I
— Что будем делать?
— Не знаю. Но так больше не может продолжаться…
Арусяк перевела взгляд с мужа на его брата Акопа, который стоял у открытого окна, и обратилась к нему с тем же вопросом.
— Я не знаю, Арусяк, — ответил он, пуская уголком рта табачный дым. — Вам лучше снять с Арсеном жилье, жить отдельно и не видеть весь этот ад… Пока, конечно, можете оставаться здесь.
— И сколько? — привстала с софы Арусяк, сгустив в одну тучу свои густые брови угольного цвета. — Сколько нам это терпеть? Сколько ждать его смерти?
— Не смей так говорить! — Арсен грозно, точно гипнотизируя, повелевающим взглядом «усадил» жену на место.
— И почему мы должны уходить? Мы здесь на таких же правах, как и вы! — Она окинула взглядом Акопа и его жену Наиру.
— У нас трое детей, а у вас одна дочь! Куда мы уйдем? Я только месяц как родила, мне тяжело, — взмолилась Наира, утирая слезу. — Вы думаете, нам от этого человека бежать не хочется? — И внезапно перешла в негромкий крик. — Мы с Акопом этот дом построили: он возвел, — а мебель, и все, что вы здесь видите, — купила я, когда работала. А отец еще смеет говорить нам: «Уходите с моей земли». Зачем он тогда нам выделил этот участок под строительство дома — не понимаю.
Она тихо заплакала, утирая слезы подолом халата пастельно-розового цвета, вокруг которого был обвит широкий фартук с ярко-красными розами.
— Твоим детям, Наира, — завопила Арусяк, — хотя бы есть куда идти!.. У меня же никого нет. Ты можешь отвезти детей к матери, а у меня нет ни матери, ни отца, ни дома. Ты каждый раз во время запоя отправляешь девочек к бабушке, чтобы они не видели этого ужаса. А куда мне свою дочь отправить?!
В соседней комнате послышался плач грудного ребенка.
