыбкой удивилась Агата.

— Не знаю, — тепло улыбнулась мать. — Сами придумали. Второй день поют. Должно быть, какое-нибудь оружие.

— Ой, — вспомнила Агата, — я же совсем про мужчину забыла, что у нас вокруг дома снег чистит. Уже закончил наверное. Надо пойти ему заплатить.

— Что за мужчина? — почему-то обеспокоилась Ирина Константиновна.

— Приезжий. На той же улице живёт, где и Виктор. Витя сказал, он неделю назад с Алтая к тёте приехал. Теперь вот ходит по посёлку, снег чистит.

— Сиди, я сама заплачу. А то ты и так продрогла вся. Как его зовут?

— Олег.

— Сколько нужно заплатить?

— Пятьсот рублей.

Вернувшись, мать возвестила:

— Отлично почистил. И на удивление быстро. Может надо было дать больше?

— В следующий раз заплатим тысячу, — задумчиво произнесла Агата, глядя в одну точку. — По прогнозу нас ждёт усиление снегопада. И нам поневоле придётся пользоваться его услугами. Если, конечно, ему самому не надоест.

— Дочур, — мягко спросила Ирина Константиновна, — а ты родителям Славы так и не позвонила?

— Нет, — слегка беспомощно глянула на мать молодая женщина. — Незачем их понапрасну беспокоить.

— Но ведь, рано или поздно, они всё равно узнают. Им же не скажешь, как детям, что Слава в отдалённом районе, где нет связи.

— Почему? — удивилась Агата. — Если сказать уверенно, они поверят.

— Но это же обман…

— Я никого не обманываю, — вспылила Агата. — Слава жив! Найти его — вопрос времени.

— Дочь, и всё-таки, мне кажется, ты не права, что берёшь на себя весь груз ответственности. К тому же, у Светы с Аркашей могут оказаться какие-нибудь знакомые. Ну, мало ли, из тех, кто может помочь…

— Знакомые! Ну, конечно! Вот Паше надо позвонить обязательно, — воодушевилась Агата, имея в виду Славиного старшего брата, что жил с семьёй, как и родители, в Санкт-Петербурге. — Он же врач. А я как раз собираюсь обзвонить все больницы, начиная с Нижнегорской, до нашей области.

— Это же огромное количество!

— Ну, и что? Завтра Люся приедет, поможет мне. И Паша, надеюсь, подскажет, как ускорить процесс. Вдруг есть какая-нибудь общая база данных, с пациентами по всей России.

— Тогда надо обязательно запрашивать информацию о неизвестных больных.

— Маловероятно, что Слава окажется в их числе. У него же с собой паспорт.

— Будем надеяться, — вздохнула мать. — Может, — воодушевилась женщина, — Милене в Москву позвонить?

— Зачем? — удивилась Агата.

— Ну, … у Сергея Одинцова теперь столько возможностей на его новой работе.

— Мам, — вздохнула Агата, — он же не в МВД работает. К тому же, Гриша через свои каналы озадачил всех, кого только возможно.

Женщины умолкли, сохраняя молчание довольно долго.

— Агата, — мягко начала тяжёлый для неё разговор Ирина Константиновна, — доченька, послушай меня, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь совершенно неуязвимой. Твоё сердце покрыто панцирем, об который разбиваются, не только домыслы по поводу Славы, но и вполне разумные предположения. Агата, но я очень боюсь, что в момент получения неблагоприятных известий, не дай Бог конечно, этот панцирь может расколоться, смертельно ранив твоё сердце. А тебе ещё детей растить. Послушай меня, доченька! Попробуй, понемногу себя подготовить. Безусловно, надо обязательно довести до конца эту затею с больницами. Но, всё же, давай, будем реалистами. Если человек не подаёт о себе вестей больше пяти дней… Знаешь, жизнь это не сериал, где герой теряет память и…

Мать внезапно умолкла, наткнувшись на ледяной взгляд Агаты. В нём не наблюдалось неприятия слов говорившей, не было ни следа озлобленности, и расстроенной дочь тоже не выглядела. Оставалась только, граничившая с упрямством, уверенность, что её любимый жив, невзирая ни на какие домыслы и разумные предположения, упомянутые матерью.

— Что же ты остановилась? — глухо произнесла молодая женщина. — Продолжай. Я же тебя не перебивала…

— Девочка моя, — навернулись слёзы у Ирины Константиновны, — прости меня, дорогая… Я так тебя люблю, доченька…

— Мамуль, — стремительно пересела ближе к матери Агата, — не плачь, пожалуйста! Я тоже очень — очень тебя люблю! — пылко проговорила она, обнимая мать руками за плечи. — Просто у меня не получается быть реалистом, понимаешь? Это невозможно объяснить с точки зрения здравого смысла, к которому ты меня призываешь.

Тон молодой женщины сделался спокойнее. К изумлению матери, в голосе Агаты совсем не слышалось одержимости.

— Скорее, это что-то из области мистики, — тихо продолжала дочь. — Раньше я относилась к ней немного скептически. Точнее сказать, это было параллельное существование. Я — сама по себе, мистическое — само по себе. Вся эта так называемая телепатия прошла мимо меня, не вызвав ни интереса, ни отторжения. В общем, когда-то я была закоренелым реалистом, — горько усмехнулась Агата. — А сейчас внезапно сама оказалась под властью той самой мистики, которую раньше некоторым образом презирала, что-ли… И сериальные страсти, с потерявшими память героями, здесь совершенно ни при чём. Единственное, чего я боюсь, это опоздать… Поэтому мне так важно побыстрее отыскать Славу. Знаешь, я буквально физически чувствую, что ему невероятно трудно. Надо как можно скорее оказаться рядом, чтобы вытащить его…

Сообразив, что к ней возвращается горячность, Агата погладила ладонью руку матери, тем самым, словно утихомиривая саму себя.

— И то, что ты сказала про осколки панциря, не соответствует действительности. Не будет никаких осколков, мама, как нет и самого панциря. Есть только моя любовь. Есть стойкое ощущение, что связывающая нас нить цела. И не утерян ни один процент её прочности.

***

Взглянув утром в окно кухни, Агата с неудовольствием обнаружила Виктора, который жестикулировал, оживлённо рассказывая что-то вчерашнему помощнику. Чуть ссутулившись, мужчина опирался согнутыми в локте руками на черенок лопаты. Он стоял вполоборота. Выражения лица было не разглядеть. Собственно, Агата и не пыталась. Как и накануне, она обратила внимание на покрытое светло-русой растительностью лицо. Облик непрошенного помощника парадоксальным образом напомнил молодой женщине мужа, несмотря на то, что лицо Славы выглядело на редкость стильно и ухоженно. Поймав себя на мысли, что пытается сравнивать любимого мужчину с первым встречным, как она мстительно окрестила его, Агата расстроилась. Вслед за неудовольствием подступило раздражение, моментально обратившееся на водителя. У Виктора имелся ключ от ворот. Но это совершенно не означало, что он вправе пускать на территорию жилища, кого ему заблагорассудится.

— Мам, — не оборачиваясь к Ирине Константиновне, заканчивающей приготовление завтрака для внуков, — я тебя попрошу, в моё отсутствие, не пускай, пожалуйста, к нам во двор никого из посторонних. Прежде всего это касается помощника по уборке снега.

— Конечно, дочь. Мне такое и в голову не пришло бы. Я, кстати, ещё вчера удивилась, что ты воспользовалась услугами незнакомого человека. Лучше было попросить Витю, и заплатить тоже ему.

— Ты права, — допила остававшийся глоток кофе Агата, не отрывая взгляд от окна, — не стоило его нанимать. Просто меня подкупило его знакомство с Виктором. И, по словам Вити, этого Олега знает уже весь посёлок. Ну, всё, пора отправляться.

Расцеловав выбежавших проводить её в прихожую близнецов, сосредоточенная Агата вышла на улицу.

— Здравствуйте! — произнесла она общее приветствие. — Спасибо вам за работу, — следом Локоткова протянула Олегу тысячную купюру.

— Да я же не из-за денег, — как показалось молодой женщине, смутился тот. — Просто подумал, что за ночь снегу навалило, будь здоров. И вся моя вчерашняя работа насмарку.

— Ну, я же не милостыню вам подаю, — строго сказала Агата, — а плачу за работу. Кстати, очень качественную, — моментально оценив объём, добавила Локоткова. — Отдельное спасибо, что расчистили детскую площадку. Поэтому, будьте добры, возьмите деньги.

— И вам спасибо, — всё-таки протянул руку за купюрой Олег.

Можно было приписать это растерянности с его стороны, или совсем не придавать значения. Однако Агата заметила, вернее, почувствовала, что необычное касание мужчины было намеренным. Забирая деньги, он обхватил её кисть на удивление горячими пальцами, задержав ладонь в руке чуть дольше, чем требовалось для взятия купюры. Это вызвало очередной всплеск раздражения, который Локоткова не преминула выплеснуть на водителя.

— Виктор, — обратилась она к нему, после того как все трое оказались на улице, по другую сторону ограды, — тебя не затруднит запереть калитку?

— Конечно, — оторопев от строгости хозяйки, пробормотал парень, торопливо вставляя снаружи ключ, который он держал в руке.

— Всего доброго, — попрощалась с Олегом Локоткова. — Ещё раз спасибо за помощь.

— До свидания, — тихо прозвучало вслед, с небольшим опозданием.

— Виктор, — возобновила разговор Агата, едва они тронулись, — убедительно тебя прошу, не пускать на территорию дома посторонних в отсутствие Вячеслава Аркадьевича, либо моё. Если тебе доверены ключи от ворот, это вовсе не означает, что подобным доверием пользуется кто-то ещё.

— Извините, Агата Леонидовна, — густо покраснел круглолицый, коротко стриженый, двадцатидвухлетний парень. — Больше такого не повторится. Просто, когда я выезжал к вам, Олег проходил мимо и предложил помощь. Я ещё и подвёз его. Подумал, что вы будете довольны, когда увидите, что он убрал всю территорию. И, потом, вы же были дома. Ну, то есть, не отсутствовали. Или я не прав?

— Хотел, как лучше, получилось, как всегда, — хмыкнула Агата, слегка оттаивая. — Конечно, Витя, я имела в виду, что кто-то из хозяев непременно должен находиться во дворе, около дома. Кстати, на Ирину Константиновну это не распространяется. Когда она одна дома, с детьми, о посторонних не может быть и речи. При этом не важно, гуляют они во дворе или сидят дома.

— Я понял, Агата Леонидовна, — с осторожной улыбкой глянул на неё водитель. — Хорошо, что вы уже не сердитесь.

— А с чего ты взял, что я сердилась? — невольно улыбнулась Локоткова.

— Когда вы сердитесь, то называете меня «Виктор», а не «Витя», как сейчас.

— Понятно, — откинулась в кресле Агата, глядя прямо перед собой на дорогу. — Буду иметь в виду, — добавила она, теряя интерес к разговору и погружаясь в свои невесёлые мысли.

Глава 5

Маша Мезенцева второй час брела из сельского магазина к себе домой. Дорога, начинавшаяся от продуктовой точки, рядом с которой находилась конечная остановка районного автобуса, на протяжении всей деревенской улицы, была расчищена. Утоптанный тракт обрывался в конце села, примерно за два километра до мелкого населённого пункта из семи строений, под названием Волхонка, жителем которого являлась тридцатидвухлетняя Маша. Причём, единственным жителем, отважившимся на зимовку в деревне.

Четыре года назад незамужняя девушка потеряла работу бухгалтера в одном из районных центров. Постепенно затухающий завод сельхозмашин в конце концов обанкротился, сократив работников, не выплатив положенные при сокращении пособия в полном объёме. Незначительное число бывших сотрудников пытались вытребовать выплаты по суду. Маша не присоединилась к ним по той причине, что не имела возможности приезжать на заседания суда. Квартира, где она проживала ещё с двумя бывшими работницами, расположенная в посёлке, в десяти километрах от районного центра, была служебной. Лишившись жилья сразу после увольнения, девушка обратилась к старшему брату с просьбой пожить у него месяц, в течение которого должен был предположительно завершиться суд. Тот обретался с женой и двумя детьми в квартире, полученной путем троекратного обмена материнского жилья. Брат с супругой в два голоса указали Маше на дверь, не впустив даже на порог.

Честно говоря, надежда девушки на понимание брата сразу представлялась ей довольно зыбкой. Будучи родными только по матери, они почти не общались с тех пор, как Маша уехала в шестнадцать лет учиться на бухгалтера в Липовск. Сразу после её отъезда брат устроил матери скандал, наорав, что в будущем не желает видеть у себя в доме девку, рождённую неизвестно от кого. В противном случае, пригрозил выставить из дома и саму мать, заявив, что получал квартиру его родной отец. После чего начал активно выменивать семейное жилище на новое и новое, пока не нашёл более-менее подходящее. Вместо того, чтобы отстоять права на квартиру, свои и дочери, женщина совсем упала духом. Вдобавок, осталась без работы, после закрытия больницы, где была санитаркой. Уехав в Волхонку, к своей матери, на первое время устроилась школьной уборщицей в соседнем селе. Надломленная отношением сына, почти сразу начала пить. Вскоре, бросив работу, стала жить на пенсию матери.

Отучившись, устроившись на завод сельхозмашин, Маша принялась по мере сил помогать родным. Небольшой, но исправно работающий, холодильник; новый газовый отопительный котёл; насос для забора воды из колодца рядом с домом — всё это были приобретения девушки. Правда, холодильник чаще всего стоял отключённым, ввиду отсутствия продуктов для хранения в нём. Газовый котёл, из экономии, даже зимой включали на минимально возможную мощность, чтобы только-только не разморозились трубы с горячей водой, отапливающие дом. Регулярно пользовались лишь насосом для воды. Почти постоянно пребывающая в подпитии, мать не утруждала себя походами к колодцу. А пожилой женщине вертеть колодезный вал, доставая воду ведром, было уже не под силу.

Маша билась изо всех сил, пытаясь вытащить мать из пучины алкоголизма. Убеждала закодироваться; просила пожалеть бабушку; уговаривала ещё не вполне растерявшую остатки былой красоты женщину обратить внимание на себя, попробовав устроить личную жизнь. Всё было напрасно. Едко усмехаясь, мать снисходительно реагировала только на совет по устройству личной жизни.

«Что толку от той красоты, Машка?! Женился бы на мне твой отец, жили бы мы с вами припеваючи. В Москву бы отчалили. А вот Альку, — злобно вспоминала она выгнавшего её из квартиры сына, — сучёныша такого, на порог бы не пустили. Так ведь нет, не стал твой папаша из-за меня разво