Оглавление

1. Легенда белой голубки
2. От автора
3. Предисловие
4. Пролог
5. Глава I Мия
6. Глава II Однажды в Ноттинг-Хилле
7. Глава III Еще один день
8. Глава IV Биг-Бен
9. Глава V Неоправданное ожидание
10. Глава VI Лабораторная работа
11. Глава VII Много впечатлений — это не всегда к добру
12. Глава VIII Новые опасения
13. Глава IX Хэмпстед-Хит
14. Глава X Маленькое недоразумение. Большое разочарование
15. Глава XI Просьба
16. Глава XII Новые улики в старом деле Шерлока Холмса
17. Глава XIII Долгожданный уикенд
18. Глава XIV Открытая дверь в тайну
19. Глава XV Просто день рождения, не беда?
20. Глава XVI Расставание
21. Глава XVII Энджел
22. Глава XVIII Большое путешествие
23. Глава XIX Реальная угроза
24. Глава XX Конфликт
25. Глава XXI Я еду домой
26. Глава XXII Мой рассвет
27. Эпилог
28. Написать Юлии

От автора

Здравствуй мой милый читатель, если сейчас ты читаешь эти строки, тогда, ты читаешь и мое обращение к тебе.

Страницы данной книги откроют тебе завесу загадочного и удивительного мира, в увлекательное путешествие которого ты отправишься вместе с ее героями. И я буду рада поприветствовать тебя там.

Жизнь творит с нами чудеса. Порою, даже тогда, когда мы вовсе их не ожидаем. Мы живем, мы дышим, мы творим — все это нам хочется делать для кого-то, без кого наша жизнь кажется нам неполной и лишенной смысла.

Эта книга является результатом моих трудов, которой могло и не возникнуть, если бы в моей жизни однажды не появился один человек. Своим появлением он не только изменил меня всецело, но и весьма благотворно повлиял на мою дальнейшую жизнь, за что я всегда ему буду благодарна.

Человеку, с которым я лично, к сожалению, не знакома и которому посвящаю эту книгу, хочу сказать: «Спасибо. Спасибо тебе за то, что ты однажды появился в моей жизни, ведь этого могло никогда не произойти, спасибо тебе за то, что ты есть в моей жизни, хотя сам ты об этом даже не догадываешься. Спасибо тебе, просто спасибо, и как жаль… что, живя в одном мире, мы все же находимся с тобою в разных реальностях».

Жизнь… она таинственная, интересная, непредсказуемая. В ней много радости, но порою она может быть очень грустна. Однако какой бы жизнь не была, главное в ней должны присутствовать Вера и Любовь. Прожив жизнь, мы можем так и не узнать, что такое любовь, но однажды мы можем полюбить и сами стать любимыми. Тогда мы счастливы по-настоящему.

Желаю вам всем взаимопонимания и здоровья, любви чистой и искренней, гармонии и успеха во всем и всюду, и самое главное — Веры, которая играет немаловажную и, пожалуй, главную роль в жизни каждого человека.

Всем, кто любил в этом мире, и тем, кто еще полюбит непременно так сильно и искренне.

С уважением

и наилучшими пожеланиями,

ваша Юлия

Предисловие

Мия Уэйтс.

Кто эта девушка?

Является ли она просто повествующим лицом, от которого мы слышим рассказ, просто плодом моего воображения или главной героиней, которая просто хочет дарить любовь и быть любимой?

Нет. Мия Уэйтс, вовсе не вымысел. Более того, в этом персонаже каждая девчонка мира, найдет для себя что-то близкое и родное для нее. Если говорить о себе, я рассматриваю Мию как отдельную индивидуальность. Она является моим личным опытом, который я вынесла из жизни и привнесла в создание ее личности и характера.

Мия это мое противостояние и состязание, моя отрада и утешение.

Мия — это я.

Я думаю, познакомившись с этим персонажем поближе, на возникший вопрос «кто такая Мия», каждая девчонка без сомнения ответит для себя: Мия — это Я.

Пролог

Когда я была ребенком, у меня не было вопросов, на которые я не находила ответов, все казалось простым и незатейным, добродушным. Я жила в мире сказки и воображения, волшебства и беззаботности. Этот мир назывался «Детство».

Действительно, о прошлом можно говорить достаточно долго, но сейчас я предлагаю вам свое настоящее, которым я живу.

Меня зовут Мия Уэйтс, мне семнадцать лет, я живу в Великобритании, и я хочу рассказать вам историю своей жизни.

Глава I
Мия

Лондон

Зима 2008

У меня не было сомнения, в том, что

он объят тьмой, пока он не показал мне свой свет,

но и это не решило главную проблему.

Первый раскат грома прозвучал после появления молнии. Небо выглядело мрачно и зловеще. Это вызвало у меня ассоциации с ураганом Катрина.

«Где это я?!»

Мне стало не спокойно и тревожно. Даже сама атмосфера претерпела изменения, в ней повисло напряжение.

«Может, это улица? Нет же, это место было безлюдным и пустынным».

В темном и беспросветном небе затаилось что-то не хорошее. Я чувствовала это. И когда небо издало будоражащие душу звуки, я только убедилась в этом. Спустя крохи времени стало понятно, что повторяющееся карканье принадлежит какой-то хищной птице, а точнее — ворону.

Признаюсь, это сразу вызвало у меня дурные мысли. Их никогда не получалось контролировать, ну а фантазия по обычаю делала остальное. Больше всего я боялась, что ворон ощутит мое присутствие и нападет на меня, и его острые когти вопьются в мою кожу, повалив на землю.

Воображение сыграло со мной жестокую шутку, от этого я продрогла до дрожи в теле, продолжая хаотично оглядываться по сторонам.

— Уйди, паршивая птица, — тихо сказала я.

«А если он не один, — испугалась я. — В любое время могут прилететь его собратья».

Неосознанно я потерла руками о друг дружку, но мне совсем не было холодно. Так сказывалось мое переживание. Глаза пробежались по одинокой окрестности.

«Не может быть…»

Я присмотрелась внимательнее. Действительно, на достаточно далеком расстоянии впервые я увидела мужской силуэт. Не знаю почему, но мне стало чуточку спокойнее.

В то же время, огромный ворон чёрного окраса не прекращал кружиться надо мной, крадя у меня остатки самообладания. Я была уверена, птицу что-то сдерживает, иначе, она уже напала бы на меня.

— Ты знаешь, как называется это место? — закричала я, но парень не ответил. — Что ты тут делаешь? — закричала я опять. Он стоял на противоположной стороне обрыва.

— Почему ты ничего не отвечаешь!

Я подпрыгнула и из-за испуга опрокинула будильник, стоявший на тумбочке. Именно он меня и разбудил.

«Фух, ну и сон», — подумала я, пытаясь прийти в сознание, едва проснувшись.

Обычно мое утро начинается одинаково. Я всегда спешу и абсолютно ничего не успеваю. Себя я могу охарактеризовать как невыносимую мечтательницу и потерянного романтика, которых люди обычно не понимают и не воспринимают. Мечтательница, которая живет в Великобритании, однако свое детство я провела в Оттаве. А еще я самая обыкновенная девчонка и меня зовут Мия Уэйтс.

«Я существенно опаздываю в колледж… Ну, а я все еще в кровати!».

Не медля больше ни секунды, я выпрыгнула из постели и начала искать одежду. Главное найти что-то тепленькое в течение нескольких секунд и вовремя одеться, тогда ты можешь сохранить на себе некоторое тепло, еще совсем недавно пребывавшее с тобой.

Впопыхах я забежала в ванную комнату, на мгновение мой взор остановился на отражении в зеркале. Словно со стороны на меня смотрела незнакомая юная девчушка семнадцати лет. У нее длинные темно-каштановые волосы и глубокие сознательные серо-зеленые глаза, которые зачастую повествовали о намного большем, чем того хотелось бы.

Невысокая и худощавая, она по-прежнему стояла в нижнем белье и смотрела на меня. Ее нежное тело источало грациозность и невольно пленяло тебя, делая своим узником и заставляя задержать на себе взор в продолжение еще некоторого времени.

«Довольно! Ты и так опаздываешь!» — от осознания того, что я рассматриваю себя в зеркале, мне стало крайне неудобно, и я отвела от себя взгляд.

Так или иначе, я не считала себя красавицей и посему предпочитала избегать продолжительных времяпровождений у зеркала. Надев первое, что попалось мне под руку и подошло для зимнего лондонского утра, я помчалась к выходу, по дороге ища ключи от квартиры.

Я живу в северной части Лондона, в районе Ноттинг-Хилл, в арендованной квартире, одна. С улицы дом имеет вид предлинного трехэтажного кирпичного здания, поделенного на многочисленные секции, каждая из которых выделяется ярко выраженными расцветками, а также большими и красивыми, немного выступающими окнами. Моя квартира находится на третьем этаже.

Не успела я выбежать на улицу, как меня обдуло холодным ветром. «Зима… Она самая, до сих пор», — с грустью пронеслась мысль. Не теряя времени, я пошла к автобусной остановке Кенсингтон Парк. Конечно, я могла воспользоваться метро, но предпочитала во время пути наблюдать городские пейзажи.

В общем, мне нравилось жить в Лондоне, но, когда я приехала в столицу Туманного Альбиона, то ничего не знала об этой интересной стране и городе, в частности. Это настораживало, но я хотела этих изменений и нуждалась в них.

Каждое утро представляло собой маленькое путешествие, заканчивающееся в районе Камберуэлл, поскольку там располагался художественный колледж, в котором я училась. А еще он являлся одним из шести всемирно известных колледжей, входящих в Лондонский Университет искусств. Моя специальность — «Фотография». Мне нравилось работать с фотографией. В частности, я обожала черно-белые снимки и могла говорить о них часами, поскольку действительно была увлечена ими.

Мне казалось, обучение в Англии однозначно того стоит. И в дальнейшем я не пожалела об этом ни разу. Хотя, когда я приехала, даже и предположить не могла, с чем мне придется столкнуться здесь лицом к лицу и чем для меня это все обернется.

Дорога занимала около часа, но, когда тебе посчастливилось попасть в автомобильную пробку, это могло затянуться и до двух часов, ну это если повезет. Что относительно меня, автобус застрял в пробке на Воксхолльском мосту, и я не шуточно опаздывала в колледж.

Лондон для меня — это удивительный и потрясающий город. Каждый его район можно сравнить с таким непохожим и уже другим миром, увидев который с высоты ты непроизвольно примешь его за залатанное одеяло, состоящее из отдельных и столь непохожих друг на друга кусочков ткани. Разнообразие и вычурность, стигмы и традиции, несхожесть и индивидуальность, — таким образом, каждый район своеобразно, по-своему отражает лондонскую жизнь всецело, такой какая она есть, со всеми ее преимуществами и недостатками.

«Я опаздываю на занятия, я опаздываю в колледж!» — от одной мысли об опоздании мне уже становилось нехорошо, ведь именно опоздания в колледже совсем не поощрялись. Знаете: «В большом городе большие правила».

Я практически выпрыгнула из автобуса и побежала по Пекхэм-Роуд к колледжу. Кстати, довольно часто в округе Камберуэлл проходят выступления местных ди-джеев и вечера поэзии, также район является сосредоточием художественных и дизайнерских студий. А рядом с колледжем расположилась Галерея Южного Лондона.

Быстро забежав в здание, я продолжила свой путь по просторным коридорам.

Будто песчинки из часов быстротечно прошло время, и подошел к завершению первый год моей учебы в Лондоне. Но казалось, я приехала только вчера. Отчасти я была рада этому, потому что меня изрядно утомили предметы, внесенные в программу первого курса обучения. Среди них: «Фотокамера и ее устройство», «Фотооптика» и «Законы освещения», «Основы фотографии и фотоискусства», «Фотокомпозиция», а также многие другие.

Я полагала, в следующем году наконец начнется что-то интересненькое. Акцент на технической части фотоаппарата должен был сместиться, и в силу должны были вступить новые и еще неизведанные мною предметы. Но к настоящему времени мне предстояла участь «благодарного» слушателя на лекции «Философия и идеология фотографии», которую преподавал профессор Оллфорд. Периодически он проводил у нас практические занятия.

Лекции проходили поровну как в практических лабораториях, так и обыкновенных аудиториях, когда речь шла о теории. Мне «повезло», сегодня лекции… Относительно возрастного и расового предела в Камберуэлле можно было выделить людей разного возраста и национальности. Это касалось и моей группы.

«Сегодня дорога изрядно утомила меня еще до приезда в колледж, а мне еще на лекциях сидеть», — подумала я быстрее, чем успела почувствовать.

Несколько минут спустя я зашла в аудиторию и села за парту. Оглянулась вокруг и взглядом стала искать Светлячка, однако ее еще не было. Так я называла свою лучшую подругу Энни Александру Лайт.

Мы познакомились с Энни в колледже в начале учебного года. В отличие от меня, она родилась в Лондоне и была единственным ребенком в семье. До переезда на съемную квартиру в Ноттинг-Хилл (затем оказалось, что мы живем на одной улице) она жила с родителями в пригороде Лондона.

Энни добрый и заботливый человечек с волосами цвета сочного и спелого граната, которые она обычно собирала в маленький хвостик. Более того, Энни оптимистичная и добродушная, сочувствующая и веселая задорная девушка, всегда готовая прийти к на помощь. Именно поэтому я стала звать ее со временем Светлячком.

Семья у Энни довольно состоятельная, но она постоянно говорит, что не имеет к этому никакого отношения, потому что хочет добиться успеха самостоятельно, и в этом наше сходство. Подруга говорит мы сестрички-близнецы (вспоминая то, что мы однолетки, это возможно) и внешне дополняем друг друга, но здесь я немного не согласна.

Сравнивая себя с Энни, она умеет нравиться парням и красиво одеваться, а у меня с этим большой пробел, особенно когда речь идет о парнях. Но это не мешало нам дружить и понимать друг друга с полуслова.

Последующие минуты в ожидании начала лекции и прихода Энни показались мне бесконечными. Не солгу, если скажу, что последнего я ждала с большим желанием и нетерпением. Лекция еще не началась, и это стало замечательным поводом к тому, чтобы продолжать витать «где-то» в облаках и думать о «чем-то». Мой взгляд устремился через окно, словно ожидая чего-то, но ничего не происходило…

За размышлениями меня внезапно настигла волна шума, и я вздрогнула. Передо мной стояла Люси. Я отвлеклась и не заметила, когда она ко мне подошла. Мне стало интересно, как долго та меня зовет, или я сразу откликнулась на ее зов. Не скажу, что сложившаяся ситуация обеспокоила меня сильно. Ну, точно не так, как раньше.

Помню, одно время меня волновал абсолютно каждый вдох и выдох, произнесенное слово и малейший потенциально-возможный взгляд, направленный в мою сторону. Но в один из обычных и ничем непримечательных дней меня перестало волновать мнение людей. Я не знаю почему, но в одно мгновение времени мне стало просто безразлично, кто и что обо мне думает, говорит и думает ли вообще. Наверное, я повзрослела.

Прокручивая эти и многие другие размышления, я улыбнулась самой себе.

— Что смешного, Мия, ты меня вообще слышишь, — негодовала моя сокурсница Люси. Если не ошибаюсь, ей двадцать семь лет, и она француженка. А еще самая обыкновенная девушка, хотя сама она так не считает. Полагаю, ей нравилось думать, что она значимее кого-либо в этой группе.

— Я пытаюсь привлечь твое внимание уже пару минут. Может, ты все-таки уделишь мне немного своего времени?

А вот и ответ, я отвлеклась всего на несколько минут, но ее тон уже находился на грани крайнего недовольства. Скажем так, Люси была не из тех девушек, которые любят повторять дважды.

— Прости, Люси, я немного задумалась, но о чем ты спросила? — промолвила я из вежливости, которая была мне свойственна. Хотя в последнее время я совсем перестала узнавать себя. Так и хотелось задать вопрос «что происходит?», но ответить было некому.

— Вообще-то, я интересовалась эскизом. Итак, какой тебе больше нравится из этих?

В руках она держала несколько набросков на небольших листах, которые ей вскоре необходимо было подать профессору в виде домашнего задания. И, судя по всему, много времени у нее не оставалось. С неподдельным интересом она ожидала моего ответа, только я, в свою очередь, смотрела на фотографии и к своему разочарованию попросту их не видела. Может, потому что в них не было ничего примечательного, а может из-за того, что была не способна на это в последнее время. В конце концов, я указала пальцем на один из набросков, и это не смутило меня.

Следом задала себе вопрос: «В чем дело, Мия! Что с тобой происходит???».

— Люси, мне кажется, коллаж с городом намного интереснее остальных, но это лишь мое мнение.

Мне с трудом давалось общение с Люси даже на протяжении тех нескольких минут, когда она обращалась ко мне время от времени за своеобразным советом. Она была довольно непредсказуемая, посему, какой будет ее реакция, стоило лишь догадываться.

— Может ты права, но мне больше нравится абстракция, — ответила она, поочередно просматривая все эскизы заново. Кажется, Люси была убеждена в своем выборе еще до того, как пришла за советом, а ее обращение ко мне оказалось просто праздным интересом — выберу ли я понравившийся ей снимок или нет.

«Неужели сейчас это интересует ее больше всего? Мне этого не понять», — подумала я, но Люси уже ушла.

Я действительно не могла этого понять, а еще чувствовала себя достаточно отдаленной от повседневности, чтобы вокруг что-то замечать. Тем не менее, мы учились в одном колледже и на одном факультете, это означало, что моя отстраненность и непонимание как минимум неуместны.

Но одного понимания было недостаточно, мое внутреннее замешательство не умалялось, а продолжало биться во мне отчетливым и равномерным пульсом. Едва ли на Люси оканчивался мой душевный каламбур, группа была полна и другими студентами, которых за достаточно длительное время мне окончательно не удалось понять. Наверное, я просто не стремилась к этому.

— Мия! — выкрикнула Энни, появившись на пороге, и помахала мне рукой.

— Привет, — радостно промолвила я.

— Судя по всему, я не опоздала, — продолжила она, кивая на пустой стол профессора.

— Как всегда вовремя, — я понизила тон.

В кабинет зашел профессор Оллфорд. Статная походка пожилого мужчины несла за собою ауру знаний, которые можно было ощутить в воздухе еще несколькими минутами погодя. Профессору Оллфорду было далеко за шестьдесят лет, и он знал свое дело, пожалуй, как никто другой.

Всю свою жизнь профессор посвятил фотографии и был подлинным маэстро в своем ремесле, что непременно хотел видеть и в своих студентах. Практика без теории не представлялась до такой степени легкой, как это могло показаться на первый взгляд.

— Сегодня у нас с вами последнее занятие, но перед завершением учебного семестра вам предстоит сдать контрольный тест, — сказал профессор Оллфорд и лекция началась. — Поэтому сегодняшнее занятие мы посвятим частичному повторению материала, который вы выучили в этом семестре, — продолжил профессор. — Прежде всего, вам всегда стоит помнить и никогда не забывать основу основ: что есть фотография как понятие, как и когда она появилась, каким образом она повлияла на современный мир, и что привнесла в него.

Лекция только началась, а мне уже стало невыносимо скучно. Теперь все казалось таким посредственным, не доставляло прежней радости.

— Что ж, давайте вспомним с вами, что такое фотография и как ее возникновение повлияло на нашу с вами современную жизнь. Быть может, кто-то желает ответить. Джон? — с неподдельным интересом промолвил профессор.

Сосредоточенный и вдумчивый молоденький паренек Джон, родом из Кливленда, штат Огайо, с удовольствием пошел навстречу профессору. Складывалось впечатление, что его просто невозможно застать врасплох, потому что он всегда был начеку, а также готов ответить на любой вопрос, поставленный преподавателем.

— Вспоминая истоки появления самого слова «фотография», мы можем сказать, что оно пришло к нам от древнегреческого «фотос», что, в свою очередь, обозначает «свет» и «пишу», то есть светопись. Это техника рисования светом, с помощью которой мы можем получать и сохранять статичное изображение на светочувствительном материале, таком, как фотоплёнка либо фотографическая матрица, с помощью фотокамеры, естественно, — ответил Джон.

Из его уст это звучало так повседневно, будто он говорил о чем-то совершенно будничном.

«Еще бы, мы учили это в начале учебного года. Пожалуй, это будет тяжело забыть, даже если очень того захотеть», — подумала я.

— Замечательно, мистер Марей, — судя по тону профессора, он остался доволен ответом.

— Также фотографией называют конечное изображение, полученное в результате фотографического процесса, рассматриваемое человеком непосредственно, — продолжил голос из аудитории. Естественно, это Аманда…

— Согласен с Вами, мисс Клэй, — довольно кивнул профессор Оллфорд.

Монотонная волна вопросов волокла меня к собственным размышлениям, как вдруг мое сознание помутилось и меня настигло видение.

Почувствовав поток ветра, я начала дрожать и не могла перестать содрогаться. Я быстро оглянулась вокруг, в мрачном небе раздавались раскаты грома, но я не увидела ворона, и это, несомненно, обрадовало меня. Беглым взглядом я стала искать незнакомца. Необъяснимое желание его присутствия с каждым мгновением все больше возрастало во мне и только, когда я увидела его, то смогла перевести дух и вздохнуть с облегчением.

Это была тернистая тропа, обрыв у которого я стояла, и где по-прежнему находился парень. По крайней мере, я видела его там в последний раз и не ошиблась, когда взглядом стала искать его именно там. К сожалению, расстояние между нами было практически непреодолимым. Нас разделяла пропасть в несколько футов.

«Главное не смотри вниз», — повторяла я себе раз за разом. Не знаю, что меня пугало больше, высота, которая была подо мной, либо сумрак, покрывавший ее.

Я решила использовать время, в котором мы были одни и попытаться поговорить с ним.

— Привет, — нерешительно произнесла я, правда пришлось выкрикнуть, чтобы он услышал.

Но в ответ последовала тишина.

— Я не знаю, почему это происходит. Ты можешь мне объяснить?

Я удивилась бы, если бы он ответил на этот раз. В мгновение небо озарилось продолжительной молнией, осветившей все вокруг и, как мне показалось, застывшей на долю секунды, тем часом я увидела, как парень смотрит на меня, а затем он спустился на землю и сел, свесив ноги на краю. Раньше я не обращала внимания на его рост, но сейчас смогла рассмотреть его телосложение лучше.

— Я боюсь высоты, а ты нет? — продолжила я, но парень не нуждался в моих словах.

— Тебе лучше уйти, — неожиданно совсем близко прозвучал приятный, но отчужденный голос парня.

— Я не понимаю, почему? — но вместо ответа, я услышала громкий скрежет ворона. Он вернулся, чем немало застал меня врасплох, но парня это нисколько не смутило.

— Мисс Уэйтс, хотите что-нибудь добавить?

Тишина.

— Мисс Уэйтс, — вторит голос.

— Мия, — окликнула меня Энни. — Спустись на землю, — сказала она на полтона ниже.

— Что? — произнесла я, будто очнувшись ото сна.

— Именно, мисс Уэйтс, неплохо бы вам прислушаться к совету мисс Лайт, поскольку я задал вам вопрос, — удрученно промолвил профессор.

«Не может быть! Я даже не слышала его обращения».

— Прошу прощения, профессор Оллфорд. Я отвлеклась всего на мгновение, — в оправдание ответила я, но это не спасло ситуацию. — Можете повторить вопрос? — что дальше только усугубило ее.

— Мисс Уэйтс, — озадаченно промолвил профессор. — Ваши коллеги рассказали нам о понятии фотографии, если, конечно, вы их слушали. Что Вы можете сказать о временном сегменте фотографии?

— Конечно, профессор Оллфорд, — ответила я с натянутой улыбкой, надеясь, что выглядела она довольно искренне. Энни смотрела на меня вопиюще непонимающим взглядом. Наверное, и я бы так выглядела, если бы видела себя со стороны.

— Предположительно, фотография появилась в середине XIX века и этим совершенно изменила мир. Первое закреплённое изображение было сделано в 1822 году французом Джозефом Нисефором Ньепсом. Он запечатлел вид из окна на пластину, которая была покрыта тонким слоем асфальта. Именно этот материал отличался светочувствительностью и помог появиться первому в мире снимку. Также в 1839 году француз Луи Дагер сделал новый важнейший шаг в развитии фотографии. Ему удалось получить снимок на пластине, покрытой серебром. Качество фотографии было довольно высоким.

— Благодарю, мисс Уэйтс.

— Фотография — это искусство получения фотоснимков, где основной творческий процесс заключается в поиске и выборе композиции, а также самого освещения и нужного момента для фотоснимка. Такой выбор должен определяться умением и навыками фотографа, а также его личными предпочтениями и вкусом, что характерно для любого вида искусства, — дополнила я.

— То есть, Вы утверждаете, что фотография представляет собой отдельный вид искусства? — с неподдельным интересом и немалым удивлением спросил профессор.

«Откуда это удивление?».

Я думаю, он просто не ожидал того, что я отвечу дополнительно.

— Естественно, — с утверждением сказала я.

— Докажите нам, мисс Уэйтс.

— Постоянно ведутся нескончаемые споры, можно ли отнести фотографию к искусству. Все, кто любит фотографию и восхищается данным ремеслом, а также участвует в его создании непосредственно, не нуждается в ответе, потому что это очевидно. Фотография — это искусство. Следовательно, оно потребует к себе не меньше созидания и трепетного отношения, чем кинематограф или музыка.

— Замечательно, мисс Уэйтс, — голос профессора стал снисходительнее, кажется, все прошло неплохо. — На этом наше занятие заканчивается, — наконец-то сказал он. Скорее я просто очень хотела, чтобы он это сказал, потому что не могла дождаться окончания лекции. Еще одно мое отстранение от реальности на лекции профессора Оллфорда как минимум было бы неуместным. — Желаю всем отличных выходных и до скорой встречи, — напоследок сказал профессор.

Аудитория опустела с невероятной скоростью.

— Ты идешь? — спросила меня Энни.

— Да, мне нужно немного времени.

— Хорошо, я подожду тебя у выхода из кабинета.

— Отлично, договорились.

— Мисс Уэйтс, мне нужно с вами поговорить, — к моему удивлению и нежеланию я услышала голос профессора.

— Да, профессор Оллфорд, — робко промолвила я в ожидании разговора.

— Мисс Уэйтс, — он выглядел довольно озадаченно.

Должна признаться, его задумчивость заставила меня поволноваться.

О чем он хотел со мною поговорить, и вовсе не хотелось думать.

— Прошу, зовите меня Мия.

— Отлично, Мия. Мия, вы очень умная девушка и на протяжении года не раз доказывали мне это своими знаниями, в частности и сегодня. Но в последнее время я все меньше и меньше замечаю ваши прежние качества. Я больше не вижу вашего стремления к знаниям и рвения объять необъятное, — с определенной разочарованностью произнес он.

— Простите профессор, сегодня на занятиях я вела себя не надлежащим образом.

— Разве только сегодня, Мия? — последовало от него.

«Ну вот, началось…»

— Да, я понимаю, — лишь ответила я. Ну, а что мне еще оставалось? Оправдание не выход, когда знаешь, что виноват.

— Мия, вы будете замечательным фотографом, — подбодрил он меня, из-за чего немало вогнал в краску. — И еще.

— Да?

По истечению нескольких секунд я все еще пыталась переварить его слова. Услышать подобное от профи в сфере фотографии — что-то да значит.

По крайней мере, для меня.

— Никогда не позволяйте минутной слабости победить свое настоящее, которое есть несокрушимым в вас.

— Благодарю, профессор, я ценю ваши слова, — воодушевленно произнесла я. — Едва я заслуживаю их сегодня, если заслуживаю вообще.

— Именно сегодня, но мне стоило сказать это намного раньше, — на его лице появилась едва заметная улыбка, она была искренняя и добрая. — Ступайте в лабораторию, не то опоздаете на практические занятия у преподавателя Холлидей.

— Очень признательна, — сказала я, покидая лекционный зал.

— Не за что, Мия.

«Энни, наверное, уже заждалась меня», — подумала я и следом задумалась над словами профессора Оллфорда: «Именно сегодня». «Значит ли это, что я зашла в тупик, и мое поведение сегодня поставило последнюю точку над „i“, которая говорит о том, что пора мне уже задуматься над тем, что происходит в моей жизни, и разобраться с этим раз и навсегда. Хотя в последнее время, мне кажется, только этим я и занимаюсь».

Я вышла в холл.

— Наконец-то. Ты решила сделать дополнительный доклад? — недовольно промолвила Энни. На самом деле она даже не злилась, это было заметно и можно было легко определить. Вместе мы проводили чрезмерно много времени, это позволяло нам с Энни видеть друг в друге то, чего не видели остальные. И знаете ли, это здорово!

— Прости, Энн, профессор Оллфорд задержал меня.

— О чем вы говорили? — заинтересованно спросила Энн, в ее тоне уже не было негодования, чего я и ожидала.

— Сказал, что беспокоится за мое поведение и сетовал на частую отстраненность на его лекциях.

— И он прав, Мия. В последнее время ты сама на себя не похожа.

— Знаю, знаю… — вылетело в виде ответа, и должно было походить на оправдание, но едва ли натягивало на троечку.

— В частности, сегодня. Ты собираешься это объяснить? — продолжила она засыпать меня вопросами. — Профессор Оллфорд звал тебя на протяжении минуты, но ты не отзывалась.

— Я не слышала его обращения.

— Мия, что происходит?

— Я не знаю, что ответить, Энни, — мы зашли в практическую лабораторию. Я надеялась, этой краткой отговорки будет достаточно, потому что говорить Энни о видении совсем не хотелось.

В легком вальсе, не спеша, промчалось еще полдня. Но здесь я предпочла бы скорее твист, потому что не могла дождаться окончания учебного дня.

«Моя маленькая победа. Пятница! Выходные!!».

— Мия, ты готова? — занятия закончились, и Энни не терпелось покинуть лабораторию.

— Ты можешь меня подождать? Мне нужно закончить работу. Мне понадобится десять-пятнадцать минут.

Аудитория опустела довольно быстро, и мы остались вдвоем.

— Мия, ты невыносима. Только ты можешь в пятницу вечером остаться после занятий, чтобы продолжить практическую работу.

— Я просто не люблю оставлять на завтра то, что можно сделать сегодня.

— Без комментариев…

— Спасибо!

— Я буду в холле.

— Смотри мне, не засматривайся на красивых парней, — засмеялась я.

— У меня уже есть один и больше мне не нужно!

Энни ушла, а я поспешила в так называемую «красную комнату» для проявления фотографий. В ее словах была доля правды. Несомненно, времяпровождение в томно освещаемой комнате, зимним вечером в пустой лаборатории, не самое лучшее место для досуга, но чего не сделаешь ради качественного и профессионального черно-белого снимка.

Что не говорите, но современный цифровой снимок никогда не сможет сравниться с получением конечного изображения путем возможно настолько старомодного метода. Мне кажется, главная интрига фотографии заключается именно в том, чтобы увидеть ее не сразу, но участвуя в ее создании. Тогда все элементы и характерные черты постепенно проявляются на еще недавно безликом листе бумаги, представляя собою уже вполне полноценную композицию. В каком-то роде проявление фотографии является не меньшим искусством, чем непосредственно сам процесс фотосъемки.

Работа со снимками была завершена, и я могла вздохнуть с облегчением, практическая работа готова. Моей главной задачей было запечатлеть человеческие отношения, а также проявление чувств и эмоций. Среди снимков было множество прохожих и незнакомых людей, с которыми я познакомилась во время создания этой фотосессии. Их улыбки и смех остановились во времени, но продолжали жить на фотографии именно такими, как я успела их увидеть и сохранить в памяти. К своему удивлению, среди многих фотографий, я нашла и свою. Я улыбалась и выглядела довольно жизнерадостной. Хотя не чувствовала себя так уже какое-то неопределенное время.

«Наверное, Энни сфотографировала меня, когда я не видела».

Пока я смотрела на полученные снимки, наверное, успело пройти значительно больше, чем пятнадцать минут, а последовавший шум в лаборатории напомнил мне об Энни, и я выбежала из комнаты в лабораторную аудиторию.

— Энни, прости, я задержалась, но у меня получились потрясающие фото, — поспешно проговорила я, но войдя в лабораторию, никого не увидела. К тому же, кто-то очень добренький выключил свет, и поэтому в лаборатории была кромешная тьма.

«Все ясно, уборщица постаралась…».

Я подошла к двери, но она оказалась закрыта.

— Энни! — позвала я, но та не ответила. Что-то мне подсказывало, она не захотела меня отвлекать и ушла домой.

— Энни?!

Шум повторился, но на этот раз он был более приглушенный и доносился с улицы. Единственным утешающим фактором для меня оказался выключатель, без промедления, я нажала на него, но свет не включился.

«Да вы издеваетесь!»

— Кто-нибудь здесь есть? — закричала я. — Я в лаборатории!

Шум за окном или точнее за оконным фасадом не прекращался. Набравшись смелости, я сделала шаг в направлении окна, из-за которого доносились и звуки улицы. Перед глазами всплывали недавние отрывки из видения. Тревога не покидала меня, поначалу казавшиеся безобидными ночные сны, превратились в ночные кошмары, а сегодня произошло первое видение, которое без малого внесло свою ложку дегтя в восприятие общей картины.

Всего несколько шагов отделяли меня от окна, но странный шум не умалялся, а его звук напоминал неприятное сочетание скрежета и непонятного шелеста. Наконец-то подошедши к окну, я оглянулась по сторонам, но ничего кроме пустой улицы и некоторых прохожих не увидела. И вот, стоило мне только набрать воздуха в легкие и вздохнуть, чтобы успокоиться, как я услышала пару выпущенных на улице залпов от фейерверка, что всполошило все вокруг, у некоторых машинах сработала сигнализация, и, откуда не возьмись, пролетела целая стая воронов, от их невыносимого грая захотелось закрыть уши.

Ворон с грохотом врезался в окно, возле которого я стояла, и это до такой степени напугало меня (всему виной мое видение), что я неосознанно отпрыгнула от него, но оступившись, едва не упала на пол, однако устояла на ногах благодаря парню, стоявшему позади меня.

В помещении по-прежнему было темно, и только уличное освещение кое-как разбавляло темноту и позволяло мне различить его черты.

«Откуда он вообще здесь взялся?».

Какое-то краткое время мы простояли неподвижно, я уловила в его взгляде толику беспокойства.

— Прости, не хотел тебя напугать, — прозвучал отчужденный голос парня.

— Как ты здесь оказался? — это потрясло меня.

— Мне показалось, я услышал, как ты звала кого-то на помощь. Я был в соседней лаборатории.

Я оглянулась за ним, дверь была открыта.

— Дверь была закрыта. Я не могла выйти.

— Наверное, замок заклинило, — монотонно произнес он.

— Нет, она была совершенно закрыта. Я полагаю, уборщица не стала проверять внутреннюю комнату и закрыла кабинет.

— Думаю, в это было легко поверить, это вечер пятницы и занятия давно закончились. А почему ты в лаборатории без света? — только задавши вопрос, он пошел к двери.

— Что-то случилось с электричеством, — ответила я и лаборатория заполнилась светом.

— Невероятно! Что ты сделал?

Парень обернулся ко мне навстречу.

— Дай подумать, может просто включил свет? Или тебе приятно проводить вечера перед выходными в темных помещениях?

Темные отросшие волосы падали на глаза. Внешний вид у него был небрежный, и скажем-таки мрачноватый, а черты лица я бы сказала жестковатые.

«Да парню не помешало бы подстричься».

— Я не вру, дверь была закрыта и выключатель, он не работал! И вообще я не должна перед тобой оправдываться, — с негодованием сказала я.

— Да, я слышал, что девушки не всегда блещут умом и манерами. Но ты даже превзошла все мои ожидания.

— А ты не мог надеть ничего темнее? У нас здесь не карнавал «люди в черном», а колледж. Полагаю, твой вороной жеребец ждет тебя на улице, чтобы дополнить твой устрашающий вид?

Он засмеялся, но в его смехе не оказалось ничего доброго и мне стало не по себе.

— Боишься меня?

— Ну да, конечно… боюсь и трепещу! — ответила я с пренебрежением.

На мгновение мне показалось его глаза стали еще темнее, и чем дольше я смотрела в них, тем труднее было выделить в них хотя-бы проблеска света.

— Так ты хочешь? — спросил он, никак не реагируя на мое замечание.

— О чем ты?

— Прокатиться на моем вороном жеребце, — засмеялся он.

— Дай угадаю, после исключения из колледжа, тебе больше нечем заняться?

Я сделала шаг назад.

«Ты серьезно? Что он может тебе здесь сделать».

— Спешу тебя расстроить, меня перевели в Камберуэлл на следующий семестр. Наверное, теперь мы будем видеться чаще.

— Тогда в следующем семестре и поговорим, а сейчас я опаздываю, меня ждут и мне не хочется провести остаток этого вечера вместе с тобой. Лучше уж одной в закрытой аудитории.

— Не боишься темноты, милашка? — язвительности ему было не занимать.

— Думаю, с тобой и при свете страшновато, — сказала я и практически сразу пожалела об этом. Мне хотелось поскорее оказаться на нейтральной территории, где не будет моего нового и должна признать не совсем приятного знакомого.

— Отлично, в следующий раз я пройду мимо аудитории и оставлю тебя здесь наедине со своими страхами и опасениями, — на долю секунды мне показалось, мы говорим об одном и том же, но это было невозможно.

— Дурак!

— Не стоит благодарности, милашка, — его смех вызвал у меня внутреннюю дрожь.

Подхватив с парты свои вещи, я помчалась прочь с аудитории, на ходу одевая пуховик. Как и предполагалось, выйдя из колледжа, Энни я нигде не увидела. На улице было до жути холодно и темно, хотя в последнее с лондонским освещением не верилось. Несмотря на всю одежду, одетую на меня как на капусту, пронизывающий ветер неумолимо заставлял почувствовать себя нагой.

Именно холод и вечерние сумерки в который раз оживили мои воспоминания, принадлежащие повторяющемуся из ночи в ночь моему причудливому сну.

Едва зимнюю стужу можно было пропустить мимо внимания, но, чтобы забыть о ней, и вовсе не могло идти и речи. Морозный ветер поспешно подгонял прохожих в спину, которые, в свою очередь, перемещались весьма хаотично, ну а некоторые из них — еще и неуклюже.

Пожалуй, и я не выглядела чемпионкой по фигурному катанию, но, к счастью, уже скоро я растворилась в толпе людей, заходивших в лондонское метро.

Глава II
Однажды в Ноттинг-Хилле

Яркое солнце слепило глаза, окончательно пробудив меня. Я поняла, что опять уснула на подоконнике. К счастью, сегодня ночь прошла без компании ворона, как у нормального человека. Это вселяло надежду, что мои ночные похождения по пустынным местам закончились.

«Погода сегодня обещает быть прекрасной, хотя и морозной».

Наступила суббота двадцатого декабря, это говорило, как минимум, о двух вещах: во-первых, сегодня я с родителями гуляю по городу, а во-вторых, что небольшой уикенд мамы и папы закончился, и завтра София и Николас возвращаются домой в Оттаву. Моя старшая сестра Лина захотела остаться дома, обещая навестить меня позже. После недавно состоявшейся свадьбы у нас оставалось все меньше времени для полноценного общения. И вновь это расстояние…

Три дня или неделя, думаю, это не важно, сколько времени они со мною не провели бы, его по-прежнему будет недостаточно. Я не хотела, чтобы они уезжали, но понимала, постоянно так продолжаться не может. Им нужно вернуться к работе и своей жизни, которую они оставили на некоторое время, чтобы меня навестить.

С этими размышлениями я пошла к родителям, чтобы посмотреть, проснулись они или нет. Но что-то мне подсказывало, в этом доме так поздно, по всей видимости, сплю только я. В комнате родителей не оказалось, и я зашла на кухню, где они и были. Мама готовила завтрак.

— Ох уж этот Лондон, — доносился голос отца.

— Доброе утро, Уэйтс!

— Привет, милая. Хорошо отдохнула? — спросила мама.

— Да, и я готова к новым свершениям!

Мой отец работает журналистом, а мама — социальный работник. Они познакомились во время международной конференции, где затрагивалась тема «защиты детей и несовершеннолетних молодых людей». Для мамы английский язык не является родным, но она знает его в совершенстве. Она украинка, а отец — англичанин. Когда родители поженились, они были очень молоды и безгранично счастливы.

— Софи, помнишь тот случай с фотографией? — спросил отец, и его лицо расплылось в милой и ностальгической улыбке.

— О чем вы?

— Еще бы, — оживленно ответила мама. — Она была еще совсем ребенком, когда увидела ту фотографию первый раз, — продолжила София за отцом. Казалось, на мгновение прошлое заполнило помещение, но в отличие от родителей, мои воспоминания были скудны.

— Так, я жду подробности…

— Вестминстерский дворец, — объяснил отец, но это мне немногим помогло. — Это было до нашего переезда в Оттаву, как-то вечером к нам пришли в гости наши друзья. Они только вернулись после продолжительного путешествия по Великобритании, и посетили много городов.

— Она была такая маленькая, — дополнила мама радостным голосом.

— Ты взяла фотографию и сказала: «Мама, это замок со сказки, которую ты читаешь мне на ночь», — дополнил отец. Он окунулся в воспоминания, это касалось и мамы. Со мной было тяжелее, как-никак я едва помнила этот разговор, и мало бы что изменилось, не заговори они об этом.

— И сколько лет мне тогда было? — интерес и непонимание поглотили меня сполна.

— Наверное, пять лет, не больше, — ответила мама.

— Я совсем этого не помню, — раздосадовано промолвила я.

— Не удивительно, ты была такой крошкой! — проговорили они на раз.

— И что ты ответила мне? — интерес не отступал, отнюдь, он, наоборот, нарастал.

— Милая, когда ты станешь взрослой, ты непременно туда поедешь, — в ответ мама улыбнулась.

— Ты учишься в Лондоне, Мия, — сказал отец. — Ты воплотила свою мечту в реальность, — отец был рад, и это делало счастливой и меня.

— Мы никогда не сомневались в тебе, и знали, что ты непременно добьешься своего, — сказала мама. Ее слова имели для меня особую ценность, также, как и слова моего отца.

— Люблю вас.

— И мы тебя, — мама чмокнула меня в щечку.

Помню, я сказала родителям о своем решении переехать только после моего зачисления в колледж. Подача документов и последовавшее ожидание вскоре принесли свои плоды. У меня появился шанс изменить что-то в своей жизни, и я воспользовалась им. Все было решено, оставалось только собрать вещи и попрощаться со страной, которая много лет назад стала для меня вторым родным домом. Что я в последующем и сделала, на этот раз самостоятельно.

— После сказочного замка предлагаю прогуляться по Гринвичу, — продолжил отец.

— Я была ребенком!

— Но это не изменит моего восприятия о Парламенте, — засмеялся отец.

— Милый, разве ты никогда не был у Гринвичского меридиана? — спросила мама.

— Нет!

— Правда? — переспросила она.

— Ты права, — улыбнулся отец. — Ты мой меридиан.

— Итак, вы готовы к маленькому путешествию в большом городе? — воодушевленно промолвила я.

— Еще бы, — ответили они вместе. — Это будет замечательный день.

— Потому что мы будем вместе, — дополнила я, и мы стали собираться.

Некоторые люди говорят, что Лондон пестр и велик своею красотой только летом да весной. Спешу заверить, это неправда, ведь и зимой в столице однозначно есть чем полюбоваться. В первую очередь, это имеет отношение к загородным поездкам, где можно восхититься настоящей живой красотой по-зимнему.

После прогулки по Лондону мы посетили с экскурсией Вестминстерский дворец. Мне не терпелось увидеть его изнутри (хотя однажды мы с Энни уже были здесь), и то самое памятное место с фотографии, которое однажды осело в детских воспоминаниях, но спустя годы возвратилось ко мне.

Мне вспомнился рассказ родителей о фотографии, и я задумалась над тем, могли ли далекие детские мечты повлиять на мои уже взрослые будни. Мечты, о которых я вообще не помнила, на количество тех знаний, которыми уже владела. Я затрудняюсь в ответе, и больше не вижу в этом смысла. Но сейчас я здесь, мои родители со мною и это самое главное. Время пролетело незаметно, к тому же, гид вовсе не давал соскучиться, продолжая утомлять своими рассказами.

Когда мы с Энни пришли сюда впервые, была еще весна. Но уже с приездом родителей я почувствовала, как будто мое путешествие к «сказочному замку», впрочем, и сама прогулка по Лондону, происходят впервые.

— Сколько раз ты здесь была? — заинтересованно спросил отец.

— Ты не поверишь, но только один раз с Энни.

— Думаю, это было первым местом, куда ты поехала, бросив чемоданы в аэропорту, — засмеялся отец.

— Практически.

Наша следующая остановка — район Гринвич. Он находится в юго-восточной части города, на южном берегу Темзы, где от причала курсирует речной трамвай. В наших планах посмотреть Королевский морской колледж, Квинс Хаус, Гринвичский парк (насколько это физически возможно) и Королевскую гринвичскую обсерваторию.

Уже с теплохода можно было наблюдать бескрайние взору просторы и ощутить своеобразную свободу, которой так недоставало в столице (несмотря на то, что мы по-прежнему находились в Лондоне).

Мы сошли на берег и пошли по протоптанной тропе. Скоро туристы начинают разбредаться по сторонам, и экскурсовод пытается собрать их, но только, чтобы начать свой очередной скучный исторический монолог.

С нас хватило монологов, и поэтому мы отдалились от группы, предпочитая прогуляться по Гринвичскому парку самостоятельно. Словно малые дети, мы дурачимся, бросая друг в друга снежки, и играем в догонялки. Заканчивается наше путешествие уже в Обсерватории, где ко всему прочему через двор проходит нулевой меридиан, который делит Земной шар на западное и восточное полушарие. Не заметить меридиан довольно тяжело, он отмечен золотистой и впечатляющей полосой.

— Вам нравится? — не знаю, как им, но мне казалось довольно забавным оказаться в месте подобно этому.

— Это очень, — после пристального изучения, промолвил отец, — довольно… — и он вновь не договорил.

— Необычайно? — я взяла инициативу на себя.

— Что милый, дар речи потерял? — засмеялась мама.

— Да и да, — улыбнулся отец. — Удивительно, что не был здесь раньше.

Меня начало томить странное ощущение. Захотелось подойти поближе к Гринвичскому меридиану, и я не стала препятствовать своему желанию, хотя и не могла найти этому объяснения.

Движения формировались сами по себе, и мне стоило только довериться своей интуиции. Я оставила родителей позади и сделала шаг навстречу. Но стоило мне только переступить линию разграничения, как перед глазами промелькнула вспышка света, а за нею наступила темнота. Я сразу же узнала это место.

«По всей видимости, день никогда не наступит».

Не успели глаза привыкнуть к темноте, как я услышала знакомый голос. На этот раз парень заговорил со мной первый.

— Ты вернулась? — в его голосе прозвучала обреченность.

Не знаю, сколько времени прошло с нашей последней встречи, но он по-прежнему сидел на краю обрыва.

— Как видишь, это от меня не зависит.

— Ты права.

— Кто ты?

— Это не важно.

— Что этому ворону от меня нужно?

— А ты как думаешь?

— Я у тебя спрашиваю!

— Я не знаю.

— Помоги мне разобраться в том, что происходит. Я так больше не могу.

— Будь смелее.

— Почему? Я ничего не понимаю.

— Осторожнее, — закричал парень. — Пригнись. Он уже близко.

Через несколько минут будоражащее хлопанье крыльев ворона зазвучало в небе. Только он появился, как стремительно направился в мою сторону.

— Ложись, — опять закричал парень.

Я упала наземь, и ворон пролетел надо мной, чудом не задев когтями голову. У меня перехватило дыхание и мне пришлось глубоко вдохнуть, перед тем как подняться, но открыв глаза, я увидела под ногами полосу Меридиана.

Очередное видение закончилось, а я не узнала ничего нового. Я стала лихорадочно оглядываться в поисках родителей, мама шла мне навстречу.

«Неужели прошло так мало времени, но больше я склоняюсь к тому, что в моем видении течение времени имеет свой собственный ход».

— Мия, все в порядке? — Софи подошла ко мне.

— Да, вполне. Почему ты спрашиваешь? — я попыталась опомниться после видения и нападения ворона.

— Хотела сказать, что мы возвращаемся домой, но ты не услышала моего обращения.

— Прости, я задумалась.

— О чем? — заинтересованно спросила мама. — Надеюсь о каком-то симпатичном молодом человеке, с которым ты меня еще не познакомила, потому что… — она не договорила, но ее улыбка дополнила не законченное предложение.

— Нет никакого парня, мам, я тебе уже говорила.

«А может и есть, но только один и во сне, а теперь преследует меня в видениях, которые только за последние дни повторились уже несколько раз».

— Ладно, ладно, не злись, — обняла меня мама, — идем, пока отец не начал нас искать.

— Идем.

Я постоянно думала об этом парне, что это означает, но была уверена в одном, чувство обреченности теперь было присуще не только голосу незнакомца, но и моему состоянию.

Мы поспешили к речному трамваю. Все произошло равным образом, как и по пути сюда, только с одним различием — мы слегка утомились от долгой прогулки. Но и это не мешало нам делиться впечатлениями, поэтому всю дорогу мы проговорили. Домой вернулись с наступлением вечера.

Времяпровождение на кухне вызывало хорошие воспоминания из детства, когда мы все жили вместе, мама проводила время часами на кухне, чтобы по нашему возвращению побаловать нас чем-нибудь вкусненьким. Мы не являлись сторонниками и «светской жизни», подразумевающей посещение различных кафе и ресторанов.

После ужина и некоторого времени, проведенного вместе, как одна большая, хотя и не совсем полная семья, родители начали готовиться к возвращению домой. Я, в свою очередь, пыталась гнать от себя мысли о том, что завтра вечером я останусь одна. Раньше мои родители уже навещали меня. Но скорее выкраивали крохи времени, чтобы увидеться, приезжая по рабочим делам в Лондон.

«Не одна в городе, но одна в своем собственном мирке», — неосознанно пронеслись следующие мысли. Через крепкую броню все же прорвались некоторые размышления.

— Мне будет вас не хватать, — одновременно в моем тоне пребывали радость и печаль.

— Я скучаю по тебе, Мия. И не только я, мы все скучаем, — промолвила мама. — Может, ты хочешь вернуться домой? — в мамином голосе появилась немалая толика надежды. — Мы будем рады твоему возвращению, и ты это знаешь.

— Мам, моя жизнь здесь. Тут у меня учеба и друзья, и самое главное — мне здесь нравиться, — заверила я ее.

— Так я не поняла, что у тебя на любовном фронте? — она задела меня, но я не подала виду.

— Ничего не изменилось. Да здравствует баланс во всем мире, — радужно воскликнула я.

«Не думала, что получится так убедительно…»

— Прекрати, Софи. У нашей дочери еще все впереди, — спокойно заметил отец.

— Николас, ты всегда встаешь на ее сторону, — тяжело вздохнула мама и покачала головой.

— Неправда.

— Правда!

— Нет, — промолвил отец. Его лицо растянулось в улыбке.

— Я просто хочу, чтобы наши дети были счастливы, — ее тон говорил моими чувствами. А именно, я чувствовала тревогу и обреченность.

— И я этого хочу, — ответил папа.

— Я счастлива, — пришлось вмешаться в их маленькую дискуссию. — Голосую за «bedtime», — скорее мне просто хотелось закончить этот разговор.

— Поддерживаю, — дополнила мама.

— Еще бы… — засмеялся отец.

— Да, я люблю распорядок в сочетании со здравым умом, — в голосе пахло сарказмом, таким образом, она очередной раз хотела подстрекнуть отца.

— Good night! — задорно последовало от отца.

— М…м…м… посмотрите, кто у нас тут английский джентльмен, — засмеялась мама. — Года идут, а ты по-прежнему меня удивляешь! — продолжала она подшучивать.

— Милая, это только начало, — подмигнул он ей.

«Ну вот, началось их ребячество», — хотя на самом деле меня довольно-таки умиляли их нежные и ласковые взаимоотношения.

— Night, night, — я прервала их разговор.

— Ты мне кого-то напоминаешь, — ответила мама.

— Учусь у лучших!

Мне хотелось кричать от переполняемых меня чувств, ведь я так сильно любила свою семью. Это я пыталась показать им всем своим естеством, чтобы они никогда, никогда не усомнились в моих чувствах.

Любовь не должна афишироваться одними только словами, но дополняться действиями. Пожалуй, первое шло в ногу со вторым и не мыслило своего существования друг без друга. Безусловно, на расстоянии наша связь становилась только сильнее.

— Сладкой ночи, Мия, — напоследок услышала от родителей, и мы разошлись по комнатам. Не принимая во внимание свою усталость, я была уверена, что уснуть мне не удастся. Но, на удивление, произошло наоборот.

«Я счастлива, — в сознании воспроизводились слова, и я думала над ними вновь и вновь. — Я счастлива?».

О скоропостижно прошедшей ночи оповестил будильник. Этим он хотел сказать только одно — «пора». Поспешив к родителям, я успела к завершительным шагам, которые оповещали об их отъезде. Складывалось впечатление, во сколько бы я не проснулась, они все равно проснутся раньше меня. Напоследок мы пьем латте и едим тосты с черничным вареньем.

— Вы готовы? — я пыталась не выдать предательски грустного настроения.

— Наш рейс скоро, нужно приехать раньше, — сказал отец. Он всегда был в добром расположении духа, соответственным был и его тон.

Мы выходим из дому и ловим машину. И уже спустя десять минут сидим в такси. Лондон смотрел нам вдогонку и прощался, оставляя позади улицы и силуэты, продолжавшие сопровождать наш мчащийся и удаляющийся кэб, с каждым последующим мгновением едущий все быстрее и быстрее.

Аэропорт Хитроу.

Я томилась в ожидании посадки родителей, которую могли объявить в любое мгновение. Во мне царствовала целая гамма чувств, среди которых отчетливым пульсом отбивала грусть и сожаление, досада. Тогда, как на расстоянии их отсутствие тяжело переносилось мною, но я боролась с этим, то их столь близкое присутствие сейчас и вовсе выбивало почву из-под ног, стоило мне упомянуть себе об их скором отъезде. Верно, отпускать их катастрофически не хотелось, но был ли у меня другой выбор… К осознанию пришло вполне приемлемое объяснение: «Мы не прощаемся навсегда, но разлучаемся на время».

— Пора, Мия, — ласково промолвила мама.

— Созвонимся, — подмигнул отец.

— Само собой, — я провалилась на еще одной неудавшейся улыбке.

— Люблю тебя, милая, — промолвила мама. Видимо улыбка получилась у меня неважная.

— И я тебя, — неосознанно пролепетала я. Во мне пребывал переизбыток чувств, и я не поспевала за ними. — Привет сестренке.

Чувства смешались с эмоциями и отыграли не последнюю роль в дрожании моего голоса.

Мгновением позже я стояла в стороне и наблюдала за тем, как родители подают билеты, а после окончательно скрылись с поля зрения. Мне понадобилось время, чтобы полностью прийти в себя и прекратить прожигать взглядом дыры в пропускном пункте, куда совсем недавно зашли мои родители.

***

Родные места и улицы, переулки. Я была уже практически дома, в родном мне Ноттинг-Хилл. Только я вышла из подземки, и пустился большой снегопад. Набирая свои обороты, он напоминал больше вьюгу, но по-прежнему ему недоставало мощи.

Я ускорила шаг, чтобы быстрее спрятаться от впечатляющего и прекрасного, но при этом никак не согревающего снегопада. И все же, ниспадающее с неба великолепие полноправно заставляло останавливаться время от времени и созерцать, даруя радость взгляду.

Поспешно и хаотично снежинки кружились в воздухе, их движение походило на неповторимый танец, в котором танцевали двое. По своему подобию и различию они были уникальны и неповторимы. Падая о землю, их танец прекращался, но это не мешало им остаться в своем единстве.

И тут я сосредоточилась на невнятной точке впереди. Я попыталась разглядеть ее, но из-за снегопада это доставляло немалый дискомфорт и трудности. Что-то приближалось, а может, просто было ошибочным видением в непогоду. Все ближе и четче, набирая свои очертания, это «нечто» летело ко мне навстречу, я увидела белокурого голубка восхитительной красоты.

Откинув все недоумевающие вопросы относительно его появления и прочие мои предположения, я подумала об ином. А именно, впервые в жизни я была поражена до глубины души великолепием одинокого голубка. А размах его крыльев только добавлял неотразимого восхищения им.

Я остановилась, скорее я стояла уже некоторое время, но не отдавала себе в этом отчет, и продолжала наблюдать за необычным явлением зимним вечером в Ноттинг-Хилл. Снежинки падали на лицо, но больше я не стряхивала их, давая им возможность растаять на нем. Мое сознание склонялось не к одному десятку вопросов, все они были поспешны и бежали наперегонки друг с другом. В равной степени все без исключения они волновали меня, и сиюминутно я хотела знать ответы на все мои к этому времени уже сформировавшиеся и только еще возникающие вопросы.

«Может, ему холодно? А может, он потерялся и растерян? — подумала я. — Что же, в этом мы равны, — возникали следующие мысли. –Может, он ранен?» — сквозь сознание пронесся вопрос, и мне стало жутко. Мысленно я надеялась, что с ним все в порядке.

Я смотрела на голубка и пыталась понять, что есть большой причиной моих замешательств, а также немалых впечатлений. То, что он летит на меня (и я понимала, что еще малой наносекундой он пролетит около, следуя в свою неизведанную даль), его же красота и грация заставили мое сердце замереть от изумления и биться еще сильнее, тем самым продлив мгновение ощутимой красоты. Всего несколько секунд, от силы минута, сполна взбудоражили мою жизнь, и этому я не могла найти должного объяснения. По ощущению они не были равны и больше походили на медленное воспроизведение пленки.

Мое ошеломление перешло все грани, и у меня окончательно захватило дыхание, когда белокурый голубок сел мне на руку. Он продолжил смотреть на меня со всевозможно присущей ему серьезностью, словно это было возможно, и я смотрела ему в ответ, боясь совершить малейшее движение, дабы не спугнуть своего нежданного гостя.

Снег все не прекращался, и мы оказались подвержены ему вдвоем.

— Здравствуй, милый, — тихонько промолвила я. — Откуда ты взялся такой красивый? — спросила я его, думая, что он мне ответит.

— Пойдешь со мной домой? — обратилась я к нему и сделала маленький шаг. Как ни странно, он остался на руке, и это не смогло не вызвать у меня ноток удивления, я думала он сразу сорвется с руки и улетит. Но птица не улетела и каждый последующий мой шаг приближал нас домой. Дорога оказалась короткой, поскольку, когда я встретила голубка, то была уже практически на месте.

Поспешно оглянувшись, я зашла внутрь. Следом поднялась ступеньками на третий этаж и предприняла последние рывки к скорому и желаемому теплу, поспешно ища ключи и, как всегда, не находя их.

— Порой у меня складывается впечатление, что у меня ключи не для того, чтобы открывать ими двери, но чтобы постоянно искать их в сумке, — произнесла я сама себе. — Эврика! — наконец-то я могу попасть домой.

Пустынная и темная квартира вызвала легкий холодок на коже, и напомнила о закрытой лаборатории. Я затаила дыхание.

— Нужно заканчивать с этими видениями, а то я скоро буду пациентом года у психиатра на любимой кушетке, — произнесла я вслух и поспешила включить свет.

В комнате стало светло, и это, несомненно, вызвало чувство уюта и даже спокойствия.

— Так намного лучше.

Мой пернатый друг по-прежнему сидел у меня на руке. И, как я и предполагала, довольно внимательно наблюдал за всем происходящим. Я задумалась над тем, какое у них понимание к окружающему миру, как они все видят и воспринимают. Не зная ответа, я была уверена в том, что они с лихвой отличаются от людей.

Точно я не знала, как долго крылатый друг пробудет со мной, но в полной мере мне доставало настоящего времени, в котором мы были вместе, а об остальном почему-то не хотелось думать и делать поспешные выводы.

После душа я запрыгнула на любимый подоконник-диван и окунулась в размышления, накопившиеся за день и не только. Ко мне подлетел голубок и сел на колени. Несколькими минутами погодя комнату заполнило негромкое звучание музыки.

Это чарующее взаимодействие альтернативно-симфонического рока, непревзойденного мужского фальцета и чувственной игры пиано. Музыка способна творить чудеса и вызывать в нас воспоминания. В моем случае это больше походило на весомый эмоциональный букет многих прожитых мною чувств и дней. Каждый стиль, исполнитель способен запечатлеваться в нас определенными воспоминаниями и опытом, через который мы все проходим.

Мой взгляд продолжал блуждать по ночной улице за окном, проделывая вояж, это действовало на меня успокаивающе, чего я не могла сказать о своей доле среди людей. Часть меня всегда взывала к уединению, предпочитая суете занятную участь тишины. В общении я скорее интроверт, не сильно люблю новые знакомства, хотя без них порой просто не обойтись, и становлюсь практически «парадоксом», когда это касается общения с парнями. Скажем так, парни никогда не баловали меня чрезвычайным вниманием. Когда я училась в Оттаве, не могу сказать, что за ланчем сидела исключительно с ботаниками, но, и не за столом капитана команды и его друзей.

«Я не жду чуда, уже не жду. По всей видимости, и чудо меня не ждет».

За своими размышлениями я забыла о своем пернатом друге. Отстранившись от окна, я перевела взгляд на голубка, и у меня невольно захватило дыхание. Мои колени служили ему возвышением, и потому наши взгляды оставались на одном уровне. Тусклое освещение ночных ламп осветило его силуэт. Это производило впечатление загадочности и нереальности происходящего.

Чувственный фальцет в сопровождении оркестра по-прежнему доносился из динамиков ноутбука, и это только усиливало ощущение недосказанности. Не в силах отстраниться от него взглядом, безмолвно, я продолжила наблюдать за ним на протяжении еще нескольких минут, которым в дальнейшем окончательно потеряла счет. Мне еще никогда в жизни не доводилось видеть их настолько необычными, как я увидела его тем вечером. Я была не просто восхищена, но абсолютно потеряна, пребывая под непонятным влиянием пернатой птицы.

— Ты голоден? — мой голос пронзил тишину, к которой я, кажется, уже привыкла. — Конечно, ты не можешь мне ответить, потому что не умеешь говорить. Я сейчас разговариваю с тобой, и это больше напоминает бред сумасшедшего. Увидев это, Энни сказала бы, что я сумасшедшая. Хотя мы знакомы на протяжении года, и она до сих пор этого не сказала, — на лице появилась улыбка, полная грусти. — Хорошо, что ты не понял ни слова, иначе сошел бы с ума, — мой гость только внимательно смотрел на меня.

— Как ты думаешь, может и ему сейчас тоже одиноко, — задала я еще один вопрос, вспоминая незнакомца. — Тогда я ему не завидую…

Голубь издал характерный звук, и я перевела на него взгляд.

— Мой благодарный слушатель.

По лицу прокатилась слеза, только убежав с одной бездны, она падала в иную. За окном возобновился снегопад, он успокаивал меня, подобному ненастью была присуща внутренне и я. Кажется, голубку это пришлось не по нраву, он то и дело издавал свою собственную, но непонятную речь.

— Прости дружок, сегодня я не в настроении.

Наверное, Энни была единственным человеком, с которым я могла говорить в любом состоянии, не скрывая свои печали. А еще, мне действительно хотелось услышать голос лучшей подруги. Поэтому вскоре я ожидала обратной связи от нее.

— Если ты звонишь сказать, что соскучилась по мне и не можешь дождаться завтрашнего дня, то я тоже соскучилась по тебе, подружка, — протараторила она, ответив на звонок.

Я улыбнулась и посмотрела на голубка. Он по-прежнему сидел у меня на коленях.

— Именно!

— Как ты? Как настроение? — поинтересовалась Энни. — Как прошли выходные? — следовали все новые и новые вопросы. И только я хотела ответить на один, как уже она задавала следующий. Это означало одно, она действительно волновалась. Было приятно знать, что не все безразличны к твоему благополучию.

Будучи единственной волной оптимизма, она умудрялась в любой отрицательной среде найти свои положительные стороны и на деле привнести их в жизнь. Кажется, в моей жизни таких примеров было достаточно, и большинство их нуждалось в изменениях. Я думаю, в мире должен существовать баланс, и с присутствием Светлячка он существует в моей жизни.

— Мне отвечать поочередно? — засмеялась я.

— Можешь и так, — нотки оптимизма и задора наполняли ее голос. — Главное, ничего не забудь. У тебя странный голос. Ты что плакала?

— Я в порядке, — попыталась я заверить ее. — Наверное…

— Нет, это мне нравится меньше! — среди прочего я могла слышать недовольство.

— Родители уехали сегодня утром…

— И тебе грустно из-за этого? — предположила она.

— Да, немного.

— Брось, Мия, не грусти! Это несерьезно, ты же знаешь, что даже на расстоянии они по-прежнему с тобой, — когда Энни говорила так убедительно, в это тяжело было не поверить. — Еще у тебя есть я, — в голосе зазвучала ложная скромность, и я засмеялась.

В наше время тяжело найти человека, которому можно довериться, иногда даже лучшие друзья, каковыми ты для себя их определила, ими просто не являются. В один прекрасный день они предадут тебя, тогда все вернется на свои места, и станет понятно, кто был твоим другом по-настоящему, а кто только играл с тобою в кошки-мышки, изображая твоего истинного друга. К счастью, мне повезло больше, и я не сомневалась в нашей с Энни дружбе, она была подлинной.

Разговор только начался, а плохое настроение улетучилось со скоростью света.

— Я хотела тебе позвонить, но подумала, что ты наверняка уже спишь, поэтому решила отложить разговор до завтра.

— Как видишь, я еще не сплю.

— Почему, скоро полночь? Думаю, профессор не оценит наше с тобой опоздание на его экзамен, — сказала Энни.

— Ага, особенно после моего отстранения на его лекции.

— Это точно. Но тебя что-то беспокоит. Почему ты не спишь?

— Чувствую себя совершенно разбитой из-за этого дурацкого сна. Думаю, если я пропущу одну встречу с вороном, я ничего не потеряю.

— Но они перестали тебе сниться или нет?

«Если не считать нескольких видений…».

— Их немного, это всего один сон.

— И?

— Одно время он перестал мне сниться, но только на этой неделе сон повторялся неоднократно.

— Парень, которого ты не можешь увидеть?

— Ворон.

— А парень красивый? — засмеялась Энни.

— Ты можешь думать о чем-то еще кроме красивых парней???

— Прости, но что поделать, если о вороне совсем не хочется думать. Куда приятнее думать о симпатичном парне, согласись!

— Я же говорю, я едва-едва вижу этого парня.

— И как далеко ты продвинулась на этот раз?

— Кое-как…

— А подробнее?

— Забудь, это просто глупый сон, почему мы о нем должны говорить?

— Не знаю, к примеру, из-за того, что на лекциях ты больше не слышишь профессора, а потом не обращаешь внимания на свою подругу. А может просто потому, что это тебя волнует? Этот сон, он продолжается уже не первую неделю. Мы толком так и не говорили об этом. Не хочешь поделиться?

— А время есть?

Это была бы не Энни, если бы она не захотела знать продолжение, даже если «часы золушки» уже показали на экране телефона полночь.

— Время всегда найдется, если это тебе необходимо.

— Неделя за неделей я не могла различить во сне ничего, но только ощущения.

Я включила громкоговоритель и положила телефон. Вечернее освещение отображалось в окне третьего этажа.

— Страх?

— Необъяснимая боязнь, неопределенность и неизвестность того, что прячется за темнотой. Возможно, я нужна человеку, находящемуся в темноте. Он хочет забрать меня с собой.

— Почему ты уверена, что в темноте кто-то есть? — настороженно спросила она.

— Я это чувствовала и не ошиблась.

— Это касается последнего сна?

— Или нескольких последних. Понимаешь, этот страх был из-за ворона, теперь я это понимаю.

— Тогда ты можешь успокоиться, это же просто птица, Мия!

— Ты права, я слишком много времени уделяю пустякам.

— Я бы не назвала сон, повторяющийся на протяжении нескольких недель пустяком, но я нахожу этому более рациональное объяснение.

— Какое?

— Скорее причина кроется глубже. Тебя последнее время что-то беспокоит и это выражается в твоих необоснованных снах. А еще, я думаю нам действительно пора ложиться спать, иначе шансы проспать экзамен увеличатся.

— До завтра, Светлячок.

— Не позволяй своим снам большего, — поспешно пролепетала она.

— О чем ты?

— Мия, пусть все станет на свои места, я искренне тебе этого желаю.

С каждой минутой веки становились тяжелее и тяжелее, последнее, что я увидела, перед тем, как окончательно заснуть, это обаятельного белоснежного голубка, который продолжал сидеть у меня на коленях на протяжении всего разговора с Энни. А потом я погрузилась в глубокий и беспокойный сон.

С приходом нового дня на меня обрушивался окружающий мир, в котором я чувствовала себя чужестранкой, которая не знает о существовании своего родного места. Чужестранкой, которая нуждается в любви, но не находит ее.

Глава III
Еще один день

Утро не обошлось без сюрпризов. Мой пернатый друг исчез. Я посмотрела на кухне и в холле, но ничего не напоминало о вчерашнем госте.

«Ни малейшего следа, ни малейшего следа», — мысленно повторила я.

Это было немыслимо. Единственным вразумительным объяснением, которое я допускала, было эмоциональное переутомление, что обрушилось на меня вчера сполна и без остатка. Маленькое исчезновение взбудоражило мое сознание, став заглавным вопросом зимнего утра. Занятия никто не отменял, поэтому я не могла себе позволить еще большего опоздания, и стала собираться в университет на пары. Хотя до вечера у меня так и не получилось избавиться от томимого волнения, которое вызвало у меня странное исчезновение голубка.

Должна признаться, прошедшие дни я немного времени уделяла обучению. Накопилось немало учебного материала, который мне стоило наверстать. Стоило мне подробнее ознакомиться с лекционным материалом, и меня охватило непонимание, как мне удалось пропустить так много! Тем не менее, мне казалось, я готова к контрольному тесту по теории у профессора Оллфорда. По крайней мере, хотелось в это верить.

— Привет, Мия, — пропела милая Энни, зайдя в кабинет. — Как твоя практическая работа?

— Я все сделала, мне очень понравился результат. Кстати, а куда ты делась вечером? Я искала тебя, но тебя нигде не было, — мне сразу вспомнилось неприятное знакомство с новым студентом.

— Мия, я долго ждала тебя, но потом пошла в лабораторию, и, дверь была закрыта.

— Я так и знала! — воскликнула я и на меня стали оглядываться другие студенты.

— Да что с тобой?

— Меня кто-то закрыл в лаборатории, а потом появился этот жуткий парень, — при одном вспоминании о нем, меня передернуло.

— Подожди, какой еще парень?!

— Попрошу внимания, — профессор Оллфорд зашел в аудиторию. И буквально за минуту в зале наступила тишина. — На написание теории у вас будет один академический час, по завершении которого вы будете свободны.

— Потом поговорим, — прошептала я.

— Договорились, — недовольно проворчала Энни.

К тому времени профессор Оллфорд раздал контрольные листы с вопросами и пожелал всем удачи.

Мне попался вопрос «Жанры фотографии», который на протяжении данного мне времени я попыталась изложить в наиболее осмысленной форме. Своевременно прочтенная и усвоенная информация возвращалась из недр памяти и лаконично излагалась на листе. И дальше я не ощущала времени и полностью была вовлечена в контрольный вопрос.

«Важнейшим свойством фотографии является достоверность и подлинность запечатлённых на ней событий. Одновременно с этим, изображение, будь это живопись и т.п., несёт в себе как художественное обобщение, так и раскрытие внутреннего смысла изображенной ситуации. Более того, все это может отображаться в разных жанрах фотографии, что и представляет собой единый результат для восхищения.

А именно, среди жанров фотографии можно выделить следующие: Натюрморт; Обнажённая натура; Пейзаж; Портрет и Автопортрет; Флора и многие другие жанры. Также существовали и некоторые другие специфические виды фотографии».

Ну вот, я до такой степени увлеклась перечислением, что совсем забыла о времени и о своем обещании быть немногословной. Естественно, это было незначительной частью того, на что мне стоило обратить внимание, но я сосредоточилась на основном.

— Профессор Оллфорд, я готова сдать работу, — поспешила я ответить.

— Замечательно, Мия, ты вовремя, я только хотел оповестить всех, что положенное время на написание теста вышло. Прошу всех сдать свои работы, — объявил профессор.

Тестирование закончилось, и мы с Энни зашли в студенческий паб.

«Меньше холода и больше уюта. То, что нужно».

Настроение соответственно улучшилось. Приятным бонусом для меня оказалось и то, что я провела день без видений о вороне. Как не странно это прозвучит, мне стало не хватать присутствия незнакомца.

«Еще не вечер…»

— Мия, в аудитории, ты говорила о недоразумении, в котором замешан парень?

— О, совсем забыла. Это было ужасно! — мы сели за стол.

— Дверь заклинило и пропало электричество, а потом этот ворон ударился об окно, — скороговоркой проговорила я, моя жестикуляция превышала норму.

— Подожди, подожди. Теперь медленнее и обо всем по по