Оглавление

часть 1. лиза

Глава 1

Тане исполнилось пять лет, когда она впервые поняла, что обниматься — это плохо! Нет, не потому, что это стыдно. Просто некрасиво.

Когда она однажды в порыве нежности прижалась к мамочке, та её так брезгливо оттолкнула, что Тане стало стыдно за свой порыв.

— Ты своими соплями мне всё платье замарала, — недовольно буркнула женщина, стряхнув с юбки невидимую соринку. — И не вздумай рыдать! Пойди лучше, займи себя чем-нибудь!

Таня уселась в углу, прижав к груди единственную игрушку — тряпичную куклу. Послевоенные годы были тяжёлыми. И даже маленькая Таня понимала, что сейчас взрослым не до покупки дорогих игрушек. Но ей и не нужна красивая кукла. Она хочет лишь любви и ласки!

Она так завидовала своей подружке Даше, которую любили и мама, и папа, и даже кот Васька! Она видела, как Дашина мама нежно обнимает «свою кровиночку» и «лапочку», целует в розовые щёчки, ласково проводит ладонью по кудряшкам цвета спелой пшеницы, в беспорядке обрамлявшим детскую головку.

Мама никогда не обнимала Таню. Может, она её и любила, по-своему, но ей некогда было заниматься такой ерундой. Ведь на ней держалось всё хозяйство. Кто, как не она, приготовит обед, постирает и погладит бельё, наведёт порядок в комнате?

Мама с Таней жили в коммуналке — небольшой комнатке барачного типа. В комнате не было ни тёплого туалета, ни ванны. Им приходилось ходить «на ведро» или выбегать на улицу, где в углу двора стояла общественная уборная.

Там всегда жутко воняло, а над дыркой в полу вился рой зелёных, откормленных на нечистотах и отходах человеческой жизнедеятельности мух.

«Наверное, мама злится, что у нас нет туалета», — размышляла Таня. — О каких обнимашках может идти речь, если после уборной даже от волос воняет!»

Удивительно, но это немного успокаивало девочку. Она твёрдо верила, что мама её любит. И если бы у них была ванная, а из крана текла горячая вода, то и у мамы обязательно появилось бы время и на неё, Таню.

Таня не знала, как помочь мамочке, ведь она ещё не умеет ни стирать, ни готовить обед. Поэтому она просто старалась ей не мешать, пытаясь сделаться как можно незаметней. Она забивалась в дальний угол, между стеной и диваном с высокой спинкой, прижимала к себе куклу и затихала.

Она сидела с закрытыми глазами, пытаясь по звукам определить, что делает мама. Ей так хотелось, чтобы мама заметила отсутствие дочки, пошла её искать, а когда найдёт — присядет на корточки и крепко-крепко её обнимет!

Но чуда не происходило. Мама занималась своими нескончаемыми делами и, как казалось Тане, даже не замечала отсутствия дочки.

«Может, я некрасивая?» — размышляла девочка, вглядываясь в своё отражение в обшарпанном от времени зеркале.

Нахмурившись, она неумело расчёсывала свои короткие тёмно-русые волосики. Прислонившись лбом к холодной поверхности зеркала, заглядывала себе в глаза, то раскрывая их как можно шире, то, наоборот, щурилась, словно от света. Глаза у неё были необычные: радужка состояла из нескольких разноцветных колец, отчего казалась непонятного грязного жёлто-зелёного цвета. Зато свой носик ей очень нравился: маленький, аккуратный и совершенно не сопливый.

Однажды, когда мама, переделав все дела, устало опустилась на стул, Таня несмело подошла к ней, обхватила ручонками, прижавшись щекой, прошептала:

— Мамочка, я тебя так люблю…

Но вместо того, чтобы поцеловать дочку, женщина резко отстранила её от себя, подозрительно всматриваясь той в лицо.

— Что натворила? Признавайся!

— Ничего, — удивилась Таня.

— А что ластишься, словно набедокурила? — продолжала допытываться мама.

Именно тогда Таня поняла, что обниматься — это плохо! Обнимаясь, человек как бы признаётся в своих дурных поступках. Но почему тогда Дашина мама обнимает свою дочку? Она что, тоже совершила что-то нехорошее и теперь просит у Даши прощенья?

Таня поделилась своими сомнениями с подружкой. Но та только звонко рассмеялась:

— Ты что, Танечка! Мама меня любит!

— А почему тогда она тебя обнимает?

— Как почему? — удивилась Даша. — Вот потому и обнимает, что любит. И папа нас с мамой любит. Он каждый вечер приходит с работы — и обязательно целует нас с мамой. А тебя мама не целует?!

— Нет… Она считает это телячьими нежностями. И говорит, что поцелуи только портят ребёнка.

— Это она тебе сказала?! — удивлённо воскликнула Даша.

— Нет… — смутилась Таня. — Я случайно услышала, как мама сказала это соседке, когда та тискала своего ребёночка.

— А папа? Ой… Таня, прости! Я же забыла, что у тебя нет папы…

Таня нахмурилась…

И ведь действительно они с мамой жили вдвоём. Где Танин папа мама не рассказывала. А на все вопросы о его существовании женщина или отмалчивалась, или грубо обрывала, мол, «не твоё дело».

А Тане так хотелось, чтобы у неё были и мама, и папа, и даже бабушка! Хотя она не представляла: как какая-то там старушка тоже будет с ними жить? Таня думала, что бабушки просто приходят с улицы, договариваются с мамами о житье-бытье и потом остаются жить в том же доме. Над тем, что у мамы тоже могла быть мама, Таня не задумывалась.

Глава 2

Когда Таня пошла в первый класс, то получила не только массу новых впечатлений, но и узнала много интересного о взаимоотношениях между людьми, а точнее — между одноклассницами. В 1950-м году в классе были только девочки, так как на тот момент ещё практиковалось раздельное обучение.

Таня была поражена, как легко и непринуждённо девчонки обнимаются друг с другом! Придя утром в школу, подружки кидаются друг к другу в объятия, словно не виделись сто лет!

Но самым волнующим моментом было то, что подружки не просто обнимаются, но ещё и целуются иногда. При всех!

Конечно, не так, как это делают взрослые, но всё равно неприятно, если к тебе прикасаются чужие влажные губы. Это Таня уже на себе испытала, когда одна одноклассница, набивавшаяся к ней в подружки, утром подскочила и в знак приветствия чмокнула в щёку.

— Ты что — дура? — возмутилась Таня и стала энергично тереть место поцелуя, стараясь удалить след от чужих губ.

— Дура! Только не я, а ты! — фыркнула девчонка и отошла, демонстрируя полное безразличие.

Таня так и не подружилась ни с одной девчонкой из её класса, потому что благодаря языкастой Катьке она прослыла «недотрогой» и «ненормальной», как за глаза называли её одноклассницы.

Отдушиной в Таниной серой жизни были лишь общения с закадычной подружкой Дашей, которая принимала её такой, какая она есть, со всеми странностями и недостатками.

Даша не лезла к Тане ни с поцелуями, ни с объятиями, соблюдая установленную Таней дистанцию.

Глава 3

Скучно и незаметно пролетело несколько лет. Таня училась ни шатко ни валко, не участвуя ни в одном школьном мероприятии, не записавшись ни в один кружок. Под любым предлогом она старалась избегать и экскурсий. Не потому, что её ничего не интересовало. Она опасалась любого телесного контакта даже с девчонками, не говоря уж о мальчишках. Да, к тому времени в классе появились и мальчишки, потому что в прошлом году (это был 1954-й год) раздельному обучению пришёл конец.

За несколько лет в домашней обстановке тоже мало что изменилось. Мать продолжала по вечерам ходить на работу — мыла полы в техникуме недалеко от дома, занималась повседневными домашними делами, особо не интересуясь жизнью дочери.

Таня росла спокойным ребёнком, не доставляя ей никаких хлопот. Свои родительские обязательства женщина выполняла добросовестно. Она никогда не оставляла дочь голодной, следила, чтобы та всегда была опрятно одета. Никогда не поднимала на неё руку.

Впрочем, последнее было заслугой самой Тани. Она научилась так себя вести, что мать её почти не замечала. За исключением тех моментов, когда нужно было сходить за хлебом или вынести мусор.

Так и жили мать с дочкой, не досаждая друг другу, не нарушая чужого личного пространства.

Что являлось отдушиной для матери, Таня не знала, да и не хотела знать. Ей было всё равно. В свои четырнадцать лет она оставалась всё той же замкнутой малышкой, которая никак не могла понять: за что её мама так не любит?

Оттаивала душой она только с Дашей.

Даша была ещё та хохотушка! По любому поводу она начинала звонко смеяться, красиво запрокидывая голову, и тогда её волосы золотистыми кудряшками прыгали в такт смеху. Она была очень хорошенькой, словно кукла из «Детского мира», поэтому возле неё всегда вились не только мальчишки, но и девчонки, стараясь заполучить в наперсницы такую красивую подружку.

Будучи лёгкой в общении, она легко расставалась со своими секретами и девичьими тайнами, сделав Таню хранительницей своих любовных переживаний.

Слушая пылкие признания своей подружки в любви к какому-нибудь мальчику, Таня испытывала двоякое чувство. С одной стороны, ей было стыдно и неловко слушать о сокровенном. Но с другой… Это было так волнительно, что сердце замирало, а в груди ощущался холодок, словно туда каким-то образом проникли мельчайшие колючие льдинки.

— Он меня вчера обнял и поцеловал… вот сюда, — как-то похвасталась Даша, показав куда-то в области шеи.

— Ужас… — прошептала Таня.

— Ты что? Знаешь, как приятно… и щекотно!

— Считаю, что в нашем возрасте это неприлично. Так можно делать только после свадьбы. Впрочем, и даже потом я бы не разрешила! — с пафосом произнесла Таня.

— Странная ты, Танюха. А как вы детей будете заводить? Их вам аист принесёт? — съехидничала Даша и весело рассмеялась.

— Не хочу больше об этом говорить, — вздохнула Таня и замолчала, уставившись в пол.

С этого дня и Даша стала обходить стороной эту неприятную для Тани тему. А Таня как будто лишилась единственной тонюсенькой ниточки, соединявшей её с той стороной жизни, где объятия не считаются чем-то постыдным и зазорным.

Глава 4

Прошло ещё четыре года. Из неуклюжего подростка Таня превратилась в симпатичную девушку. Тоненькая, словно осиная, талия, узкие бёдра, маленькая упругая грудь очень шли ей, отлично гармонируя с широко распахнутыми глазами, аккуратным носиком и по-детски пухлыми губками.

Школьные годы остались позади. Таня уже училась в ПТУ, постигая премудрости поварского искусства, на практике «обнимаясь» лишь с кастрюлями и казанами.

Удивительно, но у неё наконец-то появились подружки, две такие же неуверенные в себе девицы — Соня и Валя.

С Дашей Таня связь потеряла. Она с ней не виделась с тех пор, как та сразу после школы выскочила замуж и переехала в другой район. Встреч с бывшей подружкой Таня не искала. Да и зачем? Она была уверена, что та начнёт рассказывать о своём опыте супружеской жизни, о чём слушать будет неловко и стыдно.

По воскресеньям в Доме культуры были танцы. Чтобы совсем уж не отстать от жизни, Таня с подружками туда иногда наведывалась. Но можно было бы и не ходить, потому что для неё всё мероприятие заключалось в подпирании стенки и в одной-единственной фразе «я не танцую», которую она гордо бросала в лицо очередному кавалеру.

Так как на танцы «бегали» примерно одни и те же, вскоре в окружении Тани не осталось ни одной особи мужского пола, который решился бы не только за ней приударить, но и просто пригласить на танец.

Так и осталась бы Таня старой девой со своими заморочками, привитыми чересчур правильной мамашей, если бы однажды на одном из танцевальных вечеров в ПТУ она не увидела Его.

Глава 5

Глеб, так звали молодого человека, просто заглянул «на огонёк», явившись с другом, который учился тут же, правда, не на повара, а на автомеханика.

Он развязной походкой зашёл в зал, остановился, окинул зорким взглядом публику, чтобы выделить из общей массы особо красивых девчонок.

Когда девушка увидела смуглого парня с иссиня-чёрными, как вороное крыло, волосами, с прямым греческим носом и волевыми губами, в голове у неё что-то щёлкнуло, а в животе запорхали бабочки. Это было так неожиданно и волнительно, что она испугалась.

Она отлепилась от стенки, на ватных ногах через весь зал направилась к выходу.

— Это что за краля? — поинтересовался Глеб у друга.

— Да-а, местная знаменитость, — усмехнулся тот.

— Что? Из этих?

— Ха! Если бы! Наоборот. Неприступная крепость! Хоть штурмом её бери, хоть измором — все снаряды переведёшь, но результат будет нулевой.

— Хм… интересный экземпляр… — задумчиво произнёс Глеб, глядя вслед удаляющейся девушке.

— Не трать напрасно время, — предупредил его друг. — Вон сколько девиц вокруг! Выбирай любую!

— Да нет… Любая мне без надобности, — с азартом произнёс Глеб. — Чем труднее штурм — тем слаще победа! Спорим — через неделю она будет моей?

— Ого! Вот у тебя и запросы! — с уважением в голосе протянул друг. — Идёт! Время пошло!