слушая меня, улыбнулась лишь уголком рта, и я ощутил в этот момент такое удовольствие, будто только что покорил Эверест – вот так на меня действовала одна ее улыбка. И мне захотелось встать и сообщить каждому из присутствующих, что эта удивительная, до одури красивая женщина – моя.
Оказывается, можно обожать человека, который рядом, и совершенно ничего к нему не чувствовать. Можно уважать его, заботиться, умиляться его ужимкам, смеяться над шутками, поддерживать, с удовольствием разговаривать, обнимать, делиться теплом и при этом принимать его скорее как друга, как партнера, как… Да мне было все равно, как.
Она все говорит, а я будто теряю способность соображать. Злюсь на саму себя за то, что не получается ненавидеть Загорского. И вроде умом все понимаю, но сердцем – не могу. Не складывается мозаика. Марк всегда был честен, он просто не умел играть: все, что внутри, то и снаружи – во взгляде, в походке, в словах и движениях. И каким бы безжалостным ни был этот убийца, похоже, он действительно любит моего сына.
Когда умирает тот, кого ты знаешь, остаются воспоминания: голос, запах, ваши разговоры, его любимые занятия. Когда у тебя отнимают новорожденного, то ничего этого нет. В памяти остается лишь его плач
– Говорят, когда в доме счастлива женщина, – я с трудом втянул носом воздух и посмотрел другу в глаза, – счастлива и вся семья. Поэтому пусть этот дом будет наполнен женским счастьем.
