ты говоришь: он вырастет, станет огромным, крутой сиреневый тигр;
и мы будем расти во сне, превращаясь, а ночью
я снова проснусь от того, что ты сложил на меня
свои горячие руки и ноги, слегка похрапываешь и смеешься,
а фигуры света быстро движутся по стене…
человек из Нефтеюганска, должно быть, твой друг
детства, у него «золотые» коронки на передних зубах
и смех уставшего человека, не верящего ни в правительства,
ни в борьбу, ни в силу профсоюзов, ни в освобождение искусством,
его цель — Москва, а Омск — место, чтобы перекантоваться по дороге,
его цель — довезти до Москвы в своей клетчатой сумке
лучший мир…
что есть люди, которые не могут получить паспорт,
что есть люди, которые не могут никуда уехать,
они лежат, как больные чудовища, в плотных ямах из работы и голода
и скудно говорят
— в сторону магазина «Орбита»,
в советское время это был книжный, а теперь супермаркет
«Пятерочка», но вывеска сохранилась и как бы парит над крышей,
а внутри запах гниющего мяса и овощей
и лужица жидкости из-под человека, который зашел сюда пьяным,
и не может выйти обратно…
и вдруг я думаю, может быть, мы давно уже на орбите
какой-то другой планеты живем
и даже тогда, когда нам уже после многих лет ежедневных
встреч и секса было не о чем поговорить
и мы тупо ходили вдоль Космического проспекта и щелкали семечки,
лучше по любому никогда не говорить ему «привет»?
и даже не пытаться объяснить, почему мне иногда кажется,
что мы по-прежнему вместе, общаемся в каком-то другом
пространстве, которое точно есть внутри меня, —
и это не комната, не тюрьма, не камера для двоих заключенных,
это сложная среда, где нас много, в ней мы одновременно сложнее и
проще, чем сейчас, и что оно было во мне всегда.
что у меня были короткие волосы и у него короткие,
у меня длинные и у него длинные, — без проблем,
хоть пацаны над ним и ржали, он довольно долго их проносил,
он говорил «ради тебя», но возможно ему это нравилось самому, —
быть странным человеком вместе со мной, хоть какое-то время,
может быть, и он меня не узнал из‐за короткой стрижки
и в целом гендерно неопределенного вида,
широкой кофты и штанов, ведь раньше я не выглядела так,
и нет никакой уверенности, что он вообще обращает внимание
на таких людей, на таких девушек, как я, а не смотрит сквозь них,
как сквозь призраков, как мужчина с района со своей тревогой желания
такого тяжелого, как бычье тело,
как охранник в исправительной колонии, которым он работал после
того, как поработал в ментовке, и которым, возможно,
работает сейчас…
когда деревья становятся живыми и обнимают
пьяных людей на окраине, баюкают их, как малых,
опуская потом тихонько к мусорным бакам,
когда мы ждем зарплату отца и ругаемся,
потому что ее все нет, и мы не можем просто убить, попросить уйти
тех, кто виноват в этом; поэтому иногда
мы просто хотим убить друг друга,
